Текст книги "Женщина-врач"

Автор книги: Рэчел Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Глава 8

Еще до конца недели Ричард заболел гриппом, а Пэт написала Лесли, что получила двухнедельный отпуск и собирается прибыть в следующую среду в Арозу.

«Знаю, что сообщаю поздновато, – писала она, – но раньше не могла – все решилось в последний момент. Если ты не можешь устроить меня где-нибудь, то не беспокойся, я проведу отпуск в Саузенде».

Но таких крайностей и не понадобилось. Проблему разрешила коллега Лесли – Лизель, – она познакомила ее со своей тетей, которая почла за счастье помочь кому-нибудь из врачей клиники.

Лесли была слишком занята делами, чтобы думать о приезде подруги, и смогла выкроить время только затем, чтобы встретить ее на станции.

– Пэт, как здорово, что ты приехала!

– Лесли, ты так хорошо выглядишь!

И, нагруженные чемоданами, подруги направились к санной упряжке.

– А я не знала, встретишь ли ты меня, – сказала Пэт, взобравшись на сиденье.

– Знаешь, едва выбралась. Ричард заболел гриппом, и нам с Акселем приходится подменять его.

– А как поживает «его королевское высочество»? Я полагала, вы к этому времени уже должны быть помолвлены.

– Ну тебя! Мы договорились оставаться каждый при своем мнении.

Пэт скорчила рожицу и уселась поудобнее.

– А Бобби?

– Бобби – отлично. Ты удивишься, как он изменился. Сейчас находится в школе, а то бы тоже приехал тебя встречать.

– Значит, вы, как я вижу, совсем освоились?

– Я могла бы остаться здесь навсегда.

– Неужели тебе все так нравится?

– Очень! Особенно работа. Знаешь, как приятно чувствовать себя на высоте?

Сани тронулись, и Пэт схватилась за поручни:

– Эй, да они сейчас перевернутся!

Лесли рассмеялась:

– Не бойся! Это надежная штука.

– Ишь ты! А с виду не скажешь. Другое дело, когда видишь их в фильмах – кажется, что они скользят как по маслу.

Вскоре сани свернули влево на извилистую дорогу и остановились перед двухэтажным домиком в классическом швейцарском стиле с окошками, закрытыми ярко-синими ставнями. Девушки поднялись по деревянным ступенькам на крыльцо, но не успели постучать, как дверь открылась и к ним навстречу вышла молодая женщина с красивыми толстыми косами, уложенными вокруг головы.

– Добрый вечер, фрау Дорфен! – с улыбкой приветствовала ее Лесли. – Познакомьтесь – это моя подруга, мисс Монро.

– Guten Fbend, Fräulein Doktor. Комната уже готова.

По начищенным до блеска деревянным полам, а затем по лестнице она провела их наверх в небольшую спаленку с сосновой мебелью и коврами ручной работы.

– Какая прелестная комнатка! – не удержалась Пэт.

– Она совсем простенькая, – сказала женщина. – Зато вид из окна замечательный. Утром увидите.

– Да, после нашей больницы она кажется мне райским уголком.

Фрау Дорфен направилась к двери.

– Я приготовлю вам ужин. В дороге вы, наверное, проголодались?

– Ужасно!

Дверь за женщиной закрылась, и подружки весело переглянулись.

– Как я рада снова видеть тебя! – воскликнула Лесли. – Знаешь, как я соскучилась? Мне ведь совсем не с кем посекретничать.

– Ну так давай, выпускай пары!

– Сейчас, наверное, не получится. Бобби в половине шестого придет из школы и будет беспокоиться, куда я запропала. Лучше ты приходи к нам после ужина.

– Хорошо. Все равно в какое время?

– Как тебе будет удобно. Просто спроси внизу меня, и тебя проводят.

Все свободное время Лесли проводила с Пэт, и от былого уныния не осталось и следа, а первые несколько дней промчались незаметно. Вместе они начали брать уроки катания на лыжах на учебных склонах. Сотни раз падая и снова поднимаясь, они устало брели в гору, чтобы начать все сначала. К концу недели они уже довольно сносно могли съезжать вниз и научились поворачивать вправо и влево, умудряясь при этом не терять равновесия.

– Мы с тобой просто героические женщины! – со смехом заметила Пэт, когда, отстегнув лыжи, они направились к раздевалке для туристов.

