355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Ребекка Форстер » Грезы » Текст книги (страница 12)
Грезы
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 15:30

Текст книги "Грезы"


Автор книги: Ребекка Форстер



сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

– Лизабет, – сказала наконец Сасс, – я хочу, чтобы ты позвонила Ричарду и назначила встречу с ним на четыре часа. И не принимай никаких отговорок. А потом возвращайся сюда. Принеси мне сандвич, немного мороженого и кусок кекса. Что-нибудь калорийное. Мне нужно прибавить несколько фунтов. Ты права. И буду делать упражнения. Этот фильм должен быть закончен. И если сейчас я выгляжу не так, как нужно, то это дело исправится через два месяца, либо через четыре, через шесть. И наступит день, когда я буду выглядеть хорошо. Возможно, даже буду хорошо ходить. Но фильм должен быть завершен, даже если это будет стоить мне жизни.

– Сасс, ты же знаешь, что я не это имела в виду, когда уговаривала тебя делать упражнения, – возразила Лизабет.

– Мне все равно, что ты имела в виду, – ответила Сасс, улыбаясь впервые за долгое время. – Мне нужна какая-то цель. Я должна доделать свои дела. – Она представила, как чудесно будет отыскать Шона и вручить ему законченный фильм, несмотря на то, что он бросил ее в такие трудные для нее дни. – А теперь давай, действуй. У меня мало времени. Я и так потратила слишком много его впустую.

Лизабет открыла рот и тут же его закрыла. Спорить глупо. Это прежняя Сасс, и Лизабет не нравится такое воскрешение. Слишком уж скоро. Если Сасс сделает, что намеревалась, если совершит чудо и закончит фильм, тогда все пойдет как прежде. Это то, что Лизабет не могла вынести. Сасс отправила ее прочь. Лизабет вышла, намереваясь подумать наедине. Не заходя на кухню, она направилась сразу к телефону. Ленч может и подождать.

– Ричард? Это Лизабет. Сасс хочет встретиться с тобой в четыре часа. – Лизабет выслушала все возражения и робкие оправдания. Она прекрасно понимала, в чем дело. Ричард был трусом и не хотел говорить Сасс то, что Лизабет уже знала. Осталось не так много денег. Разве Лизабет не видела и сама последствия идиотизма Сасс с этим фильмом? Лучшие специалисты и клиники стоили целое состояние, а его у Сасс больше нет. Парк уже не такой ухоженный, как прежде, шофера больше нет, и магазин уже не поставляет как прежде свои экзотические товары.

Когда Ричард произнес все оправдания, когда он израсходовал все доводы, Лизабет твердо сказала:

– Итак, Ричард, в четыре часа. Надеюсь, мы тебя увидим.

На это Ричард ответил очень слабым и смиренным согласием.

12

Лизабет скользнула в полутемную спальню. Сасс все еще смотрела в окно, не замечая, что день закончился и опустилась ночь. Ее огромные глаза были устремлены на спокойный океан. Она не оглянулась на Лизабет: ни когда та вошла в комнату, ни когда поправила покрывало, лежащее на коленях у Сасс, бормоча слова утешения и ободрения. Молчание напугало Лизабет до полусмерти. Сасс никогда не была такой. Даже после несчастного случая и сложных операций она находила в себе силы говорить, чтобы дать понять Лизабет, что не все потеряно. Но это отрешенное молчание Лизабет не могла перенести. Казалось, что Сасс ушла, забыв взять с собой свое измученное тело, рассчитывая на то, что Лизабет упакует его и отправит вслед.

– Сасс? – Лизабет решила сделать еще одну попытку. – Ты бы поела что-нибудь.

Молчание.

– Может, ты поспишь? Дай я помогу тебе лечь. Там тебе будет удобней.

Молчание, немного жутковатое. И почти незаметное напряжение, когда Лизабет подошла близко и протянула руки, чтобы приподнять Сасс и уложить на спину. Лизабет испугалась.

