Текст книги "Ночная погоня(сборник)"
Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери
Соавторы: Роберт Сильверберг,Джон Браннер,Любен Дилов,Кордвейнер Смит,Нильс Нильсен,Онджей Нефф,Лестер Рей,Дежё Кемень,Эмио Донаджо,Дайна Чавиано
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)
Повести
Нечем дышать
Куда ни глянь, сосновые иглы втоптаны в пыль, и все же это было вполне приличное место для лагеря. Оно находилось близко к вершине хребта, а от прочих стоянок было отделено кустарником, росшим между соснами. Под деревом удачно встала палатка. Вечером, когда поднимался ветер и накрапывал дождь, крона сосны служила надежным прикрытием.
К востоку лес спускался по склону. На противоположной стороне ущелья была громадная скала. Предзакатное солнце превращало ее в золотой занавес на фоне темно-синего неба. Авансценой служили темно-зеленые, скрывавшиеся в тени вершины сосен внизу.
Питер Лэтроп стоял у костра, любуясь этой картиной. Потом взглянул на часы, глубоко вздохнул, задержал дыхание, с сожалением выпустил воздух, допил пиво из банки и отбросил ее в сторону.
– Здесь такой воздух, Грейс, – произнес он, – что его можно пить.
– Не везде, – откликнулась Грейс. – Во всяком случае, не в палатке, где я меняю пеленки…
– Куда делись дети?
– Откуда мне знать? Наверно, внизу, у большой скалы. Ты лучше за ними сходи.
– Ладно. – Питер снова поглядел на часы и пустился вниз по тропинке.
Тропинка вилась вокруг огромного камня, преграждающего склон. На камне сидели четверо ребятишек. Старший, уже подросток, стоял на самой вершине, глядя на горевшую в лучах солнца сосну. Остальные – мальчик лет девяти и две девочки, одна десятилетняя, другая не больше пяти, маленькая для своего возраста, – играли неподалеку.
Они увидели Питера.
– Привет, папа, – сказал подросток. – Поднимайся к нам.
– Нет, это уж вы спускайтесь, Тим. И помоги спуститься Пиви.
– Я не хочу уезжать, – отозвалась Пиви.
– Джуди, Майк, спускайтесь, кому я сказал!
– Пап, давай останемся дотемна. Еще так рано!
– Мы и так опаздываем. За два дня нам надо одолеть тысячу миль. Хватит. Все вниз.
Пап, поднимись к нам, ну на секундочку! Питер начал сердиться:
– Майк, немедленно слезай. Ты что думаешь, мне самому хочется отсюда уезжать? Сколько можно повторять одно и то же?
Нехотя дети подчинились. Тим спускался первым, помогая младшим. Вереницей они вернулись в лагерь. Питер замыкал шествие. Грейс вылезла из палатки в тот момент, когда они показались на лужайке. Она держала на руках грудного ребенка, а двухлетняя малышка держалась за ее юбку.
– Пора ехать? – спросила она.
– Уже пять часов.
На лужайке воцарилось подавленное молчание. Наконец Питер нарушил его:
– Тим, складывайте с Майком палатку. Девочки, переносите вещи в машину.
Мальчики сняли палатку и принялись прыгать на ней, чтобы скорее вышел воздух. Девочки подбежали к машине, неся полные ладони сосновых шишек. Старшая спросила:
– Пап, можно мы их возьмем с собой? Питер выглянул из «фольксвагена».
– Куда я их дену? Выбросьте их в лес.
– Милый, а можно я парочку захвачу с собой? – спросила Грейс.
– Ты же знаешь, что отсюда ничего нельзя брать. Ну ладно, каждая берет по две шишки – остальные бросайте.
Обрадованные девочки отбежали, высыпали добычу на землю и принялись выбирать самые красивые шишки. Мальчишки сложили палатку и взгромоздили ее на крышу «фольксвагена». Палатка уместилась между чемоданами и большим пропановым баллоном, приваренным к крыше. Две медные трубки тянулись от него к двигателю.
– А нам тоже можно взять шишек? – спросил Тим. Они с Майком побежали к девочкам.
– Захватите одну для мамы! – крикнула Грейс.
– Дети, поглядите вокруг – мы ничего не забыли? Поехали.
Питер подергал за трос, которым были примотаны чемоданы и палатка.
Грейс вышла из машины, за ней выбрались дети с драгоценными шишками в руках. Все они глядели на гору, которая потемнела и стала оранжевой.
