Текст книги "Женщина-врач"

Автор книги: Рэчел Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Глава 5

Первый связный разговор Лесли с Тодом состоялся на похоронах Джэнет в Ливерпуле. Несмотря на уговоры зятя остаться до утра, она твердо решила вернуться в Лондон в тот же день.

– Понимаю почему. Ты не хочешь находиться со мною под одной крышей. Так ведь? Я знаю, ты считаешь, это я убил Джэнет.

– Пожалуйста, Тод! Что бы мы сейчас ни сказали, не вернет ее к жизни.

– И не поможет мне забыть все, что я услышал в ту ночь.

– Я была не в себе, Тод, и не понимала, что говорю.

– Да, не понимала, а я… Я заслужил это! Нет, Лесли, не останавливай меня – я должен попросить у тебя прощения! Возможно, это последний раз, когда я могу сделать это. – Он отвернулся и устало прибавил: – Горбатого могила исправит, и я свою вину знаю. Не мужик я! Никогда им не был и не буду!

– Ты сейчас просто жалеешь себя.

– У меня для этого достаточно причин. Я потерял самую лучшую жену на свете! Как последний дурак, я понял это, но уже слишком поздно!

– Хватит, Тод. Мне больно слышать это. – Лесли взяла сумочку и направилась к двери. – Я уезжаю. Бобби выпишут примерно через месяц. Я привезу его сюда и побуду с ним пару недель. Надеюсь, за это время ты успеешь найти домработницу, или у тебя другие планы?

– Планы?! – с горечью воскликнул Тод. – Сейчас самое время говорить о каких-то планах!

– Ты должен что-то придумать.

– Знаю. Пошли мне телеграмму перед отъездом, и я встречу вас на вокзале.

– Этого не нужно. Мы приедем прямо сюда.

Но когда Лесли прибыла вместе с Бобби в Ливерпуль, Тод ждал их на вокзале. Со времени их последней встречи прошло шесть недель, и Лесли сразу бросилось в глаза, как сильно похудел и изменился Тол. В глубине души ей стало жаль этого мрачного, безразличного ко всему человека.

– Я не ожидала увидеть тебя здесь, Тод.

– Я должен был приехать, потому что дома вас встретить некому. – Он потрепал сына по волосам. – Все это время я справлялся один.

Она поверила его словам, как только они вошли в дом. В нем царили беспорядок и запущение. Все покрылось слоем пыли. Стол на кухне был завален грязной посудой и газетами, а в воздухе стоял неприятный запах испорченной пищи. Бобби тоже огляделся по сторонам и сразу же наморщил носик.

– При маме так не было, – тихо сказал он.

– Знаю, милый, – поспешила отозваться Лесли. – Но ты не волнуйся, я быстро уберусь и наведу тут чистоту. Только самое главное сейчас – это искупать тебя и уложить в кроватку.

– А я хочу помочь тебе! Я совсем не устал!

– Завтра поможешь, милый. Мы проделали большой путь, и ты должен хорошенько отдохнуть.

Купая Бобби и укладывая его в постель, Лесли гадала, сравнивает ли он про себя ее неловкие ухаживания с уверенными действиями матери. Бобби слушался ее безоговорочно и охотно. В своей бело-голубой пижамке он был похож на розовощекого ангелочка, и Лесли, не удержавшись, обняла его.

– А теперь ложись спать, а я позову папу, чтобы он пожелал тебе спокойной ночи.

– Но раньше он никогда этого не делал.

– Ну и что? Теперь все будет по-другому.

– Потому что мама умерла? Да?

Боясь разрыдаться, Лесли выбежала из комнаты. Смахнув с лица слезы, она вошла в гостиную.

– Хорошо бы тебе пойти сказать Бобби спокойной ночи, – сказала она Тоду.

– Но я даже не знаю, что говорить!

– Придется научиться. Кроме тебя, это некому делать. Просто поцелуй его и скажи, что ты рад его возвращению домой.

