Текст книги "Глубоководье (ЛП)"

Автор книги: Ричард Авлинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

Перевал

Миновал полдень, а намеченное так и не было выполнено. Возле внутренней сторожевой башни Хай Хорна дюжина кормирских солдат безуспешно пыталась стронуть с места Баала, заточенного в янтарную темницу. Чуть раньше этим же днем, камнетесы пристроили на стене поддерживающие опоры, возвышавшиеся над воротами. Солдаты хотели поднять Баала на эти балки и установить его там в качестве трофея.

Неподалеку от башни расхаживал Лорд Кай Деверелл, сжимая в кулаке пергаментный свиток. С края свитка все еще свисал кусочек воска с отпечатанным в нем гербом Пурпурных Драконов, королевской печатью Короля Азуна. Деверелл нервно хлопнул пергаментом по ноге, словно это могло ускорить работу.

Сообщение из Сюзаила пришло в полночь. Оно гласило:

«В Хай Хорн с инспекцией направляется верховный маршал войск, Герцог Дюк Берю. Он проверит как в вашем гарнизоне обстоят дела с пьянством и упадком боевого духа. Подобное поведение не допустимо, особенно с учетом наступивших в обществе перемен. Прими его рекомендации, как мою собственную волю. Надеюсь, когда это сообщение прибудет, у вас будет стоять прекрасная погода. Его Величество, Король Азун IV».

«Пьянство и упадок боевого духа!» – прошипел Деверелл. «Ну, это мы еще посмотрим».

Главнокомандующий гарнизоном намеревался убедить герцога Берю, что короля ввели в заблуждение. Вот для этого его люди сейчас и водружали Лорда Убийств над сторожевой башней. Когда Берю въедет в Хай Хорн, то непременно окажется лицом к лицу с Баалом. Далее у герцога не будет иного выбора, кроме как расспросить о трофее. Когда Деверелл объяснит что тут к чему, Берю будет вынужден доложить, что в Хай Хорне дела обстоят как нельзя лучше. Как бы то ни было, но захватить бога обычным пьяницам и трусам не под силу.

Подул ветер, принеся с собой холодный, промозглый дождь. Деверелл поднял глаза к небу и увидел как к крепости движется густая пелена облаков. Да, не повезло же сегодня караульным.

Главнокомандующий повернулся к Пелу Бересфорду, капитану ночной стражи. «Меня ждут в обеденной. Проследи, чтобы с нашей игрушкой все было в порядке».

Накинув капюшон на голову, Пел посмотрел в сторону надвигающегося шторма. «Если позволите, сэр, но мне кажется, что разумнее было бы оставить ее до утра на месте. Скоро поднимется сильный ветер».

Деверелл также посмотрел в сторону грозовых туч, но лишь покачал головой. «Я хочу, чтобы к рассвету она стояла над воротами. От тебя требуется лишь убедиться, что она хорошо закреплена».

Не произнеся больше ни единого слова Деверелл скрылся из виду. Он не заметил как в глазах его подчиненного полыхнула обида, и как сжалась в кулак рука Баала, единственная часть его тела выступающая из янтаря.

«Как скажете, сэр», – прошипел капитан стражи.

Однако тревожился Пел не только из-за янтарного камня. Он искренне считал, что кусок застывшей смолы был не тем трофеем, который можно было бы выставлять на всеобщее обозрение. Человек внутри, в совокупности с пьянством Деверелла, стоил жизни слишком многим хорошим людям.

Если бы этот случай был единичным, Бересфорд не стал бы заострять на нем внимание. Но не раз капитан оставался на своем посту уже после восхода солнца, в то время как главнокомандующий пировал с офицерами дневной смены. Пел еще ни разу не видел Деверелла на утренней трапезе в трезвом рассудке. А предложить его должность халфлингу было последней каплей в чаше терпения.

Поэтому капитан написал официальную жалобу и отправил ее с гонцом в Сюзаил. Он не ожидал, что король пошлет на ревизию самого маршала войск, но знал, что его жалоба была не единственным обвинением в адрес Деверелла. Однако, какова бы ни была причина, Герцог Берю прибывал завтра и, если к тому времени этот нелепый желтый камень не будет возвышаться над внутренними воротами как «доказательство» компетентности Кая Деверелла, Пел будет просто счастлив.

