Текст книги "Ноттинг-Хелл"
Автор книги: Рейчел Джонсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц)
Мими
Ральф с Клэр начали нудно обсуждать какого-то дурацкого архитектора – Клэр не зря получала кембриджское образование, – так что я сбежала с целью добыть немного суши и найти полезных собеседников, которые могли предложить мне колонки или другую работу.
Именно таким образом я встречала всех лучших работодателей.
– Не забудь что-нибудь проглотить, – напомнила я Ральфу, так как мне совершенно не хотелось по-быстрому сооружать ему яичницу, если мы не пойдем в ресторан.
Я просканировала толпу и определилась с мишенью – редактором воскресной газеты. Я отношусь к вечеринкам, словно к военным кампаниям. Но редактор разговаривал с Куки, супермоделью, ставшей актрисой и дизайнером. Пока я в нерешительности остановилась, размышляя, не присоединиться ли к ним, ко мне подошла Клэр и постучала по плечу.
– Вы после вечеринки куда-нибудь собираетесь, – она спрашивала у нас обоих, – или, может, поужинаем у нас?
Я вопросительно посмотрела на Ральфа и сказала:
– Ну… я собиралась налечь на суши, но если ты приглашаешь, я постараюсь не наедаться.
Совершенно очевидно, я мечтала пойти, я бы проехала любое расстояние, залезла на любую гору ради горячего ужина, для которого мне не нужно было покупать продукты, готовить и потом мыть посуду, но я не хотела, чтобы Клэр это знала.
– Я не против, – согласился Ральф, чем изрядно меня удивил. Обычно он не был настолько податлив, когда дело касалось неожиданных приглашений.
Клэр с благодарностью на него посмотрела и направилась к Маргарите Молтон, которая наконец-то ускользнула от коллеги Патрика и обсуждала с кем-то преимущества молока, обогащенного омега-маслами.
Обычно я встречаю Салли, Клэр и Маргариту в повседневной одежде в саду или на улице, поэтому я отметила, как каждая из них по-своему красива, если принарядится. Салли, моя американская соседка, надела сшитые на заказ черные брюки с низкой посадкой и темно-розовый топ с черным рисунком. Клэр выглядела дорого в облегающем платье-рубашке от «Прада» и очевидно недешевых плетеных туфлях на шпильке. Ее голые ноги блестели. Маргарита была в блузке с пышными рукавами и кружевом на груди и юбке-карандаше со сложной плиссировкой сзади и вышивкой на поясе, что могло сказать знающему женскому взгляду о дороговизне наряда (то есть скорее всего это была вещь от Баленсиага [29]29
Дом высокой моды, основанный испанским дизайнером.
[Закрыть]).
Ральф направился к ним и тепло поцеловал трех женщин, сказав Маргарите, казавшейся уставшей, что она чудесно выглядит в своей блузке и что ему нравятся жесткие воротнички. Затем предельно вежливо представился Салли, слегка поклонился на прощание и отправился на разведку к карусели с решительным видом человека, вынужденного играть в лошадки с шестилетним ребенком в детском саду и которого ничто больше не способно напугать – даже перспектива беседовать с тремя женщинами о детях и непереносимости лактозы.
У нас с Ральфом кардинально различаются взгляды на вечеринки. Он считает их необоснованной тратой времени и энергии. Муж говорит, что человеку семейному нет нужды в разговорах с противоположным полом и обильных возлияниях. Он также заявляет, что коктейльные вечеринки его нервируют, потому что он не знает, как правильно закончить разговор. В то же время меня занимает не то, как бы избежать долгого разговора с кем-то, а то, как не дать людям избежать необходимости разговаривать со мной.
Мой излюбленный метод состоит в том, чтобы ущипнуть за задницу проходящего мимо мужчину. Я нахожу этот способ привлечения внимания намного более эффективным, чем болтаться на периферии группки людей, ожидая, когда тебя пригласят присоединиться к разговору о том, как кто-то приобрел третий дом в какой-то неизвестной части Апулии [30]30
Регион в юго-восточной Италии на побережье Адриатического и Ионического морей.
[Закрыть].
После недолгого колебания я решила не трогать задницу издателя (мои пальцы порхали над обтянутыми серой фланелью ягодицами). Он был в процессе важного разговора. Он собирался нанять Куки!
