Текст книги "Кто заставит сердце биться..."

Автор книги: Рэй Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Глава восьмая

Чар удалось связаться с дядей Заком, и он предложил провести воскресенье на пляже. Она с радостью согласилась, ведь мальчики так давно не видели своего двоюродного дедушку, а она очень хотела, чтобы они выросли с мыслью о единстве и надежности их семьи. Кроме того, маленькое путешествие внесет ясность в отношении марша протеста, организованного дядей. Ей казалось, она обязана Майклу и должна сделать хотя бы одну попытку поговорить с зачинщиком «повстанческого движения», она должна отплатить добром за добро. Если это будет в ее силах.

Они загрузились в старенькую машину вместе с одеялами, формочками, ведерками, лопатками для песка и прочими причиндалами и направились к северу. Утро сулило хорошую погоду, и настроение поднялось до высшего балла.

Чарин притормозила около утеса показать ребятам место, где будет строиться главная часть курорта. К своему удивлению, она обнаружила там рабочих. Машины, фургоны, грузовики бессистемно парковались на небольшом участке, молодая женщина в оранжевой куртке пыталась регулировать движение.

Чар оставила свою машину наверху и позволила мальчикам порезвиться на песке несколько минут. Прикрыв ладонью глаза от слепящего солнца, она пыталась найти знакомое лицо и пройти вперед, за что и была вознаграждена предупредительным свистком.

– Вот так встреча, милая дама, – сказал Джад, красавец прораб, который сразу узнал ее. Он с одобрением взглянул на ее одежду – голубые джинсы и короткий голубой свитер из джерси. – Мы опять встретились.

– Что здесь происходит? – спросила Чарин. – Разве у вас не выходные?

– Не сегодня. В план внесли некоторые коррективы, и нам нужно произвести землемерную съемку к понедельнику. Экскаваторы пригонят на следующей неделе. Но мы довольны: сверхурочная работа гарантирует хорошую оплату.

Его слова звучали обыденно, но тон и взгляд предполагали легкий флирт, и Чарин не могла сдержать улыбки. Что-то несуразное готово было слететь с ее губ для поддержания беседы, как вдруг, откуда ни возьмись, появился Майкл.

– Привет, – поздоровался он с молодыми людьми, переводя взгляд с Джада на Чарин и обратно.

Прораб понял намек и, подмигнув молодой женщине, вернулся к своей работе. Майкл бросил на Чар косой взгляд.

– С другой стороны утеса работает другая бригада, – тихо заметил он. – Возможно, вам захочется прогуляться и туда, а заодно свести с ума и их.

Чар задохнулась от возмущения:

– Вы намекаете?..

Майкл усмехнулся:

– Я не намекаю, а говорю прямо. Прорабам нравятся хорошенькие женщины. Они обычно очень много болтают о своих пристрастиях.

Чарин перевела дух, но как можно отпустить его без объяснений?

– Если вы думаете, что я остановилась здесь, чтобы потешить свое самолюбие, то можете думать так сколько угодно. – Молодая женщина тряхнула головой. – Мы едем к дяде Заку, и я хотела показать мальчикам место будущего курорта. Я не знала, что вы все работаете сегодня.

В колючем взгляде его карих глаз угадывалось недовольство.

– Великолепная идея, – продолжил он, будто Чарин сделала какое-то предложение. – Я поеду с вами.

– Я вас не приглашала, – запротестовала она, но сердце от радости так и норовило выскочить из груди.

Последнее время ощущение счастья сопутствовало ей. Сможет ли она вовремя остановиться, если помимо прочих достоинств сочтет его остроумным и веселым?

Но, с другой стороны, кто над кем шутит? Он самый сексуальный мужчина, который встретился ей на жизненном пути, и она ответила на его призыв, словно цветок солнцу. Существует тысяча причин, по которым нужно спрятаться, убежать от этого человека. Влюбиться в Майкла – значит причинить страдания, и не только себе, но и трехлетним малышам. Разве справедливо позволить им полюбить его, увидеть в нем будущего отца, в то время как он даже намеком не обмолвился о продлении отношений? Она не может поддаться его чарам, так же как и изгнать его из своей жизни.

