Текст книги "Владислав (СИ)"
Автор книги: Рената Рахимова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)
Черные глаза прочитали в изумрудных такую мольбу, что некромаг не выдержал.
– Гроттер, успокойся. Если ты так хочешь, не на Лысегорское. И я даже не буду спрашивать, почему.
Отцепив пальцы от ворота, Глеб осторожно коснулся их губами и сделал самое неожиданное, что только могла предположить менталистка – ушел.
– Плохо все, Гроттер, – пробурчал Соловей, с неодобрением косясь на драконбольное поле, – в этом матче мы продуем подчистую. В нашей команде только два сильных игрока – Бейбарсов и Ягун, а в сборной этих... Десять. Плюс здоровенный и злющий дракон.
– Соловей Одихматьевич... – начала Таня, поняв, куда клонит тренер.
– В последний раз матч вытянул только Бейбарсов, забивший обездвиживающий мяч. Если продуем сейчас, вылетим до следующего года. Гроттер, – голос Разбойника неожиданно стал мертвым, – команда Тибидохса никогда не находилась в таком плачевном состоянии.
– Я не играла одиннадцать лет. Я не могу выйти на поле!
– Ты в свое время – лучший игрок команды. Если потренируешься, быстро вернешь навыки. Гроттер, прекрати заставлять меня унижаться и вымаливать твое участие! Ты должна выйти на поле, иначе я выпущу твоего ненаглядного сыночка! И мы всем стадионом с интересом посмотрим, как они сыграются с папашей! Точно выпущу – больше некого!
Девушка побледнела.
– Я выйду, – пообещала она.
– Матч через неделю.
– Тренироваться буду самостоятельно. Как кто играет, я видела...
Девушка направилась в замок за контрабасом. Можно было телепортировать инструмент, но хотелось пройтись.
Тренер проводил ее единственным глазом и усмехнулся.
– А вот они тебя – нет.
– Ты сильно потеряла форму, – прокомментировал сидящий на трибунах некромаг, – грустное зрелище по сравнению с тем, что было десять лет назад.
Голос его неожиданно громко разнесся по стадиону. Мужчина уже час с интересом наблюдал за ее полетом и при этом успешно оставался незамеченным.
– Я одиннадцать лет не тренировалась. С рождения Влада, – сообщила Таня, опускаясь на небольшом расстоянии от него.
– Что, так сильно ударил фактор ребенка от некромага?
Гроттер покачала головой.
– Влад – лучшее, что было в моей жизни. Просто... все перевернулось.
Некромаг повернул тросточку. Рядом тут же материализовалась ступа, в которую ее хозяин с готовностью запрыгнул.
– Не могу же я позволить проиграть команде Тибидохса, – сообщил Бейбарсов. – Успокойся, приставать не собираюсь… сегодня.
– Очень утешает, – пробормотала Гроттер.
Они летали до трех ночи. Отрабатывали заговоренные пасы, фигуры магического пилотажа. Под конец Таня еле могла стоять на ногах – но была настолько довольна, что не заметила, как шагает чуть ли не под ручку с некромагом, радостно обсуждает какие-то пустяки и не может отвести от него глаз.
Глеб на ее неожиданное смущение только усмехнулся; он вернулся к политике терпения. Памятуя недавние ошибки, Бейбарсов довольствовался тем, что с готовностью тащил ее контрабас. Ступа привычно летела следом за ним.
– Можно было телепортировать, – заметила Таня.
– Дай юность вспомнить, – хмыкнул мужчина, – светлую и добрую.
– Это у тебя светлую и добрую?! Бейбарсов, кому ты врешь!
– Светлую и добрую. Я был молод, зелен, по уши влюблен и одури романтичен.
– Ну да. Крыша Башни привидений, кровь вепря, дуэли… Черные розы, зеркало Тантала, Серый камень…
– А о последних трех пунктах почему в прошедшем времени? – Глеб приподнял вверх изогнутую бровь, – хорошо, зеркало уничтожено, но камень и розы… Розами вроде не обделяю.
– Бейбарсов!
– Гроттер, – мужчина посмотрел на нее вкрадчивым взглядом, – а хочешь большой и чистой любви?
– ?!
– Приходи ночью на Серый камень… Большая любовь будет, обещаю.
– Бейбарсов!!!
