Текст книги "Ноттинг-Хелл"

Автор книги: Рейчел Джонсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Весна

Клэр

Я отправила сообщение Гидеону в Нью-Йорк, чтобы он позвонил мне сразу, как проснется. Потом я написала Донне: «Отличные новости. Приду, чтобы отметить. Ставь чайник. Клэр С».

У Донны новая квартира в Шепердс-Буш. Знаю наверняка, потому что у меня не было наличных во время прошлой встречи, так что она дала мне адрес, куда прислать чек. Я там никогда не была. Что неудивительно, так как в последнее время она уделяет меньше внимания фэн-шую и больше иглоукалыванию, лечению травами и холистической практике. Донна чаще всего наносит визиты своим пациентам, и это чудесно, потому что ее присутствие успокаивает. Она мне не ответила, но я должна была лично рассказать ей новости.

Я беременна! Наконец-то! Конечно, еще маленький срок, но я знаю наверняка. Я была так расстроена, что у меня случился выкидыш в ночь Гая Фокса. Но на этот раз я все сделала правильно и уже к Новому году была снова беременна. Подозреваю, что помог тот же метод (невозможно сказать точно, без теста на ДНК, чего я, разумеется, всеми силами постараюсь избежать).

Я переключилась на здоровую злаковую диету и пила восемь стаканов воды в день. Я ела столько жирной рыбы, что у меня чуть не выросли жабры.

Какое облегчение, что я взяла в свои руки ситуацию с домом. Я уверена, что поступила правильно. Я никогда не забуду, как весной прошлого года Донна прямо сказала мне:

– Ты загонишь себя в гроб в собственном доме.

Мы попивали зеленый чай в моей солнечной, мирной кухне одним апрельским утром, разглядывая мой садик, где вот-вот должны были зацвести дикий чеснок, водосбор и сальвия и пробиться сквозь землю травы, латук и шпинат.

– В доме одни острые углы, пустые поверхности, нержавеющая сталь, каменные полы. На стенах нет картин, чтобы смягчить атмосферу. Все это слишком ускоряет ци. Кристалл – только начало, но тебе нужно двигаться дальше. Тебе необходимо место с мягкой мебелью, деревянными полами, коврами и ковриками, желательно там, где есть дети и домашнее животное, музыкальные инструменты, скорее кремовые, чем белые, стены. На кухне твои шкафы находятся слишком близко к раковине, плита должна быть восточней, чтобы схватить потоки энергии, сходящиеся в том месте, – продолжала она.

– То, что ты описала, подозрительно похоже на дом Мими, – сказала я.

– Ну, то, что тебе нужно, точно похоже на дом Мими, – ответила Донна. – Настало время для крайних мер. Может, ты могла бы подумать о небольшом обмене, чтобы ты и Гидеон переехали в ее дом, а она в твой, пока вы продолжаете попытки. Звучит безумно, но, возможно, это твоя единственная надежда. Очевидно, тебе придется хорошенько прибраться, прежде чем дом станет пригодным для вас с Гидеоном.

– Ты шутишь? – ответила я. – Она превратит мой дом в помойку. Я позволяю ей войти только на чашечку кофе и ужин, и даже тогда за ней приходится внимательно следить. И у них есть собака.

– Ну, тебе стоит об этом подумать, – сказала Донна. – Не мне напоминать тебе о том, что у Мими и Ральфа родилось трое детей за шесть лет. В твоей спальне сплошные блестящие поверхности. У тебя есть ванная, но нет двери, чтобы разделить место для сна и для мытья. Разве ты не понимаешь, что это буквально гасит энергию? И ты пыталась зачать… пять лет. – Она замолчала и со значением посмотрела на меня.

Конечно же, Донна была права. Я не переставая думала о ее словах, пока не поняла это. Я не могла забыть, как у Триш и Джереми был сложный период. Донна пришла к ним домой, прошла по дому с лозой и обнаружила проблему: новая ванна была, как бы это сказать, словно канализационный слив. Строители оставили трубу открытой, и ци застаивалась в зловонном месте.

