Текст книги "Мечта (ЛП)"

Автор книги: Рэндалл Н. Биллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

– Нет, это нечто большее. Гораздо большее. – по его мыслям опять заскакал дымчатый ягуар и он вдруг вспомнил о своем разговоре с Сарой насчет кадетов, становящихся все моложе и моложе. – Я говорю тебе: он на пороге уничтожения семьи.

Даже теперь, в разговоре с Сарой, у него не получалось выразить словами беспокойство о том, как далеко Николай может забраться со своими попытками генетических манипуляций.

– Ну, так он её уничтожит. Мы станем только сильнее.

– Откуда мы можем это знать? Он систематически расчленяет общество, чтобы потом его выстроить заново. Он. Один-единственный человек. Откуда ты знаешь, что мы это переживем? Откуда ты можешь знать, что эта новая, полностью ориентированная на армию жизнь, которую он придумал, не ведет к порабощению гражданских? К геноциду и массовому подавлению?

– Да что ты несешь-то? – она озабоченно нахмурилась. – Он же говорит исключительно о долге.

– Да Господи! Сара, проснись! Ты должна уметь читать между строк, чтобы понять, что творится на самом деле. Долг – да, все правильно. Долг. Но его долг. Долг с железным кулаком. Долг «улучшить» жизнь всех гражданских – хотят они этого или нет.

Впервые за все то время, что он вел с ней эти разговоры, он увидел замешательство на её лице. Её явная преданность Мечте Николая – преданность, за которую она заплатила кровью, убивая на Эдеме своих же товарищей – схлестнулась теперь с аргументами Андрея и её собственным разумом.

– Я не знаю, могу ли с тобой согласиться, Андрей. Но это неважно, могу я или нет. Мы долж ны избрать какое-то из направлений. Разве нет? Если мы не последуем за Николаем – какой путь мы изберем тогда? Ты сердишься, Андрей. Ты сердишься на то, что делает Николай – но какую ты можешь предложить альтернативу?

Она выпятила подбородок, бросая ему невидимую перчатку. Это была попытка вернуть её внутреннее равновесие, её идентичность.

Андрей смешался и остановился. Он чувствовал себя опустошенным. Он пытался ответить на её взгляд, но знал, что не может исполнить её требование.

Это как раз то, что рвет меня на части, Сара. У меня нет никакой альтернативы…

15

Катюша-сити, Новая Терра

Страна Мечты

Скопление Керенского

11 июня 2807 года

– Время настало.

Прошлое – мельничный жернов из боли и воспоминаний, которые мы не позволяем себе забыть. Воспоминания, которые пригибают нас к земле грузом нашей скорби и страданий, грузом прошлых ошибок и неудач.

Потери прошлого.

Мы, все мы – потеряли столько всего, что было важно для нас. Оставившего в наших душах неизгладимые следы. Сделавшего нас тем, чем мы есть, чем мы сможем стать благодаря вашей самоотверженной любви и готовности к самопожертвованию.

Но должны ли мы в самом деле цепляться за эти потери? Будет ли это подходящим выражением скорби по отношению к тем, кого мы вынуждены были оставить позади?

Или будет лучше, если мы посвятим себя будущему – теперь, когда свет солнца прогнал полную ужасов ночную тьму? Не лучше ли поднять лицо к небу и впитать в себя тепло этой надежды? Разве не надежда привела нас так далеко от дома?

Не этого ли пожелали бы для нас наши дорогие, близкие, ушедшие от нас?

Драматические слова гремели с гигантского голопроектора на центральной площади и терялись вдали, пока солнце медленно склонялось к горизонту и, словно нимб, сияло за спиной голограммы.

В глазах Николая не было тепла – конечно же, нет – но его взгляд дарил чувство сопричастности, которое Андрей ощущал только во время таких вот речей. Николай возвышался в трехмерном великолепии над десятками тысяч людей, собравшихся на площади, чтобы послушать его, и его изображение казалось собравшимся таким же огромным, как статуя его отца.

