Текст книги "Ноттинг-Хелл"
Автор книги: Рейчел Джонсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
Потом мы говорили о чем-то отвлеченном – он спросил о моей учебе, потом рассказал о своей работе, которую назвал «тупой за гранью возможного», но на самом деле его рассказ звучал очень интересно. Я хочу сказать, я знаю не так уж и много, только что цены на нефть постоянно растут и что есть проблема с поставками нефти из России в Западную Европу через трубопровод, но геополитические знания Ральфа явно превосходили все ожидания.
Он небрежно упомянул, что его наняли консультантом в большую нефтяную компанию, ему придется служить посредником между всеми государственными департаментами, Би-Пи и этой компанией в вопросе земляных работ на острове Уайт.
Я заметила, что это звучит грандиозно. Ральф в ответ пожал плечами и заговорил о том, что всегда меня тревожит, о том, что продажа дома – вопрос времени, а Мими просто не может признать, что они живут не по средствам. Она даже не хочет и слышать о переезде, а когда об этом заходит речь, просто меняет тему разговора.
Но потом я услышала, как Мими и Гидеон спускаются вниз по лестнице, в один голос твердя, как холодно было на крыше.
Они странно притихли – ее губы посинели, – так что мы доели малину с двойным кремом из самого дорогого магазина на Западе, и я поставила чайник, чтобы заварить травяной чай.
Мы выпили три бутылки вина, и, несмотря на это, Гидеон хотел открыть портвейн, игнорируя мои предупреждающие взгляды. В нем сегодня было что-то голодное, хотя он и напел мне комплиментов, пока я мыла посуду после малины.
Я не могу удержаться, чтобы не вымыть грязные тарелки, как только они оказываются на столе, и Ральф был так вежлив, что принял это за намек, что пора уходить, а не за маниакальное стремление к чистоте. Мы все пошли к двери.
– Счастливого пути! – крикнул Гидеон. Когда жители сада ходят друг к другу в гости, хозяева всегда говорят «Счастливого пути» в конце вечера, так же как спрашивают «Хорошо добрались?» в начале.
– Да, не превышайте скорость! – добавила я, махая Флемингам рукой.
– Дорогая, все было отлично, – сказал Гидеон, когда мы лежали в постели. С опущенными жалюзи, я – в новой пижаме от «Бонсуар». – Ты прекрасная хозяйка. Замечательный ужин.
Он свернулся калачиком, обнаженный, горячий, волосатый, я сразу же почувствовала, что он возбужден, и знала почему. Эта шлюшка Вирджиния. Я потянулась к нему и крепко обняла, он начал целовать мою шею и попытался лечь на меня.
Я скользнула вниз и устроилась между его разведенными ногами, но он снова подтянул меня к себе. Ему этого не хотелось. Так что я выскользнула из накрахмаленной пижамы, свернула ее и положила на пол возле кровати, а потом протянула к нему руки. В ключевой момент – который для Гидеона настал довольно быстро, хотя обычно он щедр – он рухнул мне на грудь. Его дыхание пахло сигаретным дымом и сыром, что было на самом деле не так ужасно, как звучит.
Я лежала на влажном пятне, которое, как всегда, оказалось на моей стороне, мечтая первым делом сменить белье с утра, и подсчитала, что овуляция настанет не раньше двадцать восьмого марта, через десять с половиной дней, и попыталась об этом больше не думать.
Мими
У Фатимы был недовольный вид, когда мы ввалились домой, немного навеселе (если говорить обо мне) после двух бутылок пива и почти целой бутылки красного вина.
– Я уходить бистро, бистро, – сказала она, стуча по часам.
– Но сейчас всего лишь одиннадцать тридцать, Фэтти, – ответила я, подавляя икоту. – Хочешь, Ральф отвезет тебя домой? – продолжила я, надеясь на отказ.
Фатима живет далеко на севере по Портобелло-роуд, в латинском или арабском квартале северного Кенсингтона. Иногда она приносит детям пирожные с кремом и сладкое кокосовое печенье, которое я обычно перехватываю до чая. Думаю, в моем возрасте женщине важно быть не слишком худой – иначе мы выглядим изможденными и озабоченными.