– Пап, а нам обязательно надо уезжать? – спросил Тим. – Давай останемся еще на денек.
– Не хочу уезжать, – захныкала Пиви. Питер смотрел на гору.
– Пап, я ненавижу жить внизу, – сказала Джуди. – Я хочу остаться здесь.
Она заплакала, и от этого во весь голос зарыдала и Пиви.
– Грейс, убери детей в машину! – раздраженно проговорил Питер, не отрывая взгляда от горы.
– Хорошо, милый. Джуди, дорогая, ты первая. На заднее сиденье. Пиви – за Джуди. Майк, ты возьмешь Крошку. Подвиньтесь, Тиму совсем нет места. – В голосе Грейс звучали слезы. – Да не кладите ноги на коробки с едой!
Грейс посадила двухлетнюю малышку на колени, заняв место рядом с водителем. Питер отвернулся от горы, сел в машину и захлопнул дверцу.
– Можно закрыть окна, – сказал он, заводя машину. Облако газов вырвалось из выхлопной трубы, застилая кучу пивных банок и картонных тарелок, оставленных ими на поляне.
– Это был хороший отпуск, – сказала Грейс.
С заднего сиденья доносились приглушенные всхлипывания.
Машина съехала с лужайки на пыльную дорогу, которая вилась между деревьями. Когда они проезжали поляны для пикников, отдыхающие махали им руками. Никто в машине не отозвался. Спускались все ниже. Было тихо, лишь гравий скрипел под колесами. Лес постепенно редел, деревья были ниже и тоньше, чем наверху, трава у дороги совсем побурела.
Машина достигла широкой площадки, Питер прижался к краю и выключил двигатель.
– Все, – сказал он. – Доставайте. Никто не двинулся, и Питер рассердился:
– Вы что, не чувствуете? Надевайте и закрывайте окна.
– Дети, слушайтесь папу, – сказала Грейс. – Он прав. Тим, передай мне мой, отцовский и малышкин.
Тим вытащил из сумки три противогаза и передал их вперед. Остальные он раздал соседям. Все стали оттягивать резинки, чтобы надеть маски.
– Совсем как свиное рыло! – сказала, плача, Джуди. Она прижала маску к лицу и откинула назад волосы, чтобы они не мешали. – Я его ненавижу!
– Перестань реветь, – сказал отец. – У тебя очки запотеют. – Голос Питера звучал глухо, искаженный маской. Он поглядел в зеркало и увидел, что Тим смотрит в окно. – Тим, надень маску Крошке, сколько раз нужно говорить!
– Не стану я надевать эту штуку на него, – упрямо сказал Тим.
– Черт побери! – взорвался отец, но Грейс положила ладонь ему на руку.
– Я сама, – сказала она.
Мать открыла дверцу, вышла из машины, поставила малышку на дорогу и нагнулась к заднему сиденью.
Грудной ребенок начал кричать. Потом рыдания младенца стали глуше. Грей сказала:
– Тим, нет, ты, Майк, держи ручки Крошке, ему надо привыкнуть.
Она вылезла наружу, подняла маленькое существо в маске и снова села на переднее сиденье.
Дверца захлопнулась, подняли стекла, и машина покатила дальше.
За поворотом деревья были бурыми, а дорогу покрывал толстый слой пыли. Машина миновала дом лесничества, спуск стал более пологим. Впереди дорога тонула во мгле. Мгла становилась все более плотной и с каждым километром желтела. Питер двумя руками крепко держал руль и, не отрываясь, вглядывался в дорогу. Грудной снова закричал, потом заплакали Пиви и Джуди, и машина растворилась в плотном желтом тумане.
Самолет-наблюдатель вырвался на чистый воздух лишь на высоте 3500 футов. Желтоватая облачная пелена внизу казалась бесконечной равниной.
Пилот поправил микрофон на груди.
– Станция, Четвертый на связи. Высота четыре тысячи футов. Видимость отличная.
– Четвертый, вас понял. Через две минуты меняйте курс.
– Есть. До связи.
Наблюдатель, сидевший позади пилота, тронул его за плечо:
– Можно снять респираторы?
– Снимайте.
Они сняли маски, оставив их висеть на ремнях.
– Ни одного разрыва, – послышался голос сзади.
– Все затянуто. Но мы все равно пройдем по маршруту. Поворот через минуту. Проходим Балтимор, курс на запад.