– Я обещал не приставать, и не пристаю. Молчать-то не обещал.
Таня с удивлением наблюдала, как на непроницаемом и высокомерном лице молодого мужчины отчетливо проступает выражение ребячества. Почти одиннадцать лет прошло – и они снова возвращаются с тренировки с полетными инструментами, снова разговаривают о предстоящем матче, обсуждают свои взаимоотношения, переругиваются (что уж говорить – переругивается, как обычно, только Гроттер). Одиннадцать лет – а практически никаких изменений на лицах, и не чувствуется никакого напряжения. Точно и не было ничего.
– Если ты и дальше будешь так смотреть, я точно не сдержу обещания, – сообщил Глеб, склонившись к ее уху, – и ты снова будешь неделю от меня бегать. Таня, нашему сыну десять.
– Я не люблю тебя, – хрипло прошептала девушка, – я не хочу быть с тобой. Мы просто коллеги.
– Разумеется.
Глеб поставил контрабас около ее комнаты, и направился в свои покои. Когда менталистка почти скрылась за дверью, она неожиданно охнула: по спине, вдоль позвоночника, точно скользнули горячими пальцами.
====== 9. Декан темного отделения Тибидохса ======
– А я ведь преклоняюсь перед тобой, Гроттер, – сказал Бейбарсов, глядя в окно.
Его непокорная, упрямая рыжая ведьма. Если кто и мог в этом мире повелевать всесильным победителем Тантала, то только она.
Татьяна шла рядом с Владиславом. Юный некромаг что-то увлеченно рассказывал ей, уверенный, что их никто не видит – при матери мальчик позволял себе быть куда более открытым, нежели на публике.
В глазах Тани отражалась бесконечная нежность – сейчас она ни капли не напоминала ту гордую, своенравную драконболистку, которую Глеб знал. Не выглядела ни бесстрашной спасительницей мира, ни жесткой преподавательницей ментальной магии, ни кем-либо еще – в этот момент она была просто матерью.
Любящей. Нежной. Понимающей. Эта новая грань безумно нравилась Бейбарсову, и мужчина тщетно пытался представить себе другое развитие событий одиннадцатилетней давности – то, в котором он не оставляет ее.
Сложилось бы у них что-нибудь?
Разум мрачно подсказывал некромагу, что не расстанься они в тот момент, чувства были бы иными. Гроттер есть Гроттер – факт того, что они переспали, не помешал бы ей вновь метаться между ним и Валялкиным.
Нет – пожалуй, Глеб ни за что не изменил бы время вспять, появись такая возможность. Годы опасений и боли стали своего рода цементом для чувств: Таня, наконец, принадлежала. Она его любила. У нее был от него ребенок, существование которого являлось парадоксальным – и потому, между прочим, грело душу.
«Интересно, как это, – негромко сказала знакомая тень в зеркале, – быть великим некромагом и при этом терпеть постоянные отказы жалкой ведьмы? Ведьмы, на которую имеешь полное право?».
Бейбарсов щелкнул пальцами; по стеклу прошли трещины. Он ненавидел, когда к нему лезут – особенно, если это всего лишь воспоминания о наставнице, которые все еще пытаются его терзать.
Старая ведьма горела в Тартаре; на нее было плевать с высокой колокольни. В мире Бейбарсова были только Таня и Владислав – и он ждал, когда Таня, наконец, смирится.
Она – Гроттер. Этим все сказано.
В глазах Глеба, обращенных на девушку, светилась жажда, всепоглощающая страсть, поклонение, любовь и – понимание.
– А ведь я обожаю тебя, Гроттер.
Единственный источник света на его медленном пути в бездну.
Как же отчаянно Бейбарсову хотелось порой, чтобы его избранницей стала другая... Но, к сожалению, некромаг любит лишь однажды.
Гроттер жила, как умела. Как считала верным. Некромаг понимал, но терпение уже было на исходе: ему порядком надоело всеми правдами и неправдами добиваться эту бестию.
«ВЛАДИСЛАВ!!!».