– Как дети? Пози легла вовремя? – спросила я, бросив ключи и сумку на тумбочку возле двери.
– Дети в порядке, дорогая, – ответила Фатима, смягчившись. – Пока-пока. – Она вышла, и Ральф запер за ней дверь.
Я не позволю себе думать о прошедшем вечере, пока не окажусь в постели. Конечно же, я умирала от желания поделиться сплетнями с Ральфом – но не могла.
Прежде всего – встреча с Саем Каспарианом на суши-вечеринке. Не могу сказать, что у нас состоялась содержательная беседа, но не в этом суть. Суть в том, что нас представили, а потом мы были приклеены друг к другу весь остаток вечера. Между нами возникло притяжение.
Когда я от него оторвалась, чтобы поужинать с Клэр и Гидеоном, мне показалось, что кусочек меня останется с ним – особенно после нашего прощания.
Отправившись на поздний ужин со Стерджисами, я так и не успела обдумать, что, когда я наконец-то попрощалась с Саем, вместо того чтобы поцеловать меня в щеку, он наклонился ко мне и легонько поцеловал в шею. У меня подкосились колени.
А потом! Гидеон Стерджис! На крыше с солнечными батареями!
Если ужинаешь с известным архитектором и он неожиданно интересуется, не хотела бы ты увидеть кое-что необычное, что он сам изобрел, вежливость не позволит тебе отказаться.
Итак, мы направились вверх по лестнице. У нас над головами – стеклянная крыша. Ночь была облачной, но сквозь стекло я могла увидеть небо и облака странного оранжевого оттенка.
– Сезам, откройся, – сказал Гидеон и нажал маленькую серебряную кнопочку на белой поверхности стены.
Своды крыши раздвинулись. Царила абсолютная тишина. Должна признаться, все это очень впечатляло, в этом было даже что-то сексуальное, как в фильмах о Джеймсе Бонде. Я даже почти убедилась в некоторых достоинствах Гидеона. В нем явно что-то было, раз он сумел такое придумать. Хотя не факт.
– Ух ты, – сказала я.
Гидеон, нажав какую-то скрытую панель, открыл встроенный чуланчик, словно ученый, вскрывший могилу Тутанхамона. Его руки казались очень темными и волосатыми на фоне безупречно белой краски. У меня появилось какое-то смутное предчувствие, а в голове зазвучал предупреждающий голос матери: «Дорогая, будь настороже, тебе не кажется, что этот развратник что-то затевает?»
Гидеон вытащил легкую стремянку из замаскированного шкафа.
– Только после вас! – Он с шиком раскрыл лестницу, словно официант, развернувший салфетку.
И вот я, в цыганской юбке и очень милом топе «Мирабель» за шесть фунтов, оставила расшитые шлепанцы с распродажи на полу и голой ногой ступила на стремянку. Гидеон ее придерживал.
– После тебя, – сказал он.
Я начала взбираться. Все будет хорошо. Я заберусь на крышу, скажу, как она прекрасна и какой молодец Гидеон, а потом вернусь обратно.
Но когда я преодолела половину пути, то есть моя верхняя часть была уже на крыше Стерджисов, а ноги все еще в доме, налетел внезапный порыв ветра. Я вцепилась в стремянку и, к своему смущению, почувствовала, как ветер обдувает мои ноги, и что еще хуже, я ощутила горячее прерывистое дыхание. Когда я посмотрела вниз, то не смогла разглядеть Гидеона. Его голову полностью скрывала моя юбка.
– Боже. Прощу прощения, Гидеон, – сказала я с облегчением от того, что Клэр не видела, как нос ее мужа уткнулся в мою ластовицу.
– Не извиняйся, – хрипло ответил Гидеон. – Забудь. Я могу остаться здесь, если хочешь. Я уже определенно насладился превосходным видом.