Жаль только, что те, кто внимают этой речи на других планетах скопления Керенского, пропускают это великолепное зрелище. Андрей перевел взгляд от титанической голограммы на крохотную по сравнению с ней сцену, на которой стоял и читал свою речь Николай. Предположительно, на таком расстоянии его брат и сам мог различить его в толпе. Вероятно, ему хотелось бы, чтобы я стоял рядом с ним. Ему в голову пришла горькая мысль. Но я уверен, его дорогая Дженнифер найдет для него оправдание. «Лучше, если Андрей останется среди простого люда. Он – один из них». От ненависти к Дженнифер он скрипнул зубами, но в этот момент Николай продолжил:

– В первый год Исхода великий генерал по не зависящим от него причинам был вынужден отдать исполнительный приказ 137. Кое-кто считал это бесчеловечным, но твердый, незамут ненный взгляд с исторической точки зрения дает нам возможность понять, что его решитель ность спасла нашу Звёздную Лигу в изгнании.

Так же, как и жёсткие меры, принятые нами ради того, чтобы наладить жизнь на мирах Пентагона.

Так же, как и жёсткие меры, к которым мы прибегли, чтобы выжить в войне, начатой теми, кто забыли великую Мечту генерала, нашу Мечту. Эта война опустошила не только наши тела и души – она уничтожила тот фундамент, который мы возвели, вверив себя в руки великого генерала.

Андрей видел, как множество голов повернулось вправо – туда, где стояла огромная статуя его отца, причем многие бессознательно кивнули. Казалось, что в тени великого генерала они

просто потеряли способность возражать.

Ах, Никки, в этой речи чувствуется рука Нагасавы. Ты, братец, тоже умеешь обращаться со словами, но твоя карманная журналистка обладает чуть ли не сверхъестественной способностью плетения словесных кружев. Неожиданно в его голову пришла мысль, заставившая его улыбнуться, несмотря на отвратительное настроение: Джен должна была лопнуть от злости. Я уверен, она пыталась написать тебе эту речь самостоятельно.

– Сейчас пришло время для нашего будущего.

Время дать новый расцвет надеждам тех, кто погиб, защищая нас, сражаясь с нами плечом к плечу. Надеждам тех, кого мы не забудем никогда, кого мы должны чтить и наслаждаться каждым днем, подаренным нам их жертвой.

Мой отец говорил о доктрине сокрытой надежды, появившейся из его исполнительного приказа 137. Вы все слышали эти слова достаточно часто, тем не менее, я хочу процитировать их сегодня еще раз. Именно сегодня.

Николай опустил взгляд и сделал паузу, словно освежая в памяти слова. Когда он вновь поднял глаза, толпа всколыхнулась. Несмотря на явное неприятие Николая и его режима многими на этой площади, его голос и выражение лица тронуло их. Можно было подумать, что это умерший генерал возродился к новой жизни. Повсюду в толпе люди украдкой бросали взгляды на памятник.

Ты так легко надеваешь теперь эту мантию, Никки. Неужели не больно ни капельки?

Николай заговорил снова и на мгновение увлек даже Андрея – настолько точно он воспроизвел звуки голоса их отца.

– Возвращение во Внутреннюю Сферу для нас более невозможно. Наше наследие и наши убеждения – иные, нежели у тех, кого мы оставили позади. Алчность пяти Великих Домов и лордов-советников – это чума, которой потребуются десятилетия, если не столетия, чтобы уничтожить себя самое. И даже если сражения ослабнут либо вообще прекратятся, они будут начинаться снова и снова, пока существуют могущественные удельные князья, завидующие богатству друг друга. Мы будем жить вдали от них, мы будем хранить все лучшее, что есть в Звездной Лиге, мы избавимся от всего злого, чтобы однажды вернуться. А когда мы вернем ся – наш пример, наша добродетель станут для нас защитой не худшей, чем боевые мехи и истребители.

Слова гремели так, словно исчезли все прошедшие годы. Слова, запавшие глубоко в сознание, слова, звучавшие в бесконечных коридорах тысяч кораблей в пустоте космоса. Николай опустил голову и, казалось, снял воображаемую мантию.

