Текст книги "Ритуал"

Автор книги: Ричард Ли Байерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Наконец, она просунула голову в огромную рану, а когда вновь подняла, в зубах у нее истекало кровью сердце Ишеналира. Красная дракониха повернулась, показывая добычу остальным драконам, потом разорвала на куски и проглотила.

– Я здесь вожак! – проревела она. – Я, Малазан! Кто хочет оспорить это?

Ошеломленные, змеи склонили головы в знак повиновения. Все, кроме Шатулио.

Он знал, что должен сделать то, же самое. Но уж больно смешно выглядела Малазан, стоящая в надменной позе, при этом обгоревшая до мяса и с распущенной на ленточки шкурой. В горле у него вскипало хихиканье. Он попытался удержать его, но тщетно. В следующий миг он истерически рассмеялся.

Цветные драконы изумленно смотрели на него. Оставив в покое труп Ишеналира, Малазан заскользила к Шатулио. Интересно, это от ярости ее шкура все еще сочится кровавым потом? Раны ее кровоточили так обильно, что невозможно было и описать. Почему-то это тоже казалось забавным, и Шатулио захохотал, уже не пытаясь сдерживать радость. В любом случае, было уже поздно.

– Покажись, – прошипела Малазан, и ее слова нашли путь к его разуму.

На мгновение показалось естественным сделать то, что она велит, и он рассеял чары, придававшие ему облик черного дракона.

– Медный! – воскликнул кто-то.

– Не просто медный, – ответил Шатулио. – Я тот самый медный, который посеял вражду, расколовшую ваше воинство. Я надеялся, что все вы, тупые тритоны, поубиваете друг друга, но доволен и тем, что получилось.

Он развернулся, плюнул ядовитым паром в ближайшего дракона, распростер крылья и взлетел. Он знал, что не сумеет удрать, но почему бы не заставить их потрудиться, прежде, чем они убьют его?

Малазан прорычала заклинание. Вокруг Шатулио возникла светящаяся сеть, опутавшая его крылья. Он рухнул обратно на землю, и цветные кинулись к нему.

Наверное, он сумел бы еще один, самый последний раз плюнуть ядом или ударить когтями, но понял, что может лучше использовать последние оставшиеся ему мгновения. Он выпалил заклинание, и по всему горному склону загрохотал смех, издевавшийся над его врагами все время, пока они в клочья разрывали тело медного.

* * *

Услышав смех, Кара сразу поняла, что он как-то связан с пропавшим Шатулио. Видят светлые боги, он единственный из её знакомых мог увидеть нечто смешное в любой ситуации, даже в такой кошмарной, как осада.

Кара бежала из подземелья наверх, следуя за эхом хохота, когда он вдруг затих. Поскольку по пути она не встретилась с медным, то подумала; уж не звучал ли смех под открытым небом?

Однако в это было трудно поверить. На вершине горы расположились осадившие монастырь драконы. У Шатулио хватило бы ума не соваться в самую гущу врагов, разве не так?

А может, и нет, если его рассудок поражен бешенством. Кара подозревала, что именно страх безумия вынудил его бежать, чтобы не причинить зла друзьям. Она кинулась вверх по узкой винтовой лестнице, которой пользовался Рэрун, выбираясь на разведку. Проход был слишком узким, чтобы в него смог пролезть какой-нибудь из злых драконов, и насколько могли судить защитники крепости, враги даже не заметили ступенек, выходивших в одну из монастырских служебных построек.

Почти на самом верху лестницы она столкнулась с Дорном и Рэруном. Полуголем, измученный, весь в саже и синяках, был в полном вооружении. Он явно стоял здесь в дозоре. У Рэруна имелся при себе ледоруб, но ни лука, ни его любимой туники из белого меха видно не было. Наверное, он отдыхал после дежурства и прибежал сюда, не тратя время на сборы.

Увидев Кару, Дорн нахмурился.

– Ты не пойдешь туда, – сказал он.

– Пойду.

– Если тебя убьют наверху, кто отыщет секреты древних эльфов в архивах?

– Я сражалась с цветными, когда они нападали.

– Тогда это было необходимо. Сейчас – нет.

– Это необходимо мне. Шатулио – мой друг.

