Текст книги "Патрициана. Книга третья (СИ)"
Автор книги: Регина Птица
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
Пальцы Велены медленно двинулись вдоль внутренней стороны бедра крылатого, невесомо касаясь тонкой кожи. Она заметила, что шрамы на теле любовника почти исчезли, оставив после себя лишь тонкие белые линии.
Пальцы энтари коснулись мягкого члена и очертили круг по паху крылатого, не касаясь самых чувствительных мест. Велена видела, как тяжело дышит убийца, как мелко подёргивается его плоть.
Она наклонилась ближе к подрагивающему члену и провела губами от основания к головке, а затем взяла в рот самую верхушку и ещё раз очертила её контуры, теперь уже языком. Пощекотала маленькую щёлочку и выпустила тело, ожидавшее ласки.
«А так с тобой делали?» – хотела спросить она, но вовремя сдержалась и вернулась к прерванному занятию.
Норен не двигался, но неровное дыхание и тихие всхлипы выдавали его желание.Велена продолжила путешествовать губами вдоль понемногу напрягающейся плоти.
ГЛАВА 6. Игры
Норен не знал, сколько ещё они лежали так, не двигаясь. За окном медленно угасал солнечный свет, а вставать по-прежнему не хотелось.
– Почему ты не любишь игры? – спросила энтари через какое-то время, когда комната уже погрузилась во мрак. Руки её по-прежнему рассеянно путешествовали по расслабленному телу убийцы.
Норен со свистом выдохнул.
– Это обязательно рассказывать?
– Да, мне это нужно.
Норен поймал странствующую по его телу кисть и сплёл свои пальцы с пальцами энтари, крепко сжимая горячую ладонь.
– Тогда я должен рассказать то, что ты не хочешь слышать, а я говорить. То, что никак не сблизит нас, Велена.
Рука патрицианы замерла, затем, высвободившись, легко погладила сжавшиеся теперь в кулак пальцы крылатого.
– Хорошо, – сказала она ровно, – расскажи мне о ней.
Но убийца молчал. Велена лишь чувствовала, как резко сжимаются и разжимаются его пальцы, впиваясь в ладонь.
– Как ты поняла, – сказал он, в конце концов, холодно и отстранённо, – я её заинтересовал, – Норен сделал ещё одну паузу, а затем продолжил, уже не прерываясь.
***
– Меня отделили от остальных рабов. Как я узнал потом – половину готовили для оргии в честь очередной победы. Другую – отправили прислуживать на кухне, на конюшне… в общем там, где их изуродованные лица не мозолили глаза энтари.
Позже она много раз говорила, что мне повезло, что я обязан ей и должен благодарить. И… самое страшное… Впрочем, об этом потом.
Чем я приглянулся ей? Не имею представления. Среди нас были те, кто гораздо красивее. Но эта энтари сделала выбор – и никто не желал её злить.
Меня отвели к стене и усадили там, заставляя дождаться окончания смотра. Затем двое мускулистых эфиопов подняли меня за локти и потащили к другому выходу из зала, где мы находились. Меня провели чередой ослепительных комнат и вывели в парк. Солнце, которого я не видел много недель, ударило в глаза, и я вмиг ослеп, а они всё вели и вели меня. Затем был толчок в спину. Я почувствовал, что падаю, и понял, что оказался в воде – со связанными руками, лишённый сил и не видящий ничего вокруг. Я барахтался как котёнок, зачем-то пытаясь выбраться наружу, хотя умереть там было бы гораздо проще. И всё же мне не удалось ни то, ни другое. Мои плечи снова сжали сильные руки и вытащили на воздух – оказалось, меня всего лишь пытались отмыть.
Затем потащили дальше, зрение медленно возвращалось, но видеть по-настоящему я стал только тогда, когда меня завели уже в другое помещение, и, бросив на пол, оставили в одиночестве блаженного полумрака.
Голова по-прежнему кружилась так, что я боялся подняться в полный рост. Привычный голод мучил желудок. Руки казались такими слабыми, что будто бы не принадлежали мне. Это всё оправдания, как ты понимаешь. Оправдания тому, что я не убил его сразу.
Я разглядывал место, в котором оказался, но никак не мог расставить всё по местам, увидеть пути для побега, оружие… Голова работала с трудом. Там была огромная роскошная постель, какой я никогда не видел, множество бесполезных столиков и комодов… и на всех стенах – зеркала. Большие и маленькие, в изысканных рамах из золота и красного дерева.
