Текст книги "Хорёк-писатель в поисках музы"

Автор книги: Ричард Дэвис Бах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Глава 30

Распечатанный белый конверт из Издательского дома «Хорек» лежал на шелковом гамаке в пентхаусе бостонского отеля «Принцесса».

– Я и представить себе не могла, что денег бывает столько! – повторила Даниэлла уже в третий раз после того, как они с Баджироном прочли предложение от издателей. – Это же целое... целое состояние! Неужели они собираются столько платить мне всего лишь за то, чтобы я и дальше занималась любимым делом?

Баджирон с наслаждением раскинулся на роскошном ложе.

– Ничего подобного, дорогая! Они собираются заплатить тебе за три готовые рукописи. Конечно, им приятно сознавать, что ты будешь заниматься любимым делом, но не это главное. Главное для них – заполучить твои истории. И чем скорее – тем лучше. За скорость – специальная премия.

Даниэлла забралась в гамак, улеглась рядом с мужем и надолго задумалась, а потом глубоко вздохнула и спросила:

– А стоит ли мне это делать? Теперь у нас нет нужды в деньгах...

– Не в деньгах дело, Даниэлла. Дело в твоих книгах, в твоих персонажах, в твоей душе... во всем, что ты значишь для своих читателей. Ты даришь им себя, и деньги тут ни при чем. Другой вопрос – как ты потратишь эти деньги...

Но у Даниэллы были и другие причины для опасений.

– А вся эта известность, эти толпы поклонников? Ты хочешь быть знаменитостью, Баджирон?

– Разве нам это решать? Мы становимся знаменитыми, когда другие звери говорят, что мы знамениты. Над их мнениями мы не властны. Есть ведь и такие, кто ничего о нас не слышал. «А кто такая эта Даниэлла? – могут спросить они. – А кто такой этот Баджирон?» Слава – это не наших лап дело. Все решают читатели.

– Мы могли бы перестать писать...

– Баджирон уставился на нее в недоумении.

– Но ведь могли бы, – упрямо повторила она.

– Попробуй. Хочу посмотреть, как у тебя это получится!

Даниэлла рассмеялась.

– А ты бы смог?

– Еще и как! Вот только закончу «Стайка и гордого графа» – и все. Идеи иссякли.

И он радостно улыбнулся: ведь Даниэлла добилась неслыханного успеха, и впереди их ожидало еще множество приключений. «Мы сами выбрали такую жизнь, – подумал он. – Мы этого хотели. И вот – это случилось!»

Глава 31

Болтливые героини Даниэллы общались со своей создательницей днем и ночью – никак не могли наговориться.

Проснувшись среди ночи, Баджирон уже не впервые услышал, как Даниэлла в темноте водит пером по бумаге, что-то шепча себе под нос. Утром, открыв блокнот, она снова удивится и с любопытством примется расшифровывать свои ночные каракули, в которых сохранились сцены, иначе пропавшие бы к рассвету без следа.

Баджирон затаил дыхание, чтобы ненароком не разбудить ее.

«На самом деле эти записи не очень-то ей нужны», – подумал он. Хорьчиха Даниэлла никогда не испытывала недостатка в идеях. Баджирон не знал никого, кто так тонко разбирался бы в душевной жизни хорьков и во всех тайнах и неожиданных поворотах отношений между ними.

Скрип пера затих. Даниэлла уронила голову на подушку, но, прежде чем снова провалиться в беспокойный сон, повернулась к Баджирону и, не открывая глаз, пробормотала: «Я тебя люблю».

Волна тепла поднялась в груди Баджирона. Невероятно! Она сказала это во сне!

«Чем я заслужил такое чудо?» – подумал он и, счастливо вздохнув, потянулся к Даниэлле. Она расслабилась от его прикосновения, прижалась к нему, и миг спустя ее дыхание снова стало глубоким и ровным.

«Вот она, жизнь писателя, – сказал он себе. – Как прекрасно, когда у тебя есть дар! Но до чего же трудное испытание – научиться его использовать!»

И с этой мыслью Хорек Баджирон тоже погрузился в сон.

Ему приснился какой-то старинный город – гранитные дома, мощенные булыжником улицы, сходящиеся к центральной площади. И плоские крыши... чем-то смутно знакомые.