Андрей поёжился.

Ты исключил меня, Никки, но я чувствую, что надвигается на нас. Куда ты нас ведешь.

Николай снова поднял взгляд и глаза его были прежними. И хотя чувство сопричастности осталось, Андрей увидел, что вечная мерзлота залегает теперь очень близко к поверхности – железный кулак, только и ждущий возможности стянуть бархатную перчатку.

– Хотя прошло почти двадцать лет с тех пор, как великий генерал произнес эти судьбонос ные слова, сегодня они еще важнее, чем прежде. Потому что они говорят не только о далеком будущем, ожидающем внуков наших внуков, но и о гораздо более близком будущем, которое потребует всех наших усилий.

Пожар коррупции и алчности загорелся и для того, чтобы он погас, как предсказал великий генерал, нужно время. Чтобы выгорел последний след того зла, что бушует на мирах Пентагона – нужно ли для этого год, десять или двадцать лет. А пока идет этот процесс, мы должны готовиться к возвращению. Потому что так же, как мы все являемся сокрытой надеждой Внутренней Сферы, которая вернется, чтобы спасти её от самой себя, так же вернемся и мы.

Мы вернемся и спасем миры Пентагона.

Пока Николай говорил, подтверждая ожидания Андрея, взгляд последнего блуждал по сцене. С такого расстояния он не мог различить деталей – голопроектор показывал одного Николая, без заднего плана – но вызывающую позу Дженнифер нельзя было спутать ни с чем,

так же, как и исполненного величия присутствия генералов Траскотта, Залмана и Маккенны. Он заметил также пару новых лиц – людей, которых он раньше никогда не видел, среди них, рядом с Антониусом Залманом – молодую женщину, чьи черты лица выражали непривычное нетерпение.

Он склонился в сторону и прошептал:

– Кто эта девушка справа? Рядом с Залманом.

Дана пронзила его сердитым взглядом, словно он нарушил торжественную церемонию, но прошептала в ответ:

– Элли Киннисон.

Она вновь повернулась в сторону Николая, осуждающе покачав головой.

Это показало Андрею, что в случае, если он посмеет вновь нарушить её сосредоточенность

– его не ждет ничего хорошего.

И вновь, несмотря на сопротивление, ревность кольнула его в сердце. Если я – твоя родственная душа, Дана, твой возлюбленный – почему оке твои глаза сияют ярче для Николая, чем для меня? Это был вопрос, который мучил его годами и который медленно, но верно делал единственного человека, который его в самом деле понимал, чужим. Да так, что никакие «она любит тебя, но преданно следует его видению» уже не могли утолить боль.

Он отвернулся от сцены. Его больше не интересовало, кто на ней стоял и почему Николай оказал им честь присутствовать там во время его речи. Он медленно потер руки и неприятное ощущение от сухой кожи было отражением его мыслей.

Почти что нехотя он снова стал слушать, что говорил его брат.

– Но мы не можем вернуться такими, какие мы есть. Великий генерал верил в каждого из нас. Верил, что в каждом из нас сокрыт потенциал, дающий возможность забыть наши разли чия и старые предрассудки, возвести новую, цветущую Звёздную Лигу в изгнании.

Однако возьмите железную болванку. Она несет в себе потенциал стать сияющим клинком, который возденет мужественный боец, защищая Звёздную Лигу. Но чтобы достичь этой благородной цели, болванку нужно бить молотами и раскалять в огне. Остужать. Снова раскалять и снова бить молотами.

Её… нужно… отковать.

Её латентный потенциал должен быть сформирован в пригодное для боя оружие – многими испытаниями. И с нами все то же самое. Так же, как и великий генерал, я вижу во всех нас скрытый потенциал. Возможность достичь великих целей. Но это потенциал, который должен быть проявлен.

«Единственная цель армии заключена в том, чтобы нерушимо стоять на страже интересов народа». Это древнее изречение сегодня несет в себе ещё больше правды, чем полтысячи лет назад на нашей родной планете.

