Текст книги "Кто заставит сердце биться..."

Автор книги: Рэй Морган

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Инстинкты сработали правильно, предлагая Майклу держаться подальше от этой дружной компании, и доказательство не заставило себя ждать. Майкл схватил свой портфель и повернулся в сторону входной двери.

– О, мистер Греко! – Маленькая пухленькая седовласая дама спешила ему навстречу. – О, вы не можете уйти просто так. Вы же не прикоснулись к еде все эти три дня. Я хочу приготовить для вас особый омлет. Пожалуйста, вернитесь обратно в столовую.

Майкл постарался нацепить на лицо вежливую улыбку. Пожилая женщина старалась понравиться, и ему не хотелось обижать ее.

– Прошу прощения. Я не завел будильник и проспал. Мне уже пора быть в офисе.

Старушка погладила его по руке, проявляя материнскую заботу, и улыбнулась.

– В этот раз я вас прощаю, но обещайте, что завтра вы позволите мне приготовить для вас завтрак.

Он замешкался, зная, что будет сожалеть о своем малодушии.

– Хорошо, но…

– Будьте любезны. Я приготовлю вам то, что вы любите больше всего, – продолжала она уговаривать с милой улыбкой. – Смелее говорите. Что вы любите?

– Ну-у… – Майкл вздохнул, восстанавливая в памяти свои гастрономические пристрастия. – На самом деле я люблю свежевыжатый апельсиновый сок, сосиски, хрустящие, мелко нарезанные гренки и большие французские тосты с маслом и кленовым сиропом.

– Будет сделано, – просияла от удовольствия Ханна. – Завтра.

– Завтра, – согласился ее новый постоялец, отвечая улыбкой на улыбку.

Затем он вышел из дома и направился к арендованной машине. Сегодня вечером, после работы, Майкл предупредит хозяйку, что завтрак надо подавать очень-очень рано. Прием пищи в компании близнецов… увольте. Во всяком случае, если он желает остаться в здравом рассудке.

– Разве не здорово? – Ханна кружила вокруг стола, собирая грязные тарелки. – Мистер Греко разрешил мне приготовить ему полноценный завтрак на следующее утро.

– Надо же, какое великодушие! – Чарин даже не попыталась скрыть свой сарказм. – Если вы ему понравитесь, он позволит погладить ему рубашки.

– Ну, ну, душенька, – неодобрительно заметила Ханна. – Вы не должны занимать такую позицию. Поверьте мне. – Она покачала головой, ее лицо все еще светилось счастьем. – Он такой красавец, и, как я слышала, быстро продвигается по службе. Ценный экземпляр.

Чар кивнула:

– Определенно, – затем вытерла остатки молока, которое пролил Ронни.

– Вы могли бы иметь на него виды, – подвела итог Ханна.

Глаза Чар округлились, но она надеялась, что пожилая женщина не заметила ее реакции. Мысль о том, чтобы «иметь виды» на Майкла Греко, сама по себе уже являлась нелепостью.

Чарин была слишком раздосадована его поведением. Когда он впервые появился в конторе, то произвел впечатление человека раздражительного, а сейчас день ото дня становился все невыносимее. Их отношения на работе напоминали детскую игру в прятки, угадай, где кто находится.

– Ты все придумываешь, – говорила ей Лена Гарольд, служащая, временно исполняющая обязанности секретаря. Она всегда питала материнские чувства к Чарин. – Он постоянно переезжает с места на место, так как нуждается в информации, поступающей из разных отделений. Приезды и отъезды вовсе не связаны с тобой. – Она откинула назад темноволосую голову и засмеялась.

Впрочем, Чарин было не до смеха, она сама знала, что нужно избегать нежелательных встреч.

– Ронни? – позвала молодая мама, обнаружив за столом только одного из близнецов. – Где этот сорванец?

Она нашла малыша в холле – взгромоздившимся на подоконник и наблюдающим через стекло за машиной Майкла.

– Тот дядя сел в машину, – сообщил он матери, которая схватила его в охапку и понесла в столовую. – Он уезжает!

– И мы уезжаем тоже, как только умоемся и наденем свитера, – бодро тараторила Чарин, но ее сердце разрывалось от боли: малыш все больше привязывался к мистеру Греко. К сожалению, все сокровища мира не смогут заставить его полюбить малышей.

