Текст книги "Семья вампиров"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

Соавторы: Генри Каттнер,Барон Олшеври,Роберт Грейвс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Генри Каттнер
То, что вам нужно [2]2
  WHAT YOU NEED by Henry Kuttner. Astounding Science Fiction, October 1945.


[Закрыть]

Так было написано на вывеске. Тим Кармайкл, репортер из экономической газеты, подрабатывающий к жалкому жалованью продажей сенсационных и лживых статеек в бульварные газетенки, не сумел почуять тему для сенсации в прочитанной задом наперед вывеске. Он решил, что это дешевый рекламный трюк из тех, что редко используются на Парк-Авеню, где витрины отмечены классическим достоинством. К тому же он был раздражен.

Он что-то буркнул себе под нос, зашагал было дальше, но тут же внезапно вернулся. У него не хватило выдержки пересилить искушение и попробовать расшифровать это предложение, и от этого его раздражение лишь возросло. Он постоял, разглядывая витрину, потом буркнул:

– «У нас есть то, что вам нужно». Да неужели? Надпись была сделана четкими маленькими буквами на полосе черной краски, пересекавшей узкое стекло. Под ней располагалась витрина из почти невидимого прозрачного стекла. За ним Кармайкл увидел гладь белого бархата, на котором было аккуратно разложено несколько предметов. Ржавый гвоздь, снегоступ и бриллиантовая тиара. Это смахивало на декор, сделанный Дали для «Картье» или «Тиффани».

«Ювелиры? – спросил себя Кармайкл. Но почему тогда «то, что вам нужно»? Он представил себе миллионеров, впавших в отчаяние из-за того, что у них нет ожерелья из отборного жемчуга, или богатых наследниц, безутешно рыдающих из-за отчаянной нужды в нескольких сапфирах. Суть торговли предметами роскоши заключалась в балансировании между предложением и спросом; мало кому требовались бриллианты. Такие люди просто хотели их и могли себе позволить подобную покупку.

Здесь могут продавать и бутылки с джиннами, решил Кармайкл. Или волшебные палочки. Тот же принцип, что и выдавать крашеного кролика за дорогой мех. Приманка для простаков. Пускаешь пыль в глаза, а люди достают медяки и валят внутрь. За два цента…

В то утро его замучил желудок, и он был зол на весь мир. Перспектива отыскать кого-нибудь, на ком можно сорвать злость, показалась ему привлекательной, а удостоверение журналиста давало ему определенное преимущество. Он открыл дверь и вошел в магазин.

Да, все-таки он был на Парк-Авеню. Внутри не оказалось ни витрин, ни прилавков. Здесь могла размешаться и художественная галерея, потому что на стенах висело несколько дорогих картин. Атмосфера ошеломляющей роскоши в сочетании с оголенностью нежилого помещения потрясла Кармайкла.

Из-за занавески у задней стены вышел очень высокий мужчина лет шестидесяти на вид с тщательно зачесанными седыми волосами, румяным здоровым лицом и проницательными голубыми глазами. На нем был дорогой, но неухоженный твидовый костюм, который каким-то образом подходил к обстановке.

– Доброе утро, – произнес он, бросив быстрый взгляд на одежду Кармайкла. Казалось, он немного удивлен. – Могу я вам помочь?

– Возможно.

Кармайкл представился и показал удостоверение.

– О, вот как? Меня зовут Тэлли. Питер Тэлли.

– Я увидел вашу вывеску.

– И что же?

– Наша газета всегда ищет возможных рекламодателей. Я не замечал вашего магазина прежде…

– Я здесь уже несколько лет, – сказал Тэлли.

– Это художественная галерея?

– Вообще-то… нет.

Открылась дверь. Вошел роскошно одетый мужчина и приветливо поздоровался с Тэлли. Кармайкл, узнав клиента, почувствовал, что его мнение об уровне магазина резко возрастает. Клиент оказался Фигурой – и не из второстепенных.

– Я пришел намного раньше, мистер Тэлли, – сказал клиент, – но мне не хочется затягивать. Вы успели достать то… что мне нужно?

– О да, конечно. Одну минуту.

Тэлли торопливо скрылся за занавеской, вернулся с небольшим тщательно упакованным свертком и вручил его клиенту. Тот торопливо нацарапал чек (Кармайкл углядел сумму и сглотнул) и вышел. У тротуара его дожидался автомобиль.