Когда она показалась на пороге, я всё ещё сидел на полу, не решаясь что-либо делать. Я даже не заметил момента, когда дверь открылась.
Её рука легла мне на затылок, я дёрнулся, вырываясь – но от этого стало только хуже. Теперь её ладонь обхватила моё горло, и она слабо приподняла меня, прижимая к комоду, но всё ещё не давая встать – моё лицо оказалось где-то на уровне её живота, подбородок – вздёрнут вверх. Сам я смотрел на картину, равной которой не видел, быть может, даже до войны. Каскад золотых волос, ниспадающий на тонкий бархат голубого камзола. Такие же голубые, яркие как небо глаза с золотыми ресницами.
– Игрушка, – сказала она медленно и отпустила моё горло, отчего я тут же осел на пол. – А я про тебя и забыла, – голос её походил на перезвон колокольчиков или даже льдинок зимой. – Скажи-ка, ты умеешь развлекать?
Я молчал. Как молчал все эти годы. Хотя эта энтари не походила ни на одного из тех, кого я видел раньше. Ненавидеть её было трудно, потому что от одного её присутствия тело обволакивала волна спокойствия.
Высокий сапог, такой же изящный, как и его владелеца, ткнулся мне в грудь.
– Проверим, – предложила она, легко улыбнувшись, – ну-ка, почисть.
Норен усмехнулся.
– Велена, я думаю, ты догадываешься, что я сделал, – продолжил он. – Я рванул этот чёртов сапог на себя изо всех оставшихся сил. Энтари, похоже, не ожидала такого поворота. Она поскользнулась и завалилась на спину, а я, не думая, бросился на неё, вырвал короткий клинок из ножен у её бедра и рванулся ещё дальше вперёд.
Металл уже почти касался её шеи, когда я остановился, будто руку мою удерживали на месте. Вот только меня никто не держал. Разве что удивлённый взгляд голубых глаз.
Клинок медленно выскользнул из моих рук.
Я ждал наказания. Но наказания… не было. Уверенные руки спокойно отбросили меня в сторону. Энтари встала и отряхнула камзол.
Я всё ещё лежал на полу. На грудь мне опустился всё тот же сапог.
– Всё будет просто, – сказала она. – Ты научишься мне подчиняться. Ты будешь чистить мою обувь языком, на коленях ожидать моего возвращения. И вот ещё что, – она развела в стороны полы камзола, – с моим братом ты уже познакомился, – она огладила большим пальцем пустующие ножны, – теперь познакомься с моей сестрой.
Она сняла с пояса плеть с рукоятью, переплетённой шёлком, и, присев – весь вес её тела теперь давил на мою грудь – поднесла её к моему лицу.
– Она может быть ласковой. Может быть жестокой. Но тебе придётся её полюбить.
***
Норен замолчал. Они с патрицианой лежали рядом, но не соприкасались сейчас даже кончиками пальцев. Велена тоже молчала и не шевелилась.
– Так вот, Велена, самое страшное, что она оказалась права.
***
Как ты поняла, Хозяйка любила играть. Она не слишком любила боль – по крайней мере, боли я не запомнил. Но ей нравилось видеть, как я стою на коленях у её ног и прошу… не важно о чём. Она просто любила, когда её просили.
Она запретила мне подниматься с колен – да я и вряд ли мог бы это сделать. Она по-прежнему почти не кормила меня.
Если ты спросишь, почему я подчинялся – я не смогу объяснить. Вначале была ненависть – но она каждый раз разбивалась о её взгляд. Потом… мне стало казаться, что всё происходит так, как должно. Я снова выполнял приказы, пусть это больше не были приказы старейшин. Мир был прост, и центром его стала украшенная шёлком рукоять плети.
Она выворачивала меня наизнанку. Две вещи я запомнил с тех пор – унижение и желание. Две ли? Они слились в одно, в две грани одного клинка. В два конца одной цепи. Она тянула то за один, то за другой. А я…
***
Норен надолго замолчал, вспоминая.
– Уверен, ты ожидала услышать про пытки, порки и грязь. Но в этом всё дело – грязи не было, а боль не имела значения. Не знаю, что стало бы, если бы всё продолжало идти своим чередом. Я ненавидел её – но эта ненависть свернулась змеёй в моей груди, как… – он поперхнулся.
