Текст книги "Интегральное скерцо (сборник)"
Автор книги: Рэй Дуглас Брэдбери
Соавторы: Генри Каттнер,Роман Подольный,Владимир Одоевский,Генрих Альтов,Джеймс Бенджамин Блиш,Павел (Песах) Амнуэль,Виктор Колупаев,Ллойд, Биггл,Нильс Нильсен,Спайдер Робинсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)
– Не был ли агрессивный выпад стратдиносов реакцией на музыку “Дископопа”?
– Стоит ли брать на концерты для инопланетян куски сырого мяса, чтобы полнее удовлетворить слушательский спрос?
Под аккомпанемент веселого смеха встречающих эти злоязычные господа журналисты с наслаждением палачей задавали нам свои “невинные вопросики”, от которых закипала от злости кровь и хотелось провалиться сквозь землю. Растерянные, жалкие, мы умоляли их оставить нас в покое, ссылаясь на чрезмерную усталость. И только Кипарелли с мальчишеским восторгом, забыв, что летал на Флору космическим зайцем, рассказывал о встрече со стратдиносами, с удовольствием кинозвезды подставляя под объективы камер свою улыбку.
Славу мы тогда заработали себе шумную и скверную. Пресса и телевидение так ярко подали этот случай, что нам нельзя было появляться на улице.
Общество защиты животных обозвало нас в своем журнале мясниками и зверогубителями. Они подали на нас в суд и на основании статьи Закона об охране животных оштрафовали нас на крупную сумму, запретив публичные выступления там, где могут быть любые представители живого мира. А поскольку на нашем концерте могут случайно оказаться кошка, птица, муха, комар, то решение суда стало практическим запретом нашей деятельности, крахом знаменитого “Дископопа”.
После того рокового случая мы так ни разу и не выступили на сцене. Фирмы звукозаписи больше не приглашают нашу группу для записей музыкальных альбомов. На телеэкранах не появляются наши веселые физиономии. Пресса не пишет о нас восторженных рецензий. Нас постепенно стали забывать.
Но однажды, когда мы шли по улице, одна сердобольная старушка, завидев нас, стала вразумлять своего внука:
– Посмотри, внучек, на этих дядей. Это их чуть не скушала публика за то, что они громко играли. Смотри, сегодня не вздумай заводить свой магнитофон!
Мы рассмеялись. Новое поколение – старое наставление!
POSTLUDIUM
В ней что-то чудотворное горит,
И на глазах ее края гранятся,
Она одна со мною говорит,
Когда другие подойти боятся.
Когда последний друг отвел глаза,
Она была со мной в моей могиле
И пела, словно первая гроза,
Иль будто все цветы заговорили.
А.Ахматова. “Музыка”
Тематические сборники научной фантастики знакомы читателям издавна. Они посвящались самым разнообразным характерным для жанра проблемам – контактам цивилизаций и их вероятному многообразию, путешествиям во времени и пространстве, неожиданным изобретениям и экзотическим живым существам. Но прекрасная и нежно любимая бесчисленными ценителями ветвь литературы, называемая фантастикой, питающаяся, как и все литературное древо, соками жизни, и так же как искусство в целом, отражающая жизнь во всей ее полноте, сложности, красоте и безобразии, естественно, не могла не исследовать и искусство, его перспективы в эпоху Homo cosmicus. Читатели знают немало произведений на эту тему, в 1969 году издательством “Мир” был даже выпущен специальный сборник “Музы в век звездолетов”. Книга, которую вы держите сейчас в руках, – из того же ряда. Разница лишь в том, что сборник “Интегральное скерцо” посвящен не искусству вообще, а музыке в частности.
Литература и музыка – две сестры в семье Искусства. Их устами наиболее чуткие, талантливые и совестливые представители рода человеческого зовут его вперед, учат (не всегда успешно, но это – не их вина) выбирать достойные пути в достойное будущее, стремиться к совершенству, предостерегают от фатальных ошибок, от деградации, от застоя. Но знаменательно, что эти сестры – литература и музыка – еще и заботятся друг о друге, проникают друг в друга, способствуют возникновению чудесных явлений в результате их синтеза, – в особенности, синтеза музыки и поэзии, родственность которых отражена даже и в привычных словесных формулах – поэтическая музыка, музыкальная поэзия.
Поистине необъятна литература – и поэзия и проза, – непосредственно посвященная музыке. Но настоящая Большая литература всегда музыкальна и не может быть иной, потому что занимается фундаментальными проблемами человеческого бытия и подчиняется общим законам красоты.