Естественно, они позвали рабочих. Потом Триш отправилась с Донной и купила аметист, чтобы повесить в ванной и рассеять ша ци – и сработало. Джереми повысили зарплату буквально на следующий день, а пару месяцев спустя дом Триш в Шропшире оказался на страницах «Хаус энд гарден», что, учитывая расписание выхода журналов, можно приурочить к визиту Донны.

В глубине души я знала, что предложенный Донной путь не просто разблокирует мои энергетические каналы. Он также решит финансовые проблемы Ральфа.

Все, что мне оставалось сделать, – предложить ему сумму, от которой он не смог бы отказаться. Я так и поступила. В октябре прошлого года. Я предложила самую высокую цену и даже больше. Больше двух миллионов.

Я продала все акции. Игра стоила свеч, хотя бы ради того, чтобы увидеть, как разглаживаются морщинки на его лбу в день, когда мы обменялись контрактами.

– Ты знаешь, что предлагаешь мне больше, чем рыночная стоимость? – спросил он, пробежав рукой по темным волосам, оставив их растрепанными, как у озорного мальчишки. Ральф был слишком честен, он не мог не озвучить, что, по его мнению, я переплачиваю за старый дом его отца.

В тот день, когда адвокат позвонил ему и сказал, что деньги поступили на счет – мы в тот момент пили кофе в «Инне» в парке Сент-Джеймс, – разгладились его последние морщинки.

– Ну конечно же, знаю, – ответила я.

– Тогда почему? – спросил он.

– Потому, что ты этого заслуживаешь, – ответила я. – И учитывая дополнительные условия.

После выкидыша в ночь фейерверка я спросила, не возражает ли Ральф, если мы повторим нашу транзакцию снова, до получения положительного результата.

Он посоветовал мне не беспокоиться. Для него это намного приятнее и значительно дешевле, чем покупать Мирабель новую модель телефона, и он продолжит «делать все необходимое», сколько я захочу.

– Не могу отрицать, я очень благодарен, – сказал он, наблюдая, как сероногий гусь вперевалочку идет по берегу, и откусил от коржика. – Я и не знал, что Флеминг со всеми… мммм… достоинствами стоит так много. Наконец-то и я на что-то сгожусь.

А потом добавил, что с состоянием в два с половиной миллиона мы можем позволить себе расточительность и выпить еще один капуччино с коржиком за его счет, чтобы отметить сделку.

Никакого ответа от Донны. Я не могла дождаться, чтобы ее обнять. И отдать подарок. Я нашла идеальную и в то же время ужасную парочку глиняных целующихся птичек, я знаю, она такие любит. Я даже знала, что она скажет, когда я их ей подарю, – что-то о том, как романтические фигурки активизируют любовную энергию запада.

Итак, я пришла. Двадцать три по Стоу-роуд. Я посмотрела на список жильцов возле звонка в поиске имени Донны Линнет. Однако ее там не было. Только фамилия «Траш». Я позвонила.

Звук отодвигающейся щеколды, открывающихся двойных замков.

– Кто это? – услышала я милый, четкий голос Донны. При звуке ее голоса у меня поднялось настроение – я всегда немного нервничаю в Шепердс-Буш. Живя в самой красивой части Ноттинг-Хилла, неуютно чувствуешь себя где-либо еще.

– Это я, Клэр! – воскликнула я и пошла наверх. Ступени заросли мхом, и в доме пахло сыростью.

Донна стояла возле двери. Ее лицо будто бы сияло изнутри, словно тыква на Хэллоуин, что придавало ей особенную привлекательность, и светлые волосы блестели. Ее глаза были голубыми и прозрачными, не замутненными токсинами и полными сострадания. Она улыбалась, явно радуясь моему приходу, но в то же время не пригласила меня внутрь, как я ожидала.

– Намасте, Клэр, – поздоровалась она. – Я тебя не ждала. Все в порядке?

– Намасте, – ответила я (стандартное приветствие практикующего йогу). – Я отправила тебе сообщение.

– Я потеряла мобильный, – сказала Донна. – Оставила его вчера у Маргариты.

– Все более чем в порядке… можно мне на секунду войти?

Донна заколебалась.

– Конечно, – ответила она, открывая дверь шире.