– Мне понравилась статья, которую ты написала для Сюзи Форбс в «Изи ливинг» о детской астме и ее связи с диетами, – говорил редактор «Санди таймс» Куки, и я мысленно похвалила его за то, что он делает домашнюю работу. – Статья заставила меня задуматься. Ты бы прекрасно справилась с колонкой для родителей о правильном детском питании. У тебя есть дети, ты знаешь, как замаскировать овощи так, чтобы они не поняли, что едят, и рыбий жир, и все такое. Это было бы неплохим дополнением к твоей карьере дизайнера. Подумай о моем предложении.
Он глотнул пива, а Куки взяла арахис, покрытый васаби, немного подумала и отправила его в рот. Она выглядела целеустремленной и задумчивой. Судя по моему опыту общения с очень худыми и красивыми женщинами, подобное выражение лица означает, что Куки подсчитывает, сколько калорий она съела.
Я с интересом наблюдала за ней. Я только что проглотила такой же орех. Было чувство, словно мне в глаза попал хрен. Если честно, ощущения были настолько отвратительными, что я подумала, не предложить ли сделать все коктейльные вечеринки зонами, свободными от орехов, как самолеты, школы и столовые, но эта мысль меня расстроила, и я от нее отказалась.
Мгновение спустя она выплюнула орех в кулак и утерла слезы. Интересно, почему редактор на нее так запал? В конце концов, злобно подумала я, у нее нет опыта работы писателем. Потом я вспомнила, что на прошлой неделе в разделе «Стиль» в «Санди таймс» опубликовали умопомрачительную фотографию Куки. На ней не было ничего, кроме розовых кашемировых носочков и перчаток из новой коллекции для взрослых, и она сидела, скрестив ноги так, что не было видно только ее «местечко», как сказала бы Пози.
Я оставила Куки с редактором и направилась к карусели за японской едой. Я ждала, пока тарелка с креветками в кляре окажется в пределах досягаемости – что-то удерживает меня от того, чтобы набивать рот сырой рыбой, разговаривая с представителем «Ста самых известных людей» по версии «Гардиан», – и, взяв ее с конвейера, я услышала, как кто-то крикнул: «Мими! Сюда!»
На другой стороне комнаты Гидеон Стерджис с кем-то беседовал, и пока он говорил, глаза этого кого-то не отрывались от меня. Они смотрели не на супермодель. Не на редактора «Санди таймс». Даже не на признанных королей Ноттинг-Хилла, то есть Ричарда и Эмму, Мэтью и Элизабет, Молли и Уильяма. Не на Себастьяна Фоукса и не на Эдварда Фоукса, не на Стейнов, или Григгсов, или Камеронов, которые любезно посетили вечеринку. Взгляд был направлен на меня. Я проверила, все ли у меня в порядке с одеждой.
И посмотрела в ответ.
Я не знаю, что произошло. Что-то в нем меня зацепило. Его спокойствие. Его сосредоточенное чувство целеустремленности. Словно Жозе Мауриньо [31]31
Португальский футбольный менеджер, сын известного португальского голкипера, менеджер клуба «Челси».
[Закрыть], мрачно созерцающий плохое представление в Челси, он был сконцентрирован, собран и… властен.
Я почти не изменила выражение лица, собираясь с достоинством ответить на непристойный взгляд, что было сложно, так как я только что заглотила большую креветку и мне казалось, что жир стекает по моему подбородку, а к щеке обязательно прилипла крошка.
Мужчина почему-то казался знакомым. Короткие стриженые темные волосы, седеющие завитки над ушами. Полуприкрытые глаза. Черные брови. Загорелая кожа. Едва наметившаяся щетина. Неудивительно… каждого здесь откуда-нибудь да знаешь.
Я не собираюсь совершать элементарную ошибку, предположив, что мы знакомы. Как-то на вечеринке Пола и Мариголд (Джонсонов) я думала, что очаровала незнакомца рассказом о пралине из «Кларка» (мне даже не стыдно – пралине настолько великолепно, я могу говорить о нем часами), – а это оказался Том Стоппард [32]32
Британский драматург.
[Закрыть].
Мы беззастенчиво смотрели друг на друга. Гидеон продолжал мне махать.