Рэрун взглянул на Дорна.

– Ты не отговоришь ее, – пожал плечами коренастый гном.

– Тогда давайте покончим с этим раз и навсегда, – хмыкнул Дорн.

Они полезли по ступеням наверх: Рэрун впереди, следом Дорн и позади них Кара. Она напрягла все чувства, пытаясь отыскать хоть малейшие признаки того, что их заманивают в ловушку. Но не находила ничего, лишь слышала рычание и чуяла острый запах свежей крови. Из-за бешенства от этого запаха у нее кружилась голова, рот наполнялся слюной, а внутри все сжималось от ненависти к самой себе.

Наверху им никто не встретился. Они оказались в домике садовника. На стенах висели мотыги и ножницы для стрижки деревьев, в углу валялась целая груда цветочных горшков и мешки с удобрением, пахнущим навозом. Как и остальные монастырские постройки, домик был добротным каменным сооружением, сложенным из желтоватого камня и украшенным искусными витражами, вставленными в круглые окна. Все еще борясь с безумием, Кара надеялась, что эта вонь окажется достаточно сильной, чтобы перебить будоражащий, влекущий запах крови.

Она и ее товарищи подкрались к двери и выглянули наружу. Кара затаила дыхание. Несколько драконов, рыча, пожирали труп сородича. Они с такой жадностью рвали его на части и тут же глотали их, что изуродовали тело практически до неузнаваемости. Но Кара все же сумела разглядеть отдельные медные чешуйки, сверкающие на солнце.

Ярость переполнила ее. Она ненавидела цветных, осквернивших тело ее друга, почти так же сильно, как презирала себя, потому что ей страстно хотелось присоединиться к их пиру. Она должна была отплатить прихвостням Саммастера за это зверство. Она сконцентрировалась, готовясь к превращению из человека в дракона.

Каким-то образом – наверное, заметив ее изменившуюся осанку, – Дорн уловил намерение певчей, взял девушку за руку и повернул к себе.

– Нет, – шепнул он, глядя ей прямо в глаза.

Какое-то мгновение она готова была сбить его с ног, убрать с дороги, но потом возмущение уступило место стыду.

– Прости.

– Все в порядке, – с некоторой неловкостью отозвался Дорн. Голос его прозвучал резко, как и всегда, когда он пытался кого-нибудь утешить или подбодрить.

– Безумие совсем рядом, – пожаловалась она, – все время.

– Ты справишься.

– Посмотрите туда, за Шатулио, – прошептал Рэрун.

Она попыталась приглядеться. Клубок извивающихся, дергающихся драконов неподалеку мешал ей, но все же, то вытягивая шею, то приседая, она сумела рассмотреть дальнюю часть сада.

Там на земле лежал огромный зеленый гравированный дракон, изодранный зубами и когтями. Однако его мясо никто не ел. Наверное, победитель приберегал тушу для себя. Убийцей его наверняка была старая красная дракониха, командовавшая всем драконьим войском. Кара слышала, что подданные называют ее Малазан. Обожженная, искалеченная и истекающая кровью едва ли не так же, как побежденный ею враг, она лежала на клумбе с пурпурными цветами. Два дракона поменьше суетились вокруг нее, шипя заклинания, чтобы залечить раны и вернуть ей прежнюю силу.

– А теперь, – сказал Рэрун, – пошли вниз. Мы и так задержались здесь слишком долго.

Лишь когда они добрались до подземелья, Кара заговорила:

– Уверена, это Шатулио как-то ухитрился сделать так, что Малазан и зеленый сошлись в поединке.

– Я тоже так думаю, – кивнул Рэрун, – а значит, он победил, прежде чем враги расправились с ним.

– Он уничтожил одного из двоих самых серьезных бойцов, – заметил Дорн, – и жестоко ранил второго. Даже притом, что ее лечат целители, она какое-то время не сможет возглавлять атаки. Медный подарил нам небольшую передышку.

«Я сумею ею воспользоваться, – подумала Кара. – Обещаю тебе, Шатулио».

И словно в насмешку над ее клятвой все те тома и свитки, которые ей еще предстояло прочесть, – полка за полкой, стеллаж за стеллажом, комната за комнатой, – непрошено всплыли перед ее мысленным взором.

