Текст книги "Мечта (ЛП)"

Автор книги: Рэндалл Н. Биллс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

7

Лес Джотта Гайзера, Новая Терра

Страна Мечты

Скопление Керенского

1 мая 2803 года

– Андрей, у тебя все получится.

В первый момент он едва обратил внимание на слова Даны. Его взгляд был обращен на его двенадцатиметровый «Экстерминатор», перед которым они стояли в предрассветной дымке. Почему я так и не собрался дать тебе какое-нибудь имя? Эта мысль проскочила в его сознании, словно плоский камешек по поверхности пруда – и утонула в глубине.

– Андрей.

– Ммм…, – солнце посылающее свои первые лучи сквозь легкую облачность утреннего неба, осветило боевой мех изнутри. Солнечный свет заиграл на его торсе – от бедер до кокпита, который был помещен чуть позади, между мощными плечами. Небольшие заплаты, которые заметил бы только опытный наблюдатель, располагались в нескольких местах «Экстерминато ра». Они были единственными свидетельствами того, что машина была оборудована экспери-

ментальным генератором поляризирующего поля типа «Хамелеон». Андрей не был слишком убежден в предположительно невероятных качествах этого прибора – он редко прибегал к нему уже хотя бы потому, что генератор вырабатывал огромное количество тепла.

И он знал всё, что говорили об «Экстерминаторе». Лёгкий мех, страдающий ожирением. Средний мех с манией величия. Рабочий мех со слоновой болезнью. Последняя фразочка нравилась ему особенно.

Но все эти комментарии, по мнению Андрея, совершенно не соответствовали действительности. Дизайн этого меха был создан только для воина, обладающего понятием о маневре. И о скорости. Хотя «Экстерминатор» и не обладал огневой мощью других тяжелых мехов – даже в сравнении с некоторыми машинами средней тяжести он едва мог сравниться в этом отношении, вынужден был признать Андрей – но хороший воин не нуждается в здоровенных пушках. Хороший воин нуждается в машине, которая подходит ему настолько, что он чувствует себя в командном кресле, как в родном доме. С такими представлениями – и с готовностью, им следовать – даже небольшая огневая мощь становится смертельной.

– Андрей.

Андрей отвернулся, наконец, от своего только что отремонтированного и модернизированного меха и взглянул в глаза своей спутнице. Боль в правой икре, которая осталась ещё от старого ранения, полученного в бою против повстанцев, медленно утихала. Зато на её место пришла новая.

– В чём дело, Андрей? – как обычно, Дана видела больше, чем многие другие люди. Андрея охватило чувство, будто её глаза проникли к нему внутрь и вытащили на поверхность всё, что в нем творилось.

– Я просто взвинчен и все время думаю о том, как это будет – вновь вести его в настоящий бой, – ответил он и снова отвернулся. Иногда так легче.

– Ты уверен?

– Уверен в чем?

– Что это все?

– А что еще может быть?

– Николай?

На какой-то момент желудок Андрея сжался, потом он опять повернулся к Дане, попытался улыбнуться и смущенно пожал плечами. Опять эта пропасть между нами. Андрею казалось, что этот жест он слишком уж часто вынужден был оттачивать в общении с Даной.

– Андрей, как долго ты еще намерен сомневаться в своих способностях? Сколько ты будешь сравнивать себя с твоим братом?

Пока это делают все остальные. Пока это делаешь ты…

– Я знаю, знаю. Наверное, просто рецидив старой болезни. Дурная привычка. – Он поту пился и стал бездумно массировать правую икру – впрочем, на этот раз боль была просто отговоркой.

– Я всего лишь немного нервничаю, – на этот раз ему даже не пришлось врать.