Я довольно неграциозно вылезла на крышу и сложила руки на груди, так как в темноте наверху было довольно прохладно и ветрено. Гидеон поднялся секунду спустя.
Я попыталась выговорить что-нибудь умное о дизайне скользкой крыши и о том, как важна возобновляемая энергия, – чтобы как-то замять происшествие с юбкой. Закончилось все тем, что я сказала, что никогда раньше не видела месяц с такого угла обзора. Я также сделала нелепое замечание о дымоходах. И о том, что у всех теперь есть кабельное телевидение. Я знаю, все это было довольно глупо, но, как ни странно, я никогда раньше не была на крыше у Стерджисов и никогда не видела свой дом сверху. Что-то в Гидеоне заставляло меня нервничать.
– Извини, ты, наверное, замерзла? – спросил он, рассказав о гидравлическом устройстве механизма, о том, насколько крепко стекло, и о световом загрязнении, в то время как я старалась не стучать зубами.
Потом он бросил окурок через парапет на Колвилль-крессент.
– Может, мне и не стоило тебя сюда приводить, – сказал он странным голосом.
– Да, я немного замерзла, – ответила я, думая, что на этом мы закончим разговор и спустимся вниз к десерту.
Вместо того Гидеон подошел ко мне почти вплотную.
Я была слишком удивлена, чтобы протестовать. Мне пришло в голову, что сосед собирается сообщить мне новость, которую я не хочу слышать. Что у Клэр рак, что они переезжают в Нью-Йорк, что-то ошеломляющее и заставляющее думать.
Но Гидеон молчал. Он заключил меня в медвежьи объятия и энергично растер мне спину.
– Так лучше? – спросил он.
Я не могла придумать, что сказать. Я онемела от холода и шока.
Но ему не нужен был ответ.
Гидеон подошел еще ближе, а потом совсем близко и обнюхал мое лицо, словно натасканная овчарка в поиске самородка в грязи Пьемонта [40]40
Регион Италии.
[Закрыть]. Его щетина щекотала мое лицо. Он напомнил мне собак, которых я каждое утро вижу в Гайд-парке. А потом…
Его губы прижались к моим губам, его язык уперся в мои зубы, заставляя меня открыть рот и залезая в него. В то же самое время руки выполняли собственную задачу.
Я бы слукавила, сказав, что все это было совершенно неприятно. Мне хотя бы стало не так холодно. И как любая уважающая себя женщина, стремительно приближающаяся к сорока, я не имела ничего против мужчин (мужчин, женщин, детей, собак, можете сами продолжить список), которые находили меня неотразимо привлекательной.
Поэтому я смирилась с ласками Гидеона на крыше, большей частью потому, что не могла придумать, как вырваться, не показавшись фригидной жеманницей. Я просто не отвечала на его поцелуи. Отчасти потому, что моя голова была занята Саем.
Думаю, в целом даже те несколько секунд были ошибкой, потому что довольно скоро я почувствовала, как нечто большое и твердое прижалось ко мне. Я поняла: нужно действовать.
– Извини, – сказала я, вырываясь. – У меня кружится голова.
– Дорогая, – пробормотал Гидеон, отводя меня от края крыши, но не отпуская.
– Ха-ха, может, есть специальная кнопка, которая заставит твою штуку спрятаться обратно?
О чем я только думала?
Гидеон взял мою руку и положил себе на член. Я чувствовала жар и пульсацию его пениса через брюки от Пола Смита. Он оставил там мою руку, залез мне под юбку и сделал что-то… довольно продвинутое… там внизу.
Теперь все зашло слишком далеко. Потискаться – это одно, но я не хотела давать Гидеону Стерджису надежду, что готова пойти дальше.
Я совершенно не собиралась этого делать. Если бы мне пришло в голову прыгнуть в постель к кому-то, кто не был моим мужем, то уж точно не к нему. Особенно теперь, когда стало понятно, что он законченный козел. Не говоря уже о том, что Клэр – моя лучшая подруга в саду.