– Прости, – прошептала она, смертельно желая помочь, поддержать, заставить рассеяться все печали Сасс. Если бы она могла стереть без следа последние несколько месяцев, то сделала бы это, она бы скорее умерла, чем заставила Сасс пройти через такие испытания.

Казалось, тут ничего не сделаешь. Она оглядела комнату, такую знакомую и ставшую вдруг такой чужой. В прежние дни она с горечью смотрела, как Сасс идет в эту комнату каждую ночь вместе с Куртом. Как бы она радовалась теперь, если бы Сасс вскочила с постели и выгнала ее из своей спальни; она была бы в восторге, если бы Сасс проводила безумные ночи любви с Куртом, да с любым другим мужчиной. Если бы только Сасс хоть что-то сказала ей, дала ей понять, что не забыла ее, не изгнала из своей души.

Тяжело вздохнув, Лизабет попыталась снова поговорить с Сасс, и вдруг поняла, что они не одни. В дверях стоял мужчина, и его силуэт заполнял весь дверной проем. Лизабет ахнула и шагнула вперед, готовая защитить Сасс ценой своей жизни. Но в освещенную луной комнату вошел всего лишь Курт. Он шел медленно и печально, словно тоже принимал пропитавшее этот дом уныние как свое собственное.

– Сасс? – спокойно сказал он, игнорируя присутствие Лизабет. – Сасс? Мы должны поговорить.

– Не сейчас, Курт, – возразила Лизабет.

Она обошла вокруг кровати, схватила Курта за руку и потащила к двери. Он вырвался.

– Отвяжись, Лизабет. Я должен поговорить с Сасс.

– Сейчас не время. Тут был Ричард. Она чувствует себя неважно.

– Прости, – ответил он, не сводя глаз с притихшей фигурки, сидящей на постели. – Сасс, я должен с тобой поговорить. Ведь ты не против?

Сасс медленно повернула голову к стоявшей возле ее кровати паре. Посмотрела на них пустыми глазами и промолчала. Другого подтверждения Курту Ивенсу не требовалось. Он не улыбался; то, что он хотел сказать, не было веселым.

– Уйди, Лизабет. – Курт не глядел на нее, его взгляд был обращен на Сасс.

Лизабет попыталась снова в него вцепиться, но он отошел от нее, обошел вокруг кровати и сел рядом с Сасс. Она сердито поглядела на обоих. Казалось, ничего не изменилось. В лунном свете Сасс казалась красивой даже с короткими волосами.

Понимая, что ничего не может поделать, Лизабет повернулась и оставила их одних. Она закрыла за собой дверь, приложила щеку к двери, не желая оставлять Сасс одну. Медленно, грустно она оттолкнулась от двери, прошла через холл и устроилась в гостиной. Оттуда стала наблюдать за дверью спальни, пытаясь расслышать звуки любви или ссоры, хоть что-то, чтобы угадать, что говорит Курт Ивенс внезапно замолчавшей, внезапно поникшей Сасс Брандт.

– Как хорошо тебя снова увидеть. Я и не представлял, насколько давно не был дома.

Курт подождал какого-нибудь подтверждения того, что Сасс готова слушать, но она по-прежнему молчала. Что ж, это его вполне устраивало. Он не был уверен, что смог бы поглядеть прямо ей в глаза, говоря то, что должен был сказать. Смелость постепенно таяла, Курт подошел к столику и протянул руку к лампе. И тогда Сасс сказала:

– Не надо.

Ее голос прозвучал безжизненно. Курт сделал, как она просила, и отвернулся от лампы, не включив свет. Он испытывал некоторое облегчение. Лучше это сделать в темноте.

– О'кей, нет проблем. – Курт засунул руки в карманы. Темнота и поведение Сасс вдруг показались жуткими. Ему захотелось распахнуть дверь или окно, чтобы в эту комнату ворвался свежий воздух. С каждым днем комната все меньше походила на будуар и все больше на больничную палату.