Я вошла в тесный коридор. Он был очень темным, полным пальто и ботинок. Там стояла тележка для покупок и сложенный велосипед. Возле стены расположились зонтики, из туалета налево несло влажностью. От ведра с мусором исходило зловоние, так что мне пришлось дышать ртом.

– Не слишком много здесь ци, – пошутила я.

Но Донна не ответила и отвела меня в большую комнату, где был неубранный диван-кровать, кучи книг на полу и телевизор. Я сразу же заметила, что телевизор не просто стоит лицом к изголовью и посылает радиацию прямо на спящую Донну, но и включен на сериал. Большую часть пространства занимал тренажер.

Что довольно странно, поскольку, по словам Донны, спальня должна быть коконом, свободным от следующих предметов: колючих растений, спортивных снарядов, электрических приборов и острых предметов. Думаю, частично мой шок отразился на лице, так что Донна открыла было рот, чтобы начать говорить.

– У меня для тебя подарок, – сказала я, опережая ее. Если честно, все, что мне хотелось, – это отдать ей глиняную фигурку и убраться отсюда. Я беременна. Я купила дом. Она побудила меня по крайней мере к одному из этих достижений.

Но прямо сейчас я не могла поверить своим глазам. Я не могла поверить, что это и есть жилье Донны Линнет. Донны Линнет, которая весьма и весьма неплохо обеспечивает себя, рассказывая людям, какую стену снести, куда передвинуть ванну и как встать, чтобы поймать поток энергии ци, текущий с небес на землю. И посмотрите, как она живет! Мусор, кошки, беспорядок! Хочу сказать, у ее кровати даже лежала «Настольная книга фэн-шуя» магазина «Маркс энд Спенсер» – и это у женщины, которая, по ее словам, изучала восточные методики семь лет.

Мне было трудно заставить себя посмотреть на нее.

Я открыла сумку и протянула глиняных голубей, завернутых в бумагу. Донна взяла их, воскликнув от удовольствия и полуприкрыв глаза. Я решила в конце концов совсем не рассказывать ей о своей беременности. Рассказать сейчас было бы плохой кармой, чувствовала я.

– Я знаю, о чем ты думаешь, Клэр, – сказала она. – Боже, ты такая плохая актриса. Ты думаешь, что это моя квартира, разве не так?

– А разве нет? – спросила я, пытаясь не оглядываться по сторонам и сохранять нейтральное выражение лица. – Разве ты не Д. Траш? – указала я на табличку на двери.

– Это моя сестра, Даниель, – ответила Донна, показав на большое фото молодой женщины, похожей на нее, только поплотнее, весело обнимающей хрупкую негритянку с бритой головой. – Я всегда ненавидела свою фамилию, вот и сменила ее на Линнет. Тоже название птицы, но совершенно другая энергия [94]94
  Траш (англ.thrush) – дрозд; линнет (англ.linnet) – коноплянка.


[Закрыть].

Я облегченно вздохнула.

– «Трель коноплянки слышу вдали…» – процитировала я. – Думаю, если бы меня звали Траш, я бы тоже сменила имя на Линнет.

– О, как прекрасно, – прошептала Донна. – Ты так много знаешь.

– Изучала английскую литературу в Кембридже, – ответила я с улыбкой, чувствуя себя намного лучше.

– Даниель в Гималаях, отправилась в поход со своей девушкой, Сомалией. У них что-то вроде медового месяца, только перед свадьбой. Они собираются пожениться – церемония состоится на Рождество. Здорово, правда? Не могу дождаться. Так что я приглядываю за кошкой, пока в моей новой квартире на Портобелло-роуд идет ремонт.

Я поинтересовалась, что именно там делают.

– Я устанавливаю на крыше душ с дождевой водой и делаю разные небольшие усовершенствования, например место для медитации, где я смогу как следует сосредоточиться на мантрах и предаваться созерцанию. Я также хочу заменить тарелку спутникового телевидения на ветровую турбину. Не могу дождаться своего возвращения. Зеленого чая?

– На самом деле было бы чудесно. Если он у тебя есть.

Потом я поделилась новостями, и она взорвалась, словно фейерверк. Слезы бежали по ее щекам, и мы заключили друг друга в долгие объятия, не произнося ни слова. У меня тоже повлажнели глаза. Я прочистила горло и спросила, какие у нее новости, почти нормальным голосом.