Кармайкл подошел к двери и смог увидеть дальнейшее. Мужчину снедало нетерпение. Его шофер невозмутимо дожидался, пока торопливые пальцы разворачивали пакет.

– Я не уверен, что желаю широкой известности, мистер Кармайкл, – сообщил Тэлли. – У меня избранная клиентура – тщательно отобранная.

– Возможно, вас заинтересует наш еженедельный экономический бюллютень?

Тэлли попытался не рассмеяться.

– О, вряд ли. Это не по моей части.

Наконец мужчина развернул пакет и вынул из него яйцо. Насколько Кармайкл мог судить со своего наблюдательного поста у двери, то было самое обыкновенное яйцо, но его новый обладатель испытывал к нему едва ли не благоговейный трепет. Он выглядел настолько довольным, точно последняя курица на Земле умерла десять лет назад. На лице, покрытом флоридским загаром, отразилось что-то вроде облегчения.

Мужчина сказал несколько слов шоферу, машина плавно тронулась с места и уехала.

– Вы что, торгуете продуктами? – резко спросил Кармайкл.

– Нет.

– И вы не желаете мне сказать, что у вас за бизнес?

– Боюсь, именно так, – ответил Тэлли.

Кармайкл почувствовал, что здесь начинает пахнуть статьей.

– Я, разумеется, смогу это выяснить через «Веттер бизнес бюро»…

– Не сможете.

– Да неужели? А по-моему, им интересно будет узнать, с какой это стати одному из ваших клиентов яйцо обошлось в пять тысяч долларов.

– Моя клиентура настолько немногочисленна, что я вынужден устанавливать высокие цены, – пояснил Тэлли. – Вы ведь… э… знаете, что некоторые китайские мандарины платили тысячи таэлей за яйца доказанной выдержки.

– Но тот парень не был китайским мандарином.

– Ну хорошо. Тогда повторю – я не хочу известности…

– А по-моему, хотите. Я в свое время немного занимался рекламой. Ваша вывеска, прочитанная задом наперед, – явная приманка.

– Значит, вы не психолог, – возразил Тэлли. – Просто я могу позволить себе потакать своим причудам. Я пять лет каждый день смотрел в это окно и читал вывеску задом наперед – изнутри. Это меня раздражало. Вы ведь знаете, как странно начинает выглядеть слово, если его постоянно прочитывать. Любое слово. Оно превращается в какой-то набор звуков, не имеющий отношения к человеческой речи. Так вот, я обнаружил, что зарабатываю себе невроз, читая вывеску. Прочитанная задом наперед, она теряет смысл, но я поймал себя на желании тот смысл обнаружить. И когда я начал мысленно произносить «Онжун мав отч, от ьтсе сан у» и отыскивать в этом филологические деривации, то позвал маляра. А те, кому это достаточно интересно, продолжают заходить.

– Не так уж их и много, – язвительно отозвался Кармайкл. – Это все же Парк-авеню. А ваш магазин слишком роскошно отделан. Люди с низкими или средними доходами сюда не зайдут. Так что ваш бизнес рассчитан на богачей.

– Что ж, согласен.

– И вы не скажете мне, в чем его суть.

– Вряд ли.

– Знаете, а я ведь смогу это выяснить. Тут могут быть замешаны наркотики, порнография, скупка дорогих краденых вещей…

– Вполне вероятно, – невозмутимо отозвался Тэлли. – Считайте, что я покупаю краденые Драгоценности, засовываю их в яйца и продаю. А может, эти яйца набиты маленькими порнографическими открытками. Всего хорошего, мистер Кармайкл.

– До свидания, – ответил Кармайкл и вышел.

В тот день он не пришел вовремя на работу, потому что любопытство пересилило чувство долга. Он немного поиграл в сыщика, следя за магазином Тэлли, и результаты его вполне удовлетворили – но не полностью. Он узнал все, кроме первопричины.

Когда рабочий день близился к концу, он снова зашел к Тэлли.

– Погодите, – произнес Кармайкл, взглянув на ледяное выражение на лице владельца. – Откуда вы знаете, вдруг я пришел как клиент.

Тэлли рассмеялся.

– Ну а почему бы и нет? – Кармайкл сжал губы. – Откуда вам знать, сколько денег у меня на счету в банке? Или, может, у вас только избранная клиентура?