Он же только что был рядом с матерью…
Декан темного отделения Тибидохса молча созерцал собственного сына. Глеб потратил около пятнадцати минут (чересчур много для победителя Тантала), снимая сякось, накось и выкось наложенное заклятие замедленной смерти: мальчишка усвоил его азы всего за вечер и самовольно, не узнав подробностей, приступил к практике. Старательность, конечно, радовала, но…
– Бить, полагаю, бесполезно, – озвучил Глеб собственные мысли и потянулся к графину с кладбищенской водой, – за что в этот раз?
Владислав смотрел смело, с равнодушной усмешкой. На мгновение Бейбарсов увидел в нем точную копию себя самого – и от этого стало... странно.
– Он обозвал мою мать... – мальчишка вскинул глаза, – некромажьей шлюхой, родившей некромажьего выродка. Потому что утром на уроке она поставила Горьянову двойку и назначила отработку.
Глеб отпил прямо из графина и устало откинулся на спинку резного кресла. Должность декана он занимал около восьми лет; воспитательные беседы проводил каждый день порядка десяти раз подряд – иногда простым обещанием применить какое-нибудь темное заклятие на очередную ученическую выходку. До сих пор действовало: дети его боялись и уважали.
Сейчас же перед ним стоял некромаг, для которого никто был не указ. И этот некромаг по совместительству являлся его родным сыном – и прекрасно об этом знал.
Глебу Бейбарсову захотелось закурить. Общение с сыном требовало… тонкостей, которые плохо вписывались в привычную логику мастера смерти. Мальчишка был много старше своих лет, бесстрашен, как Таня, и нагл и самоуверен, как сам Глеб.
Мастер смерти говорил и сам удивлялся тону собственного голоса.
– Когда твоя мать согласилась работать преподавателем, она знала, что о ней будут говорить, – спокойно начал декан, – она знала, что будут судачить ее ученики, ее друзья и однокурсники, и все те, кто узнают, что ее сын – некромаг, рожденный от некромага. И, поверь мне – ей не жаль и не обидно. Сейчас ей просто хочется быть рядом с тобой, работать на любимой работе и радоваться жизни. Может, перестанешь ее огорчать? Твои выходки и несдержанность не добавляют ей авторитета.
В принципе, как и постоянные приставания победителя Тантала. Что ж, – яблочко от яблони, как говорится…
– Как бы Вы на моем месте отреагировали на подобное заявление в ее адрес?
Черные глаза встретились с черными.
– Я бы применил скорпионье заклинание, – помедлив, ответил Глеб, смакуя каждое слово, – разбавленное сглазом постепенного разложения и отводом, чтобы снимали его очень, очень и очень долго.
– Звучит. Я поступил топорно?
– Для того, кто начал изучать некромагию с наставником только недавно, нормально. Впредь, впрочем, я попросил бы тебя больше не швыряться смертельными проклятиями направо и налево – по крайней мере, не обсудив тонкостей со мной.
– Как-то мало наш разговор походит на взбучку, ради которой Вы меня и вызывали.
– А есть ли в ней смысл? – философски заметил Глеб, – в свой первый же день пребывания в Тибидохсе я тоже чуть не прихлопнул однокурсника, а уж если начать считать общее количество раз, когда применял на людях некромагию... Думаю, можно сбиться со счету. Станет интересно – спроси мать о Пуппере.
– То есть я – еще цветочки? – по-бейбарсовски приподнятая бровь.
Гроттер... Породила ксерокопию, чтоб ее. Ксерокс рыжий.
– Мне было семнадцать. И я только шел к своей цели, а не... – в голосе декана темного отделения, задумчиво созерцающего сына, на мгновение промелькнул оттенок недоумения, – пытался снести Тибидохс.
– В Тартар Тибидохс. Моя мать несчастна, – заявил Влад.
Намек был понят.
– Скажу тебе откровенно – я все еще люблю твою мать. И буду любить вечно, потому что некромаг любит один раз. Я бы хотел сделать ее счастливой – она не дает.
Бейбарсову показалось, что он оправдывается. Единственным существом, перед кем он был готов стелиться дверным ковриком, драным паласиком и старым линолеумом, была общеизвестная рыжеволосая особа. Остальные за это получали, как минимум, роковой сглаз. Что ж, – возможно, один раз мальчишке можно было это позволить.
– Можно заставить, – в голосе мальчишки мелькнули его собственные нотки.
– Пытаюсь. Ты знаешь ее характер – думаешь, пройдет этот фокус?
Влад промолчал.
