Текст книги "Женщина-врач"

Автор книги: Рэчел Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Рэчел Линдсей
Женщина-врач

Глава 1

Лесли Форрест, младшая медицинская сестра городской больницы Уайтэйкез, отошла от окна в комнате отдыха для персонала и устало опустилась в старое, потрепанное кресло.

– Еще один несчастный случай. Уже третий за день! Пациента только что привезли. – Она вытянула ноги. – И кто, интересно, сказал, что первый месяц – самый трудный? Каждый день я так устаю на работе, что к концу дня едва держусь на ногах!

Ее подружка оторвала взгляд от книги.

– Ну, знаешь… Если ты опять побежишь в выходной на танцы…

– А ты, можно подумать, нет? – усмехнулась Лесли. – Кстати, я в пятницу еду к сестре, а уж там никаких танцев точно не будет – только хороший отдых и завтрак в постель.

– Который тебе конечно же приготовит зять!

– Ну уж нет! Он дожидается, когда завтрак подадут ему.

Пэт отломила кусочек шоколадки.

– Кстати, как он себя ведет последнее время?

– Знаешь, мы редко видимся. Он старается обходить меня стороной.

– А Джэнет что думает по этому поводу? Неужели ей все равно?

– Мне кажется, она этого не замечает. Когда дело касается Тода, она – как зашоренная лошадь.

– И давно они женаты?

– Почти три года. А познакомились вскоре после смерти моих родителей. Он тогда квартировал у нас.

Лесли зевнула, потянулась и подошла к зеркалу, перед которым состроила несколько забавных гримас. Она заправила под туго накрахмаленную шапочку выбившуюся прядь волос.

– И почему медсестры не хотят обратиться к Диору, чтобы он разработал им дизайн одежды? Тогда от желающих на эту должность отбоя бы не было.

– Возможно. Только это была бы публика несколько другого сорта.

– Почему ты так говоришь? Разве одеваться модно – это грех?

– С точки зрения старшей медсестры – великий грех.

– Не говори… Ее консервативные взгляды действуют мне на нервы… Ей дай волю – она бы вообще нас детскими пеленками обмотала! – Лесли расправила накрахмаленный зеленый халат и потуже затянула на тонкой талии поясок. – Ну что, пойдем? Нам через минуту снова заступать.

– Ой, не напоминай! Я бы сейчас вздремнула часок, – добродушно проворчала Пэт, поднимаясь.

И обе подружки, выйдя из комнаты, засеменили по коридору.

Лесли уже пять месяцев работала в Уайтэйкез. С ее приходом рабочий ритм больницы, казалось, ускорился.

Приближалось Рождество, и Лесли тоже захватила волна предпраздничного возбуждения – выходной прошел в поисках подарков на Килбурн-Хай-стрит. Она возвращалась в больницу уже в сумерках, перебирая в памяти тех, кому еще не приготовила подарка, и с удовольствием отмечая, что самым дорогим людям купила то, что задумала. В руках ее было множество мелких свертков – несколько пудрениц для медсестер, огромная меховая собака для племянника Бобби и набор громыхающих в коробке кухонных безделушек для Джэнет. Колючий ветер обжигал лицо, выбив из-под платка несколько прядей и растрепав их по лбу. Глаза резало от холода. Лесли хлюпала носиком. Пошарив в кармане пальто и не отыскав носового платка, она, изловчившись, переложила все свертки в одну руку и открыла сумочку. Но не успела девушка щелкнуть замочком, ее кто-то толкнул из прохожих, и ценные подарки в дорогих упаковках посыпались на землю. Лесли бросилась их поднимать, и вдруг ее пальцы коснулись руки мужчины, единственного, кто поспешил ей на помощь.

– Вы так добры! – почти беззвучно выдохнула она. – А я просто растяпа!

– Осторожнее, у вас сумочка открыта!

Он не успел договорить, как все ее содержимое – кошелек, фотокарточки, леденцы, губная помада – посыпалось на поблескивающий мокрый асфальт.

Мужчина улыбнулся.

– А вы, я вижу, не привыкли останавливаться на полпути, – пошутил он, ловким движением успев поймать термометр, едва не укатившийся в водосточную канаву. – Как бы вы теперь его использовали, сестра?