– Нет, но…

– Я провел кое-какое расследование, – быстро заговорил Кармайкл. – Отмечал ваших клиентов. Короче, следил за ними. И узнал, что они у вас покупали.

Тэлли изменился в лице.

– Неужели?

– Вот именно. Им всем не терпелось развернуть свои маленькие пакетики, а это дало мне возможность увидеть их содержимое. Нескольких я упустил, но… я увидел достаточно, чтобы призвать на помощь кое-какие законы логики, мистер Тэлли. Вывод: ваши посетители не знают, что именно они у вас купили. Это похоже на обмен не глядя. Несколько раз они были весьма удивлены. Вроде того мужчины, что обнаружил в пакете старую газетную вырезку. А что вы скажете насчет темных очков? А револьвера? Кстати, наверняка незарегистрированного. А бриллианта – должно быть, поддельного, слишком он уж был большой.

– Гм, – произнес Тэлли.

– Я не считаю себя большим умником, но у меня нюх на жульничество. Большинство ваших клиентов – большие шишки. А почему никто из них вам не заплатил, как тот парень, что приходил, когда я был здесь утром?

– Я веду дело в основном на доверии, – сказал Тэлли. – У меня своя этика. Она должна быть, чтобы моя совесть оставалась чиста. Все дело в ответственности. Видите ли, я продаю свои… товары… с гарантией. Их оплачивают лишь в том случае, если продукт докажет свою полезность.

– Ага. Яйцо. Темные очки. Асбестовые рукавицы – если я правильно понял то, что увидел. Револьвер. Газетная вырезка. И бриллиант. Кто вас всем «набжает?

Тэлли промолчал. Кармайкл ухмыльнулся.

– У вас есть мальчишка-посыльный. Вы его посылаете в нужное место, и он возвращается со свертками. Может, он ходит в бакалею на Мэдисон-Авеню и покупает яйца. Или в оружейный магазин на Шестой за револьвером. Или… короче, я понял, в чем заключается ваш бизнес.

– И в чем же?

– «У нас есть то, что вам нужно». Но вот откуда вы знаете, что именно?

– Догадайтесь сами.

– У меня болит голова – ведь темных очков у меня нет! – а в магию я не верю. Послушайте, мистер Тэлли, я по горло и выше сыт странными магазинчиками, которые торгуют странными предметами. Я слишком много о них знаю – я о них писал. Некто идет по улице и видит какой-то удивительный магазин, а хозяин не обслуживает его – он, видите ли, продает только феям – или же продает ему магическое заклинание двойного назначения. Так что… тьфу!

– Гм, – повторил Тэлли.

– Хмыкайте сколько угодно. Но от логики вам никуда не деться. Или вы занимаетесь некими, ничем не выдающимися махинациями, или же продаете нечто волшебное – а в это я не верю. Потому что это нелогично.

– А почему бы и нет?

– Потому что невыгодно, – равнодушно отозвался Кармайкл. – Представим, что вы обладаете некой таинственной способностью – скажем, умеете делать машинки для чтения мыслей. Хорошо. Тогда за каким чертом вам их продавать, чтобы зарабатывать себе на жизнь? Вы просто включаете эту машинку, читаете мысли биржевого маклера и покупаете нужные акции. В заведениях вроде вашего уже заложена характерная ошибка – если у вас хватает денег, чтобы обставить помещение и вести дела, то оно вам, в принципе, и не нужно. С чего это вы вдруг стали играть в Робин Гуда?

Тэлли опять промолчал.

Кармайкл криво усмехнулся.

– Ну так что же вы покупаете? Я знаю, что вы продаете – яйца и темные очки.

– Вы настырны, мистер Кармайкл, – пробормотал Тэлли. – А вам никогда не приходило в голову, что это не ваше дело?

– Я могу оказаться клиентом, – повторил Кармайкл. – Что вы На это скажете?

Голубые глаза Тэлли стали внимательными. В них появилось новое выражение. Тэлли сжал губы и нахмурился.

– Об этом я не подумал, – признался он. – Вы можете им стать. На определенных условиях. Извините, я ненадолго вас покину.

– Пожалуйста.

Тэлли скрылся за занавеской.

Мимо парка медленно проезжали машины. По мере того как солнце опускалось за Гудзон, на улицу ложилась голубая тень, которая незаметно карабкалась все выше по баррикадам зданий. Кармайкл взглянул на вывеску «У нас есть то, что вам нужно» и улыбнулся.