Дана положила руку на его плечо и прижала его к себе. Он позволил ей это сделать и тоже обнял ее, стараясь не встретиться с ней взглядом. Глаза, излучающие такую любовь, какую только может пожелать для себя мужчина. Глаза, которые так же сияют ради иного дела. Впрочем, Андрей ни секунды не сомневался в привязанности к нему Даны. Но что-то в нём протестовало против её второго увлечения, против пламени, которое так же ярко – или еще ярче? – горело, как и её восхищение им. Неужели меня в самом деле недостаточно?

– Пора, Андрей, – Дана еще раз прижала его к себе и отступила на шаг. Хотя она никогда не использовала духов, Андрей ощутил её запах – и он вдохнул его, чтобы запомнить. Мужчина, пытающийся удержать то, что уже более не может ему принадлежать.

Еще раз он впитал в себя её красоту и развернулся. Узлы внутри него стягивались все туже, пока Андрей шел по весенней траве к своему меху. Он не заметил, что мокрая земля облепила его сапоги.

Дойдя до ноги своей машины, Андрей ухватился за поручни металлической лесенки и начал подниматься.

На полпути, блуждая в мыслях Бог знает где, он поскользнулся правой ногой на ступеньке и, не успев опомниться, повис на руках, раскачиваясь и стукаясь о мех. Удар оказался довольно чувствительным.

– Андрей?!

Тревога в голосе Даны его немедленно успокоила. Узлы боли и сомнений, свернувшиеся у него внутри, казалось, на мгновение ослабли. Он прижался лбом к прозрачному бронестеклу своей кабины.

Она любит меня. Она в самом деле любит меня. Может быть, этого достаточно. По крайней мере, пока.

– Всё в порядке, – выдавил он из себя. Его лицо горело от стыда. – Я просто не следил за своими ногами.

– На поле боя тебе придется следить за тем, куда ты ставишь ноги, Андрей Керенский! – от ветила Дана. В её голосе явственно слышалось то, что ожидает его, если он не последует её совету. Несмотря на напряженную ситуацию, Андрей невольно улыбнулся. Первая правдивая улыбка за слишком долгое время.

– Я так и сделаю.

Андрей медленно поднимался по лестнице, стараясь отбросить в сторону или запихать подальше в угол свои чувства и мысли. Хотя бы ненадолго. Если я сегодня погибну – легче никому не станет и уж точно – не мне. Добравшись до последней ступени, он перешел на плечо «Экстерминатора» – на этот раз осторожно переставляя ноги – и прошел к задней части кокпита. Добравшись до нее, он открыл входной люк и вполз внутрь машины, после чего закрыл и зафиксировал люк за собой. Андрей повернулся и вытащил из ящика, расположенного поблизости от командного кресла, лёгкую одежду.

Он расстегнул комбинезон, натянул на себя верхнюю часть боевого костюма с длинными рукавами – синтетическая огнеупорная ткань, прошитая бесчисленными крохотными проводками, холодила кожу. Потом он полностью снял комбинезон и, как обычно, решил не надевать перчатки, которые вообще-то были частью костюма – он чувствовал себя в них неуютно. Следуя дурной привычке, он вообще собирался обойтись без хладокостюма, однако осознал, что отказываться от помощи этой высокотехнологичной системы просто глупо. Андрей полностью оделся в костюм и затолкал комбинезон в ящик, закрыл и лег в командное кресло. На него нахлынули визуальные и тактические данные – высокоупорядоченная симфония, состоящая из знакомых запахов, картин и прикосновений.

Дома.

Андрей на мгновение откинулся на искусственную кожу и с удовольствием почувствовал прикосновение ещё прохладного и немного жестковатого материала к спине. Последняя концентрация перед боем. Он расслабился, закрыл глаза и в последний раз привел в порядок свои мысли. Когда все это останется позади, я расскажу Дане, что чувствую.

Он даже почти поверил сам себе.

Андрей потянулся и отключился от всего, что могло ему помешать. Он взялся за большой переключатель, расположенный рядом с креслом.