Она знала, оба мальчика изголодались по вниманию взрослого мужчины. Им нужен настоящий друг, который присмотрит за ними, направит на истинный путь. Однако настоящих мужчин, ковбоев, так сказать, днем с огнем не сыщешь. И Майкл Греко ясно дал понять, что не является подходящей кандидатурой.

Конечно, он по-своему прав, но некоторые манеры Греко вызывали у нее сильное раздражение. Совершенно ясно, что его отношение к ней изменилось с той самой минуты, когда ему стало известно о детях. Итак, мистер Греко ненавидит детей. Значит, она, в свою очередь, постарается оградить его от их присутствия, а все остальное ее не касается.

Только самый последний тупица может испытывать неприязнь к ее мальчикам! Такие мысли выводили ее из себя.

Чарин подумала о своем отце. Он всегда был удивительным, идеальным другом, милым папочкой. Родители переехали в Техас несколько лет назад, и теперь они встречались очень редко. Будучи на самом деле приемным ребенком пожилой пары, Чарин никогда не испытывала недостатка внимания. Возможно, ее любили в два раза сильнее, чем родных детей. Поэтому она не могла понять, как можно оставаться глухим по отношению к детям.

После первой же ночи она решила избегать общения с Майклом Греко.

С такой обоюдной позицией частые контакты между ними были невозможны. Чарин могла с легким сердцем прийти на работу – без страха увидеться с новым боссом, – если во встрече не будет необходимости. И это уже была победа.

Спустя полтора часа ей пришлось прикусить язычок и вести себя очень аккуратно. Они сидели друг против друга за внушительным полированным столом. Майкл Греко одаривал ее снисходительностью хозяина поместья, а Чарин нацепила на лицо свою самую очаровательную улыбку.

– Я уверена, вы понимаете, что меньше всего мне хотелось бы просить вас об одолжении, – сверкала она белыми зубами. – Однако факт остается фактом, и другого выхода у меня нет.

Он явно скучал. Как бы ей хотелось бросить ему в лицо все, что она думает на самом деле, хотя ради Леонарда Траска можно быть повежливей.

– Босс может разнести по камешкам наше отделение, если захочет, – предупреждал главный менеджер, когда услышал ее едкое замечание насчет нового шефа. – Будь внимательной и предупредительной по отношению к нему. У него есть покровители наверху, и поэтому мы хотим, чтобы он играл на нашей стороне.

– Что вам нужно? – спросил Майкл.

– Поездка. – Чарин улыбнулась, но взгляд остался колючим. – Моя машина забарахлила сегодня, и я была вынуждена откатить ее в мастерскую.

Он кивнул, бросая на нее довольно корыстный, так по крайней мере ей показалось, взгляд.

– Куда?

Улыбка улетучилась. Чарин просто не умела притворяться.

– Мне сказали, что вы собираетесь на строительство сегодня, – быстро нашлась она. – А мне нужно сделать некоторые исследования в городской ратуше Триволо. Если бы вы подбросили меня…

– Вы могли бы арендовать машину. – Майкл, наклонясь вперед, смотрел на Чарин так, будто наслаждался ее замешательством.

Она сжала кулаки.

– Забавно, что вы это предложили. – Чарин подняла голову. – Я сказала то же самое. Поверьте, я не хотела… вас беспокоить. Только мистер Джексон из финансового отдела очень спешил и предложил мне попросить вас об одолжении.

В глазах Майкла полыхнул огонек. Похоже, у него есть чувство юмора, хотя ни в чем нельзя быть уверенной, возможно, это просто ярость.

– Он не хотел платить за аренду? – предположил Майкл, наклоняясь вперед и барабаня пальцами по поверхности стола.

– Джексон назвал это безрассудным пренебрежением к финансовым ресурсам компании или что-то в этом духе.

Майкл кивнул:

– Конечно, он прав, – затем посмотрел на часы. – Почему бы нам не отправиться прямо сейчас?

Чарин на мгновение замялась.

– Прекрасно, почему нет.