– Как и сейчас, – глухо произнесла Велена.
Норен закрыл глаза. Как никогда он был рад той тьме, что отделяла его от госпожи.
– Однажды я ей надоел. И я снова оказался в подвале. Только теперь уже я не был военнопленным, и все знали, к чему меня применить. Я не хочу говорить о том, что было потом – потом были боль, унижение и непроходящая ненависть. Но они не имели значения. В моей жизни появился свет – свет, который я мог видеть только с колен, но который светил только для меня. Свет появился – и погас. Наверно, это довело меня в тот вечер, когда я попал в дом Флавиев в третий раз.
– Ты хотел вернуться к ней? – спросила Велена холодно.
Норен сжал кулак.
– Я мечтал. Я не видел другого мира. И я ненавидел её. У меня, наконец, появился повод ненавидеть энтари, ненавидеть холёные лица и извращённый ум. И плети, которые вы носите у пояса. А заодно ненавидеть себя, неудачный экземпляр генной селекции. Разве мог катар-талах встать на колени? По доброй воле, когда ещё мог стоять. Не этому нас учили. Нам рисовали образы гордых и сильных воинов древности.
Велена медленно коснулась плеча Норена одними лишь кончиками пальцев. Убийца не отстранился, но Велена и сама не хотела большего.
– Это действие руны. Не знаю точно какой, но твоя хозяйка была из четырнадцати. Каждая руна по-своему действует на разум клиента. Плутон вызывает чувство страха, Юнона – чувство родства…
Норен резко развернулся, пытаясь в темноте разглядеть лицо патрицианы.
– Но я победил страх, Хейд. Разве не так?
Велена не ответила. Норен тоже не желал продолжать. Он встал и подошёл к окну, где за пеленой перистых облаков едва виднелся расплывчатый силуэт луны. Он стоял, ссутулившись, как тогда, на арене, только теперь вместо посоха руки его сжимали собственное тело.
– Это нужно было рассказать, – сказал он спокойно, – чтобы ты знала, что ты держишь рядом с собой. Ты пытаешься сделать из меня равного… конечно, я этого хочу. Я больше всего на свете хочу стать тем, кого воспитали крылатые. Но всё гораздо проще. И та хозяйка была умнее. Ей не потребовались годы. Только сапог и плеть.
Велена тоже встала, но приблизиться не торопилась. Она бы соврала, сказав, что услышанное не перевернуло её мир с ног на голову. А впрочем…
Патрициана взяла со стола бутыль вина, наполнила два бокала и, подойдя к окну, протянула один Норэну.
Убийца стоял, не двигаясь, несколько секунд и смотрел, как плескаются волны о песчаный берег за окном. Смотреть на патрициану было невыносимо. И всё же он протянул руку и принял бокал.
– Я должна перестать любить тебя? – спросила Хейд. – Я знала, что ты был с другими.
– Ты не знала, что я подчинялся другим.
– Верно, – Велена глотнула вина, улавливая мгновение, чтобы совладать с голосом, – не знала.
Она помолчала.
– Тебе это всё ещё нравится?
Норен резко повернул к ней голову и несколько секунд смотрел на патрициану почерневшими глазами.
– Я ненавижу игры, – повторил он.
Велена залпом осушила бокал и опустила на подоконник. Протянула руку и, положив её на щёку крылатого, осторожно погладила большим пальцем.
– Теперь, я – твоя хозяйка. И что мне с тобой делать, я решу сама. А что касается игр, – Велена усмехнулась и, притянув к себе лицо любимого, коснулась губами его губ, а затем быстро отстранилась. – Ты просто не умеешь в них играть.
ГЛАВА 7. Азарт
Норен очнулся от отвратительного чувства стеснённости и попытался сесть.
Он тут же сделал два неприятных открытия: руки его были скованы над головой, а глаза ничего не видели.
Норен ощупал наручники – они оказались не только хлипкими, но и широкими. Вытащить руку, подогнув большой палец, было бы не так уж трудно – но требовалось время.
Похоже, именно его и не было. Совсем рядом послышались тихие шаги, и на растянутое плечо легла тёплая рука. Прошлась по предплечью до локтя и замерла.
Норен дёрнулся, пытаясь отстраниться. В следующую секунду рука исчезла, и тут же повязка слетела с его глаз.