Стоило ему перебросить его в положение «включено», термоядерный реактор под его ногами тихо загудел, просыпаясь к жизни. Глухая вибрация, исходящая от него, заставила Андрея содрогнуться. Он почувствовал, что на руках появилась гусиная кожа.

Потенциал.

Именно так Андрей всегда ощущал свою машину. Для него его мех не был ни орудием уничтожения, ни чисто научным достижением – и даже не огромной кучей прогрессивных технологий. Просто потенциал. Возможность делать то, что должно быть сделано. Достичь того, что должно быть достигнуто. Хорошего или плохого. Вечно один и тот же вопрос.

Андрей душой и телом был мехвоином. Расслабленно воспринимал он возможность привес-

ти в движение самую могучую боевую машину из всех, когда-либо созданных человеческими руками – машину, которая вот уже три сотни лет не имела себе равных на поле сражения. Ходячий гигантский танк с человеческими очертаниями и такой оке свободой движения, с потенциалом еще пять сотен лет влиять на будущие сражения. Если не дольше.

Несмотря на все возражения, которые пытался отыскать Андрей, он был мехвоином и навсегда им останется. Наперекор его собственным сомнениям, это не изменится никогда. И никогда не пропадет восторг от возможности повелевать этой вызывающей трепет машиной.

– Голосовая идентификация, – электронный голос отразился от стенного покрытия кокпита, когда запустились первые системы и бортовой компьютер взял на себя контроль. На контроль ной панели стали зажигаться каскады лампочек.

Переключив несколько тумблеров, он ответил:

– Андрей Керенский. – Ему казалось, что он слышит, как компьютер разбивает его ответ на мельчайшие частицы и пропускает сквозь себя, сравнивая с сохраненными в его базе данных образцами.

Он протянул руку за спину и вытащил из специального ящика нейрошлем. Эта штука мне никогда не нравилась. Он натянул шлем на голову до самых плеч – так, что нейрорецепторы прижались к соответствующим местам на его черепе.

– Голосовая идентификация завершена успешно, – вновь отозвался компьютер. – Прошу ввести код авторизации.

– Суркаи, – он сглотнул небольшой ком, появившийся в горле. Даже после стольких лет чувства одолевали его, когда он вспоминал имя человека, которого вынужден был казнить пос ле подавленного бунта на «Принце Евгении». С тем же успехом он мог выбрать в качестве пароля слово «ответственность». Для него они оба были синонимами.

– Авторизация завершена успешно. Добро пожаловать на борт, Андрей Керенский. Вы пол ностью контролируете машину, – с этими словами бортовой компьютер запустил все системы «Экстерминатора» и темные до сих пор экраны наполнились дигитальными красками, сооб щавшими о полной готовности. Иногда в такие моменты Андрей ощущал, будто его мех раз глядывает его сквозь панели и тактические мониторы. Как бы посмеялся Уиндхэм над этим не к месту проявленным религиозным чувством. Он подумал над этим еще раз, осознавая, что Уиндхэм и сам был мехвоином. Наверное, он бы счел это всё вполне приемлемым.

Он сжал зубы и открыл радиоканал.

– Здесь Андрей Керенский. К тесту-один готов.

Неожиданно он сообразил, что не может вспомнить, когда его в последний раз кто-нибудь величал по званию. Не мог он припомнить и тех, к кому сам обращался таким образом – кроме Николая. Некоторое время он развлекался этими мыслями, пока включались последние системы, и вдруг он понял. Открытие оказалось шоком для него.

Неужели же это так просто, Никки? Андрей знал: эта идея принадлежала Николаю. Или, по крайней мере, Дженнифер.

Только пару раз Николаю потребовалось не упомянуть звание в разговоре с солдатами – и вот, другие переняли новую традицию. Целая жизнь, проведенная в военной муштре – просто испарилась. Улетучилась. Так быстро? Так легко?