– Мы можем назвать колонку «Советы супермамочки», – с надеждой продолжал редактор «Санди таймс». – Тебе даже не придется ее писать самой, – добавил он, неожиданно протянув руку и потрепав меня по плечу, чтобы показать, кого именно он имеет в виду. – У нас есть для этого люди, Куки.
И вдруг меня осенило. Это Сай Каспариан. Я достаточно часто набирала его имя в «Гугле», разве не так? Просто на самом деле он оказался гораздо более привлекательным, чем на фотографиях… они не передавали, что у него густые кудрявые волосы… смуглая кожа… изогнутые брови.
Мой новый сосед. Филантроп, яхтсмен, коллекционер предметов искусства, женат на… какое-то цветочное имя – не Вероника, нет, не Гиацинтия и, конечно, не Роза… вспомнила.
Примула.
Боже. Он великолепен. Он мультимиллионер. И мой ближайший сосед. И живет на «правой» стороне сада.
Порывшись в недрах памяти, я вспомнила интересный факт. Сай в разводе. +Значит, он свободен.
Даже если я – нет.
Что-то горячее в животе. Не креветка… Гидеон и Сай направились ко мне, в то время как редактор «Санди таймс», сияя улыбкой, расспрашивал о моей колонке. На мой взгляд, подобные разговоры можно трактовать как «я не читаю твою колонку, и мне на нее наплевать».
– Мими, ты знакома с нашим выдающимся соседом? Мими, это Сай. Сай, это Мими. Тебе стоит следить за языком в ее присутствии, она – журналистка. – Гидеон захохотал.
– Ха-ха! – подхватила я.
Железное правило – подобные глупости может сморозить только тот, кому нечего больше сказать интересного. Но раз Гидеон представил меня самому важному из присутствующих мужчин, я закрою на это глаза. Лучший подарок, который может сделать тебе друг, – это представить тебя кому-то интересному, кого ты еще не встречала тысячу раз. Практически неосуществимый подвиг, если только ты не Джиджи Локхарт, которая цепляет знаменитостей быстрее, чем дети вшей.
– Мими Малоун? – При звуке его баритона все волоски на моем теле встали дыбом. – Ты не такая хорошенькая на самом деле, как на фотографии над колонкой, – сказал Сай глубоким голосом. Таким глубоким, будто он выходил из недр пещеры. Я была потрясена. У меня сверхчувствительные уши. Я не могу выносить звуки чавканья или храпа. Я пересаживаюсь в кинотеатре подальше от людей с поп-корном и бужу слегка сопящего Ральфа по ночам, чтобы сказать ему, что он слишком громко дышит.
Издатель оставил нас, чтобы пообщаться с Питером Базалгеттом, медиамагнатом.
Я холодно посмотрела на Сая (этот взгляд я репетировала у зеркала перед вечеринкой), чтобы дать ему рассмотреть меня и взять назад свои слова, хотя и так понятно, что он имел в виду как раз обратное.
На самом деле я (сознаю, как тщеславно это звучит) гораздо привлекательнее, чем на фотографии, особенно когда алею, словно роза в саду, в присутствии мужчины. К тому же мне польстило, что он знает, кто я, – прекрасная возможность притвориться, что я и не догадываюсь, кто он такой. Меня это взбодрило.
Мы изучали друг друга, и что-то произошло.
Он смотрел на меня, как будто видел насквозь. И что-то знал обо мне.
Мне показалось, что в комнате воцарилось молчание. Я слышала только шум в своей голове. И я узнала этот шум, хотя никогда раньше его не слышала.
Это был голос разрушающей браки похоти и чего-то еще. Жадности. Желания. Необходимости. Развратности.
Я счастливо прожила с мужем двенадцать лет. Мы родили трех чудесных детей (по крайней мере чудесных с нашей точки зрения). У нас милый неряшливый домишко в престижном районе. И все же. Все же…
Когда я взглянула в глаза человека, стоявшего рядом с Гидеоном, смотревшего на меня, словно он был готов проглотить меня, будто горошину, я почувствовала, что мой моральный компас не справляется с магнитными полями.
Со мной происходит то же самое, когда я просматриваю рекламные каталоги, приходящие с газетами по выходным. Прежде чем я берусь за них, у меня нет ни малейшего понятия о существовании яйцеварки, розовой кожаной обложки на паспорт или наматрасника. Потом я понимаю, что жить без них не могу.