– Это судьба, дорогая, – протянул Майкл и улыбнулся. – Судьба свела нас, и не пытайтесь с ней бороться.

Что ей оставалось, кроме улыбок? Наконец-то хмурая морщинка исчезла с его лица.

– Вы настолько хладнокровны? – поддразнила его Чарин. – Я чувствую себя такой беспомощной, а вы как гранитная скала.

– Рад, что вы, наконец, разгадали мою сущность, – самодовольно заметил Майкл. – Хватит тратить время впустую. Поехали.

Прибежали мальчики, и Ронни горячо поприветствовал своего большого друга.

– Мистер Греко едет с нами к дяде Заку, – предупредила Чар.

– Ура! – весело закричал Ронни.

Майкл улыбнулся:

– Хочешь поехать в моей машине?

Ронни энергично закивал головой.

Мужчина взглянул на его брата:

– А ты, Рикки?

В первый раз он увидел ответ в глазах мальчика, отклик его души. На миг ему показалось, что ребенок согласится на предложение, но тот только покачал головой и подошел ближе к матери, сжимая ручкой край ее свитера.

Майкл встретился глазами с Чар и почувствовал без слов, что она понимает его. Затем она отвела взгляд, и они направились каждый к своей машине.

Они перенесли одно детское сиденье из машины Чар к Майклу и тронулись в путь. Майкл взглянул на счастливого ребенка в зеркало заднего вида и усмехнулся. Нет в мире ничего прекраснее, что могло бы сравниться с радостным ребенком, чья улыбка преображает день.

Все доводы разума оказались бессильны. Да, он обещал не приближаться к Чар. Да, он знает, что снова обрекает себя на те же муки. Впрочем, сегодня, сейчас он готов рискнуть. Быть рядом с Чар слишком высокая цена, чтобы от нее отказываться ради собственной выгоды.

Машины подъехали к небольшому домику на пляже. Ребята пулей выскочили на песок и бросились во двор, где и повисли на дядюшке Заке.

– Ах вы, маленькие сорванцы, – гремел тот, смеясь и обнимая близнецов. Затем он пустил их в дом. Когда Зак увидел Майкла, веселье умерло на его лице. – Эй, это семейная встреча, – проговорил старик с откровенной враждебностью. – Я уже все высказал вам и вашей чертовой компании.

– Он приехал со мной, дядя Зак. – Чар взяла Майкла под руку. – Он мой друг… и мой босс.

Старик перевел взгляд с племянницы на нежеланного гостя и обратно и нахмурился.

– Так ты все еще работаешь на кровопийц из «ТрайТерраКорп»? – Его голос дребезжал от презрения.

– Никаких скандалов, дядя Зак. Помни, у нас семейное торжество. – Чар бросила многозначительный взгляд в сторону дома, где играли дети, и наклонилась, чтобы поцеловать старика.

Зак кивнул, продолжая хмуриться. Он бросил быстрый взгляд на Майкла и посторонился, уступая им дорогу в свою обитель.

Дом Зака был сложен из мелового камня – сувенир океана. Жена старика умерла пятнадцать лет назад, и теперь некому было стоять на пути крыс к осваиванию новых территорий. Дом являл собой маленький музей, наполненный разными дарами моря, которые Зак собирал всю жизнь. Чучела пеликанов и чаек разместились между старыми рыболовными принадлежностями, огромной раковиной моллюска, зелеными стеклянными шариками, куском мачты и половиной гребной шлюпки. В углу мирно висела рыбацкая сеть, отдыхающая от трудов праведных, а на стене – прибитый гвоздями парус, и повсюду большие и маленькие ракушки.

Мальчики испытывали бурный восторг; они должны были все исследовать, все рассмотреть, узнать. Зак растерял свою угрюмость, когда начал рассказывать короткие анекдоты, связанные с каждым предметом его коллекции. Майкл и Чар даже утомились от потока слов, настолько старик был словоохотлив. Дети побежали на пляж с ведерками и совочками в руках.

– Пойдите присмотрите за ними, – сказал Зак, прогоняя Майкла и Чар со двора. – И дайте мне время поколдовать над моим фирменным рецептом чили.

– Вы думаете, я осмелюсь прикоснуться к еде, приготовленной руками этого старикашки? – прошептал Майкл, когда они выходили через калитку.