А в задней комнате Тэлли склонился над бинокуляром и покрутил калиброванный диск. Он проделал это несколько раз. Затем, закусив губу – потому что был вежливым человеком, – вызвал мальчика-посыльного и дал ему поручение. После чего вернулся к Кармайклу.

– Вы мой клиент, – сообщил он. – На определенных условиях.

– Вы имеете в виду условия моего банковского счета?

– Нет. Вам я сделаю скидку. Поймите вот что. У меня действительно есть то, что вам нужно. Вы не знаете, что вам нужно, а я знаю. И раз так… словом, я продам то, что вам нужно, скажем… за пять долларов.

Кармайкл полез за бумажником, но Тэлли остановил его руку.

– Вы заплатите только тогда, когда будете удовлетворены. И деньги – лишь номинальная часть цены. Есть и другая. Если вы будете удовлетворены, я хочу, чтобы вы пообещали, что никогда не станете подходить к магазину и кому-либо о нем рассказывать.

– Понял, – медленно произнес Кармайкл. Его теории слегка изменились.

– Скоро вернется… а вот и он.

Звонок в задней комнате оповестил о том, что посыльный вернулся. Тэлли извинился и снова исчез. Скоро он вернулся с аккуратно упакованным свертком, который сунул Кармайклу в руки.

– Держите это при себе, – сказал Тэлли. – Всего хорошего.

Кармайкл кивнул, сунул сверток в карман и вышел. Ощутив себя богачом, он подозвал такси и поехал в знакомый коктейль-бар. Там, в тусклом свете кабинки, он развернул сверток.

Отступные, решил он. Тэлли заплатил ему, чтобы он помалкивал о его махинациях, какими бы они ни оказались. Ну что ж, живи и давай жить другим. Сколько здесь будет…

Десять тысяч? Пятьдесят? Каков размах его махинаций?

Он открыл овальную картонную коробку. Внутри на папиросной бумаге лежали ножницы, лезвия которых были вложены в склеенный из картона чехольчик.

Кармайкл негромко выругался. Он допил коктейль и заказал новый, но даже не пригубил. Взглянув на часы, он решил, что магазин на Парк-авеню уже закрыт и Тэлли ушел.

– Размечтался… – буркнул Кармайкл. – Может, это ножницы Атропос[3]3
  В древнегреческом мифе три богини судьбы – парки – пряли нити человеческих судеб: Клото пряла нить, Лахезис вытягивала, а Атропос отрезала ножницами.


[Закрыть]. Тьфу!

Он снял с лезвий чехол и ради эксперимента пощелкал ими в воздухе. Ничего не случилось. Чувствуя, как у него слегка краснеют щеки, Кармайкл надел на ножницы чехол и сунул их в карман плаща. Ну и накололи же его!

Он решил позвонить Питеру Тэлли завтра.

Так, а чем заняться сейчас? Он вспомнил, что пригласил пообедать одну девушку из редакции, быстро расплатился и вышел. На улице темнело, со стороны парка дул холодный южный ветер. Кармайкл потуже обмотал шарф вокруг шеи и стал ловить такси.

Его душила досада.

Полчаса спустя Джерри У орт, худой человек с печальными глазами, один из корректоров в редакции, поприветствовал его в баре, где Кармайкл убивал время.

– Бетси дожидаешься? – спросил У орт, кивнув в сторону входа в ресторан. – Она послала меня передать тебе, что не сможет прийти. Очередной номер горит. Извиняется, и все прочее. Где ты сегодня таскался? Дел было невпроворот. Выпей со мной.

Они выпили пшеничной. Кармайкл был уже немного пьян. Пунцовость на щеках стала ярче, с лица уже не сходила угрюмость.

– То, что вам нужно, – буркнул он. – Чушь собачья…

– Что? – спросил Уорт.

– Ничего. Ты пей. Просто решил кое-кому устроить неприятности. Если смогу.

– Сегодня ты сам себе чуть не устроил неприятность. Твой обзорный анализ по рудам…

– Яйца. Темные очки!

– Я тебя выручил…

– Заткнись, – велел Кармайкл и заказал еще по одной. Каждый раз, ощущая вес ножниц в кармане, он чувствовал, как его губы шевелятся.