Донна рассказала, что была у Молтонов, и Патрик согласился, чтобы весь дом переделали согласно правилам фэн-шуя, хотя Маргарита только что закончила ремонт – она постоянно этим занимается, как и большинство домохозяек в Ноттинг-Хилле. Как только рабочие заканчивают один дизайн – сталь, известняк, мрамор, резина, – приходит время уничтожить все и начать заново, с новым дизайнером по интерьерам.

– Видишь ли, я сразу же поняла, что туалет на первом этаже, «Комната рыбака», где Патрик вешает свои итонские фотографии и хранит рыболовные снасти, должна исчезнуть, – продолжила Донна.

– Исчезнуть? – спросила я. – Что значит исчезнуть?

– Им придется ее уничтожить или перенести в другое место. Не так уж это и сложно. Если правительство Тайваня передвинуло свое здание по совету гуру фэн-шуя, не понимаю, почему бы Молтонам не передвинуть туалет.

– Я все же не понимаю, почему…

– Первое, что я сделала, – это наложила на план их дома сетку Багуа. С этого я начинаю осмотр каждого нового жилища. Патрик не получит свой бонус в семь цифр, который он ожидает от «Голдмен Сач», если они не переместят туалет, потому что туалет находится в зоне богатства.

– А, – сказала я, прихлебывая сливочно-сладкий чай.

– Каждый раз, когда кто-то из Молтонов нажимает на слив, их благосостояние уходит в трубу.

– Тебе виднее, – согласилась я. – Я уверена, что Патрик даст добро. Во-первых, он сделает все, чтобы Маргарита снова была с ним мила. Во-вторых, он, как и все богатые люди, всегда ищет новые способы сохранить и приумножить деньги.

Я ушла от Донны, села в новенький «приус» и отправилась обратно в Ноттинг-Хилл, домой, отдохнуть. Весна. Если все будет хорошо, мой осенний крокус (который я планирую назвать Герти, если будет девочка, в честь Гертруды Джекил [95]95
  Великая английская садовница, прародительница цветников.


[Закрыть], или Джо, в честь Джозефа Пакстона [96]96
  Известный английский ландшафтный дизайнер и архитектор.


[Закрыть], если мальчик) будет лежать в своей коляске в саду, под ивой, уже в следующем году.

Я так и не решила, что же делать с домом Флемингов. Он стоял пустой с тех пор, как мы сделали ремонт. Мы изменили не много – я просто позвала рабочих из фирмы Гидеона, чтобы разобрать кухню, вульгарную мебель в деревенском стиле, встроенные шкафы, унести грязные ковры, пыльные занавески, панели в кабинете Ральфа и по минимуму его подремонтировать.

И конечно же, нам пришлось переделать ванные комнаты. Пришла Донна (она обнаружила духа в туалете внизу, так что нам пришлось приобрести очень дорогой аметистовый кристалл, чтобы его изгнать), и я почувствовала, что было правильно заплатить ей пять процентов бюджета за работу. Гидеон жаждет продать дом с большой выгодой, потому что теперь он выглядит стильно, а не как развалюха из семидесятых, но я сдерживаю мужа. Ну конечно же, мы могли бы извлечь большую прибыль. Но я не хочу, и не только из уважения к Ральфу.

Как я объяснила Гидеону, нам самим дом пригодится. В конце концов, когда родится Герти, нужно же место для медсестры и няни, и еще остается нерешенным вопрос с Фатимой.

Мне не нравилось, что ей придется ездить ко мне и обратно, уставать, ждать автобуса. Я хочу, чтобы она была отдохнувшей и бдительной, когда приступает к работе, и я хочу, чтобы она работала полное время; так что мой план – оставить дом Флемингов в качестве офиса для меня и квартиры для Фатимы и няни.

– Что, ты собираешься оставить дом в собственности, платить на него налог, просто в качестве офиса для твоей фирмы ландшафтного дизайна и для прислуги? – недоуменно спросил Гидеон.

Я успокоила его, сказав, что это прекрасная идея, как удобно нам будет и что все в округе слишком уязвимы психологически, чтобы делить пространство с наемной прислугой, если можно этого избежать. Он купился.