Отпуск Лесли пролетел как считанные мгновения. Бобби быстро освоился дома. Испытывая глубокую привязанность к Лесли, он свыкся с мыслью, что она теперь заменит ему мать. Пока он лежал в Уайтэйкез, Лесли еще сильнее полюбила его, и теперь, когда близился день ее возвращения в Лондон, мысль о расставании с Бобби доставляла ей боль. Вот если бы она работала в Ливерпуле, у нее появилась бы возможность присмотреть за Бобби – она помнила о данном Джэнет обещании.

В одну из ночей, беспокойно ворочаясь с боку на бок, она вдруг проснулась от какого-то шума. Сев на постели, Лесли настороженно прислушалась, но в доме было тихо. Она напряглась в ожидании. Почти сразу же услышала тяжелые шаги Тода внизу в холле, затем на лестнице. Хлопнув дверью ванной, он шумно направился к своей спальне, с грохотом опрокинув по пути стул.

Из комнаты Бобби донеслось тихое хныканье. Лесли вскочила с постели и надела халат. После автокатастрофы Бобби стали сниться кошмары, так что даже малейший шум мог напугать его во сне. Теперь малыш кричал во весь голос, и Лесли бросилась к нему в комнату. Но Тод опередил ее. С багровым, налившимся кровью лицом стоя возле детской кроватки, он грубо проговорил:

– Бога ради, перестань ты ныть! Что такое у тебя стряслось?

– Ты разбудил меня! – пытался сказать сквозь всхлипывания ребенок. – Ты шумел и разбудил меня!

– Ну и что? Спрячься под одеяло и спи дальше. Что же мне теперь, на цыпочках ходить в собственном доме только потому, что ты спишь?

Он склонился над кроваткой, Бобби в ужасе отпрянул. Краем глаза, он заметил у отца за спиной Лесли и попытался выпрыгнуть из постели, но Тод грубо придавил его к подушкам:

– А ну не дергайся, когда с тобой разговаривает отец! В чем дело?

– Я не люблю тебя! – хныкал Бобби. – Уходи, папа! Я боюсь тебя! Я хочу быть с тетей Лесли!

Тод шлепнул его по губам.

– Не смей так разговаривать со мной! – кричал он. – Мне следовало догадаться, что твоя драгоценная тетушка опять примется за свои козни! – Он снова занес над ребенком руку, но Лесли вовремя подоспела на помощь.

– Оставь его в покое, животное! Только попробуй еще раз ударить его!

– Не лезь не в свое дело! – Он схватил Лесли за плечи и принялся выталкивать из комнаты. – Это мой сын, И если я захочу его выпороть, никто не посмеет помешать мне! Ни ты, ни кто другой! Поняла? И меня совсем не устраивает, чтобы он боялся отца!

– А чего еще ты ждешь от него, если врываешься в комнату как бешеный бык? – Лесли вырвалась у него из рук и открыто посмотрела ему в лицо. – Конечно, он боится тебя! Он же помнит, что было, когда ты последний раз напился!

– Заткнись! – взревел Тод. – Не смей со мной так разговаривать! Я имею право напиться, и тебе этого не понять! Может, у тебя мозгов и побольше, чем было у твоей сестры, но в тебе нет и десятой доли ее любви!

– Пожалуйста, Тод, перестань! Не надо больше ничего говорить. Завтра я уеду и заберу Бобби с собой.

– Ты с ума сошла? Я не отдам его тебе!

– Сошла я с ума или нет, но я не позволю, чтобы ребенок остался здесь. После того, что сказала мне Джэнет перед смертью, я не могу доверить его тебе.

– Врешь! Ты сказала мне, что она не приходила в сознание.

– Да. Потому что не хотела, чтобы ты знал о ее последних словах. Но теперь мне тебя не жаль. Мне стало ясно, что ты пьяница и грубиян, что Джэнет и Бобби разбились именно по твоей вине и что ты всегда будешь бить ребенка под пьяную руку!

– Избавь меня от своих поучений! Или у тебя хватит совести похитить у меня сына?

– Я не собираюсь похищать его. Я просто хочу забрать Бобби для его же блага. И для твоего тоже. Я не знаю, почему ты пьешь, в конце концов, это не мое дело, если только не страдает сын моей сестры.

– Вот, вот, это все, о чем ты способна думать. О Бобби!

– Он мой племянник.