В сущности, и литература и музыка – И.С.Бах и Гете, Бетховен и Л.Толстой, Чайковский и Бунин (разумеется, этот ряд можно продлевать до бесконечности) – мудрыми взглядами пронзают и прошлое, и настоящее, и будущее. И эта всенаправленность в потоке времени – одна из многочисленных граней, соединяющая музыку и литературу. В пронзительнейшем “Буранном полустанке” нашего современника Чингиза Айтматова переплелись реализм и фантастика, выраженные изумительно ясным музыкальным языком, вызывающим ассоциации с творениями и Моцарта, и Берлиоза, и Шостаковича. Трагически звучат завершающие аккорды: “Ракеты уходили в дальний космос закладывать вокруг земного шара постоянно действующий кордон, чтобы ничего не изменилось в земных делах, чтобы все оставалось как есть…”
“Чтобы все оставалось как есть…”
Мучительные вопросы – где, в какой точке своего исторического пути мы, люди Земли, находимся, куда идем, что нас ждет за горизонтом? На исходе второго тысячелетия становится все более очевидным, что если что-то и может еще спасти мир, то это – красота, имя которой Искусство. Большинство трезво мыслящих людей уже поняло, что человечество находится в опасной близости к пропасти. Правда, благодаря совместным усилиям его лучших представителей темпы сползания к опасной черте в конце восьмидесятых годов несколько замедлились, но… лишь замедлились. Все еще остаются весьма серьезные тревоги, основанные прежде всего на военном противостоянии разъединенных наций, на противостоянии человека и природы, на противостоянии высокого и низменного в самом человеке.
Без устали бьются за спасение Жизни на Земле, а возможно, и Разума в Космосе, художники и мыслители. Гении прошлого создали для нас общечеловеческую культуру – культуру, которую вместе с первым глотком воздуха начинает впитывать младенец. Она – непременное условие существования человека и человечества. Каждый из творцов культуры воздействует на будущее по-своему, и воздействие это сказывается по-разному. Человечество поминает добрым словом каждого, кто вложил хоть один кирпич в здание культуры, и преклоняется перед теми, кто, подобно Демокриту или Аристотелю, Леонардо или Ньютону, Эйнштейну или Вернадскому, Шекспиру, И.С.Баху, Бетховену, Моцарту, Толстому, Марксу, Ленину, создал проекты дальнейшего строительства этого здания.
Их усилиями в Солнечной системе разгорается забрезживший недавно (по историческим масштабам) светильник разума. И если присмотреться к тому, какова роль фактора разума, фактора самоосознающей материи в общем процессе развития Вселенной, если попытаться найти ему место в общем процессе, то как не признать, что именно он является главной ценностью во Вселенной. Отсюда и ощущение ответственности, мобилизованности, “обреченности” каждого истинно культурного человека на защиту духовного достояния человечества, на защиту Разума.
И все же, как ни обоснованна тревога живущих за будущее Жизни на Земле, основания для оптимизма есть. На базе взрывоподобно развивающейся современной информационной и коммуникационной техники все явственнее намечаются контуры качественно новых принципов взаимосвязи, взаимодействия, взаимных мыслительных усилий людей. Энгельсовские, подобные известным из физики параллелограммам сил, “параллелограммы человеческой воли” приобретают третье, четвертое измерения. Возникает новая реальность, предполагающая резонанс интеллектуальных и духовных движений. В бесконечном числе сложившиеся, многократно умноженные в режиме резонанса, эти движения станут новым явлением всепланетного масштаба.
На наших глазах возникает удивительный и могучий интеллектуальный симбиоз мыслящих существ планеты, имеющих к тому же технические средства для реализации вековых чаяний о свободном труде и всеобщем равенстве. То есть уже и чисто практически, не в обобщенных философских построениях о судьбах Вселенной, а в повседневных движениях практической деятельности фактор Разума, входящий в некое всеобщее уравнение развития жизни на Земле, приобретает в этом уравнении большой и все возрастающий коэффициент – множитель. Раскрывшийся потенциал по-новому объединенных сил глобального прогресса может оказаться столь огромным, что перед ним отступит часть представляющихся сейчас фатальными опасностей (что, впрочем, не исключает появления новых, пока непредставимых).