В моей голове зазвучал голос. Почему-то это был голос Майкла Паркинсона [33]33
Журналист и телеведущий.
[Закрыть].
– Итак, Мими, когда вы впервые почувствовали симпатию к (пауза и смех зрителей) бизнесмену-мультимиллионеру Саю Каспариану?
На самом деле симпатия – еще слабо сказано. Его глаза впились в мои, уголки губ приподнялись в улыбке, и мне показалось, что я сейчас кончу.
– Мне жаль, что разочаровала тебя, – ответила я.
Он вынул сигареты и зажигалку из заднего кармана джинсов.
– Итак, почему Ноттинг-Хилл? – резко спросила я. В смысле все знают, что это место, где богатые люди играют в дочки-матери, а не охотничьи угодья для одиноких плейбоев. – Только не говори, что переехал для того, чтобы соблазнять нас, мамочек! – Я взяла терияки из цыпленка с подноса проходившего мимо официанта.
– Ну, – сказал Сай, пристально глядя на меня, – это было бы неплохо. Если бы только мне удалось привлечь их внимание.
Такое впечатление, что он прощупывает почву.
– У меня проблема с тем, чтобы влиться в общество. Кто мои соседи? С кем я должен познакомиться? С тобой? – Он зажег сигарету и аппетитно затянулся. Несколько американцев посмотрели на него с ужасом, демонстративно разгоняя воздух у себя перед носом, но он их проигнорировал.
Со мной не случалось ничего интересного с тех пор, как кто-то на улице остановил меня и спросил, я ли Мими Малоун, и когда я, покраснев, ответила утвердительно, женщина с удовлетворением сказала, что она так и думала. И что я удивительно похожа на Кона Малоуна из телевизора, только выгляжу старше. И он тааакой потрясающий. Она обвиняюще на меня посмотрела, не в силах простить, что я – не он.
Но теперь я чувствовала, что мой час настал. У каждого есть свой звездный час, и я умудрилась оторвать глаза от собеседника и оглядеться, чтобы оценить конкуренцию.
По меньшей мере три хищницы не могли дождаться, когда я отпущу Сая, чтобы вцепиться в него своими коготками. Клэр не отрывала от нас глаз-бусинок. Ему улыбалась Триш Додд-Ноубл. И наконец, Вирджиния, выглядевшая еще более прелестно, чем обычно, в шикарной обтягивающей юбке и блузке.
Она не сводила с нас глаз, болтая с Триш Додд-Ноубл, которая скорее всего рассказывала о Фрэнсисе и Мелиссе, чрезмерно одаренных отпрысках Додд-Ноублов (кажется, один из них или даже оба получили стипендию в Вестминстере).
– Моя персона не настолько значительна, – сказала я. – На самом деле знакомство со мной может губительно сказаться на репутации. На твоем месте я бы как можно скорее познакомилась с какой-нибудь респектабельной матроной, занимающейся благотворительностью.
Но он не ушел. К счастью, ушел Гидеон. Так что мы остались тет-а-тет, и я была намерена сохранять текущее положение дел как можно дольше. В какой-то момент мне даже пришлось сделать кое-что ужасное: когда Триш направилась было к нам, я остановила ее движением руки, прося не вмешиваться. Она злобно на меня посмотрела, но мне было плевать.
Я сделала это потому, что Сай как раз рассказывал мне на полном серьезе о своем разводе, так, что мне хотелось броситься ему на шею («ничто не может подготовить тебя к боли осознания, что чему-то пришел конец и надо двигаться дальше»). Он говорил, что Примула хотела остаться на Итон-сквер («В конце концов, это ее дом. Это меньшее, что я мог для нее сделать»).
В ответ на мой вопрос о Ноттинг-Хилле он рассказал, как в юности у него была здесь квартира и как он с тех пор мечтал жить в саду («к тому же у меня здесь бизнес»). Он не придавал большого значения тому, что богаче всех присутствующих, вместе взятых. И ему жаль, что у него нет детей. Убийственное сочетание.
Я рассказала, что наполовину ирландка, и подтвердила, что занимаюсь журналистикой. Но умолчала, что замужем, что у меня нет денег, а есть трое детей и дворняжка.