Андрей скорчил гримасу и автоматически постарался скрыть её от Даны. Быстрый взгляд в её сторону заставил его облегченно вздохнуть – она ничего не заметила. Усилившийся запах толпы людей, скученных на небольшом пространстве, становился для него невыносимым.

Только вот цитата-то неполная, не так ли, Николай? Это совсем не то, что ты цитировал мне: «Единственная цель армии заключена в том, чтобы нерушимо стоять на страже интересов народа, который за это будет поддерживать её от всего сердца». И что еще важнее

– даже это не является первоначальной цитатой: «Единственная цель армии заключена в том, чтобы нерушимо стоять на страже интересов КИТАЙСКОГО народа, который за это будет поддерживать её от всего сердца». Как обычно, братец, в некоторых обстоятельс твах ты стараешься достичь верной цели, но я не могу приветствовать того, что ты тво ришь на пути к этой цели.

Ты оскверняешь любовь нашего отца к древней литературе и мудрости. Он гордился тем, что всегда приводил точные цитаты. Он считал едва ли не грехом, случайно процитировать что-либо неверно, не говоря уже о том, что делаешь ты: подсознательно подделываешь цитату для достижения собственных целей.

Андрей рассержено скрестил руки и стал слушать дальше. Он знал: то, что происходит, он не в состоянии остановить.

– Почти с того самого момента, как наши ноги коснулись Страны Мечты, я отковывал армию под своей командой, зная, что она укажет путь остальным. Каждым ударом молота мы куем более сильное будущее. Будущее, которое позволит нам осуществить надежды, которые оста вили нам в наследство погибшие за нас. И сегодня пришло время для следующего шага.

Время остудить металл.

Силы Обороны Звёздной Лиги сыграли в жизни каждого из нас благородную и решающую роль. Так же, как и для тех, кто погиб, для них никогда не найдется замены. Но так же, как и для тех, кого мы потеряли, для них пришло время закрыть эту страницу прошлого и вступить на путь, который позволит нам вновь возжечь свет Золотого Века Звёздной Лиги.

Четыре долгих года мужчины и женщины в наших войсках сокращали свои ряды, выявляя между собой элитные кадры мехвоинов. Тех, кто не только в состоянии исполнить свой долг, но и тех, кого мы с нашими нынешними возможностями в состоянии содержать. И что еще важнее – благодаря этой кузнице кадров мы сможем в конце концов отобрать миры Пентагона у тех, кто захватил их.

Впервые за несколько минут Николай сделал паузу и его привычное суровое выражение появилось на лице, словно акулий плавник в тропических водах. Его вид вызвал содрогание и страх у всех, кто это заметил. Волнение людей достигло высшей точки.

Андрей наблюдал за толпой в поисках отвращения к этой внезапной метаморфозе, но ничего подобного не увидел. Только внимательные взгляды, впитывающие этот спектакль. Он покачал головой, осторожно посмотрел на Дану и поспешно вновь отвел глаза, увидев на её лице то же восхищение, что и у большинства присутствовавших гражданских. Как это возможно, Никки?

Когда Николай заговорил дальше, в его голосе звучали сила, которая едва ли не физически отодвинула толпу, словно он открыл врата в неизмеримо огромную печь и впервые открыто продемонстрировал людям жар своей страсти. Страсти, которую он, пусть и на малую долю, открывал тем, кто должен был вместе с ним над новой интерпретацией истории.

– Восемьсот воинов.

Они станут моими кланами. Они станут вашими кланами. Двадцать кланов, как представители двадцати освоенных миров скопления Керенского. Потому что если даже Страна Мечты – сердце, то остальные миры – тело. Будущее принадлежит нам всем. Мы все имеем право на частицу сияющего будущего, мы все будем вместе ради него работать.

Столь многие из нас впали в отчаяние, когда великий генерал покинул нас в трудный час. Но воспоминание о нем живет в нас. И сегодня, в годовщину того дня, когда те, кто попирал ногами нашу общую Мечту, украли её у нас, мы должны взглянуть в глаза будущему в осознании своей готовности к нему. Мы готовы и хотим сделать то, что должно быть сделано для основания нового общества. Использовать для этого каждый день.

