Текст книги "Выше неба"

Автор книги: Рене Манфреди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

Анна налила кружку кофе и села. Собственно говоря, прошлой ночью ей снилась собака, и позапрошлой тоже. Собака, бегающая вокруг домика в штате Мэн. Там много акров земли и достаточно комнат, чтобы завести собаку. Если щенок сделает ее внучку счастливой и станет еще одной причиной для переезда из Бостона, почему бы и нет? Она посмотрела на Марвина. Ей хотелось, чтобы ее зять надел на себя еще что-нибудь.

– Что там за собака?

– Кажется, бордерский колли. Без паспорта.

– Ну что ж, бордерские колли не такие уж и большие. Марвин вернулся домой, как раз когда Флинн вышла из спальни. Анна поняла, что этот щенок – уже сейчас весящий сорок фунтов, – ньюфаундленд.

– Ой! Я так и знала! – Флинн встала на четвереньки. – Я знала, что он придет ко мне.

– С днем рождения, милая. Это тебе от нас с бабушкой.

Флинн улыбнулась, это была первая искренняя улыбка, которую Анна сегодня увидела.

– Спасибо. – Девочка крепко обняла бабушку.

– Пожалуйста, милая. Может быть, ты хочешь вывести его пописать? Щенкам нужно много писать. Выведи его на улицу, за забором он будет в безопасности. – Анна посмотрела, как Флинн вышла на улицу. Затем повернулась к Марвину: – Это чертовски большой колли.

– Правда? – Марвин повернулся к ней, он мечтательно улыбался.

– Кто сказал тебе, что это колли, Марвин? Это ньюфаундленд и, похоже, чистокровный.

– А они хорошо ладят с детьми?

– Эта собака вырастет огромной. Думаю, около ста пятидесяти фунтов.

– Ого! Я же не разбираюсь в породах собак. Я взял его в приюте. Что мне с ним делать? Отнести его назад и взять что-нибудь поменьше?

Анна подняла брови:

– А ты не думаешь, что Флинн уже назвала его и спланировала его будущее? Слишком поздно.

– Прости меня, Анна.

– О, ладно, думаю, мы справимся. Я не люблю больших собак, но если она сделает Флинн счастливой, привыкну. В любом случае, говорят, что ньюфаундленды – лучшая порода для детей.

Марвин обнял ее и поцеловал в лоб.

– Спасибо, – сказал он тихо.

Флинн под столом играла с собакой. Щенку очень нравилось жевать шнурки, и каждые десять минут бабушка или Грета просили, чтобы Флинн убрала щенка. Волхвов он уже съел. Но Флинн знала, что они найдут способ общаться с ней, они будут жить в ее снах. Большая собака, с множеством комнат для людей, которые иногда были волхвами, иногда маленькими звездочками, а когда они не могли сделать выбор, превращались в кучеров. Вот только когда они становились кучерами, они становились не очень-то приятными. Большие и злые, они говорили, как Глэдис Найт покинула их и оставила под землей. Они жаждали мести. А еще, когда они были кучерами, они все время отдавали Флинн какие-нибудь приказы. Сегодня они сидели у нее на груди, поэтому она не могла встать с постели, когда ей этого хотелось. Оставалось только лежать под утренним солнышком, пока они рассказывали ей, что мать никогда ее не любила и больше не вернется. Они говорили, она виновата, что ребенок Греты умер, потому что Флинн так эгоистично хотела, чтобы Грета была ее мамой. Грета не будет ее новой мамой; она уже удочерила девочку вместо Флинн. Даже бабушка, говорили они, не так уж сильно любила ее. Она только терпела Флинн, потому что хотела, чтобы Марвин был с ней. Флинн думала, что, возможно, это правда; ее бабушка и папа на самом деле любят друг друга, хотя и не верила, что Анна и Марвин наняли людей, чтобы Флинн украли посреди ночи.

– Флинн, убери собаку, – сказал папа откуда-то сверху. – Отведи пса в гостиную.