– Знаешь, я бы в общем-то не возражала, если бы здесь и для меня нашлась работа, – призналась Пэт чуть позже, по дороге в кафе, где они обычно выпивали по чашке горячего шоколада.

– А я не представляю, что ты покинешь Уайтэйкез.

– Видишь ли, до сих пор я шла по накатанной колее, и, по-моему, пришло время решиться на новый серьезный шаг.

Они подошли к кафе «Мюрмельтьер», расположенному на горе. Здесь солнце можно было застать почти до самого захода, отчего это место пользовалось особой популярностью у туристов.

– Где сядем: внутри или на улице?

– Лучше на улице. Если, конечно, найдем место. – Лесли окинула взглядом столики. – Смотри-ка, сколько народу!

Они заняли два места, и, пока снимали перчатки и отряхивали снег с костюмов, им принесли по чашке дымящегося шоколада со взбитыми сливками.

– Как бы я хотела, чтобы наши медсестры меня сейчас увидели, – задумчиво сказала Пэт, склоняясь над своей чашкой. – Конечно, эта поездка обошлась мне недешево, но она того стоит! Правда же?

– Конечно. Ведь живем-то мы только один раз.

– Кому, как не мне, это знать! Каждый день имея дело с болезнями, поневоле осознаешь, как все-таки скоротечна наша жизнь. – Пэт пожала плечами и улыбнулась. – Ну что за тема для разговора в такой прекрасный зимний день! Нет, наверное, я закончу свою жизнь философом, сидящим в кресле.

– Уж скорее сидящей в кресле почтенной бабушкой.

Пэт что-то ответила, но ее слова заглушил шум подъезжающего автобуса. Когда он остановился, из него высыпали пассажиры. Один из них – высокий рыжеволосый мужчина, – увидев Лесли и Пэт, направился к ним.

– Привет, Ричард! – поздоровалась Лесли. – Я не знала, что ты уже выздоровел.

– Да вот, выбрался первый раз.

Он поднялся по ступенькам и подошел к их столику.

– Ты помнишь Пэт? – спросила Лесли.

– Да как же я могу ее забыть! – Ричард взмахнул рукой. – Как поживаете, сестра?

– Прекрасно, доктор, – холодно отозвалась Пэт. – А вы как?

– Бог ты мой! – со смехом взмолилась Лесли. – Хотя бы здесь, в Швейцарии, вы можете не ссориться?

– А какая разница, в какой стране мы находимся? – выпалила Пэт и, не сдержав улыбки, подвинулась ближе к Лесли, указав на освободившийся краешек скамьи. – Вот, присаживайтесь, выпейте с нами горячего шоколада, если, конечно, вам не противно наше общество.

– Спасибо. – Ричард сделал заказ официантке, сел и посмотрел на обеих подруг. – Да, за эту неделю вы обе изменились до неузнаваемости. Смотритесь как пара вареных лобстеров!

– Школьный юморок! – огрызнулась Пэт.

Ричард смерил ее уничтожающим взглядом и повернулся к Лесли. Долго не раздумывая, Пэт отодвинула чашку и встала:

– Уже поздно. Мне пора домой. Ты свободна сегодня вечером, Лесли?

– Боюсь, нет. Будут дежурные вызовы. Но завтра днем встречаемся как обычно, а вечером я предлагаю сходить на танцы в отель. – Лесли повернулась к Ричарду: – Хочешь составить нам компанию?

– Нет, спасибо. Я пока еще не научился танцевать с двумя женщинами сразу!

Пэт взяла со скамьи перчатки.

– Ты расплатишься за мой шоколад, Лес?

–  Ярасплачусь! – торопливо вмешался Ричард.

– Ну уж нет, спасибо, – холодно проговорила Пэт. – Не могу допустить, чтобы вы платили за обеих женщин! – И, с гордостью повернувшись, она пошла вниз по лестнице.

Когда Пэт уже не могла их слышать, Лесли заговорила:

– Надеюсь, ты понимаешь, что был просто смешон?

– Господи! Что я на этот раз натворил?

– Не притворяйся глупым! Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду!

Ричард покаялся, и к Лесли снова вернулось хорошее настроение.

– По правде говоря, Ричард, ты просто ребенок! Давай допивай свой шоколад, и пойдем домой. Тебе нельзя долго тут сидеть – становится холодно.