У моей матери, Мари, была теория, о которой она даже писала в своей колонке. Мама говорила, что когда мужчина считает женщину привлекательной, другие мужчины это чувствуют, их к ней тянет, даже если они не осознают причину. У нее даже было название для этого явления. «Мухи слетаются на падаль», – говорила она. Так что, боюсь, Гидеона возбудила не я, а феромоны, которые выработались от моего влечения к Саю.
– Гидеон, довольно, – приказала я, думая как странно, что когда Сай целовал мою шею, меня трясло от удовольствия, но когда Гидеон сосал мой язык и изучал меня спереди и сзади, я не почувствовала ничего, кроме животного возбуждения. Я поправила трусики, которые спустились на ягодицы. – Пожалуйста, хватит.
Мы отправились вниз, и ни Клэр, ни Ральф ничего не заметили. Гидеон налег на вино. Потом мы полакомились свежей малиной со сливками, выпили мятный чай, заваренный из настоящих листьев, и отправились домой к Фэтти. То есть вечер удался.
После того как Фэтти ушла, я поднялась наверх. Я поцеловала спящих детей и выключила магнитофоны, поправила одеяла и проверила, есть ли у каждого свежая школьная форма на следующий день. Ральф вывел Калипсо во двор и запер черный выход, выполняя обязанности хозяина дома.
Когда мы легли в постель, муж снова начал говорить о том, что продажа дома вывела бы нас из затруднений, так что я забралась на него. Вечер был не закончен. Я снова чувствовала, что жизнь полна неиспользованных возможностей, и мне хотелось поделиться этим ощущением.
– Дорогая, – сказал он, – я слишком устал.
– О чем вы с Клэр разговаривали? – спросила я, поцеловав его гладкий лоб, уши и убрав волосы с его глаз.
– О тебе, – ответил он. Ральф всегда так говорит.
– Неправда, – сказала я. – Ну давай же, расскажи мне.
– Она говорила о Гидеоне, о том, что он, кажется, потерял всякий интерес к сексу, после того как она стала звонить ему на работу с требованием бросать все и ехать заниматься с ней любовью, когда у нее поднимается температура. Женские штучки, – ответил Ральф. – Яйцеклетки и все такое.
– Что еще? – спросила я, целуя его лоб над бровями, в месте, которое пахло им больше, чем все остальные. Когда я чувствую запах мужа, то понимаю, что скучала по нему, даже не сознавая этого.
– Я подозреваю, что они все еще не обзавелись детьми не потому, что у Гидеона некачественная сперма, – продолжил он сдавленным голосом, потому что я закрыла своими округлостями ему рот.
– И это все? – спросила я. Из Ральфа приходилось вытягивать каждое слово.
Муж промолчал.
– И что ты думаешь по поводу маленькой речи в честь Клэр, которую Гидеон произнес за десертом, когда он в точности повторил свой тост, прозвучавший в прошлом году на ее день рождения? – вдруг припомнила я. – О том, что Клэр повезло заполучить такого прекрасного мужа. Мне стало ее так жаль. Так почему у них еще нет детей?
– Ну… Серые кашемировые свитера на голое тело, черные замшевые ботинки на босу ногу, не говоря уже обо всем доме…
– Да перестань, у них чудесный дом, – возразила я.
– Если хочешь знать мое мнение, Гидеон оказался в стране голубых грез.
– Заткнись, – приказала я. – Не смеши меня. И ты не прав, думая, что он – голубой.
Гидеон не только настоящий гетеросексуал, он бы стену трахнул, носи она юбку. Но я не сказала Ральфу, почему я так уверена в этом.
– Думаю, гораздо более модно быть геем напоказ и вести гетеросексуальную жизнь втайне, чем быть скрытым геем, а Гидеон никогда не сделал бы ничего против веяния моды, – вместо того объяснила я Ральфу.
Потом я накинулась на мужа, демонстрируя прекрасную спортивную подготовку, и Ральф, несмотря на показную неохоту, был явно доволен, когда его оседлала голая жена.