– Порядок. – Наблюдатель нажал несколько кнопок на небольшой контрольной панели и посмотрел на экран перед собой. На его лице играли желтые отсветы дисплея.
– Пора.
Самолет повернул, солнце осталось сзади. Оранжевая полоса выхлопных газов протянулась в сторону Бостона.
По мере удаления от самолета она расширялась, превращаясь в вытянутое оранжевое облако.
Снимки, сделанные с самолета, передавались по нескольким каналам. Релейная станция в Балтиморе принимала их и тут же ретранслировала в Чикаго. Там информация расшифровывалась компьютером и уже в таком виде появлялась на шести экранах, установленных в зале на верхнем этаже Службы наблюдения. Прохожие с мостовой в желтом мареве не видели верха этого здания, а с сорокового этажа не было видно ни мостовой, ни вершин других небоскребов по соседству.
Два человека следили за монитором, который дублировал изображение с одного из экранов.
– Слушай, Джо, какой смысл это записывать? – наклонился стоявший к тому, что сидел в кресле напротив экрана, на котором видна была бесконечная желтая муть.
– Не знаю. Уже десять дней ни единого прорыва. Давай все-таки запишем, по крайней мере в инфракрасном.
– Тогда я перенесу изображение на масштабную сетку.
– Хорошо, Мак.
Маколей уселся в соседнее кресло и взял микрофон.
– Четвертый, – сказал он. – Четвертый, вызывает Служба.
– Четвертый на связи.
– Измеряйте высоту над уровнем моря через каждую милю. Держитесь на четырех тысячах.
– Вас понял.
На главном экране и дублирующем мониторе возникли два красных огонька. Сблизившись, они слились, и по нижнему срезу экрана начали ритмично вспыхивать цифры, указывавшие границу верхней кромки облака: 3528–3535—3535—3570–3550—3510… Практически верхняя граница была постоянной.
– А что было вчера? – спросил Джо.
– Примерно три четыреста. Сегодня на сотню футов выше.
Джо взял микрофон и произнес:
– Четвертый, говорит Служба. Вы меня слышите? Прием.
– Четвертый на связи.
– Продублируйте данные лазером. Высоту не менять.
– Вас понял.
Красный огонек раздвоился, затем воссоединился вновь.
– Служба, данные лазера совпадают с радарными. Высота полета четыре тысячи.
– Вас понял. До связи.
– Надо поговорить с Тейлором, – сказал Маколей. – Продолжай наблюдения, Джо.
Когда Маколей ушел, Джо включил внутреннюю связь и что-то спросил. За стеклянной стеной ему хорошо был виден большой зал, некогда служивший телестудией. Несколько десятков человек сидели перед консольными столами по его периметру. Динамик над головой Джо ожил:
– Так точно, Джо, – послышался голос. – Мы сейчас на связи с Денвером и Солт-Лейк-Сити. Как только канал на Солт-Лейк-Сити освободится, мы свяжемся с Седьмым.
Маколей закрыл за собой дверь, спустился этажом ниже и остановился перед дверью с табличкой «Служба наблюдения Востока и Среднего Запада». Он кивнул секретарше за барьером, отделявшим приемную от конторы, и, миновав столы, за которыми строчили машинистки, постучал в дверь с надписью «Координатор Службы наблюдения Джеймс Тейлор».
Послышался голос. Маколей вошел.
Джим Тейлор диктовал стенографистке. Он обернулся к вошедшему:
– Привет, Мак, подожди минутку. – Он продолжал диктовать: – Несмотря на то, что в наши функции входит лишь наблюдение, полученные за последние десять дней данные вызывают серьезную тревогу и требуют принятия срочных мер… Вычеркните «тревогу», напишите «озабоченность»… Концентрация двуокиси серы, углекислого газа и прочих вредных примесей, начиная с прошлого вторника, резко увеличилась. Принятие экстренных мер затрудняется… Мэр Чикаго Финли настаивает на создании резервов качественного угля ввиду неизбежных трудностей с отоплением. Он утверждает, что любое снижение напряжения в сети может создать угрозу самому существованию города и окрестностей. Возможно, это и так. Фильтрационные и холодильные установки не справляются с нагрузкой, и уже на высоте сорока этажей давление в системах резко падает.
Тейлор сделал знак стенографистке, что кончил диктовать, и спросил Маколея:
– Что у тебя?
– То же и даже хуже. Высота облака на сто футов больше, чем вчера. Ни одного разрыва от Балтимора на двести миль к востоку.