Глава 9

Когда на следующий вечер Лесли собиралась на танцы, настроение ее было подавленным. Чтобы хоть как-то отогнать мрачные мысли, она надела самое лучшее из своих платьев – шерстяное, вишневого цвета, которое так подчеркивало бледную матовость ее кожи и золотистый блеск каштановых волос.

Часы пробили девять, и Лесли, наспех схватив пальто и на бегу завернув в пакет вечерние туфли, припустилась бегом по коридору. Она бесшумно неслась вниз по лестнице в сапожках на резиновой подошве, когда вдруг на повороте столкнулась с мужчиной. Каково же было ее изумление, когда она узнала в нем Филипа Редвуда. Смущенная, Лесли отпрянула назад, покраснев:

– Простите, я не слышала ваших шагов.

– А куда это вы так спешите?

– Надеюсь еще успеть на девятичасовой автобус – опаздываю на встречу с подругой.

– После восьми автобусы ходят реже. Следующий будет только через час. – И, заметив на личике Лесли расстроенное выражение, он с улыбкой прибавил: – Не волнуйтесь, я отвезу вас.

– Ну что вы, не стоит беспокоиться. Я могу пройтись пешком. По времени дорога займет минут двадцать.

– Это если на лыжах, – возразил он и прибавил: – Пойдемте. Моя машина у подъезда.

Он был так настойчив, что Лесли не смогла отказать и последовала за ним вниз по ступенькам.

– Подождите меня в холле – я надену пальто.

И уже через несколько минут они выезжали из ворот клиники.

И снова Лесли подумала о его жене, но времени на размышления у нее было в обрез, потому что вскоре они пересекли площадь и, свернув влево, остановились перед отелем.

Редвуд вышел из машины, чтобы открыть ей дверцу.

– Не забывайте, что на улице скользко!

Он проводил ее в фойе и растерянно оглянулся назад, на машину.

– У вас озабоченный вид, доктор Редвуд. Что-нибудь случилось?

– Да нет, в общем-то ничего, если не считать, что работа и отсутствие развлечений, кажется, начинают делать из меня зануду. – Он сурово сдвинул брови. – Я вот подумал, а что, если вы с вашей подругой примете сегодня мое приглашение?

Лесли так растерялась, что не сразу нашлась, как ответить, а он, видимо, неправильно истолковал ее молчание.

– Забудьте об этом, это была дурацкая идея.

– Напротив, хорошая мысль! Я уверена, Пэт с удовольствием согласится.

Они отыскали в толпе Пэт, и Лесли торопливо сообщила:

– Я проворонила автобус, и доктор Редвуд подбросил меня сюда. Это было очень любезно с его стороны. А еще он предлагает провести сегодняшний вечер вместе.

Пэт не могла сдержать удивления.

– Вы, доктор Редвуд, наверное, меня не помните? – спросила она, протягивая ему руку.

– Боюсь, нет. Хотя догадываюсь, что вы тоже работали в Уайтэйкез. Надеюсь, вам-то хоть от меня не досталось?

– Чего не было, того не было! А в больнице я работаю до сих пор.

В гардеробе Пэт не могла скрыть возбуждения.

– Вот уж с кем тебя не ожидала увидеть, так это с ним! И что это с ним случилось?

– Мне кажется, он очень одинок.

– Меня это не удивляет. Из рассказа Ричарда я поняла, что он живет как отшельник.

– А что ты от него хочешь? Ведь он женат.

– Это тебе так кажется.

– Что ты имеешь в виду?

– Ничего. Лучше придержу язычок.

Лесли отвернулась от зеркала и направилась в зал. Вокруг танцевального пола стояли столики, в дальнем углу – пианино и микрофон. Филип Редвуд, занявший один из дальних столиков, сидел, склонившись над письмом. Как только девушки подошли, он быстро убрал его в карман.

– Я еще ничего не заказывал. Чего бы вы хотели выпить?

– Что-нибудь такое, чего нет в Англии, – сказала Пэт.

– Тогда закажем «спуманте» – оно почти как шампанское.

Подруги сели, Редвуд подозвал официанта и сделал заказ.

– Когда пианист начнет игру, нас уже никто не обслужит. Уважение к Фредди у нас здесь как закон. Вот, слушайте – он уже начинает. – И он подвинул свой стул, чтобы не загораживать подругам вид, а пианист ударил по клавишам.