Некоторое время мы продолжали в том же духе, и для нас обоих приближался кульминационный момент. Только я забыла, что Калипсо как верный пес лежит у подножия скрипучей кровати. Когда оргазм был уже близок и мы оба кричали «да, да, да» сдавленными голосами, она с рычанием запрыгнула в кровать, думая, что мы убиваем друг друга, в смятении, кого придушить, а кого спасти.
– Тише, Калипсо! – прорычал Ральф. – Ааааа…
– Аааа… – отозвалась я.
– Тебе было хорошо? – самодовольно спросила я, когда он, задыхаясь, откинулся на подушку.
– Потрясающе, – ответил он, поглаживая мой живот длинными изящными пальцами. – Знаешь, мне всегда казалось, что парень, способный довести женщину до оргазма, достоин славы. Иногда я думаю, не произошло ли ошибки и почему я не делаю круг почета по спальне под восторженный рев толпы.
– Я знаю, вы, мужчины, хорошо устроились, – сказала я. – Не понимаю почему. Еще я не понимаю, как после всех стараний я сожгла всего лишь сто пятьдесят калорий. Это же так мало, учитывая, скольких трудов мне это стоило.
Я не шучу. Удовлетворение от того, что мы с мужем только что занимались сексом, немного омрачилось при мысленном подсчете, что я сожгла ровно столько же калорий, сколько содержится в одной овсяной лепешке с маслом, а в гостях у Клэр я съела как минимум семь.
– Теперь я понимаю, почему для многих людей спортзал заменил секс. Гораздо эффективнее, – заметила я сонным голосом.
– И гораздо приятней, – отозвался Ральф, отворачиваясь от меня, сгребая подушку и немедленно засыпая.
Клэр
Девятнадцатое марта. Ежегодное всеобщее собрание в Лонсдейл-гарденс. Сотня участников, сидя на стульях, держат напечатанную на трех страницах повестку дня. Трое мальчишек Молтонов с пакетами чипсов в руках носятся вокруг в одинаковых костюмчиках в бело-голубую полоску. Обожаю эти неизменные ежегодные сборища. Они знаменуют начало еще одного года в саду.
– Спасибо, Чарли, – сказала я, взяв хрустящий ломтик из протянутого пакета. В доме Молтонов, как и в большинстве здешних домов, установлен запрет на орехи, молочные и богатые клетчаткой продукты. Маргарита, сделавшая из диеты религию, на кухне открывала бутылки белого бургундского, которые в то же утро доставили от Джона Армита [41]41
Один из ведущих британских поставщиков вина.
[Закрыть]. Теперь вино охлаждалось в ее холодильнике с регулируемым температурным режимом.
Патрик обычно давал нам поболтать пять – десять минут перед началом. Я умасливала леди Форстер, которой я так и не рассказала о моих планах украсить маленькими фонариками наш садик. В этом году я начала его полностью переделывать, чтобы он напоминал старый сад с большими горизонтальными живыми изгородями, травами, маками, геранью, дикой земляникой, сладким чесноком и так далее. Подсветка придаст ему дополнительный объем.
– Благодарю всех, что пришли, – громко начал Патрик.
При этих словах мы все заняли места на складных стульях, которые обычно держат под навесом и приносят только ради подобных случаев.
Мэтью и Вирджиния подошли и сели на переднем ряду. У Мэтью был официальный вид, несмотря на или благодаря его наряду из твидового пиджака, отутюженных брюк и канареечно-желтого свитера из овечьей шерсти, накинутого на плечи. Вирджиния была одета в матросском стиле, в бретонскую полосатую сине-белую футболку и белые брюки с позолоченными пуговичками по бокам от Хлоэ, в голубые туфли на плоской подошве. У нее тонкие лодыжки и запястья.
Эйвери сели возле них.
Вирджиния даже не посмотрела на Боба (она и не подозревает, что сама себя выдает), но широко улыбнулась Салли, похлопав по свободному стулу рядом. Салли присела. Вирджиния наклонилась к ней и что-то прошептала на ухо. Та покраснела. Потом, спустя мгновение, она зашептала в ответ в ухо, прикрытое золотым локоном. Вирджиния откинула голову назад. В то время Мэтью и Боб спокойно изучали повестку дня, не обращая внимания на женские штучки.