После пятого повтора Уорт грустно сказал:

– Мне нетрудно сделать доброе дело, но мне нравится о нем рассказывать. А ты мне не даешь… Мне надо лишь немного благодарности.

– Ладно, выкладывай, – сказал Кармайкл. – Хвались сколько хочешь. Кого это волнует?

Уорт повеселел.

– Так вот, тот анализ по рудам. Тебя сегодня не было в редакции, но я его выловил. Я сверил его с нашими записями, и все цифры по «Транс-Стил» оказались неверными. Если бы я их не переправил, все так бы и пошло в типографию…

– Что?

– Данные по «Транс-Стил». Они…

– Ну, ты и дурак, – простонал Кармайкл. – Я и так знал, что они не совпадают с теми, что есть в редакции. Я собирался написать распоряжение, чтобы наши данные изменили. У меня есть свои проверенные источники. Почему ты вечно лезешь не в свое дело?

Уорт заморгал.

– Я пытался помочь.

– Эта информация подняла бы цены их акций на пять долларов, – сказал Кармайкл. – Я столько копал, чтобы на эти сведения выйти, а теперь… Слушай, материал уже в наборе?

– Не знаю. Может, и нет. Крофт еще не сидел над гранками…

– Ну ладно! – воскликнул Кармайкл. – В следующий раз… – Он дернул конец шарфа, вскочил со стула и рванулся к двери, волоча за собой протестующего Уорта. Через десять минут он был уже в редакции и слушал Крофта, поясняющего, что гранки только что отправили в типографию.

– Ну и что? Разве в них… Кстати, где ты сегодня шлялся?

– Танцевал на радуге, – огрызнулся Кармайкл и вышел. С виски он перешел на коктейль, и холодный ночной воздух, естественно, не отрезвил его. Слегка покачиваясь и наблюдая за тем, как подергивается тротуар после каждого моргания, он стоял на бордюре и размышлял.

– Мне очень жаль, Тим, – пробормотал У орт. – Теперь уже слишком поздно. Ничего же плохого не случится. Ты можешь сослаться на данные редакции.

– Заткнись, – буркнул Кармайкл. – Дурак чертов… – Он был пьян и зол. Поддавшись внезапному порыву, он снова поймал такси и помчался в типографию, прихватив сконфуженного Уорта.

Здание наполнял ритмичный грохот. После быстрой езды в такси Кармайкла слегка мутило. У него раскалывалась голова, а кровь щедро разбавлял алкоголь. Горячий спертый воздух типографии был неприятен. Бухали и скрежетали большие линотипы. Мелькали люди. Все это немного смахивало на кошмарный сон, и Кармайкл, пришибленно опустив плечи, брел куда-то, пока что-то не рвануло его назад и не принялось душить.

Уорт закричал. На лице Кармайкла отразился пьяный ужас. Он нелепо замахал руками.

Но это тоже было частью кошмара. Кармайкл понял, что случилось. Концы его шарфа где-то попали между вращающимися шестернями, и его неудержимо затягивало в мешанину крутящихся зубцов. Заметались люди. Лязг, грохот и рокот стали оглушительными. Кармайкл рванул шарф.

– …нож! – завопил Уорт. – Перережь!

Кармайкла спасло то смещение реальности, которое приходит вместе с опьянением. Окажись он в тот момент трезв, паника сделала бы его беспомощным. Теперь же любую мысль стало трудно поймать, зато пойманная, она становилась ясной и четкой. Кармайкл вспомнил о ножницах и сунул руку в карман. Лезвия выскользнули из картонного чехла, и судорожными резкими движениями он перерезал шарф.

Белый шелк исчез в машине. Кармайкл потрогал висящий на шее обкромсанный конец и натянуто улыбнулся.

Питер Тэлли надеялся, что Кармайкл не вернется. Линии вероятности показывали два возможных варианта. В одном все кончалось хорошо, а в другом…

На следующее утро Кармайкл вошел в магазин и протянул ему пять долларов. Тэлли взял банкноту.

– Благодарю. Но вы могли бы и послать чек по почте.

– Мог. Но это не объяснило бы мне то, что я хочу узнать.

– Нет, – сказал Тэлли и вздохнул. – Мы ведь договорились.

– И вы меня еще вините? Этой ночью… вы ведь знаете, что произошло?

– Да.

– Откуда?