Но сегодня есть еще одна, вполне реально действующая, растущая опасность. И она не только принципиально неустранима даже с помощью самой, современной техники, но, напротив, благодаря этой технике возрастает, ибо возрастает мощь, сосредоточенная в руках каждого отдельного индивида, социума, общества. Опасность эта лежит в сфере нравственности. Насколько все мы вместе и каждый из нас не только умны и образованны, но и гуманны? Насколько нравственно состоятельны наши индивидуальные и общественно-исторические стратегические цели, особенно если жестко проверить их по критерию диалектического взаимодействия с необходимыми для их достижения средствами? Насколько мы, человечество, подготовлены к обладанию той новой мощью, которую приобрели в ходе технического прогресса? Вопросы эти, к сожалению, оказываются риторическими. Ответ известен. Нет, в основной своей массе мы не готовы не только к будущему, но даже и к настоящему. Наша нравственность, доброта, гуманизм далеки от соответствия требованиям Века. И здесь как раз начинается сфера влияния искусства.
Правда, американский фантаст Ллойд Биггл-младший высказывает в качестве исходного постулата помещенного в этом сборнике рассказа “Музыкодел” предположение о полной деградации и исчезновении настоящего искусства в исторически ближайшее время. Но, хоть опыт и подтверждает справедливость закона Мэрфи, гласящего, что неприятность, которая может случиться, обязательно случается, мы убеждены, что Биггл, так же как и его коллега С.Робинсон, предполагающий в рассказе “Жизнь коротка” наличие принципиальных ограничений в возможностях развития музыки, в данном случае, – не пророки, и литература, музыка, другие, в том числе синтетические, виды художественного творчества будут, как и прежде, играть свою неоценимой важности роль ваятелей человеческих душ, звучать постоянным камертоном нравственности наших целей и тех средств, которые мы готовы применить для их достижения.
Как показал длительный и слишком часто печальный исторический опыт, просто поставить перед собой благородную цель еще недостаточно. Решающую роль играют средства, к ней ведущие. В истории, в том числе новейшей, содержится множество доказательств этой мысли.
Прикрываясь идеями построения общества равенства и справедливости, одни считали возможным совершать убийства в относительное!) ограниченных масштабах, другие находили рациональным растереть в прах всю невероятно сложную структуру собственного народа, большую его часть уничтожить, остальных превратить в социальный тальк, нейтральный строительный материал, из которого можно затем возводить “сияющее здание” нового общества. И хотя очевидно, что прекрасными лозунгами воспользовались примитивные жулики, к плодам мысли гигантов человеческого духа примазались разномастные преступники, но были ведь и бесчисленные массы “незадумывающихся”, согласных быть одураченными, согласных идти по ошибочной дороге к будущему, привлекательно описанному в лозунгах.
Увы, провозглашение прекрасных целей еще не гарантирует людям счастья. Каждое историческое завоевание человечества, коль скоро оно было осуществлено, выступало во времени в двух ипостасях – сначала в качестве цели, которую необходимо достичь, а затем, уже будучи достоянием повседневности, – оказывалось фундаментом, опорой для дальнейшего движения, превращалось в одно из средств для достижения новых целей. Они, то есть полученные в свое время материальные результаты и люди, исповедующие принятые в данном обществе идеи, – единственная реальность, фактический материал для исторического развития, одновременно и двигатель и движитель прогресса на каждом отрезке пути человечества. Объективной реальностью промежуточного финиша является человеческое общество во всем блеске или нищете своего социального, идеологического, культурного, научного потенциала и находящаяся в руках этого общества материальная основа, а не те изолированные от остальных факторов идеальные образы, субъективные представления, которые существуют в сознании людей, пусть даже в качестве самых добрых намерений, самых прекрасных целей. Средства – реальны, цели – идеальны. Мало предположить наличие Храма на горизонте мечты. Надо еще найти к нему адекватный путь. Путь, не достойный Храма, к Храму привести не может. Поэтому совершенно недостаточно поверить нравственностью сами по себе намечаемые цели – необходимо еще убедиться в том, что эти цели не потребуют недобрых, антигуманных средств для их достижения.
Сказанное отнюдь не претендует на особую новизну, “уж сколько раз твердили миру” эти истины. Но, к огромному сожалению, еще нет на земле общества, которое было бы в этом отношении безупречным. Это и естественно, и трагично, и… удивительно.