Это было блестящее выступление. С затаенным восторгом слушая игру известного пианиста, в репертуар которого входили произведения немецких и английских композиторов, публика громкими аплодисментами приветствовала каждый номер и требовала исполнить на бис.

Наконец музыкант заиграл фокстрот.

Редвуд повернулся к Лесли:

– Не рискнете станцевать со мной?

Лесли кивнула и прошла с ним на середину зала, куда вышло еще несколько пар. Руки его нежно обнимали ее, пока он пытался подстроиться под ее шаг.

– Расслабьтесь! – шепнул он ей на ухо. – Ведь я же не съем вас!..

Лесли улыбнулась, и напряжение, сковывавшее ее тело, исчезло.

– Теперь лучше? – спросила она.

– Отлично.

Лесли вспомнилось, как они последний раз танцевали и как их танец был прерван неожиданным приездом Ричарда, по необъяснимой причине испортившим настроение Редвуду.

– Почему вы вздыхаете? – мягко спросил он.

– Музыка всегда навевает мне грусть.

– Значит, я не должен разрешать вам слушать ее часто. У вас просто очаровательный смех.

– Когда же вы слышали его?

– Когда вы играли в снежки со своим племянником. Я был далеко, но все равно слышал.

– Простите. В следующий раз буду смеяться тише.

– Ну почему вы всегда истолковываете неверно все, что я говорю?! – с горечью воскликнул он. – Я хотел сделать вам комплимент.

– Правда? Извините.

– Мне почему-то кажется, что вы не воспринимаете меня всерьез! – По его лицу пробежала озорная улыбка. – Вы когда-нибудь думали обо мне как о мужчине?

– Да. И считаю вас очень привлекательным.

– Ну-у… Я совсем не это имел в виду.

Он привлек ее ближе, и, кружась в медленном темпе танца, Лесли вдруг испытала внутри какое-то сладкое щемящее чувство. Однако с последними аккордами оно исчезло.

– Вы очень хорошо танцуете, доктор Редвуд.

– Вы тоже, доктор Форрест.

Они вернулись за столик, и весь оставшийся вечер он поочередно танцевал с Лесли и Пэт, но те сладкие мгновения, которые испытала Лесли во время первого танца, больше не повторялись. Казалось, к нему вернулось былое напряжение, и Лесли думала, не связано ли оно с письмом, которое он читал, когда они подошли к столику.

В половине первого он посмотрел на часы:

– Видимо, нам придется прервать вечер. Завтра утром у меня операция.

На обратном пути они завезли Пэт.

– Как завтра? Покатаемся на лыжах? – спросила она Лесли.

– Не знаю, – колебалась та. – Я позвоню тебе утром.

– Ну и прекрасно. Спокойной ночи, доктор Редвуд. И огромное вам спасибо.

И они тронулись дальше по заледенелой дороге. Откинув голову на спинку сиденья, Лесли проговорила:

– Вечер был просто прекрасный.

– Я рад, что вам понравилось. А мне сегодня просто необходимо было чье-то общество.

– Знаю. – Лесли посмотрела на него. – Что-то случилось в клинике?

– Не угадали! Это личное.

– Простите. Мне не стоило вас расспрашивать.

– Нет-нет, все в порядке. И вы, как всегда, очень тактичны.

– Что вы имеете в виду?

– А мне казалось, что мы откровенны друг с другом, – проговорил он со свойственным ему сарказмом. – Только не говорите, что не думали обо мне или… о моей жене. – Он остановился у здания клиники и, не убирая рук с руля, посмотрел на нее. – Сегодня чудная ночь. Не хотите немного пройтись перед сном?

Чувствуя, что он хочет ей что-то сказать, Лесли согласилась, и они пошли по заснеженной тропинке, поднимающейся в гору.

– Подъем трудный, – сказал Редвуд, – но здешняя красота стоит того.

Вскоре они вышли на небольшое плато и глянули вниз, устремив взоры на сказочную картину. Кучерявые облака, сквозь которые проглядывала луна, бросали тень на умиротворенную гладь долины. Казалось, словно она лежит совсем рядом и если протянуть руку, то можно коснуться первозданной белизны снега, покрывающего будто выточенные из слоновой кости башни альпийских хребтов.

Редвуд вдруг заговорил – тихо, будто сам с собой:

– Во время моей последней прогулки с женой я привел ее сюда. Мне казалось, она не сможет не поддаться очарованию этой красоты. – В его голосе звучала горечь. – Но я забыл старую истину. Слеп тот, кто не хочет видеть. Хотя, похоже, она касается и меня. Я не мог поверить, что женщины, которую я люблю, на самом деле не существует.