Левой рукой Андрей взялся за рычаг скорости и легко двинул его вперед, так что «Экстер-минатор» сделал первый шаг. Он закрыл глаза. Может быть, это пройдет легче, чем я думал. Может быть, это не так уж сложно – изменить общество и повлиять на путь его развития. Легче, чем я смел себе представить.

Восхищение и озабоченность переполняли его в равной степени и Андрей не смог бы сказать, какое из чувств победит.

8

Лес Джотта Гайзера, Новая Терра

Страна Мечты

Скопление Керенского

1 мая 2803 года

Вдруг, словно ниоткуда, перед «Экстерминатором» Андрея, между блестящими, хрупкими столбами из соли и известняка возник «Сентинел».

Ударная волна, распространяющаяся от ствола бешено работающей ультра-автопушки «Сентинела», заставила эти чувствительные соляные структуры, напоминающие сталагмиты, мгновенно разлететься в прах. Почти в ту же секунду удары снарядов из обедненного урана откололи несколько бронеплит от машины Андрея, из-за чего несколько соляных столбов, находившихся поблизости, также разлетелись в клочки. Несколько колонн, в которые попала шрапнель, зашатались – две из них были почти что высотой с боевые мехи, дерущиеся друг против друга – и обрушились внутрь себя в облаках сверкающей пыли, цепляя соседние колонны.

Воздух был наполнен минеральными частичками, овевавшими, словно легкий бриз, на бронестекло кабины Андрея. На какой-то момент он не мог ничего разглядеть, как будто кто-то выключил свет в комнате без окон. Сенсоры настойчиво пищали, сообщая о приближении врага и о том, что его мех взят на прицел, но громче всего Андрей слышал сирены своей собственной внутренней тревоги, заставлявшей стыть кровь в его жилах: Томинсон, Томинсон, Томинсон.

Но ведь здесь нет никакого снега. И тот, кто передо мной – не Томинсон. И это – не симуляция, так что если ты ничего не предпримешь, ты умрешь.

Каким-то образом ему удалось мобилизовать последние, глубоко скрытые внутри него резервы и он отряхнул эти мысли, словно выбравшийся на берег озера пес – воду. Решительно ухватившись за рычаги управления, он бросил «Экстерминатор» вперед, выжав педаль контроля движения.

Почти что бессознательно Андрей маневрировал своей машиной, словно огромный танцор, пляшущий безумный танец среди сталагмитов, состоявших из соли, грязи и неизвестных минералов и чуждо переливавшихся всеми цветами радуги. Геологический феномен, приведший к возникновению этих формаций, повторялся вновь и вновь. После взрыва густой смеси солей, извести и грязи, когда кипящая вода и пар разлетались в разные стороны, всё строение засыхало с захватывающей дух скоростью – результат высочайшей концентрации соли в этой пустынной местности.

Существовала небольшая группа гражданских, поставившая себе целью бороться за сохранение этого уникального ландшафта. Но местность требовала от пилотов максимальной осторожности и высокого мастерства маневрирования, так что она оказалась словно создана для этих тестов. И все, что пришло на ум Николаю, чтобы обставить испытания ещё более головоломно, было также внедрено. Если бы ты мог, ты бы заставил нас биться друг с другом голыми и вооруженными палками да камнями, не так ли, Никки?

Разум Андрея сопротивлялся этому едва ли не парализующему дежа-вю. Около девяти лет назад он оказался достаточно глуп, чтобы выйти на симуляционный бой против четверых своих кадетов – симуляция, которая замечательно показала, как легко я теряю над собой контроль. И одновременно эта симуляция бросила его в объятия другой его студентки – Даны, его нынешней спутницы жизни. Ты и в самом деле – позор своей профессии, Андрей. Спишь со своей ученицей и отстреливаешь четверых своих учеников.