Флинн взяла щенка и сделала, как было сказано. Новая глухая дочка Греты, Лили, пыталась поймать щенка. Лили было всего три года, но Флинн знала, что кучера заставляли ее совершать плохие поступки. Они велели дернуть щенка за хвост и очень смеялись, когда девочка сделала это. Флинн слышала внутри Лили какой-то шум, продолжительный крик, плач и мольбы о помощи, злобные крики, что ее не замечают и не любят. Быть глухим означает способность читать мысли людей. Флинн могла видеть душу Лили. В других жизнях глухие обычно становились святыми. Вероятно, Лили могла быть Жанной дАрк: вокруг нее сиял нежно-голубой свет ангелов. Вся злость этого человека, Джека, сидящего напротив бабушки, попадала прямо в голову Лили. А через Лили эту злость чувствовала и Флинн: это было, словно кто-то подержал две ложки над свечами, а потом прижал их к вискам. Слышалось жужжание пчел. В глазах Анны был страх, его голосом было уханье филина. Только небеса молчали.

Сейчас кучера вышли из тела собаки и наполнили комнату мерцающим светом и злой аурой болезни – у нее был запах, похожий на тот, который она почувствовала, когда на карниз их дома в Аляске забралась белочка и умерла там. Волосы кучеров выросли на шесть футов за шесть секунд, завились в змеиные кольца и поглотили каждую частичку пыли в доме. Папа говорил: «вонь восьмидесятых»; должно быть, сейчас пахло именно так. Вонь десятилетия перебила аромат бабушкиной стряпни. Кучера превратились в огненные шары и начали летать над праздничным столом.

«Мы светлячки! Нам не нужен всякий бред, мы поемотвязный рэп!»

Флинн заткнула уши, так громко они пели. Но мужчина по имени Джек обратился ней.

– Что? – сказала Флинн.

– Я спрашиваю, как зовут щенка? Флинн подняла собаку: /

– Его зовут Крошка Иисус Флинн решила, что, должно быть, это имя щенка, когда не смогла найти маленькую фигурку, хранившуюся в сарае с Иосифом и Марией. Тогда девочка предположила, что Иисус остался где-то с Глэдис Найт, под землей, где звезды.

– Что? – опешила Анна. – Как ты его назвала?

– Крошка Иисус.

За столом все засмеялись.

– Милая, ты не можешь так назвать собаку, – сказала Анна.

– Почему? – спросила Флинн.

– Почему бы тебе не назвать его Будда? – сказал Джек. – Он толстый, как Будда.

– Да, он сейчас как Будда, но потом будет размером с этот двор, – сказала Анна. – Он из огромного собачьего питомника, специализирующегося на больших колли. – Она подмигнула Марвину, и тот засмеялся.

Флинн скормила кусок индейки щенку, который уже угощался из ее тарелки, когда они вместе сидели на диване.

– Мы пойдем?

Анна кивнула, откупоривая уже шестую бутылку вина за этот вечер. Буйное застолье не производило впечатления праздника. Джек и Стюарт, в отличие от той энергичной пары, какой они были на собрании и какими запомнила их Анна, казались напряженными и уставшими; Майк ушел, как только его тарелка опустела. Когда он прощался, Грета даже не взглянула на мужа. Даже Марвин был мечтательным и отвлеченным, хотя обычно он всегда поддерживал разговор. Счастлива была только Грета – она светилась от счастья в присутствии маленькой девочки, которой она планировала дать другое имя, Агнес, а не Лили, как назвала ее мать.

– Ты можешь отвести ее в мою комнату вздремнуть, – сказала Анна, когда увидела, что девочка засыпает.

Грета кивнула и встала.

– Это был милый вечер, Анна. – Джек улыбнулся ей. Анна пожала его руку:

– Надеюсь, что не услышу дальше: «но нам уже пора идти». Потому что еще будет пирог и кофе. И оставшаяся закуска, которую мы съедим после того, как посмотрим какой-нибудь фильм.

– О? Мы будем смотреть кино? – сказал Джек, наклоняясь вперед.

Марвин повернулся и посмотрел на нее. Анна не планировала смотреть телевизор; слова слетели с губ прежде, чем эта мысль пришла ей в голову.