Все же трудно поверить, что я его убедила. Я могла себе представить реакцию Мими.

– Может, чтобы забеременеть, у тебя и ушло времени больше, чем длился юрский период, Клэр, но я не знаю никого, кто превратился бы из вполне нормального, адекватного человека в мамочку из Ноттинг-Хилла так быстро, как ты.

Весна, год спустя

Мими

– Давай, расскажи мне все сплетни, – попросила я Маргариту. – Меня не было пятнадцать месяцев, так что мне нужен полный отчет. Как новый выводок ребятишек?

Передо мной большой поднос, и во время разговора я нагружаю его корнуоллскими кружками, впечатляющими и подходящими по цвету тарелками, маслом и взбитыми сливками, домашним джемом (сделанным в этом самом доме, представьте себе), сахарницей и пирогом, который Мирабель и Пози испекли вчера по рецепту из своей новой кулинарной книги, которой мы теперь, разумеется, все время пользуемся.

Золотистые лепешки – одновременно и хрустящие, и жирные, несмотря на то что я сама об этом говорю (с некоторых пор я обнаружила склонность к готовке), остывают на подоконнике. Через окно мне видно Ральфа, который прикорнул на клетчатом коврике.

Большой кремовый глиняный чайник от Эммы Бриджуотер с заваркой внутри стоит на кухонном столе в ожидании кипящей воды. Рядом с ним букет из цветов и папоротника, который Пози воткнула в старый эмалированный кувшин для молока. Обустройство дома заняло целый год, но теперь каждая комната выглядит, как на картинке «Кантри ливинг», и странное чувство удовлетворения, удовлетворения, о возможности которого я даже не подозревала, подкралось ко мне.

Окно открыто, и свежий сладкий ветерок продувает комнату с древним каменным мощеным полом и веревкой для белья, на которой сушатся неуместно модные вещи милой Мирабель, включая ее первый настоящий бюстгальтер, среди пяти пар джинсов и немыслимого количества старых носков. Чистый деревенский воздух смешался с вкусным запахом лепешек и постиранного белья, и если глубоко вдохнуть, то можно почувствовать запах свежего дерева из гостиной, где мы с Калипсо любим полежать после утомительного дня ничегонеделания.

Я подняла сияющую серебристую крышку с плиты и поставила чайник на горелку.

– Чай будет через пять минут! – крикнула я в окно.

Пози каталась на Трампете, ее лохматом пони из Экс-мура, в саду. На ней не было шлема, но если бы дочка упала, то только на мягкую землю западного Дорсета. Казимир (он обожает боулинг и играет в крикет за деревенскую команду) кидал мяч Мирабель, которая обнаружила, что ей нравится битой отбивать мяч. И плавать в море. И лежать в саду, читая «Черную красавицу»…

– Я же сказал, надо быстрей, глупышка! – закричал Кас, когда теннисный мяч перелетел через забор и застрял в ветках дерева.

– Помочь? – крикнул Ральф, даже не пошевелившись.

– Нет! – крикнула я в ответ, все еще разговаривая по телефону с Маргаритой.

– Сначала ты, – сказала она. – Так… как дела в Дорсете? – Что Маргарита хотела сказать, так это «как ты поживаешь с тех пор, как Ральф продал ваш дом за твоей спиной твоей лучшей подруге и купил ферму на западе? И как твой брак, после того как Ральфу сказала твоя же лучшая подруга, что ты трахалась с мультимиллионером по соседству?».

– Дом совершенно замечательный, – призналась я. – Ты должна приехать. Это старое каменное здание, на которое время наложило свой отпечаток. Идеал совершенства для Ральфа. Теперь и для меня тоже. Это потрясающе. В Ноттинг-Хилле я не могла себе представить, что кто-то хочет жить где-то, кроме Ноттинг-Хилла. Ты же знаешь, как сложно было вытащить меня за пределы района – и даже за пределами сада была враждебная территория…

– Так и есть, – ответила Маргарита. – Даже теперь я стараюсь не пересекать границу Чепстоу-плейс.