– Полученное силой немного портит вкус победы, Владислав.
– Думаю, что ты понимаешь, что я не могу не назначить тебе наказание, – черные глаза победителя Тантала смотрят холодно и внимательно.
Юный некромаг кивнул.
– Пятнадцать кругов по стадиону. Также к следующему занятию законспектируешь и вызубришь вот это, – Глеб указал глазами на противную тоненькую брошюрку, лежащую на столе, – и начнешь изучать первый том углубленного курса нежитеведения. Первые десять глав. Того, что вам дает Горгонова, для некромага недостаточно – будешь учить экстерном.
– А это что? – мальчик подозрительно покосился на цветастую бумажку.
– Пособие по управлению эмоциями. Некромаг должен быть бесстрастен. Выучи хотя бы теорию... практику закрепим летом, в одной чудесной Алтайской землянке.
В кабинет зашел Ягун.
– Да, мастер, – Владислав отвесил легкий поклон и покинул помещение. Мужчины переглянулись.
– А ведь ты привязался, Бейбарсов, – хмыкнул Ягун.
Бровь некромага приподнялась вверх.
– К мальчишке. Что, больше не рассматриваешь его как просто способ приблизиться к Таньке?
Победитель Тантала помрачнел.
– Каким бы орудием он мне ни казался, он мой сын, – медленно ответил Глеб.
Сидя на трибунах, Гроттер наблюдала, как Владислав, задыхаясь, нарезает уже третий круг по драконбольному полю. Рядом сидел Соловей, чуть в отдалении – Бейбарсов.
– Хорошо бежит, – похвалил тренер, – помню, от свиста моего так же разбойники бегали! Завидят меня – и дух простыл… А чего это тут, кстати, за уроки физкультуры?
– Очередная некромагическая тренировка. Некромаг должен быть вынослив, – ответил декан темного отделения, и поднес к губам одолженный у Ягуна рупор. – Гроттер, еще три круга!
– Тут каждый круг по несколько километров, – тихо сказала Таня.
– Некромаг должен быть вынослив, – повторил Глеб.
Соловей Одихматьевич внезапно расхохотался.
– Сдается мне, что в этих пробежках еще и другая цель – измотать твое чадушко, чтобы бедокурить сил не было.
Гроттер вспыхнула.
– Одно другому не мешает, – философски заметил некромаг. – Он, кстати, регенерирует – потому бегать еще будет очень долго.
– А в воздухе он, кстати, держится неплохо, – нехотя заметил Соловей, – не обманешь кровь.
– Соловей Одихматьевич – и хвалит. Скоро будет Рагнарек, – пробормотал вездесущий Ягун.
– Не хвалю. Констатирую факт, – сухо возразил Разбойник.
Танька была для старого тренера чем-то вроде родной дочери, и отцовские чувства отчасти распространились и на мальчишку. Отчасти – потому что от Гроттер в нем было слишком мало; не то, что от некромага. А в последнее время, казалось, юнец и вовсе начал неосознанно пародировать батюшку: в гардеробе ребенка стали преобладать вещи черных оттенков.
– Идемте в зал, к нам англичане прилетели. Сарданапал зовет…
– Гроттер добегает свои три круга, находит меня и получает теоретическое задание на вечер. Если Гроттер будет сачковать, то узнает на себе действие того, что мы проходили позавчера, – сообщил Глеб в рупор и вернул комментатору его серебряное достояние.
– Ох, ты зверь, ты зверина… – сочувственно пропел внук Ягге.
– Он регенерирует, – возразил Глеб.
– Больше всего меня удивляет то, что мать не протестует.
Гроттер замедлила шаг.
– Ягун, они некромаги. Их обучение отличается от нашего. Поэтому, когда Глеб решит, что Владиславу пора проводить по трое суток в гробу, разделывать трупы, убивать заклятиями животных и поднимать на кладбищах нежить – я буду молчать. Потому что так нужно. Невозможно повелевать магией смерти, если ты не знаешь, какая обивка у гроба.
Взгляды Тани и Глеба столкнулись. Помедлив, некромаг кивнул.
– Уже скоро.
– А что вы проходили вчера? – полюбопытствовал Ягун.
– Теорию выворачивания человека наизнанку. К практике приступим года через три, пока рано.