– А мне он сын! Забыла? И если ты заберешь его, он станет твоим навсегда. Мне не нужен ребенок наполовину!

– Я не верю, что ты действительно так думаешь. Даже у такого человека, как ты, должны быть хоть какие-то чувства к собственному ребенку.

– Надо же! Ты еще наделяешь меня какими-то чувствами!

Лесли перевела дыхание.

– Тод, давай прекратим эти взаимные обвинения. По-моему, мы оба уже сказали больше, чем хотели.

– Да, черт возьми, ты права! – Он направился к двери, потом остановился и обернулся. – Я ни с кем не бываю такой свиньей, кроме как с тобой. Что-то в тебе – быть может, твое отношение – заводит меня. – Он прикрыл рукою глаза. – Лесли, я не такой мерзавец, каким кажусь тебе!

Слезы навернулись на глаза Лесли.

– А я вовсе и не хочу видеть в тебе плохое.

– Тогда давай остановимся прямо сейчас. Если ты собираешься взять Бобби, тебе лучше уехать утром – пока я не передумал.

– Спасибо, Тод.

Так Лесли и Бобби отправились в обратный путь, в больницу, которую оставили всего на несколько недель.

– Я что, правда буду жить с тобой? – восторженно выдохнул малыш, когда поезд тронулся.

– Да, милый.

– Но я ведь не буду жить в детской палате? Правда?

Лесли нервно улыбнулась:

– Конечно нет. Ты, наверное, забыл, что у меня есть квартира на верхнем этаже, прямо в здании больницы. Помнишь, ты приходил ко мне в гости, когда… – Лесли осеклась и торопливо продолжила: – А еще нам нужно будет устроить тебя в школу.

– А я бы хотел быть с тобой весь день.

Лесли улыбнулась:

– Так ты можешь избаловаться.

Малыш отвернулся к окну, увидев там что-то интересное, а Лесли погрузилась в раздумья. Возможно, все окажется не так просто, как ей казалось. Больничное начальство может не разрешить ей держать в квартире ребенка. К тому же она не сможет контролировать его все время – ведь у нее скользящий график и ее подолгу не бывает дома. Надо будет сразу по приезде позвонить Марте Робертс, решила Лесли. Быть может, ей удастся что-нибудь придумать?

Но звонить главному хирургу больницы ей не пришлось – не успела Лесли уложить Бобби в постель, как в дверь позвонили. Это была сама Марта.

– Здравствуй, дорогая! Я слышала, ты вернулась?

Лесли откинула непослушную прядь со лба и оглянулась назад, в спальню.

– Я совсем забыла про наш испорченный телефон. Значит, ты уже слышала?

– О Бобби? Да. Я так и знала, что ты совершишь эту глупость. А что там произошло?

Лесли рассказала все, как было, и когда она закончила, Марта покачала головой:

– Ты же знаешь, тебе не разрешат держать его здесь.

– Попробую найти другое жилье.

– Тебе придется выкраивать время за счет работы.

– Что-то наверняка можно придумать.

Марта взяла сигарету и задумчиво прикурила.

– А не хочешь переехать ко мне?

– То есть?..

– Все очень просто. У меня собственный дом в Челси. Мы с Этель катаемся там как две горошины в пустом стручке.

Лесли сглотнула навернувшийся в горле ком.

– Прямо не знаю, что и сказать. Я…

– Тогда ничего и не говори. Будем считать, что все улажено. Между прочим, ты сделаешь мне одолжение, если приедешь. Ведь мне определенно не хватает компании!

– По-моему, ты меня дурачишь. – Лесли нащупала носовой платок. – Глупо с моей стороны плакать, но, вероятно, это у меня такая реакция. – Она вытерла слезы и шумно высморкалась.

В Челси они освоились на удивление быстро. Бобби оказался непоседливым малышом, и как только он привык к несколько резковатым манерам Марты, он начал озорничать и не слушаться ее так же, как не слушался тетю. Он был самым обыкновенным мальчишкой – дружелюбным, ласковым, любопытным и вечно чумазым, и Лесли следила за ним так старательно, что Пэт, придя однажды к ним на ужин, принялась увещевать ее:

– Ты выработаешь у ребенка комплекс, если не перестанешь чрезмерно опекать его.

