Текст книги "Нежеланная жена"

Автор книги: Рэчел Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Он поднялся из-за стола, когда Таня вошла.

– Надеюсь, ты хорошо спала? – вежливо поинтересовался он.

– Да, спасибо. – Не дожидаясь приглашения, она села на стул. – Не знаю, о чем нам с тобой говорить. Чем скорее я уеду, тем лучше.

– Все не так просто. Мне уже позвонил кое-кто из деревни, чтобы спросить, удачно ли ты добралась.

– Кто это?

– Ты спрашивала дорогу у нескольких людей, – пояснил Адриан. – Один из них оказался самым большим сплетником в деревне. Вернее, сплетницей. К тому же память у нее, как у слона. Она вспомнила, что когда-то я был женат на иностранке…

– И догадалась, что я твоя жена? – упавшим голосом пролепетала Таня.

– Нет. Хотя если мы дадим ей повод для подозрений, она сможет сделать выводы. Это несложно. Пока она считает, что ты приехала сюда… чтобы… – Он замолчал, затрудняясь подобрать нужное слово, потом, так ничего и не придумав, сказал: – Я не стыжусь того, что женился на тебе, поверь мне, Таня, это правда.

– Надеюсь, что так.

– Да, это так, я говорю искренне. – Впервые, за все время, в его голосе прозвучало настоящее чувство. – Я очень любил тебя, и мне очень жаль… мне жаль, что все так сложилось.

– Спасибо. Я рада, что ты это сказал.

Несколько секунд они, молча, смотрели в глаза друг другу, затем Адриан быстро заморгал, отгоняя воспоминания.

– Я должен тебе кое-что сказать, – продолжал он. – Я кандидат в члены парламента, и, если станет известно, что у меня есть жена, которая приехала ко мне из-за «железного занавеса», для меня это может стать катастрофой.

– Почему? Кстати, ты забыл, что я тебе больше не жена.

– Не совсем так. То, что развод был объявлен твоим правительством, еще не значит, что он действителен у нас в стране, тем более, что мы с тобой расписывались в британском посольстве.

– Я уверена, ты сможешь все устроить наилучшим для себя образом.

Он кивнул, не обращая внимания на ее сарказм.

– Да, думаю, здесь проблем не будет. Я собирался заняться этим после выборов.

– Я все же не понимаю, чем мой приезд сюда может тебе повредить. Мой отец был посажен в тюрьму и убит, потому что не был согласен с режимом, и мне пришлось бежать из страны по тем же причинам.

– Разумеется, интеллигентные люди это поймут, – ответил он. – Но не все здесь такие.

– Это единственная причина, по которой ты хочешь скрыть, кто я такая? Я не очень хорошо говорю по-английски, но у тебя из-за этого не должно складываться впечатления, что я слабоумная. Вчера вечером я почувствовала, что есть еще какая-то причина того, что мой неожиданный приезд оказался так некстати.

– Если я что-то и скрывал от тебя, – быстро заговорил он, – то только, щадя твои чувства.

– Я давно уже привыкла, чтобы мои чувства не щадили. Пожалуйста, продолжай.

Он помолчал.

– Помнишь девушку, которая сидела на диване рядом с матерью?

– С темными волосами? Я подумала, что это твоя сестра.

– Нет. Моя сестра была наверху. Эта девушка, она моя… моя невеста.

Таня с трудом сглотнула.

– Но как ты мог с ней обручиться, если, как ты говоришь, не считал себя свободным?

– Почему же, я свободен. Просто, как я тебе объяснил, мне нужно узаконить это положение.

– Жаль, что ты не оформил развод официально шесть лет назад. Тогда бы тебе не пришлось возиться со мной сегодня.

– Ты меня ничуть не обременяешь. Ты была моей женой, и я обязан тебе помочь.

– Я хочу уехать. Я привыкла сама за себя бороться. После смерти отца моя мама долго болела, а власти не давали мне работу. Даже друзья нашей семьи боялись оказывать нам поддержку, так что я научилась сама справляться с проблемами.

