Текст книги "Исчезнувшие девушки"

Автор книги: Ричард Марстен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Но она в безопасности?

– Колби, хотите услышать разумный совет?

– Слушаю.

– Да, но вы полны надменности. Я гораздо старше и умудреннее. За свою жизнь мне пришлось много покопать. Но теперь я больше не копаю. Прогоните враждебное выражение со своего лица.

– Таков ваш совет?

– Мой совет: возвращайтесь в мотель и ложитесь спать. К завтрашнему дню все это станет уже прошлым. Вы сможете продолжить свои каникулы, как если бы ничего не произошло.

– Вместе с Энн или без нее?

– Кто такая Энн?

– Вернется ли она к завтрашнему дню здоровой и невредимой?

– Я не знаю, кто она такая, но у меня есть все основания предполагать, что вы сможете продолжать свой отпуск, как планировалось.

– Еще один вопрос, ваша честь.

– Да?

– Человек, который истекал кровью в том стенном шкафу, сможет ли он или она продолжать свои каникулы, как было запланировано?

– При жизни у людей часто бывают кровотечение. Вы полицейский. Вы должны это знать. У некоторых бывают кровотечения, некоторым необходимо пустить кровь.

– Вы – своеобразный человек, ваша честь. В нашем штате мы не считаем, что некоторые люди должны истекать кровью. Мы идеалисты. Мы предпочитаем думать, что проливать человеческую кровь недопустимо. По этой причине у нас имеется департамент полиции.

– И ваш великолепный полицейский департамент, несомненно, остановил поток человеческой крови?

– Мы стараемся.

– Колби, не стройте из себя героя.

– Что?

– Возвращайтесь к себе в мотель и проспитесь. Завтра уложите вещи и отправляйтесь в путь. Это дружеский совет. Думайте, что хотите. Думайте ночами. Днем играйте в копа, или мясника, или мягкотелого судью, в кого заблагорассудится. Не думайте днем. Если начнете думать, у вас будут неприятности. Главное же, думайте в одиночестве и никогда не высказывайте свои думы вслух.

– Сейчас как раз вы думаете вслух.

– Только потому, что я пытаюсь избавить вас от больших неприятностей.

– Благодарю. Я это высоко ценю.

– Это неверно. По тону вашего голоса ясно, что вы со мной не согласны.

Хенли вздохнул.

– Скоро здесь будет Фред. Когда он появится, я советую вам сказать, что вы ошиблись в отношении крови. Не упрямьтесь, прислушайтесь к этому совету.

– Я не ошибся.

Помолчав, я добавил:

– Я не могу ошибиться в отношении крови.

Хенли снова вздохнул.

– Возможно, вы допускаете куда большую ошибку, чем воображаете.

Тут раздался стук в дверь.

8

Было забавно наблюдать, как изменилась физиономия Хенли, когда он открыл дверь. За несколько минут до того, как он впустил Фреда, он был меланхоличным циником, он думал вслух, но стоило ему нажать на ручку двери, как всякие раздумья прекратились, он вновь стал мировым судьей в маленьком провинциальном городишке. Изменилась его осанка, голос, манера изъясняться.

– Ну, ну, – произнес он, – Фред, входи. Не совсем подходящее время для прогулок по сельской местности, не так ли? Входи же.

– Я крепко спал, – сказал Фред.

Он бросил на меня быстрый взгляд. Он был в своей полицейской форме, но вид у него был какой-то помятый, ему нужно было побриться.

– Что стряслось?

– Вот этот молодой человек думает, что он видел кровь в одной из хижин Майка Бартера.

Хенли повернулся ко мне.

– Или я ошибаюсь? – спросил он в последней попытке заставить меня забыть виденное.

– Все правильно, – ответил я.

– Может быть, кто-то порезался во время бритья? – произнес Фред.

– Сомневаюсь. Люди не бреются в шкафах. Причем от такого пореза не может образоваться целая лужа крови.

– Конечно, это надо расследовать, – заявил Хенли.

– Точно, – ответил Фред. – Почему же мы не едем туда?

– Ну, так я вам не понадоблюсь! – Хенли сразу же обрадовался. – Фред, ты знаешь свои обязанности.

– Еще бы! Отлично знаю. А вы ложитесь снова спать.

– Фред позаботится о вас, – сказал Хенли.