Этот гнусавый голос Лесли сразу узнала – таким тоном говорила только старшая медсестра. Девушка от души расхохоталась.

– Вы что, знаете ее? – спросила она.

– Я с ней знаком по работе.

Фары проезжавшего мимо автобуса осветили худое лицо незнакомца, его темные волосы. Лесли смотрела на него с любопытством:

– Я не видела вас в больнице.

– Возможно, вы просто слишком заняты. Во всяком случае, должны быть заняты, если вы хорошая медсестра.

– А вот сейчас вы говорите и впрямь как наша старшая! – Лесли собрала с земли последние свертки и выпрямилась.

– Позволите вам помочь?

– Нет, спасибо. Вы и так оказали мне большую услугу.

Мгновение они смотрели друг на друга. Щеки Лесли начали краснеть, она взглянула на часы:

– Боже мой, я опаздываю! Пять минут назад я должна была заступить на дежурство.

– Не смею вас задерживать.

Он учтиво приподнял шляпу, а Лесли повернулась и затрусила по тротуару к больнице.

Кто был этот человек, который только что ей помог? Кем работает он в больнице, если так похоже изображает старшую медсестру? Последующие несколько дней Лесли напряженно высматривала его в потоке сотрудников больницы, внимательно приглядываясь всякий раз, когда ей на глаза попадался высокий темноволосый мужчина в белом халате.

– Что происходит? – не выдержала к концу недели Пэт. – Кого ты все высматриваешь в коридоре? Может, Франкенштейна?

– Скажешь тоже!

– Глупо отпираться. Ты бы видела себя со стороны – всякий раз, когда мимо проходит какой-нибудь доктор, подпрыгиваешь на месте словно испуганный кролик. Или ты совершила какой-то проступок?

– Нет, конечно.

И Лесли рассказала Пэт о недавней встрече.

– И ты жалеешь, что не спросила, как его зовут? – догадалась Пэт.

– Видишь ли, как-то не представилось возможности.

– Тогда вот что – если он работает в нашей больнице, ты обязательно встретишь его на танцевальном балу.

Танцевальный бал! Как же она могла о нем забыть?!

В выходной день Лесли поехала домой за своим единственным вечерним платьем. Она уже несколько недель не виделась с сестрой, но, входя в квартиру, поймала себя на мысли, что за все это время ни разу не вспомнила о доме. Наверное, потому, что больше не считает его своим и теперь уже точно знает, что распрощалась с прошлым навсегда. Лесли прокралась на цыпочках к кроватке маленького Бобби, мирно посапывающего и причмокивающего во сне губами, и улыбнулась.

После они ужинали за раздвижным столиком перед камином, и, наблюдая за Тодом, лихо расправляющимся с огромным куском мяса, Лесли поняла, почему ее сестра влюбилась в него. Он был неоспоримо красив, и его почти идеальную нордическую внешность портили только несколько капризный рот и чуть приподнятый подбородок.

В течение всего ужина Джэнет расспрашивала сестру о работе, так что к десерту та наотрез отказалась продолжать эту тему.

– В конце концов, у меня сегодня выходной, и я имею право немного отдохнуть и хотя бы ненадолго забыть про больницу!

– Правильно! – отозвался Тод. – Лучше расскажи нам о своей личной жизни.

– Лесли еще слишком молода, чтобы думать об этом! – решительно заявила Джэнет.

– Возможно, она разбирается в жизни лучше тебя!

– Не говори глупостей, Тод. Она еще ребенок! И вообще, почему, когда я…

– Джэнет! Тод! Перестаньте спорить из-за меня! Обещаю: как только влюблюсь в кого-нибудь, сразу же дам вам знать. Только пока об этом не может быть речи. Мой статус так низок, что меня и швейцар на входе не заметит. – Лесли поднялась из-за стола. – Кстати, у нас скоро рождественский бал, и я хотела забрать свое вечернее платье.

– Тебе нельзя его надевать! – запротестовала Джэнет. – Оно уже старое, и выглядишь ты в нем по-детски.

– Но другого у меня нет!

– Не было, – поправил ее Тод. – Можешь считать, что у тебя теперь есть новое.

Поздновато Джэнет метнула на мужа недовольный взгляд.

