Текст книги "Вкус ужаса: Коллекция страха. Книга I"

Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери

Соавторы: Клайв Баркер,Нэнси Холдер,Брайан Ламли,Дж. Рэмсей Кэмпбелл,Челси Куинн Ярбро,Дэвид Джей Шоу,Роберта Лэннес,Уильям Фрэнсис Нолан,Лиза Мортон,Дэл Ховисон
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Эти двое дельфинообразных «розовых» тащили за собой из глубины на мель третье животное – могу поклясться, местный вариант настоящего дельфина. «Настоящий» дельфин чувствовал себя неважно, точнее, находился на последнем издыхании. Что-то большое и, должно быть, очень скверное откусило от него довольно приличный кусок. В почти перекушенном пополам округлом теле дельфина зияла огромная рана, из которой вывалились и тянулись за ним в воде внутренности. Видимо, здесь водились акулы. Ну, или какие-то их родственники, или же похожие на них твари. Эта мысль сразу отбила у меня давнее желание искупаться. Ко мне снова подкралась реальность, оказавшаяся не слишком радужной.

Я подошел ближе, и странно разволновавшийся Пятница последовал за мной.

Морских «розовых», по-видимому, нисколько не беспокоило наше присутствие, они были заняты выталкиванием «настоящего» дельфина из воды и не обращали на нас никакого внимания, так что я смог подобраться поближе и хорошенько их рассмотреть. Сначала опишу рыбоподобного дельфина.

Пока я его рассматривал, несчастное создание испустило дух. Ему лишь хватило сил, чтобы высунуть из воды бутылкообразный нос и приглушенно вскрикнуть. Затем животное опрокинулось набок. Это было млекопитающее, самка с синевато-серой спиной и белым брюхом, а вернее, тем, что от него осталось. Если бы я увидел ее в океанариуме в своем родном мире, то подумал бы следующее: дельфин; скорее всего, редкий вид.

Что же касается морских «розовых», то, увидев в океанариуме их,я бы подумал: какая-то фигня! Выше талии они мало чем отличались от двуногих «розовых», вплоть до того, что у них тоже были тонкие «резиновые» ручки. Верхняя часть тела казалась более обтекаемой, чем у наземной разновидности, но, кажется, это было единственное отличие. Хотя погодите, еще у них были дыхательные отверстия в задней части шеи. Но ниже талии они выглядели как дельфины, даже розовый цвет переходил в серый. И, глядя на их поведение, я не назвал бы их глупыми.

Тем временем Пятница достал бамбуковую флейту из мешочка, подвешенного на обмотанной вокруг его (пусть пока будет «его») талии веревке, и начал наигрывать какой-то до боли писклявый мотивчик. И не успел я опомниться, как к нам присоединились еще полдюжины человекообразных, пришедших с тропы. Держась от меня на расстоянии и почти не обращая на меня внимания, они торопливо подбежали к воде и очень осторожно перетащили мертвого дельфина с пляжа в тень, на опушку леса. Пока один из них сидел, уложив голову мертвого животного себе на колени, остальные приступили к выкапыванию могилы. Поразительно!

Но ведь у нас, на Земле, люди тоже питают особую симпатию к дельфинам, подумал я. Конечно. Когда мы с Пятницей возвращались лесной тропой обратно к «Альберту Э.», до нас донеслось заунывное пение, треск погремушек и бой барабанов. «Розовые» на берегу уже начали свою погребальную вечеринку. Более того, вернувшись на место крушения корабля, я увидел, что они даже украсили могилы моих товарищей, уложив на них небольшие камешки с нарисованными на них различными закорючками.

Черт,эти ребята действительно испытывают почтение к мертвым!

Позже

Сегодня днем я вернулся на корабль, в поисках чего-нибудь, что помогло бы мне добавить немного уюта в здешнюю жизнь. Я искал что-нибудь знакомое… черт… что-нибудь из родного мира. Я забрал небольшую стопку мужских журналов с полуобнаженными девушками – они принадлежали Дэниелу, и я бог знает сколько световых лет мечтал их заполучить, – альбом с фотографиями некоторых из моих бывших и разные подобные мелочи.