Хорек Баджирон стоял один-одинешенек посреди площади и внимал городскому глашатаю – черному, как ночь, хорьку в красной шапочке и золотом шарфе. Глашатай громко читал по широкому пергаментному свитку:

– Ты нашел то, что находил каждый писатель, живший до тебя, и что предстоит найти всем писателям, которые придут после тебя.

Он поднял голову и посмотрел в глаза Баджирону, но продолжал говорить как по писаному:

– Чем больше у тебя идей, тем больше новых идей к тебе приходит.

А Баджи все смотрел на эти крыши за спиной глашатая. Где-то он уже видел такую крышу...

– Ты наделил волшебной жизнью целое племя персонажей. Если ты позовешь, они придут и принесут свои истории, которые ты сможешь облечь в слова.

Глашатай умолк и выжидающе посмотрел на Баджирона:

– Ты приглашаешь их?

– Я? – переспросил писатель. – Кого я должен пригласить? Идеи? Персонажей?

– Ты приглашаешь их? – жестко переспросил глашатай. – Да или нет?

Баджирон растерялся: он не привык, чтобы во сне ему задавали вопросы, да еще и требовали ответа.

– Ну, да, – пробормотал он. – Приглашаю.

Хорек-глашатай пристально взглянул ему в глаза и кивнул:

– Так тому и быть.

Он уверенно скатал свиток и перевязал его темной лентой. Церемония завершилась.

– Так тому и быть, – повторил он совсем другим голосом, ласковым и очень знакомым. И исчез.

Писатель перевернулся с боку на бок. Он еще не проснулся толком и ничего не понимал. Кажется, ему приснился вещий сон. Но что он предвещал? Загадка...

Глава 32

Стебли рогоза у речки Прыг-Вбочки и высокие луговые травы колыхались на вечернем ветерке. Тени холмов протянулись к востоку, навстречу наползающей тьме.

– Как тут красиво, Баджирон, – вздохнула Даниэлла.

Он кивнул.

– Посмотри, какой луг, – продолжала она. – Как ты думаешь, если бы мы пустились вскачь и разогнались как следует, смогли бы мы взлететь? Мы полетели бы на закат. Над лугами и полями, над городами и крышами домов...

Баджирон вздрогнул. Эти слова поразили его в самое сердце. Над крышами домов... Над крышами домов...

Образы полузабытого сна нахлынули на него стремительно, неудержимо. Хорек-глашатай и крыши домов. Ну конечно! То была крыша его родного дома, дома, где он провел свое щенячье детство!

Он крепко зажмурился, стараясь удержать этот образ, не дать ему ускользнуть. Но почему? Почему именно крыша?

«Потому что, – подумал он, – потому что...»

– Баджи? – Даниэлла тихонько окликнула его, стараясь не помешать. – Ты где?

– Одуванчик! – внезапно выкрикнул он. – Лютик!

И тотчас же все они обступили его толпой. Он вспомнил! Он выпустил их на свободу!

«Там, на чердаке, – подумал он. – Они все еще там». Все его друзья, все мягкие игрушки, которые когда-то сшила ему мама.

Даниэлла коснулась поводьев, направив Пыльку поближе к своему спутнику.

– Мы растем, Даниэлла! – объявил Баджирон.

Воспоминания переполняли его, и он чувствовал, что должен поделиться ими немедленно:

– Был ведь не только Стайк! Мама сшила мне целую кучу игрушек. Несколько десятков! Одуванчик и Лютик – это были два братика-жирафа, в желтых пижамках. Я тебе не рассказывал?

Он устремил невидящий взгляд сквозь Даниэллу – в светлые минувшие времена:

– Перед сном я снимал кого-нибудь с полки и брал с собой в постель. И мы вместе смотрели сны. Каждую ночь – чудесные приключения!

Даниэлла улыбнулась, представив себе эту картину.

– Однажды я взял с собой жирафов, – продолжал Баджирон. – Одуванчик сказал: «Давай поиграем, как будто мы отправились в Африку». Но Лютик не хотел в Африку. «Я боюсь, – сказал он. – Там полным-полно диких зверей. Я туда не хочу».

Баджирон улыбнулся и стал вспоминать дальше. На свет рождалась новая история.

– Одуванчик ему говорит: «А ты кто? Ты – жираф! Ты сам – дикий зверь! Ты приехал из Африки!»