Он проводил нас до дверей. Мы вышли в темноту. Время приближалось к пяти утра, в воздухе наступило предрассветное затишье. Хруст гравия под ботинками Фреда, осторожный скрип двери, шепот ветра в макушках сосен, окружавших нас, – все это звучало как-то особенно значительно.

– Сегодня утром без мотоцикла? – спросил я.

– Я приехал на своей машине, – ответил Фред.

Его машина был фургончик марки "бьюик". Мы быстро прошли к нему. За бревенчатым коттеджем раскинулся широкий луг, над ним поднимался туман. Мы сели в машину, Фред включил мотор и задом выбрался на шоссе. Ехали мы молча. Вокруг нас начало пробуждаться утро, небо на востоке бледнело, звезды начали гаснуть на ночном небосклоне.

– Бог мой, кровь, да? – спросил Фред.

– Да.

– Так...

– Много крови.

– Ммм...

– В стенном шкафу.

– Трупа нет?

– Нет.

– Ммм...

– Еще одна вещь.

– Что?

– Я прибыл в мотель с девушкой. Она исчезла.

– Ммм...

– Да, девушка, с которой вы меня вчера задержали.

Фред не отводил глаз от дороги.

– Я не помню никакой девушки, – сказал он.

– Именно такого ответа я и ожидал.

– Тогда зачем было спрашивать?

– Я хотел удостовериться, что вы получили соответствующие указания.

– Я не знаю, о чем вы говорите.

– Никто не знает.

– Мы всего лишь провинциалы, живущие в маленьком городишке, насмешливо произнес Фред. – Мы не понимаем горожан, столичных жителей.

– Мы употребляем большие слова.

– Да, – сказал Фред.

– У меня для вас есть небольшие словечки.

– Два?

– Да. Похищение, киднэппинг.

– Хорошие слова. Они известны даже провинциалам.

– У меня есть чуть побольше. Хотите его услышать?

– Нет, если оно слишком заумное.

– Судите сами. Убийство.

– Убийство – очень емкое слово. Хотите выслушать совет?

– В вашем городке все раздают советы.

– Такие слова. Язык можно сломать. Я бы на вашем месте их слишком часто не употреблял.

– Почему?

– Провинциалы могут их не понять. Мы, провинциалы, можем подумать, что вы пытаетесь пустить пыль в глаза.

– Так вы думаете, что я пускаю пыль в глаза?

– Я? Черт возьми, я коп. Я уважаю других копов, особенно детективов из больших городов.

– Вы все еще можете выбраться из этого.

– Из чего?

– В чем вы увязли, Фред.

– В этот момент я в фургоне "бьюик" и в него не увяз.

– Как в отношении этой крови?

– Как? Допустим, что таковая имеется. Лужа крови может образоваться по множеству причин.

Он помолчал.

– Бартер владеет чистым заведением.

– Неужели?

– Самым чистым в штате.

– Какова месячная премия за него?

– Что?

– Комиссионные, взятка за то, чтобы не замечать грязные делишки Бартера.

– У Бартера нет никаких грязных делишек. Он владелец учреждения семейного типа. Сам он женатый человек, да будет вам известно. Нет, сэр, заведение у него чистое.

Фред повернулся ко мне.

– Кроме того, у копов в этом штате нет незаконных доходов.

– Ни один коп на свете не берет взяток, – согласился я. – Только не забывайте, что вы-то разговариваете с копом.

– О'кэй, разве какой-нибудь штраф за превышение скорости... Избавьте человека от необходимости ехать в управление, возьмите деньги прямо на шоссе. Это другое дело. Но ничего крупного. В этом штате вы ничего такого не увидите. Здесь все уважают законы.

– Безусловно.

– Это не пустые слова. Не то что ваш город. Грабежи, насилие, даже убийства. Тут этого нет. У нас имеется окружной прокурор с тысячью глазами, всевозможные комиссии. Он и прокурор штата. Айк и Майк. Настоящие борцы с преступностью!

Мы теперь были на дороге к Поинту. Солнце пробивалось на небо. Небо окрасилось в светло-оранжевый цвет. День обещал быть прекрасным.

– Так что если там есть кровь, то она и есть, – вновь заговорил Фред. – Но, возможно, вам это привиделось. Возможно, кровь – это плод вашей фантазии, вроде девки, которая, по вашим словам, была с вами!

– Вы знаете девицу по имени Бланш? – спросил я.

– Нет.

– А парня по имени Джо Карлисл?

– Нет.

– А девушку по имени Стефани?

Фред секунду помедлил.