Пятница поднялся вслед за мной и тоже занялся исследованием корабля…

Позже

Сейчас вечер и идет дождь. Несмотря на то что вода в ручье кажется довольно чистой, я пользуюсь дождевой водой, которую собираю с помощью тента. Кажется, Пятница сильно ко мне привязался. Он ходит за мной как собачка. Так что я отключил защитный периметр и впустил его в свое жилище, чтобы он не мок под дождем. Он сидит в углу и ничего не делает. Я не стал предлагать ему пишу: как мы убедились, еда с корабля ему не подходит.

Что касается еды, то я только сейчас понял, что большая часть продовольствия, которое я взял с «Альберта Э.», была повреждена во время крушения. Я сохранил, что мог, но по меньшей мере три четверти продуктов испортились. Я сожгу их завтра.

Это значит, что через некоторое время, в не столь отдаленном будущем, мне придется перейти на местную пищу. Возможно, стоит понаблюдать за «розовыми», чтобы выяснить, чем они питаются. Или не стоит. Если Пятница не может есть мою еду, вряд ли я смогу есть то же, что и он.

Это очень меня беспокоит…

День пятый (позднее утро)

Проснувшись сегодня утром, я застал Пятницу за разглядыванием эротических журналов Дэна. Мой альбом со старыми фотографиями тоже лежал открытый. По-видимому, любопытство Пятницы не знает границ! Увы, он также, кажется, совершенно не уважает право частной собственности. Порядком на него разозлившись, даже не знаю почему (наверное, у меня было плохое настроение), я отключил периметр и вытолкал его прочь. В последний раз я видел его направляющимся в сторону «Альберта Э.» с самым расстроенным выражением лица из всех, какие я только замечал у «розовых».

И совсем о другом.

Я узнал, что человекообразные охотятся с копьями. Я видел, как они группой бесшумно крались в чашу леса. Пересекая поляну, я наткнулся на другую группу: примерно шестеро «розовых» пристально следили за мной. Кажется, их внимание привлек мой интерес к найденным мною могилам. Эти холмики в лесу – определенно могилы, судя по уложенным на них камням с метками. Однако метки есть не на всех могилах, только на совсем свежих, которые легко отличить по недавно вскопанной земле. Не знаю, есть ли в этом какой-то смысл.

Однако эта вторая группа охотников продолжала наблюдать за мной, переводя взгляды то на меня, то друг на друга, то на свои копья, словно сомневаясь, нужно ли им – или хватит ли им смелости – атаковать меня! Возможно, им не понравилось, что я разглядываю их могилы, не проявляя достаточного почтения, или еще что-то в этом роде, не знаю, не могу точно сказать. Но «розовые» охотники особенно всполошились, когда я начал изучать самые свежие могилы. А когда я опустился на колени, чтобы рассмотреть толстый кактус или суккулент, выросший на одной из отмеченных могил, – мясистую, противного вида зеленую штуку с розоватым утолщением на конце, немного похожую на огромный шишковатый побег спаржи, – их тревога переросла в явную враждебность.

Однако, что бы там ни назревало, оно было предотвращено возвращением первой группы охотников, которая выбежала из леса, увлеченная преследованием мохнатого черного кабана, который в свою очередь гнался за маленьким розовым. Большой черный был в ярости, из чего я заключил, что у них гон. Однако, как бы там ни было, охотников интересовал только черный кабан. Вероятно, они использовали маленького «розового» как приманку. Прав я или ошибаюсь, но, по крайней мере, теперь я знаю, что они охотятся на кабанов, и могу предположить, что они их едят. Это наверняка один из их основных продуктов питания.

В суматохе, последовавшей за появлением большого и сексуально озабоченного кабана, гнавшегося за убегающим со всех ног маленьким «розовым», я попытался вернуться обратно в свое жилище. Плохая идея. В бока и спину черного кабана одно за другим воткнулись три или четыре тонких длинных копья, он потерял интерес к маленькому розовому поросенку и совершенно взбесился! Визжа и пытаясь растерзать все, что встречалось на пути, кабан, в которого теперь метали копья обе группы «розовых» охотников, развернулся, увидел меня и бросился, хрипя и брызгая пеной, мне навстречу!

Конечно, я его застрелил. Моя пуля остановила его, взорвавшись в черепе и разбросав в стороны кровь и мозги. Кабан умер мгновенно, дернулся пару раз и замер… После этого наступила полная тишина. Даже охотники так и застыли на месте в своих позах, и вся поляна стала похожа на какой-то инопланетный натюрморт!