А Лютик его и спрашивает: «Что, прямо в этой пижамке?»

Даниэлла рассмеялась. Какая забавная сценка! И как замечательно, что Баджирон обрел в своих солнечных воспоминаниях такую радость!

– А еще у меня была летучая мышь. Удивительная летучая мышь, Бвухлгари. Она отнесла меня в Пушланию, прямо во дворец.

И Баджирон проговорил за нее низким, глуховатым голосом:

– «Ваши величества, позвольте представить вам Бушерона-Бвухлову...»

В глазах его сверкали блики закатного солнца.

– Сколько разных историй, Даниэлла! Сколько историй!

– А твоя мама... Сколько игрушек она...

– Двадцать! Нет, больше! Медведь-Авиатор, Белый Бизон, мой дракон...

– Дракон? – переспросила Даниэлла. – Какого цвета?

– Синий, с волнистыми желтыми полосками...

– Ox...

– А еще – Морской Конек, Ежик, Динозавр, Касатка и Синий Кит, Енот, Зебра...

– Что вы делали? Где вы побывали?

– Мы путешествовали каждую ночь! По всему свету, Даниэлла! Везде, везде! Еще был Петей, гавайский павлин... у него осталось только три перышка...

– Друзья Хорька Баджи, – задумчиво промолвила Даниэлла. – Где они сейчас?

– На чердаке, – сказал он. – До сих пор. Все-все. На чердаке... Там, дома...

Тем же вечером, вернувшись из конюшни, он первым делом бросился к телефону, снял трубку, набрал номер...

– Привет, мама!

В аэропорту Прыг-Вбока приземлился почтовый самолет. Все четыре коробки из четырех прибыли в целости и сохранности, и в каждой сидели старые друзья Хорька Баджи: вышитые улыбки, пуговичные глазки, потертые тряпичные мордочки, аккуратные заплатки. Павлин Петей приехал в коробке номер один. Неразлучные Одуванчик и Лютик – в коробке номер три, а с ними – Зеби и Верблюжонок.

Правда, без волнений не обошлось: на какую-то ужасную секунду Баджирону показалось, что летучая мышь потерялась. Но на самом дне коробки номер четыре...

– Бвухлгари!!!

Черная шкурка выцвела и стала темно-серой, но все было на месте – и мягкие крылья, и пушистая мордочка. Баджирон нажал на бархатное брюшко – летучая мышь тоненько пискнула.

Писатель забыл обо всем на свете. Он снова был маленьким щенком.

– Бвухлгари! Мы будем еще летать? Ты помнишь? Помнишь, моя хорошая?

В том сне он позвал своих старых друзей, пригласил их вернуться. И вот они вернулись – наяву!

В тот же день он повесил для них в спальне полку – такую же, как та, старая. Он прибил ее невысоко, так, чтобы можно было дотянуться лапой, не вылезая из теплого гамака. Наконец-то ему снова приснятся все эти удивительные, давно забытые истории!

Новые книги так и назывались – «Друзья Хорька Баджи».

Первую рукопись из серии Баджирон послал Хорьку Воксхоллу лично.

В день ее прибытия президент Издательского дома «Хорек» отменил все встречи и заперся в своем кабинете на верхнем этаже.

Поскольку сопроводительного письма не было, Вокс-холл начал с титульной страницы, как и поступают все хорьки – читатели.

Страницы потекли в его лапах лепестками экзотических цветов, плывущих в теплом меду.

Вот Баджи скачет в Африку, крепко ухватившись за гривы жирафов-близнецов. Вот он проводит волшебную ночь в Вельде, где все диковинные звери рассказывают ему свои истории.

А потом они расстаются у Великого Водопада, и Баджи первым из хорьков вступает в Неоткрытые Земли. И там ему открывается тайна, которую испокон веку хранили для хорьков дикие звери.

Он испытывает обретенный Дар и возвращается домой, а жирафы снова становятся пушистыми игрушками на полке у его гамака.

И вот, наконец, Баджирон задает свой Последний Вопрос и убеждается в том, что в каждом хорьке воистину скрыта Древняя Дикая Сила.

Воксхолл проглотил книгу на одном дыхании, вернулся к началу и перечитал еще раз – медленно.

Снова добравшись до последней страницы, он отложил рукопись, отвернулся и застыл, глядя в окно.