– Стефани, а дальше как?

– Стефани Карлисл, жена Джо.

– Нет, не знаю.

– А какую Стефани вы знаете?

– Девочку, с которой я ходил вместе в школу. Я много лет не видел ее.

– Что же видела Энн? – спросил я.

– Энн?

Он не попал в мою ловушку.

– Кто такая Энн?

– Ладно!

Я махнул рукой. Остальную часть пути мы ехали молча. Угодья мотеля утонули в тумане, когда мы добрались до места. Мокрый туман клубился над землей, обволакивал стволы сосен. Туман навис над озером и затаился в каноэ, привязанных у сходней к озеру. Туман поднялся причудливыми холмами возле домиков. Все домики были белыми, ставни выдержаны в пастельных тонах. "Кадиллак" по-прежнему был припаркован перед офисом. Номерной знак выглядел так: СВ-1412.

– Машина Карлисла, – сказал я Фреду. – Вы узнаете ее?

– Нет.

– В округе много "кадиллаков", по всей вероятности?

– Есть, конечно.

– И все, очевидно, с такими светящимися номерными знаками?

– Если человеку по средствам купить "кадиллак", то уж номерной знак-то он приобретет. Каких-то десять лишних долларов.

– Как вы считаете, почему на номерном знаке машины, принадлежащей Джозефу Карлислу, стоят инициалы "СВ"?

– Это дело Джозефа Карлисла. Я взял за правило не совать нос в дела других людей.

– Необычное отношение для копа! – воскликнул я.

Мы вышли из машины и зашагали к офису. Фред стянул перчатку с правой руки и постучал в дверь. Откуда-то изнутри доносилась музыка. Горел свет, как если бы Бартер ждал гостей. Все кого-то ждали. Это было идеальное время для визитов, видимо, в Сулливан Корнесе и Сулливан Поинте имелись свои взгляды на подобные вещи.

Дверь отворилась.

Физиономия Бартера была покрыта кремом для бритья, в руке у него была опасная бритва. Я посмотрел мимо него в офис. Дверь, ведущая во внутреннее помещение, была заперта.

– Привет, Фред! – сказал Бартер.

Я прислушивался к музыке.

Она доносилась из-за запертой двери.

Я даже узнал мелодию "Пикника при лунном свете".

– Рассказать вам все об исчезнувшей девушке? – спросил Бартер.

– Да.

– И о кровавой луже в хижине номер одиннадцать?

– Да.

– Вы проверили его на алкоголь?

Фред усмехнулся.

– Не похоже, чтобы он напился, мистер Бартер.

– Временное помешательство, может быть? – сказал Бартер.

Он, в свою очередь, усмехнулся.

– Иногда случается. Деревенский воздух. Человек заражается.

– Не могли бы мы осмотреть хижину, мистер Бартер? – спросил Фред.

– Конечно. Только разрешите мне смыть с физиономии этот крем для бритья.

Он улыбнулся и без всякой надобности добавил:

– Я как раз брился, когда вы явились.

Он прошел к внутренней двери и раскрыл ее. При этом показалась часть длинной кушетки, или, вернее, пара женских ножек, остальное не было видно, стройные длинные ноги. Одна была протянута вдоль кушетки, вторая, согнутая в колене, образовала с первой треугольник.

Дверь закрылась.

– Миссис Бартер, – сказал Фред, – красивая женщина.

– Откуда вы знаете?

– Что она красотка? Черт...

– Нет, что это была миссис Бартер. Я видел только ноги.

Фред пожал плечами.

– А кто еще может быть в апартаментах мистера Бартера?

– Достойная похвалы логика.

– Послушайте, – сказал Фред, – если у вас жена такая же красавица, как у Майка Бартера, то никого другого не может быть в вашей комнате. Не надо быть копом из большого города, чтобы в этом разобраться.

– Я миссис Бартер никогда не видел.

– Можете поверить мне на слово! – с жаром воскликнул он.

Он закончил разговор и возобновил его с необычайной изобретательностью:

– Можете поверить мне на слово!

Мы ждали.

В комнате было что-то нереальное.