Они все стояли, не смея пошевелиться, пока я не разрушил чары, перезарядив оружие и на деревянных ногах с высоко поднятой головой отправившись назад к своему модулю.

Пятница уже был там и сидел в своем углу на ящике со старой одеждой, которую я нашел на «Альберте Э.». Должно быть, он решил, что окажет мне услугу, разбросав все вещи. Все же я был рад, что он по-прежнему остался моим другом. Скорее всего, единственным другом в этих краях.

Укрывшись под навесом, я наблюдал за охотниками: мне было интересно, что они сделают с кабаном. Очнувшись, несколько охотников подняли мертвого клыкача и, окруженные другими «розовыми», пронесли его вокруг поляны, совершая странное, неестественно молчаливое праздничное шествие. По крайней мере, я предположил, что это шествие. Но затем они исчезли из виду и для меня все закончилось: я больше не видел кабана. Однако могу представить себе, что сегодня ночью на поляне состоится веселое пиршество.

Позже

Ближе к вечеру я снова отправился на вылазку. Нигде не было признаков подготовки к пиршеству, ни костров, ничего. Поразмыслив, я понял, что ни разу не видел здесь костра. Может, они не пользуются огнем? Не могу сказать, что являюсь ценителем сырой кабанины!

Тем не менее охотников тоже нигде не было видно, а те несколько «розовых», которые встретились мне на пути, выглядели такими же доброжелательными и безвредными, как и раньше. Они практически не обращали на меня внимания. Но скоро мне все равно пришлось заканчивать свою ночную экскурсию, так как снова пошел дождь.

Пятница уже спит (я так думаю) на куче старой одежды в своем углу. Неплохая идея.

Так что спокойной ночи, парнишка Джим…

День шестой (позднее утро)

Я не выспался, и поэтому у меня плохое настроение. Вчера среди ночи «розовые» снова устроили свое представление с завываниями, барабанами и погремушками, и Пятница тоже участвовал. Я проснулся (очень быстро) и обнаружил, что он ушел, а мой защитный периметр отключен. Маленький розовый мерзавец! Я поднялся и включил его обратно, затем снова лег спать. Необходимо найти способ объяснить ему, что так делать нельзя. Или он Поймет, или же мне просто придется запретить ему приходить сюда.

У всей пищи отвратительный вкус, даже у кофе. Должно быть, дело в воде: она слишком чистая, слишком сладкая! Мои бедные старые вкусовые рецепторы гораздо больше привыкли к переработанной Н2О на борту «Альберта Э.». Может, стоит посетить его в последний раз и слить то, что осталось в системе? И еще нужно поискать дистанционный пульт управления для моего защитного периметра; в комплекте с модулем его не оказалось.

Надо сказать, что в инструкции к модулю упоминаются многие вещи, которых здесь на самом деле нет. Непростительная недостача! Один тупой продавец на Большой Марсианской заслуживает, чтобы его задницу выкинули из шлюза в открытый космос!

И насчет вчерашнего ночного ритуального дебоша.

В невысокой растительности на краю поляны появилась новая могила. Полагаю, это кабан. Съев его – или хотя бы те части, которые им по вкусу, – «розовые», должно быть, похоронили все, что осталось. Их ритуалы распространяются даже на добычу. Это, конечно, догадка, но, как и в случае с дельфином, я не вижу здесь ничего странного. Кажется, я читал где-то, что многие примитивные земные племена относились подобным образом ко всем созданиям Матери Природы: они ценили, почитали и уважали животных, от которых зависели как от источника пищи и одежды.

Позже

Мне удалось собрать дистанционный пульт из электронных деталей, взятых на «Альберте Э.». Теперь я могу активировать защитный периметр, когда нахожусь снаружи. Нет, человекообразные не пытались ко мне залезть – ну, кроме Пятницы, – но меня греет мысль, что мои личные вещи теперь в безопасности и что у меня появилось хотя бы подобие уединения…

Сегодня я ходил на рыбалку с удочкой, которую смастерил из бамбукового шеста и лески. Пятница составил мне компанию и показал личинок в песке, которых я использовал в качестве наживки. Я вытащил восьмидюймового краба, обратившего Пятницу в бегство. У него было невероятное количество ног и скверное с виду жало, поэтому я выбросил его обратно в море. Вся рыба, которую удалось поймать, слишком мелкая и напоминает угрей, однако довольно вкусная в жареном виде. Она стала приятным дополнением к корабельному рациону. Я предложил одну из рыбин Пятнице, он не стал отказываться и съел ее. Видимо, эта мелкая рыба тоже является одним из продуктов питания «розовых».