Обойдя вокруг, он сел рядом с ней, но не настолько близко, чтобы ее обнять, дотронуться до нее. Сасс глядела на него без любопытства; казалось, она смотрит сквозь него. Ее взгляд, раз и навсегда устремившийся на далекий горизонт, видел дальние края, а не сидящего рядом человека.

– То, что я должен сказать, причинит тебе боль, Сасс. Черт побери, мне больно, и я знаю, что я трус. Но будет хуже, если мы не поговорим начистоту. – Курт поерзал, разгладил покрывало и бросил долгий взгляд на рубиновое кольцо на ее пальце. Он делал все, что мог придумать, лишь бы не смотреть на нее. – Мне трудно. Я боюсь произнести эти слова, Сасс. – Сасс заморгала, но по-прежнему молчала. Собравшись с духом, Курт тяжело вздохнул и сказал: – Я ухожу. Я уже отдал распоряжения и теперь переезжаю в собственное жилье. Думаю, так будет лучше. Дом этот нужен тебе, чтобы ты спокойно поправлялась. Да и вообще, я тут редко бываю, в последнее время слишком занят.

Что еще мог он сказать? Он ожидал, что ему станет лучше, а случилось все наоборот. Почему она не заплакала, не закричала? Это хотя бы доказало, что она его слышит. Это было, по крайней мере, хоть каким-то наказанием за его малодушное бегство, как он сам это сознавал. Именно тогда, когда следовало приложить все силы, попытаться спасти любимую женщину от жалкого будущего, он бежит.

– Сасс, скажи хоть что-то. Я знаю, что я подлец. Это самое скверное, что я мог причинить тебе, детка. Я честно пытался помочь тебе. Никто не может обвинить меня в том, что я не пытался, верно, Сасс?

Курт встал возле окна. Эти огромные глаза, такие печальные, смотрят так отрешенно с изможденного лица. Он отвел взгляд, рассердившись, что она не собирается как-то помочь ему пережить этот ужасный разговор.

– Сасс, я ничего не могу поделать. У меня своя жизнь. Я должен работать и не беспокоиться о том, что тебе что-то нужно. Ты же знаешь, что я люблю тебя, но, видимо, не так сильно, как должен. Сасс… – Курт замолчал. Он старался быть совершенно честным. – Я верил, что полюбил тебя на всю жизнь, но ошибся. Я не могу думать о тебе, как о своей Сасс, когда ты не можешь ходить и выглядишь не так, как прежде.

Я и не подозревал, что мои чувства к тебе так связаны с твоей внешностью, но как могло быть иначе? Я хочу сказать, что твоя внешность это ты сама, Сасс. Вот почему ты и была звездой экрана. – Он услышал, как сказал это в прошедшем времени и поежился. И стал поскорей оправдываться: – Ты должна с этим согласиться. Должна признать, что не можешь стать прежней. – Два шага, и он уже оказался рядом с ней, опустился на колени и схватил ее за руки, хотя и не хотел до этого к ней прикасаться. Он опасался, что она вцепится в него и станет умолять остаться. Она этого не сделала.

– Сасс, скажи хоть что-то. Назови меня дерьмом. Закричи на меня. Я понимаю, что в истории большой любви такие вещи не должны иметь место. Но я не принес бы тебе пользы, если бы остался и ненавидел тебя, не смог бы прикасаться к тебе, любить так, как ты того заслуживаешь.

Курт не находил больше слов. Чем больше он говорил, тем ужасней звучала вся эта история. Может, он оказался самым подлым из подлецов, но он не мог справиться с подавлявшейся, бесполезной яростью.

– Сасс, поговори со мной. Скажи, что ты меня понимаешь. Дай мне уйти с твоего благословения, и уж тогда ты наладишь свою жизнь. Я не буду тебе лишней обузой, Сасс.