– Яды не стихия дяди Зака, – поделилась Чар. – Вот если бы он взял бейсбольную биту…

– Теперь я спокоен.

Чарин залилась смехом.

– Ой, да перестаньте. Он точно старый пес: больше лает, чем кусает. Сколько его знаю, он всегда был грубоват, но ни разу и мухи не обидел.

Они шли вдоль пляжа, океан освежал им лица, а солнце пригревало спины. Ронни и Рикки наполняли ведерки песком, мчались к кромке океана и вываливали содержимое в воду. Когда песок быстро таял под напором волн, дети радостно смеялись.

– Вы собираетесь поговорить с моим дядей? – спросила Чарин.

Он покачал головой.

– Нет, я здесь, чтобы составить свое мнение об этом участке земли, вот и все. Я не собираюсь устраивать драку.

– Хорошо. – Чар улыбнулась дерзкой, вызывающей улыбкой. – Вы уже создали массу проблем. Обвинили меня во флирте с прорабом!

Его усмешка была восхитительной.

– Я вовсе не это имел в виду. Вы же знаете, я просто немного приревновал.

Ее глаза расширились, она никак не могла прийти в себя.

– Приревновали? Приревновали к кому?

Майкл посмотрел вниз, под ноги на песок, затем на Чар.

– К тому, как вы смотрели на Джада.

– Я… – Румянец вспыхнул на нежной коже. – Не могу поверить своим ушам, – бормотала она, но чувство вины читалось на ее лице. – Я думала, это не то, мы… мы…

– Нет? – Поймав Чар за руку, он притянул ее к себе. – Это единственная причина, по которой я не целую вас прямо сейчас.

Чар взглянула в горящие глаза Майкла, затем отвернулась. Она так сильно жаждала поцелуя, что едва могла дышать. Но она не может позволить ему поцеловать себя здесь, при детях.

– Теперь я не могу приходить на пляж и не думать о вас, танцующей в волнах. – Его глаза затуманились воспоминаниями.

Чар посмотрела на него, готовая к решительным действиям, к словам дерзким и прямым – нельзя оставлять за собой нерешенных проблем, – но голос не слушался, а слова так и застряли в горле. Внезапно голубые глаза затянула пелена слез. Невыразимая тоска в его словах и чувство того, что они потеряли свой шанс обрести то, чего никогда уже не обретут, застигли ее врасплох.

– Что случилось? – спросил Майкл, заметив слезы.

– Ничего. – Она сердито вытерла глаза, напуганная своей чувствительностью. – Должно быть, морской воздух или что-то еще.

Майкл обнял ее за плечи и поцеловал в теплую макушку. Он хранил молчание в течение всего их короткого путешествия по пляжу, крепко прижимая ее к себе, поближе к сердцу. И когда свежий ветер, играя волосами Чар, бросал прохладу им в лицо, она чувствовала тепло его тела.

Ну что за чили, сочное, пикантное, покрытое расплавленным сыром, – просто пальчики оближешь! А еще вкусное, пышное печенье, по случаю приготовленное Заком. Они обедали, смеялись наивным детским шуткам, слушали сказки «бывалого волка» о том, «как жизнь текла в старые добрые времена».

Конечно, россказни предназначались в основном Майклу: Зак хотел доказать, как ужасно созерцать руины некогда прекрасного, замечательного места. И чем больше Зак рассказывал, тем меньше помнил истинную цель своего красноречия и тем ярче загорались его глаза.

Старик говорил о капитанах, выброшенных морем на берег, которых выхаживали молодые индианки, об испанских колонизаторах, отвоевавших землю для своей родины, о поселенцах, строящих дома из одиноких кораблей, чьи команды уплыли за золотом, о вражеских субмаринах, видимых у этих берегов во времена Второй мировой войны. Затем шли истории о молодой маме близнецов, о ее детстве, рассказы, которые вызывали бурю смеха у мальчиков, улыбку у Майкла… и которые вгоняли Чар в краску.

Они отведали десерт Зака – шоколадно-банановое мороженое, затем дети захотели пойти поиграть, и молодые люди отправились с ними. Они нашли несколько забавных крабов-отшельников, живущих среди скал в маленьких заводях, оставляемых приливом. Полчаса они возились с морскими обитателями пляжа, и пока двое взрослых разбирали водоросли, мальчики заскучали и бросились осваивать новые горизонты.