На его губах появилась горькая улыбка. Он чувствовал запах своего пота и его настроение становилось все отвратительней. Режущее давление пояса безопасности на плечах ощущалось в хладокомбинезоне, словно смирительная рубашка – рубашка, которую он сам сшил за годы ошибок и сомнений, рубашка, по сравнению с которой любой подобный экземпляр из сумасшедшего дома казался бы выполненным из тончайшего шелка.

Внешний микрофон донес звуки отдаленного грохота. Огонь из автопушек? Нет. Не совсем… Андрей поразмышлял над возможными источниками звука, но в это время земля под ним задрожала от страшного напряжения. Андрей понял немедленно. Так быстро, как только смог, он до упора выжал педаль, приводя в действие прыжковые дюзы «Экстерминатора». Перегретая плазма из термоядерного реактора была выброшена из задних сопел и 65-тонная машина взмыла вверх, описывая баллистическую кривую. На месте, где только что находился «Экс-терминатор», взорвался фонтан из кипящей грязи, чужих минералов и водяного пара – словно зияющая рана на коже Страны Мечты, из которой появился новый соляной столб. Температура внутри кокпита подскочила ещё на несколько градусов, когда горячая минеральная жижа обрызгала нижнюю часть «Экстерминатора».

Глаза Андрея искали подходящее место для посадки, в то время как руки автоматически корректировали прыжок, чтобы подготовиться к тому, чего, собственно, должен ожидать каждый мехвоин после такого маневра: не слишком мягкой посадке. Он никак не мог оторвать взгляд от бурлящей грязевой массы, которая уже начала застывать по краям. Сверху всё ещё выплескивалась жидкая соль, стекающая по стенам и застывающая уродливыми наростами, делая колонну еще больше.

Если бы Андрей не был так погружен в битву за свою жизнь – или, как минимум, за свое воинское звание – он, наверное, позволил бы себе подольше восхищаться удивительным, чуждым зрелищем. Вместо этого он ещё раз откорректировал траекторию полета своего меха. Он знал, что не сможет вечно оттягивать момент приземления, так что приготовился, насколько это возможно, к удару.

«Экстерминатор» снес верхушку одной из соляных колонн, а пульсирующие прыжковые дюзы превратили в пар её остатки. С умением, полученным в тренировках много лет назад – по крайней мере, так казалось Андрею – он приземлил машину. Как минимум, он смог погасить остаточный импульс, согнув колени.

Предупредительные сирены взвыли, как только ноги «Экстерминатора» коснулись поверхности. Пульт перед глазами Андрея сиял, словно рассветное солнце. Обстрел? Откуда?

Андрей двинул рычаг скорости до упора вперед и заложил вираж направо. Машина угрожающе склонилась набок, легко прогнув ноги, и поднялась вправо и выше. Повернутая под слишком острым углом левая нога приняла на себя страшную тяжесть и когда «Экстерминатор» коснулся земли правой ногой, то он уже почти обрел равновесие. Машина рванулась под углом едва ли не в 90 градусов по отношению к курсу, который имела при приземлении.

Несмотря на впечатляющую работу ног, которой могли гордиться лучшие пилоты, в машину Андрея с грохотом вонзился ракетный залп – металлический дождь, несущий хаос и разрушение. Мех дернулся, словно марионетка на ниточках, когда ракеты ударили его в нижнюю часть. Во рту Андрея распространился вкус меди – кровь! Похоже, он прикусил нижнюю губу. Напрягая все силы, он бросал «Экстерминатор» из стороны в сторону, уворачиваясь от ракет и маневрируя между сталагмитами, чтобы как можно скорее между ним и его противником оказалось как можно больше преград. При этом он развернул торс меха на 90 градусов, чтобы также выпустить ракетный залп.

Как только индикатор заряжающей системы снова засветился зеленым, он нажал пальцем на спуск и выстрелил новые ракеты в сторону, где, как он подозревал, находился противник. Хотя он едва ли мог надеяться в самом деле попасть в цель, но был уверен в том, что ракеты обрушат несколько известняковых образований. Таким образом, обзор и, может быть, иные наводящие системы врага будут выведены из строя на время, достаточное, чтобы отступить и прийти в себя.