– Велена, – выдохнул он, сам не зная, облегчение чувствует или неприятную смесь страха и горечи.
Красивое лицо наклонилось к нему, и мягкие губы накрыли рот – ласковые и заботливые. Язык энтари медленно очертил контур губ крылатого и, слегка забравшись внутрь, пощекотал ровный ряд зубов.
– Всё хорошо, – прошептала патрициана, отстранившись, – можешь осмотреться. Я подожду.
Норен обвёл оценивающим взглядом помещение, отделанное зелёным мрамором. Слева от него находился бассейн с водой, посередине которого бил небольшой фонтанчик – горячие брызги ударялись о воду с лёгким шуршанием и разлетались в стороны, порождая облака пара. Под лопатками ощущалась приятная прохлада холодного камня, хотя голова и лежала на чём-то мягком.
Он опустил взгляд на собственное обнажённое тело.
– Велена, – сказал он, старательно контролируя голос, – ты же не хочешь сделать то, о чём я думаю?
Велена усмехнулась.
– А как же: «Госпожа, не надо» и всё такое?
Норен почувствовал, как внутри у него холодеет. Посмотрел на черноволосую наследницу демонов и ещё раз дёрнул наручники, проверяя, много ли потребуется времени.
Патрициана наклонилась совсем низко и прошептала ему в ухо:
– Не бойся. Я тебя люблю.
Норен дёрнулся и повернул голову, пытаясь заглянуть в глаза своей госпоже. Пользуясь случаем, Велена снова поймала его губы и, легко втянув в себя, отпустила.
– Тогда зачем? – спросил крылатый, едва рот оказался на свободе.
Губы энтари спустились ниже, лаская ямочку меж ключиц.
– Я слишком люблю игры, – сказала она, отодвигаясь. – Я не смогу без них. И я хочу, чтобы ты полюбил их так же, как я, – она вгляделась в тускло-серые глаза убийцы. – Мы в подземной купальне под гостиницей. Шум воды заглушит наши голоса, даже крики. Я оплатил это место на сутки вперёд, и никто сюда не войдёт.
– Я вырвусь, Велена, вырвусь и убью тебя.
– Я знаю, – спокойно сказала энтари. – Поэтому я выбрала именно эти наручники. Если ты по-настоящему захочешь – ты вырвешься. Но я прошу тебя довериться мне. Я выбрала это место не для того, чтобы скрыть крики боли. Прислушайся – здесь только мы, – она замолчала, давая Норэну время услышать, – всё, что мы сделаем и скажем, принадлежит только нам.
Норен последний раз рванул наручники и устало замер.
Он всё ещё буравил Велену злым взглядом.
Энтари опустила ладонь на его грудь и медленно провела вниз по мускулистому животу, чуть-чуть не доходя до обмякшего члена. Впрочем, при приближении руки энтари, тот слабо дёрнулся.
– Сейчас ты захочешь, чтобы я просил тебя? – ядовито спросил убийца.
Велена покачала головой.
– Только когда ты захочешь сам.
– Я хочу отсюда выйти.
– Тогда сними наручники.
– И что потом? Наверняка при тебе твоя плеть.
Велена тихо усмехнулась.
– Норен, если бы ты хотел отсюда убраться, плеть бы тебя не смутила. К тому же, – она замолчала, оглаживая напряжённые бока, – у меня её нет. Никакого оружия. Если что-то случится – я так же беззащитна, как и ты.
Крылатый нервно усмехнулся.
Рука продолжила двигаться по его телу. Огладив бёдра, вернулась к впалому животу. Пальцы очертили линию вокруг пупка. Затем к руке присоединились губы, и горячий язык утонул в небольшой ложбинке – лишь на секунду. Чтобы затем снова отстраниться.
– Интересно, откуда он у тебя? – задумчиво спросила энтари.
Норен выдохнул, внезапно ощутив, как прохладный воздух коснулся чувствительной кожи.
– Тебя это сейчас интересует?
Велена усмехнулась.
– Ну ладно, если тебя – нет, то я продолжу.
Она внимательно всмотрелась в немного расслабившееся лицо убийцы. Тот прикрыл глаза и теперь наблюдал за энтари из-под полуопущенных ресниц.
Патрициана опустила пальцы на выступающие косточки на бёдрах крылатого и слегка огладила – в одну сторону и в другую. Бёдра пленника рванулись вверх, и порядком затвердевшая плоть скользнула по губам энтари. Глаза его тут же распахнулись, внимательно всматриваясь в лицо госпожи, а бёдра прижались обратно к холодному камню.