Раннее утро – интимное время дня. Вы не останавливаетесь поговорить с чужими людьми в пять пятнадцать утра. Вы болтаете с приятелями, заехавшими за вами, чтобы отправиться вместе на рыбную ловлю. Вы выкуриваете сигарету с женой в теплой постели с измятыми простынями и смотрите, как разгорается заря. Вы выпиваете чашку кофе, пока ребятишки вертятся вокруг долгожданных каникул. Вы стоите на пороге и на прощанье целуете свою девушку. Или же вы встречаетесь с парнями в открытом всю ночь буфете, где подают поразительно жесткие бифштексы, но вкусное пиво, и рассуждаете о приключениях прошлой ночи, немножко посмеиваетесь, вы разделяете с ними утро, потому что они ваши друзья.

Раннее утро никогда не предназначалось для чужих. Вы не начинаете новый день с незнакомцами. А вот я встречал новый день с чужими. Фред облокотился о письменный стол Майка Бартера и сосредоточенно ковырял в носу, потом осмотрел указательный и четвертый пальцы, после чего изрек:

– На носу скапливается масло. Вы знаете об этом? При желании можно отполировать свою курительную трубку, предварительно потерев ее о нос, а потом пустив в ход носовой платок.

Я страшно устал. Я не спал с семи тридцати вчерашнего дня. Мне не хотелось слушать про масло с кончика носа, о котором рассуждал полицейский по имени Фред. Я не курю трубку, и меня ни капли не волновало, есть ли в моем носу достаточно масла для того, чтобы открыть целую мастерскую по полировке курительных трубок, даже с перспективой огромных прибылей. На свете был всего один человек, с которым мне хотелось находиться, чью руку мне хотелось держать в своей на восходе солнца, а я не знал, где находится этот человек. Кто-то в задней комнате завел новую пластинку, музыка заполнила домик. Это был Фрэнк Синатра. В пять пятнадцать утра. Ну что ж, по крайней мере в комнате находился хотя бы один старый друг.

– Что-то не слишком горячо он поет! – заявил Фред.

– Мне он нравится.

Я начал страдать от перенапряжения.

Если только Фред скажет хотя бы еще одно слово о голосе моего старого любимца Синатры, я стукну его в нос. Я вырос под голос Синатры. Он был частью моей юности, частью уже более зрелых годов, а в данный момент он казался мне единственной святой вещью в мире, на которую я мог положиться. Я сжал кулаки в ожидании следующей сентенции Фреда.

– Я люблю Элвиса Пресли.

– Как вы думаете, что задерживает Бартера? – спросил я.

– Он же умывается... У Элвиса Пресли свой стиль.

– Не представляю, как можно столько времени смывать с себя крем для бритья!

– Вы слишком нервный и нетерпеливый. Учитесь воспринимать жизнь спокойно.

Помолчав, он продолжил:

– У него своеобразный, присущий ему одному стиль. Так говорят любители эстрадной музыки. Как только вы ставите пластинку, вы знаете, что это он.

Дверь отворилась, на мгновенье вновь показались ножки, затем прикрытая дверь скрыла их. Хорошие ноги.

Бартер улыбался.

– Вам нравится Элвис Пресли? – спросил Фред.

– Парень с гитарой? – спросил Бартер.

– Да, он.

– Он хорош, – согласился Бартер.

Он кивнул. Бартер стер крем для бритья со своей физиономии. Половина подбородка была чистой, он ее выбрил до нашего приезда. Она выглядела, как широкий белый шрам.

– Не хотите ли по чашечке кофе? – спросил Бартер.

– Нет! – сразу же ответил я.

– А я бы, пожалуй, выпил, – сказал быстро Фред.

– Не нужно проклятого кофе! – сказал я. – Пошли к хижине.

– Он очень нервный, – заметил Фред.

– Нет ничего удивительного. Он же не спал всю ночь. Я и сам немного нервничаю, – сказал Бартер.

– Ну что же, мы можем взглянуть на эту кровь, – сказал Фред, – а кофе подождет.

Он подошел к стене, где на крючке висело кольцо с ключами, и снял его.

– О'кэй.

Он первым вышел из офиса. Синатра все еще пел. Иногда женский голос подхватывал отдельные слова романса. Голос был низкий, гортанный. Если он принадлежал обладательнице ножек, эта комбинация была убийственной.

Солнце поднималось, озеро было спокойным и блестящим. Я участвовал в сцене, которую разыгрывали профессиональные актеры, на зубок выучившие свои роли, в то время как я совершенно забыл свою.

– Лично я предпочитаю певцов, которые поют ритмично, – продолжал Фред.

– Хорош Кома, – сказал Бартер. – Он не повторяется.

– То же самое можно сказать и про Пинга Кросби, – сказал Фред, – но он куда артистичнее.