– Почему же ты не попыталась уехать из страны раньше?

– Не могла, пока мать была жива.

Адриан покраснел.

– Прости. Я должен был догадаться. Но теперь ты здесь, и я надеюсь, ты поживешь у нас…

Его голос сник, но Таня поняла, что он хотел сказать.

– До выборов?

– Да. Теперь уже вся деревня знает, что ты здесь, и, если ты так скоро уедешь, они начнут судить и рядить, что да почему…

– Скажи им, что я ваша новая служанка, – почти весело предложила Таня, – и что я оказалась негодной, и вы меня выгнали. – Адриан вспыхнул, и она пристально посмотрела ему прямо в глаза. – Ты ведь это хотел мне предложить? Чтобы я притворилась служанкой?

– Нет, нет, что ты. – Голос его зазвенел. – Не служанкой – няней детей моей сестры. Так, для отвода глаз, ты же понимаешь. Это мама предложила… как временный выход из ситуации. Ты могла бы остаться у нас, пока я не устрою твои дела.

– Если я и остаюсь, то только чтобы не повредить твоей карьере. Мне ничего от тебя не нужно.

– Об этом поговорим в другой раз. – Он старательно избегал смотреть ей в глаза. – Спасибо, что идешь мне навстречу, Таня.

– Не благодари. Нищим выбирать не приходится, а, в доме моего мужа, я нищенка и попрошайка.

– Дорогая, не говори так!

Не обращая внимания на боль в его голосе, она выбежала из комнаты. Ее боль была гораздо горше.

Оказавшись в коридоре, она огляделась по сторонам с загнанным видом, распахнула дверь напротив и оказалась в комнате, где была вчера вечером после приезда. Комната была великолепно обставлена, со сдержанным шиком, характерным для всего дома. Огромные вазоны с цветами источали аромат, из распахнутых французских окон открывался вид на сад и спускающиеся уступами каменистые холмы Йорка. Она выбежала из дома и остановилась, только когда добежала до плоских ступеней, спускающихся на лужайку. Лужайка была точно такой, какой она всегда представляла английские лужайки: ровная, окаймленная бордюром из цветов, безупречно зеленая. Чуть поодаль небольшая плантация серебристых берез спускалась к пруду с лилиями. Зачарованная этой красотой, Таня почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Она быстро смахнула их, зная, что, стоит начать жалеть себя, это будет конец. Не надо думать про то будущее, какое рисовалось в мечтах. Надо думать о том, что ее страшное прошлое осталось позади, что она в безопасности. Пусть она потеряла Адриана, зато обрела свободу.

Ветка дерева задела ее волосы, и она устремила взор вверх, завороженная видом прекрасной цветущей вишни. Она не смогла сдержать восхищенного возгласа, потянула отягощенную цветками ветку к себе и провела ею по лицу.

– Прелестно, правда? – раздался мелодичный женский голос у нее за спиной. Таня обернулась и увидела девушку приблизительно своего возраста, с короткими каштановыми волосами и приятным, но невзрачным лицом. – Вы, должно быть, Таня, – продолжала незнакомка. – А я Бетти Тафтон, сестра Адриана.

– Адриан рассказывал о вас. Я должна следить за вашими детьми, как я поняла.

– Нет, что вы, это так, отговорка, чтобы в деревне не стали сплетничать. А то они напридумывают бог знает что, – быстро заверила ее Бетти. – Хотя на месте Адриана я бы сказала правду.

– Но это может плохо сказаться на его карьере.

– Не думаю. Впрочем, к сожалению, мое мнение здесь ничего не значит.

Она, однако, ничуть не была этим расстроена.

– Конечно, Адриана тоже можно понять. Он старается избежать любых неожиданностей, которые могли бы снизить его шансы на выборах, – сочувственно продолжала его сестра, – но никто не может требовать, чтобы вы присматривали за моими непоседами.