– Ничего плохого в том, что они будут вместе, нет. Любовь спасает, Сарданапал.
– Но может столкнуть в Тартар при умелом воздействии.
– Любовь – самое светлое, что только может существовать, – покачала головой заведующая магпунктом, – и если в нее верить, она спасет. А я верю. В них – верю.
– Ягге! Его страсть – Таня. Владислав для него лишь средство для достижения цели. И мне не понятны ваши попытки... свести их. Ладно остальные – они ничего не знают, но ты! Ты, Ягге...
Старая богиня вздохнула.
– Не могу понять, академик – когда ты успел стать ТАКИМ. Кто из нас с тобой был учеником мудрого светлого стража, который учил ЛЮБИТЬ?
====== 10. Подобно пытке ======
«Маланья Нефертити распахнула дверь.
На пороге, тяжело дыша, с трудом удерживаясь на ногах, стояла молодая рыжеволосая девушка. Темная ведьма удивленно приподняла бровь: то была драконболистка Таня Гроттер. И она была беременна – и, судя по виду, на последних сроках.
– Помоги мне, – прошептала Таня, теряя сознание.
Таня сидела на диване и с наслаждением пила кипяток. Кипяток был обжигающий и с приятным привкусом накипи.
– Чем обязана? – с холодным любопытством поинтересовалась Маланья.
Гроттер испытывающе посмотрела на девушку и просто произнесла:
– Помоги мне с родами.
– О-па! Раз на матче подсобила – так в повитухи меня свои записать решила? – в голосе Нефертити послышалась насмешка.
– Мне не к кому больше обратиться.
– Так мало повитух, что ли?
– Это ребенок Глеба Бейбарсова, – на секунду прикрыв глаза, сообщила рыжеволосая, – так что мне действительно не к кому обратиться.
– У некромагов не бывает детей, – возразила Нефертити.
– Значит, бывает. Потому что ни от кого другого он быть не может.
– Уверена?
Гроттер кивнула.
– Я помогу тебе, Таня Гроттер».
Ягун аккуратно скосил глаза на некромага, буквально евшего взглядом Таньку. Та, покраснев, поначалу шла, потупившись, но внезапно подняла на него сверкающие изумрудные очи. Взгляд был смелый, испытывающий, волевой.
Будучи неплохим телепатом, комментатор аккуратно втиснулся в их мысли – и тут же вылетел обратно, как пробка, пока его вмешательство не обнаружили.
В собственных мыслях некромаг уже откровенно трахал девушку, прямо на трибуне. И ментально сообщал Гроттер о своих “планах”.
К Тане боком приблизился Ягун; уши его были пунцовыми.
– Таньк, ты бы это... Мысли блокировала бы лучше, а? Вроде ментальный маг, а рядом с Бейбарсовым у тебя все блоки летят. И я прекрасно слышу, о чем вы на пару думаете. Даже сейчас.
Уши комментатора покраснели еще сильнее.
Таня ойкнула и, схватившись за виски, отскочила в сторону.
– Извини, – промямлила она.
Таня ритмично двигалась, сидя на Бейбарсове.
Руки некромага сновали по ее груди и бедрам; комнату оглашали хриплое дыхание вперемешку со стонами.
Схватив за талию, мужчина внезапно с силой прижал ее к себе, заставив хватать ртом воздух; ощущение желанной наполненности пьянило и раздирало.
Глеб все же выловил ее на Лестнице Атлантов.
– Мне понравился твой последний сон, – губы мужчины скользнули по ее шее, заставив отшатнуться.
– Сволочь ты, – прошептала Гроттер, упираясь в стеночку.
– Сны снятся тебе, а сволочь я? – некромаг в удивлении изогнул бровь.
– А кто виноват?!
Сейчас Таня мыслила абсолютно по-женски.
– Ты. А я милый... – Глеб шагнул чуть ближе, – добрый и пушистый... А ты не хочешь воплотить сон в жизнь? В кабинете практической магии как раз пусто.
Запустив тройным Искрисом, рыжая вывернулась и ускорила шаг. Глеб же поймал себя на том, что вновь не может отвести взгляда от огненных локонов.
Выругавшись, некромаг обрушил на себя поток ледяной воды. Крышу медленно свинчивало, и, самое паскудное, это доставляло какое-то болезненное удовольствие. Чувство любви для некромага вообще подобно пытке: бешеный накал всевозможных страстей.