– Я ничего не могу с собой поделать – я всегда волнуюсь за него. – Лесли обратила взор к Марте, вошедшей в комнату с миской салата. – Марта, тебе не кажется, что Бобби неважно выглядит?

– Да, ты права. Я как раз сегодня утром подумала, что следовало бы показать его доктору Рэю.

Пэт усмехнулась:

– Подумать только! Два врача в доме, а они еще собираются обращаться к третьему!

Словно в подтверждение их беспокойства относительно Бобби, у мальчика на следующее утро поднялась температура, и его пришлось оставить в постели. К ужасу Лесли, сухой кашель мучил ребенка всю следующую неделю, Бобби стал бледным, сильно исхудал, так что ей пришлось отвести его на прием к доктору Рэю, специалисту Уайтэйкез по легочным болезням.

Задав ей несколько необходимых вопросов, доктор увел мальчика в соседнюю комнату для более тщательного обследования, оставив Лесли листать старый журнал и беспокойно озираться по сторонам. Ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем дверь снова открылась.

– Какое заключение, доктор? – Тон Лесли был таким встревоженным, что доктор успокаивающе коснулся ее руки.

– Видите ли, доктор Форрест, к сожалению, я не могу ничего сказать определенного, пока не будут готовы рентгеноснимки.

– Но что вы думаете?

– Похоже, слабые легкие.

– Но это не туберкулез?

– Нет, нет, упаси боже! Полгодика погреться на солнышке и подышать свежим воздухом – и он будет как огурчик.

Лесли невольно глянула в окно. Был чудесный сентябрьский день. В лучах солнечного света роились миллиарды пылинок.

– Я попытаюсь устроить его в санаторий Уайтэйкез, – сказал доктор. – Но если погода в ближайшее время не изменится, это вряд ли поможет. На самом деле мальчика следовало бы отвезти в Швейцарию.

– В Швейцарию?!

– Да. Там множество клиник, специализирующихся именно по этим заболеваниям. Мы ежегодно направляем туда некоторое количество детей, и если хотите, я мог бы включить в список имя вашего племянника. Только имейте в виду – этот список очень длинный.

– Сколько придется ждать?

– Полгода. Может, больше.

– Это означает, что всю зиму он проведет в Англии! Нет, должны быть еще какие-то способы.

– Если только вы сможете оплатить лечение, но предупреждаю – это очень дорого!

– Тогда я попробую придумать что-нибудь. Спасибо вам, доктор Рэй.

– Не за что. Так мне включить имя вашего мальчика в список?

– Да, пожалуйста. Но если мне удастся придумать другой выход, я обязательно сообщу вам.

– Договорились.

Услышав о заключении специалиста, Марта первым делом предложила Лесли денег.

– Ни за что! – запротестовала Лесли. – Мне полжизни придется работать только для того, чтобы вернуть эти деньги, а они тебе понадобятся, когда ты выйдешь на пенсию.

Однако, как Лесли ни старалась что-нибудь придумать, никакого выхода из ситуации не увидела. Недели медленно сменяли одна другую, и Лесли почти утратила надежду, когда однажды утром в начале ноября Лесли вдруг позвонили от доктора Рэя и попросили зайти.

Ее последняя надежда сменилась разочарованием.

– Боюсь, мне нечем вас порадовать. И, насколько я понимаю, вам не удалось что-нибудь придумать?

– Нет.

– Тогда, быть может, это вас заинтересует? Я получил письмо от своего друга, который руководит клиникой в Арозе. Ему нужен помощник, который… Подождите минуточку, я прочту вам вслух. – Он взял в руки письмо и перевернул страницу. – Ну-ка, ну-ка, где это? Ах, вот! – Он пробормотал несколько слов себе под нос, потом прочел вслух: – «Ты, конечно, понимаешь, я не предлагаю совмещать работу с зимним отдыхом. Мне нужен человек, способный целиком посвящать себя работе и готовый пробыть в моей клинике пару лет. Если ты знаешь такого, назови ему мой адрес – пусть напишет. Разумеется, я мог бы дать объявления в газетах, но мне хочется, чтобы ты порекомендовал кого-нибудь. Ты же знаешь, как я доверяю твоему мнению. Семейным у нас предоставляется жилье, я бы также не возражал и против ребенка».