Глава 10

15 Киторна, год Бешеных Драконов

Деревья, нечасто, встречающиеся в Фаре, были карликовыми, искривленными и узловатыми, истерзанными вечными ветрами. И, тем не менее, этот экземпляр, выросший на затянутой облаками вершине горы, оказался достаточно крепким, чтобы выдержать тяжесть обнаженного трупа орка. Гоблин со свинячьей мордой болтался в петле из сыромятной кожи, таращась пустыми глазницами, из которых какая-то голодная птица выклевала глаза, и распространял вокруг жуткую вонь. На груди и животе мертвеца виднелось множество ран. Без сомнения, одна из них и стала причиной его смерти. Над этими боевыми отметинами кто-то грубо вырезал изображение злобного рогатого существа и скрещенных под ним кривых сабель.

Павел решил, что это знак соперничающего племени орков, убивших чужака за то, что он вторгся на их территорию, и повесивших его тут в назидание другим возможным нарушителям.

– Ну что, – поинтересовался Уилл, – мы готовы?

Он стоял, положив руку на рукоять своего изогнутого меча. Когда зеленые драконы улетели, друзья отыскали и заколдованное оружие, зажатое в руке мертвого огра, и солнечный амулет Павела среди барахла Ягота. По мнению жреца, это было последней удачей на их пути.

Все время, прошедшее со дня уничтожения огров, двое путников пытались пробраться назад в Фентию, но без лошадей дело продвигалось медленно. Снова и снова им приходилось отклоняться от курса, чтобы избежать встречи с мародерствующими драконами или орками и великанами.

Вот если бы они с Уиллом путешествовали в компании одного из Кариных приятелей! Как славно было бы унестись прочь из этого пустынного места на крыльях дракона. Но Великий Сумрачный край лежит прямо у северной границы Фентии. Павел и подумать не мог, что будет так трудно добраться туда, и поэтому казалось разумным отправить всех крылатых союзников исследовать более отдаленные места.

Наконец, отчаявшись хоть немного продвинуться к цели, они с хафлингом решили под покровом ночи проскочить по территории, заселенной орками.

Проблема, конечно, состояла в том, что гоблины способны видеть в темноте. Но не так хорошо, как люди видят днем, так что, возможно, навыки охотников помогут друзьям.

– Я готов, – отозвался Павел.

– Не хочешь произнести заклинание тишины?

Павел покачал головой:

– Если кто-нибудь будет ко мне подкрадываться, я хочу иметь шанс услышать его. Я могу бесшумно красться и без помощи магии.

– Ты крадешься так же тихо, как трехногий бык, – фыркнул Уилл, – впрочем, как пожелаешь. Я пойду впереди. Держись в десяти шагах позади меня, пока я не махну тебе, чтобы ты подошел ближе.

Они крадучись двинулись вперед, стараясь не подниматься на вершины невысоких холмов, чтобы их силуэты не вырисовывались на фоне неба.

Там, в небе, невидимые за тучами, плыли Селуна и звезды, но все же частица их света просачивалась сквозь облака, едва рассеивая тьму. Свистел холодный ночной ветер. У Павела снова заныла нога. Хотя Уилл постарался на славу, выпрямляя ее, жрец все же слегка прихрамывал и думал о том, что хромота скорее всего останется навсегда. Что ж, возможно, дамы сочтут ее следствием доблести, а значит, и его найдут очаровательным.

Они пробирались впотьмах уже около часа. Вдруг бывший вор поднял руку, делая спутнику знак остановиться, и сам крадучись вернулся назад.

– Что? – прошептал Павел.

– Я думаю, орки. Может, группа охотников. Я их еще не вижу, но слышу. Они вон там, – показал он, – и идут туда.

Павел напряженно прислушался, но не различил ничего, кроме завываний ветра. И все же он не сомневался, что Уилл прав. Слух хафлинга был более чутким, чем человеческий.

– Спрячемся и переждем, пока они пройдут?

– Да. – Уилл отцепил от пояса пращу. – И будем драться, если нас заметят. Пошли.