Его внимание привлекла огромная тень и «Сентинел» буквально впрыгнул в промежуток между двумя колоннами справа от «Экстерминатора». Противник Андрея немедленно открыл огонь из ультра-автопушки. Орудие выплюнуло поток раскаленного металла, который вгрызся, подобно голодному зверю, в середину торса «Экстерминатора».

На какой-то момент Андрей остолбенел. Перед его внутренним взором возник образ То-минсона и воспоминания немедленно прибавили к нему рыжего Сэмюэла, за рычагами управления «Тага», обстреливающего Андрея ракетами на расстоянии… только вот у «Тага» нет ракет дальнего радиуса.

Он сцепил зубы так, что они заболели и перед глазами заплясали звезды. На его лице появилась сумасшедшая ухмылка. Может, я сегодня и не смогу победить, но сам себя я проигравшим не сделаю.

Словно эдемская гадюка, его рука выстрелила вперед и перебросила несколько тумблеров на панели управления, так что теперь все системы оружия были сконцентрированы на одном перекрестии прицела. Его правый указательный палец погладил кнопку спуска.

Даже если «Экстерминатор» был довольно средне вооружен для своей весовой категории, Андрею в данном случае не требовалась слишком большая огневая мощь. Словно ведомый собственной волей – его руки, казалось, не принадлежали больше его телу – крестик прицела блуждал по вражеской машине, когда Андрей разрядил оружие.

С легкостью и смертельной точностью четыре средних лазера и ракетный залп преодолели в долю секунды расстояние до «Сентинела».

Застыв, словно громом пораженный, Андрей наблюдал, как лазеры вскипятили бронестекло вражеского кокпита. Будто под лупой в руках маленького мальчика, охотящегося на насекомых, прозрачная сталь сияла все ярче и ярче, потом почернела и раскололась на тысячи осколков. Килоджоули энергии ворвались в кокпит «Сентинела». Секунду назад плавно двигавшийся мех опрокинулся, обезглавленный, вперед и растянулся во весь рост. Машина врезалась в гигантскую скалу, развернулась, дважды перекувырнулась в вихре взрывающихся соляных столбов и осталась лежать неподвижно.

Прошло несколько бесконечных секунд, пока мириады кристалликов соли плясали в воздухе, словно до последнего сопротивляясь притяжению,. Наконец, облако улеглось настолько, что можно было увидеть почти полностью засыпанный «Сентинел». Глаза Андрея разболелись от сухого воздуха кокпита – все это время он даже ни разу не смигнул – но он заставил себя смотреть. Только бы не отвернуться. Может, все-таки он увидит какое-нибудь движение… Мехвоина, выбирающегося из своего металлического гроба и показывающего Андрею большой палец, одновременно сбивая огонь со своего хладокомбинезона…

В конце концов, когда от боли и горечи по его щекам потекли слезы, Андрей закрыл глаза – как раз в тот момент, когда бортовой компьютер сиреной возвестил о приближении нового вражеского меха. Независимо от возможных последствий, не открывая глаз, Андрей запустил процедуру отключения «Экстерминатора».

Пояс безопасности, казалось, еще сильнее сдавил его – просто напоминание о том, что я взвалил на себя еще большую вину. Еще одна ошибка, стоившая жизни пилоту. И за что? Андрей не желал верить, что воплощение в жизнь общества, идею которого он даже не до конца поддерживал, может быть ответом на этот вопрос. Придется ли мне всегда расплачиваться за твои штучки, Никки? Когда ты, наконец, научишься сам платить по счетам?

Даже когда погасло последнее освещение в кокпите, он мог видеть ледяной блеск глаз своего брата. Его окутала мёртвая тишина.