Позже (вечер)

Я поспал, проснулся днем, чувствуя себя значительно лучше, и отправился на прогулку с Пятницей. Мы выбрали лесную тропу, по которой я раньше никогда не ходил. Пятница был спокоен, так что я предположил, что она безопасна. Когда мы проходили мимо группы «розовых», собирающих какие-то корнеплоды, я остановился и показал пальцем на кучку этих фиолетовых, похожих на морковку овощей и вопросительно поднял бровь. Пятница, должно быть, понял меня, так как показал на свой рот и сделал вид, что жует. Подойдя к ним, он даже съел три такие морковки. Так что, полагаю, эти клубни тоже входят в рацион «розовых».

Затем мы отправились домой, так как начало темнеть. Я сказал «домой»? Видимо, я становлюсь здесь своим!

Возле жилища, когда мы уже собирались в него входить, я стал свидетелем чего-то новенького. Точнее, не совсем нового, но раньше все происходило иначе. Я пошел за дистанционным пультом, чтобы отключить защитный периметр, и увидел, что Пятница смотрит в небо над поляной. И он был не один такой. Я неожиданно заметил, что в тени обрамляющих поляну кустов затаились все остальные человекообразные. Некоторые из них раздобыли копья, и все они не сводили глаз с неба.

Мы с Пятницей вошли в жилой модуль и наблюдали за происходящим из-под навеса. Сначала я не увидел ничего интересного. Но затем заметил небольшую фигуру, бесцельно мечущуюся в воздухе, на уровне самых высоких верхушек деревьев. Это был молодой летающий «розовый» (мне он сразу напомнил птенца, и если бы у него были перья, то он бы им и являлся). Тем не менее юный летун вел себя так, словно не знал, куда деваться, и выглядел крайне озадаченным и потерявшимся.

Затем, значительно выше, я увидел кое-что еще. С темнеющего фиолетового неба по широкой спирали спускалась темная точка, быстро увеличиваясь в размерах. Ястреб-гриф-стервятник все сильнее складывал крылья – на это раз настоящие, – ускоряя падение, и в последний момент камнем обрушился на добычу… и сам стал добычей!

За миг до того, как он успел нанести смертельный удар юному летуну, из укрытий на деревьях выскочила большая стая взрослых летунов, набросилась на стервятника и ударила его со всех сторон. Вопя от боли и хлопая сломанным крылом, птица свалилась на поляну. Но еще до того, как она коснулась земли, ее шею пронзила стрела, и крики утихли. А вверху устроившие засаду летуны уже разлетались по своим насестам.

Если бы я не видел все собственными глазами, то никогда не поверил бы, что взрослые летуны могут так чертовски быстро двигаться и так решительно действовать. Кроме того, я провел параллель между этим происшествием и тем, что случилось раньше, с черным кабаном. Оба эти случая были примерами намеренного заманивания в ловушку. И раздавшиеся в очередной раз посреди ночи ритуальные завывания, треск, бой барабанов и звуки флейт меня нисколько не удивили…

Еще один источник пищи? Возможно. И еще одна свежая могила утром? Я бы поставил на это последнюю рубашку, если бы уже не отдал ее Пятнице…

День девятый (полдень)

Я становлюсь ленивым. Чем меньше мне нужно делать, тем больше мне нравится бездельничать! Последние два дня я занимался тем, что ловил рыбу на пляже, спал и обзаводился загаром, ради которого мои товарищи, не задумываясь, пошли бы на убийство. Невероятно, до чего бледными мы становимся в космосе, стараясь держаться подальше от солнечного и звездного света и гамма-излучения. Но здесь солнце дружелюбное, и я защищен атмосферой. Должно быть, у Пятницы кожа куда чувствительнее моей: он соорудил себе укрытие из колючих пальмовых листьев и большую часть времени сидел в тени.