Тем не менее, приказ был получен, а Бересфорд был слишком хорошим служакой, чтобы не подчиниться ему. Поэтому Пел принялся поднимать янтарный камень с таким рвением, словно это была его собственная идея. Без присутствия Деверелла, который только нервировал людей, капитан справился с заданием в течении одного часа.

Оставшуюся часть ночи Бересфорд, плотно укутавшись в плащ, провел, изредка совершая обходы и держа людей настороже. Капитан проходил мимо Баала больше дюжины раз, всякий раз останавливаясь, чтобы проверить крепления и убедиться, что они выдержат порывы ветра. На всякий случай Пел даже приставил к янтарю двух стражников.

Однако, во тьме Бересфорд и его стражники не увидели, что Бог Убийства с помощью своей свободной руки перетирает веревку, удерживающую его на месте. К тому времени, когда ночной ветер стих и над восточными отрогами разлился утренний свет, темница Баала удерживалась лишь одной прядью веревки.

Пел стоял на западной стене, наслаждаясь своим любимым временем для наблюдения. Ночной воздух был уже не столь колюч, и замок был спокоен и тих, словно заснеженный муравейник. Тишину нарушали лишь еле различимые переговоры да редкие покашливания стражников, отдававшиеся эхом от холодных камней. Это было спокойное время, когда люди могли подумать о завтраке и теплой кровати.

Однако, капитану было не суждено насладиться столь прекрасным утром, так как воздух разрезал оглушительный грохот. Бересфорд повернулся к мальчишке-слуге и произнес, – «Подними Лорда Деверелла и скажи, что его трофей упал». Не медля ни мгновения, Пел бросился к темнице Баала. Ему не нужно было находиться там, чтобы понять что произошло.

То, что предстало взгляду капитана было гораздо хуже, его самых мрачных предположений. Посередине ворот лежал янтарный камень, разбитый и опустевший. Двое стражников, приставленных к нему, были мертвы, а мостовая под ними была покрыта еще теплой кровью. Еще двое людей ползали на коленях, собирая осколки янтаря, словно дети разбившие любимую вазу мамы.

«Где Баал?» – потребовал Пел, пнув один из янтарных осколков. Стражники встали. «Здесь его нет, сэр», – произнес один.

«Я это вижу», – ответил капитан, махнув рукой на разбитую темницу Баала.

«Когда мы прибежали, его здесь уже не было», – объяснил второй стражник, все еще держа в руках несколько осколков.

У Пела сжалось сердце. Он не знал как аватар сумел пережить свое заключение, но сейчас было не время думать над этим вопросом. «Трубите тревогу. Разбудите и вооружите каждого человека…»

Из ворот выбежал слуга Бересфорда. «Сэр, Баал! Он в покоях Лорда Деверелла!»

Без единого слова Пел и стражники бросились к башне, взлетев по лестнице меньше чем за минуту. Добравшись до верхнего этажа, капитан распахнул дверь в комнату главнокомандующего и ворвался в нее с мечом наперевес.

Там, вокруг неподвижного тела стояло с дюжину стражников с опущенными алебардами. Татуировки на голове трупа не оставляли сомнений, что это был человек, заточенный в янтарь. Но огонь в его глазах потух и сейчас они даже отдаленно не казались столь грозными. Пел понимал, что душа уже давно покинула это бренное тело.

«Кто убил его?» – спросил капитан.

«Никто», – ответил мальчик-слуга. «Так я его и нашел».

Пел поднял глаза. «Где Лорд Деверелл?»

Взгляд мальчишки скользнул по комнате, словно обыскивая ее. Наконец, он ответил. «Пропал, милорд».

* * *

Келемвор сделал еще один шаг, споткнулся и с досады пнул камень так, что тот слетел вниз по склону горы. Воин вздохнул, дернул пони за поводья и сделал еще один шаг. Его череп буквально раскалывался от немыслимой головной боли.