Они притаились в зарослях кустарника. Сердце Павела забилось быстрее, он мысленно перебирал заклинания, которые держал наготове для боя, и пытался уловить хоть что-нибудь, говорящее о приближении орков. И вдруг услышал: свирепый лай и сразу вслед за ним грубые голоса.

– Ты не сказал, что у них есть собаки, – возмутился Павел.

– Я не знал, – парировал Уилл. – Пока эти твари не учуяли нас, они не издавали ни звука. Ну что, красавчик, мы влипли. Постарайся не наделать в штаны.

Он заложил камень в пращу.

– Дай же мне наложить на него заклинание, ты, вороватая блоха, – напомнил жрец.

Он пробормотал слова молитвы, сжал в руке амулет и коснулся им камня, который тут же засиял красновато-золотистым светом. Хафлинг поднялся и послал камень в воздух.

Когда сияние высветило приближающихся орков и несколько огромных собак, прыгающих впереди, Павел вздрогнул. Может, как предположил Уилл, они и встретили охотников, но было их уж слишком много, да и вооружены орки были очень хорошо. Павел подумал, что они скорее похожи на отряд, собравшийся напасть на соседний клан, но теперь переключившийся на жертву, обнаруженную поближе к дому.

Уилл вновь швырнул камень, один из псов упал и кубарем покатился по склону. Скороговоркой выпалив заклинание, Павел тоже нашел свою цель. Луч света, сорвавшийся с его ладони, обратил вторую собаку в пепел.

В ответ из темноты прилетели дротики. Один из них просвистел в нескольких дюймах от Павела. Жрец пожалел, что с ним нет его волшебной куртки. Сначала она пострадала при столкновении с чешуйчатыми тошнотниками, а потом погибла окончательно, когда Ягот разорвал то, что от нее осталось.

Жрец мог создать подобие магической защиты для них с Уиллом, но решил, что, прежде чем он попробует произнести это заклинание, они должны покончить с собаками. Громадные косматые твари, которых теперь осталось четверо, быстро сокращали расстояние, отделяющее их от жертв.

Камни Уилла сразили еще двоих псов. Павел сотворил на ладони сгусток дрожащей, покалывающей энергии. В руке у него возник прутик из сгустившегося темно-красного света. Когда собака оказалась в пределах досягаемости, он взмахнул рукой, словно держал в ней рукоять плети, и светящийся малиновый бич хлестнул по зверю. Пес упал и забился в судорогах. Завоняло горелым мясом.

Оставшаяся тварь прыгнула, и Павелу пришлось отскочить, чтобы увернуться от истекающих слюной челюстей. Он стегнул собаку огненным кнутом, и с ней тоже было покончено.

Орки приближались.

Уилл метал камень за камнем. Павел читал молитву, сжимая амулет. Когда тот засиял красно-золотым светом, он прикоснулся им к плечу хафлинга. Свет перескочил на Уилла и разлился вокруг него мерцающей аурой, которая должна была помочь отразить удары. Павел успел повторить процедуру и сделать такую же защиту для себя, когда первые орки приблизились на расстояние удара.

Павел и Уилл дрались спина к спине. Светящийся кнут должен был успеть отнять еще несколько жизней, прежде чем заклинание утратит силу. Теперь жрец хлестал им направо и налево, держа в свободной руке жезл и используя его вместо щита, отбивая удары копий и кривых сабель.

Он убил одного, потом второго. У хафлинга, похоже, дела шли не хуже. Но орки все прибывали, враги кишели вокруг, и Павел подумал, что, пожалуй, вдвоем с Уиллом им не справиться. Какая это будет горькая насмешка судьбы, если они, выстоявшие против десятков существ, которых принято считать куда более опасными, погибнут от рук гоблинов.

Продолжая сражаться, жрец безмолвно взывал к Летандеру, моля о помощи. И тут над полем боя пронеслось нечто разом заслонившее лунный свет, пробивающийся сквозь тучи. Все погрузилось в кромешную тьму.

Огромное темное змеиное тело с крыльями, как у летучей мыши, опустилось на землю, и от этого удара, склон холма содрогнулся. Сверкая алыми, словно раскаленные угли, глазами, существо ухватило зубами, одного из орков поперек живота, вонзив в него длинные верхние клыки. Павел ощутил такую волну невозможного, неестественного запаха разложения, исходящую от дракона, что все в нем сжалось.