Триш Додд-Ноубл села возле Патрика, недалеко от трибуны. Она – казначей, а Патрик – председатель, но посмотреть на Триш, она вела себя так, словно самостоятельно организовала встречу на высшем уровне (что, как я подумала, было недалеко от истины). Просто она, как и многие присутствовавшие здесь женщины, перенесла свои организаторские способности в домашнюю сферу, достигла в этом потрясающего успеха.
– Трое отсутствующих членов сообщества прислали свои извинения, – сказал Патрик начальственным тоном. Триш пробежала глазами какие-то бумаги и начала постукивать ручкой «Монблан» по столу. – Джонатан в Штатах со своей книгой. Сэр Маркус находится в Хайгроув [42]42
Имение принца Уэльского, Глостершир, Англия.
[Закрыть], – Патрик огляделся, чтобы удостовериться, на всех ли произвело должное впечатление времяпрепровождение членов комитета, – а у Сью больна мать, так что она не смогла прийти. Тем не менее перейдем к новым членам комитета, прежде чем приступить к главному.
Я почувствовала, что краснею.
– Клэр Стерджис любезно взялась заменить леди Форстер на позиции секретаря. – Он взглянул на меня и тихо зааплодировал. – Клэр, мы рады приветствовать тебя в наших рядах и польщены, что такая выдающаяся личность в сфере ландшафтного дизайна будет принимать живое участие в судьбе сада.
Вежливые аплодисменты.
– Я бы хотел начать с предупреждения, что собираюсь следовать своему излюбленному и проверенному методу разрешения любых проблем, которые могут возникнуть, отвечая на все, что вы можете мне сказать, двумя словами: «Да, милочка».
Раздался смех, смех довольных собой людей, которые смогли приобрести элитную недвижимость и высокопоставленных соседей. Иногда ежегодные собрания становятся похожи не на встречи соседей, собравшихся обсудить обустройство сада, а встречи неоднократных победителей «Гранд нэшнл» [43]43
Самые известные лошадиные бега в Великобритании.
[Закрыть].
Ральф постучал по моему бедру.
– Ну, Клэр, как ты дала убедить себя принять эту неблагодарную должность? – прошептал он мне на ухо.
– Подкуп, – прошептала я в ответ. – Пакетик семян мака, и я теряю волю.
Ральф хихикнул, и Патрик сердито посмотрел на него.
Затем председатель пробежался по своему отчету. Он подвел итог обрезке деревьев и перечислил предложения соседей: заменять ли упавшие стволы, и если да, то чем? Это привело к яростным дебатам между сторонниками молодых и защитниками более зрелых деревьев. Одна из участниц (за которой я собираюсь приглядывать, словно ястреб) спорила со Стивеном-садовником, утверждая, что ее слова имеют больший вес, так как она в отличие от нас всех член Международного общества дендрологии.
Затем Стивен прочел ежегодный отчет о посадках, удобрении почвы и позднем цветении растений. Я услышала, как во время этой речи Ральф тихонько всхрапнул. Патрик поблагодарил садовника, и мы все похлопали. Председатель сделал доклад на тему расходов за прошедший год (кажется, страховые взносы растут каждые пять минут), бюджета на год текущий (налоги на сад снова выросли, хотя вряд ли кто-то из присутствующих это заметит).
– Несколько важных дат, – продолжил Патрик, помахав сыну Максу, чтобы тот наполнил ему стакан.
Макс вместо этого притащил блюдо с пирожками. На лице Патрика отразилось недовольство, так что сын Чарли поспешил к нему с бутылкой.
– Так-то лучше, – сказал Патрик. – Слава Богу, хоть один член семьи знает, что мне нужно.
Я посмотрела на Маргариту, которая держала всю семью на строжайшей диете целую вечность. Она выглядела уязвленной и стиснула зубы, хотя и рассмеялась вместе со всеми при виде мальчика в костюмчике с большой бутылкой вина.