Пытаясь отвлечься от боли, Келемвор мысленно вернулся на несколько дней назад. После смерти Проныры, он, Миднайт и Адон продолжили свой подъем на Перевал Желтого Змея. Двумя днями позже они наткнулись на огромную пелену черного небытия. Завеса была не материальной. Скорее это была просто граница, дальше которой они ничего не могли видеть.

К несчастью, преграда протянулась на все ущелье, лишая всякой надежды обогнуть ее. Троица в течении нескольких минут спорила о природе завесы, наконец придя к общему мнению, что это либо последствие от исказившегося заклинания, либо очередное проявления хаоса поглотившего Королевства. Однако, какова бы ни была природа завесы, войти в нее никто не торопился. Адон поднял палочку и засунул ее во тьму. Когда он вытащил ее обратно, та часть, которая оказалась внутри завесы попросту исчезла.

Отряд решил не рисковать. Вместо этого, Келемвор указал на узкую, недавно проложенную тропку, взбирающуюся по южной стене ущелья. Друзья проследовали по тропе, надеясь, что кто бы ее ни проложил здесь, он знал путь через Закатные Горы. Это было полтора дня назад и три с половиной дня с момента гибели Проныры.

Тропа вела вверх, петляя среди крутых откосов и клочков земли, превратившись в цепь зигзагов, которые давались Келемвору с большим трудом. Каждый раз опуская ногу, он рисковал провалиться в нетвердую почву, либо поскользнуться на неустойчивом камне. Косогор заканчивался дюжиной футов выше, в седловине раскинувшейся между двумя зазубренными вершинами. Выше маячило лишь голубое небо, но от этого Келемвору не становилось легче. Уже не один раз он взбирался на похожую седловину лишь для того, чтобы выяснить, что впереди его ждет еще одна.

Над грядой гулял ледяной ветер, безжалостно кусая лицо. Воин остановился на отдых. Каждый вдох давался с трудом, и от каждой попытки голова раскалывалась еще сильнее. В двух сотнях шагах позади Келемвора едва тащился Адон. Еще дальше, у поворота, Миднайт остановилась на отдых. Чтобы не попасть под нечаянно обвалившийся камень, Келемвор настоял, чтобы они держались друг от друга на некотором расстоянии. Миднайт, конечно же, истолковала его слова совсем в ином ключе.

Чуть левее, внизу, Келемвор еще мог различить черную завесу, которая вынудила их идти по обходной дороге. Справа, главное ущелье выходило на Равнину Тан. Расстояние по прямой едва достигало тридцати миль, но если следовать по тропам, то оно увеличивалось более чем в два раза. С равнины к откосу подступал живой ковер из сосен, но у самого основания подъема он резко обрывался.

Келемвор не сомневался, что где-то там внизу находился Сайрик и его Зентилары и сейчас они шли по их следам. Но что удивило воина, так это четыре десятка халфлингов, появившихся у входа в ущелье. В шестидесяти милях от Даркхолда один из их следопытов наткнулся на следы Сайрика и жители Черных Дубов повернули на север. Они только что наткнулись на тело Проныры и поняли, что идут по верному следу.

Потеряв к халфлингам интерес, Келемвор обратил свой взор на местность, где он сейчас находился. Неподалеку, среди островков сочной травы, напоминавшей по цвету хлебную плесень, росли крошечные белые цветы. То тут, то там красовались бледно-зеленые лишайники, словно приклеившиеся к рыжеватым камням. Больше ни одно растение не могло вынести столь суровый климат, и столь унылая окружающая среда приводила воина в еще большее уныние.

«Давай, Адон», – крикнул Келемвор, надеясь, что подбодрив своего друга, он и сам почувствует себя лучше. «Рано или поздно, но мы доберемся до вершины».

«Поздно», – процедил Адон.

Келемвор вздрогнул и продолжил подъем. Пока он поднимался, то весь покрылся потом, а ледяной ветер был безжалостен. Воин подумал о том, чтобы накинуть зимнюю одежду, которой их снабдил управляющий Деверелла, но отказался от этой мысли. От дополнительной одежды он пропотеет лишь еще больше.