– А я как раз ценю Кома за то, что он поет очень просто, как будто даже не старается.

– Это самое трудное, если хотите знать! – изрек Фред. – Создать впечатление простоты. Подумайте только, как волнуются эти парни, какое испытывают напряжение, а выглядит детской забавой.

– Действительно, весьма непросто. Мы должны их уважать за это, согласился с ним Бартер.

– Почему бы вам не организовать чертов клуб любителей или знатоков эстрадного пения?

Фред хихикнул.

– Он очень невыдержанный!

– Повторите еще раз это, приятель! – предупредил я его.

– Он говорит, что в одной хижине видел кровь, – прервал их Бартер.

Но Фреда было трудно перебить.

– Копы из больших городов – люди упорные, не так ли? – сказал он мне.

– Ну так как же? – повторил Фред.

– Вот именно, как же?

– Пошли, парни, – умиротворяюще произнес Бартер. – Идемте.

Он поднялся по ступенькам номера одиннадцать и вставил ключ в замок. Я посмотрел на Фреда. Фред мне подмигнул. Бартер распахнул дверь.

– Входите, прошу вас.

Чуть ли не до того, как Фред вошел в хижину, он закричал:

– Я не вижу здесь никакой крови!

– В стенному шкафу, – сказал я.

– Где это?

– Вон там.

Бартер распахнул дверцу шкафа. Фред пошел туда. Я ждал.

– Никакой крови здесь нет, – сказал Фред.

– Что вы такое...

– Смотрите сами.

Я подошел к шкафу. На дне шкафа появился аккуратно приклеенный кусок линолеума. Пахло клеем и мылом.

– Ловко, ничего не скажешь! – воскликнул я. – Сорвите линолеум!

– Чего ради?

– Вы найдете вычищенный ножом пол, но соскрести всю кровь из дерева невозможно. Сорвите линолеум.

– Вы прекрасно знаете, что я не могу этого сделать, – ответил Фред. Кто дал мне право портить чужую собственность? Вы же сами коп. Вы знаете, что я не...

– Я коп, и мне известно, что вы можете делать, а что не можете. Я также знаю, что вы придумываете отговорки, потому что не хотите ничего предпринимать. Я повторяю в третий раз: под линолеумом находится кровь. Так вы сорвете линолеум, или же мне придется действовать через вашу голову?

– То есть как это через мою голову? – возмутился Фред.

– Черт побери, вы не единственный коп в этом штате. Я обращусь к вашему окружному прокурору или даже к прокурору вашего штата. Так как же?

– Нет! – ответил Фред.

– О'кэй, приятель. Давайте закончим этот фарс.

Я пошел к выходу из хижины. Фред загородил мне дорогу.

– О каком фарсе вы говорите?

– Исчезнувшая девушка, и эта кровь, и от ворот поворот, который я получал у каждого краснобая, с которым вступал в контакт. Черт побери, чем вы тут заправляете? Небольшая диктатура? О'кэй, посмотрим, как вашему окружному прокурору понравится факт киднэппинга и, возможно, убийства. Посмотрим, как он...

– Говорите тише, – сказал Фред.

– Не говорите мне, что делать. Я говорю так...

– Я еще раз повторю: говорите тише!

– А я еще раз...

Фред схватил меня за руку.

– В таком случае, пройдемте со мной! – заявил он.

– Что?

– Нарушение спокойствия, недозволительное поведение.

– Что? – повторил я еще раз.

Я стряхнул его руку со своего плеча и отступил назад, сжимая кулаки.

– Если вы хотите добавить к этому оскорбление действием, пустите в ход кулаки, – сказал Фред.

Я именно это хотел сделать, когда он выхватил из кобуры специальный полицейский тридцать восьмого калибра.

– Будьте умником, – добавил он.

Он подмигнул Бартеру, а тот подмигнул ему.

9

Во многих маленьких городках нет тюрем. В Сулливан Корнесе имелась. В камере вместе со мной был алкаш. Он спал с открытым ртом, когда меня привел туда Фред.

– Что вы натворили?

– Ничего. Спите дальше.

– Не потрафили полиции?

– Да. Спите же!

– Я же по-хорошему!

– Я совершил убийство топором, зарубил жену и наших четырнадцать детей.

– Да? – протянул он.

Он был потрясен.

– А что случилось? Она изменила вам?

– У нее была связь с полицейской собакой.

Алкаш заморгал.