– С тем же успехом я мог вас и предупредить, – сказал Тэлли. – Вы бы все равно узнали. В любом случае это наверняка.

Кармайкл сел, закурил и кивнул:

– Логика. Вы не смогли бы устроить тот небольшой несчастный случай, никак не смогли бы. Бетси Хог решила не приходить на свидание еще рано утром. До того как я вас встретил. Это оказалось началом цепочки случайностей, завершившейся несчастьем. Следовательно, вы должны были знать о том, что случится.

– И я знал.

– Предвидение?

– Нет, прибор. Я увидел, что вас затянет в машину…

– Что повлияло на вероятное будущее.

– Разумеется, – согласился Тэлли, сгорбившись. – Существует бесчисленное количество возможных вариантов будущего. Различные линии вероятности. Все зависит от исхода многочисленных возникающих кризисов. Так уж случилось, что я хорошо разбираюсь в некоторых областях электроники. Несколько лет назад почти случайно я обнаружил способ заглядывать в будущее.

– Как?

– Главное здесь – персональная фокусировка на конкретном человеке. В тот момент, когда вы сюда входите, – он обвел помещение рукой, – вы попадаете под луч моего сканнера. Сам же аппарат находится в задней комнате. Вращая калиброванный диск, я просматриваю возможные варианты будущего. Иногда их много. Иногда всего несколько. Это напоминает ситуацию, когда какие-нибудь радиостанции то ведут, то не ведут передачу. Я заглядываю в свой сканнер, вижу то, что вам нужно, – и даю вам это.

Кармайкл выпустил дым через ноздри. Прищурившись, он принялся разглядывать голубые кольца дыма.

– Вы прослеживаете всю жизнь человека – в дубликате, трипликате или еще в чем-то?

– Нет. Мой аппарат настроен так, что он чувствителен к кризисным кривым. Когда таковые проявляются, я следую вдоль них в будущее и смотрю, какие вероятностные пути включают в себя безопасное и успешное спасение человека.

– Темные очки, яйцо, перчатки…

– Мистер… э… Смит, – сказал Тэлли, – один из моих постоянных клиентов. Успешно преодолев с моей помощью кризис, он всякий раз приходит для новой проверки. Я выявляю следующий его кризис и снабжаю его тем, что ему нужно для встречи с ним. Вчера я дал ему асбестовые перчатки. Примерно через месяц возникнет ситуация, в которой ему – при определенных обстоятельствах – придется переложить раскаленный докрасна металлический прут. Он художник, и его руки…

– Понял. Значит, речь не всегда идет о спасении жизни.

– Разумеется, нет. Жизнь – не единственная ценность. Сравнительно небольшой кризис может привести, скажем, к разводу, неврозу, ошибочному решению и косвенной гибели сотен жизней. И я гарантирую жизнь, здоровье и счастье.

– Вы альтруист. Но почему тогда весь мир не штурмует ваши двери? К чему ограничивать такие услуги несколькими людьми?

– У меня не хватит времени или оборудования.

– Можно построить несколько машин..

– Ну… большинство моих клиентов богаты. А мне надо зарабатывать на жизнь.

– Если вас интересуют деньги, то можно просто заглянуть в завтрашние биржевые отчеты, – сказал Кармайкл. – Мы возвращаемся к тому старому вопросу. Если некто обладает чудесными возможностями, то почему он удовлетворяется тем, что держит крохотную лавочку?

– Причины экономические. Я… э-э… испытываю отвращение к махинациям.

– Это не будет махинациями, – подчеркнул Кармайкл. – И все же, что вы от этого имеете?

– Удовлетворение. Можете назвать и так.

Но Кармайкла такой ответ удовлетворил. Позабыв о вопросах, он задумался о вероятностях. Значит, страховка? Жизнь, здоровье и счастье?

– А как насчет меня? Наступит ли в моей жизни другой кризис?

– Вероятно. Но не обязательно опасный для жизни.

– В таком случае я ваш постоянный клиент.

– Я… не…

– Послушайте, – сказал Кармайкл, – я не пытаюсь подложить вам свинью. Я заплачу. Много заплачу. Я не богат, но точно знаю, во сколько мне обойдется подобная услуга. Не волнуйтесь…

– Это не будет…

– Да бросьте вы! Я ведь не какой-нибудь вымогатель. И не угрожаю вам оглаской, если вы именно этого боитесь. Я обычный человек, а не бандит из мелодрамы. Разве я похож на злодея? Чего вы боитесь?