Горный склон был холодным и неприветливым местом и воин невольно пришел к мысли, что сожалеет о том, что приходится рисковать своей жизнью именно здесь. Когда троица только начинала свое путешествие в Уотердип, дело выглядело довольно простым. Сейчас, когда погиб Проныра и между ним и Миднайт усилились разногласия, Келемвор вновь ощутил себя наемником.

Он понимал, что на его настроение влияют его распри с Миднайт. Дважды Сайрик был у него в руках и дважды чародейка давала вору улизнуть. Воин никак не мог понять, почему она никак не хотела разглядеть предательство Сайрика.

Любовь Келемвора к Миднайт лишь усугубляла положение. Когда она спасла вора, воин почувствовал себя так словно его предали. Он знал, что между Сайриком и Миднайт ничего не было и у него не было повода ревновать, но от этого ему было не легче.

Воин уже сотни раз пытался объяснить причину пылавшей в нем злобе. Миднайт не видела, как Сайрик, будучи шпионом в арабельском Деле Кнайтбриджа переходил из одного лагеря в другой, и не знала насколько коварен он мог быть. Наивная чародейка искренне верила, что у вора был благородный характер и он станет им помогать.

«Лучше, чтобы это была вершина», – раздался голос Адона. «Я уже совсем выбился из сил».

«Возможно, завеса дала бы тебе покой, который ты ищешь», – отозвался Келемвор, махнув рукой в сторону черной пелены, которая все еще покрывала ущелье.

Адон остановился и посмотрел вниз, словно обдумывая слова воина. Наконец, он произнес, – «Не искушай меня».

Келемвор усмехнулся и сделал еще один шаг. Его нога нашла твердую точку опоры и тут же в грудь ударил резкий порыв ветра, едва не сбивший его. Воин поднял глаза от земли и обнаружил, что стоит на гребне. Впереди горная цепь начинала спускаться, а это значит, что он наконец добрался до вершины.

Тропа спускалась вниз по другой стороне седловины к остроконечной гряде, которая тянулась вперед на пятнадцать миль, словно переплет какой-то огромной книги, пока наконец не утыкалась в небольшую цепь остроконечных вершин. На вершине гряды тропа разделялась. Более утоптанная дорога вела влево, к небольшой долинке с ярко-зеленой травой, в конечном итоге исчезая в густо заросшем ущелье, уходившем к западу в направлении отдаленного луга.

Правая тропа спускалась по правому склону гряды, минуя побережье небольшого горного озерца. Там тропа шла вдоль границы голубовато-лиловой воды, доходила до устья вытекающей реки и следовала за ней в уединенную теснину на северо-западе.

Осмотрев окрестности, Келемвор обернулся и махнул рукой Адону. Больше ноша воина уже не казалась ему столь тяжелой и он ощутил такой прилив сил и бодрости духа, словно вновь выпил лучшего эля Лорда Деверелла.

«Это вершина!» – крикнул он.

Адон посмотрел вверх и пожав плечами, приложил руку к уху. Келемвор не мог перекричать ветер, поэтому он сложил из ладоней арку, указав на другую сторону перевала, и затем вознес руки в знак победы.

Адон тотчас воспрянул духом, словно и не было позади многих миль изнурительного пути, затем начал тянуть пони за поводья, пытаясь подогнать его. Келемвор хотел посигналить и Миднайт, но она была так далеко, что он боялся лишь расстроить ее еще больше.

Несколько минут спустя, Адон, отчаянно карабкаясь на четвереньках, наконец добрался до вершины.

«Неужели добрались?» – еле слышно произнес жрец. Ветер был столь силен, что он даже не мог поднять голову, чтобы осмотреть окрестности.

«Глянь сам», – посоветовал Келемвор.

Едва отдышавшись, Адон встал и устремил взгляд вниз на раскинувшееся озеро. Это зрелище придало ему сил, как и Келемвору. «Наконец! Теперь будем только спускаться!»