Кроме того, в последнее время он не слишком хорошо выглядит, весь дрожит и постоянно потеет. Так как мои человеческие дела и занятия для него непривычны, думаю, что Пятница проводит слишком много времени в моей компании и это начинает на нем сказываться. Однако я не могу просто прогнать его, так как, кажется, привык к его лицу. (Фу!)

День двенадцатый (позднее утро)

Я порезал и поджарил себе на завтрак несколько фиолетовых морковок, которые принес мне Пятница. Сначала я осторожно попробовал небольшой кусочек. Совсем неплохо, он на вкус как нечто среднее между острым перцем и зеленым луком, но, подобно индийскому карри, вызывает жар и обильное потение. Наверное, Пятница ими злоупотребляет, потому что с каждым днем становится все более потным! Но я часто встречал человекообразных в таком же состоянии: у них блестит кожа, а с пальцев, заканчивающихся длинными ногтями, падают капли пота, особенно когда они сидят, прижимая к себе мертвых, перед погребением.

И кстати, о мертвых.

Около часа назад группа охотников отправилась в лес. Спустя немного времени четверо из них вернулись, неся с собой пятого. Он был серьезно ранен – со вспоротым животом (полагаю, что здесь не обошлось без черного кабана) – и умер прямо здесь, на поляне. Его товарищи сразу забрали его тело и унесли с собой. За ними также последовали плакальщики и «музыканты». Так что у «розовых» определенно есть специальное место захоронения только для представителей их вида, которое находится где-то в лесу…

Позже (ближе к полудню)

От овощей, принесенных Пятницей, у меня началось сильное расстройство желудка. Может, мне и не стоило их есть, но я хотел показать, как ценю его щедрость. Тем более что рано или поздно мне все равно придется перейти на местную пищу, поэтому есть смысл дополнять быстро уменьшающийся запас принесенных с корабля продуктов всем, что я смогу добыть, – или тем, что Пятница сможет добыть для меня.

Позже (день)

В полдень, после того как Пятница куда-то ушел, я воспользовался возможностью и прокрался в лес, по той самой тропе, по которой ушла похоронная процессия человекообразных. Это было уже после того, как они вернулись, ведь мне не хотелось, чтобы они решили, будто я за ними шпионю, чем я на самом деле и занимался. Пройдя около мили, я наткнулся на их поселение и открыл нечто странное и удивительное!

Я уже говорил, что эти розовые существа, по-видимому, развивались параллельно с другими видами животных, такими как пернатые птицы, дикие лесные клыкачи и даже дельфины, и очень похожи на них внешне. Теперь я вижу, что все гораздо сложнее, хотя и не могу собрать целостную картину. Однако обширная расчищенная площадка у подножия скал, по-видимому, являлась детским садом «розовых», который охраняли несколько взрослых, и они присматривали не только за играющими там человекообразными детенышами. Нет, среди них также бегали крошечные розовые свинки. А на нижних уступах скал и в зарослях карабкающихся на скалы плетущихся растений сидели стайки маленьких розовых летунов. Более того, в пресном бассейне, куда впадал небольшой водопад, я, по-моему, даже заметил юного розового дельфина, учащегося «стоять» на хвосте! Это место было детской площадкой «розовых» – всех их разновидностей, а не только человекообразных! Спрятавшись под деревом, я вдруг осознал, что мое присутствие здесь будет расценено как нежелательное.

Спеша возвратиться на поляну, я увидел впереди направляющихся в мою сторону охотников и поскорее спрятался под сенью леса. Охотники прошли мимо, но здесь, под деревьями, я обнаружил еще одно кладбище «розовых» – кладбище человекообразных! На всех могилах росли странные, похожие на спаржу растения, некоторые выпустили до четырех побегов, каждый толщиной с мое предплечье и длиной от восемнадцати дюймов до двух футов, с утолщениями на концах, достигающих размера сжатого кулака. Но некоторые из них уже поникли и лежали на земле, а шишкообразные верхушки на них были открыты и пусты. У меня снова появилось чувство, что я вторгаюсь туда, куда не должен.