Их глаза встретились, и стало без слов понятно, что для обоих совместная поездка не самое приятное времяпрепровождение. Однако глупо вести себя, словно маленькие дети. Да, они проведут несколько часов вместе, что толку противиться?

Глава четвертая

Кожаные сиденья в машине без пяти минут вице-президента, казалось, созданы для того, чтобы, погрузившись в них, можно было отъединиться от суеты бренного мира. Чар откинулась назад и расслабилась. Если не можешь изменить обстоятельства, измени отношение к ним. Приятно сидеть, откинувшись на спинку, вытянув ноги и погрузив ступни в мягкое ковровое покрытие. Водить такую машину – одно удовольствие, не ломит кости от каждой кочки на дороге и не дребезжит в голове на каждой ухабине, не то что в ее старой колымаге.

Волшебное очарование роскоши.

Чарин повернула голову к окну, глядя на мелькающие пейзажи, и решила насладиться маленьким путешествием, несмотря на компанию.

Майкл же был далек от всякой мысли о наслаждении. Он быстро осознал, что поездка превратится для него в настоящую пытку… Сущее мучение пытаться не принимать во внимание вызывающую привлекательность своей попутчицы. Да еще вместо того, чтобы сидеть спокойно, она то и дело шевелит обнаженными ногами, отчего ее юбка постоянно задирается, вызывая в уме эротические фантазии. Греко обнаружил, что гонит машину с немыслимой скоростью, так, что даже дух захватывает. Нужно немного притормозить – как с автомобильной гонкой, так и с мечтами.

– Какая музыка вам нравится? – внезапно заговорил он.

Она мельком посмотрела на Майкла.

– О, не знаю. Включите что-нибудь. Ваша машина, вам и выбирать.

Он-то выберет самый бурный, жесткий канал рок-н-ролла и включит музыку на всю мощь: может, стена шума спасет от наваждения. Прошло несколько минут, прежде чем Майкл понял, что сделал неудачный выбор. Рок-н-ролл был его любимым музыкальным направлением, никакая лирика не могла идти с ним в сравнение; и ему нравилось слушать музыку на полную громкость. Однако сегодня каждый непристойный намек, каждая сексуальная метафора в переборе струн и клавиш зазвучали совершенно отчетливо и резко, сбивая с толку и смущая откровенностью. Майкл быстро переключил радио на классическую волну.

– Спасибо, – усмехнулась Чар в сторону, стараясь не встречаться с ним взглядом. – Я люблю рок-н-ролл, но это было похоже на работу бормашины в зубоврачебном кабинете.

Майкл не удержался от улыбки. У девушки есть чутье.

– Просто я надеялся, что этот музыкальный коктейль не даст нам уснуть, – проговорил он.

– Вивальди тоже не подойдет, – тихо заметила Чар, – он слишком ярок для этого.

И опять она была права. Майкл никогда прежде не замечал, насколько чувственна классика. Поза, движения, аромат волос Чарин – все гармонировало с музыкой. Он чувствовал, что отравлен желанием, изящным и утонченным и вполне управляемым. Во всяком случае, некоторое время.

Вивальди сменил Моцарт, затем Равель, и они въехали в черту небольшого городка Триволо, района, отведенного под проект «Белые камни».

– Вы бывали здесь раньше, видели территорию? – спросил Майкл, когда они приблизились к огороженной зоне.

– Нет. – Чар любовалась видом серо-голубого океана, сверкающего в солнечных лучах. – Но я хорошо знаю данную местность и люблю ее.

– Многим нравится этот тихий уголок. Вот почему мы и решили позаботиться о нем и дать возможность другим людям познать красоту.

Чарин скользнула по нему взглядом.

– У кого вы купили землю?

– Большинство земель – у компании «Беар Крик Тимбер». Они владели ими много лет. – Машина выехала на грунтовую дорогу. – Не думаю, что у вас возникнут вопросы с правом на владение. С собственностью все в порядке, вам только нужно это задокументировать. Чтобы завершить дело, нам придется убедить нескольких частных владельцев земли продать их участки. Думаю, там будут проблемы юридического порядка.