– Лесли, милая, не сердись! Оно и впрямь было слишком детским для тебя. А я… Представляешь? Как раз вчера вечером мы разговаривали с Тодом отом, что подарить тебе к Рождеству, и решили купить вечернее платье.

Джэнет достала обновку.

– Я не могу его принять – оно слишком дорогое!

– Пустяки! – вмешался Тод. – Зачем тогда нужна хорошенькая невестка, если не можешь хотя бы иногда преподносить ей приятные сюрпризы?

Лесли бросила на него испытующий взгляд, но так ничего и не смогла прочесть на его лице, хотя по опыту знала, что с Тодом спорить бесполезно.

– Спасибо. Вы так милы.

Красуясь в вечернем платье перед зеркалом, оглядывая себя со всех сторон, Лесли не могла скрыть удовольствия – ее старенькое синее платьице не шло ни в какое сравнение с этим длинным шифоновым нарядом, переливающимся самыми тонкими оттенками от нежно-янтарного до густо-бронзового.

Войдя в спальню, Пэт всплеснула руками:

– Ты великолепна!

– Ты тоже отлично выглядишь.

– Да рядом с тобой я просто дурнушка! Ну пойдем, Лесли. Я не могу больше ждать – мне не терпится попытать счастья!

Когда они приехали, бал был в полном разгаре. Оркестр играл так громко, что они не слышали друг друга. Застенчиво остановившись в дверях, Лесли пыталась узнать в нарядной толпе знакомых медсестер. Мужчины вообще казались ей красавцами – все в смокингах, только один в пиджаке, подозрительно топорщащемся, будто под ним был спрятан стетоскоп. В дальнем конце зала увлеченно беседовала с сэром Лайонелом и его супругой маленькая сухонькая леди, в которой Лесли с трудом узнала старшую медсестру.

Пробежав глазами по залу, она вдруг затаила дыхание – взгляд ее остановился на недавнем знакомом, беседовавшем с одним из своих коллег.

– Смотри, Пэт! Видишь вон того мужчину? Это он помог мне собрать свертки.

Пэт скользнула взглядом в указанном направлении:

– Ты шутишь?

– Да нет же! Я бы узнала его где угодно!

– Но это же Филип Редвуд, известный хирург! Ты хочешь сказать, что не знала, кто он такой? Неужели ты никогда не видела его в больнице?

– По-моему, один раз видела, – мечтательно отозвалась Лесли. – Но он тогда только что вышел из операционной и был еще в маске и в шапочке.

Пэт недоуменно покачала головой:

– Надо же! А я думала, его все знают.

– А мисс Брукс милашка, не правда ли? – прошептала Лесли, когда ее уличный знакомый вместе с миниатюрной красоткой вышел вперед, чтобы произнести перед собравшимися небольшую речь.

– Не милашка, а порядочная стерва, – пожала плечами Пэт. – Фишер на прошлой неделе сказал мне, что ни леди Брукс, ни сэр Лайонел ничего не могут с ней поделать. Похоже, она с пеленок привыкла поступать по-своему и, судя по всему, не знает, что означает слово «нет». Редвуд вряд ли устоит перед ее чарами. Вот увидишь, она сведет его с ума.

– А мне кажется, Редвуд не потеряет голову из-за этой вертихвостки.

Несколько скептичным, однако радостным взглядом Пэт смерила толпу студентов, неожиданно наводнивших зал.

– Ну, Лес, держись на ногах крепче. Эти студенты несутся словно кочевое племя по степи!

И Лесли упоенно окунулась в атмосферу своего первого волнующего бала. Стремительный ритм музыки, веселый смех и многочисленные незамысловатые комплименты молодых людей кружили ей голову, словно вино, пока она, меняя партнеров, неслась в танце. Казалось, сегодня каждый был настроен повеселиться от души – даже старшая медсестра, выпрямив спину, плыла в величественном вальсе с сэром Лайонелом Бруксом, а главврач больницы сэр Клайв Уотерс уверенно и непринужденно вел в танце сестру-хозяйку.