Доктор Рэй отложил письмо.

– Ну, что скажете?

– А подойдет ли моя кандидатура? Ведь я никогда не специализировалась по легочным болезням.

– Не думаю, что это так важно, иначе он отметил бы это в своем письме. Во всяком случае, вам стоит попробовать.

– Хорошо. Если вы дадите мне адрес, я напишу безотлагательно.

– Моя секретарша сейчас напечатает его для вас.

Он ненадолго вышел, но вскоре вернулся и протянул Лесли листок бумаги, который она сразу же убрала в сумочку.

– Не знаю, как вас и благодарить.

Доктор Рэй улыбнулся:

– Надеюсь, вам удастся все уладить.

Прямо в автобусе по дороге домой Лесли начала сочинять письмо. «Дорогой доктор…» Или нет… «Дорогой герр доктор…» – может, так? Открыв сумочку, она извлекла оттуда листок и, развернув его, посмотрела на имя. И тут каждый нерв ее тела застыл в невероятном напряжении – напечатанные на машинке буквы слились воедино, сложив до боли знакомое имя – Филип Редвуд!

Какая ирония судьбы! Из всех врачей на свете именно ему, и никому другому, суждено быть человеком, от которого зависело здоровье Бобби.

Глава 6

К удивлению Лесли, письмо Филипа Редвуда оказалось теплым и дружеским.

«Уверен, вы понимаете, доктор Форрест, – писал он малоразборчивым почерком, – что вас ждет работа не из легких. Многое здесь уже сделано, однако еще больше предстоит сделать. Если вы согласны принять мое предложение, я с нетерпением буду ждать вашего приезда. Будет хорошо, если вы не будете откладывать свою поездку. Еще лучше, если телеграфируете о дне своего прибытия. К счастью, вам нет никакой необходимости беспокоиться о вашем племяннике – наш персонал с радостью возьмет заботы о нем на себя».

Несмотря на страх перед авиаперелетами, Лесли все же предпочла этот способ передвижения более утомительному путешествию по железной дороге или по морю. Так в один из дней, утром во вторник, они с Бобби вылетели из лондонского аэропорта в Цюрих.

Когда они прибыли в Арозу, было уже почти темно, но даже в темноте можно было разглядеть деревню. Домики теснились у подножия крутого холма. Главная улица вилась вверх, а на самой вершине вырисовывались четырехугольные очертания одинокого здания клиники.

Свежий морозный воздух разносил крики только что высадившейся группы туристов. Возле станции, выстроившись в ряд, их ждали ярко раскрашенные сани, запряженные в них лошади фыркали и мотали головами, звеня украшавшими их гривы бубенцами.

Лесли огляделась по сторонам. Она телеграфировала доктору Редвуду о времени своего прибытия и надеялась, что он отправил кого-нибудь встретить ее.

К ней подошел коренастый, крепкий мужчина.

– Achtung [1]1
  Постойте (нем.).


[Закрыть], – проговорил он с улыбкой.

– Простите… – растерялась Лесли. – Вы не говорите по-английски?

– Liebe Gott! [2]2
  О боже! (нем.).


[Закрыть]Вы, случайно, не доктор Форрест?

– Она самая.

Мужчина молча посмотрел на нее и повел их с Бобби к машине. Усевшись на переднее сиденье, они тронулись по узкой деревенской улице. Дорогу почти всю занесло снегом, по обе стороны от нее тянулись ледяные сугробы, на которые то и дело наезжали колеса машины. В темноте было трудно что-либо разобрать, однако огни впереди обозначались все ярче, указывая верный путь. Вершина холма образовывала нечто вроде плато, на котором располагалось несколько магазинов и необычной постройки кафе с закругленной крышей. Дорога свернула влево, и вскоре показался огромный отель с горящей в темноте вывеской.

– Там наверху каток и учебные спуски, – пояснил водитель, бросив взгляд на Лесли через плечо.

– Для детей?

Он рассмеялся:

– Нет. Для начинающих лыжников.