– Немецким овчаркам нельзя доверять, – сказал он наконец. – Вот колли – хорошие собаки.

Он снова заморгал.

– Уже утро, да?

– Да, я ложусь спать.

– Если хотите нижние нары, я с удовольствием поменяюсь, ей-богу.

– Я предпочитаю верхние.

Я ухватился за край двухэтажных нар и подтянулся до верхней скамьи.

– Многие парни не любят верх, а я вам передаю нижние без разговоров. Такой человек! Совершил пару убийств, а потом спокойно ложится спать!

– Мне надо набраться сил.

– Зачем?

– Потому что раньше или позже, но они должны будут выпустить меня отсюда. Когда это случится...

Я не договорил до конца. Алкаш долго молчал. Утреннее солнце просочилось сквозь маленькое, забранное решеткой оконце. Я почти заснул, когда алкаш спросил:

– Почему вы выбрали топор?

– А?

– Топор. Почему вы схватили его?

– Потому что Фред забрал оба моих пистолета, – пробормотал я, засыпая.

Я никогда не вижу снов. Психиатры уверяют, что вы всегда их видите, просто забываете, когда просыпаетесь. Очевидно, именно так бывает со мной: я забываю свои сны. Если в лесу падает дерево, но поблизости нет никого, чтобы это наблюдать, упало ли оно?

Я никогда не вижу снов.

Я сплю, просыпаюсь, обычно одеваюсь и отправляюсь на работу. Если у меня выходной день, я не спешу, лениво выпиваю чашку кофе, просматриваю газету и звоню Энн.

Иной раз я слушаю пластинки. Вот моя жизнь. Скучновато. Как правило, я просыпаюсь в той же самой комнате. Комната симпатичная. На стенах парусники. Иной раз меня тянет в море, но, вообще-то, комната приятная.

Зимой гудят радиаторы, но мне это нравится. Вроде бы они живые существа.

Я не работал. Я был в отпуске, на каникулах.

Я проснулся, сна я не видел, а по стенам не плыли парусники в заморские страны. Странное чувство очнуться от глубокого сна и не иметь представления, где ты находишься. Я посмотрел на потолок, на стены. Лишь через пару минут я вспомнил, что я в тюрьме,

Я посмотрел на часы: час тридцать.

– Ну и мастер же вы поспать! – раздался чей-то голос.

Я повернул голову. Напротив на скамейке сидел человек в клетчатой рубашке и засаленных рабочих брюках из грубой ткани. Он не брился с того времени, когда братья Смит изобрели капли от кашля. Нос у него был красный, глаза тоже красные, запекшиеся губы.

Это был мой алкаш.

– Доброе утро, – сказал я.

– Добрый день, – поправил он.

– Что на завтрак?

– Завтрак пришел и ушел.

– Тогда что на ленч?

– Вы и ленч проспали.

– Начальник тюрьмы дал о себе знать?

– Что?

– Не обращайте внимания.

Я перекинул ноги через край нар.

– Кто командует в этом месте?

– Тип по имени Тех Плейнетт. Вообще-то он не из Техаса. Техом его зовут потому, что он длинный и мускулистый.

Алкаш помолчал.

– И еще потому, что он шериф в Сулливан Корнесе. Вы знаете, из тех, каким все представляют себе шерифа, в особенности на дальнем Западе.

Алкаш пожал плечами.

– Тех.

– Вы хорошо знакомы с местным законом, да?

– Меня регулярно сюда сажают, а потом выпускают.

Алкаш махнул рукой и сразу же пояснил:

– Я бродяга, праздношатающийся. Меня зовут Такем.

– А меня Колби.

– Рад нашему знакомству.

После очередной паузы Такем добавил:

– Я выпиваю.

– На здоровье.

– Мне не требуется ваше разрешение. Я просто констатирую факт. Нынче исполняется двадцать лет, как я пью. Чудо, что я еще не свихнулся. Когда-нибудь непременно напишу свою автобиографию, вроде "Я заплачу завтра". Читали такую?

– Да.

– Я и заглавие придумал. Интересуетесь?

– Конечно.

– Понимаете, все про меня, – сказал Такем. – Автобиография. Там также будет известна моя жизненная философия. Так вас интересует заглавие?

– Конечно, – повторил я снова.

Такем важно воздел руки.

– "Хряпнем по целой", – сказал он.

Он подмигнул.

– Здорово, правда?

– Хорошо.

– Вы тоже должны написать книгу. Парень, который совершил убийство топором, непременно должен рассказать об этом людям.