– Я буду это делать, не сомневайтесь, – официальным тоном заявила Таня. – Если этого хочет Адриан.

– Вы всегда делаете то, что он хочет? – Бетти тут же смущенно засмеялась. – Простите, можете не отвечать.

– Я бы ответила, если б могла. Но мы так недолго прожили с вашим братом, что у меня не было возможности это узнать.

– Да, конечно. Я забыла, что вам пришлось расстаться прямо во время медового месяца. Должно быть, для вас это было ужасно.

– Последние восемь лет вообще принесли мало радости, – сдержанно ответила Таня. – Пожалуй, не стоит об этом говорить.

– Но и держать все это в себе, тоже не выход.

– Зато так надежней.

– Вы имеете в виду, что не хотите смущать окружающих? – Бетти Тафтон посмотрела на нее долгим серьезным взглядом. – Когда вы только что улыбнулись, я вдруг представила себе ту девочку, на которой, в свое время, женился Адриан. Первый год после того, как он вернулся, он не уставал рассказывать нам, как вы прекрасны.

– Да, но все осталось в прошлом. Теперь я стала уродливой. – Таня кинула взгляд на свое бесформенное платье, огрубевшие от работы руки… – Мне трудно привыкнуть к мысли, что я больше ему не жена. Я ведь ничего не знала о разводе.

Бетти была поражена.

– Тогда, наверное, для вас это был страшный удар… когда Адриан сообщил вам это.

– Да, правда. Но и это уже позади. Теперь я, няня ваших детей.

Бетти снова окинула ее взглядом.

– На вашем месте, я захотела бы задать Адриану настоящую трепку!

– Если бы вы были на моем месте все эти восемь лет, вы научились бы скрывать свои истинные чувства и держать свои мысли при себе.

Они, молча, продолжали прогуливаться по зеленой лужайке, невольно направляясь в сторону дома.

– Знаете, вы все еще красивы, – вдруг сказала англичанка. – Просто вам нужно немножко поправиться, выспаться хорошенько и купить новую одежду.

– О, для меня все это не имеет никакого значения.

– Почему же? Теперь вы на свободе и вам незачем ходить в таком виде, словно вы только что сбежали из концлагеря.

– Но ведь так оно и есть.

– Тем более – скорее надо обо всем забыть. Мы с вами примерно одного размера, и я могу подобрать вам что-нибудь из моей одежды.

– Я не принимаю подачек.

– Господи, да какие подачки! Вы же моя невестка. Во всяком случае, пока Адриан не оформил развод, мы с вами родственницы. Так что, даже не спорьте!

Слегка улыбнувшись, Таня пожала плечами и уступила.

– А у вас нет своего дома? – спросила она, поднимаясь вслед за Бетти на второй этаж.

– Нет, я живу здесь. Когда я вышла замуж, Адриан служил за границей, и маме было очень одиноко. Мы с Диком переехали сюда на время, да так и остались.

– А вам не хотелось жить отдельно?

– Я уже перестала об этом думать. Мне здесь очень удобно – и готовить самой не надо.

– Ваша мама готовит на всю семью?

Бетти хихикнула:

– Она даже яйца не умеет сварить. Нет, у нас есть повар.

– Понятно.

– Боюсь, что вам это трудно понять, – снова хихикнула Бетти. – Ничего, пора привыкать к этому, и еще ко многому другому.

И действительно, верная своему слову, Бетти так и сделала. С помощью настойки из лимона она вернула блеск, уныло повисшим, волосам новой подруги, подстригла ей челку, заставив ее спускаться на лоб мягкими волнистыми прядями, заплела косу и уложила ее вокруг головы Тани.

– Надеюсь, ты ничего не имеешь против косметики?

Бетти, не дожидаясь ответа, начала мягкой губкой наносить на лицо Тани макияж.