Как я определил, что это именно кладбище двуногих? Потому что каждая могила была помечена стилизированым изображением человекоподобного существа, нарисованным на тонкой коре. А одна из могил – холмик без странных растений – была совсем свежей, и земля еще не успела высохнуть!

Мне следовало сразу уйти, однако случилось странное. Один из самых толстых побегов «спаржи» на более старой могиле задрожал, листья или лепестки, прикрывавшие утолщение, начали отгибаться наружу, и из-под них стала сочиться клейкая жидкость. И этим дело не ограничилось, там между ними что-то извивалось – что-то розовое!

Это стало последней каплей. Я бросился оттуда прочь.

Удача мне не изменила. Я возвратился на поляну к своему жилищу, не встретив по дороге ни одного «розового». Меня ждал Пятница с большой охапкой фиолетовой моркови. Однако на этот раз я от нее отказался. Я только сейчас понял, что меня немного подташнивает и у меня кружится голова с самого завтрака.

День четырнадцатый (мне так кажется… или пятнадцатый?)

Господи, мне совсем плохо. И то, что произошло сегодня утром, совсем не улучшило моего самочувствия.

Мне приснилось, что я был с женщиной и дело у нас как раз шло к тому самому. Я ее лапал: одна рука на попе, вторая – на груди, в то время как самая важная часть моего организма пыталась отыскать себе вход. Но будь я проклят, у меня ничего не получалось! И даже для такого парня, как я, проводившего почти все время в космосе, это было чертовски странно. Я хочу сказать, что там попросту ничего не было! Но я все равно потянулся ее поцеловать, она выдохнула, и я отшатнулся, почувствовав странный сладковатый запах ее дыхания, – и заодно проснулся.

Я резко пришел в себя и увидел перед собой эти огромные прозрачные чужие глаза, которые глядели в мои! Со мной под одеялом был Пятница, и мы оба чертовски вспотели!

Какого долбаного черта?! Он (может, мне все это время стоило называть Пятницу «она»?) обхватил мое лицо своими мокрыми трехпалыми руками и весь дрожал от какой-то извращенной страсти. Я дернулся, спихнул его с кровати и успел вскочить на ноги, прежде чем он поднялся с земляного пола. Но затем Пятница встал передо мной, одетый в лифчик, трусики с рюшами и кружевной пеньюар, которые могли принадлежать только Эмме Шнайдер. И так оно и было, потому что рот Пятницы был густо обмазан ужасной малиновой помадой, которой пользовалась бывший экзобиолог «Альберта Э.»!

Господи Иисусе!

А затем он, она, оно убралось прочь из моего жилища, за защитный периметр и прочь из того, что осталось от моей жизни в этом гребаном месте. А я швырнул ему вслед февральский выпуск «Горячих милашек» за 2196 год, который оно оставило лежать открытым на моем складном карточном столике! Однако, даже вымывшись с головы до ног, я по-прежнему чувствую себя так, словно извалялся в собачьем дерьме. Уже полдень, но это чувство никак не проходит…

Позже (вторая половина дня)

Я спустился до того места, где ручей впадает в океан, чтобы поплавать в образовавшемся там озерце. Все еще чувствую себя неважно – меня тошнит фиолетовым и я извергаю дерьмо не хуже вулкана, – но я, по крайней мере, снова ощущаю себя чистым. Когда я был в воде, мне однажды показалось, что я заметил Пятницу неподалеку от того места, где оставил штаны, носки и обувь. Но когда я вышел на берег и просох, его там не оказалось. Вернувшись в модуль и попробовав включить периметр, я не смог отыскать дистанционный пульт управления… Могу поклясться, что он был в кармане моих штанов. И это еще не все. Провода заграждения оказались вырваны из коробки распределителя генератора. Возможно, Пятница сделал это вчера случайно, когда я выкинул его из кровати, однако он также мог вернуться и учинить саботаж. Когда мне станет лучше, я все починю и попробую собрать новый пульт.

Но это все тогда, когда мне станет лучше. Прямо сейчас я чувствую себя совсем паршиво, поэтому собираюсь прилечь… Отдых и выздоровление – вот что мне нужно, малыш Джим.

Позже (ранний вечер)

Ходил к старику «Альберту Э.». Я собирался подняться на корабль по лестнице и поискать инструменты, электродетали и прочее. Фиг там, я слишком ослаб. Одолел четыре ступеньки и был вынужден спуститься, чтобы не упасть.