Сейла!

Ответом на окончание речи было изумленное молчание, в котором огромная голограмма погасла в воздухе, словно проглоченная этим молчанием. Потом толпа взорвалась криками и спорами, будто кто-то повернул невидимый рубильник. Николай и все, кто стояли на сцене, спокойно и уверенно стали спускаться с нее под неусыпной охраной двух установленных на краю площади боевых мехов. Для Андрея присутствие этих мехов было недвусмысленным указанием на то, что Николай готов был добиваться осуществления своей Мечты силой, если бы слова не подействовали.

Когда симфония из возбужденных, озабоченных, раздраженных голосов окутала его, а Дана схватила его за руку, увлекая прочь и лихорадочно рассказывая об одном из видений, посетивших ее, когда пришел момент, когда Николай добился своей цели, Андрей мог думать только о своей матери.

Сейла.

Этим словом мать всегда заканчивала свои молитвы, когда они были еще маленькими детьми. Еще до гражданской войны Амариса. До того, как Катюша прекратила молиться со своими сыновьями. Что за сигнал ты хочешь дать этим, Николай? Что ты хотел этим сказать? Это было для меня? Для людей? Или лично для тебя? Молитва, обращенная к матери и отцу о том, чтобы ты оказался прав.

Он шел, увлекаемый крепкой хваткой Даны, не обращая внимания на её болтовню, и мысли его блуждали. Как обычно, он не мог найти ни ответа, ни покоя.

16

Катюша-сити, Новая Терра

Страна Мечты

Скопление Керенского

13 июня 2807года

Как Андрей ни старался, он не мог её игнорировать точно так же, как и прорывающиеся сквозь тучи солнечные лучи. Но он, как минимум, пытался это сделать, пока восемь сотен солдат новой армии Николая медленно собирались к командному центру. Далеко не все лица были ему знакомы. Спартански обставленное помещение, в котором, кроме необъятного голосто-ла, находились лишь несколько терминалов и ковровое покрытие из полимиомерных волокон – настолько заряженных, что они стали тверже металла – напоминало ему, скорее, загон для скота, чем военный штаб. Стадо? Нет, это неправильная ассоциация. Зоопарк. Я должен был это предвидеть. Должен… В этом списке было так много всего…

– Что ты сказал?

Мысли отскочили от него, словно аэрокосмический истребитель, под неправильным углом вошедший в атмосферу.

Он попытался ни о чем не думать, но её голос разбивал любую концентрацию. Она была сияющим солнцем, уничтожающим бесконечную серую облачную муть, пока беспощадно синее небо не оставит места для тени. Он напоминал сам себе инфузорию под микроскопом.

– То же, что и всегда, – ответил он, не оборачиваясь.

– Здесь? – это прозвучало возмущенно. Словно он пригрозил справить малую нужду прямо на алтарь самой большой из церквей Эдема.

Ах, да, конечно же… Церковь Эдема была снесена. В конце концов, она ведь мешала постройке центральной площади легендарной Катюша-сити, не правда ли, Никки? Сарказм этой мысли угрожал бросить его в пучину горечи, из которой он с таким трудом пытался выбраться.

И ты обещал выстроить новую церковь, прекраснее, чем какая-либо другая, как мне сказал Уиндхэм, не правда ли? Хотя погоди, не так. Ты этого не обещал. Это обещала Дженнифер. А я, скорее, добровольно проведу остаток жизни на каменоломне, чем поверю какому-либо из её обещаний. Значит, ты и дальше будешь затягивать это дело. В конце концов, средств

не хватает, ay тебя и так полно работы с постройкой жилья для всех беженцев, правда? Я имею в виду – ты ведь располагаешь лишь ограниченным количеством материалов и людей, а в данный момент инфраструктура обладает абсолютным приоритетом… и, конечно же, защита против возможных нападений с миров Пентагона. Об этом тоже нельзя забывать.