После ужина в тесном и шумном кругу молодежи Лесли ненадолго отлучилась в дамскую уборную, чтобы поправить сбившуюся прическу, и, вернувшись в зал, встала у стены, наблюдая за оживленной танцующей толпой. Музыка то потухала, то загоралась вновь, обдавая танцующих новой ритмичной волной. Какой-то дерзкий студент, оставшийся без партнерши, увлек Лесли в самую гущу танцующих. Он склонялся так низко и выписывал такие па, что Лесли смогла свободно вздохнуть только тогда, когда оказалась в кружке отдыхающих женщин. Неожиданно музыка стихла. Лесли обнаружила прямо перед своим носом чью-то накрахмаленную манишку. Взгляд ее пополз вверх – и она чуть не вскрикнула от неожиданности. Перед ней был Филип Редвуд.

– Вот мы и встретились снова, – проговорил он, увлекая ее в танце. – По-моему, нет смысла спрашивать, нравится ли вам здесь. – Голос его звучал твердо, проникновенно.

– Да, очень нравится! Здесь так хорошо! И совсем не верится, что завтра придется возвращаться к обычной рутине.

– А вы не любите установленный порядок?

– Нет, – призналась Лесли. – Разве это приятно, когда все боятся друг друга, действуют как механизмы?

– С трудом представляю, чтобы вы кого-нибудь боялись.

– Представьте, я трусиха! Боюсь нашу старшую, а когда врачи делают обход, дрожу как осиновый листок.

Едва заметная улыбка коснулась его губ.

– Значит, вам не нравится быть медсестрой?

– Почему? Я люблю свою работу!

– Но это же тяжкий труд?

– Согласна – это каторжная работа. И все равно она мне нравится.

Филип Рудвуд, казалось, был удивлен ее ответом.

– От женщины такое редко услышишь. Во всяком случае, вы – первая, кто мне в этом признался.

– Я говорю так только потому, что выпила шампанского! Но другие женщины тоже так думают. Иначе они не остались бы на этой работе. Ведь так?

– Наверное, – ответил он неопределенно.

– Конечно. Вы прекрасно знаете, что входит в наши обязанности! Если бы мы не любили свою работу, давно уже объявили бы забастовку! Поверьте, у нас для этого достаточно оснований!

Филип Редвуд расхохотался, но, встретив серьезный взгляд Лесли, замолк.

– Простите. Я не хотел показаться грубым – просто уже очень давно не слышал такой проникновенной речи.

– А я, сэр, говорила вполне серьезно.

– В этом я не сомневаюсь, сестра. И с удовольствием напомню вам об этом разговоре лет через пять.

У Лесли потеплело на сердце.

– Надеюсь, вы не забудете об этом вечере.

Музыка закончилась, Филип Редвуд поклонился.

– Благодарю вас, мисс… Тэффи. – Он нежно погладил ее по волосам. – И обещайте мне, что не утратите своих иллюзий, чем бы вы ни занимались в жизни!

Еще раз поклонившись, он ушел, а Лесли, чтобы не портить очарование момента, решила больше не танцевать и отошла в сторонку, где стояло свободное кресло. Погруженная в свои мысли и мечты, она просидела в нем с четверть часа, пока внезапно появившаяся Пэт не вернула ее к реальности.

– Господи, Лесли, а я тебя везде ищу! Поехали вместе после бала в больницу! Если только, конечно, ты не хочешь побыть одна.

– Да, спасибо. – Лесли встала. – Что ты сказала?

– Ты не слышала?

– Я задумалась.

– Да, у тебя видок и впрямь странный. Что случилось? Может, тебе нездоровится? Ты не…

Но тут по залу раскатом пронеслась барабанная дробь, и все смолкли. Сэр Лайонел подошел к микрофону, собравшиеся встретили его аплодисментами.

– Леди и джентльмены! – начал он. – Моя семья и я всегда с огромным удовольствием приходим на праздничный бал в Уайтэйкез, но в этом году это удовольствие вдвойне, потому что мы празднуем помолвку нашей дочери… – он помолчал, – с замечательным человеком. – На этот раз аплодисменты были громче, и сэр Лайонел воодушевился: – Леди и джентльмены! Я не сомневаюсь, что все вы присоединитесь к моим поздравлениям. Желаю огромного счастья своей любимой дочери и ее жениху, сотруднику вашей больницы доктору Редвуду.