– Это Бримстоун! – воскликнул Уилл.

Поскольку хафлинг не был жрецом и не обладал способностью Павела распознавать мертвяков, он узнал дымного дракона-вампира по запаху серы и золы.

Бримстоун наносил удары направо и налево, рвал орков когтями и бил хвостом. Но по-прежнему удерживал в пасти свою первую жертву, насаженную на длинные клыки, и с тошнотворным хлюпаньем и причмокиванием высасывал из гоблина кровь.

Орки завопили и кинулись врассыпную. Они больше не представляли угрозы, но Бримстоун продолжая преследовать их, кидаясь от одного к другому, словно собака в яме с крысами. Некоторое время спустя он выплюнул обескровленные останки гоблина и, видимо, все еще томимый жаждой, схватил другого воина со свиной мордой, облаченного в кожаную куртку и кольчугу.

К тому времени, как он высосал жизнь из второго, все орки были либо мертвы, либо удрали уже достаточно далеко. Бримстоун повернулся и насмешливо усмехнулся Павелу и Уиллу. Свирепый огонь в его глазах чуть потускнел, лишь когда завершилась бойня.

– Заметь, жрец, – сказал он. – Ты молишься своему богу о спасении, и появляюсь я. Ты не собираешься поблагодарить меня?

* * *

Ветерок нес Тэгана над огнями Фентии, а когда воздушные потоки повлекли его на юг, внизу раскинулись черные просторы Лунного Моря. Время от времени вокруг него появлялись светящиеся полупрозрачные призраки, но потом снова исчезали. Преимущественно это были образы местных магов, в полный рост или только их лица, увеличенные в размерах. Подобный спектакль должен был представить его колдуном, использующим «магию авариэлей, тайную магию неба», чтобы установить личность изменника.

На самом деле, конечно, все обстояло совсем не так. Летая неподалеку, сделавшийся невидимым Дживекс создавал иллюзии, чтобы устроить все это представление. Если повезет, агент Саммастера заметит огни, вспыхивающие в ночном небе, и им удастся спровоцировать его на нападение.

Два дня назад, чтобы усилить нажим на магов, мастер фехтования назвал имена еще четверых колдунов, чью верность он якобы безоговорочно установил. Если верить Рилитару, те четверо – маги со сравнительно скромными способностями, которым недостает тайных знаний, чтобы стать агентами Саммастера. Но уверенным ни в чем быть нельзя. После всех поисков и размышлений Тэган вообще ни в чем уже не был уверен.

Вот почему необходимо выманить врага из укрытия, хотя авариэль понимал, насколько опасную тактику он выбрал. Рилитар предложил охранять Тэгана, но мастер фехтования счел это не лучшей идеей. Чем больше народу, невидимого или нет, будет болтаться поблизости, тем выше вероятность, что изменник или его прислужники сумеют как-то распознать их присутствие. Соответственно, когда Фоуркин попросил эльфа о встрече, чтобы обсудить с ним некие эзотерические письмена, выгравированные на наковальне, использовавшейся когда-то для свершения обрядов, и обнаруженные одним из молодцов Кары в давно заброшенной крепости гномов, Тэган настоял, чтобы тот согласился.

Однако авариэль имел при себе два амулета, изготовленные для него Рилитаром. Один – серебряное кольцо, заряженное магией, позволяющей видеть невидимое. Благодаря ему маэстро видел Дживекса так же отчетливо, как обычно, а когда дракон сотворил сверкающее подобие Огненных Пальцев, вдруг заметил еще и хазми.

Летающее существо постепенно появилось в поле его зрения целиком, от жала до хвоста. Тело его было пропитано магией. Оно спускалось с высоты, из сверкающей дымки слез Селуны, притушив свой огненный ореол. Наверное, оно не знало, как сделать пламя невидимым.

Едва Тэган заметил опасность, другой амулет, данный ему Рилитаром, – золотая брошь в виде глаза – тоже, по-видимому, распознал ее и послал мысленный сигнал своему создателю. Эльф должен устремиться к месту схватки с максимальной скоростью, на которую способна его магия. А пока Тэган просто продолжал парить в небе, словно ничего не произошло, подманивая хазми на расстояние удара.