– Можно мы пойдем на пирс? – спросил Ронни.

– Да. – Чар взглянула на причал, который находился совсем близко от того места, где они гуляли. – Если вы будете очень осторожны.

Мальчики убежали. Она обернулась к Майклу:

– Полагаю, нам лучше вернуться. Пора завершить наше маленькое путешествие.

Он согласился с неохотой: день выдался удачным. Забавно, однако, все лучшие часы за последнее время были так или иначе связаны с Чар.

Майкл продолжал убеждать себя, что истинная цель поездки – снискать доверие старого человека. Но ложь никому еще не помогала: он хотел провести день с Чар. Постепенно думы о ней стали занимать большую часть досуга; она заполнила его разум, чувства, и если он не позаботится о себе сейчас, то будет печалиться потом.

В душе Майкл смеялся над своими глупыми мыслями: сердце уже отстрадало много лет назад. То, что его сейчас заботило, было лишь жалкими остатками того, что могло бы быть. Он мог быть счастливым или несчастным, но не сокрушенным.

Они медленно шли назад и тихо разговаривали. Около пирса Майкл подобрал ракушки для коллекции. Чар наблюдала за ним, и чувство умиротворения и теплоты разливалось по телу. Громкий всплеск заставил ее обернуться, и тут же послышался испуганный крик Ронни:

– Мама, мама! Рикки упал в воду!

– О, нет! – Она направилась к пирсу, не сильно взволнованная: оба мальчика брали уроки плавания в бассейне и Рикки нырял с пирса несколько месяцев назад.

Однако Ронни обеспокоенно прыгал вверх-вниз, указывая на пятно в воде.

– Мама, мама, быстрее! Рикки опускается вниз.

Чарин ускорила шаг и запаниковала, когда увидела тело Рикки, погружающееся на дно. В течение нескольких секунд она просто не могла понять, что происходит, ведь ее мальчики учились плавать и ходить одновременно. Рикки умеет плавать. Почему он не двигается? Почему просто уходит глубже и глубже?..

– Рикки ударился головой, мама. Вот здесь. – Ронни подпрыгивал от волнения, указывая на свой висок. – Он ударился головой о доски. Быстрей, мама. Ты должна вытащить его.

Прежде чем Чарин собралась с мыслями, раздался еще один всплеск: то был Майкл. Он схватил маленькое тельце и рванул его на поверхность.

– О господи! – кричала напуганная женщина, подбегая к пирсу и помогая вытаскивать мальчика на доски. Ребенок зашевелился, открыл глаза и насупился, пытаясь понять, что же произошло. – О, мой малыш! – Чарин подхватила сына на руки. – С тобой все в порядке? Майкл, с ним все в порядке? – инстинктивно она повернулась к мужчине. Весь мокрый, он вспрыгнул на пирс и склонился над ребенком, проверяя пульс и дыхание.

– Кажется, в порядке, – ответил он, – но его должен осмотреть врач.

На пирсе появился Зак.

– Я вызову «скорую помощь».

– Не надо. – Майкл взял Рикки на руки и посмотрел на Чар. – Поехали. Ты поведешь мою машину, а я подержу его.

Погрузившись вчетвером в машину, они направились в сторону городской больницы в Триволо. Чар старалась успокоиться и сосредоточить внимание на дороге. Рикки обессиленными ручками цеплялся за Майкла, будто знал, кто его спаситель. Эти двое были мокрыми насквозь, и, прежде чем выехать с пляжа, Чарин укрыла их одеялом. Она словно окаменела, всю дорогу проворачивая в уме ситуацию с падением ребенка. Что бы случилось, не подоспей Майкл вовремя?

Машина затормозила около больничных дверей, и через секунду они были в вестибюле. Медсестра отвела их в кабинет для первичного осмотра, где постоянно дежурил врач. У Рикки взяли анализы, а затем вручили ему красный воздушный шарик. Майклу и мальчику принесли сухую одежду. И опять тесты, пробы, анализы.