Во время разговора взгляд Сая перемещался от моих глаз к губам. Я заметила, что он периодически поглядывает на мою грудь, которую я облачила в бюстгальтер с поддерживающим эффектом. Подобный взгляд любого другого человека я сочла бы оскорбительным. Но не Сая. Я никогда раньше не чувствовала такой настоятельной потребности в присутствии мужчины. Как будто бы мы находились в поле взаимного притяжения.
– Что значит Сай?
– Селим Ирман, – ответил он. – Я вырос в Штатах. Там у всех есть прозвище. Меня прозвали Сай.
Я не смогла удержаться от вопроса о его образовании, объяснив, что это чисто английская черта. Он сказал: «Эндовер, Йель, затем Гарвард». Я так поняла, он имел в виду бизнес-школу. На вопрос о возрасте он ответил «около сорока восьми», выпуская дым изо рта. Я почувствовала себя юной и ветреной, мне ведь только тридцать семь с половиной. Я спросила, закончил ли он отделку дома.
Сай сказал, что все почти готово, у него прекрасная команда, но ему просто необходимо, чтобы кто-то занялся окнами. Я спросила, не хочет ли он, чтобы окна были отделаны в соответствии с правилами фэн-шуя, и он сказал: «Что-то вроде этого». Мне пришло в голову, что Сай ищет предлог, чтобы еще раз со мной увидеться. Я покрылась мурашками.
В это время мой супруг, любезно согласившийся меня сопровождать на данное мероприятие, находился в комнате. Так же как и мои друзья и мои соседи. У меня было все, чего может пожелать женщина, – дом, здоровье, муж, волосы, муж с волосами… У меня были дети, работа, друзья, семья, кухня с камином, богатые друзья с еще большими кухнями, куда можно было заскочить в гости.
И тем не менее, возвращаясь в памяти к этому моменту, сочиняя статью для леди Джейн, которая подвернулась в подозрительно удачный момент, я знала, что хочу сказать.
Не обязательно, что ты об этом думаешь.
Это просто происходит, и все.
Я напишу, что это происходит, когда у тебя есть все. Но ты хочешь еще больше, как будто бы умудряешься уместить в живот, раздутый рождественским ужином, еще кусочек сливового пудинга. Я напишу, что возможно перечеркнуть двенадцать лет постоянства за одну секунду. И тебя не может оправдать состояние аффекта, когда ты рискуешь всем самым дорогим. Потому что ты находишься в здравом уме и твердой памяти.
В какой-то момент ты чувствуешь, что перед тобой – твой мужчина. Что он – твой Тарзан, а ты – его Джейн. В эту секунду люди понимают, что еще им необходимо узнать друг о друге, чтобы перейти на следующий уровень отношений.
Если откровенно, для этого требуется не так уж и много.
Клэр
Гидеон открыл бутылку вина, держа штопор, словно скальпель. Вечеринка в Ноттинг-Хилле – словно внезапная смерть, требующая немедленного обсуждения.
– Итак, что вы думаете по поводу вечеринки? – спросил он, наливая вино.
Я нарезала филе, истекающее соком, и клала на согретые тарелки кусочки мяса, затем картофель с чесноком, поливая все соусом. Потом я вытерла пятнышки с краев тарелок небелеными льняными салфетками.
На столе стояло блюдо пареных зеленых бобов вместе с холодными бледными кусочками пресного нормандского масла и буханка pain Poilane огромного размера. Можно купить и половину, но хлеб выглядит празднично именно в целой буханке.
– Интересно, – сказала я. – Думаю, суши – это изобретательно, и никому не пришлось уйти в девять. Если бы я знала, то не готовила бы ужин.
Все начали уверять меня, что намного, намного лучше быть здесь, чем стоять всю ночь и есть сырую рыбу. Я почувствовала себя счастливой. Как чудесно прийти домой после вечеринки.
По настоянию Мими я рассказала о том, что видела ночью. Меня слушали со вниманием.
– М-м, – сказал Ральф, – полуголая Вирджиния в ночной темноте. Возбуждает.
– Ты уверена, что это был дом Эйвери? – мрачно спросил Гидеон.
Я с пониманием отношусь к его настроению. У него был ночной перелет, а это всегда выводит из равновесия, даже если лететь бизнес-классом.
– Не понимаю, что она в нем нашла, – пожаловался он. – Если бы я знал, насколько низка планка требований, то сам попытал бы счастья.