– Да. Это традиция Дня благодарения. «Скрипач на крыше». – Анне не особенно нравился этот фильм – просто одна из кассет, которую бывшая жиличка оставила в чулане, – но ей совсем не хотелось, чтобы этот вечер закончился.

Пока день медленно тянулся, мысль о переезде и продаже этого дома переросла из возможности в уверенность. Это нужно для того, чтобы защитить Флинн. Весь день Анна переживала из-за нее, ее пугал взгляд внучки, какой-то дикий, словно ее мучило чувство сожаления или страха – Анна не могла сказать, чего именно.

Анна включила видео и пошла проверить, как там Флинн. Девочка сидела на кровати, держала щенка на коленках и читала вслух Библию. Анна улыбнулась. Щенок казался очень сообразительным – морда у него была такой сосредоточенной, будто его на самом деле заинтересовало Откровение Иоанна Богослова.

Вернувшись в гостиную, Анна собрала все блюдца и кофейные чашки и отнесла их на кухню. Грета пошла следом, захватив полотенце.

– Не надо, – сказала Анна. – Здесь немного посуды.

– Почему нет? Лили спит. А я не очень люблю мюзиклы. Извини.

– Я тоже. Но разве это не здорово? Никаких противных громких футбольных матчей.

Грета взяла тарелку из рук Анны, та упала на пол и разбилась вдребезги. Грета залилась слезами.

– Все в порядке. Это даже не моя тарелка. Она была здесь, когда я переехала. Не видела ничего более уродливого.

– Извини.

– Оставь. Я уберу все позже. – Анна опустила руки в горячую воду Что случилось, дорогая? – И сразу же услышала смех Флинн – смех! Как давно это было! – и голос Джека, который дразнил ее. Женщине захотелось подбежать и посмотреть на румянец, который, несомненно, был на лице внучки. У нее был такой же смех, как у Поппи; Анна решила, что она похожа на свою мать, когда заливается, как сейчас. Анна улыбнулась и почувствовала, как она счастлива.

Она посмотрела на Грету, зная, что подруга скажет ей, еще прежде, чем она спросит.

– Я ухожу от него. Сразу же, как только будут готовы документы по удочерению Лили. Я за ним следила. – Липо Греты было мертвенно-бледным.

– Где он был?

Грета едко засмеялась:

– Это унизительно. Всю дорогу я готовилась к тому, что увижу какую-нибудь горячую штучку, стройную блондинку или пышногрудую брюнетку, но это! Оказывается, я борюсь за внимание своего мужа с цветами.

Анна выключила воду:

– Что?

– Все это время он куда-то уходил. Он проводил часы неизвестно где и говорил, что просто катается по городу…

– Да. А где он был?

– В ботаническом саду. Часами сидел среди маргариток и роз.

Анна засмеялась от неожиданности.

– Вот-вот. И я засмеялась, когда детектив рассказал мне об этом. Он спросил меня: «Мисс Аллен, ваш муж – религиозный человек? Потому что я наблюдал за ним и увидел, что его губы шевелятся так, словно он разговаривает с цветами, и тогда я подумал, что он, должно быть, молится».

– Никогда раньше не слышала ничего подобного, – задумчиво проронила Анна. – Но может быть, это не так уж и плохо?

– А что в этом хорошего? Мой муж предпочитает глазеть на кучку растений, а не на меня. Он обязан быть дома, чтобы помочь мне покрасить детскую для Лили. Иногда мне кажется, он согласился удочерить Лили, только потому, что ее имя похоже на название цветка. Мечтательная Лилия – вот как он ее называет. О боже!

– Ого! – присвистнула Анна. – Ты хочешь сказать, что все то время, которое он пропадал, Майк проводил в садах и парках?

– Да. Он два раза уезжал на выходные. Якобы в командировки. Детектив подумал, что тут-то он его и поймает. Он проследил за ним до хижины где-то на границе со штатом Мэн. Но там не было никаких женщин, сплошная ботаника. Два дня Майк провел, гуляя по паркам и рассматривая растительность. – Она взяла кастрюлю из рук Анны.