– Волноваться не о чем, – наконец подвел итоги доктор. – На голове шишка, но признаков сотрясения я не нахожу. Просто ссадина. – Он улыбнулся Рикки. – Вам лучше быть внимательнее на пирсе, молодой человек. Не всегда под рукой есть спасатели.

Рикки крепко сжимал шарик и не отрывал глаз от Майкла, а тот снова взял мальчика и понес обратно к машине. Чарин почувствовала облегчение: ее ребенок в безопасности… благодаря Майклу.

Глава девятая

В сумерках Чар сидела на тахте в гостиной и рыдала. Плечи ее сотрясались, живот болел, а горло пылало огнем. За последние несколько недель на нее свалилось столько проблем, что впору и десятерым не справиться, и случай с Рикки стал последней каплей, переполнившей чашу. Надо было выплеснуть эмоции наружу, но она боялась напугать детей. Поэтому поздно вечером в халате и домашних тапочках Чар спустилась вниз и дала волю слезам, изливая вместе с ними страх, сожаление, тревогу, душевное истощение.

– Чар? – Майкл возвращался из столовой, куда зашел за документами, оставленными там накануне, и обнаружил рыдающую женщину на тахте. Он присел рядом и обнял ее. – Чар! Что случилось? В чем дело?

Она подняла глаза и улыбнулась сквозь слезы.

– О, привет, – с трудом произнесла Чарин и икнула, затем промокнула лицо смятой бумажной салфеткой. – Все нормально.

– Неправда, – серьезно сказал Майкл. – Я вижу, что-то произошло. Что?

– Ой! – Чарин сделала глубокий вдох, прикрыла глаза, затем улыбнулась ему. – Ух! Теперь гораздо лучше.

Он покачал головой: кто поймет этих женщин?

– Что с тобой?

– Когда выплачешься в подушку, приходит успокоение. – Она склонила голову к его плечу, наслаждаясь близостью. Ее полуприкрытое тело помнило, как сладко находиться в его объятиях, чувствовать его тяжесть, ей захотелось испытать это еще раз. – Мне нужно было поплакать, теперь все в порядке.

Майкл не поверил и продолжал с сомнением рассматривать взлохмаченные светлые волосы, сияющие глаза в обрамлении мокрых ресниц.

– Хочешь сказать, ты плакала намеренно?

Чар помолчала, размышляя.

– Не совсем. Ну, в общем, да. В душе скопилось столько негативных эмоций. Я должна была избавиться от них. – Голубые глаза сощурились. – О, перестань, ты же знаешь, о чем я говорю. Когда расстроены мужчины, они кричат, ругаются, ломают вещи, а женщины плачут.

Он кивнул, и проблеск улыбки заиграл на губах.

– У тебя очень упрощенный взгляд на человеческую природу.

Чар сделала вид, что не заметила его замечания. Она поднесла ладонь к его лицу и погладила колючую щеку. В комнате было довольно темно, но она могла видеть черты его лица очень отчетливо, и ей безумно нравилось рассматривать это красивое лицо.

– Майкл, – голос звучал приглушенно, – я хотела поблагодарить тебя за сегодняшний поступок. И за то, что ты сейчас здесь.

Он накрыл ладонью ее руку.

– Четыреста восемнадцать.

– Четыреста восемнадцать – что?

– Столько раз ты меня поблагодарила. Уже достаточно, ты и так меня перехвалила. – Он скользнул взглядом по милому лицу и слегка коснулся нежных мокрых губ. – Мое самомнение непомерно возрастет, и тебе не удастся от меня избавиться.

Чарин тихо рассмеялась: не такая уж плохая идея. Ее губы слегка покалывало в том месте, где он коснулся их. Она хотела большего и знала, что играет с огнем. Чарин пыталась загнать обратно вглубь тот жар, который был готов выплеснуться наружу. Неужели она снова способна позволить себе?.. Молниеносная фантазия – обнаженный Майкл в ее постели; пришлось сильно зажмуриться, чтобы уничтожить наваждение.

Чарин знала, будет нелегко справиться с соблазном, сделай Майкл хоть одну попытку сблизиться. Какая-то часть ее самой ощущала легкое разочарование; казалось, он вовсе не замечает ее чувств. В действительности им полностью завладели совсем иные соображения.