Ты никогда не построишь церковь, Никки. Потому что в твоем обществе нет места для религии. Никакого места. У нас должен быть лишь один Бог. И этот Бог – ты, ведь так, Никки? О, конечно же, если задать тебе прямой вопрос, ты ответишь, что наш Бог вытесан теперь из камня, имеет двенадцать метров высоты и стоит на центральной площади. При нужде ты зайдешь даже так далеко, что станешь утверждать, что сам ты – не более, чем рупор, пусть другие и называют тебя пророком. Но разве может пророк не слушать, когда его Бог говорит с ним? Ты не принимаешь ничьих советов. Старые боги нашего отца мертвы и ты хочешь создать человечество по своему образу и подобию.

Но что ты взял за пример, Никки? Что это еще за кланы такие?

– Андрей.

Звук этого голоса нанес ему почти физический удар, вырвал его из бесконечной, постоянно вращающейся мысленной спирали.

Он сжался, повернулся и наткнулся на взгляд Даны. Эти огромные зеркала души… в которых он сейчас видел тень. Дело было не в том, что она могла сказать. Скорее всего, она этого вообще не осознавала. Но эти глаза, так полно отражающие его душу, были подернуты туманом. Легкое, влажное облако, лишающее его образ полноты.

Отражение нашей связи.

Он подавил глубокий вздох, провел пальцами по волосам, которые, как ему казалось, в последнее время поредели – результат нервного напряжения или он это себе только напридумы-вал? – и пошевелил мускулами лица, разгоняя кровь в застывших губах.

– Что?

– Я как раз об этом и говорю, Андрей. Ты меня больше не слушаешь.

А ты меня не слушала вообще никогда. Ты не хотела со мной разговаривать даже тогда, когда Никки держал свою великую речь.

– Я просто устал. Долгие часы занятий и маневров. Все ускоряющаяся подготовка кадетов к первым испытаниям. Это все утомляет.

Она смерила его скептическим взглядом.

– Мы все утомлены. Какое ты имеешь право так говорить, да еще здесь, в его присутствии?

Он отвел взгляд и стал оглядывать толпу, мускулы его живота напряглись. Ты не могла произнести «его» ещё подобострастнее, Дана? Мы дали себя увлечь мечте Никки, но я никогда не подумал бы, что ты станешь следовать ему так слепо. Так верноподданно.

– Андрей, – сказала она.

На некотором расстоянии от них он заметил Карсона и они коротко кивнули друг другу. Потом его друг вернулся к разговору с одним из своих командиров полков, который стоял рядом. Андрей использовал этот момент, чтобы опять отгородиться от голоса Даны. Его звук напоминал мягкие обертоны её речи той ночью, когда они соединились впервые. Этого тембра он не слышал уже очень давно.

Он стал искать другие знакомые лица. Кое-кого он не видел уже многие месяцы. Уиндхэм и Сайнце. Сандра Цзэн и Ханс Йоргенссон – как обычно, они стояли рядом. Его взгляд прошелся по ним и устремился дальше. Они постоянно напоминали ему о «Принце Евгении».

Карен Нагасава. Джон Флетчер общался со Стивеном Маккенной. Сэмюэл Хельмер, когда-то, давным-давно – его ученик, теперь уже совсем взрослый, стоял рядом с Элизабет Хазен. Его взгляд опять отпрыгнул от них и поспешил далее – Андрей страшился воспоминаний, стремившихся овладеть его сознанием.

В тот самый момент, когда он уже вынужденно собирался вновь повернуться, чтобы не спровоцировать очередной конфликт, с которым, возможно, не сумел бы справиться, неожиданное волнение у входа спасло его от этой необходимости. Большинство присутствующих столпи-

лись возле одного из последних вошедших.

В помещении появился генерал Абсалом Трэскотт. Неважно, насколько сильно Никки перестроил свои войска – Трэскотт оставался генералом. Тяжелый взгляд и строгое лицо озирали собравшихся, срывая со всех маски и заглядывая в самое нутро.