– У меня было невероятно ограниченное мышление, совсем никаких горизонтов, никакой жажды приключений. Но теперь… все чудесно. У нас есть где развернуться. У всех детей своя комната. Я прохожу мимо холмов за конюшнями и вижу море и ни одного дома. У Пози есть пони, и Мирабель, слава Богу, стала почти нормальной – это чудесно, она намного приятней в деревне. Нам не приходится ни с кем общаться, кроме Боуденов… я тебе рассказывала, что они наши ближайшие соседи? Все дети начали охотиться… и нам нравятся Софи и Джонни… разве не здорово?

Маргарита издала какой-то звук в знак согласия.

– Знаешь, я и вправду думала, что буду скучать по саду, по войнам за территорию, распрям, общению, не говоря уже о лесбийских интригах, но я не скучаю. Ральф был прав. Настало время… двигаться дальше. Я бы никогда сама этого не сделала, и я рада, что это произошло. Хотя то, как оно произошло… было немного пугающим.

– Знаю, – согласилась Маргарита. – Я действительно за тебя переживала. И за Ральфа.

– Боже, и я тоже, – ответила я. – В ту ночь я думала, что мы близки к разводу. В ночь Гая Фокса. Ральф сказал, что он знает о Сае. И сказал, что продал дом Клэр. А потом я в ярости пошла к Клэр и обнаружила «скорую помощь» у ее дома, так что у меня даже не было возможности выяснить с ней отношения. В целом это был отличный вечер.

– И как вы с Ральфом?

– Лучше, – твердо ответила я. Маргарита в курсе обо мне и Сае, но в саду больше никто не знает (я надеюсь). – Должна признаться, мне повезло быть замужем за представителем высшего общества, который считает нелояльность грехом худшим, чем физическую измену. У его отца была любовница с тех пор, как Ральф может припомнить, и конечно же, Слинки годами была любовницей какого-то благородного графа. – Я сказала «конечно», но узнала об этом, только когда у нас начались проблемы из-за Сая, переезда и так далее. – Но я не хочу сказать, что у нас не было неприятных моментов, – продолжила я. – Ральф не перестает твердить, что его расстраивает не тот факт, что я с кем-то спала. На самом деле его огорчает то, что я позволила соблазнить себя большим деньгам. Признаю, в этом есть доля правды. Но правда состоит и в том, что деньги придают сексуальность. Ральф этого не понимает.

– Знаю, – вздохнула Маргарита. – Думаю, для мужчин это слишком неприятно слышать.

– В любом случае я не рассказала, что сама бегала за Саем, а не наоборот.

– Я не говорила тебе, что видела Анушку той ночью? – неожиданно спросила Маргарита.

Я не знала, что сказать. Я думала, что личность шлюшки Патрика была все еще неизвестна. Я не думала, что Маргарита знала.

– Ты же не думала, что я не знаю, с кем встречается Патрик? – Она нарушила молчание. – Мими, да я узнала это за пять минут! Я наняла частного детектива. Я не глупа. Мне пришлось так поступить. Как только я обнаружила, что он трахает учительницу Чарли, я заставила его во всем признаться. Я хочу сказать, наш семейный юрист уверил меня, что этот случай тянет на статью «Жестокое отношение к ребенку». Я могла забрать у него все. И даже больше. С тех пор он ведет себя словно котенок в моих руках. Спроси Донну.

– Я тысячу лет не видела Донну, – сказала я. – Я переросла эти глупости. Ты утверждала, когда мы обедали во «Фреш энд уайлд», что ты не знаешь, кто она такая, и тебе плевать.

– Мими, я солгала, – ответила Маргарита.

– Я тебя не виню. Как бы то ни было. Что ты сказала Анушке?

– Я ей ничего не говорила, это она подошла ко мне с бенгальским огнем в руке. На самом деле она была с Пози. Потом эта глупая корова спросила: «Ты все еще винишь меня за то, что твой брак дал трещину?» Я просто посмотрела на нее и сказала: «Ты себе льстишь». Потом я демонстративно подошла к Патрику и крепко его поцеловала. Анушка выглядела слегка ошарашенной и после очень постаралась впечатлить нас, обжимаясь с Саем на глазах у всех.

– Отлично сделано, – сказала я, снимая чайник с плиты и наливая воду в заварочный чайник. – И как ребенок?