– Мой дядя написал, – сказал я.

– Он тоже убивал людей топором?

– Нет, он сжигал свои жертвы. Вы не читали его книгу?

– А как она называется?

– "Человеческая плоть в кастрюле".

– Нет, эту я пропустил, – совершенно серьезно посетовал Такем. – Я читал воспоминания киднэппера. Вам такая попадалась?

– Которая? – спросил я. – Их ведь несколько.

– Она называется "Похищение". Очень интересно.

На этот раз Такем улыбнулся. Я тоже улыбнулся.

– На самом деле вы ведь никого не зарубили топором, правда?

– Нет.

– Я так и подумал. Почему же вы тут?

– По той причине, по которой большинство людей попадает в тюрьму. Они либо слишком много знают, либо слишком мало.

– Вы слишком много знаете, да?

– Расскажите-ка мне о местном законе. Кто тут всем заправляет?

– Ну, начнем с Теха. Он шериф. У него четверо заместителей, депутаты, как вы знаете. Да, четверо. Вот и все.

– Ну, а полицейские?

– Один, насколько мне известно, малый по имени Фред.

– Что скажете про Хенли?

– Мировой судья, безвредный тип. Когда-то этот человек был борцом. Я еще помню, как он тут воевал за правду. Теперь уже нет. Нет отваги, перегорел.

В коридоре раздались шаги. Такем поднял голову. Я повернулся к зарешеченной двери.

Показавшийся в камере человек был высоким и худощавым. У него были холодные, очень светлые глаза и короткая стрижка. Звезда шерифа была у него на груди, а за пояс заткнут сорок пятый.

– Надеюсь, я не помешал беседе?

– Тех? – спросил я.

– Да, это я.

Он помолчал.

– Настоящее имя Селватор Плейнетти. Его сократили до Тех Плейнетт, потому что я здешний пилнер.

Он осмотрел меня с ног до головы.

– Как я понял, вы учинили скандал сегодня утром, Колби.

– Разве?

– Согласно рапорту Фреда. Я просто хотел, чтобы вы знали, что местный закон тут не спит.

– Вот как?

– Да, сэр. Я отправил своего помощника в заведение Бартера для проверки, как вы понимаете. Я приказал ему заглянуть в регистрационный журнал Майка. Вы были зарегистрированы, олл-райт, но один. Никакая девушка в журнале вместе с вами не зарегистрирована.

– Я бы и сам мог вам об этом сказать, и куда подробнее.

– Я хотел все сам выяснить.

Плейнетт откашлялся.

– Мой помощник также содрал линолеум в стенном шкафу.

– Неужели?

– Я же сказал, что он это сделал, не так ли? Вы мне не верите?

– Верю, конечно. Что он нашел?

– Ничего.

– Я был уверен, что именно это вы и скажете.

– Вы мне не верите, да?

– Тех, – сказал я. – Селватор, поскольку я нахожусь по эту сторону двери. Я бы вам поверил, если бы вы сказали, что земля круглая.

– Она на самом деле круглая.

– И я вам верю, видите?

– Вам вменяется в вину всего лишь проступок, нарушение покоя. Штраф в десять долларов, и вы уходите отсюда.

– Пока это составляет двадцать.

– Что?

– Когда вы возьмете десять? До того, как камера будет открыта, или потом?

– Вы можете пройти вместе со мной в передний офис, – сказал Тех. Заплатите мне там.

Он повернулся к алкашу.

– Привет, Такем.

– Когда я выйду? – захотел узнать алкаш.

– Ты протрезвел?

– Конечно.

– Поостынь еще немножко.

Я вышел из камеры.

Тех снова запер дверь на замок.

– Сюда, – сказал он.

Я пошел следом по коридору. Он отомкнул еще одну дверь в конце его. Мы попали в офис с письменным столом, несколькими ящиками с картотекой, водяным охладителем и козлами для винтовок.

– У вас замечательная тюрьма, – сказал я.

– Мы рассчитали, что при наличии достаточно большой тюрьмы можно иметь вдвое меньшие полицейские силы.

– Это оправдывает себя?

– Тюрьма или полиция?

– Философия.

– Конечно. Дайте мне десять долларов, а я дам вам квитанцию.

Я достал бумажник. Тех уже выписывал квитанцию.

– Ваше первое имя? – спросил он.

– Филип.

Он отложил шариковую ручку, вырвал квитанцию вместе с двумя копиями и протянул мне одну из них.