Чарин кивнула. Она знала о ведении такого рода дел и была готова к работе, но сама атмосфера располагала к спокойствию и наслаждению. Ребенком она облазила каждый уголок этих пляжей, никогда не задумываясь, кому они принадлежат. Разве нужно платить, чтобы вырасти? Чарин улыбнулась, вспомнив своих мальчиков, она должна была привезти их сюда. Они уже достаточно взрослые, чтобы качаться на волнах, как делала она когда-то.

Майкл остановил машину около небольшого строения на утесе, который врезался прямо в океан. Чарин вышла. Свежий ветер трепал длинные волосы женщины, и, вытащив шпильки, Чарин распустила их. Обернувшись к своему спутнику, она заметила мрачный блеск в его глазах и неожиданно обнаружила, что желанна. Она снова обратила свой взгляд на море, чувствуя необычную для себя скованность. Вовсе нет у нее желания понравиться ему, хотя чертовски приятно чувствовать интерес мужчины. Чарин направилась обратно к машине, сотрясаемая внутренней дрожью.

Майкл, не сказав ни слова, последовал за ней, и вскоре они въехали в городок. Он высадил свою пассажирку около ратуши, разместившейся в приземистом здании испанского стиля.

– Заеду за вами через два часа, – глухо сказал Майкл, избегая ее глаз. – Времени вам достаточно?

– Вполне, – бодро ответила Чарин. – Увидимся.

Она наблюдала, как машина скрылась из виду. Никогда не доводилось ей встречаться с таким типом мужчин. Влечение друг к другу настолько сильно, что разряжает воздух… словно от огня, но они продолжают притворяться в невинности помыслов. Как долго это может длиться, прежде чем произойдет непоправимое?

Два часа спустя тот же вопрос повис в воздухе. Чарин ожидала, что обратная поездка в Рио-де-Оро будет более сдержанной, без слов и без взглядов. Но, к ее удивлению, Майкл привез бутерброды.

– Я подумал, возможно, вы проголодались, – просто заявил он, – и захватил кое-что с собой. У меня есть запеченный в тесте ростбиф. Подходит?

– Превосходно. – В желудке раздалось урчание, голод давал о себе знать. – Поедемте опять к океану, там можно устроить пикник.

Он нахмурился.

– Я думал, мы съедим его по дороге.

Чарин театрально вздохнула.

– Настоящий мужчина, утилитарный до мозга костей. – Она взяла бутерброд и вдохнула пряный запах. – Подумайте о пятнах горчицы на сиденьях, маринаде на ковре и майонезе.

Усмешка вышла кривоватой.

– Хорошо, вы выиграли. Сделаем привал около океана.

Это была маленькая, но победа. Они вернулись обратно на утес и обнаружили там землемеров и рабочих в касках, которые занимались расчисткой участка для грунтовых работ. Те узнали мистера Греко и поприветствовали Чар. Узнав, что нежданные гости приехали на пикник, один из мужчин принес одеяло.

– Как может такая красивая женщина сидеть в грязи, – трогательно улыбнулся он, глядя в глаза Чарин. Высокий светловолосый парень, одетый в тесные джинсы и футболку, которые не могли скрыть стальные мышцы, производил приятное впечатление.

– Джад Картс, Чарин Вулф, – неохотно представил их друг другу Майкл, затем добавил: – Джад – прораб данного объекта.

– Рада видеть вас, Джад, – дружелюбно ответила Чар, замечая легкий огонек флирта в глазах парня.

– А уж для меня какое удовольствие! – заметил он. – Здесь нас нечасто жалуют красивые женщины. Надеюсь, вы будете заглядывать к нам.

– Вы можете на это рассчитывать, – рассмеялась Чар. Флирт обостряет чувства, заставляя жизнь играть новыми красками.

Джад отошел к другому рабочему, и Чар повернулась к Майклу. Какие же молнии метали его глаза! Она быстро опустилась на одеяло, подогнув под себя ноги, и натянула юбку на колени. Затем сосредоточила все свое внимание на бутерброде, продолжая размышлять над поведением начальника.

Типично мужское поведение. Майкл не собирается заводить роман с нею, но ревность восторжествовала, когда на горизонте появился другой мужчина. Чарин украдкой подняла глаза. Он все еще продолжал хмуриться.

– Как бутерброд? – спросила Чарин, слизывая майонез с указательного пальца.