Он упивался каждым мгновением, проведенным рядом с Гроттер. Он любил ее – да, любил. Каждый ее взгляд, каждое ее движение зачаровывало его, как гадюку – дудочка заклинателя.
Обладательница огненной шевелюры только пожала плечами на фортель с ледяным душем и вертким ужом скрылась в зале. Декану спешно пришлось сушиться – пока на него не пали любопытные взгляды учеников.
Прилетели англичане – оставлять Таню наедине с неутихшим чувством Пуппера ему не совсем хотелось; Глеб ненавязчиво шагнул следом.
Вновь бегать от Магщества – уже за убийства Пуппера – также желания не было.
– Таниа, my dear, – знакомый голос заставил преподавательницу ментальной маги развернуться на каблуках.
Гурий не изменился ни на каплю, разве что отрастил мужское брюшко и сменил одни битые очки на другие – более художественно битые. Как минимум, битые кувалдой и склеенные силикатным клеем.
– Ты так похорошела, Таниа...
– Здравствуй, Гурий, – со вздохом ответила девушка, – рада тебя видеть.
– Йес, это взаимно! Таниа, где ты пропадаль все это время? Мое хёрт обливалось слезами, когда ты исчезнуть!
Хёрт и обливался слезами, да. И не только слезами. Лет десять назад уровень владения русским языком у него был куда лучше...
– Таниа!
Глаза драконболиста были полны щенячьего восторга; казалось, от этого восторга он сейчас взорвется, как ядерный реактор номер четыре.
– Отойди от моей мамы.
Слева от Гурий нарисовался мальчуган, в черных глазах которого нехорошо поблескивали синие искры. Влад был взмокший, уставший и злой. Он только что закончил пятнадцатый круг по стадиону, и теперь желал зверствовать.
– Таниа, это есть твой сын? – с искренним удивлением воскликнул Гурий, – но он совершенно не похож на Вайлялька!
– Потому что он не от Валялкина, идиот, – прошипела Гроттер.
Англичанин сморщил лоб, припоминая знакомых Татьяны, которые обладали бы смуглой кожей, черными волосами и бездонными глазами. Единственный представитель подобной внешности тут же попался ему на глаза – Бейбарсов медленно шёл по залу Двух Стихий и разговаривал с Поклепом.
Завуч не вполне переваривал бывшего ученика – но педагогические методы воздействия господина Бейбарсова внушали ему определенное уважение. Глеб не гнушался тем, что под угрозой некромагии заставлял провинившихся учеников собирать в подземельях слизней и помет летучих мышей, драить без помощи магии территории и помещения Тибидохса (после восьми лет пребывания некромага на должности декана в школе, наконец, засверкало чистотой – к великой радости всех учителей) и часами просиживать в библиотеке.
– ОТОЙДИ от моей мамы.
– Влад, это мой старый друг, – успокаивая сына, произнесла Татьяна.
– Мне не нравится, как он на тебя смотрит, – сказал мальчик, нехорошо косясь на звезду английского драконбола.
Воздух вокруг начинал тяжелеть от некромагии. По руке ребёнка скользнула синяя искра.
– Таниа... – вконец растерялся англичанин.
Рядом возникли Глеб с Поклепом, готовым всех зомбировать.
– Сначала ветеринар, теперь это, – скривился Влад, – два случая из трёх, а уже ощущение, что сплошной обезьянник. Что за Кунсткамеру ты собирала?
Буравчатые глазки Поклепа внезапно полыхнули тщательно скрываемым весельем. На губах Глеба расползлась ухмылка, подобие которой сейчас красовалась на лице её сына.
– Глеб Владимирович, – мальчик посмотрел на Глеба, – что с теоретическим заданием?
– Почитай сегодня еще раз теорию заклятия замедленной смерти, а завтра обсудим. Может, и проверим нормально – есть на ком.
– Татиана, ты пропаль на тэн лет, но продолжаешь меня удивлять, – пробормотал Пуппер. Благо, у англичанина хватило мозгов не задавать вопросов.
До матча оставалось пару дней, но народ уже начал слетаться.
Стянулась уже добрая половина их курса – и, пожалуй, Таня не понимала, как академик мог разрешить этой толпе заявляться в Тибидохс в любое и на практически неограниченное время.