Там, под искалеченным корпусом корабля, мне пришло в голову, что не мешало бы проведать погибших товарищей, чего я уже довольно давно не делал. И что бы вы думали, эти склизкие побеги уже расправлялись, прорастая на их могилах. Пошатываясь, словно пьяный, я направился к ним, чтобы сломать, растоптать, уничтожить… убить? Но меня удержала кучка двуногих, которые практически донесли меня до моего жилища.

Кажется, я видел Пятницу, который стоял там и наблюдал за происходящим – мелкий розовый извращенец! Но это мог быть любой из них. И все же могу поклясться, это был именно он.

Сейчас у меня есть подозрения, что он меня отравил. И если я прав, намеренно ли он это сделал?

У меня жар… Я потею, и у меня кружится голова… Постоянно тошнит, но блевать мне уже нечем. Черт! Это конец?

Не знаю, какой сегодня день, но, по-моему, сейчас утро.

Они вынесли меня на поляну, и, кажется, это Пятница держит мою голову у себя на коленях. Он не против того, чтобы я надиктовывал аудиожурнал. Он так часто видел, как я это делаю, что, наверное, считает это чем-то вроде ритуала. Да это и есть ритуал. У нас всех есть свои ритуалы, малыш Джим.

Я больше не потею. На самом деле я чувствую себя пересохшим, даже каким-то ломким. Но мои мысли ясны как никогда, и я наконец все понял. Или хотя бы часть. Это то, что мы называем эволюцией. Если бы я был экзобиологом, как Эмма Шнайдер, то сделал бы выводы раньше, но, увы, я всего лишь рядовой механик.

Да, эволюция. Мы, люди, стали доминирующим видом на Земле благодаря эволюции. Мы ходили по грязи, по почве у нас под ногами, но желали большего. А как же ветра, носящиеся над землей, и бескрайние воды, окружающие сушу? Поэтому мы построили машины: корабли, чтобы плавать; самолеты, чтобы летать. Наконец, мы даже изобрели космические корабли, чтобы путешествовать на них в космосе. Можно сказать, что мы добились господства на планете с помощью техники: эта старая теория о том, что отстоящий большой палец на руке сделал обезьяну человеком.

Что ж, «розовые» тоже становятся доминирующим видом в своем мире, как мы на Земле. Но только в их случае – биологически. Им не нужны машины, они покоряют небеса, океаны и леса без помощи технических приспособлений, перерабатывая и изменяя ДНК разнообразных видов, которые живут на этой планете, а затем вселяясь в их тела. На земле мы извели конкурирующих с нами хищников, уничтожая их. Розовые поступают точно так же, но только они сами ими становятся! Это объясняет, почему стервятники остаются высоко в небе, а черные кабаны в основном держатся в глубине леса. Потому что, эволюционируя рядом с «розовыми», они поняли, что от них следует держаться подальше. Как следовало и мне…

Должно быть, я потерял сознание, но сейчас снова пришел в себя. Скорее всего, в последний раз, малыш Джим.

Пятница по-прежнему держит мою голову и потеет, но как-то иначе. Теперь я уверен в том, что у «розовых» нет разделения по половому признаку. Я больше не чувствую своего тела, конечностей… Я могу говорить только шепотом и повернуть голову на пару сантиметров, но это все. Впрочем, зрение у меня по-прежнему работает, и, когда Пятница сделал паузу в своем занятии (черт, я снова начал говорить о нем в мужском роде!), я вижу, что настало его время. Какое время? Видите ли, он больше не потеет, он мечет икру!

Я вижу эти серебристые капли с крошечными головастиками внутри, которые одна за одной вытекают из-под его ногтей на средних пальцах, с его яйцекладов. А теперь он глубоко вгоняет свои пальцы мне в шею. Я практически ничего не чувствую, и это несказанно меня радует, малыш Джим.

Кто знает, может, я и мои старые товарищи с «Альберта Э.» – или, вернее сказать, наши розовые потомки – когда-нибудь снова вернутся в космос. Потому что они куда больше будут похожи на людей, чем эти человекообразные.

И я думаю, что теперь нам пришло время навсегда попрощаться. Йо-хо-хо! Определенно пора, потому что пришли музыканты…