К счастью, сестра Адриана оказалась не только решительной, но и искусной в этом деле. В результате, через некоторое время, посмотрев в зеркало, Таня не узнала себя. Платье, которое отдала ей Бетти, скрадывало худобу. Лиф платья, расшитый бисером, подчеркивал нежную округлость груди и, в то же время, скрывал острые ключицы. Мягко развевающаяся юбка скрывала костлявые бедра и делала акцент на невероятно узкой талии. Но самые большие изменения претерпело ее лицо: Таня стала почти такой, какой была когда-то, – она всегда надеялась, что сможет вернуть былую красоту, если у нее будет возможность. Легкий слой румян подчеркивал высокие скулы, специальный крем скрывал темные круги под глазами, тушь оттеняла длинные ресницы, обрамляющие большие фиолетовые глаза, похожие на огромные фиалки, растущие на холмах ее родины.

– Ты будешь выглядеть еще лучше, если поправишься на несколько килограммов, – с видом знатока сказала Бетти. – Но и так ты выглядишь в сто раз лучше, чем вчера вечером. Адриан тебя не узнает.

Радость Тани как рукой сняло. В обществе этой милой добродушной девушки она почти забыла о своем положении, но теперь мрачные мысли снова овладели ею. Она не могла сдержать слез и со сдавленным всхлипом кинулась в свою комнату и бросилась на постель. Как ей жить в чужой семье и притворяться, что она совершенно посторонняя женщина главе этой семьи? Как может она забыть те несколько счастливых недель, которые они провели вместе? Но забыть их необходимо. Если она этого не сделает, то погубит нынешнюю жизнь Адриана.

– Дай мне сил остаться, – шептала она, молитвенно сложив руки, – и прошу тебя, Господи, дай мне силы уйти, когда будет нужно.

Глава 3

Дни шли. Хорошая еда и отдых заметно сказались на внешности Тани. Румяна ей стали не нужны, да и тело начало обретать прежние очертания.

После нескольких первых, самых тяжелых дней, Таня постепенно заняла в семье свое место. Она привязалась к детям Бетти с первого взгляда, как и они к ней, но ее любимицей стала пятилетняя Эмма, чьи белокурые локоны и серьезное личико напоминали Тане себя, в раннем детстве. Совсем другой характер был у трехлетнего Тима: отважный, резвый, всегда веселый, очень сообразительный, он пользовался всеми этими качествами, чтобы добиваться своего, и с ним нелегко было сладить. Но Таня с радостью готова была решать любые проблемы, лишь бы отвлечься от своих горестных мыслей. А приглядывать за Тимом было таким хлопотливым делом, что времени, на праздные размышления, не оставалось.

В семье с ней обращались бережно и заботливо. Она думала, что ей полагается есть вместе с детьми, в детской, но Адриан на это не соглашался.

– Но я с удовольствием посижу за столом с детьми, – уверяла она.

– А я настаиваю, чтобы ты ела с нами.

В результате сошлись на компромиссе – Таня согласилась есть вместе со всеми, когда Адриан бывал дома, а в его отсутствие могла есть в детской. Именно в такие минуты она бывала весела и спокойна. Ведь в общей столовой ей приходилось сносить ледяную вежливость миссис Честертон, а также показное дружеское отношение Адриана, который изо всех сил притворялся, что они с ней просто хорошие друзья, словно забыв, что когда-то они были намного больше, чем друзьями.

Единственно, кто вел себя с ней естественно, были Бетти и Дик Тафтон. Они всегда приглашали ее с собой, когда шли в местный кинотеатр или к друзьям в гости. Но Таня всегда отказывалась, напоминая им, что, раз она известна в округе как гувернантка, она не должна появляться в обществе вместе со своими хозяевами.

Неохотно признавая ее правоту, они оставили Таню в покое, и постепенно это сделали все остальные. Погруженный в хлопоты предвыборной кампании, Адриан больше не настаивал, чтобы она ужинала вместе с семьей, когда он бывал дома, и они встречались только за обедом по воскресным дням, когда дети ели вместе с родителями.