Начали появляться и гости. В школе стоял гвалт и бардак. Занятия срывались. Драконбольные тренировки – тоже.
Присутствие Пуппера вымораживало и бесило неимоверно. К концу второго дня девушка уже готова была позволить Владиславу проклясть эту звезду драконбола в самом расцвете сил – только чтобы не видеть физиономию, обладатель которой на правах драгоценного гостя прикатил раньше всех.
Возможно, она бы и сорвалась, если бы не появление одной симпатичной славянки египетского происхождения – высокой, стройной, с килограммом браслетов на руках.
Сразу захотелось жить, дышать и отвлечься от мыслей садистко-летального характера.
– Здравствуй, Гроттер, – холодно приветствовала ее египтянка, – а я вот на тебя посмотреть прилетела.
Таня улыбнулась. К неожиданности всех преподавателей, – а в особенности декана Темного отделения, девушки обнялись. Рядом тут же нарисовался повеселевший Владислав.
– Какие люди! И тебе не хворать, парень, – Маланья панибратски потрепала мальчика за волосы, – вырос ты. И сильнее стал – вижу, некромаг потрудился. Больше кладбище не поднимал сгоряча, полагаю?
Влад покачал головой.
– Не нашел еще подходящее.
Египтянка хохотнула.
– И не ищи, а то опять придется мать отпаивать успокоительным.
– А когда они успели подружиться? – поинтересовался Ягун у Склеповой.
– Маланья ей с родами помогала. И потом, по мелочи... Гуня, дорогой! – Гробыня обернулась, – ты сегодня проводишь вечер с Ягучиком! А у нас – девичник! Да ведь, зайки мои?
Египтянка хмыкнула.
– Как раз пару бутылок анжуйского припрятала.
– У меня матч скоро, – покачала головой Таня, – тренироваться надо.
– Позаботимся, утром ни одного последствия не почувствуешь – не убьет тебя Соловушка...
– А вино-то в этот раз не отравленное? – с подозрением поинтересовалась рыжая менталистка, – а то у меня от него голова болит.
– Нет. Вино от Миледи мы допили еще в тот раз.
Дружба Тани с Маланьей лишь добавила новую порцию недоуменных сплетен. Зато объяснились многие странности в ее общении с Бейбарсовым, задумчивые взгляды и попечительское отношение к мужчине, над которым ломал голову что Ягун, что сам некромаг.
Схватки длились около суток. Таня подозревала, что если бы не постоянная подпитка энергией со стороны египтянки славянского происхождения – или наоборот – и ее ритуалы, роды бы она попросту не пережила.
– Сын у тебя, Гроттер, – произнесла Маланья, заворачивая розовый кричащий комок в простынь, – как назовешь?
Подойдя к девушке, египтянка осторожно протянула ей сверток.
– Владислав, – улыбнувшись, ответила Гроттер, глядя в черные, как ночь, глаза ребенка.
– Хорошее имя.
Глядя на счастливую мать, Нефертити почувствовала неожиданную для нее самой радость.
Неожиданно.
– Спасибо тебе, – поблагодарила бледная как мел Таня, – крестной будешь?
– Куда же денусь?
Жанна с интересом рассматривала Владислава, подмечая каждую его черточку. Непослушные волосы, скулы... широкий кривящийся рот, мрачные черные очи... Королевская осанка: легкую отцовскую сутулость Таня вытравила еще в детстве. Нет, Глеб тоже от нее избавился, но...
Безумно красивый ребенок, если бы не отталкивающая аура некромага.
– Дыру на мне протрете, мадам, – наконец, прокомментировал ее взоры Гроттер.
Некромагиня улыбнулась.
– Удивляюсь, как тасуется колода. Казалось, раскладываешь карты, раскладываешь... а выпадает одно и то же. Чему тебя научил Глеб?
Влад коротко пояснил.
– Неплохо, но... – Аббатикова на мгновение запнулась, – слишком мягкое обучение. Не есть хорошо.
– Он меня щадит?
– Глеба можно понять: прежде некромаги своих детей не обучали. Тем более, в Тибидохсе. Умер выбранный ребенок в лесной избушке – его проблемы: оказался недостаточно хорош.