– Да, вы обычный человек, – признал Тэлли. – Только…

– Ну почему нет? – принялся убеждать Кармайкл. – Я не стану вам надоедать. С вашей помощью я уже успешно преодолел кризис. Когда-нибудь надвинется и следующий. Дайте мне то, что мне нужно. Назовите любую цену, как-нибудь расплачусь. Одолжу, наконец. Если необходимо, то я вообще не стану вас беспокоить. Я прошу лишь, чтобы вы разрешили мне заходить, как только я преодолею кризис, и вооружиться для встречи следующего. Что в этом плохого?

– Ничего, – рассудительно произнес Тэлли.

– Ну хорошо. Я – обыкновенный человек. Есть одна девушка… Бетси Хог. Я хочу на ней жениться. Обосноваться где-нибудь в сельской местности, растить детей, жить спокойно. В этом ведь тоже нет ничего плохого, верно?

– Уже в тот момент, когда вы сегодня зашли ко мне, – сказал Тэлли, – было слишком поздно.

Кармайкл посмотрел на него снизу верх.

– Почему? – резко спросил он.

В задней комнате прозвенел звонок. Тэлли зашел за занавеску и почти немедленно вернулся с упакованным свертком. Он протянул его Кармайклу.

Кармайкл улыбнулся:

– Спасибо. Большое спасибо. Вы не подскажете, когда наступит мой следующий кризис?

– В течение недели.

– Не возражаете, если я…

Кармайкл развернул пакет, вынул из него пару туфель на пластиковой подошве, и с изумлением взглянул на Тэлли.

– Даже так? Мне потребуются… туфли?

– Да.

– Наверное… – Кармайкл замялся. – Полагаю, вы не скажете, почему именно туфли?

– Нет, не скажу. Но обязательно надевайте их, куда бы вы ни шли.

– На этот счет не волнуйтесь. И… я вышлю вам чек. Может, мне потребуется пара дней, чтобы наскрести деньги, но я это сделаю. Сколько?

– Пятьсот долларов.

– Я пошлю чек сегодня же.

– Я предпочитаю не брать плату до тех пор, пока клиент не будет удовлетворен, – сказал Тэлли. Он стал еще более замкнут, голубые глаза смотрели холодно и отрешенно.

– Как хотите, – отозвался Кармайкл. – Я собираюсь отметить это дело. Вы… не выпьете со мной?

– Я не могу покинуть магазин.

– Что ж, до свидания. И еще раз спасибо. Больше я не доставлю вам ни малейшего беспокойства, будьте уверены. Обещаю!

Кармайкл вышел.

Глядя ему вслед, Тэлли улыбнулся слабой грустной улыбкой. Он не ответил на «до свидания» Кармайкла. Еще не время.

Когда за ним закрылась дверь, Тэлли вернулся в заднюю комнату и открыл дверь в комнатку, где стоял сканнер.

За десять лет может произойти множество изменений. Человек, перед который на расстоянии протянутой руки находится возможность овладеть огромной властью, может за этот срок измениться от лично-, сти, которой власть не нужна, до человека, способного ради нее плюнуть на все моральные запреты.

Изменения развивались в Кармайкле медленно. В пользу его честности говорило и то, что прошло целых десять лет, пока такие намерения появились в его системе жизненных ценностей. В тот день, когда он впервые вошел в магазин Тэлли, в нем было мало зла. Но искушение возрастало с каждым визитом, с каждой неделей. Тэлли, у которого на это имелись собственные причины, удовлетворялся неторопливым ожиданием посетителей, скрывая невообразимые возможности своей машины под покровом тривиальности. Но Кармайклу этого стало недостаточно.

Ему потребовалось десять лет, чтобы дожить до того дня, но он в конце концов наступил.

Тэлли сидел во внутренней комнате, повернувшись спиной к двери. Он развалился в старинном кресле-качалке, созерцая машину. За прошедшее десятилетие она мало изменилась, продолжая занимать пространство вдоль двух стен. Окуляр и сканнер поблескивай в янтарном свете флуоресцентных ламп.