Велена, заметившая лишь последнее движение, усмехнулась.
– Такой чувственный, – сказала она, – а так это скрываешь.
Она повернула голову и встретила наполненный страхом взгляд.
– Норен?
Снова приблизила своё лицо к лицу убийцы.
– Ты в порядке?
Медленный кивок в ответ.
Мягкая рука коснулась щеки убийцы – и снова невесомо, вызывая желание прижаться сильней.
– Отпусти меня.
– Ты хочешь уйти?
Норен молчал.
Велена снова спустилась вниз вдоль распростёртого перед ней тела.
– Ты хочешь, чтобы я коснулась его губами?
Норен вздрогнул. Велена хитро улыбнулась.
– По-моему, он хочет, – Велена скользнула горячим дыханием по напряжённому стволу. – Скажи, – она снова отстранилась, – хочешь?
– Да… – тихий выдох и снова широко раскрытые глаза, – прости.
– Простить?
– Велена, хватит.
– Нет, скажи это. Скажи мне напрямую, ты же обещал, что мне не придётся угадывать по глазам.
Норен опустил веки и обмяк.
– Да. Да. Да. Я хочу, чтобы ты касалась меня. Хочу, чтобы ты… ты… Но я знаю, кто господин. И твои наручники лучшее тому подтверждение. Я не имею права желать, не имею права чего-то требовать от тебя.
– Ответ неверный, – произнесла патрициана тихо и снова нависла над лицом убийцы. – Ты не понял правил игры.
Норен сглотнул.
– Тогда объясни мне. Пожалуйста. Чтобы я не ошибался больше. Я не хочу быть наказан.
Велена улыбнулась и легко коснулась губами уголка рта своей жертвы.
– В этой игре нет наказания. И наручники ничего не значат. Я сделаю все, что ты захочешь. Но ты не получишь того, чего хочешь, пока не скажешь мне об этом.
Норен протяжно застонал.
– Я уже ненавижу эту игру.
Велена хитро улыбнулась.
– Что тебе больше нравится, клубника или виноград? – спросила она.
– Виноград, – брякнул убийца наугад.
– Отлично. Мне тоже.
Норен увидел, как рука энтари притянула к себе серебряный поднос, стоявший неподалёку. На подносе лежали фрукты и стояла бутыль с вином.
Велена выцепила из груды персиков и ягод гроздь винограда и, поднеся её к губам, сорвала одну виноградинку. Затем наклонилась к лицу Норена и замерла, глядя в глаза любовника. Рот крылатого непроизвольно приоткрылся, виноградинка коснулась его губ, но Велена тут же проглотила ягодку и лишь скользнула по губам партнёра сладковатым языком.
– Хочешь попробовать? – спросила она невинным голосом.
Ответом была тишина.
Велена повторила процедуру ещё раз, и из горла крылатого послышался сдавленный рык, который заставил Хейд усмехнуться – такие звуки она слышала от убийцы впервые.
– Хочу, – выдохнула она. – Ненавижу тебя. Хочу.
– Мне нравится это сочетание – ненавижу… и хочу.
Велена подцепила ещё одну виноградинку и, зажав её в губах, опустила на губы крылатого. Рот убийцы тут же сомкнулся вокруг зелёного шарика, невольно касаясь и сжимавших ягодку губ. Сладость и свежесть молодого сока наполнила их обоих, и когда язык Норена потянулся вперёд, ощупывая горькие зёрнышки, он столкнулся с тёплым и мягким языком энтари. Язык патрицианы казался сладким, и Норен не заметил, как сам начинает играть с ним, легко касаясь и убегая прочь.
Велена отстранилась. На губах её играла улыбка.
– Ещё? Или, может быть, вина?
Она невольно залюбовалась странным светом, зародившимся в глазах крылатого.
Неожиданно любопытным взглядом Норен окинул поднос.
– Бокал один, – сказал он с подозрением, но теперь уже никакой тревоги в его голосе не было.
Велена молча наполнила фужер. В воздухе поплыл слабый запах муската.
– Хочешь или нет? – спросила Велена, поднося бокал к самому лицу Норена.
– Хочу, – согласился крылатый, пытаясь приподняться и коснуться фужера губами.