Курт ждал, видя, что глаза Сасс так и остались неподвижными, а ее рука не отозвалась на его прикосновение. Она смотрела на то место, где он прежде сидел, но не обращала никакого внимания на него. Курт вскочил, смущенный и уставший ее умолять. Он не намерен больше так унижаться перед ней.

– Прошу тебя, Сасс, окажи мне такую любезность, взгляни на меня. Мне потребовалось много недель, чтобы набраться мужества и все это сказать. Не нужно играть со мной в такую игру, скажи хоть что-нибудь, иначе я уйду немедленно, а мне не хотелось бы так с тобой расстаться.

Сасс моргнула. Ее руки дрогнули. Нижняя губа тоже задрожала. Она посмотрела на него, словно внезапно пробудилась от глубокого, беспокойного сна.

– У меня не осталось денег на то, чтобы закончить мой фильм, Курт. Ничего не осталось.

Курт застыл. Не этого он ожидал и от удивления потерял самообладание. Когда Сасс засмеялась сухим, горловым смехом, он вздрогнул так, словно увидел привидение.

– Ричард сказал мне, что банки отзывают свои ссуды. Инвесторы считают убытки и не дадут мне больше ни единого цента. Страховка уже заканчивается. Как будто я умерла, а не потерпела увечье. Я потеряла на фильме почти все свои деньги. И больше мне нечего дать.

Сасс вздохнула и в первый раз посмотрела на Курта в упор. Ее глаза сверкали в лунном свете, испуганные и растерянные.

– О Господи. – Курт прислонился к стене и с недоверием посмотрел на нее. – Сасс, этого не может быть. Ведь тебе принадлежит половина Малибу, ты…

– Ничего нет… – Слабым голосом ответила Сасс. – Это недвижимость, которая продается за пенни на доллар, свободные от налога фонды, совершенно неликвидные. Я даже не могу содержать дом так, как прежде. Винифред уже ушла. Ричард даже предложил продать дом с участком. Но на рынке недвижимости сейчас затишье.

Ресницы у Сасс затрепетали. Казалось, ей трудно сосредоточиться на разговоре. С большим трудом она попыталась улыбнуться.

– Так что видишь, Курт, ты не единственный, кто намерен покинуть меня. Ты просто один из многих, любовь моя. Просто один из многих. Так что уходи и оставь меня одну. Я устала. Очень, очень устала.

Сасс откинула голову на подушки, заботливо положенные Лизабет. Она погрузилась в пух, наслаждаясь роскошью египетских одеял. Всю свою жизнь она провела среди дорогих вещей, ей принадлежащих. Сасс даже не могла припомнить, когда они с матерью жили скромно. С самого детства к ней тянулись люди, приглашали ее в фильмы, хотели дружить, просили помочь им что-то получить из того, чем обладала она сама. Всю жизнь у нее была возможность выбирать тех, кого она желала осчастливить своей дружбой, любовью, увлечением. Теперь же все повернулись к ней спиной, все бежали от нее, даже мужчина, которого она любила, уходил из ее жизни.

Как ни удивительно, но она не огорчилась. Возможно, потом все придет, но теперь эти последние часы она провела в преддверии ада. Тело ее так жестоко пострадало, мозг был ранен отсутствием веры, сердце пронзили стрелы лживых заверений лживых людей. Ей ничего не осталось, как лежать в постели и зализывать раны, но Сасс даже не была уверена, что у нее остались на это силы.

– Сасс, мне ужасно жаль.

– Я знаю, что тебе жаль, Курт, – сказала она, однако голос подвел ее, у нее вырвался хриплый шепот женщины, утомленной выше всяких пределов. У Сасс не было опыта по преодолению трудностей; она могла лишь надеяться где-то в глубине души, что в ней найдется резерв сил, способный ее спасти.

– Я могу тебе чем-нибудь помочь, Сасс?

Ей захотелось рассмеяться, попросить уточнения. Что вообще могла она ответить? Курт, останься? Люби меня, Курт? Поступай, как мужчина, обещавший лелеять меня в здравии и болезни? По крайней мере, хоть одно получилось удачно. Что она не успела выйти за него замуж.