Аббатикова была первой, кто свободно обсуждал с ним тему бейбарсовского родства. Даже Таня ни разу не называла таковым победителя Тантала в разговоре с сыном, не говоря уже об остальных: те просто боялись. Владу это было... странно; но, безусловно, Жанна ему нравилась.
– Если бы Глеб не был деканом, думаю, он бы уже отволок тебя в нашу Алтайскую землянку. Но он слишком любит свою работу и Татьяну. Впрочем... Землянка тебя еще ждет. На все лето. Хочешь совет?
Владислав кивнул.
– Когда в первый раз будешь ночевать в закопанном гробу – не нервничай.
– Это входит в нехорошую привычку, – заметила Таня, отпивая вино.
Нефертити только что накачала ее каким-то зельем – достаточно мерзким, но «полезным на пьянках», и теперь девушка старательно пыталась забыть этот вкус болотной тины.
– ?
– Моя преподавательская жизнь в Тибидохсе превращается в бесконечную череду попоек и беготни от Бейбарсова, – пояснила Гроттер на вопросительный взгляд Гробыни, – подобно пытке.
– Ну так не бегай, – хмыкнула Маланья, – и пить сразу прекратишь. Будешь больше отдыхать, расслабляться... И пытки другие будут.
Египтянка лениво оглядела громадную кровать.
– Я ей о том же говорю, – поддакнула Склепова.
К концу вечера копия Глеба совершенно обаяла и Аббатикову, и Свеколт. Таня была хорошей матерью – для своего возраста Влад был неплохо образован, воспитан, и, к тому же, «еще не успел превратиться в такую же беспринципную сволочь», в результате чего казался некромагиням очаровательным.
– Смотри, еще немного – и твое чадо усыновят Бейбарсовские сестрички, – хмыкнула Маланья, «отключая» магическое зеркало, – роковой мужчина растет. Весь в папашу – бабы от него млеют вне зависимости от возраста.
– НЕ СМОТРИ ТАК НА МОЮ МАМУ.
Пуппер тревожно оглянулся на мальчика. Ничего отдаленно хорошего он не увидел...
Комментарий к 10. Подобно пытке Такая вот немного скомканная часть. Этакая часть-связка. Думаю, что не успею закончить следующую раньше воскресенья – адекватное описание драконбольного матча без бутылки не составишь.
Душа жаждет экшн.
====== 11. Последний дракон, глупая Гроттер и Бессмертник Кощеев. Часть 1 ======
– Не скучаешь без своего некромага? – в гости к Тане прилетела Склепова, находящаяся на пятом месяце беременности. Гробынюшке было скучно, Гробынюшке хотелось бузить и общаться с людьми, но потенциальная дочка каждый раз ласково угрожала мамочке токсикозом даже на зачатке мысли о выходке.
Гроттер покачала головой. Они сидели у камина и пили обычный апельсиновый сок. Таня – почти обычный: сок был с благородным спиртом.
– Жила же десять лет. Провести без него летние каникулы я вполне в состоянии.
– А за сына, неужели совсем не боишься? Землянки, некромагические тренировки, пляски с нежитью…
– Влад обязан через это пройти, а Глеб… Глеб подстрахует его в самый опасный момент, – с сомнением в голосе ответила Таня.
– Скорее, бросит в самое пекло и заставит выпутываться самому.
– Влад в Глеба. Вылезет. Некромаг же, – меланхолично заметила менталистка.
Гробыня расхохоталась.
– Не узнаю я тебя, Гроттерша! Еще год назад ты бы с ума сходила от беспокойства по своему ненаглядному мальчику, а сейчас равнодушно воспринимаешь тот факт, что Тописобачкин увез дитенка в землянку на Алтае. К нежити, черным книгам, смертельным зельям, спячкам в гробу, препарированию трупов.
Три недели спустя. Землянка в Алтайских лесах
Было в Алтае что-то величественное; какая-то таинственная, могучая сила, перед которой хотелось трепетать. Недаром об этих местах ходило столько легенд и верований – взять хотя бы ту же принцессу Укока, якобы сторожившую врата в подземный мир.
Что-то подсказывало девушке, что такие врата тут вполне могли быть. Иначе покойная Эльвира, отличавшаяся своей вредностью и расчетливостью, не стала выбирать сии места своей резиденцией.