– Вкусно, – коротко ответил Майкл.

И снова воцарилось молчание. Только шум прибоя, несущего волны на песчаный пляж, крики чаек и свет далекой трассы – вот и все собеседники. Чарин захотелось общения.

– Мы могли бы поговорить, – предложила она, промокнув рот салфеткой. – Поближе узнать друг друга.

Еще один хмурый взгляд.

– Зачем нам нужно узнавать друг друга?

Чар сдержала улыбку и помахала рукой в воздухе.

– В этом нет нужды. Ненавязчивая беседа. Я просто подумала, возможно, будет забавно.

Его глаза потемнели.

– Веселиться не полагается, мы на работе.

В этот раз она не удержалась от смеха, затем скорчила милую гримаску.

– О, да здесь целая философия: нельзя смеяться в рабочее время?

Черты его лица смягчились. Майкл одарил ее долгим взглядом, покачал головой и отвернулся к океану.

– Хорошо, – резко сказал он. – О чем вы хотите поболтать?

Вот это да, еще одна маленькая победа, и ничего страшного, что он произнес слово «поболтать» так, как ее малыши произносят слово «укол». Конечно, приятно потешить самолюбие, но уж ему об этом ни слова, иначе путь до машины окажется слишком быстрым.

– Ладно, – поразмыслив, начала она. – Почему вы ненавидите детей?

Он уставился на свою спутницу.

– Вы полагаете, это подходящая тема для легкой беседы?

Чарин повела плечом.

– Да нет, просто мне хотелось бы узнать.

Он отвел глаза.

– Я не ненавижу детей.

Чарин заулыбалась, продолжая сосредоточенно жевать мясо.

– Однако вы производите впечатление человека, который не любит детей, – спокойно заметила она. – Я знаю мужчин, обожающих детей, они не ведут себя таким образом.

– Послушайте, – с досадой произнес Майкл, – я знаю, вы в разводе, но…

– Я не в разводе. Я никогда не была замужем.

Он насмешливо взглянул на собеседницу.

– А где же отец малышей?

Чарин сложила остатки бутерброда в бумажный пакет.

– Я говорю им, что он на небесах. Впрочем, должна признаться, относительно этого изречения у меня есть сомнения.

– О! Мне очень жаль.

– И мне. Такие разговоры им на пользу. Маленьким мальчикам нужны их папы.

Майкл кивнул, давая понять, что согласен с ней.

– Тогда вам действительно нужно устремить все силы на поиски подходящей кандидатуры. Вы так не думаете? – Майкл пожал плечами. – Вот видите, я думаю об их интересах. Я не ненавижу их.

– У-у-у, – она подозрительно сузила глаза. – Хорошо, я принимаю ваш ответ. Тогда почему вы ненавидите женщин с детьми?

На его лице заиграло подобие улыбки.

– Глупости, Чар. На самом деле…

Повисло молчание, его взгляд остановился на ее губах, и она почувствовала, как участился пульс.

– На самом деле что? – мягко спросила женщина, зная, что приближается к опасной черте, за которой невозможно сохранить власть над эмоциями.

Показалось или он вздрогнул? Потянувшись вперед, Майкл дотронулся до ее щеки. Легкое прикосновение… и целый шквал чувств. Затем он смял бумагу, в которую был завернут бутерброд, и вскочил на ноги.

– Нам, пожалуй, пора, – резко сказал он.

Чарин не двинулась, борясь в душе с желанием прижать ладонь к щеке, до которой он только что дотронулся. Она начала неспешно собирать остатки маленького пира. Чарин знала, что Майкл ждет, пока она встанет, чтобы сложить одеяло, но ей нужно время, прежде чем она очутится с ним лицом к лицу.

Почему она так бурно реагирует на каждое его движение? Ей не свойственно вешаться на шею первому встречному. Она поднялась, не отрывая глаз от океана, лишь бы не встречаться с ним глазами. Вдруг Чарин увидела нечто удивительное.

– Смотрите! – Она указывала на горизонт. – Киты.

Майкл повернулся, выражение его лица изменилось, когда он увидел огромных животных, рассекающих волны.

– Ух ты, действительно киты.