Маргарита потрясающе красива, у нее блестящие черные волосы, сияющие голубые глаза и кожа бледная, словно бумага. Но по словам Гидеона, она не сексуальна.
– Она слишком худа, у нее нет груди, и берцовые кости торчат, – сказал муж. – Трахать ее – словно трахать садовые грабли.
– Спортивные соревнования и летняя вечеринка состоятся двадцать пятого июня, – быстро перечислял Патрик. – Как я повторяю уже не первый год, эти события невозможны без помощи добровольцев. Очевидно, что шатер будут устанавливать наемные рабочие в воскресенье утром, но мне необходимы сильные руки, чтобы наметить площадки и вкопать столбики. Я знаю, что дамы организуют чай, то есть я имею в виду обычные закуски, пиццу и так далее – спасибо за это, дамы, все очень ценят ваши усилия, особенно большой выбор мороженого. – Патрик лукаво нам улыбнулся.
– И когда он заткнется? – пробормотал Ральф.
– И наконец, хочу заранее напомнить, что нам также потребуется помощь с проведением ночи Гая Фокса. Это значит, что ты, Ральф, поможешь составить схему расположения костров. Не стоит и напоминать, насколько важно, чтобы наш праздник был намного лучше, чем в Монпелье-гарден. Думаю, я не преувеличу, сказав, что вклад каждого дома будет не менее чем семьдесят пять фунтов.
Патрик продолжил:
– Может быть, вам нужно время передохнуть? Остались еще пирожки и очень калорийные палочки сельдерея.
Все зашумели, половина участников поднялась на ноги, но Патрик помахал листками с речью, чтобы призвать к порядку.
– Да, извините, не могли бы вы сесть – я забыл еще кое-что! – крикнул он. – Не знаю, слышали вы или нет, но Вуди Аллен обратился к семейству Додд-Ноублов за разрешением снять сцену для нового фильма с той блондинистой девахой, как там ее зовут (несколько человек выкрикнули «Скарлетт Йохансон»), в саду.
Патрик повернулся к Триш, которая изо всех сил старалась скрыть свое возбуждение.
– Да, Патрик прав. Пару недель назад Вуди пришел на чашку чая, – сказала она с очевидным восторгом. – Он был очень мил, и я показала ему наш сад. – Триш замолчала, давая нам время представить себе ее тет-а-тет с легендарным режиссером и пересмотреть отношение к ней. – Ему все очень понравилось. И потом, разумеется, я позвонила Патрику, чтобы узнать, может ли Вуди снять сцену в саду, – продолжила она. – Я не была уверена.
– Думаю, мы все согласимся, что нельзя позволять кинокамерам вторгаться в нашу частную жизнь и делать существование жильцов невыносимым. Мы не собираемся спотыкаться о кабели, терпеть шумиху и мелькание старлеток. Мы отказали Ричарду Кертису [44]44
Британский киносценарист, фильмы «Четыре свадьбы и одни похороны», «Ноттинг-Хилл», «Реальная любовь».
[Закрыть], когда он снимал Тот Самый Фильм (именно так мы называем «Ноттинг-Хилл»), и мы скажем «нет» Вуди Аллену.
– Я так и думала, – произнесла Триш бесцветным голосом, скрывая разочарование.
– Значит, вопрос решен, – сказал председатель, открывая папку. – Не о чем и говорить.
Послышался шепот о том, как Патрик прав, не позволяя камерам и голливудскому сброду нарушать наш покой.
– Идем дальше. Последний вопрос – у нас есть копии планов, – Патрик притворился, что читает заметки, – от Эйвери.
Все на собрании прислушались. Я почувствовала, как Эйвери впереди меня и Лакосты напряглись, все взгляды обратились на них и потом в сторону.
Патрик объяснил, что Эйвери собираются перестроить гараж, низкое здание, которое находится, если представить себе сад как прямоугольник, ниже верхнего правого угла рядом с дорогой, которая называется Лонсдейл-райз, и связывает длинные стороны Солвилль-крессент и Лонсдейл-гарденс.