В эту торжественную минуту прогремел оркестр, все собравшиеся дружно зааплодировали.

Переведя взгляд на Лесли, Пэт с удивлением заметила, что та безучастно сидит в кресле.

– Что случилось? Что-то не так?

Опустив глаза, Лесли принялась разглядывать руки.

– Нет, ничего, – спокойно проговорила она. – Просто только что я утратила одну из своих иллюзий.

Глава 2

В самом начале года Джэнет и Тод решили переехать в Ливерпуль. Дом и мебель были распроданы, долю Лесли поместили в банк, а Джэнет, Тод и Бобби перебрались в крохотный домишко в Ливерпуле. Джэнет писала оттуда восторженные письма. Наконец ее мечта сбылась: она обрела то, что всегда хотела, – миниатюрный домик, в котором легко вести хозяйство. На новом месте они с Тодом быстро обзавелись друзьями из числа молодых пар, и теперь Джэнет желала одного: чтобы Лесли перевелась на работу в ливерпульскую больницу.

Но та оставалась непреклонной. Она твердо решила начать устраивать собственную жизнь, и работа в Уайтэйкез стала ее неотъемлемой частью. После праздничного вечера она только несколько раз мельком видела Филипа Редвуда в больнице.

Его предстоящая свадьба с очаровательной Деборой Брукс, куда были приглашены все без исключения сотрудники больницы, в последнее время была единственным предметом сплетен. Одно обстоятельство радовало Лесли: в день торжества она дежурила в больнице и не смогла присутствовать на церемонии, со всей роскошью прошедшей в церкви Святого Георгия на Гановер-сквер. Зато Пэт не упустила из виду ни одной детали.

– Лесли, ты бы только видела гостей! Сколько мехов, украшений!.. – Она состроила брезгливую гримаску. – Я среди них выглядела деревенской простушкой!

– Перестань говорить глупости!

– Я не гожусь для светского общества. – Пэт скинула туфли и вытянула ноги. – Нет, эта работа меня когда-нибудь погубит! Я даже за выходные не успеваю отдохнуть. Интересно, мы когда-нибудь привыкнем к этой беготне? – Она присела на край постели и закурила сигарету. – Знаешь, наша Дебора была очаровательна. Я хоть и не люблю ее, но вынуждена признать, что невеста из нее получилась шикарная. По-моему, бедняга Редвуд сложил лапки сразу, как только она положила на него глаз.

Лесли, стиравшая над раковиной чулки, принялась тереть их еще сильнее.

– Кажется, против нее не устоит ни один мужчина.

– Сомневаюсь. Одной ангельской внешности недостаточно. Жена доктора, особенно такого, как Редвуд, должна обладать выдающимися качествами. Добра – капризный ребенок. Помяни мое слово – она обязательно захочет, чтобы он осел на Харли-стрит, куда стекаются все почтенные дамы из высшего общества.

– Нет, только не это! – Лесли даже распрямилась и обернулась. – Я хотела сказать, что она не должна вмешиваться в его работу! Ведь здесь, в этой больнице, его ждет блестящее будущее.

– Нашу Деб интересует только такое будущее, где она сможет купаться в бриллиантах и мехах, а большие деньги, как известно, зарабатываются частной практикой. Впрочем, мне-то какое до этого дело? – Пэт поднялась и зевнула. – Хочу лечь сегодня пораньше, чтобы выспаться. Кстати, ты в курсе? Нам завтра еще и в ночную.

– С чего ты взяла?

– Одна из сестер предупредила, что нас назначили. Так что завтра утром жди официального уведомления.

Лежа в постели, Лесли снова и снова возвращалась в мыслях к событиям последних дней. Главное место в них занимал молодой хирург. Они разговаривали всего дважды, но его образ никак не выходил у нее из головы. Что будет, думала она, если жена заставит его заняться частной практикой? Очень многие разочаруются в нем, если он станет тратить время на лечение от ипохондрии сытых ленивых дамочек! Лесли беспокойно ворочалась в постели, беспрестанно взбивая подушку. Работа медсестры, пусть нелегкая и неблагодарная, приносила ей радость и удовлетворение. Неужели он уступит жене и изменит своему призванию? Нет, он будет настоящим дураком, если изберет легкий путь!