– Мне было приятно пообщаться с твоим дядей Заком сегодня, – сообщил Майкл. – Послушать его истории о пляже в Триволо. Должен признать, наше путешествие внесло кое-какие поправки в мои умозаключения.

Чарин снова посмотрела на него.

– В самом деле? Так ты понимаешь, почему он вцепился в свой пляж мертвой хваткой?

– Конечно, я его понимаю. Кто бы захотел отказаться от своего прошлого, да еще если оно проходило в таком замечательном месте? Впрочем, время идет вперед.

– К сожалению или к счастью, – тихо согласилась Чарин.

Майкл вздохнул.

– Бедный старик. – Он притянул ее к себе ближе. Чарин подняла к нему лицо, но он продолжал говорить: – Знаешь, а ты счастливая. Дружная семья – большая ценность. Могу поспорить, твои родители – люди замечательные.

Она вздохнула и опустила голову: сегодня определенно не ее день. Майкл совсем не обращает внимания на ее женскую привлекательность.

– Мои родители очень хорошие, – вздохнув, произнесла Чар, – и я скучаю по ним; Техас – их нынешнее место проживания. Однако не могу сказать, что в моей семье есть только розы без шипов. Раньше мой отец и дядя Зак постоянно пререкались, ссорились. Однажды даже устроили дуэль. – Чарин хихикнула. – Или они это выдумывают. Впрочем, она случилась до того, как меня удочерили, поэтому за достоверность не ручаюсь.

Майкл в замешательстве посмотрел на нее:

– Удочерили?

Чар кивнула. Глаза Майкла горели сомнением, он откинулся на спинку так, чтобы лучше ее видеть.

– Ты никогда не говорила об этом. Просто не могу поверить.

Она скорчила гримасу, свернулась калачиком в углу тахты и натянула халат на колени.

– Во что поверить? Удочерение не такое редкое явление, оно встречается на каждом шагу, ты же знаешь.

– Но… я не знаю… – Майкл помахал рукой в воздухе. – Ты и эта сердечная, немного шумная семья. Мне казалось, вы – пример для учебника, насколько могут быть разными кровные родственники.

И снова неприятные воспоминания об отце не дают ему покоя. Она передвинулась ближе и попыталась объяснить:

– Неродные дети, которых воспитывают в семье, ничем не отличаются от кровных. Я никогда не чувствовала свою исключительность. Честно говоря, будучи маленькой, я даже гордилась тем, что не была куклой, доставленной каким-то там аистом. Меня выбрали, сделали частью семьи.

Майкл помрачнел.

– Чар, ты разрушаешь все мои представления о жизни. Ты не чувствуешь себя ущербной?

– Не будь глупцом. В моей жизни не было ни одного момента, когда бы я почувствовала их нелюбовь только потому, что я – приемыш.

Он задумался на мгновение, а затем задал новый вопрос:

– А как же твоя биологическая мать?

– Она? – Чарин затрясла головой. – Полагаю, она была молоденькой девушкой, не замужем и не могла воспитывать ребенка. Слава богу, у нее хватило ума и сострадания найти мне хорошую семью. Я всегда буду благодарить ее за столь отважный поступок.

– Где-то сейчас в мире находятся твои кровные родители. Разве тебе никогда не хотелось узнать, кто они?

– О, разумеется, время от времени я думаю о них. Было бы интересно узнать об их жизни. Когда-нибудь, когда у меня будет много свободного времени и никаких других забот, я, возможно, поиграю в детектива. Но идея найти биологических родителей не главная в моей жизни. – Она улыбнулась, пытаясь развеселить его. – У меня есть мама, отец. Большинство людей счастливы, имея и один «набор» родителей.

Майкл был искренне взволнован ее откровением… и жизненной позицией.

– Почему ты не поделилась своими соображениями раньше, когда я рассказывал о детстве?

– Майкл, – Чарин взяла его руку и легко похлопала по ней, – ты меня не слушаешь. Я не думаю об этом все время. Я даже не провела никакой параллели между нашими отцами. Твое детство не имеет ничего общего с моим. Ребенком я была абсолютно счастливой. Никто не отвергал меня.

– Но твоя настоящая мать?