– Гидеон, ну конечно же, я уверена. Все-таки Эйвери живут напротив. Она была возле старого гаража в глубине их сада.
– Значит, у нее точно рыльце в пуху, – протянул Ральф. – Она была на вечеринке? – Мысли о Вирджинии всегда подстегивали мужское воображение, тем более мысли о том, что она гуляет по саду в неглиже. – Я ее не видел.
– Конечно, была, – ответила я. – Но она намеренно избегала Боба. Я заметила. Она разговаривала с Салли, Маргаритой, Додд-Ноублами и остальными, но она не сказала даже «привет» или «пока» Бобу, что говорит само за себя.
– Я видела ее, но мы не общались, – сказала Мими с мечтательным видом. – Вирджиния выглядела потрясающе. Имидж сексуальной секретарши идет ей как нельзя лучше. Хотела бы я носить такую же обтягивающую юбку и не выглядеть толстой школьницей. К тому же наша лисичка кажется еще стройней, чем обычно. А женщины, когда у них роман, как правило, мало едят. Чаще всего, – быстро добавила она, глядя в свою тарелку.
– Да, она выглядела миленько, – сказала я, протягивая Ральфу тарелку, на которую наложила гору еды. У Мими много чудесных качеств, но умение готовить явно к ним не относится, а мне нравится поставить перед мужчиной тарелку вкусной пищи. – Когда я увидела Вирджинию, то спросила о прошлой ночи. – Все взгляды были прикованы ко мне. – Да, я спросила ее, что она делала в саду в два часа ночи в нижнем белье.
Хотя мясо быстро остывало на тарелках, все внезапно схватили стаканы и сделали по глотку, глядя на меня.
– А она просто рассмеялась! – Я попыталась передать грязный смешок Вирджинии и ее французский акцент. – Она засмеялась и сказала: «О, так ты меня видела? Как забавно, я не думала, что кто-нибудь меня увидит».
– И? – спросил Гидеон.
– А потом она сказала, что услышала звук разбрызгивателя в саду у Эйвери и подумала, что будет une bonne voisine [34]34
хорошей соседкой ( фр.).
[Закрыть]и выключит его. И мы оставили эту тему, потому что к нам подошла Салли Эйвери, они поцеловались, и Вирджиния стала распространяться, какая amusante [35]35
замечательная ( фр.).
[Закрыть]вечеринка, я же не могла продолжать разговор в присутствии Салли, ведь так?
– Я все-таки не понимаю, – сказал Гидеон. – Я думал, американцы и французы готовы вцепиться друг другу в глотки из-за войны. Боб – прореспубликанская капиталистическая фашистская свинья. У него, возможно, даже есть ружье. Духовое ружье для охоты на кабанов. Домашняя коллекция оружия. Как и французы, я против войны. Я – лейборист с пацифистским мировоззрением и социальным сознанием. Я принимал участие в антивоенных демонстрациях. – Он оглянулся и покачал головой. – Почему же она не захотела переспать со мной?
– De gustibus nil disputandum [36]36
О вкусах не спорят (лат.).
[Закрыть], милый мальчик, – пробормотал Ральф.
– Возможно, нужно купить билет и встать в очередь, – сказала Мими.
Лицо Гидеона озарила надежда, как лицо ребенка, разворачивающего подарочную упаковку, и все снова принялись за еду.
– Должна признать, я снимаю шляпу перед Вирджинией, – продолжила я, когда мы перешли к следующему блюду. Я поставила на стол тарелку сочной горгонзолы вместе с хрустящими овсяными лепешками и еще бутылочку вина. Затем я смешала чесночный соус с цикорием и обжаренными грецкими орехами, в последний момент решив отказаться от рокфора. – Она вела себя удивительно дружелюбно с Салли для женщины, которая ввязалась в незаконные отношения не только с мужем приятельницы, но и своим ближайшим соседом. Не выноси сор из избы.
– Придержи коней, Клэр, – сказал Ральф, отрезая большой кусок горгонзолы. – Прежде чем ты обвинишь свою соседку в том, что она гадит у своих дверей, подумай хорошенько. Я согласен, что Вирджиния – маленькая шлюшка, и жаль, что она выходила не из моего сада. Она сказала, что выключала разбрызгиватель. Я не понимаю, как из этого утверждения можно сделать вывод, что она трахается с Бобом прямо под маленьким веснушчатым носиком Салли.