Велена сделала глоток и, склонившись совсем низко, прильнула ко рту убийцы. Слегка раскрыла губы, и прохладная влага потекла в доверчиво открытый рот. Норен сглотнул и облизнул губы. Велена видела, что партнёр начинает втягиваться в игру.
Они распили на двоих бокал вина, затем попробовали персики, сливы и клубнику.
Наконец, Велена вернулась к отложенной в сторону кисти винограда.
– Этот был самым вкусным, – сказала она задумчиво. – Пожалуй, доем его без тебя.
Норен удивлённо приподнял бровь и откинул голову назад. Однако расслабляться, как оказалось, было рано. Что-то невесомое и прохладное упало на его живот и отскочило в сторону.
– Ну вот, – расстроенно заметила Велена, – не успела.
Норен поднял голову, чтобы рассмотреть происходящее.
Ещё одна ягодка сорвалась с ветки и, скользнув по инстинктивно напрягшимся мышцам, соскочила к пупку. Губы Велены тут же перехватили её, не давая упасть – но, к разочарованию Норена, так и не коснулись его кожи.
Третья виноградина снова проскользнула вбок и упала на пол.
– Скатываются, – сообщила Велена, но на её недовольном лице светилась тень веселья. – Попробуем по-другому.
Велена чуть сдвинулась. От одного этого движения очередная ягодка сорвалась вниз и, пощекотав выемку между низом живота и внутренней частью бедра убийцы, скатилась куда-то в сторону яичек.
– Ненормальная, – выдохнул Норен, наблюдая, как энтари, старательно избегая прикосновений, губами вытаскивает ягодку из складочек кожи. Плоть крылатого то и дело подёргивалась, будто ловя прикосновения таких близких – и таких недостижимых губ.
Велена уронила ещё одну ягодку. Скользнув по стволу, она вырвала из горла крылатого долгий стон и упала в щель между бёдер.
Велена с недоумением посмотрела убийце в лицо.
– Что, ты тоже хочешь винограда?
– Ненавижу, – выдохнул убийца.
– Тогда не мешай.
Велена наклонилась и попыталась поймать ягодку губами, нос её при этом уткнулся в слегка набухшие яички. Ягодка ускользнула, и она попыталась поддеть её языком – причём специально промахнулась и задела тонкую кожицу у самого основания члена.
– Хочу, – выдохнул Норен, не выдержав, когда очередная ягодка скользнула в щель между ягодиц, откуда Велена извлекла её с откровенным трудом.
– Винограда? – Велена оторвалась от своего занятия и продемонстрировала ему высохшую ветку. – Мне жаль, но ты опоздал. Хочешь, я поднимусь и принесу ещё?
– Тебя, – Норен зажмурился, будто это могло помочь ему не слышать собственный голос.
– Это уже интереснее, – Велена скользнула вдоль тела убийцы, едва касаясь руками напряжённого торса. – И как ты меня хочешь?
– А есть варианты? – Норен старательно избегал взгляда патрицианы.
– Миллион. Может, ты хочешь, чтобы я поласкала тебя ртом. Чтобы мой язык нежно прошёлся по твоим напряжённым яичкам, а может, мечтаешь, чтобы потом он скользнул в ложбинку между твоих ягодиц и проник внутрь. А может, ты хочешь, чтобы я резко насадилась на тебя, тесно и глубоко, почти до боли, прижимаясь своими бёдрами к твоим горячим бёдрам?
– Я же сказал… не хочу выбирать.
Велена окинула взглядом напряжённое лицо, затем коснулась губами виска.
– Нет, Норен, скажи. Я не буду больше играть, я сделаю точно, как ты хочешь, сердце моё. Но только когда ты скажешь, что тебе нужно. Это игра на двоих и я не могу вести её одна. Хочешь, я сделаю первый шаг? Я хочу, чтобы ты обнимал меня, а не просто смотрел.
– Тогда сними наручники.
Велена протянула руку и отщёлкнула невидимую защёлку. Руки убийцы тут же легли на её плечи, лаская пропитанную дорогими маслами кожу. Голова склонилась к её груди, но Велена чуть-чуть отодвинула его от себя.
– Не прячься. Я люблю видеть тебя так же, как ты любишь видеть меня. Никто, кроме тебя, не вызывает у меня этого безумного чувства. Твоя очередь, сердце моё. Чего ты хочешь?
Норен изучающее посмотрел в лицо энтари.