Он сказал, что детальные планы доступны для проверки в муниципалитете, но если кто-то из членов комитета хочет с ними ознакомиться, у него как у председателя собрания есть фотокопии – где-то здесь. Он так думает. Патрик добавил, что разрешение на перестройку уже выдано, но Эйвери в качестве жеста доброй воли говорят об этом уже сейчас, хотя решение было принято надлежащими органами, и так далее.
При этих словах я почувствовала, как волоски поднимаются на моей шее. Прежде чем я смогла сдержаться, я подняла руку.
– Патрик, если не возражаешь, не мог бы ты объяснить, почему дело такой важности для всего сада не всплыло раньше, особенно если учесть, что, по твоим словам, возражать уже поздно? – спросила я. – Я хочу сказать, гараж Эйвери находится в общем саду.
Патрик пожал плечами.
– Единственное, что я могу предположить, – это то, что заинтересованные лица были проинформированы напрямую, но необходимого числа возражений не набралось, – сказал он.
Боб Эйвери встал со стула.
– Дело только в размере строения, председатель, – сказал он с сильным бостонским акцентом. – Были разосланы письма соседям по обе стороны, всем, кто имеет прямой обзор на нашу собственность, но нам с женой повезло получить согласие на перепланировку, и мы намерены начать работы этим летом, когда большинство из вас разъедется, так что шум никому не помешает.
– Отличное предположение, – громко произнес Ральф. Он с Мими входит в число немногих жильцов, у которых нет второго дома в английской глубинке и третьего дома за границей.
На этом все и кончилось. Патрик не сказал больше ни слова, мы немного постояли и разошлись.
Возвращаясь домой с Ральфом и Мими, я позволила себе выпустить пар.
– Не могу поверить, что больше никто не чует предательства, а мы узнаем об этом, только когда разрешение на строительство уже будет выдано, – возмущалась я. – Я знаю, как делаются подобные дела. У нас нет ни малейшего шанса все прекратить. Откуда нам знать, что Эйвери не планируют построить в общем саду какую-нибудь махину, где Боб сможет спокойно услаждать Вирджинию? Знаю я этих американцев. Если они говорят, что владеют домиком в Кейпе, это значит, что в их имении на пирсе не меньше восьми спален с видом на море. По крайней мере мы знаем, ради чего затевалась суши-вечеринка, – продолжила я, когда мы завернули с Лонсдейл-гарденс на Колвилль-крессент. – И как мы могли быть настолько наивны? Эйвери оказались достаточно предусмотрительны, чтобы подкупить нас всех, прежде чем Патрик огласит их планы на ежегодном собрании.
– Успокойся, Клэр, – сказала Мими, взяв меня за руку. – Не предполагай худшего. Им просто хочется нам понравиться, хочется вписаться в общество, как всем американцам. Эйвери такие же, как и мы. Они запросили разрешение – они его получили. Ты слишком близко принимаешь к сердцу все, что происходит в саду. Не уверена, что взвалить на себя дополнительное бремя должности секретаря было такой уж хорошей идеей. Ты не должна думать, что все, что происходит в саду, находится в зоне твоей ответственности. Это сведет тебя с ума и закроет энергетические каналы джинг луо. Тебе понадобятся ежедневные встречи с Донной, если так пойдет и дальше. Побереги себя.
Я знаю, что имела в виду Мими. Она полагает, что мое бесплодие – результат стресса, а не настоящее заболевание, и является моей виной. Это разозлило меня еще больше.
– Что такое, черт побери, «джинг луо»? – потребовал объяснений Ральф. – И кто такая Донна?
– Это невидимый проводник для ци, – ответила ему Мими. – А Донна – иглотерапевт и учитель фэн-шуя для всего Ноттинг-Хилла, вы с ней встречались по меньшей мере дважды. – Она произнесла «фэн-шуй» надменно, чтобы позлить его.
Мы с Мими хором сказали:
– Ральф, разве ты не в курсе? – и исчезли каждая в своем доме.