– Потому что, Ральф, – твердо ответила я. – Ты забываешь, что я садовник. Вернее, садовник у нас Стивен, но я занимаюсь множеством частных проектов. И, – продолжила я с нажимом, – у Эйвери нет никаких разбрызгивателей. Я сегодня у них была, немного прополола и обратила внимание. Даже если бы у них и были разбрызгиватели, они бы не работали. Сейчас дождливо, и в такое время года они ни к чему.
Гидеон с Ральфом казались слегка рассерженными. В то же время Мими выглядела сосредоточенно, и я поняла, что она усиленно впитывает информацию, чтобы позже ею воспользоваться.
– Не могу поверить, – сказала она, – ты ждешь целую вечность, а тут целых три романа одновременно.
Я засмеялась, и мы с Мими обменялись понимающими взглядами. У Эйвери я поделилась с ней информацией о Патрике Молтоне, сказав, что подслушала его разговор с любовницей по телефону. «С одной из любовниц, что вернее», – прокомментировала она. И я уже рассказала о Вирджинии. Это два. Мими склонна к преувеличению, но я сделала мысленную пометку спросить, кто же третья пара изменников.
– Удивительно, что Сай взял и вот так появился, – сказал Гидеон, меняя тему разговора. – Очень удивительно. Когда я занимался его домом в La Garde-Freint, в годы юности, ха-ха, он устраивал вечеринки для Ротшильдов и Гиннесов и подобных личностей. Но Сай, хозяин, на них не появлялся, так что Примула заправляла всем сама. Она отлично справлялась, но я не мог не чувствовать, что с его стороны это немного эгоистично, и мне было жаль ее. На самом деле она довольно милая, – закончил муж.
– Иногда я думаю, что была бы более милой, если бы мне не приходилось волноваться о деньгах, – сказала Мими. – В любом случае, Гидеон, – продолжила она, слегка покраснев, – я хотела бы заметить, что с исторической точки зрения женщин иногда постигала худшая участь, чем необходимость устраивать элегантные soiree [37]37
вечеринки ( фр.).
[Закрыть]для местных gratin [38]38
сливок общества ( фр. разг.).
[Закрыть]в одиночку. Ты же не думаешь, что Примула сама готовила pissaladiere [39]39
провансальскую пиццу ( фр.).
[Закрыть], правда?
– Мне кажется, он довольно привлекателен, – встряла я, чтобы сменить тему. Последнее, чего мы хотели, – это в очередной раз услышать, как Ральф и Мими ссорятся по поводу денег. – Мими, разве нет?
Соседка быстро сделала глоток красного вина и вспыхнула.
– Кто? – спросила она.
– Сай Каспариан.
– Сай? – Мими опустила глаза в тарелку. – М-м, ну наверное… – Она начала крошить хлеб, прежде чем посмотреть на Гидеона. – Откуда ты знаешь Сая? – спросила она его.
Последовало молчание, во время которого я мысленно добавила этот момент в альбом воспоминаний о старых добрых временах.
Я и Гидди (я – стройная, с темными волосами, Гидеон – крепко сбитый, с желтоватым цветом лица, щетиной и черными завитками волос – в одежде от «Прада» и Пола Смита); Мими с копной каштановых волос, розовыми щеками и большой грудью, в юбке с оборками, топе и кардигане; Ральф с орлиным профилем, похожий на римского императора (длинные ноги спрятаны в мятые вельветовые брюки, темные волосы слишком длинны и вьются над воротником).
Я мысленно нажала на кнопку фотоаппарата – улыбочку, – чтобы запечатлеть моих друзей на дизайнерской кухне, наслаждающихся восхитительной едой и вином, которое я достала в классном магазинчике итальянских деликатесов. Иногда мне кажется, что представлять все, словно снимок из «Хаус энд гарден», возможно, несколько странно, но, как говорит Гидеон, можно отнять у женщины журнал «Вог», но не мечты о прекрасном.
– Ну, я работал на него где-то в середине девяностых, во Франции, – сказал Гидеон. – Это были деловые взаимоотношения. То есть он мне не друг, как вы понимаете. Его ничем нельзя было удивить. Джон занимался его коттеджем в Беркшире. И квартирой в Нью-Йорке, если не ошибаюсь.