Демон зарычал, вышел из пике и описал в воздухе круг, увеличивая расстояние между собой и противником. Его огненный ореол вспыхнул, заставив Дживекса зашипеть. Малыш до этого мгновения, видимо, не догадывался о появлении хазми. Однако демон каким-то образом узнал, что Тэган заметил его.

Мастер фехтования погнался за врагом, то же сделал и Дживекс. Тэган на лету выпалил заклинание, позволяющее увеличить скорость. Пока магия вливалась в его мускулы, он гадал, что могло задержать Рилитара, на которого он так надеялся. Ведь эльф мог помешать танар'ри мгновенно перемещаться в пространстве.

Хазми устремился вниз, к городским шпилям и остроконечным крышам. Как раз в тот миг, когда демон начал круто разворачиваться, Дживекс напряженно уставился на него и пустил в ход свою природную магию. Пыль, обсыпавшая длинноносую, отдаленно напоминающую человеческую голову хазми, запорошила демону глаза. Тот шарахнулся в сторону, врезался в один из шпилей, свалился на плоскую крышу и остался лежать неподвижно.

Тэган и Дживекс приземлились неподалеку и бегом бросились к врагу. Любой фехтовальщик, даже авариэль, нанесет более сильный удар, когда его ноги стоят на ровной поверхности. Балансируя крыльями, чтобы удержать равновесие на наклонной поверхности крыши, он подскочил к лежащему без движения противнику. Изо всех сил махая крылышками так, что они сливались в размытый круг, Дживекс несся рядом с ним.

Хазми исчез. Тэган выругался. Он решил, что демон пришел в себя и перенесся в другое место, но Дживекс думал иначе.

– Это была иллюзия, – проворчал дракон. Наверное, как существо, способное создавать подобные миражи, он хоть и поздно, но распознал фантом.

В любом случае, целью всего этого маскарада могло быть только одно: привести их с Тэганом туда, куда было нужно хазми. Авариэль расправил крылья, готовясь взмыть в воздух.

Крыша раскололась у него под ногами, и он провалился вниз. Крытые дранкой доски затрещали, и зазубренные обломки дерева впились в его лодыжки, словно зубастые челюсти. Авариэль закричал от боли.

Издавая мерное жужжание, настоящий хазми полз по коньку остроконечной крыши соседнего дома. Дживекс повернулся к нему, но заколебался, не зная, заниматься демоном или помочь Тэгану освободиться. Это дало хазми время, чтобы поразить дракона с помощью заклинания.

Трепещущие крылышки Дживекса и все его тельце вдруг сделались неподвижными. Он упал, покатился вниз по крыше и едва не свалился с нее. Он дрожал, тщетно пытаясь стряхнуть с себя насланный магией паралич.

Не обращая внимания на боль, Тэган напрягся, стараясь высвободить ноги из щели. А поняв, что это ему не удастся, начал торопливо произносить заклинание для перемещения.

Воздух вокруг него потемнел. Саранча облепила его сверху-донизу, забираясь под одежду, кусая, мешая дышать. Он начал отчаянно отмахиваться, запнулся, скомкав концовку заклинания, и магия исчезла.

Ничего не видя, авариэль бился в ловушке, но освободиться не мог. Свободной рукой он отмахивался от саранчи, но тоже безуспешно.

Он опять подумал, как хорошо было бы, если б здесь появился Рилитар, но понимал, что этого все равно не произойдет. Каким-то образом, хазми обнаружил и нейтрализовал амулет, который должен был вызвать эльфа.

Саранча атаковала снова и снова. Каждый укус был не сильнее булавочного укола, но общий эффект был ужасен. Когда сознание начало оставлять его, Тэган чувствовал лишь горькую досаду, в первую очередь на себя самого, за то, что оказался таким безмозглым и позволил так легко себя одурачить.

* * *

Павел не представлял, как мог Бримстоун узнать, что он просил бога утренней зари о помощи, но не хотел ни спрашивать, ни доставлять дракону-вампиру удовольствие, отреагировав на его насмешку.