Оглянувшись назад на Миднайт, Келемвор спросил, – «Как она?»

Адон обернулся, ощутив как на его плечи словно навалилась невыносимая тяжесть. «Она все еще скорбит по Проныре».

Келемвор впихнул поводья своего пони Адону и начал спускаться вниз по тропе. Жрец поспешил схватить его за плечо. «Нет».

«Но она устала, ей нужно помочь!» – запротивился Келемвор, оборачиваясь лицом к жрецу. «А у меня все еще достаточно сил, чтобы донести ее».

«Она не нуждается в помощи», – ответил Адон. Два часа назад он уже предлагал ей взять поводья ее пони, но в ответ чародейка лишь пригрозила, что если он от нее не отстанет, то она превратит его в ворону.

Келемвор бросил взгляд на медленно приближающуюся фигурку Миднайт. «Пришло время поговорить».

«Давно пора!» – воскликнул Адон, довольный тем, что воин наконец смог побороть свое упрямство. «Только пусть она закончит подъем, сейчас не самый подходящий момент, чтобы вести откровенную беседу и намекать, что ей не по силам одной бороться с подобной ношей».

Келемвор, однако, уступать не желал. «Еще пять минут назад я был готов отдать свой меч любому, кто донес бы меня до вершины. Думаю, она истолкует все верно».

Жрец покачал головой. «Поверь мне. Подъем дал тебе время подумать. Несмотря на дрожь в ногах, шум в ушах и туман в голове, подъем помогает думать».

Воин нахмурился. Ему он не дал ничего, кроме сильнейшей головной боли. «Ты думаешь?»

«Да», – настоял Адон, отпуская плечо воина. «Пока я карабкался вверх по склону в моей голове роилось множество мыслей и вот к чему я пришел: Миднайт спасла Сайрика, затем Сайрик убил Проныру. Если бы ты был на ее месте, разве не чувствовал за собой вины?»

«Разумеется, чувствовал», – быстро ответил Келемвор. «А я ведь говорил ей…» Он осекся на полуслове, вспомнив ожесточенный спор, который последовал за смертью Проныры.

«Вот именно!» – воскликнул Адон. «Помнишь ее слова?»

«Но это ничего не значит», – пытаясь защититься ответил Келемвор. «Она сказала, что Проныра погиб из-за нас, что Сайрик пришел лишь поговорить, а мы напали на него». Воин нахмурился. «Ты хочешь сказать, что она была права?»

Лицо Адона приняло серьезное выражение. «Первыми напали мы».

«Нет», – запротестовал Келемвор, всплеснув руками. «Я никогда не убивал без серьезной на то причины… никогда, до того как…» Фразу он так и не закончил.

«До того как Бэйн избавил тебя от проклятия?» – закончил за него Адон. «Ты боишься, что избавившись от своего проклятья, ты сам остался прежним».

Келемвор отвел взгляд.

«У каждого из нас есть сложившееся самомнение», – ответил Адон, чувствуя что сейчас как раз был тот момент, когда он наконец мог открыться воину. «Что касается меня, то я сам не раз задумывался – а верно ли я поступил, отвернувшись от Сан?»

«Человек должен следовать зову своего сердца», – произнес воин, по дружески стиснув плечо жреца. «И иного выбора не остается». Мысли Келемвора вернулись к словам Миднайт, обвинившей их в нападении на их бывшего друга. «Может такое быть, что мы ошиблись насчет Сайрика?»

Адон пожал плечами. «Миднайт похоже в этом уверена».

Келемвор простонал.

Но жрец тут же быстро добавил, – «Но я уверен, что правы мы. Люди Сайрика окружили наш лагерь, так что вряд ли он приходил, чтобы просто поговорить. Нет ничего предосудительного в том, чтобы напасть первым, если твоя цель представляет для тебя угрозу».

Адон взял паузу, чтобы произнесенные им слова успели возыметь должное действие… Наконец, он перешел к сути вопроса. «Но все это не имеет никакого значения. Важно лишь наше с тобой отношение к Миднайт».