«Да, – думал он, – надо жить так, чтобы твоя жизнь оставила след в этом мире. Но как этого добиться? Как получается, что писатель где-то там, далеко, касается клавиатуры – а я слышу его здесь? Слышу – и вспоминаю, кто я такой? О, книги... – сказал он себе. – Книги...»

Глава 33

Время от времени, когда Хорек Баджирон поднимал голову к раскинувшимся на западе безмолвным звездным полям, его касалось дуновение какой-то иной, несбывшейся жизни – жизни, которая могла бы сбыться, если бы он все-таки написал свой великий роман.

Обрывки ее снова и снова мелькали в его сновидениях: создатель эпического полотна под гордым названием «Там, где ступила лапа хорька» выступает с речью на съезде писателей, и на шее у него – строгий аскотский галстук, а на груди сверкает Медаль Аведоя за достижения в области литературы.

«Это будущее, которому уже не сбыться никогда», – вздыхал он с грустью.

Но однажды, пробудившись в темноте и лежа без сна, он понял: то, что могло бы быть, – это не настоящая жизнь! «Я ни за что бы не написал этот роман. Я не смог бы заставить это будущее сбыться! И сейчас не могу, – добавил он про себя. – И не хочу. Я не люблю серьезные романы!»

Он выбрался из гамака – осторожно, чтобы не разбудить Даниэллу, – и поднялся в свой кабинет.

«Сегодня, – подумал он, – я открыт всем ветрам. Я готов к любым приключениям. Я отправлюсь куда угодно! И если кто-то из моих друзей захочет рассказать свою историю – пусть приходит! Мои лапы – к его услугам. Я буду писать о том, что мне нравится».

На столе со вчерашнего дня лежали два нераспечатанных конверта – письма от читателей. Баджирон с любопытством раскрыл первый конверт.

В верхней части листа красовался герб Пушлании с четко пропечатанными буковками: «ДВОРЕЦ».

«Дорогой Хорек Баджирон!

Вскоре после того, как мы были избраны из числа Библиотекарей и стали Королем и Королевой Пушлании. мы встали перед необходимостью пройти немало испытаний и принять немало трудных решений о нашем прошлом, нашем будущем и о том, что предписывает нам высшее чувство справедливости.

Не так давно мы обнаружили, что все принципы, которыми нам надлежит руководствоваться в принятии решений, просто и ясно изложены вами в книге «Лапа – раз, лапа – два, лапа – три, четыре». Ваша книга – это средоточие высшей мудрости хорьков: то, как мы сегодня управляем нашим государством, зависит от того, что мы любили, когда были маленькими щенками.

Вы многому научили нас. Большое спасибо!»

Заканчивалось письмо собственнолапной подписью монархов: «Хорек Прествик. Хорьчиха Дафна».

Второе письмо было написано карандашом – аккуратные печатные буквы, явно выведенные очень маленькой лапкой:

«Дорогой Баджирон!

Я люблю Колибри Стайка.

Иногда, когда мне бывает нужно понять, как поступить правильно, я про себя спрашиваю Стайка, что мне делать.

Я угадываю ответ раньше, чем он скажет. И ему это очень нравится».

И внизу страницы, неуверенной вязью: «Хорек Боско».

Писатель задумался, сжав в лапах оба письма. Он так и не написал свой великий роман. Никто не приглашает его на съезды писателей и в литературные салоны. Пресса не интересуется его мнением.

Но зато он живет на лоне тихой сельской природы, в уютном домике, с прекрасной, нежной и любящей женой. И у него есть своя муза – огромный, заботливый дракон, который помогает ему во всем и всегда.

Хорек Баджирон сам решил стать писателем. И с этим решением к нему пришли бедность и одиночество, отказные письма и разочарования, отчаяние и настойчивость, радость и слава, богатство и любовь, мудрость и свершение желаний, и еще – живые идеи, которые значили для него так много и которыми он теперь мог щедро делиться и с королями, и с маленькими щенками.

Он отбросил прочь все раздумья, он сказал себе: «Будь что будет!» – и предался своему любимому развлечению. Он закрыл глаза и стал записывать все, что видит.

«Край, в котором мы очутились, был зелен, как вешние луга. Впереди возвышалась гора цвета летнего клена; у подножия ее расстилались поля клевера и синело озеро, широкое и глубокое, как осень. А на вершине горы стоял дворец из золотого снега.