В самые тяжкие годы во все времена, когда гуманные идеи извращались всяческими безнравственными бандами политических “рвачей и выжиг”, настоящее искусство (и в особенности изначально недоступная пониманию разномастного обывателя и поэтому относительно лучше защищенная от репрессий серьезная музыка), изнемогая и обливаясь кровью, изо всех сил стремилось поддерживать уровень человечности в расстреливаемом и подвергающемся нравственному изнасилованию обществе. Подобно тому как религиозные “высшие истины”, согласно многим вероучениям, доступны лишь избранным, просветленным, посвященным, настоящая музыка своим особым языком говорила с теми, кто был ее достоин, о вечных ценностях, поддерживая жизнь их внутреннего мира. Незримый Настройщик роялей из рассказа В.Колупаева прикасался к клавишам, как к душам, наделяя и владельцев способностью понимать эту трагическую, а временами и фарсовую реальность, силами для сохранения света в душах.
Сейчас есть основания надеяться, что этот адский и опасный труд был не напрасным. Но сколько потеряно времени, сил, жизней! Порою кажется, что человечество сознательно не хочет слышать то, что говорит ему Музыка. “Откройте ваши уши!” и вы услышите великую трагедию жизни, трагедию, источники которой находятся и вне и внутри человека, мрак, величие и простоту смерти в Реквиемах Моцарта, Брамса и Бриттена, лирическое и скорбное утверждение достоинства Достойных – живых и ушедших, тревожное, взволнованное предвидение грядущих великих испытаний. О том же предупреждает, пользуясь своими специфическими средствами, на более доступном языке и литература. Сигнал – недвусмысленный, однозначный – прозвучал в описании Единого Государства Е.Замятина. И что печальнее всего, в недопустимой мере сбывшийся. Сверхрегламентированное общество, отрицающее личность в любых ее проявлениях, не знающее любви, свободы, творчества, общество, объявившее доведенное до совершенства рабство – счастьем, коллапсирующее общество средних арифметических личностей, проинтегрированное “от нуля до бесконечности – от кретина до Шекспира”. Предупреждают Ефремов и Стругацкие, Уэллс и Оруэлл, Брэдбери, Шекли, Лем, Каттнер. Но беда в том, что до сознания человечества зачастую не доходят предупреждения. Люди, по крайней мере слишком многие из них, не восприняли всей глубины Достоевского, не услышали Баха, предпочитают замятинские “хрустальные хроматические ступени сходящихся и расходящихся бесконечных рядов – и суммирующие аккорды формул Тэйлора, Маклорэна”, а также “грустные мелодии затухающеколебательного движения”.
Само Искусство выступает в роли колупаевского Настройщика, но сколько их, безнадежно искореженных роялей? Искусство отражает жизнь, оно безусловно вторично и на общество в целом может воздействовать ровно в той степени, в какой вечно первичное бытие ему это позволит. Но личность, ее индивидуальное сознание относительно независимы от внешних условий. Именно личность представляет собой объект воздействия искусства. Именно просветленная личность, приобщенная к вечным человеческим ценностям, – вот та надежда, которая еще остается у мирового Разума. На крутых исторических поворотах отдельная личность или общественное движение сознающих свою роль личностей могут определяющим образом изменить общественное бытие. И те, кто услышал и воспринял взывающий крик искусства, те, для кого этот крик есть выражение их собственной боли, и они не хотят, “чтобы все оставалось как есть”, с нарастающей настойчивостью стучатся в души, не позволяют уснуть своей совести, впасть в духовную обывательщину, равнодушие, добиваются нравственного очищения самих себя и общества, ищут нравственно совершенные чистые средства.
Ушли в прошлое времена, когда у нас мог оказаться интересным для общественного обсуждения (причем не отроками – взрослыми) вопрос о том, “нужна ли в космосе ветка сирени”, времена, когда не на Марсе, а у нас поэт имел основания констатировать: “что-то физики в почете, что-то лирики в загоне”. Даже в нынешнее просвещенное время не все еще сознают, что правильный ответ на вопрос старой дискуссии состоит не столько в том, что и “физики” и “лирики” равно необходимы человечеству, сколько в том, что человечество может погибнуть, если наука и искусство не найдут своего диалектического единства в Человеке.
И конечно же, музыке как наиболее абстрактному жанру искусства принадлежит здесь первенство. Ведь музыка предоставляет наибольшие возможности и творцу в его попытках передать свое видение мира, объяснить, осмыслить прошлое и настоящее, предугадать будущее, и слушателю, который в момент восприятия оказывается сотворцом композитора и исполнителя, откликается резонансом своей собственной творческой струны.
Музыка, этот феномен культуры, это всеобъемлющий универсальный язык, с помощью которого мировой Разум, подчиняясь своему инстинкту самосохранения, взывает к отдельным его носителям, просит о помощи и благоразумии. Музыка, мы надеемся, поможет нам.
Какая разница: свеча
или мильоны свеч?