«Что ты хочешь этим сказать?» – спросил Келемвор, вновь бросив на чародейку тревожный взгляд. Та все еще боролась с тропой, медленно продвигаясь к намеченной цели.

«Когда я предположил, что мы были не правы атаковав первыми, ты ведь хотел возмутиться?»

Келемвор кивнул.

«А теперь, подумай, какие чувства может испытывать Миднайт? С тех пор как погиб Проныра, ты с ней почти не разговаривал, а я лишь читал ей наставления о Сайрике. Не думаешь, что она должна чувствовать себя гораздо хуже чем мы?»

«Возможно», – пробормотал Келемвор, впившись взглядом в землю. Миднайт всегда казалась такой невозмутимой и сдержанной, что ему даже и не приходило в голову, что ее могут терзать те же мрачные мысли, что и его.

Не сводя взгляда со склоненной головы Келемвора, Адон продолжил. «Мало того, что мы обвиняем ее в смерти Проныры, но похоже что и она – неважно сколь сильно она это отрицает – тоже корит себя за его погибель».

«Ну, хорошо», – произнес Келемвор, отвернувшись к западной границе гряды, чтобы не видеть ни Адона, ни Миднайт. «Я понял тебя, похоже ей хреново и без наших нравоучений».

Келемвору стало стыдно за то как он вел себя с самого Ивнингстара. Не поворачиваясь к Адону, он произнес, – «Жизнь казалась гораздо проще, пока проклятье не позволяло мне думать о ком-то еще кроме самого себя». Воин зло тряхнул головой. «Ведь я совсем не изменился! Я все еще проклят».

«Разумеется», – отозвался Адон. «Но не больше, чем любой другой человек».

Келемвор вновь посмотрел на Миднайт. «Еще одна причина сходить за ней. Так я смогу извиниться за свои оскорбительные слова».

Адон покачал головой, задумавшись, понял ли воин хоть что-нибудь из того, что он только что говорил. «Нет. Миднайт и так тяжело сейчас, а предложить ей помощь значит навлечь на себя еще больший гнев. Сиди здесь и жди пока она сама не доберется сюда».

Небо затягивалось облаками, но Келемвор выполнил просьбу жреца. Седловина была не тем местом, где следовало бы оставаться во время бури, но слова Адона казались вполне разумными. К тому же, даже если разразится гроза, спуститься по западной стороне склона займет гораздо меньше времени, чем они потратили на подъем.

Адон подошел к своему пони и начал рыться в припасах, выданных им в Хай Хорне. Минуту спустя жрец извлек пергаментную карту и обхватив покрепче, чтобы не вырвал бушующий ветер, тщательно изучил ее.

Келемвор же занялся тем, что расценивал изменения произошедшие с Адоном. К жрецу вернулась уверенность в своих силах, но теперь она сплеталась воедино с состраданием, которого ему так не хватало до Тантраса. Что было причиной этой перемены, воин понять не мог. Но он был рад, что Адон начал мыслить мудро – хотя порой на то, что можно было бы сказать десятью словами, ему и требовалось их целая тысяча.

«Знаешь, Адон, ты не перестаешь меня удивлять», – наконец произнес Келемвор, наблюдая за тем как его друг тщательно изучает карту. «Я не думал, что ты так хорошо разбираешься в человеческой природе».

Адон поднял глаза. «Поверь, я удивлен не меньше тебя».

«Возможно Сан гораздо ближе, чем ты думаешь», – предположил зеленоглазый воин, вспомнив, как жрец говорил о своем отречении от нее.

Адон лишь грустно улыбнулся, подумав насколько он на самом деле был далек от божества, которому он некогда служил. «Сомневаюсь». На мгновение он задумался, но тут же прогнал лишние мысли прочь. «Но все равно спасибо».

На какой-то миг Келемвор ощутил необычный для себя приступ сентиментальности и посмотрел на Миднайт, взбирающуюся вверх по склону. Она еле продвигалась, отдыхая после каждого шага и не поднимая взгляда от земли. Воин понял, что невольно восхищается ее изяществом и тем, как оно отражало ее внутреннюю силу.