– Дарайус, – ответила Маргарита. – Она гуляет с ним в саду, гордая, словно Королева Мая [97]97
  Самая красивая девушка, избранная королевой майского праздника, коронуется венком из цветов.


[Закрыть]. Глядя на нее, тебе бы и на секунду не пришло в голову, что ее выперли из Понсонби за то, что она трахалась с отцом ребенка из ее класса. Видимо, эта шлюшка чувствует себя как дома в резиденции Каспариана в Лонсдейл-гарденс. Она продолжает повторять, что как только будет меньше уставать – и это с двумя нянями и личным тренером, – то всерьез займется благотворительностью.

– Ну еще бы, – сказала я, найдя нож для пирога. – Еще бы. А как Додд-Ноублы?

– Слава Богу, я убедила Патрика передать председательство над комитетом Триш, – доложила Маргарита. – Случай с навесом оказался последней каплей. Я была сыта по горло его председательством. Я заставила его написать письма Додд-Ноублам и Форстерам – не старым Форстерам, а Присцилле и Александру, которые переехали в дом по соседству с бывшим твоим домом, а теперь домом Клэр. И всем остальным в саду. В письме говорилось, что он занимал пост четыре года и собирается подать в отставку. Никто не написал ответное письмо с пожеланием стать председателем, и неудивительно, это горькая участь. Тогда муж разослал еще письма, говоря, что если никто не примет должность, это место займет американец. Подобная перспектива всех взбодрила. В конце концов Триш и Джереми оказались быстрее всех. Какое облегчение больше не быть замешанным в войнах. Особенно после того, как Эйвери начали судиться с общественным комитетом по поводу сетки, и, естественно, единственным, кто отказался подписать петицию, была…

– Хитрая француженка, – хором сказали мы и захихикали.

Услышав ее смех, я поняла, как редко она смеется.

– La Belle [98]98
  Прекрасная, красивая ( фр.).


[Закрыть]Вирджиния, – протянула я, перекладывая лепешки в тарелку, разрисованную ивами. – Она все еще дружна с Салли Эйвери?

– Никто не знает, – ответила Маргарита. – И так как у Клэр родился малыш Джо – который, кстати говоря, такой милашка, – никто больше не шпионит. Но у Клэр все же есть теория, что Вирджиния бисексуалка или что-то в этом роде. Кажется, она считает, что у Вирджинии не просто роман с Салли, но и с Бобом тоже.

– Боже, я должна позвонить Клэр, – сказала я. – Так здорово услышать все эти сплетни. Я совершенно не в курсе событий. Мне нужно нагнать. Я ей позвоню. Стоит пригласить ее на выходные посмотреть на сад. Может, она поделится идеями. – Не прерывая разговора, я представила себе дорожку, выложенную гравием… сад со шпалерами… аккуратные пышные ряды цветущих растений…

– Думаю, стоит, Мими. Вы были такими хорошими друзьями.

– Знаю. Были. А что такое для друзей украденный дом и домоправительница?

Я попрощалась с Маргаритой, которая оставила без комментария мое замечание насчет Фатимы, которую мои слова повысили от уборщицы, приходившей три раза в неделю, до домоправительницы. Я не спросила ее об Александре Форстере, или о том, что же все-таки разместили Эйвери в гараже – «крайслер» или детскую, или о Патрике, или о ребенке Клэр, или о Сае и Анушке, или как же Клэр поступила с моим бывшим домом.

Я решила позвонить Маргарите и узнать, правда ли, что Гидеон и Донна… стали близки. Я бы не удивилась.

Откровенно, если они нашли друг друга, обсуждая воду вторичной обработки или солнечные гальванические панели, – удачи им. Я не могла заставить себя сочувствовать Клэр, особенно после того как она заполучила мой дом, домоправительницу и теперь, в довершение, ребенка, которого она так хотела.

Я стояла в темном коридоре, глядя на сад. Передо мной разворачивалась идиллическая картина. Солнечный свет, весенние цветы, все в зелени. Прежде чем перешагнуть порог, я позволила себе погрузиться в прошлое.