Вместо этого он поинтересовался:

– Что тебе нужно?

Бримстоун фыркнул, и запах дыма, исходящий от него, усилился.

– То же, что и всегда: победить Саммастера. Я говорил тебе, что прерву свое уединение, когда сочту необходимым.

Действительно, говорил. Но жрец сомневался, что он выполнит обещание, и не только потому, что из всех союзников Кары Бримстоун был самым странным и уж точно самым коварным. Любой жрец Летандера, связанный с очистительным солнцем, презирал мертвяков и делал все возможное, чтобы уничтожать их, где бы они ни встретились ему на пути.

– Это что-то новенькое, – пробормотал Уилл. – Сделай-ка еще один свет.

Светящийся камень, на который Павел навел чары раньше, валялся где-то позади дракона, и поэтому трудно было разглядеть что-либо, кроме его силуэта.

Павел немного поколебался, потом решил, что хотя формально они и находятся на вражеской территории, шансы, что еще какие-нибудь орки вздумают напасть, пока Бримстоун здесь, минимальны. Он прочел молитву, и на конце его жезла вспыхнул красноватый огонек.

Пламя осветило все то, о чем Павел вспоминал с таким отвращением: змеиное тело, темно-серую чешую с красно-коричневыми бликами и черный как смоль спинной гребень. Но появилось и нечто новое. Огромный, без малейшего изъяна рубин красовался в самом центре усыпанного бриллиантами платинового ожерелья, свисающего с шеи Бримстоуна.

– Недурно, – присвистнул Уилл. – Если ты готов расстаться с этой безделушкой, я не стану спрашивать дополнительной платы.

Он не стал упоминать о том, что Кара, а не вампир теоретически была их нанимателем. Хотя те времена, когда главной причиной, по которой они помогали ей, были деньги, уже давно прошли.

Бримстоун обнажил клыки, и глаза его вспыхнули ярче.

– Не одолжишь ли мне своей наглости, хафлинг, учитывая, что в тебе-то я как раз не нуждаюсь. Мне нужен жрец солнца.

Павел нахмурился:

– Нужен для чего?

– Сопровождать меня в Дамару.

– Это даже не обсуждается. Наша задача успешно выполнена. Мы узнали нечто важное и должны вернуться в Фентию, чтобы рассказать об этом Огненным Пальцам и остальным магам.

– В свое время вы сообщите им о вашем открытии. Но сначала должны будете помочь мне. В противном случае наше общее дело потерпит крах.

– Думаю, лучше тебе рассказать нам обо всем, – заявил Уилл. Он сорвал пучок жесткой травы и принялся оттирать кровь орков со своего клинка.

– Как вы помните, – начал Бримстоун, – у меня есть магический кристалл, и в последнее время я пользовался им, чтобы следить за событиями, происходящими на Севере. Так я узнал, что Дамара в беде.

Павел ощутил укол страха.

– Что случилось? Страну опустошили налеты драконов?

– Нет. Или, точнее, Дамара страдает от них, но это не самая страшная опасность. В твою страну вновь вторглись орки и гоблины Ваасы.

– Не может быть. Врата должны были сдержать их натиск. А если им каким-то образом и удалось захватить крепость, Истребитель Драконов со своим войском сокрушат орков.

– И Врата, и король пали жертвой предательства. Большинство людей думает, что Гарет Истребитель Драконов мертв, и никто больше не в силах убедить баронов сражаться заодно. Каждый мелкий господин стремится защитить собственные владения. Но так им не выстоять. Ваасанцы сметают все на своем пути.

Уилл подозрительно взглянул на дракона.

– Похоже, тебе есть до этого дело, только я все не могу понять какое.

– Я не собираюсь оплакивать убитых пастухов или изнасилованных фермерских жен, – презрительно усмехнулся Бримстоун. – Но Карасендриэт и ее агентам нужно обследовать многие места в Дамаре. Если страна будет кишеть великанами и гоблинами, это станет невозможным.