– На сто футов? Там нет возвышенностей?
– Я говорю о средней высоте.
– Понятно. – Тейлор устало вздохнул: – Что мы и предполагали. Слушай, Мак, ты мне понадобишься. Бетти, не уходи, я продолжу.
Последние слова относились к стенографистке. Он начал диктовать дальше:
– Ситуацию можно охарактеризовать как угрожающую. Наши доклады за последние десять дней направлялись по обычным каналам, но ввиду отсутствия заместителя министра никакой официальной реакции на наши сопроводительные записки не последовало. С новой строки… В дополнение следует указать, что местные власти пытаются разрешить проблемы таким образом, словно в других районах тех же проблем не существует. Города соревнуются между собой, стараясь урвать как можно больше энергии. Они достигли предела, исчерпав собственные резервы, и для поддержания статус-кво им приходится обращаться к центральной энергетической системе. Последнее расширение производства энергии в Чикаго достигнуто путем введения в строй в дополнение к атомной энергии оборудования, работающего на угле, так как запасы природного газа и нефти практически израсходованы. Существует острая конкуренция между потребностями общественного транспорта и системами отопления. В то же время не ослабевает конкуренция между потребителями. Эти факторы способствовали увеличению выброса в атмосферу вредных примесей. Такое положение существует во всех крупных городах нашей зоны. Абзац… Как я уже отмечал выше, очевидно, мы достигли точки, когда требуется введение особых мер по борьбе с выбросами, увеличивающими загрязнение. Наблюдается резкий спад в экономике, поскольку в условиях, когда все силы уходят на поддержание жизни в атмосфере, непригодной для жизни, никакая созидательная работа невозможна… Абзац…
В настоящее время картина осложняется возникновением нового феномена – заполнением всех разрывов в облачном слое, который покрывает северо-восток страны. Вскоре это явление поставит под угрозу сельское хозяйство, и уже сейчас изменения атмосферных условий… Вычеркните, Бетти, предыдущую фразу. Вместо нее напишите так: и уже сейчас резко уменьшилось количество осадков и коренным образом изменилась климатическая модель. Облачный слой, как только в нем исчезли последние разрывы, стал утолщаться. Полученные нами данные свидетельствуют о том, что утолщение слоя продолжается… С новой строки…
Служба наблюдения убеждена (Маколей кивнул в ответ на взгляд Тейлора), все принятые до сих пор меры себя не оправдали, и если ограничиться ими, катастрофа неминуема. У нас существует лишь выбор между неконтролируемой и контролируемой катастрофой. Абзац.
Наши рекомендации, основанные на неопровержимых фактах, заключаются в следующем… Мак?..
– Закрыть заводы.
– Первое. Немедленно прекратить производство сталелитейным, автомобильным, нефтеперерабатывающим, химическим предприятиям (исключение составляют лишь атомные станции), по меньшей мере, на шестьдесят дней.
– Выключить свет.
– Второе. Под угрозой строжайших наказаний запретить использование электроэнергии во всех других целях, кроме поддержания жизни. Эта мера включает освещение жилых помещений, кондиционирование воздуха (исключая работу фильтров), освещение учреждений, улиц, использование любых электроприборов, за исключением холодильников.
– Автомобили.
– Третье. Запретить использование личных автомашин. Все поездки должны ограничиваться абсолютной необходимостью. Предусмотреть строгие наказания за нарушения этого пункта. Пункт не распространяется на личные средства передвижения, не загрязняющие атмосферу. Ну как, Мак? Мы ничего не забыли?
– Это должно помочь. Но я не вижу объяснения утолщению облака. Возможно, началась цепная реакция, и облако будет утолщаться независимо от предпринимаемых мер.
– Хорошо, если ты ошибаешься в своем предположении. Бетти, начинай с новой строки. Все названные меры означают, что нормальная деловая деятельность будет приостановлена. В настоящий момент перед нами стоит лишь одна задача – просуществовать в течение шестидесяти дней. После этого, возможно, задача не упростится, если понадобится прожить еще шестьдесят дней на том, что останется. Дальше обычные формальности. Бетти, исправь мои ошибки и перепечатай. Список адресатов для рассылки я дам позже.
Стенографистка захлопнула блокнот. Еще несколько секунд она сидела, глядя на Тейлора полными слез глазами, затем поднялась и молча вышла.