– Многие люди обманываются. Вы – не первый.

– Вы так говорите, будто знаете это по опыту.

– Не по своему. По опыту сестры. Жизнь открыла ей глаза на мужа, к сожалению, когда было уже слишком поздно.

– Слишком поздно! – эхом повторил он. – Это «поздно» начинается в тот момент, когда ты влюбляешься.

– Не могу с вами согласиться.

– Это потому, что вы еще слишком молоды.

– Напротив. Чем старше я становлюсь, тем больше убеждаюсь в потребности любить.

– Тогда лучше любить собаку или канарейку – в них больше преданности!

– Ваши слова полны горечи.

– Потому что я смотрю фактам в лицо. Посудите сами: с того момента, когда вы влюбляетесь, внутренне начинаете зависеть от этого человека, потому что в его руках ваше счастье. Но когда его любовь умирает…

– Если это настоящая любовь, она никогда не умрет. Она, наоборот, только растет.

– В моей жизни такого не было.

– Значит, вам не повезло.

Он отчаянно махнул рукой:

– Сегодня вечером я получил письмо, которое едва не убило меня.

– Я догадалась, что вы чем-то расстроены, только не могла понять чем. Это связано с вашей женой?

– Да. Один мой друг, который сейчас находится в Сент-Морице, написал мне, что она там.

– И она не приехала повидаться с вами?

– Она находится там с другим мужчиной.

– Понятно.

– Понятно?! – с горечью воскликнул он. – Да разве кто-нибудь, кроме меня, способен это понять? Разве можете вы понять, как мне хочется что-нибудь сделать с ней! Ну почему?.. Почему из всех мест на земле она выбрала именно Швейцарию?!

– Так вы расстроены тем, что она сейчас в Швейцарии?

Мгновение он недоуменно смотрел на нее, потом хрипло рассмеялся:

– Хотите, я расскажу вам, как все произошло? Да вы, наверное, и сами уже слышали? – И, в задумчивости взявшись за подбородок, он начал бесстрастным голосом: – Когда мы приехали в Швейцарию, зимний отдых был в полном разгаре. Отели были набиты туристами, и среди них у Деборы нашлось много лондонских друзей. Танцы, ночные клубы, лыжное катание – все эти увеселения не обходились без нее, она была там душой общества. Я никогда не видел ее такой счастливой и радостной! Но, к сожалению, картина кардинально изменилась, когда сошел снег. Дебору словно подменили.

– И что же она делала?

– Она делала мою жизнь невыносимой с апреля по ноябрь! К счастью, в тот год снег выпал рано, и как только понаехали ее друзья, она снова оказалась в своей стихии. Но на этот раз по окончании сезона она уехала вместе с ними. Следующие несколько лет она оказывала мне честь, каждую зиму наезжая сюда со своей компанией. Меня не устраивала такая жизнь, так что в конце концов мое терпение лопнуло, и мы серьезно обо всем поговорили. Она уехала, и я не виделся с ней больше двух лет. Остальное вам известно.

Коснувшись подбородка Лесли, он заглянул ей в глаза, но в этот момент облака заслонили луну, а когда они рассеялись, ночную тишь вдруг прорезал резкий звук автомобильных тормозов. Редвуд и Лесли подошли к парапету и глянули вниз.

– Машина едет в клинику, – пробормотал он. – Интересно, кто это может быть в такой поздний час?

– Возможно, авария на дороге?

– Обычно таких пострадавших везут в Чер. Если только дорогу не заносит.

Машина сверкнула фарами и скрылась. Редвуд коснулся руки Лесли:

– Наверное, нам лучше спуститься вниз и посмотреть, что произошло, а разговор продолжим позже.

Они торопливо начали спускаться по заснеженной тропинке, и вскоре за поворотом показался освещенный подъезд клиники. От только что подъехавшей машины к ступенькам больницы спешил высокий блондин, неся на руках безвольно обмякшее тело. Аксель Берто вышел ему навстречу, чтобы помочь. Услышав сзади шаги Редвуда и Лесли, блондин обернулся. Голова женщины, которую он нес, покоилась на его плече, длинные темные волосы шелковым каскадом ниспадали вниз. Яркий свет над входом осветил ее лицо, и Лесли показалось, будто в одно мгновение годы пронеслись вспять – ей представилось, что она снова юная медсестра частного отделения. А стоявший рядом с ней Редвуд неподвижно застыл на месте.