– О боже. Ты сказала ему об этом?

– Частично. Я чувствую себя полной дурой. А что тут скажешь? «Я видела, как ты разглядывал березы? Я знаю о Маргаритке и Розе?» Мне пришлось придумать, будто бы один мой друг видел его в ботаническом саду, хотя он сказал мне, что идет обедать с деловыми партнерами.

– И что он ответил? – Анна вылила воду из графина в папоротник на подоконнике.

– Он начал нести всякую чушь, вроде того, что ему становится менее одиноко, когда он соприкасается с подлинной красотой. Я даже не хочу делать выводы из этого утверждения.

Они замолчали.

– Загадки, – наконец заговорила Анна. – Какие все люди загадочные.

Когда они закончили убираться, на кухню вошла Флинн:

– Крошка Иисус там кое-что натворил.

– Ладно, – сказала Анна. – Сейчас приду. Отведи его на улицу. Щенков нужно выводить на улицу каждый час.

Анна обнаружила, что все трое мужчин полностью погружены в фильм. Там была сцена свадьбы старшей дочери, и на протяжении всей церемонии ее отец стенал: «Восход! Закат!»

– Как фильм? – спросила Анна, но они были так захвачены действием, что никто не повернул головы. Анну это вполне устраивало. Она всегда думала, что лучший ответ беззвучен.

За пять дней до Рождества у Джека все еще не было планов на праздники. Большую часть времени он проводил дома, расстроенный и удивленный тем, как мало у него друзей: все старые приятели, которые были у них со Стюартом, остались с ним, там, на прежней квартире. Джек до сих пор поражался утонченности, с которой его партнер вел хозяйство, ведь умение принять гостей само по себе искусство. У него был один друг. Два, если считать Анну. Он разговаривал с ней всего несколько раз после Дня благодарения, и она обещала приехать, как только сможет. Каждую среду к нему заходила Джейн с полным портфелем работы от фирмы. Джек чувствовал себя больным, но не мог выносить безделье и поэтому договорился с Хэнком Шерманом, что тот переведет его на должность консультанта. Это была простая работа, и Джек мог не слишком напрягаться. Нужно было только изучать выписки из счетов, которыми управляли новички, и предлагать свою оценку их инвестиционных стратегий.

Он как раз работал над счетами, когда в шесть часов пришла Джейн. Джек предложил ей войти, надеясь, что аромат ванили, кипящей в кастрюле, заглушит запах, который становился все сильнее. Вентиляция на кухне и в ванной не работала, а его соседи, казалось, готовят, используя самые вонючие специи. Даже полотенца в ванной насквозь пропахли карри.

Он выключил лампы дневного света и зажег несколько свечей.

– Как там погода? – спросил он, когда Джейн вошла.

– Снежная. Кажется, будет буря.

– Садись. – Он взял кучу папок на диване и переложил их на кофейный столик. – Что будешь пить?

– Ничего, спасибо. Я ненадолго. У нас с Лейлой планы на сегодняшний вечер.

– Как дела у Лейлы? – спросил он из кухоньки, где перелил вино из бутылки в графин и взял два бокала.

– У нее все хорошо. И у нас все хорошо. Она передает привет, и Стюарт передает тоже.

Каждую неделю Джек не мог удержаться, чтобы не спросить про Стюарта. Они не общались с того самого дня, как Джек переехал, – уже почти месяц.

– У него все в порядке. Вчера вечером мы ходили к ним на ужин.

На секунду Джек застыл. Он протянул бокал Джейн, которая, отпив ради приличия, отставила бокал.

– К ним? – Джейн медлила, но Джек быстро заговорил: – Вот и все. Больше ничего не будет. Я рад, что он кого-то встретил. Стюарт заслуживает того, чтобы быть счастливым.

Джейн кивнула:

– Я скажу, что ты передаешь ему наилучшие пожелания.

– Кто он? – спросил Джек, прежде чем смог остановиться. Самое смешное, что он не видел Гектора с тех пор, как переехал. Он говорил себе, что это из-за болезни, но ночью, наедине со своими желаниями, он понимал, что кроме Стюарта ему никто не нужен.