Павел потряс головой, пытаясь вникнуть в то, что сказал ему Бримстоун. Как и большинство дамаранцев, он вырос с мыслью, что Истребитель Драконов – непобедимый герой, почти полубог. Было почти невозможно поверить, что кто-то или что-то может победить короля-паладина или за какие-то несколько дней лишить Дамару с таким трудом завоеванных свободы, мира и процветания. И все же, хоть Павел и не доверял дракону-вампиру, он не мог объяснить, зачем Бримстоуну понадобилось бы выдумывать всю эту историю. Чего бы он этим добился?

– Ты сказал, – заметил жрец, – большинство народа считает, что король умер. Значит ли это, что он жив?

– Да, – подтвердил Бримстоун. – Надеюсь, тебе хватит мозгов, чтобы понять, что не случайно твари из Ваасы вторглись в Дамару именно теперь. Саммастер подбил их на это, чтобы замести свои следы, а агенты Культа Дракона, приближенные к королю, сразили Истребителя Драконов при помощи заклинания, разлучившего его душу с телом. К счастью, я изучил это заклинание, когда у нас с мертвяком еще были общие цели.

– Значит, тебе известно, как снять заклятие, – заметил Уилл. – Хорошо. Но при чем тут вот этот шарлатан?

– Думаю, я знаю, – сказал Павел, – если допустить, что он говорит правду. Бримстоуну надо приблизиться к королю, чтобы произнести заклинание. Но Истребитель Драконов – воитель светлых сил, и его соратники тоже. Они никогда не позволят мертвяку подойти к своему господину, особенно тогда, когда тот беспомощен. Видимо, дракон думает, что если я, уроженец Дамары и слуга Летандера, поручусь за него, то ему разрешат сделать это.

– Да, – подтвердил Бримстоун. – Именно поэтому я и отыскал вас с помощью магического кристалла. Если вы готовы помочь, забирайтесь ко мне на спину и летим, пока у нас еще есть в запасе несколько часов темноты. Крылья у меня быстрые, но я не могу летать днем.

– Подожди немного, – недовольно бросил Павел. Он отошел на несколько шагов в сторону по склону холма, и Уилл поспешил следом.

– Что-то не так? – прошептал хафлинг. – Ты ему не веришь?

Павел вздохнул.

– В том-то и дело. Пожалуй, верю. А это значит, что мне придется проводить целые дни в его обществе… касаться его неживого тела, раз он понесет, нас на север. Для меня это мучительно.

– Мы, можно сказать, привыкли, путешествовать с ограми, а уж у них манеры из рук вон плохи.

– Для жреца бога утренней зари мертвяки бесконечно омерзительны.

– Не строй из себя святую невинность. Уж не настолько ты жрец.

– Ну, тогда, может, путешествие окажется не таким ужасным, – тихонько рассмеялся Павел. – В конце концов, я же терплю твою противную рожу, беспредельную глупость и множество прочих пороков. Уж если я способен на это, значит, смогу выдержать что угодно.

– Ну так что, пойдем, оседлаем нашего верного скакуна? – заторопился хафлинг.

– Подожди. Сначала я хочу сказать тебе кое-что насчет ожерелья Бримстоуна.

– Тогда я весь внимание.

– Когда мы встретились с ним в первый раз, я полагал, что он не может уходить далеко от своей сокровищницы, что он привязан к ней, как обычный вампир – к своей могиле или гробу. Я и сейчас уверен, что так и есть.

– Тогда как он добрался из Импилтура в Фар?

– Думаю, он может путешествовать благодаря своему украшению, связывающему его с сокровищницей. В некоем мистическом смысле это и есть сама сокровищница.

– То есть ты хочешь сказать, что я не должен даже заикаться о том, чтобы он отдал мне эту безделушку в награду за службу?

– Дело в том, что здесь, в такой дали от его пещеры, эта вещь жизненно необходима для его существования. Если он когда-нибудь вдруг изменит свое отношение к нам, вспомни об этом.

* * *

Тэган вынырнул из ночного кошмара, но явь оказалась не менее страшной и заметно более болезненной. Он был распластан и прикован цепями к пыточному столу, стоящему в каком-то мрачном подвале, освещенном парой коптящих, готовых погаснуть свечей. Все его тело горело от укусов саранчи. Но это бы еще ничего, если бы не пульсирующая боль в ногах, там, куда вонзились острые обломки дерева, разорвавшие мышцы и раздробившие кости.