Вернувшись мыслями к ночи Гая Фокса, когда мы с мужем лежали в постели, словно мраморные истуканы, каждый на своей стороне, не зная, что сказать, ища успокоения в молчании, – я первой его прервала. Я начала обвинять его (ведь нападение – лучшая защита) в том, что он продал дом Клэр.

Ральф мягко ответил, что нравится мне или нет, но это его дом. Он начал беспокоиться, что ему понадобится подъемный кран, чтобы увезти меня отсюда, и единственным выходом было поставить меня перед свершившимся фактом.

Он также сказал что-то мудрое, к моему удивлению, насчет Донны, которая, как оказалось, выполняла роль брокера между Ральфом и Клэр.

Муж сказал, что относился к ней с большим скепсисом, пока не понял, что она – консультант нового времени. Донна убеждала нас платить ей за те вещи, которые мы уже знали. Он поделился, что когда Клэр предложила купить наш дом (вся операция готовилась в большом секрете), Донна сказала, только с помощью большого количества слов, что Клэр хотела то, что было у меня.

Это заставило меня задуматься. На самом деле это заставило меня задуматься довольно серьезно.

Потом муж продолжил, что причина, по которой все продолжают к ней обращаться, – это то, что она говорит разумные слова, а совсем не восточное тубмо-юмбо. Мы все настолько не доверяем своим инстинктам, что следуем им, только когда заплатим гуру фэн-шуя. И когда Клэр наконец-то после многих лет бесплодных попыток забеременела, меня удивила реакция Ральфа.

Казалось, его тронула счастливая новость, хотя обычно Ральф не хочет иметь ничего общего с беременностью.

Он бледнеет, если слышит даже самый сдержанный и викторианский отчет о чьих-то родах. Что касается месячных или интимных мест… Однажды я полностью удалила волосы в области бикини в честь нашей десятой годовщины. Это должно было стать для него приятным сюрпризом.

После романтического обеда мы отправились в постель в Колвилль-крессент. Я сняла игривые трусики и повертелась перед ним. «Та-да-а!» – пропела я, демонстрируя свой сюрприз. Ральф только раз взглянул на мое интимное место, пронесся по всей спальне, вцепился в занавески и шлепнулся в обморок, сорвав не только ткань, но и уронив шестифутовый карниз красного дерева мне на голову. Что было своеобразным способом, как позже заметила я, вернуть страсть в нашу спальню.

А когда родился малыш Клэр, Ральф:

1. Спросил, мальчик это или девочка.

2. Спросил, как зовут малыша.

3. Невероятно, но он спросил, на кого похож ребенок. Я чуть не упала от удивления. Когда бы мои подруги ни рожали, он не проявлял ни малейшего интереса к родам или тому, кто родился, так как, по словам Ральфа, все новорожденные младенцы похожи, будь это мальчики или девочки.

Что касается другого вопроса – моей интрижки с Саем, – удивительно, но мы больше никогда об этом не говорили.

Ральф сказал, что он никогда не спрашивал ни одну женщину о таких делах, это обоюдное согласие двух взрослых людей и он не собирается допрашивать свою жену. Потом он добавил, и это было странно и шокирующе, потому что он снова использовал мое полное имя: «Я надеюсь, ты сделаешь мне такое же одолжение, Имоджин».

Так что вот что я узнала. Ральф – совсем не избалованный итонский выпускник. Он – самая цельная личность из тех, кого я встречала.

Я вынесла поднос из кухни через широкий коридор и крыльцо моей семье, ждавшей на лужайке, туда, где Ральф читал последний выпуск моей колонки о похоронах, которая чудесным образом пережила переезд в деревню вместе с нашим браком и несравненной коллекцией влажных салфеток Пози.

Посмотрите на него сейчас. Он читал мою статью с улыбкой на лице, оставаясь спокойным, несмотря на то что на этой неделе моим героем был… Сай Каспариан.

Я и вправду думала, что после того, как Сай обманул меня с Анушкой, он мог бы по крайней мере дать мне материал для статьи. Даже леди Джейн согласилась, что это чудесная идея. Особенно учитывая, что я была слишком занята, сбрасывая перед ним нижнее белье, чтобы написать эксклюзивное интервью с таинственным мультимиллионером два года назад.