Шли недели, сливаясь в одну сплошную череду будней, и незаметно подкралось лето. Как-то вечером, уложив детей спать, Таня вышла прогуляться в сад. День был очень жарким, и она с облегчением вдыхала прохладный, ароматный, вечерний воздух. Сидя на берегу пруда с лилиями, который стал ее излюбленным местом уединения, она склонилась над водой и опустила в пруд пальцы. Ее отражение глянуло на нее из стоячей воды: заходящее солнце окрашивало золотистые пряди ее волос, и казалось, что в пруду рассыпана золотая пыль.

– Я тебя не узнал издалека, – раздался голос Адриана у нее за спиной.

Резко вздрогнув, она обернулась и увидела, что муж идет к ней.

– Ты так изменилась. – Он блуждал взглядом по плотно облегающему платью из кремового льна, по загорелым стройным ногам и тонким ступням в красных сандалиях.

– Неужели так сильно?

– Да. Ты уже не похожа на ту девочку, что я встретил когда-то в Ровнии, да и на ту женщину, которая внезапно появилась у нас, – тоже.

– Ты тоже изменился.

Он ничего не ответил, и Таня отвернулась от него и стала смотреть на пруд. В прозрачной воде она видела отражение до боли знакомого и любимого человека: высокий, загорелый, в белоснежной рубашке. Она вздрогнула всем телом и отодвинулась от него.

– Мне пора идти к детям. В такую жару они не могут усидеть на месте.

– Не надо так серьезно относиться к своим обязанностям. Ты гувернантка только для вида. А в семье, для своих, ты по-прежнему…

Адриан сконфуженно замолчал, но Таня не захотела прийти ему на помощь, и от ее пристального взгляда он смутился еще больше.

– Ну, ты понимаешь, что я хотел сказать.

Она кивнула.

– Мне все равно, как ко мне относится твоя семья.

– Для тебя главное, как я к тебе отношусь?

– Да. Но я на тебя за это не сержусь. Я понимаю, почему мой приезд принес тебе столько хлопот. Если бы я знала об этом заранее, я осталась бы в Ровнии. Но, к сожалению, я уже не могу туда вернуться.

– Хочешь сказать, ты поехала бы туда, если бы тебе разрешили? Но ты, как будто, говорила, что ненавидишь их режим?

– Да, это правда. Но, по крайней мере, в Ровнии я была бы на родине, среди своих. А здесь я посторонняя, всем чужая.

– Скоро ты заведешь новых друзей. Ты молода, хороша собой, и надеюсь, снова выйдешь замуж.

Она резко отпрянула от него.

– Что будет со мной в будущем – не ваша забота.

– Нет, моя!

– Вы так говорите, потому что у вас совесть неспокойна.

– Возможно. – Он пожевал нижнюю губу. – Я видел миссис Паркинс – она управляет почтой – сегодня утром, она спрашивала меня про новую нянечку Бетти. Он решила, что ты подруга моей жены!

– А что люди в деревне думают о твоей жене?

– Все знают, что она со мной развелась.

– Тогда тебе не о чем волноваться.

– По-твоему, все так просто. Ты считаешь, что у меня совершенно нет совести.

– А что случилось с твоей совестью, пока я была в Ровнии?

– Черт возьми, я пытался вытащить тебя оттуда, но это оказалось невозможно. Ты даже не представляешь, через что мне пришлось пройти, – горько добавил он. – Я знаю, тебе тоже было тяжело, но если бы ты могла встать на мое место… – Он нахмурил брови. – Мы не только повзрослели за эти восемь лет, мы отдалились друг от друга. Мы прожили разные, совсем непохожие жизни. Когда ваш посол сказал мне, что ты со мной развелась, я решил забыть о тебе. Навсегда. Я сказал себе, что нет смысла жить прошлым, когда мне еще столько предстоит сделать в будущем. Я заставил себя перешагнуть через любовь и…

– Как ты можешь так говорить, ты же обручен с другой женщиной? – воскликнула она. – Или хочешь сказать, что ее ты тоже не любишь?