– Господи! Это же Дебора!

Глава 10

В считанные мгновения вся клиника превратилась в движение, и вскоре Дебора Редвуд уже лежала в частной палате, по соседству с апартаментами ее мужа. Лесли ждала за дверью, пока оттуда не вышел Аксель Берто и не отозвал ее в сторонку.

– Как она? Это серьезно?

– Боюсь, что да. – Как обычно, в волнении он старательно выговаривал каждое слово. – Доктор Редвуд сейчас осматривает ее, и после осмотра можно будет сказать хоть что-то определенное. – Он тяжело вздохнул. – Все это ужасно! Просто в голове не укладывается, что супруга нашего доктора так серьезно больна! Налицо тяжелейший случай запущенного туберкулеза. За все время работы в клинике я встречаюсь с подобным впервые.

– Нет, не может быть!

Берто молча кивнул и прислонился к стене. Лицо его было пепельно-серым.

– Аксель, да ты нездоров!

– Да. У меня пищевое отравление. Принял лекарство, да только не помогло. – Он попробовал распрямить плечи и теперь стоял перед Лесли, покачиваясь, на лбу его блестели капельки пота. – Ладно, пойду поговорю с герром Каспером – это тот мужчина, что привез миссис Редвуд.

– Да тебе в постель нужно, – мягко сказала Лесли. – Иди лечись, а я сама поговорю с этим человеком.

– Спасибо. Ты меня очень выручишь. Я действительно не совсем здоров.

Лесли подождала, когда он уедет на лифте, и спустилась вниз пешком. Не застав никого в приемной, она удивилась и собралась уйти, как вдруг из-за занавески к ней вышел человек.

– Постойте, – проговорил он по-английски с сильным акцентом. – Вы – сотрудник клиники?

– Я – доктор Форрест, помощник доктора Редвуда. А вы – герр Каспер?

Он кивнул:

– Вы, наверное, хотите задать мне какие-нибудь вопросы?

– Да. Если не возражаете. Пожалуйста, присаживайтесь.

Он опустился в кресло.

– Что бы вы хотели узнать?

– Все, что вы можете рассказать о миссис Редвуд. Она серьезно больна.

– Я так и подумал. До сих пор она скрывала от меня, но сегодня это открылось. – Он скрестил ноги и подтянул пояс спортивных брюк. – Я был с ней в Сент-Морице.

– Вы хотите сказать, что катались с ней на лыжах?

– Но я действительно ничего не знал! Она не говорила мне о своей болезни. Я мог только догадываться. Понимаете? Сегодня утром я сказал, что собираюсь на Вейсхорн, и она уговорила меня взять ее с собой.

– А отказать вы не могли?

– Только если бы сам отказался от катания. Но я не мог, я должен был поехать! Лыжный спорт – это моя жизнь! Он для меня все! К тому же я буду выступать за сборную Швейцарии на следующих Олимпийских играх. – Он встал и прошелся по комнате. – Подумать только! Если бы я не участвовал в соревнованиях в Хэмпстед-Хит два года назад, я бы никогда не встретил ее!

– Меня не интересуют такие подробности, – сухо заметила Лесли. – Мне только очень жаль, что вам пришлось привезти миссис Редвуд сюда.

– А что еще я мог сделать? Когда мы съезжали с Вейсхорна, ей стало плохо, и мне пришлось на руках нести ее в Арозу. На это ушло несколько часов! Единственное, куда я мог ее доставить, это к мужу – ведь у нее больше никого нет.

– У нее есть вы.

– Между мной и миссис Редвуд не было ничего такого, о чем вы подумали. Я знаю, так думаете не только вы, но и все англичане в отеле. Но повторяю, между нами ничего нет!

Лесли собрала свои бумаги.

– Если вы позволите…

– Нет, постойте! Вы должны меня выслушать! Я не могу позволить, чтобы мое имя было опорочено слухами! Если его коснется скандал, меня исключат из олимпийской сборной. Вы же доктор и должны хорошо разбираться в людях! Вы же видите, что я не лгу! Говорю вам, между мной и Деборой ничего не было! Да, она влюблена в меня, но я не питаю к ней ответных чувств. Вы даже представить себе не можете, сколько горя я по ее вине натерпелся! Она и слушать не хотела, когда я попросил ее оставить меня в покое. Она просто без ума от меня, потому что я – чемпион!