Он наблюдал, как генерал Трэскотт промаршировал на середину командного центра. Он миновал Карсона едва ли не с презрительной миной. Андрей застыл, увидев, как Карсон отвел взгляд и уставился в пол. Хотя Николай и произвел Трэскотта в ранг командующиего генерала всех сил Второго Исхода, последний не захотел отказаться от своих притязаний на командование дивизией имени Эрвина Роммеля. При этом Карсон командовал 149-м дивизионом уже много лет. Андрей понимал, что это значит для его друга. Хотя ему иногда и удавалось при случае противостоять брату, после пары-тройки разговоров с Трэскоттом он чувствовал себя выжатым и выброшенным на обочину, словно отслужившая свое половая тряпка. Трэскотт был человеком, изучившим свое ремесло у ног великого генерала.

Тебе недостаточно своих забот, Андрей? Тебе обязательно нужно везде сунуть свой нос? Карсон доволен. Меньше всего он желает устраивать провокации. Тем более – сейчас, когда чихнуть не успеешь – окажешься на свалке. Такое давление… такое сильное давление…

Трэскотт достиг внешней стены помещения и застыл по стойке «вольно». Напряжение рас-ло. Воины короткими фразами и скупыми жестами обменивались соображениями о том, что могли означать объявления, сделанные Николаем. Андрей попытался успокоиться, но молчание Даны было громче тысячи голосов.

Наконец, появился Николай, один. Все взгляды устремились к нему. Часть присутствующих воинов пошли даже на то, чтобы снять свои знаки различия, но все они еще носили оливковую униформу Сил Обороны Звёздной Лиги.

Николай был одет в простой белый комбинезон, на воротнике которого была укреплена почему-то окрашенная красным Звезда Камерона – символ Звёздной Лиги. С того места, где стоял Андрей, было сложно разглядеть подробности, но ему показалось, что длинный луч был повернут не направо, как обычно, а вниз. Николай выглядел, как ледяная статуя в летнем лесу. Андрей с трудом оторвался от него и попытался оценить реакцию присутствующих. Он замер, увидев, что глаза всех, кто стоял вокруг, словно прикованные, взирали на их предводителя.

Нет, не на предводителя. На гуру. Он вытер вспотевшие ладони о форменные брюки, не задумываясь о возможных пятнах. Он знал: сняв эту униформу сегодня вечером, он не наденет её больше никогда. В нем волной поднималось сожаление.

Отец был субъектом культа личности, Николай. Но он никогда этого не хотел и не поддерживал. Ты его целенаправленно построил сам. Ты манипулировал событиями, пока не осталось никакой иной возможности. Но что теперь, Никки? Что произойдет, когда ты умрешь? Ни один культ не переживает смерти своего пророка.

Николай прошел сквозь толпу к цоколю, не отвечая ни на одно из многочисленных воинских приветствий, сопровождавших его по пути. Он кивнул Дженнифер Уинсон, потом повернулся и оглядел каждого воина, прежде, чем взять слово.

– Воины, – начал он тихим голосом, добиваясь полной тишины. – Я собрал вас сегодня здесь, чтобы сделать следующий шаг. Лучше, чем любые войска в истории, вы выдержали испытания, выделившие из массы эти элитные кадры. С этого момента вам больше не нужны никакие тесты, чтобы доказать право называться воинами.

Вы есть моя армия.

Он медленно прошелся по помещению, оглядывая каждого из присутствующих с дикой гордостью отца, глядящего на своих возмужавших потомков.

– Однако, – продолжил он, завершив круг, – теперь для вас также пришло время окончатель но отбросить внешность Сил Обороны Звёздной Лиги и принять новый образ. Но делаем мы это не по злобе и не из желания очернить доброе имя СОЗЛ. Мы делаем это потому, что больше нет никакой Звёздной Лиги. Мы делаем это потому, что без новой Звёздной Лиги, в рамках ко торой только и могут существовать СОЗЛ, мы принимаем новое имя и определяем новую цель.