Ночные дежурства имели неоспоримое преимущество. Они нравились Лесли, так как давали ей больше свободного времени днем. Немного отоспавшись после очередного дежурства, она любила пройтись по территории больницы или погулять по городу.

Она как раз возвращалась после одной из таких прогулок, когда мимо нее проскользил приземистый черный автомобиль, за рулем которого сидел Филип Редвуд. Ей показалось, что на его лице еще оставались следы загара после медового месяца, проведенного на Ривьере. Сердце Лесли при виде его учащенно заколотилось, и ей стало любопытно, помнит ли он медсестру, которую с таким азартом поддразнивал на рождественском балу? Но с какой стати он должен ее помнить? Наверное, забыл давным-давно. Лесли остановилась, провожая взглядом машину, скрывшуюся за воротами больницы. Ведущих специалистов редко застанешь там по вечерам, вот и его она теперь долго не увидит.

Однако такой случай представился очень скоро. Ближайшим воскресным вечером в больницу был доставлен человек, пострадавший в серьезной аварии, и дежурный хирург приемного покоя мисс Робертс после короткого осмотра пациента заявила:

– Нужна немедленная операция. Состояние критическое. Нельзя терять ни минуты.

Дежурная сестра, озабоченно оглядевшись по сторонам, сказала Лесли:

– Отвезешь пациента в операционную. У меня нет других людей.

Лесли с трудом могла сдержать возглас восхищения – еще никогда ей не доводилось присутствовать на операциях, а те несколько случаев, когда она наблюдала за их ходом с галереи, она помнила хорошо.

В эту ночь в операционной была напряженная атмосфера, и когда мисс Робертс наконец подняла маску, ее взгляд выражал недовольство.

– Мне необходимо срочно связаться с мистером Редвудом, – проговорила она ледяным безжизненным голосом. – Сестра! Да помогите же мне снять халат!

Лесли повиновалась, вдруг почувствовав жалость к этой женщине-доктору.

В пять утра прибыл Филип Редвуд, и пациента снова перевезли в операционную. Атмосфера накалялась, и когда Редвуд подошел к операционному столу, все глаза были устремлены на него. Лесли, чье тело под длинным белым халатом и непривычной маской покрылось испариной, зачарованно наблюдала за ходом операции, сложность которой не оставляла сомнений.

Больше часа колдовал Редвуд над распростертым на столе телом, потом сложил инструменты и отошел от стола. Отерев пот со лба, он снял перчатки и устало поплелся в хирургическую раздевалку.

Лесли догнала его, чтобы подать полотенце, и в это время кто-то из хирургов спросил:

– Как по-вашему, сэр, он выживет?

– Сомневаюсь. Только крепкий организм способен перенести две серьезные операции за одну ночь.

– Вы проделали блестящую работу!

– И боюсь, напрасно, – отрезал Редвуд. – Не понимаю, почему не вызвали меня раньше?!

– Сэр, случай был неотложный. Пациента сразу доставили в операционную.

– Мисс Робертс должна была сразу оценить ситуацию, обратиться за помощью к квалифицированному специалисту.

Собеседник возразил:

– У нее не было выбора – приступив к операции, она попыталась сделать все возможное, чтобы спасти человека, и не имела права долго держать его под наркозом.

Редвуд вышел из себя:

– А сейчас, по-вашему, он не под наркозом? Проблема женщин заключается в том, что они думают, будто знают все!

И, бледный от ярости, он схватил свой пиджак и вышел.

Трясущимися руками Лесли расстегнула халат и вернулась в операционную. Ей был понятен гнев Филипа Редвуда и искренне жаль женщину, чья профессиональная ошибка могла не только навсегда испортить ей репутацию, но и стоить жизни пациенту. Лесли смотрела на белое неподвижное тело, полуприкрытое простыней, и ее угнетало сознание своего бессилия. Пора было возвращаться в палаты и будить больных, и очень скоро новые заботы и хлопоты нарушили течение ее тяжких мыслей.

Передавая дежурство, она узнала, что прооперированный пациент, как и предсказывал мистер Редвуд, больше никогда уже не придет в сознание.