– Мои чувства к Диане совершенно не похожи на то, что я испытывал к тебе, – резко ответил он. – Она хорошо разбирается в политике и будет мне превосходной женой.

– Но ты ее любишь? Ты хочешь быть с ней больше всего на свете?

Адриан так долго не отвечал, что Таня уже отчаялась услышать его голос. Наконец он заговорил:

– У нас с Дианой много общего. Она, как и я, абсолютно не капризна, и у нее много собственных интересов в жизни.

– Что ж, если такая женитьба тебя устраивает, – с горечью сказала Таня, – тогда ты глупо сделал, что вообще женился на мне! Я даже рада, что теперь ты меня не любишь, Адриан. Теперь я понимаю, что мы с тобой никогда не были бы счастливы!

– Если бы ты тогда уехала со мной в Англию, все было бы по-другому. Но невозможно жить одними воспоминаниями. Я знаю, Таня, тебе с этим трудно смириться, но давай не будем усложнять и без того сложную ситуацию.

– О, как это по-британски! Я так не умею. Я не могу больше жить у тебя, Адриан. Я хочу уехать отсюда и начать новую жизнь, совершенно другую, без тебя, и никогда больше тебя не видеть.

– Как только будет удобный случай, ты уедешь…

– Удобный! – перебила она. – Для кого удобный? Для тебя? Ты ведь только о себе и думаешь, Адриан!

Гневный румянец пришел на смену его обычной аристократической бледности, Адриан вдруг стал наивнее и моложе.

– Между прочим, я думаю в первую очередь о всех тех, кто выдвинул мою кандидатуру в парламент. Только из-за обязательств перед ними, я попросил тебя остаться. Однако, если тебе так невыносимо жить здесь, я отвезу тебя в Лондон и устрою в гостинице. Я уже говорил, что считаю себя ответственным за тебя, где бы ты ни жила.

Она со стоном всплеснула руками.

– Но ты же знаешь, что я не могу уехать! Если я сейчас уеду, а ты проиграешь выборы, я буду винить во всем себя.

– Ты ведь не могла знать об этом, когда приехала, – тяжело вздохнул Адриан. – Но если Роджер Пултон узнает, кто ты, он не упустит возможность, повредить моей репутации.

– Но я ненавижу диктатуру в Ровнии, – взволнованно воскликнула Таня. – Неужели ты не можешь ему это сказать?

– А как же моя помолвка с Дианой? Что, по-твоему, напишут об этом в газетах? Кандидат в парламент с женой и невестой! Это снизит мои шансы на выборах до нуля.

– Может, тебе стоит встретиться с мистером Пултоном и поговорить с ним…

– Он пойдет на все, лишь бы втоптать мое имя в грязь.

– Неужели он такой подлец?

– Подлость тут ни причем. Мы с ним соперники на выборах, и он воспользуется любым оружием, какое попадется под руку, чтобы выиграть этот бой.

– А ты готов действовать такими же методами?

– Нет, – сквозь зубы проговорил Адриан. – Но я ведь не такой опытный политик, как Пултон.

– Тогда почему ты так хочешь победить на этих выборах?

– Потому что я дал слово.

У нее из глаз брызнули непрошеные слезы. Таня вспомнила другие времена, когда он тоже давал слово: тогда они стояли рядышком в британском посольстве и клялись друг другу в вечной верности.

– Я жалею, что все так получилось, – хрипло прошептал он. – Мне не хотелось причинять тебе боль, поверь.

Боясь больше не выдержать, Таня кинулась в дом.

С тех пор она старалась не встречаться с ним. Они уже сказали друг другу все, что хотели. С этих пор, она должна постараться забыть мужчину, за которого вышла замуж, и смотреть на Адриана, как на постороннего человека.