– Он говорит о Джоне Посоне, – пояснила я на случай, если Мими и Ральфу незнакомы имена известных архитекторов и они понятия не имеют, как сложно стать их клиентом.
– С другой стороны, ему пришлось нанять Посона, потому что он так и не заплатил мне треть гонорара, – продолжил Гидеон, хищно улыбаясь.
– Ты серьезно? – спросила Мими в изумлении, не донеся вилку с цикорием до рта.
– Не волнуйся, ангел мой, я и не рассчитывал, что он заплатит, – сказал Гидеон, делая жадный глоток из хрустального бокала. – Я всегда завышаю цену, потому что никогда не удается получить гонорар полностью. Богатые потому и богаты, детка. Мы знаем уловки друг друга.
– И на что похож дом в Беркшире? – небрежно поинтересовалась Мими.
– Ничего особенного, – ответил Гидеон. – Шесть спален, семь ванных комнат, десять тысяч квадратных футов, потолки высотой с кафедральный собор, камин из натурального камня, бассейн размером с озеро с водопадом, бассейн поменьше и дом для гостей.
– Звучит впечатляюще, – сказал Ральф.
– Звучит великолепно, – одновременно с ним произнесла Мими.
– На самом деле теперь я припоминаю, – продолжил Гидеон. – Джон не занимался коттеджем. Он придумал какую-то отговорку, что-то вроде того, что это не его масштаб, и вместо того занялся квартирой Сая на Парк-авеню. Говорят, она чудесна. Грандиозна. И в то же время по-монашески аскетична. Мечта «Аркитектуриал дайджест».
Пока мы приканчивали сыр, Гидеон внес предложение.
– Почему бы нам не выкурить сигаретку наверху? – спросил он, вытаскивая портсигар и оглядывая нас. – Кто готов к первой эксклюзивной демонстрации новой террасы на крыше с панорамным обзором дизайна Гидеона Стерджиса перед сладким? Прежде чем остальной мир увидит ее в майском выпуске «ворлд оф интериорс»?
– О-о, было бы чудесно, – отозвалась Мими, ее розовые щеки покраснели еще больше.
Мими встала, но Ральф остался сидеть. Чудесно. Гидеон может хвастаться перед Мими, а Ральф будет только моим.
– Клэр, не знаю, как тебе это удается, – сказал Ральф со вздохом, когда они исчезли наверху, и отрезал себе еще один кусок мягкого сыра, который ему пришлось соскребать с тарелки. Он взял овсяную лепешку и потянулся за маслом. – Ты готовишь, словно ангел. Ты стала еще красивей, чем была в Кембридже. Если бы не тот факт, что у тебя нелепый дом и еще более нелепый муж, я бы на тебе женился.
– Но, Ральф, мы не были знакомы, когда я училась в Кембридже, – заметила я, – ты же учился в Эдинбурге. – Я совершенно не умею флиртовать. – Как бы то ни было, нам нравится наш дом. И Гидеон совсем не нелепый. Экоархитектура – единственный способ пробиться. И он в ней настоящий профи. Он действительно верит в то, что делает! – Теперь я говорила искренне.
– Я просто шучу, – сказал Ральф, хотя это и было неправдой. – Ты же знаешь, нам нравится сюда приходить. Но не думаю, что я мог бы остаться здесь хотя бы на одну ночь. Для нас это слишком грандиозный замысел. Я хочу сказать, где ваша мебель? Куда вы в конце концов кладете вещи?
Я улыбнулась Ральфу, он улыбнулся в ответ, и последовало минутное молчание, во время которого между нами будто бы пробежала искра. Я вспомнила прикосновение его руки, теплой и сухой, и то, как у меня перехватило дыхание.
– Гидеон дает мне все, что мне нужно, – сказала я Ральфу с бешено стучащим сердцем.
А потом, в то время как остальные были на крыше, по какой-то причине я рассказала ему о единственной вещи, которую Гидеон не мог мне дать. Я рассказала ему о своей проблеме так, будто Мими не упоминала ее тысячу раз. Я говорила от всего сердца, и, когда я закончила, мы не могли оторвать друг от друга глаз. Сегодня вечером мы каким-то образом проникли друг другу в душу.