К чувству гордости, с какой он произнес эти слова, примешивалась досада за то, что он попал в неловкое положение, и Лесли вдруг поймала себя на мысли, что верит ему.

– Боюсь, дела обстоят довольно скверно. Я попробую поговорить с доктором Редвудом.

– Я бы сам хотел увидеться с ним и объяснить, какие чувства испытываю к его жене.

– Боюсь, доктор Редвуд не оценит ваших признаний. – Лесли подошла к двери. – Я попрошу кого-нибудь из сестер проводить вас в вашу комнату. Вы можете переночевать сегодня в клинике, но утром вам лучше уехать.

Только перед самым рассветом Лесли оставила рентгенологическое отделение, пришла наконец к себе и легла в постель. Но, несмотря на сильную усталость, так и не смогла уснуть.

С первыми лучами солнца она встала и приготовила себе крепкий кофе. Когда Бобби ушел в школу, она почувствовала некоторое облегчение и, наспех позавтракав, отправилась делать утренний обход и только потом заглянула в отдельную палату на втором этаже, где лежала Дебора Редвуд.

При ярком свете утреннего солнца она изучала лицо жены Филипа. Как жестоко обошлись годы с этой женщиной! Роскошные длинные волосы утратили свой блеск, красные губы казались слишком пухлыми на этом исхудалом, изнуренном лице, выпирающие углами кости портили это некогда очаровательное и полное жизни тело. Только голос этой женщины остался прежним – нежным и спокойным, все с теми же протяжными саркастическими нотками, снова и снова заставлявшими Лесли почувствовать себя самой юной из медперсонала.

– Что я вижу! Доктор-женщина в мавзолее Филипа! Вот уж не думала, что доживу до такого дня! Впрочем, мои дни теперь, похоже, и впрямь сочтены. Сколько мне осталось?

– Еще многие и многие годы. – Лесли взяла ее руку, чтобы пощупать пульс.

– Где Филип?

– У рентгенолога. Но вам нельзя больше разговаривать. Вы должны лежать спокойно.

– А я думала, мой муж сам будет лечить меня.

– Так и есть. Он ваш лечащий врач. По его личной просьбе вы окружены повышенным вниманием и заботой.

– Пытаетесь пристыдить меня? Не выйдет! Мне ни капельки не стыдно, и в следующий раз, как только представится случай, я, не раздумывая, поступлю точно так же.

Она попыталась сесть, и Лесли пришлось уложить ее силой.

– Пожалуйста, миссис Редвуд, вам нельзя волноваться!

– Хотите сказать, что я должна лежать здесь как бревно? Я бросила Филипа и теперь не могу здесь оставаться!

Она снова попыталась подняться, но Лесли крепко держала ее. После недолгих усилий она упала на подушки и закрыла глаза:

– Что толку бороться? У меня нет больше сил!

– Через несколько недель силы к вам вернутся и вам станет лучше. Поверьте, для вас не должно быть ничего дороже здоровья. А если вы будете попусту сопротивляться, вы не поправитесь.

Несколько минут длилось молчание, наконец Дебора спросила:

– Меня будут оперировать?

– Не знаю. Доктор Редвуд сообщит вам, как только это станет ясно.

– У меня ведь туберкулез? Да?

– Да. Не понимаю, почему вы до сих пор не обратились к врачу?

– Не люблю врачей.

– Но у вас муж врач!

– В этом и кроется причина!

Голос ее сорвался, и она закашлялась. Лесли достала из тумбочки бумажный платок.

– Когда откашляетесь, бросьте платок в мешок рядом с постелью – это снижает риск распространения микробов.

Женщина зашлась в судорожном приступе кашля, и платок тотчас же окрасился кровью.

Лесли встала:

– Я пришлю вам сиделку.

– Не уходите! – слабо выдохнула Дебора. – Я умираю!

– Не говорите чепухи!

Тем не менее Лесли села и снова заговорила. Она не знала, сколько прошло времени – ей показалось, что целая вечность, – когда наконец открылась дверь и в палату вошел Филип.

– Здравствуй, Дебора. Как ты себя чувствуешь?

– Плохо.

Лесли хотела было подняться и уйти, но Редвуд, бросив на нее суровый взгляд, покачал головой.