– Это правда? Ты сделаешь то, что я попрошу? Или ты просто хочешь посмеяться?
Велена ответила внимательным взглядом.
– Я серьёзна, как никогда.
Норен облизнул губы.
– Тогда поласкай меня. Там. Как тогда, на корабле, хорошо?
– Конечно, моя любовь.
Велена освободила одну руку и, потянувшись к столику, стала вытаскивать пробку из флакончика с маслом, но она поддавалась не так уж легко.
– Не хочу тебя отпускать, – прошептала она, крепче сжимая другую руку.
Норен убрал руки с плеч патрицианы и, перехватив флакончик, открыл его сам.
Масло едва не вылилось, когда Велена провела кончиками пальцев по его животу.
– Давай, – патрициана протянула свободную руку, и в неё полилась перламутровая жидкость.
Пальцы коснулись выемки между ягодиц любовника и прошлись по колечку мышц. Задвигались, и Велена ощутила на шее сбивчивое горячее дыхание.
Губы её покрывали невесомыми поцелуями бледные плечи.
– Ты так расслаблен, – прошептала патрициана, касаясь губами шелковистых волос.
– Это плохо? – спросил Норен, поднимая лицо от её шеи.
– В тебе всё хорошо, – их губы на секунду сомкнулись в поцелуе. – Что дальше?
– Велена!
– Скажи, – жёстко и затем мягче, – иначе как мне узнать, что ты хочешь?
– Возьми меня.
– Видишь, как просто….
– А-ах…
Велена медленно скользнул на всю глубину, тесно прижалась к нему бёдрами, всем телом ощущая тело любимого внутри себя. Мягко покачнулась.
– Так? – спросила она.
Велена видела, что Норен кусает губы, не желая отвечать, и всё же он выдохнул:
– Да…
Она склонилась к его лицу, так что мягкие пряди чёрных волос защекотали щёки Норена. Едва заметно качнулась ещё раз.
– Слишком медленно.
– Тогда покажи, как.
Норен перехватил её талию и, приподняв бёдра, подался навстречу. Сначала осторожно, потом быстрей и быстрей.
Велена задыхалась. Больше она не задавала вопросов. Ей, наконец, стало достаточно воспалённых щёк и горящих глаз, бёдер, которые двигались под ней, и сильных рук, сжимавших её тело.
– Скажи, когда, – прошептала энтари.
– Когда ты захочешь, – такой же тихий ответ.
– Тогда – сейчас.
Их бёдра резко рванулись навстречу друг другу, почти сливаясь воедино.
***
Велена замерла, не желая шевелиться, крепче обняв влажное тело любовника. Конечно, она понимала, что рискует. Но она слишком хотела, чтобы эти руки оказались на её плечах.
Норен пошевелился, усаживаясь поудобнее.
– Всё хорошо? – спросила Велена, слегка отодвигаясь и заглядывая в лицо партнёру. Тот старательно прятал глаза. Опьянение от возбуждения резко проходило, оставляя лишь горечь от собственной слабости, – Норен, посмотри на меня.
Повинуясь приказу, Норен поднял глаза.
– Зачем ты заставила меня просить? – спросил он.
– Я хочу тебя. И хочу знать, что ты тоже хочешь меня.
– Ты всё знаешь и так.
Велена опустила голову, прислоняясь к вспотевшему плечу крылатого.
– Это неправда, – произнесла она тихо. – Ты нужен мне. Только тебе я могу доверять. Неужели ты никогда не доверишься мне?
Норен запустил пальцы во влажные чёрные волосы и провёл по затылку энтари.
– У тебя всё слишком сложно. Я буду тебе подчиняться и не предам. Хочешь держать меня в цепях… Что ж, видимо, я и на это согласен. Что тебе нужно ещё?
Велена тихо усмехнулась. Она, кажется, уже поняла ответ. Но вслух это прозвучало бы слишком глупо.
Они замолкли. Норен сам не заметил, как пальцы его запутались во влажных от пара волосах Велены и принялись медленно перебирать чёрные пряди. Хейд закрыла глаза и опустила лоб ему на плечо.
– Почему тебе обязательно выворачивать меня наизнанку? – спросил Норен, склоняясь ниже и вдыхая запах её волос.
Велена чуть повернула голову и искоса заглянула ему в глаза.
– Иначе, как я узнаю, что у тебя внутри?