Лесли не успела что-либо ответить, потому что машина неожиданно свернула вправо, в деревянные ворота с надписью «Клиника». Разволновавшись на крутом подъеме, Лесли нервно стиснула зубы, но водитель невозмутимо прошел этот отрезок пути, не снижая скорости, и резко остановил машину прямо у самого крыльца.

– Проходите вовнутрь, Fräulein Doktor [3]3
  Фрейлейн доктор (нем.).


[Закрыть], а я прослежу за вашим багажом.

Держа Бобби за руку, Лесли вошла в просторный, ярко освещенный холл, успев окинуть лишь беглым взглядом мраморную лестницу, белые стены, потому что почти сразу же увидела спешившую ей навстречу медсестру.

– Guten Abend [4]4
  Добрый вечер (нем.).


[Закрыть].

– Sprechen sie Englisch? [5]5
  Вы говорите по-английски? (нем.).


[Закрыть]– спросила Лесли, с трудом подбирая слова.

– Bestimmt [6]6
  Понимаю (нем.).


[Закрыть]. – Сестра улыбнулась. – Кого вы хотели бы видеть?

– Доктора Редвуда.

В этот момент Бобби кашлянул, сестра посмотрела на него, и лицо ее осветилось приветливой улыбкой.

– Ach so? Für sie Junger? Joh. Joh [7]7
  Вот как? Для мальчика? (нем.).


[Закрыть].

Она подошла к небольшому столику и нажала кнопку звонка. На этот звук тотчас же вышла другая сестра, после чего женщины перекинулись несколькими фразами на немецком, слабое знание которого не позволило Лесли понять почти ни слова. Затем вторая сестра взяла Бобби за руку и собралась куда-то вести.

– Куда вы его уводите?

– В Badzimmer [8]8
  Ванная комната (нем.).


[Закрыть]. Но вы, пожалуйста, не волнуйтесь – вы еще увидите его перед сном.

– Тут, должно быть, какая-то ошибка! – поспешила заметить Лесли. – Бобби – не пациент, он мой племянник. Моя фамилия Форрест. Доктор Форрест.

Сестры переглянулись, потом старшая выступила вперед:

– Entschuldigen sie mir bitte [9]9
  Простите меня, пожалуйста (нем.).


[Закрыть]. Это действительно ошибка. Я сейчас же провожу вас к доктору Редвуду. Он ждет вас. Если хотите, можете оставить мальчика здесь. Сестра Гретхен напоит его теплым молоком.

– Спасибо, вы очень добры. – Лесли наклонилась и поцеловала Бобби. – Я скоро вернусь, милый.

И она поспешила за сестрой. Они прошли по коридору, поднялись по лестнице и, открыв белую дверь, попали на частную половину Редвуда. Скромный, сдержанный интерьер соответствовал единому стилю клиники – никакой лишней мебели, в отличие от традиций английского дома.

Сестра предложила Лесли подождать.

– Я сообщу доктору Редвуду о вашем приезде.

Она исчезла за дверью, а Лесли подошла к окну и раздвинула занавески. За окном стояла черная мгла, а отражавшийся в стекле свет из комнаты мешал что-либо разглядеть. Лесли снова задвинула занавески и обернулась, чтобы смотреться. Обронив на пол перчатки, она наклонилась, чтобы поднять их, а когда распрямилась, оказалась лицом к лицу с Филипом Редвудом.

Годы совсем не изменили его, если не считать легкой седины на висках – все те же темные волосы и ясные глаза, выделяющиеся на загорелом лице.

– Пожалуйста, пройдемте в мой кабинет. – Его ледяной тон удивил Лесли, и она подумала: узнал ли он ее?

В соседней комнате, указав на стул рядом с его рабочим столом, он сухо предложил ей сесть.

Лесли села и некоторое время наблюдала, как он рылся в ворохе бумаг, потом извлек из него письмо, в котором она сразу же узнала свое. Пробежав его глазами, он сердито швырнул его на стол:

– И чего же вы добиваетесь, приехав сюда под ложным предлогом?

– Я вас не понимаю.

– Чего же тут непонятного? Почему вы не написали в своем письме, что вы – женщина? Рэй знал, что мне нужен доктор-мужчина.

– Но… я писала… Как же вы не поняли?