Между полей раскинулась деревушка. Кое-где хорьки уже проснулись, и над соломенными кровлями из труб валили клубы густого дыма.

Я обернулся к Бвухлгари – Летучей Мыши, которая проделала такой долгий путь, чтобы принести меня сюда.

Это Пушлания, – услышал я ее низкий, глуховатый голос. – И да будет тебе известно, дорогой мой Баджирон-Бвухлова, что здесь, в самых тайных и глубоких глубинах озера Лох-Горностаут, вот уже тысячу лет лежит в ожидании великий змей.

– В ожидании?»

Проворно шевеля лапами, писатель нажимал клавишу за клавишей и думал про себя: «Интересно, а змей похож на дракона? И какого он цвета?»

« – Тысячу лет, – повторила она, – змей этот провел в ожидании. Он ждал... тебя».

И когда розовоусая заря наконец приподняла кончиком носа темный полог ночи, рабочий кабинет Хорька Баджирона давно уже исчез. Вокруг простиралась Пушлания.

А Хорек Баджирон все смотрел и смотрел – и прилежно записывал. Что же дальше?

Конец

КОЕ-ЧТО О ХОРЬКАХ

Xорек – не грызун. Хорек – родственник американского скунса. Долгая и славная история хорьков началась еще во времена Древнего Египта и продолжается до наших дней. Вот уже две тысячи лет одомашненные хорьки остаются верными спутниками человека. Но они нуждаются в искренней любви и не уживутся с теми, кому не хватает времени и сил, чтобы холить их и лелеять.

Если вы захотите приютить у себя пару хорьков (обязательно пару! одинокий хорек быстро заскучает и потеряет интерес к жизни), берите взрослых животных. Найти их можно в местном центре защиты хорьков. Прежде чем решиться на такой шаг, как следует взвесьте все «за» и «против». Если вы придете выбирать себе питомцев, не подготовившись принять за них ответственность, хорьки сразу же почувствуют это и отвернутся от вас.

– Ричард Бах

Хорьки – представители семейства куньих. Существует три вида хорьков: американский и два евразийских – лесной (черный) и степной (белый).

Детенышей хорьков называют «щенками», а группу хорьков – «сообществом».

Впервые в истории хорек упомянут у Аристофана. Позднее о хорьках писали Аристотель и Страбон (современник римского императора Августа).

Древнейшее свидетельство о существовании одомашненных хорьков относится к Древнему Египту (около 1200 года до н. э.).

К XIII веку хорьки распространились по всей Западной Европе.

В США хорьки попали в 1690 году.

Около 1575 года английская королева Елизавета преподнесла хорьков-альбиносов в качестве королевского дара.

Хорьки славятся своей сообразительностью. Они умеют передвигать предметы, чтобы затем использовать их как ступеньки; умеют открывать двери и выдвижные ящики; умеют разрабатывать подробные маршруты для достижения цели.

Электрики по сей день прибегают к помощи хорьков для прокладки проводов через трубы и узкие ходы. Услугами хорьков пользуются и современные кораблестроители.

Хорьки различают цвета, но зрение у них слабое. Зато слух, обоняние и осязание – отменные.

Популяция хорьков в США по самым оптимистическим оценкам достигает 8 – 10 миллионов особей.

В Калифорнии, городе Нью-Йорке и на Гавайях держать хорьков в качестве домашних животных запрещено.

В США хорьки занимают третье место по популярности среди домашних питомцев (после собаки и кошки).

Около 80% владельцев хорьков – женщины.

РИЧАРД БАХ

Ричард Бах – автор одиннадцати книг, в числе которых знаменитая «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», международная сенсация в мире издательского бизнеса, возглавлявшая список бестселлеров в «Нью-Йорк таймс» на протяжении двух лет.

Когда-то Ричард Бах был летчиком-истребителем ВВС США. Потом ему довелось путешествовать по всей стране с цыганским табором. Потом он был авиамехаником. А сейчас он летает на вертолетах и легких самолетах. Писать «Хроники Хорьков» ему помогают десять хорьков-советников: Дза-Дза, Хлоя, Эрнест, Винсент, Питон, Баджирон, Жасмина, Мистингетта, Стилтон и Уиллоу. Они поведали ему уже тридцать с лишним историй о своих приключениях.