– Да уж. – Чарин прикрыла глаза ладонью. – Интересно, какие это киты? Для голубых немного поздновато. Обычно здесь они добывают пропитание летом.

Майкл стоял, все еще охваченный благоговейным восторгом.

– Какие фантастические существа!

– Они? Могу поспорить, это серые киты, держат путь в Мексику на перезимовку. Весной они вернутся тем же путем.

– Захватывающее зрелище, – покачал головой Майкл. – Заставляет почувствовать себя частью природы.

Частью природы. Ее снова охватила дрожь, возможно, проблема уже существует.

Она ожидала, что они поедут в сторону трассы, но Майкл свернул совсем в другом направлении.

– Я хочу проехать мимо домиков на пляже, – объяснил он. – Они – наша боль… Жители решили стоять до конца.

Чарин узнавала знакомые пейзажи.

– Любимый уголок! – восторженно закричала она. – Я сначала даже не поняла, что мы находимся так близко от того места, где живет мой дядя. Когда была маленькой, я царила на этих пляжах.

Длинный ряд маленьких, открытых всем ветрам построек протянулся с одного края побережья до другого, почти до самого океана. Вокруг каждого высились обледенелые растения, не так чтоб уж много: соленый воздух не предполагает буйную растительность. Построенные в двадцатые-тридцатые годы как временное убежище, домишки едва выдерживали напор шквального ветра, грозившего унести их в открытое море. Они стояли тут уже три четверти века и сейчас предназначались на слом.

Печально расставаться с тем, к чему привык. Чарин пыталась думать о новых зданиях, которые взметнутся в небо на месте нынешних строений. Она знала размах компании «ТрайТерраКорп»: здесь возникнет удивительный комплекс… современный, со всевозможными сверхмодными удобствами. Люди устремятся сюда, но вот неуловимое очарование тихого уголка будет утеряно.

Во многих домах, брошенных своими владельцами, уже гулял ветер меланхолии, и угроза разрушения стояла за дверью. Обернувшись, Чарин посмотрела в сторону дома своего дяди, он находился на противоположной стороне.

– Домишки такие утлые, – заговорил Майкл, заглушая мотор на месте парковки, верой и правдой служившей посетителям данных мест. Сегодня стоянка была пуста. – Они как бельмо.

Внезапно глаза Чар наполнились слезами.

– Но очень красивое бельмо. – Молодая женщина судорожно дернула дверцу машины и ступила на песок. И тут же в памяти возникли солнечные летние дни, загорелые людские тела, лагерные костры и фейерверки в День независимости. Она почти ощущала запах лосьона от загара. – И я уже скучаю по прошлому.

Сдвинув брови, Майкл направился за ней к линии прибоя. Ему никогда не удавалась постигнуть суть женщины, понять ее эмоции, которые скачут словно мячик для настольного тенниса. О чем она печалится? Если бы ему были ведомы ее страдания, то он бы помог, сделал что-нибудь или просто поговорил, утешил. Но она не оставила ему ни одного ключа к своему сердцу. И он растерялся.

Океан катил свои низкие волны, посылая своих гонцов один за другим, чтобы те мягким плеском убаюкивали песок. Внезапно Чарин остановилась и, бросив на Майкла дерзкий взгляд, приказала:

– Отвернитесь.

В глубине души возникло странное желание догнать, схватить ее, такой она была соблазнительной в ту самую минуту.

– Зачем? – спросил Майкл, сжимая руки в кулаки.

Чарин сверкнула белыми зубами:

– Потому что я собираюсь раздеться и побегать по пляжу.

Его брови медленно поползли вверх.

– Вы думаете, я упущу такой момент?

Она вздернула подбородок.

– Одну минуту. Вы можете расслабиться. Я просто собираюсь снять чулки. Хочется помочить ноги.

Майкл услужливо отвернулся, но, зная о ее намерениях, едва мог стоять спокойно. Он обернулся как раз в тот момент, когда Чарин побежала к воде, и ему пришлось броситься вслед.

– Ох! – Холодный океан ласково прильнул к коленям. – Как здорово! – Молодая женщина танцевала в воде, поднимая вокруг себя фонтан брызг, заливаясь безудержным смехом и наслаждаясь игрой как ребенок.