– Мне очень жаль, что я навязываюсь тебе, – заговорила Дебора. – Тебе это, наверное, неприятно?

– Было бы хуже для нас обоих, если бы ты попала к другому врачу. В конце концов, ты все еще моя жена.

– Вот как?

Он покраснел.

– Рад, что ты не утратила своего сарказма. Такие вещи обычно свидетельствуют о том, что пациент идет на поправку.

– А я твой пациент? Как это неэтично, Филип! Ты ведь терпеть не можешь, когда нарушают этику!

Редвуд демонстративно уткнулся взглядом в бумаги, которые держал в руке, потом сказал:

– Дебора, ты серьезно больна, и я не вижу смысла скрывать от тебя правду.

– Что ты собираешься делать?

– Оперировать тебя.

– Неужели без этого нельзя обойтись?

– Нельзя.

– Что, неужели все настолько плохо?

Он не ответил.

– И кто будет оперировать?

– Профессор Зекер. Он лучший в мире специалист. Я уже заказал разговор с Цюрихом и сейчас жду ответа.

Она протянула к нему руку:

– Филип, мне страшно!

– Не нужно бояться, дорогая. – Он склонился над ней. – У тебя все будет хорошо. Это я тебе обещаю.

Лесли тихо вышла из комнаты.

Было почти четыре, когда она закончила обход и пришла к себе, но едва успела войти, как Филип вызвал ее по телефону в свой кабинет. По его лицу Лесли догадалась, что дела обстоят не лучшим образом.

– Только не надо говорить, что у Зекера тоже пищевое отравление.

– Хуже. Он на месяц уехал в Америку! Откладывал эту поездку с лета и вот наконец на этой неделе выбрался!

– Когда он отбыл?

– Сегодня утром. – Редвуд провел рукой по волосам. – Если бы только я заказал разговор вчера вечером!

– Кто-нибудь еще может его заменить?

– Нет.

– В чем состоит операция?

– Резекция легкого.

Сердце Лесли заколотилось от волнения.

– Сложная операция.

– Поэтому я и волнуюсь. И Зекер был одним из первооткрывателей в этой области. Это он научил меня всему, что я знаю. – Он встал из-за стола и принялся вышагивать по комнате. – Если бы только можно было придумать какой-то другой выход!

– Почему ты не можешь оперировать сам?

– Это невозможно!

– Но ты же делал это раньше?

– Да. Но пациенты не были моими близкими. Когда ко мне под нож ляжет Дебора… – Он посмотрел на свои руки и яростно сжал кулаки. – Нет, я не могу!

– Ты должен, Филип. Иначе она умрет.

Он снова сел за стол и, взяв нож для резки бумаги, подержал его на ладони, потом отбросил в сторону.

– Скажи, пусть готовят операционную.

– На какое время?

– На семь.

Лесли уже была в дверях, когда он остановил ее:

– Подожди! Ты можешь… дать телеграмму сэру Лайонелу? Ему лучше вылететь сюда.

– Я сделаю это прямо сейчас. – Лесли сочувственно посмотрела на него. – Удачи, Филип!

В семь часов Лесли вошла в операционную. Она была напряжена до предела и с поразительной отчетливостью ощущала все, что видела вокруг, – сверкающую сталь инструментов, белизну эмалированных подносов, стерильность сложенной стопками марли. Анестезиолог готовил свои препараты и только на мгновение поднял голову, когда в операционную на каталке привезли Дебору. Но неужели эта неподвижная белая фигура, укрытая простыней, – та самая Дебора, с которой Лесли разговаривала сегодня днем? Нет, сейчас это такой же пациент, как все остальные нуждающиеся в срочной медицинской помощи.

Вошел Филип. Сестра завязала ему халат, помогла натянуть перчатки. В хирургической маске он подошел к операционному столу. Казалось, он не видит вокруг ничего, кроме лежащего перед ним тела. Бесстрастным, неузнающим взглядом он скользнул по лицу Лесли. Наконец он едва заметно кивнул, и тотчас же фигуры в белых халатах полукружием застыли вокруг стола словно мраморные изваяния. Взяв из рук операционной сестры инструмент, уверенным движением он сделал первый надрез. Руки его были тверды, движения – неторопливы и вместе с тем точны. Лесли завороженно смотрела, как, раздвинув кожу, он внедрился в плоть. Треснули надрезанные ребра, и показалось больное легкое.