Мы, воины, станем теперь кланами. Задачей СОЗЛ была защита Звёздной Лиги. Наша задача – вернуться на миры Пентагона и начать оттуда строительство нового общества, которое получит возможность и будет готово использовать всю свою волю, всю силу для осуществления Мечты великого генерала: в нужный момент вернуться во Внутреннюю Сферу и воссоздать Звёздную Лигу, которую они разрушили.

Энергия, сконцентрированная в помещении, буквально потрескивала в воздухе. Сила. Самоотверженно сть.

Даже Андрей ощутил мощь этого послания. Оно было усилено знанием о его брате и о том, что произойдет, если мечта Николая рассыплется в прах. Собравшиеся воины требовали от него сделать эту цель его собственной. Принять этот образ. Эту готовность следовать за их предводителем, куда бы он их ни повел.

– Мои кланы, – в конце концов, продолжал Николай, усиливая нажим, – пришло время для серии новых испытаний. Мы не будем больше проверять ваши воинские умения – их вы продемонстрировали уже сотни раз. Нет, теперь пришел час доказать вашу готовность к этой метаморфозе.

Он указал на голостол, который засветился, в то время как все остальное помещение накрыла тьма, так что Николая окутал мистический свет.

Я чувствую соблазн, Никки. Я слишком хорошо знаю, что все это срежиссировано до мельчайшей детали. Может быть, ты и веришь во все, что говоришь, но ты ничего не делаешь без планирования. Разве ты не говорил это сам? Разве ты не говоришь этого всегда? Каждое действие, каждое движение – возможность манипуляции – так же, как ты годами манипулируешь мной. Черт подери, я должен был бы давно уже к этому привыкнуть… но не привыкну никак.

– Двадцать кланов по сорок воинов в каждом. Я прослеживал ваш путь через все тесты и решил, кто из вас какому клану будет принадлежать. Каждый клан получит участок земли се вернее Катюша-сити – это пространство отныне будет называться Земля Свободы. Там, на этой новой территории, вы начнете все с начала. Вы примете животное, давшее имя вашему клану, в качестве тотема, вы свыкнитесь с ним. В процессе работы над возведением ваших клановых построек вы сделаете ваш клан единым, новым целым. И мы, все вместе, возведем централь ный большой Зал ханов. Когда мы закончим, двадцать кланов станут новым единством, боль шим, чем сумма его составляющих.

Он указал открытыми ладонями на голостол и отступил в сторону.

– Подойдите и взгляните в глаза своей судьбе.

Толпа непроизвольно качнулась вперед. Дана ухватила Андрея за руку и потащила за собой, лихорадочно торопясь отыскать свое имя.

Отвратительный, повизгивающий страх вполз в его сознание и охватил его с головы до пят. Он опять услышал рык этой проклятой кошки, осознал, что провалился. Он чувствовал, как этот провал окутывает его стыдом и знал, что это увидят все. Хуже того – это поймет Дана.

Голопроекция сияла перед ними, словно огромная белая скала, сотканная из бесконечных возможностей, распространялась во все стороны, в то время как сотни глаз обшаривали её и сотни голосов взбудораженно обсуждали общее будущее.

Рядом с ним закашлялась Дана. Он медленно обернулся, взглянул на её возбужденное лицо и протянутую руку, указывающую на её имя. Он попытался сконцентрироваться на том, что она говорит, но ничего не понял. Он смог лишь проследить за её пальцем, вытянутым в направлении доски.

Клан Койота. Хан Дана Куфалл.

Эти странные слова, как ему показалось, были чем-то вроде выжженного клейма. Он почувствовал страшное жжение, ощутил запах вонь паленого мяса. Он был словно парализован.

Наконец, ему удалось отвести глаза от голопроекции. Он увидел своего брата у цокольной стены, рядом с Джен. Несмотря на приличное расстояние и блики от голостола, из-за которых лицо Николая оказалось в тени, он мог читать в этих глазах и знал это.

– Андрей, твоего имени нет в списке.

Нет. Конечно же, нет.