– Как? – Он снова схватил письмо и помахал им в воздухе. – Будьте так любезны, объясните мне, как я должен был это узнать?! Вы об этом не упомянули ни словом!

– А имя? Мое имя! Я подписалась полностью.

– И с каких это, интересно, пор «Лесли» считается женским именем?

– Можете уточнить по справочникам.

– А вот грубость я считаю неуместной.

– Я тоже.

Он покраснел:

– Простите. Я несколько растерялся. Мне просто в голову не приходило, что вы можете оказаться женщиной.

– Боюсь, пол я вряд ли смогу поменять.

– Зато мне придется поменять помощника.

– Вы не сделаете этого! – не выдержала Лесли. – Вы не можете отправить меня обратно – я только что приехала!

– Боюсь, мне придется это сделать. Я возмещу вам расходы на дорогу, так что завтра можете ехать.

– Но я уволилась с работы и мне некуда возвращаться!

Он пожал плечами:

– Я заплачу вам трехмесячное жалованье вместо рекомендаций.

– Но вы не имеете права просто так взять и вышвырнуть меня на улицу безо всякой причины! Это нечестно! Я буду жаловаться в Британскую ассоциацию медиков!

– Как вам будет угодно. Только этим вы ничего не добьетесь. Эта клиника находится вне юрисдикции Британской ассоциации.

Лесли закусила губу, однако не сдавалась.

– А как же мой племянник? Ведь для него очень важно остаться в Швейцарии!

Во взгляде его промелькнула озабоченность.

– Мне очень жаль, но, как я уже сказал, я не виноват в том, что произошла ошибка.

Лесли поняла, что спорить дальше бесполезно, и встала.

– Быть может, вы покажете мне, где я могу переночевать?

– Конечно.

Он проводил ее вниз, о чем-то коротко переговорил с сестрой и, бросив беглый взгляд на сидевшего в уголке мальчика, удалился.

Лесли посмотрела на племянника, и сердце ее сжалось при виде этой хрупкой маленькой фигурки – свесив ножки со стула, Бобби клонил головку и сонно моргал глазами.

– Тетя, могу я теперь пойти лечь?

– Конечно, милый.

Лесли не нашла в себе сил что-то объяснять ребенку и просто крепко сжала его руку, когда они следовали за сестрой к лифту. На последнем этаже они прошли по коридору, ведущему в то крыло здания, где располагались квартиры для врачей.

– В конце каждого этажа у нас живет медицинский персонал, – пояснила сестра.

– А сколько врачей у вас работает?

– Двое, помимо доктора Редвуда. Один – англичанин, доктор Вейс, только он сейчас в командировке в Цюрихе. Другой живет в квартире на соседнем этаже. А в том крыле здания – днем вы сможете увидеть в окно – у нас живут медсестры, еще дальше – лаборатории и кухня.

– Большая у вас больница.

– Да! – с гордостью согласилась девушка. – Первые несколько дней даже будете путаться в коридорах, но потом освоитесь.

Лесли ничего не стала ей объяснять и с улыбкой вошла в отведенную ей квартиру. Небольшой диванчик, два кресла, раздвижной столик составляли интерьер гостиной, в спальне ее ждали две уютные постели, чистые ковры и до блеска вымытый пол.

– Fräulein Doktor, может быть, прислать вам кого-нибудь помочь распаковать чемоданы?

– Нет, спасибо. Я управлюсь сама. Лучше скажите, нельзя ли моему племяннику выпить чего-нибудь горячего?

– Bestimmt.

Сестра вернулась в гостиную и отдернула занавеску, за которой оказались небольшая газовая плитка и шкафчик с посудой.

– Вообще-то докторам у нас приносят еду с кухни, но при желании они могут и сами приготовить себе что-нибудь перекусить, – объяснила сестра. – Когда освоитесь, сходите в магазин и купите все, что вам нужно, а сегодня я договорюсь, и вам чего-нибудь принесут.

– Спасибо. Я собираюсь искупать Бобби и уложить его в постель.

Сестра улыбнулась:

– Да, путешествия всегда утомительны. И потом, новое место, новые впечатления… – Она направилась к двери. – Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, звоните. На этаже всегда есть дежурная.