Вся деревня уже знала, что она гувернантка детей Бетти, и даже миссис Паркинс – если бы не ее болтливый язык, Тане не пришлось бы остаться в поместье, – даже она поверила в эту сказку и сказала ей по секрету, что, если Тане понадобится более выгодная работа, она сможет ей что-нибудь подыскать. Но Таня знала, что, когда она уедет отсюда, она не захочет работать у людей, которые хоть как-то будут напоминать ей об Адриане.

В раздумье она замедлила шаг. Оставив детей с Бетти, Таня наслаждалась неожиданной роскошью побыть одной. Почти всю неделю небо хмурилось, но сейчас солнце пробилось сквозь тучи, и Таня решила воспользоваться хорошей погодой, чтобы немного прогуляться. Она не пошла по проезжей дороге, а направилась к лесочку, словно надеясь, что его тенистая зеленая полумгла станет лучшим пристанищем для ее дум. Поразмышлять было о чем. А главное, ей надо направить размышления в более практическое русло. Молодая женщина уже вполне овладела английским, и у нее появилось больше уверенности в себе. Несчастная, бедно одетая беженка из Ровнии исчезла, преобразившись в стройную обаятельную женщину с роскошными, пшеничными волосами, женщину, которая не нуждалась ни в чьей жалости, и ни в чьей помощи.

Она повернулась, чтобы идти обратно к дому, и в этот момент заметила мужчину, шедшего навстречу. Его рыжие волосы пламенели на солнце, на тонком, испещренном мелкими, добрыми морщинами лице, ярко блестели живые ярко – голубые глаза.

– Хороший денек, вы не находите? – приветствовал он ее.

От этого, неизменного английского, замечания о погоде, Таня улыбнулась, и на щеке ее появилась ямочка. Она вежливо ответила и собиралась идти дальше, но он остановил ее.

– Вы не здешняя, если я не ошибаюсь? Вы проводите здесь отпуск?

– Нет. Я живу в поместье «Парк-Гейтс». Присматриваю за детьми миссис Тафтон.

– Ах да, я о вас слышал. Кстати, я Роджер Пултон.

Она широко раскрыла глаза, но взяла себя в руки и сказала:

– Меня зовут Таня Ковач.

Она пошла к дому, но Пултон не отставал.

– Надо полагать, вам уже известно, что я соперник Адриана на выборах?

– Я только об этом и слышу с тех пор, как приехала сюда.

– Надо думать! – Он хитро взглянул на нее. – И кто, по-вашему, победит?

Она всерьез задумалась над его вопросом.

– Это будет – как это называется – победа с небольшим навесом.

– С небольшим перевесом, – поправил он. – Хотя, я полагаю, наша политика – детская забава по сравнению с тем, что творится в Ровнии!

– У нас в стране больше не проводятся свободные выборы, – горько вздохнула Таня. – Но когда-нибудь мы снова обретем свободу.

– О, несомненно. – Роджер Пултон говорил с искренним сочувствием, и она сразу прониклась к нему доверием, хотя сразу насторожилась, когда он спросил: – А как вам удалось оттуда выбраться? Наверное, Честертон воспользовался старыми связями, чтобы вытащить вас оттуда?

– Мне это удалось, – уклончиво ответила она.

– А почему вы решили поехать именно в Англию?

– Потому что англичане не задают вопросов!

– О, поделом мне! – улыбнулся обаятельный противник Адриана. – Но я не просто из любопытства спрашиваю. Мне, правда, интересно узнать. Прошу вас, примите мои извинения.

– Принимаю, – важно сказала она. – Но теперь, если вы меня извините, мне действительно надо возвращаться домой.

Таня задумчиво побрела обратно к дому. Не надо больше ходить в этот лес, чтобы не рисковать еще раз встретиться с Роджером Пултоном.