Некоторое время Майкл созерцал ее движения, затем снял туфли и носки и подошел к кромке воды.

Чарин засмеялась.

– Ну, вперед!

– Я не могу пройти дальше, как вы, – крикнул он.

– Можете, можете. – Она ударила ладонью по воде. – Только закатайте брюки.

Майкл кинул на нее хмурый взгляд, но в ответ услышал лишь хохот.

– Смелее. Я бросаю вам вызов, два вызова.

– Эй, – притворился он серьезным, – может, остановимся на одном?..

– Почему?

– Два вызова слишком опасно. – Предполагалось, что его взгляд должен вызвать дрожь, а не смех. – Если вы собираетесь бросать людям вызов два раза подряд, то вы, должно быть, готовы отвечать за последствия.

– Я бросаю вам два… пять… десять вызовов! – закричала Чарин, ее волосы взметнулись вверх.

– Я принимаю их, – ответил Майкл и, больше ни минуты не колеблясь, бросился в воду, даже не удосужившись закатать брюки.

Блеск его глаз подсказал ей, что он настроен весьма и весьма решительно. Издавая пронзительные крики, она побежала прочь, но не успела сделать и трех шагов, как оказалась в его руках. Он поднял свою добычу высоко над водой, всем своим видом выказывая желание кинуть ее в воду.

– Значит, бросаете вызов мне? – передразнил Майкл, вытягивая вперед руки. Еще мгновение – и он расцепит руки.

– О, Майкл, нет! – Чарин смеялась до колик в боку. Одно неловкое движение, и она полностью погрузится в холодные воды Тихого океана, только один промах…

Конечно, он не допустит, чтобы случилось непоправимое, и, хотя она кричала и была напугана его действиями, в душе не было никаких сомнений в его благородстве. Тогда он притянул свою ношу к груди и бережно понес к сухому берегу. Чарин крепко уцепилась за его шею, и смех замер на губах. Он чувствовал себя таким сильным, а она – почти бездыханной… и вовсе не от страха.

Чарин хотела, чтобы он поцеловал ее, желала этого всем своим сердцем, повинуясь жаркому трепету тела. Поэтому, когда Майкл поставил ее на песок, Чарин не расцепила рук, продолжая смотреть прямо в красивые карие глаза. Она услышала, как он вздохнул, сердце забилось чаще. Она подняла лицо вверх, но он только слегка коснулся губ Чарин и отпрянул назад, вырываясь из кольца ее рук.

– Эй, – тихо начал он, – это недопустимо.

Чарин сделала глубокий вдох и покачала головой.

– Недопустимо целоваться в рабочее время?

Несмотря на безобидный тон, она испытывала досаду. Разве можно было подумать, что мужчина так легко отвернется от ее поцелуя?

Они сели на нагретый солнцем песок, подставив ноги ветру, и, как только заговорили, напряжение между ними ослабло, а затем и вовсе исчезло. И вот они уже смеялись, глядя друг другу в глаза.

– Не могу поверить, что вы совершили такое безрассудство. – Чар посмотрела на его одежду с сочувствием. – Бьюсь об заклад, ваши брюки безвозвратно испорчены.

– Ничего страшного. – Майкл наигранно вздохнул. – Они отправятся на свалку вместе с пиджаком, на котором красуются липкие зеленые разводы – результаты труда вашего мальчугана.

Чарин покраснела.

– Мне действительно очень жаль.

Майкл посмотрел на нее и подумал, что испорченные вещи стоят того, чтобы на минуту прижать к груди такую красивую женщину, но промолчал. Какой в этом смысл? Ему нужно что-нибудь сделать, что-то сказать, надо положить конец этому постоянному физическому влечению. Неужели ничто не может их остановить? Оставался единственный выход.

– Так и быть, – он смотрел на волны океана, стараясь забыть о жалости, – буду с вами откровенен.

Чарин вздохнула, улеглась на песок и закрыла глаза.

– В этом есть необходимость?

– Да, думаю, так будет лучше всего. – Он рискнул мельком взглянуть на нее. Восхищение этой женщиной может все разрушить – жизнь, карьеру.

– О господи, – подхватила Чарин, – начнете говорить, что все делается для моего же блага?