– Она тоже не отвергала меня. Она отнеслась ко мне с любовью и заботой, поставила мои нужды выше своих. Я не могу вообразить поступок бескорыстнее, чем этот.

Майкл сидел неподвижно, его взгляд словно приклеился к ее лицу. Было совершенно очевидно, что он не в силах принять ее объяснения. Чарин не знала, как еще может убедить его. Вероятно, со временем он сумеет осмыслить сказанное и признать ее правоту. А сейчас она почувствовала огромную усталость. Наконец Чар вздохнула, потянулась к нему и коснулась его подбородка.

– Майкл, мой дорогой Майкл, – ласково позвала она. – Я сижу здесь и просто умираю, так хочу, чтобы ты меня поцеловал, а ты разглагольствуешь о моих биологических родителях. Если ты собираешься поцеловать меня, то, пожалуйста, действуй быстрее, так как через тридцать секунд я пойду в спальню к детям.

– Поцеловать? – Майкл посмотрел на молодую женщину, сидевшую рядом, и она почти увидела, как в его голове захлопнулась одна дверь и открылась другая. Он отбросил прочь мысли о своем детстве и обратил все внимание на ту, которую заключил в объятия. – Я покажу вам, прекрасная дама, как надо целоваться. – Его голос снизился до хрипоты.

Она удовлетворенно вздохнула, как только его губы коснулись ее рта, с жаром встречая его, точно земля яркую радугу. Он был таким нежным и сильным, и от него исходил запах мыла и свежего ветра. Чар тонула в руках Майкла, теряя разум в неодолимом потоке чувственности. Когда его рука коснулась обнаженной груди, нежные соски напряглись от восторга и горячее желание заструилось по венам, вызывая животный голод любви.

– О! – вскрикнула Чар, отшатнувшись от него. – О, Майкл, я…

Он привлек ее к себе снова, страстно поцеловал и отпустил.

– Тебе лучше подняться к детям, – глухим голосом произнес он. – Если ты задержишься здесь на минуту, я не могу обещать джентльменского обхождения.

Чар запахнула халат и поднялась с кушетки.

– Спокойной ночи, – печально пожелала она и быстро покинула комнату.

– Спокойной ночи, – эхом откликнулся он.

Наверху, на последней ступеньке, она на миг остановилась и прикрыла глаза. Она видела Майкла в своей постели, его руки обнимают ее, его тело отливает золотом в свете ламп…

– Я так сильно хочу его, – прошептала Чар.

С глубоким вздохом сожаления Чарин прошла в комнату и закрыла дверь, оставляя позади великолепного мужчину и мысли о его любви. Здесь, в комнате, прежде всего она была матерью. Женщина осталась в холле, изнывающая от недостатка внимания. Все вернулось на круги своя.

Впрочем, Чарин знала, жизнь изменилась: Майкл стал ее частью и, куда бы она ни пошла, что бы ни делала, он всегда был с ней рядом, в ее сердце. И как долго продлится сладостная мука?

Быстро промелькнули следующие две недели. Развернулось строительство на утесе, но пляж около дома Зака Палмера остался нетронутым. Чарин знала, Майкл хочет, чтобы она поговорила с дядей. В конце концов, Майкл столько сделал для нее… он был таким ласковым и терпимым… она должна отплатить добром, и неважно, чего это будет ей стоить.

Однако проблема заключалась в том, что дядя не вступал с ней в контакт, не отвечал на звонки. Чарин дважды приезжала к маленькому домику на берегу океана, оставляла записки на двери… и безрезультатно. В доме продолжалась жизнь. Достаточно было одного взгляда, чтобы попять: дом не заброшен и сюда вернутся с минуты на минуту. Ее обманули, ведется нечестная игра? Нет, но где же дядя?

Во время второй поездки на пляж она обнаружила соседа, который загружал машину домашними вещами, и спросила о Заке. Однако сосед ничего вразумительного не ответил, лишь то, что он сам бросил борьбу против компании «ТрайТерраКорп».

– Зак со мной больше не разговаривает, – возмущался сосед. – Он считает меня предателем.

Чар позвонила Анни Мэй в дом около поля для гольфа, но пожилая женщина не видела Зака с того самого момента, как покинула побережье.