Но это благое намерение ей выполнить не удалось, потому что несколько дней спустя, когда Таня с детьми стояли перед витриной сельского магазина и спорили, что лучше – фруктовый мармелад или ириски, сзади послышался голос:

– Я бы выбрал ириски. Их можно долго сосать.

Таня рассмеялась:

– Слышали, дети? Послушайте совета мистера Пултона.

– А я хочу ириски и мармелад, – заявила Эмма.

– Но у тебя не хватит денег на то и другое, – возразила Таня.

– А я хочу все! – вдруг завопил Тим и захныкал: – Хочу все! Все! Все!

Роджер торопливо вмешался:

– А у меня другое предложение. Давайте купим ирисок, а потом я отведу вас в «Медный чайник» и угощу мороженым? Как вам идея?

Сразу заинтересовавшись, Тим перестал реветь.

– Прямо сейчас? – строго спросил он.

– Прямо сейчас, – торжественно пообещал Роджер и взглянул на Таню: – Вы ведь позволите мне угостить их мороженым?

– Придется, иначе мне грозит революция.

– В моем безумии есть своя система, – сказал он ей вполголоса, и вид у него был такой довольный, что она с трудом удержалась, чтобы не расхохотаться.

Когда покупка ирисок была удачно завершена, детишки со счастливыми лицами потопали к «Медному чайнику», где быстро уселись за стилизованным под старину столом и со вкусом стали уплетать мороженое.

– Я вижу, вы умеете обращаться с детьми, – шепнула Таня их щедрому покровителю.

– Еще бы, у меня три брата и четыре сестры.

– И вы все живете вместе?

– Две сестры уже вышли замуж и уехали из дома.

– А вы сами женаты?

– Нет, все некогда. Политика отнимает все время.

– Ваша семья, наверняка, вами гордится.

– Хотелось бы надеяться. Если мне удастся победить…

– Таня! – раздался истошный крик Тима. – Я хочу еще мороженого!

– Нет, милый. Одного достаточно. Нам все равно пора идти. Я обещала купить вашей маме почтовые марки.

Роджер Пултон проводил их до почты. Возле двери Эмма объявила, что она подождет ее у входа с «милым господином», пока Таня покупает марки.

– Вы побудете с ней? – спросила его Таня.

– Да, мне пойдет на пользу, если избиратели увидят меня с детьми, – пошутил он и взъерошил кудряшки Эммы. Таня с Тимом отправились выполнять мамин заказ. – Ты избалованная маленькая принцесса, – сказал Роджер малышке, – но такая хорошенькая, что тебе все сходит с рук.

– Нет, я не избалованная. Таня говорит, что я очень послушная. Она никогда на меня не сердится.

– Рад это слышать.

– Но иногда она плачет, – простодушно сообщила Эмма. – Только не потому, что мы плохо себя ведем. Наверное, она скучает по своей маме.

– Значит, тебе нужно быть с ней поласковей.

– Да, мы стараемся, – пожала плечиками Эмма, – но она все равно плачет.

Роджер собирался что-то сказать, но в этот момент из дверей почты показались Таня и Тим, гордо держащий целый альбом с марками, который Эмма немедленно кинулась у него отбирать. На помощь снова подоспел Роджер, хотя и у него все же ушло несколько минут, чтобы утихомирить разбушевавшихся спорщиков и восстановить мир и согласие для продолжения прогулки.

– Боже, мне так неловко, что мы навязались вам, – извинилась Таня.

– Я же сказал – это только прибавит мне голосов. Спросите сами у Адриана, он вам скажет!

– Я не разговариваю с мистером Честертоном о выборах, – серьезно возразила она.

Роджер приподнял брови, но ничего не сказал. Скоро они дошли до перекрестка, и он стал прощаться.

– С удовольствием еще раз угощу вас мороженым, как только представится случай.

– О, вы нас балуете, – засмеялась Таня и быстро повела своих подопечных к дому, не догадываясь, что Роджер смотрит им вслед с озадаченным выражением на лице.