– Вот, получайте.

– Вы кое-что забыли, не так ли?

– Что именно?

– Меня забрали с двумя пистолетами.

– Я их не видел.

– Их забрал у меня Фред.

– В таком случае найдите Фреда по поводу их. Я надеюсь, у вас есть разрешение на пистолеты? В противном случае, вы снова вернетесь сюда.

– Я вижу, Фред вам не подчиняется... Где я его разыщу?

– Он может быть где угодно.

Тех поднялся.

– Ну, пока.

– Пришлите мне свою литературу, – сказал я.

Я вышел из помещения.

Город был очень оживленным, суетливым, что характерно для всех маленьких городков. Как всегда, когда я попадаю в такое место, я наблюдаю за людьми и думаю, куда они спешат. Мне хотелось есть, я не ел со вчерашнего дня. В данный момент еда казалась мне самым важным в жизни. И телефонный разговор, который я должен был сделать, потому что я нуждался в помощи. Я выбрал небольшую кофейню, вошел внутрь, заказал три булочки с рубленым бифштексом и чашку кофе, после чего вошел в телефонную будку и опустил монетку. Когда оператор ответил, я сказал:

– Междугородный разговор, пожалуйста.

Я подождал.

Уже другой голос произнес:

– Междугородная.

– Мне нужен Арджайл 4-3187.

– Заказ принят.

Послышались какие-то щелчки, звонки, гул голосов множества операторов, выполняющих свою работу. Потом мой оператор заявил:

– Пятьдесят пять центов за три минуты, пожалуйста.

Я опустил мелочь.

– С какого номера вы звоните, сэр?

Я считал его с пластинки на вертушке.

– Благодарю вас.

Раздались новые звонки.

На другом конце провода подняли трубку.

– Двадцать третий полицейский округ, сержант Коломбо.

– Эл, – сказал я, – это Фил Колби. Лейтенант у себя?

– Да. Одну секунду, Фил.

Он издал какой-то непонятный горловой звук.

– А я считал, что ты в отпуске.

– Так и есть. Соедини меня с ним, пожалуйста.

– Минутку.

Я ждал.

– Деморра у аппарата, – услышал я.

– Лейтенант, это Фил Колби.

– Кто?

– Фил.

– Ай, да! Что случилось, Фил?

– У меня неприятности, сэр.

– История с машиной? О'Хара мне все объяснил.

– Нет, сэр, не это. Исчезла моя невеста.

– Что значит "исчезла"?

– Пропала. Ее увезли из ее хижины в мотеле.

Деморра молчал несколько секунд.

– Ты уверен, Колби?

– Да, сэр.

– Ты обращался в местную полицию?

– Да, сэр. Они твердят, что ее вообще не было.

– Вообще не было? Что ты имеешь в виду?

– Сэр, я не знаю, что здесь творится, но в этой истории замешано множество людей. Круговая порука, концов не отыскать. В одной из хижин я обнаружил лужу крови в стенном шкафу. Местные же заправилы готовы все это списать как плод моего воображения. Я провел полночи в тюрьме. Энн, сэр, до сих пор нет. Откровенно, я не...

– В тюрьме?

– Я не знаю, что теперь делать.

– Где ты, Колби?

– В телефонной будке.

– Где?

– Ресторан в Сулливан Корнесе, сэр. Меня только что выпустили из тюрьмы.

– Не могло случиться так, что твоя девушка просто решила сбежать от тебя?

– Последний раз, когда я видел ее, она крепко спала. Далее, у нее нет своей машины или чего-то в этом роде, не говоря уже о том, что у нее не было оснований...

– Ты никогда не знаешь, чего можно ожидать от женщин.

– Сэр, если бы дело обстояло таким образом, зачем бы тогда все эти люди лгали, что ее здесь не было?

– Да, верно.

– Сэр...

– Мне нужна помощь.

– Да, понимаю. Какой там номер?

Я назвал его.

– Побудь там немного.

– Я только что заказал ленч, поскольку не ел уже с...

– Олл-райт, посмотрим, что я сумею сделать. Я позвоню тебе минут через десять.

– Хорошо, сэр. Очень благодарен.

– Не вешай голову, Колби. Я принимаюсь за работу.

Связь прервалась.

Я вернулся к своему столику. Булочки и кофе меня уже ждали. Я сидел за столиком, когда дверь ресторана открылась.

Вошла девушка, которую я знал.