– Да, для вашего же блага.

Она опять вздохнула.

– Валяйте!

– Нет никакого секрета в том, – с трудом начал Майкл, – что… что… – Обернувшись к ней, он застонал. Затем потянулся, взял серебряную прядь, пропуская волосы сквозь пальцы, как песок. – Я хочу вас так сильно, что вынужден призвать все свое мужество на подмогу, – хрипло продолжал он. – Мои мускулы словно натянутые канаты, а голова раскалывается от боли. Я схожу с ума от желания, как только вы приближаетесь ко мне.

Чарин повернулась к нему, изумленная и испуганная.

– О… – протянула она.

Можно остановить его: пусть замолчит, если ему неприятно говорить об этом. Он на самом деле выглядел человеком, испытывающим душевную муку. Если ему так больно…

Майкл снова перевел взгляд на волны.

– Я должен держаться в стороне от вас, потому что вы именно та женщина, в которую я не хочу влюбиться.

Чарин было не до шуток, разговор оказался серьезным и тяжелым. Разве на такое она рассчитывала?

– Я?

– Вы. – Майкл тяжело вздохнул. – Вы… женщина, для которой главное – семья, дети… не моя стихия, и никогда ею не будете. Я не хочу никаких семейных отношений.

Разве Чарин этого просила? Нет, возможно, он неправильно истолковал ее поступки. Она совершенно точно не предлагала себя в качестве жены этому мужчине. Скорее всего, Майкл излишне торопит события, она вовсе не хочет его любви.

Чарин пожала плечами, набрала пригоршню песка и пропустила его сквозь пальцы. Сейчас это самое мудрое решение.

– Хорошо, – мягко сказала она.

– Хорошо? – (Какие гневные нотки в голосе!) – Что вы подразумеваете под словом «хорошо»?

Ее лицо выглядело печальным в обрамлении светлых волос.

– Обещаю, я не буду искушать вас семейными идиллиями, стараясь превратить в женатого человека.

Майкл насупился.

– Вы не понимаете. Вам не дано контролировать свою сексуальность.

Она тоже нахмурила брови, поддразнивая его.

– Я ничего не могу с этим поделать, не так ли?

Он промолчал, и молодая женщина вздохнула.

– Скажите мне, если бы у меня не было детей и жила бы я где-нибудь…

– Нет. – Майкл выразительно покачал головой. – Не имеет значения. Вы не прожигательница жизни. – Его темные глаза ласкали изящную линию подбородка, лебединую шею, мягкую округлость груди, его душа разрывалась от боли. Он желал ее так сильно, что едва мог соображать. – Вы заняли выгодную позицию, у вас трезвая голова и эмоции под контролем. – Его губы искривились в горькой усмешке. – Но у вас душа романтичной старомодной девушки.

– У меня? – Комок застрял в горле: откуда он знает?

– У вас. Под личиной железной леди прячется женщина, созданная для дома и семейного очага и для того, чтобы делать людей счастливыми…

– Так почему это плохо? – Чарин взметнула вверх ладони.

– Это не плохо. – Он взял ее руку, и его голос потеплел. – Это совсем не плохо, но не по мне. Я не хочу.

Женщина посмотрела на их соединенные руки.

– Откуда вам знать?

– Я был женат. Я знаю.

Майкл был женат. Вот так новость. Значит, он кое-что испытал, уже не ребенок. Чарин взглянула ему в глаза, стараясь укрепить волю и обрести мужество.

– У вас есть дети?

Тревога мелькнула в глубине его глаз.

– Нет.

Ответ был не из легких. Его «нет» как приступ боли, слова пугали и завораживали одновременно. Чарин хотела разузнать больше, но лицо Майкла словно застыло, и он начал подниматься с песка. Медленно встала и она и последовала за ним в машину. Его взгляд продолжал преследовать ее.

Отголоски событий прошлой жизни заставляли Майкла сопротивляться чарам «романтичной старомодной девушки». Узнает ли она ту историю? Нет, возможно, нет. А если узнает, кто может сказать, сумеет ли помочь? В таком возрасте лучший врачеватель – время. Что заставило ее думать, что по мановению волшебной палочки она сможет переделать его чувство, память, его самого?