Кармайкл разглядывал окуляр с вожделением. То было окно и дверь к власти, превосходящей человеческое воображение. За его маленьким отверстием таилось огромное богатство. Право на жизнь и смерть любого из живущих ныне людей. А между этим сказочным будущим и ним – никого, кроме человека, что сидит и смотрит на машину.

Кажется, Тэлли так и не услышал осторожных шагов и скрипа двери за спиной. Он не пошевелился, когда Кармайкл медленно поднял пистолет. Можно было подумать, что он не догадывается о том, что его ждет, или почему, или от кого, когда Кармайкл выстрелит ему в голову.

Тэлли вздохнул и слегка поежился, затем чуть повернул диск сканнера. Уже не впервые окуляр показывал ему собственное безжизненное тело и позволял мельком взглянуть на вероятностное будущее, но всякий раз при виде знакомой распростертой фигуры он ощущал, как из будущего на него веет невыразимым словами спокойствием.

Он отстранился от окуляра и откинулся в кресле, разглядывая лежащую рядом на столе пару туфель с рифлеными подошвами. Посидел немного, не отрывая взгляда от туфель и мысленно следуя вслед за Кармайклом на вечернюю улицу, в завтрашний день, в послезавтрашний и еще чуть дальше – навстречу приближающемуся кризису, развязка которого станет зависеть от устойчивости на платформе подземки, поезд которой с грохотом пронесется мимо того места, где Кармайкл будет стоять в один из дней следующей недели.

На этот раз Тэлли послал мальчика-посыльного за двумя парами туфель. Час назад он долго выбирал между парами с гладкими или рифлеными подошвами. Ведь Тэлли был гуманным человеком, и его занятие много раз казалось ему отвратительным. Но все же на этот раз он упаковал для Кармайкла туфли с гладкими подошвами.

Он вздохнул и снова прильнул к сканнеру, поворачивая диск, пока не нашел сцену, которую уже наблюдал раньше.

Кармайкл стоит на блестящей от скользкой сырости платформе подземки. Он в туфлях с гладкими подошвами, которые для него выбрал Тэлли. Суматоха в толпе, прилив к краю платформы. И Кармайкл с отчаянием на лице скользит по платформе в сторону пролетающего мимо поезда.

– Прощайте, мистер Кармайкл, – пробормотал Тэлли те самые слова, которые он так и не произнес вслед уходящему Кармайклу. Он произнес их с сожалением, и жалость относилась к Кармайклу сегодняшнему, не заслужившему подобного конца. Ведь сейчас он не был злодеем из мелодрамы, чью смерть можно наблюдать равнодушно. Но Тим Кармайкл сегодняшний был обязан возместить ущерб за Кармайкла в будущем, и расплата должна быть полной.

Плохо обладать властью над жизнью и смертью таких же людей, как и ты. Питер Тэлли знал, что это плохо – но власть была вложена в его руки. Он не искал ее. Ему казалось, что его тренированные пальцы и тренированный ум почти случайно создали эту машину в ее сложнейшей завершенности.

Поначалу она озадачила его. Как следует использовать такое устройство? Какие опасности, какие страшные возможности кроются в этом Глазе, способном заглянуть сквозь завесу будущего? Ответственность была на нем, и она лежала тяжким грузом, пока не пришел ответ. А когда он узнал ответ – что ж, груз стал еще тяжелее. Потому что Тэлли был мягким человеком.

Он никому не смог бы назвать истинную причину, ради которой открыл магазин. Удовлетворение, сказал он Кармайклу. И иногда он действительно испытывал глубокое удовлетворение. Но в другие моменты – вроде этого – оставались лишь страх и унижение. Особенно унижение.

«У нас есть то, что вам нужно». Только Тэлли знал, что эта надпись не предназначалась для приходящих к нему людей. «У нас», а не «у меня». То было послание миру – миру, чье будущее тщательно и любовно переделывалось Питером Тэлли.

Главную линию будущего изменить нелегко. Будущее – пирамида, которую строят медленно, кирпич за кирпичом. А Тэлли должен его изменять. Были необходимые для этого люди – те, кто станет создавать и строить, и этих людей следует спасти.

И Тэлли давал им то, что им нужно.

Но неизбежно были и другие, чей конец – зло. Тэлли и им давал то, что им нужно, – смерть.

Питер Тэлли не искал свою страшную власть. Но в его руки был вложен ключ, и он не собирался передавать такое могущество в руки кого-либо из ныне живущих. Иногда он тоже ошибался.