Какая разница: парча
или лохмотья с плеч?
Геройствуй, схимничай, греши, —
за жизнью – только смерть.
Лишь в редких проблесках души
сияет третья твердь.
Там, над обломками эпох,
с улыбкой на губах,
ведут беседу Бах и Бог,
седые Бог и Бах.
Г.Семенов. “Бог и Бах”
Музыка – как одно из важнейших проявлений творческого гения человека, музыка – как связующее звено между временами и цивилизациями, музыка – как универсальное зеркало бытия мыслящих существ – вот тема произведений, собранных под обложкой этой книги. Авторы различного возраста, опыта и, что греха таить, – таланта, приверженцы различных философских систем, каждый по-своему объясняются музыке в любви, зовут ее в соратники в борьбе за свои идеалы, выражают свою тревогу за нее и за судьбу человечества.
Люди, совершившие подвиг ради того, чтобы подарить потомкам звучание скрипки в руках самого Паганини (“Аутосонидо” И.Берковеца), робот Ролло, постигший бездонность великих музыкальных произведений и проявляющий истинно человеческую деликатность, преданность, доброту (“Виртуоз” Г.Голдстоуна), пришельцы из космоса (“Чудище и джаз” Э.Донаджо, “Космическая музыка” Б.Круна), ученые, услышавшие песню Арктура (“Далекая песня Арктура” П.Амнуэля), – все они утверждают: музыка – вот язык, на котором могут понять друг друга и люди, и роботы, и звезды.
Авторы рассказов, помещенных в разделе “Она одна со мною говорит…”, раскрывают другие грани основной темы. Доброта музыки, ее помощь в становлении милосердия в человеке, доброта как естественное следствие истинного общения с истинной музыкой (“Настройщик роялей” В.Колупаева, “Пришло время дождей” Р.Брэдбери), способность музыки исцелять раненые души (“Ноги Логофарса” Н.Никитайской), ее мудрость и внутреннее единство с другими проявлениями человеческого духа – эти свойства музыки известны, они реальны и объективны, и фантастический жанр в данном случае лишь помогает нам еще раз порадоваться за тех, кто обладает сокровищем понимания музыки, и за тех, кто его когда-нибудь обретет.
Но нам ли не знать, что жизнь в своих бесконечных проявлениях порой ввергает человека в глубочайшие бездны горя и страданий, жестоко наказывает за непродуманность действий, за преступное бездействие, за глухоту к предостережениям мудрых пророков. Об этом на языке своего искусства напоминают авторы раздела “…За все, что было при нас”. Изящный, как маленькая музыкальная миниатюра, рассказ Р.Брэдбери “Август 1999. Летняя ночь”, его же грустно-юмористический рассказ “Убийца”, “Никудышный музыкант” Н.Нильсена вновь заставляют серьезно задуматься. Стоит что-то упустить, чего-то недоучесть, стоит лишь полениться думать и действовать – и запоём, как миленькие, не свою песню и никудышными музыкантами пойдем сквозь улюлюканье одурманенной толпы, глядящей в никуда замороженными глазами.
Даже и большое, казалось бы, настоящее искусство еще не гарантирует от бесчеловечности. Предостережение Г. Каттнера в “Лучшем времени года” стучит в сознание не менее тревожно, чем предостережение Бетховена в Пятой симфонии. Пришельцы из далекого будущего, тонкие ценители литературы, музыки, живописи, возглавляемые своимгениальным художником – творцом монументальных полотен интегрального музыкально-литературно-живописно-драматического искусства, – с изумительным спокойствием, “не повернув головы кочан” в сторону гибнущих в страшной катастрофе людей, “потребляют” зрелище и привычно отправляются в другие времена искать новые впечатления.
Но мы, в полном соответствии с природой человека, не хотели бы ставить финальную фермату на самой грустной ноте. Картина будущего у Ллойда Биггла-младшего в “Музыкоделе” хоть и достаточно тревожна, но намного оптимистичнее, чем у Г.Каттнера, и внушает надежду. Совершенно созвучно чистым мечтам нашего необыкновенного “любомудра” В. Одоевского великая музыка в этом рассказе побеждает в конечном итоге мрак бездуховности, и освобожденные от очередного исторического наваждения люди еще раз, – в который раз! – могут воскликнуть: “Ars longa, Vita brevis” – “Жизнь коротка, Искусство вечно!”
Приношу искреннюю признательность писателю-фантасту Виталию Бабенко за бескорыстную помощь, оказанную при составлении сборника.
Я.Лишанский