Никто из сестер толком не знал, что произошло между мисс Робертс и мистером Редвудом, слухи и предположения блуждали по больнице еще день или два, и вскоре эта история была забыта.

Многочисленные мелкие поручения и обязанности, заполнявшие рабочие дни Лесли, раздражали ее и казались неблагодарным трудом, так что, вернувшись после выходных от родных Пэт, у которых она гостила, Лесли старалась побороть мысли о безысходности и тщетности собственного будущего. Шагая по длинному коридору больницы, она нечаянно столкнулась с дежурной медсестрой.

– Ни за что не отгадаешь, кто к нам поступил! Миссис Редвуд собственной персоной! Представляешь? Острый аппендицит. Так что, Форрест, теперь будь наготове. Сестры все утро носятся вокруг нее колбасой.

Поначалу Дебора Редвуд чувствовала себя довольно скверно, не замечая, что делается вокруг, но когда аппендикс был удален, она оказалась самой несносной и несговорчивой из всех больных, и Лесли с раннего утра до позднего вечера пробегала по ее поручениям.

Однако эта женщина обладала каким-то естественным обаянием, против которого трудно было устоять, и казалось, здравомыслие возвращалось к ней только тогда, когда она, инстинктивно чувствуя, что чаша терпения медсестры переполнена, приносила свои извинения, задабривая ее подарками – шоколадкой или маленьким флакончиком духов, которые брала с огромного подноса на рядом стоящем столике.

Вне всякого сомнения, она была самой очаровательной девушкой в частном отделении. Даже перенесенная операция никак не сказалась на ее миловидной внешности. Чрезмерную бледность скрадывал легкий макияж. Бесконечные часы проводила Дебора за расчесыванием волос, рассыпавшихся густыми волнами по плечам.

На пятый день ее пребывания в больнице Лесли, спеша по вызову, обнаружила сидевшим в кресле у окна палаты Филипа Редвуда. В первый раз после бала она встретила его в неформальной обстановке, и щеки Лесли залились краской. Не подав виду, что они знакомы, он лишь коротко кивнул и снова отвернулся к окну. В изысканном сером костюме и веселеньком галстуке он выглядел моложе, чем обычно, и Лесли почувствовала легкий укол зависти к этой шикарной женщине, которая покорила сердце самого очаровательного мужчины на свете.

– Я могу вам чем-то помочь, миссис Редвуд?

– Да, пожалуйста, сестра, принесите мне еще чашку чаю. Но сначала найдите у меня в столике ленту и перевяжите мне волосы.

Лесли направилась к столику, а Дебора, не смущаясь ее присутствием, продолжала разговор с мужем:

– Филип, дорогой, давай прекратим этот спор. Я вовсе не намерена отпускать тебя в Швейцарию. Ты должен сообщить профессору Зекеру, что остаешься здесь.

– Если не возражаешь, я бы предпочел обсудить это позже, – тихо проговорил Редвуд.

– Что за чепуха! Мы обсудим это сейчас! Интересно, как, по-твоему, я могу поправиться, если все время раздражена?

– Не надо нервничать. Для волнения нет причины.

– Так уж и нет! – Она нетерпеливо дернулась, когда Лесли притронулась к ее волосам. – Сестра, осторожнее! Мне больно!

– Простите, миссис Редвуд. Может, мне зайти позже?

– Господи, нет, конечно! Давайте завязывайте! Знаешь, Филип, это безумие – думать о том, чтобы перевестись в клинику Зекера.

– Напротив, верное решение. Именно там я мог бы запастись опытом.

– А я считаю, ты наберешься необходимого опыта, если будешь практиковать на Харли-стрит.

Редвуд резко поднялся с кресла.

– Сколько раз я должен тебе повторять, что бросить работу в больнице и перейти на частную практику равносильно профессиональному самоубийству? Ни один мало-мальски стоящий доктор не пошел бы на такое!

– А для меня жизнь в этом швейцарском захолустье равноценна самоубийству! – Ее прозрачные голубые глазки наполнились слезами. – Это очень жестоко с твоей стороны, Филип, ждать от меня такой жертвы. Да, да, жестоко! – Она расплакалась.

– Спасибо, сестра. Вы можете идти. – Голос Редвуда был холоднее льда.