Внезапно его накрыла волна тревоги. «Сможет ли Миднайт пройти через все это?» – спросил Келемвор.

«Сможет, будь уверен», – ответил Адон, даже не отрывая взгляда от карты. «Она упорней нас с тобой вместе взятых».

Келемвор продолжал созерцать чародейку. «Я не это имел в виду. Мы с тобой лишь два воина оказавшихся в ненужном месте в ненужное время. Но она это нечто совсем другое». Воин вспомнил кулон, который ей подарила Мистра. «Она запуталась во всем этом слишком сильно. Может ее магия – не знаю, как – но может она сделать из нее другого человека?»

Адон на миг задумался и опустил карту. «Я не знаком с магией», – наконец произнес он. «И даже если бы и был знаком, это не помогло. Нет никаких сомнений, что сила Миднайт возрастает с каждым днем. Я не знаю к чему это приведет, но подозреваю, что это изменит ее».

Словно чувствуя, что беседа ведется о ней, Миднайт посмотрела вверх. Ее взгляд встретился с глазами Келемвора и воин ощутил мимолетный приступ эйфории. «Я не вынесу, если потеряю ее, ведь я только недавно вновь обрел ее», – произнес он.

«Будь осторожен, друг мой», – ответил Адон. «Миднайт сама определяет, когда и кому ее обрести».

Внезапно ветер стих. Над горами во все стороны простиралось одеяло из серых облаков. Миднайт до вершины оставалось около пяти сотен шагов, а Келемвор все еще сопротивлялся искушению спуститься к ней. Если пойдет дождь, значит так оно и должно быть. Он не собирался расстраивать ее своим предложением помощи.

Адон, не замечая изменений в погоде, передал карту Келемвору. «Глянь-ка сюда», – указал он. «Кратчайший путь к Хилл Эджу пролегает через западное ущелье». Жрец провел рукой по карте. «Но если мы построим небольшую лодку, то сможем спуститься гораздо быстрее». Он указал на реку вытекающую из горного озерца. «Что скажешь?»

Келемвор даже не взглянул на карту. Посмотрев на реку, он произнес, – «Я думал, что после Ашабы тебя на лодку и силком не затащишь».

Адон поморщился, вспомнив приключения, которые ему довелось перенести на пути от Шедоудейла до Моста Блэкфезер, но остался непреклонен. «Так мы сможем сэкономить целую неделю».

Келемвор покачал головой. Возможно Адон и научился разбираться в человеческих чувствах, но когда дело доходило до выбора маршрута, жрец становился упрям словно осел. «Мы не сможем построить лодку, которая бы выдержала столь стремительное течение», – произнес воин, указывая на реку. «Даже если она и не развалится на части, мы наверняка погибнем на одном из порогов».

Адон обвел реку взглядом. «Кажется я понял тебя».

Пять минут спустя небо окончательно потемнело. Миднайт находилась всего в дюжине шагов от вершины и Келемвор едва мог дождаться, пока она доберется до них. Вспомнив какой подъем духа он испытал, достигнув седловины, воин хотел воспользоваться представившимся случаем и извиниться. После этого дальнейшая поездка перестанет быть такой унылой.

Миднайт неторопливо преодолела несколько последних футов и ступила на гребень. Увидев, что они наконец добрались до вершины, она облегченно выдохнула.

Келемвор больше не мог сдерживать себя. «Наконец ты добралась», – восторженно произнес он.

Миднайт обвела местность взглядом. «Вижу, что добралась». Хотя от нее не ускользнул радостный тон Келемвора, она вовсе не разделяла его приподнятого настроения.

Чародейка все еще злилась, хотя и не знала что будило в ней это чувство. Вначале в смерти Проныры Миднайт обвиняла Келемвора и Адона. Все-таки все произошло именно из-за того, что они напали на Сайрика без видимой на то причины. Но она начала подозревать, что возможно вор попросту обвел ее вокруг пальца. Как же ей хотелось узнать, что произошло на веревке между Сайриком и Пронырой, действовал ли вор в целях самообороны или совершил хладнокровное убийство.