– Умница, – сказал Тейлор, – будь у меня свободная минута, я бы тоже поплакал.
– Думаешь, кто-нибудь нас послушает? Кому ты посылаешь доклад?
– Министру внутренних дел. В Белый дом. А копии всем, кому возможно. Я пошлю их Первым сегодня же вечером.
– Значит, ответа ждать завтра или в пятницу?
– Если его не будет, мы летим в Вашингтон.
– А как насчет заместителя министра? Ты действуешь через его голову.
– Он изучает перспективы загрязнения атмосферы, вдыхая свежий воздух Аляски в сопровождении жены, детей и проводника, который знает, где скрываются последние медведи.
– Совещание не отменяется?
– В три тридцать. Быть всем заведующим отделами. Позови Джо. Он в курсе дел Четвертого. И скажи ему, чтобы захватил сообщения со всех остальных самолетов.
Тейлор повернулся в кресле, чтобы поглядеть в окно. Сквозь мглу просвечивали смутные очертания ближайших небоскребов.
– Хоть бы сегодня был не август, а апрель. Ведь через месяц начинается отопительный сезон.
Маколей стоял в кабине самолета, разговаривая с пилотом, который недавно летал по маршруту Четвертого. Свой портфель он положил на пустое кресло второго пилота.
– Я предпочел бы, чтобы вы летели не один, – сказал Маколей.
– Не беспокойтесь, – ответил пилот. – Обычно мы летаем с наблюдателем. А наблюдать сегодня нечего.
– Над восточным берегом ни одного просвета.
– Справлюсь. В письмах, что вы дали мне прочесть, чистая правда. Уж поверьте моему слову – сделаю все, чтобы доставить их в целости и сохранности.
– По крайней мере, заправьтесь безопасным горючим.
– Как раз сейчас идет заправка. Я приказал сменить топливо, когда мы получили доклад из Далласа.
– Ну и слава богу. Хоть при вынужденной посадке не взорветесь.
Ничего себе перспектива. Впрочем, я эту смесь не выношу. Приходится поддерживать в двигателе высокую температуру. К тому же оставляешь за собой оранжевый хвост во все небо. Не к лицу это Службе наблюдения.
– Забудьте об этом. Если они нас послушаются, обратно приедете в карете, запряженной парой лошадей.
Вошел механик из группы обслуживания и протянул пилоту путевой лист. Тот подписал его.
Пожав руку пилоту, Маколей покинул кабину. Он закрыл за собой люк и поспешил через поле к зданию аэровокзала. Наземная команда убирала трап и отсоединяла шланги. Оранжевый заправщик обогнал Маколея как раз перед тем, как он вошел в стеклянные двери вокзала.
Маколей только успел подняться на галерею, как самолет уже вырулил на взлетную полосу. Красные огни на крыльях зловеще светились сквозь ползущий туман. Минуту спустя самолет растворился во мгле.
Маколей подождал, пока не стих в ночи звук двигателей, и покинул почти пустой вокзал.
На высоте 3800 пилот увидел звезды.
На востоке над горизонтом поднималась луна. Холодный свет ее, отражаясь от поверхности облаков, помогал вести машину.
– Чикаго, вы меня слышите? Говорит Первый. Покидаю контрольную зону. Прошу разрешения сменить канал связи.
– Вас понял, Первый. Счастливого пути.
Пилот снял противогаз. Самолет поднялся на высоту восемнадцать тысяч футов. С высоты казалось, что он летит над бесконечным молочным морем. Дважды он выходил на связь с Землей. Ветра почти не было. Кливленд показался пилоту смутным пятном света, пробивающимся сквозь облако. Ни Питтсбурга, ни Балтимора ему разглядеть не удалось. Он начал снижение.
– Даллас, вызывает Первый наблюдательный.
– Первый, Даллас вас слушает.
– Прошу посадки.
– Посадку не разрешаю. На сколько у вас горючего?
– Минут на тридцать. Что изменится за это время?
– Идите в Балтимору, – сказал диспетчер после минутной паузы. – У нас авария в сети энергоснабжения, перешли на аварийные резервы. Мы не сможем вас посадить.
– Вас понял, – мрачно сказал пилот. – До связи. Он перешел на другой канал связи:
– Балтимор? На связи Первый наблюдательный.
– Я вас слышу, Первый.
– Даллас не дает посадки. Вы можете меня принять? Я нахожусь в двадцати милях к северу от вас, высота полета восемь тысяч.