Лесли быстро уложила Бобби, потом сама приняла горячую ванну и, переодевшись в домашний халат, устало опустилась в кресло перед электрическим камином в гостиной. Ровно в семь ей принесли ужин, и она долго сидела в задумчивости с чашкой кофе и сигаретой.

Из раздумий ее вывел детский плач, донесшийся из соседней комнаты. Вскочив, Лесли бросилась проверить, все ли в порядке с Бобби. Дыхание малыша было тяжелым, белокурая головка вспотела, а пижама и вовсе промокла почти насквозь. Лесли торопливо отыскала в чемодане сухую рубашечку и попыталась осторожно, чтобы не разбудить, переодеть в нее ребенка. Малыш открыл глаза и, глядя на, нее непонимающим взглядом, забормотал что-то бессвязное о проделанном ими путешествии.

– Милый, лежи спокойно, – увещевала его Лесли. – Не нужно вскакивать с постели – ты очень разгорячен и можешь простудиться.

– А я не вскакиваю, тетя. Просто мне смешно.

– У тебя высокая температура. Полежи-ка спокойно.

– Не хочу! А правда поезд сегодня был забавный? И туннели, и сани с лошадками, и…

– Не надо разговаривать. Ложись – уже поздно.

Бобби замолчал, но, как только Лесли собралась уйти, сел на постели.

– Не уходи, тетя! У меня спина болит.

Лесли вмиг подскочила к ребенку:

– Где именно болит, милый? Покажи!

– Мне кажется, что все болит. И особенно когда я дышу. – Бобби расширил глаза. – Тетя, я что, заболел?

– Ты простудился, не беспокойся, ложись. Я пойду раздобуду для тебя таблеток.

Лесли ушла в другую комнату и позвонила дежурной:

– У моего племянника поднялась температура. Нельзя ли сделать ему укол?

– Я немедленно позвоню в амбулаторию.

Лесли положила трубку и вернулась в спальню.

Время текло медленно, а дышать Бобби становилось все труднее. Щеки его пылали, и сам он совсем ослаб. Лесли гладила стонущего от боли ребенка и беспокойно думала, не пойти ли ей в амбулаторию самой.

Внезапно в дверь постучали, и, обернувшись, Лесли увидела на пороге Редвуда.

– Мне сказали, ваш племянник болен, и я подумал, будет лучше, если я осмотрю его лично.

– Не стоило беспокоиться, я вполне управилась бы сама.

– В этом я не сомневаюсь. И все же, раз он находится в моей клинике, я считаю, что несу за него ответственность.

Он склонился над постелью ребенка.

Когда сильные руки коснулись Бобби, он зашевелился и хрипло крикнул:

– Уходи! Я хочу к маме! Грузовик! Папа, на нас едет грузовик! Грузовик… – Голос его оборвался, и он упал на подушки.

Редвуд вопросительно посмотрел на Лесли, и та взволнованно объяснила:

– Несколько месяцев назад он попал в аварию. Его мать – моя сестра – погибла, и он в этот момент находился в машине.

– Он был ранен?

– Да. Перелом лодыжки и ребер. С тех пор у него и появился этот кашель.

Редвуд больше ничего не сказал и отошел в сторону.

– Вам нужно дать ему жаропонижающее, оно собьет температуру. Не думаю, что это серьезно – скорее всего, просто продрог и переутомился. Сколько ему лет?

– Девять.

– Немного худоват для своего возраста.

– Он еще не оправился после несчастья. Видите ли, он очень сильно переживает из-за смерти матери, только никогда об этом не вспоминает. Прямо даже и не знаю, как лучше поступить – поговорить с ним или, наоборот, не тревожить. Лесли смахнула навернувшиеся слезы. – Если вы, доктор Редвуд, скажете мне, где находится амбулатория, я сама схожу за лекарством.

– Об этом не беспокойтесь, вам его принесут. Не волнуйтесь, доктор, с ребенком все будет в порядке, только я считаю, что утром нужно сделать ему рентген. – Он направился к двери и на пороге обернулся. – Вы, определенно, не можете ехать завтра.

И, сухо попрощавшись, ушел, а через некоторое время медсестра принесла необходимые лекарства.