– Ты не звонила в клуб? – спросила она. – По средам он отправляется туда играть в карты.

Чарин позвонила менеджеру – и опять неудача: в клубе его не видели уже несколько недель. Она думала о том, не заночевать ли ей у дверей дома до приезда дяди, но у нее не было времени: работа, дети… Майкл.

Майкл, удивительный Майкл, почти каждый день он был рядом, с ней и детьми. То они ездили в пиццерию, то в зоопарк кататься в маленькой карете, то играли в мини-гольф, ели замороженные бананы на городском пляже; все, к чему приложил руку Майкл, искрилось весельем. Она видела, ее мальчики в восторге от своего большого друга, и глупо позволять им привязываться к мужчине, которого и след простынет через несколько месяцев. Однако тормозить было поздно, уже обозначилась сильная привязанность. Она и дети были уже вовлечены в круговерть, и все, что им оставалось, – это сплотиться и надеяться на удачу.

Чарин не знала, как долго Майкл останется в городе. Строительство продвигалось вперед семимильными шагами, в офисе говорили, что ее босс гений, коль сумел так блестяще наладить работу в Триволо, на всей территории… за исключением пляжа. Однако, чтобы сломить сопротивление последних живущих на берегу океана людей, от администрации компании требуется большое терпение. По слухам, Джеллет Джонсон воспринимал задержку со строительством на пляже как слишком серьезную ошибку. И если не найдутся рычаги давления, то, возможно, он будет не на стороне Майкла.

История с календарем имела продолжение: совет директоров решил отказаться от версии Шерри и выпустить свою с фотографиями служащих фирмы «ТрайТерраКорп» за выполнением их обязанностей и с остроумными изречениями. Они запланировали распространить календарь в Триволо и Рио-де-Оро.

– Идея, – говорила Чар на совещании совета директоров, куда ее пригласили в качестве эксперта, – состоит в том, чтобы распахнуть двери для общения, позволить людям проникнуться нашими заботами. Они должны увидеть, что собой представляет наша компания. Мы можем пригласить клоунов, поставить машину для попкорна, раздавать воздушные шарики детям…

Миссис Легхорн, единственная женщина в администрации, пришла в полный восторг:

– Какая замечательная идея! Я займусь ею прямо сейчас, не стоит откладывать в долгий ящик.

И в следующий момент Чар получила приглашение на ленч с миссис Легхорн. Та хотела знать, какие идеи скопились у молодой сотрудницы… а персональное приглашение означало продвижение по службе и повышение зарплаты.

– Стремление продвинуться вверх по карьерной лестнице – неплохое начало, – поздравил ее Майкл. – Ты на верном пути. Мы оглянуться не успеем, как ты станешь председателем совета директоров.

– Почему бы и нет? – засмеялась Чар и как бы подбросила свою шляпу в воздух. – Пределом может быть только небо.

– И ты, – сказал он и поцеловал ее. Быстрый поцелуй, точно сверкнувшая молния.

Последние время они часто целовались, и все поцелуи были похожи один на другой: легкие, ничего не значащие, дружеские. Ни глубины, ни умопомрачающих желаний с той самой ночи на тахте. Однако Чар видела в карих глазах, как много страсти тлеет под внешним хладнокровием… ее сердце набатом гудело в груди, когда он был рядом… тот же признак страсти, тлеющей и в ней. Поэтому ей придется призвать на помощь все свое мужество, буквально встать на цыпочки, чтоб сохранить контроль над чувствами и трезвую голову.

Чар собиралась возвращаться в свой дом. Ремонтные работы закончились, небольшая генеральная уборка, и она сможет забрать детей, домашний скарб и покинуть викторианский особняк. Пару раз она уже ездила домой, чтобы прибраться и приготовиться к «великому возвращению». Среди старых вещей лежала фотография Денни.

Рассматривая ее, Чарин никак не могла взять в толк, почему при первой встрече с Майклом ей бросилось в глаза их сходство. Они совершенно не похожи. Она изучала исступленный, дерзкий взгляд на лице Денни. В молодости этот взгляд наводил на нее благоговейный ужас, а сейчас человек на фотографии выглядел неоперившимся юнцом. И в довершение всего Майкл был мужчиной ее мечты.