С неба начали падать тяжелые, черные капли дождя. Вода была холодной словно лед, и на том месте, где она соприкасалась с кожей оставались зудящие красные пятна.

От окружающих гор отражалось эхо негромкого завывания, в котором бы не было ничего необычного, если бы сейчас дул бриз. Но ветер улегся и воздух был необычно спокоен. В другое время или в другом месте появление черного дождя или необычное завывание озадачило бы их, но сейчас это все вызывало лишь очередную волну раздражения.

Не обращая внимания на дождь, Келемвор воскликнул, – «Теперь мы будем только спускаться!»

«Тогда думаю нужно начать спуск, прежде чем этот ливень не прикончил нас». Миднайт дернула поводья и направила своего пони вниз по тропе.

Мрачное настроение чародейки тотчас передалось и Келемвору с Адоном. Тронувшись следом за ней, Келемвор прошептал, – «Сколько еще нам нужно ждать прежде чем она позволит простить ее?»

«Я бы не стал даже загадывать», – ответил Адон.

Подъем на вершину по восточной стороне занял у них около двух дней, в то время как на спуск по западному склону они потратили всего половину дня. Уже почти перед самым закатом, путники, замерзшие и все покрытые зудящими красными пятнами, добрались до гряды разделявшей озеро и заросшее ущелье. На западной стороне Келемвор заметил небольшой утес. В углублении у его подножья их ждали мягкие кровати из болотной травы и укрытие от капризной погоды. Распределив часы дежурства и наскоро перекусив вяленым мясом, отряд устроился на ночлег.

Первые два дежурства прошли без особых инцидентов, если не считать того, что во время второго из них перестал накрапывать дождь. И все же за это время Миднайт, которой выпало дежурить третьей, почти не сомкнула глаз и понимала, что пытаться было бесполезно. Она пыталась занять себя тем, что размышляла над неудачным заклинанием, направленным против людей Сайрика. Она никак не могла понять, почему вместо стены огня появились струи какого-то желтого дыма. Она в точности повторила жесты и слова всплывшие в ее разуме.

Хотя причиной неудачи могло стать что угодно. Возможно в ее разуме появились не те слова и жесты. Или преждевременное разбрасывание фосфора повлекло за собой изменение магической формы. Но вполне могло быть, что магия попросту исказилась, как это теперь часто бывало с ночи Прибытия.

Из всего произошедшего Миднайт могла сделать лишь один вывод – ее связь с магической пеленой строилась совсем на других основах нежели у обычных магов. Иначе как было объяснить появление заклинаний в ее разуме в самые подходящие моменты?

Однако, как Миднайт не старалась, но каждый раз ее мысли возвращались к схватке по ту сторону вершины. Вновь и вновь она слышала просьбу Келемвора задержать людей Сайрика, чтобы он мог прикончить вора, и свой уверенный отказ. Затем перед ней всплывал образ Проныры скользящего вниз по веревке за Сайриком, после этого она видела падение маленького тельца на землю, а потом всплывали слова Келемвора обвиняющего ее в смерти халфлинга.

К тому времени когда пришло время ее дежурства, Миднайт твердо решила оставить отряд. Еще в Ивнингстаре Сайрик сказал ей, что она подвергает жизни своих друзей опасности. Вор пытался убедить ее присоединиться к нему, оставить Келемвора и Адона. Но смерть Проныры убедила ее, что Сайрик, как это было не горько осознавать, в итоге был прав. До тех пор пока она оставалась с ними, жрецу и воину грозила опасность – от Сайрика, Зентиларов и даже Баала.

За час до рассвета Миднайт решила, что будет лучше, если она оставит своих друзей без предупреждения. Ночь прошла без инцидентов и они были надежно укрыты под сенью утеса. Чародейка оседала всех пони, затем взяла скрижаль и привязала ее к своему седлу.

Наконец, мысленно попрощавшись со своими друзьями, она пошла прочь от стоянки. Пони Келемвора и Адона она намеревалась оставить где-нибудь дальше на тропе, после того как убедится, что отъехала достаточно далеко и они не смогут настигнуть ее.