– Первый, вы меня слышите? У нас авария в энергосистеме. Столкновение на посадочной полосе. Основная полоса вышла из строя. Сколько сможете продержаться?
– Минут двадцать пять. Резервная пол®са свободна?
– Свободна.
– Радар работает нормально?
– Пока да.
– Вам придется меня вести.
Пилот включил радар. Дисплей взорвался искрами. Он настроил его.
– Первый, не меняйте канала, – послышался голос диспетчера. – Мы видим вас. Восемнадцать миль к северо-востоку. Сделайте поворот на сто восемьдесят градусов.
– Вас понял.
Горизонт наклонился, ушел наверх и оставался там до тех пор, пока пилот не закончил поворот. На новом курсе самолет оставался несколько минут, постепенно снижаясь.
– Балтимор, – вызвал пилот, – говорит Первый. Моя высота четыре тысячи пятьсот. Она совпадает с вашими данными?
– Нет. Вы идете на высоте три тысячи девятьсот. Но я не доверяю нашему радару. Постараемся корректировать по вашему альтметру. Передавайте нам его показания через каждые пятьсот футов. Вы находитесь слева от полосы, возьмите десять минут вправо.
– Десять минут вправо.
– Так держать. Будьте готовы к повороту на десять минут влево.
– Вас понял.
– Вы видите поле на вашем экране?
– Вижу. Я различаю разбитую машину, две полосы. Мне садиться на левой?
– Да.
– Три тысячи пятьсот. Машина вошла в густой туман.
– Вас понял. Превышение высоты. Ускорьте снижение.
– Вас понял.
Через несколько секунд снова послышался голос пилота:
– Три тысячи. Снова пауза.
– Две тысячи пятьсот. И еще после паузы:
– Две тысячи.
– Вас сносит вправо. Возьмите пять градусов левее.
– Понял.
– Так держать.
– Тысяча пятьсот футов.
– Не спешите, Первый.
– Понял. – Пилот немного увеличил обороты, затем снова перешел на снижение. – Одна тысяча футов.
– Первый, вас сносит влево.
– На сколько?
– Поправка – десять градусов вправо. Теперь десять влево. Вы видите землю?
– Не вижу. Только по радару. Пятьсот футов.
– Нормально. Первый, теперь не прерывайте меня. Пять градусов влево. Хорошо. Два вправо. Чуть-чуть правее. Вы над ограничительными огнями. Держите скорость двести футов. Снова сносит влево! Еще, еще вправо! Вы видите посадочную полосу?
– Не… – и больше ни звука.
В контрольной башне диспетчер сорвал наушники и откинулся в кресле. Потом он наклонился вперед, вглядываясь в туман за окном. Оранжевое зарево прорывалось сквозь мглу там, где лежал пассажирский, который при посадке налетел на антенны наведения. Остальное поле было черным. Синие огоньки вдоль посадочных полос не могли пробиться сквозь туман. Диспетчеру показалось, что он видит слабый желтый блеск неподалеку от пассажирского лайнера. Наверное, «скорая».
– Джек, замени меня, – сказал диспетчер и поднялся. Он вышел из башни и остановился на краю поля. Вскоре подъехала «скорая».
– Вы были у наблюдательного, который только что сел? – спросил он водителя.
– Так точно. Он не загорелся, наверное, шел на спецгорючем.
– Сколько человек на борту?
– Один.
Диспетчер обошел машину и остановился возле задних дверей, откуда санитары доставали носилки. На теле покрытом одеялом, лежал портфель.
– Как его дела? – спросил диспетчер. – Плохо?
– А, знакомый голос, – послышалось с носилок. – Пока жив, спасибо.
– В конце вас снесло влево, – сказал диспетчер.
– Я жив – это главное. Погодите минутку, ребята. Мне нужно сказать пару слов диспетчеру. Слушайте, вы должны помочь. Дело государственной важности. Откройте портфель и прочтите инструкцию. Сегодня же ночью эти письма должны быть в Вашингтоне. Там есть копии – можете прочесть. Они должны быть доставлены сегодня вечером. Вы поймете почему. О'кей?
– О'кей.
– Спасибо. Теперь тащите меня отсюда. Черт возьми, больно уж очень, видно, ноги переломаны.
Меньше всего в тот момент интересовали диспетчера дела государственной важности. Он только что разбил второй самолет за вечер. Вся техника диспетчерской отказала. Хуже дня не придумаешь.