Смущенная, почти в панике, Лесли выбежала из палаты и почему-то, неосознанно для себя, заскочила в прачечную, почти сразу же услышав за спиной сердитый голос Редвуда и звук открывшейся и тотчас захлопнувшейся двери.

– Привет, Филип! Ты-то как раз мне и нужен!

Это был голос сэра Клайва Уотерса, пришедшего осмотреть свою пациентку.

– Был у Деборы?

– Да.

– Ну и как она?

– Прекрасно. – В этом голосе не слышалось радостной нотки.

– Вот и отлично. Я собираюсь в ближайшее время снять швы. Так что скоро можете ехать. – Сэр Клайв выражался предельно кратко, однако ему удавалось выразить то, что он хотел сказать. – А ты что-то бледен. Работал много?

– Не так чтобы много.

– Да ладно, чего уж там! Слышал, ты собираешься уйти из больницы и заняться частной практикой?

В водворившейся тишине Лесли из-за двери отчетливо различала учащенное дыхание молодого доктора и представляла его недовольное лицо. Она понимала, что невольно подслушала чужой разговор, но предпринимать что-либо было поздно, и она стояла не дыша, прижавшись к стене.

– Не знаю, сэр, откуда берутся эти слухи, но я вовсе не собираюсь уходить из больницы. Во всяком случае, если и уйду, то временно. Профессор Зекер предложил мне совместную работу.

– И ты, конечно, согласишься?

– Не знаю.

Лесли слышала шорох бумаги и звук чиркнувшей спички.

– Дебора не хочет, чтобы я соглашался.

– Увидишь, через несколько недель она будет в восторге от этой идеи.

– Если бы все было так просто! И почему женщины всегда все усложняют?!

– Послушала бы твои антифеминистские разговоры Робертс. Уж она-то вряд ли бы с этим согласилась! Кстати, ты слышал? Сэр Лайонел попросил ее написать заявление об уходе.

– Ну что ж, это меня не удивляет. Он поступил справедливо.

– Ну не скажи. То, что произошло в ту ночь, могло случиться с каждым.

– Не согласен. В подобной ситуации ни один нормальный человек не рискнул бы полагаться только на собственное мнение. Тем более врач. Самонадеянность приводит к роковой ошибке. А проблема с женщинами заключается в том, что они не любят разделять ответственность с кем-либо. Упаси бог работать с докторами-женщинами! Я считаю, их вообще не следовало бы допускать к этой профессии!

– Вы не имеете права так говорить! – Лесли выскочила из-за двери, не в силах сдержать гнев. – Как вы смеете так отзываться о мисс Робертс?! От ошибок никто не застрахован!

– Это верно, сестра, – проговорил Редвуд ледяным тоном. – И как, позвольте поинтересоваться, вы оказались за дверью?

– Случайно! Я была в прачечной и просто не желала выходить.

– И поэтому решили подслушать чужой разговор?

– Говорю же вам, я не хотела! Но не могла просто стоять и слушать, как вы порочите мисс Робертс. Вам не кажется, что она и так достаточно пережила после той ночи?

– А вам-то что об этом известно?

– Я присутствовала на операции.

Редвуд раздраженно махнул рукой:

– Ну ладно, я не намерен больше это обсуждать и собираюсь подать на вас жалобу начальству!

– Как вам будет угодно. Меня это нисколько не трогает.

– Посмотрим, как вы отнесетесь к своему увольнению.

Мгновение Лесли в ужасе смотрела на него, потом повернулась и быстро пошла по коридору прочь.

На следующее утро ее вызвали к старшей медсестре.

– Мне очень жаль, сестра. – Голос женщины звучал мягко, но непоколебимо. – Ввиду сложившихся обстоятельств у меня нет выбора, и я вынуждена предложить вам уволиться.

– Сожалею.

– Ничем не могу вам помочь. Послушайтесь совета: в сложных ситуациях научитесь сохранять самообладание.

– Скажите, если я обращусь к вам за рекомендациями, вы мне их дадите? – спросила Лесли после короткой паузы.

– Да. До сих пор мы были довольны вашей работой, и даже скажу больше, возлагали на вас большие надежды. Постарайтесь найти себе место в другой больнице…