– Ты действительно хочешь, чтобы я ответила на этот вопрос? – спросила Джейн.

– Нет. Я думаю, что знаю ответ. Это тот библиотекарь, с которым работает Стюарт. – Он взял бокал вина и осушил его. – Ладно. Сейчас это его личное дело. Послушай, я хочу устроить вечеринку накануне Рождества. Вы с Лейлой приглашены. – Джек и не думал ни о чем подобном, но почему бы и нет? Можно пригласить четверых или пятерых людей, этого будет достаточно, чтобы заполнить маленькую квартирку.

– Я бы с радостью, но, к сожалению, у нас уже есть планы. – Джейн встала, взяла пальто и поцеловала Джека в щеку. – Позвони, если тебе что-то понадобится. – Она взяла папки.

– Позвоню, – пообещал Джек. Когда девушка ушла, он вылил остатки вина в свой бокал. Больше всего ему нужны люди. Почему он прежде не беспокоился о том, что таит в себе дружеское участие? Неужели он так и проведет остаток дней? Ему нужно заставить себя действовать, несмотря на то что большую часть времени он чувствует себя больным; иначе он никогда не будет общаться с людьми. Встреч с врачом и походов в магазин явно недостаточно.

Джек лег на диван, поставил бокал на грудь и принялся слушать, как по соседству ссорилась индийская пара. Жена пилила мужа почти всю ночь. Джек предпочитал громкие ссоры затяжным рыданиям, которые как раз вступили в начальную стадию. Он сел, задул свечи и надел ботинки.

Он поехал в Бостон, не имея ни малейшего представления, куда именно направляется. Все магазины были украшены к Рождеству. У магазинчика, где он каждый год покупал Стюарту красный свитер, Джек остановился, вошел и выбрал еще один. Он пошлет его Стюарту после праздников, и тот не будет чувствовать себя обязанным. Может быть, стоит выбрать подарки для Джейн и Лейлы. Стюарт всегда им что-нибудь дарил – Стюарт всем что-то дарил, – но Джек понятия не имел, что нужно девушкам.

Он добрел до Кембриджа, постепенно подойдя к большому навесу в Гарвардском дворе. Под ним шел какой-то фестиваль народной музыки. Джеку не очень нравилась такая музыка, но он уже устал гулять. Вокруг вились стайки ботаников-интеллектуалов. Шерил Вилер пела, что в Новую Англию пришла осень, хотя из-за шума улицы и криков лоточников он не мог различить многих слов.

Джек услышал голос Анны еще до того, как увидел ее, она возмущалась в очереди за хот-догами: «Боже мой, сколько можно готовить этот хот-дог? Я стою в этой очереди уже достаточно, чтобы перестать ходить в церковь, отречься от нее, а потом снова креститься».

Джек трижды ее позвал, пока она медленно двигалась сквозь толпу, глядя на музыкантов и медля, словно не была уверена, стоит ли оставаться.

Наконец она его услышала и обернулась:

– Джек! Ты даже не представляешь, как часто я о тебе думала. Я собиралась позвонить.

Он обнял Анну, вдыхая свежий запах ее одежды и опьяняющий запах духов, напоминающий какие-то экзотические цветы.

– Как ты? Куда собиралась? Ты в городе ненадолго, или есть время что-нибудь выпить? – Оба засмеялись над тем количеством вопросов, которые выпалил Джек. – Все что я хотел сказать: не уходи от меня, Анна, я этого не перенесу. – Он снова рассмеялся, но так и не смог добиться того непринужденного тона, которого хотел. – Не говори мне, что ты куда-то собираешься.

– Ну, здесь все куда-то собираются. – Она откусила кусок хот-дога. – Я как сумасшедшая ношусь по магазинам перед Рождеством, поскольку утром мы уезжаем в Мэн. Флинн и я. Марвин приедет позже.

– О? Ты наконец продала свой дом? – Джек на прошлой неделе увидел объявление в газете. Он пытался шагать рядом с ней, поддерживая дыхание в норме; женщина ходила быстрее, чем все, кого он когда-либо знал.

Анна покачала головой:

– Марвин остается там, пока дом не купят. Он будет приезжать к нам на выходные.

– Хорошо. Звучит хорошо.

– Я надеюсь. – Она остановилась у бара, который выглядел просто первоклассно, с медными отполированными перилами и бизнесменами в строгих костюмах внутри. – Не желаешь бренди?

Джек кивнул и прошел за ней в кабинку у окна.

– Я так рада, что встретила тебя. Сейчас настали такие сумасшедшие дни, что даже нет времени позвонить, – сказала Анна.

– Все в порядке. Я тоже никому не звоню. Анна поднесла свой бокал к его:

– CentAnno. За следующие сто лет, как говорят итальянцы. – Она глотнула. – Я пью «Гранд Марнье» только по праздникам. Я так люблю Рождество, а ты?

Почувствовав комок в горле, Джек кивнул.

– Все в порядке?

– О, ты же знаешь. Большое горе, СПИД, безработица, злые индийские соседи – все как обычно.

Он допил бренди и подозвал официанта. Затем взглянул на Анну и увидел в ее взгляде ту же силу, которую он видел в выражении лица Флинн. Джек часто думал о девочке, удивляясь самому себе, потому что он не любил детей. Но что-то в этой девчонке – напряженный взгляд, понятливость, некоторая странность – напоминало ему собственное детство, то как он хранил свои секреты, даже не понимая, в чем они заключаются.

Анна прикурила сигарету и посмотрела на него сквозь колечки дыма:

– У тебя, наверное, полно работы сейчас, как и у всех остальных, но мне бы очень хотелось, чтобы ты приехал в Мэн на часть праздников. Мы с мужем раньше устраивали ежегодные рождественские вечеринки в нашем доме, и я решила возобновить эту традицию, хотя и в меньшем масштабе. Все будет вполне спокойно, но я заказала поставщикам из Бостона кое-какие продукты. Приедут Грета с дочкой. Марвин тоже будет.

– Правда? – сказал Джек. – Ты меня приглашаешь?

– Ты приедешь?

– Я с удовольствием. – Он чуть не зарыдал от благодарности.

– Здорово. Ты сможешь напиться хоть в стельку. Дом огромен, спальни для гостей готовы и ждут пьяных весельчаков.

– Как у Великого Гэтсби. Анна рассмеялась.

– Да, точно. В любом случае, завтра мы с Флинн уезжаем. Я объясню тебе, как добраться, и ты сможешь приехать в любое время и остаться на столько, на сколько у тебя получится. – Она сделала большой глоток и посмотрела ему в глаза. – Вот что я хотела сказать.

Когда они распрощались, Джек смотрел вслед Анне, пока та не завернула за угол. Что-то в том, как она вертела головой из стороны в сторону, заставило его вспомнить тот вечер, когда они со Стюартом уезжали из ее дома. На заднем дворе Флинн лепила ангела из снега, а щенок лежал рядом.

– Что ты знаешь о небесных телах?[30]30
  heavenlybodies, что делает вопрос многозначным: это можно перевести и как «небесные тела», и как «божественные тела», м как «прекрасные тела»


[Закрыть] – спросила девочка у Джека. – Сколько из них ты знаешь?

– Не слишком много, но больше, чем хотелось бы, – ответил он.

Дома Джек собрал чемодан, затем второй. Прежде чем он понял это, он уже собрал все, что привез. Ни один нормальный человек не смог бы жить в этом доме. После праздников он подыщет новое место, а может быть, Анна приютит его на неделю или две. Этого времени достаточно, чтобы найти приличную квартиру, в которой из каждого угла смотрит на него его вина.

Этой ночью он мирно спал первый раз за весь месяц. Анна такая добрая, даже мысль о ней согревала душу. Он никогда не уделял большого внимания доброте и до сих пор не чувствовал, как много счастья могут доставить такие важные мелочи. Внезапно жизнь показалась ему не такой уж безрадостной. С утра он позвонит Стюарту и пожелает всего самого наилучшего.