– Нет, Курт, – ответила она, криво усмехнувшись. – Ты не сможешь сделать ничего, что не могла бы и я сама. Весь вопрос в том, хочу ли я этого сама.

– Конечно же, хочешь, – быстро ответил Курт, впрочем, без особой убежденности. Вместо этого в его словах прозвучала тревога. Если она не сможет поверить в то, что у нее есть необходимые средства, чтобы выжить и выйти победительницей, тогда Сасс Брандт пропала. Он обязан ей многим, и не только деньгами; он прожил в этом доме несколько лет, она помогала ему не только получить роли, но и репетировала их с ним, давала нужные советы. Она могла бы привязать его к себе, если бы пошевелила хотя бы пальцем. Слава Богу, Сасс проявила себя настоящей женщиной и в отличие от него оказалась на высоте.

– Да, думаю, что постараюсь еще раз. Немного погодя. Но только на это уйдет много-много времени. Я не могу рассчитывать на то, что ты останешься со мной. Я никогда и не надеялась на это.

Сасс повернула голову; на ее прекрасных губах заиграла слабая улыбка. Курт смотрел, он увидел в этот миг всю красоту, какой она обладала до несчастья. Его тело предало его, и вдруг ему захотелось лечь рядом с ней. Он прикоснулся бы к ней, обнял, сделал ее снова прежней. Но он не бог и не волшебник. И сейчас не фильм, где сценарий предусматривает чудесное выздоровление героини, где ноги исцеляются, волосы отрастают, руки делаются послушными. Здесь же жизнь обернулась трагической стороной. И он с трудом мог дождаться, когда наконец-то уйдет. Как это ни постыдно, но он должен уйти, и Сасс это поняла.

– Иди, Курт, – прошептала Сасс. – Я хочу спать.

Курт подумал, что ему нужно бы сказать что-то еще, но луна спряталась за тучу, и в комнате стало слишком темно. Он не видел, ждет ли Сасс от него еще каких-либо слов. Переборов отвращение к себе, Курт поднял голову и распрямил плечи. Он сказал правду. И этим мог гордиться. Думая об этом, он пересек громадную спальню, открыл дверь и бросил последний взгляд на женщину, с которой делил этот дом.

Прекрасное кольцо, запечатлевшее их клятву вечной любви, все еще сверкало на ее пальце, но уже не выглядело так внушительно, как несколько месяцев назад. Долго ли еще она будет его носить? Может, Сасс будет смотреть на него и надеяться, что он вернется? Он понадеялся, что она не станет этого делать. Потому что Курт Ивенс никогда не возвращается назад.

Он спокойно закрыл за собой дверь, и тогда в темноте Сасс сняла кольцо. Она подержала его в тяжелой, как свинец, руке, и, когда рука свесилась с края кровати, а Сасс забылась тяжелым сном, кольцо упало на пол.

13

День выдался удивительно хороший. Светило солнце, ветер почти стих, солнце сияло на ясном небе. Это был один из тех дней, когда снова хочется жить и радоваться. И вот именно в такой день Шон Коллиер, наполненный верой в себя, вел взятый напрокат грузовик по длинной и извилистой дороге к внушительным воротам, отрезавшим Сасс Брандт от остального мира.

Много месяцев назад, вернувшись с охоты, Шон услышал о случившемся с Сасс несчастье. Эта беда, закрытие картины, крушение ее мечты, едва не воплотившейся в реальность, все это разбило ему сердце. Он хотел позвонить, немедленно поехать к ней. Но после раздумал. Все слишком мучительно. У Сасс есть Курт. У нее есть Ричард и Лизабет. Есть деньги на лучших докторов, друзья, чтобы утешить боль, а к тому же, как он слышал, травмы Сасс, хотя и серьезные, не угрожают ее жизни.

И Шон сдержал свой порыв. Он ушел с головой в работу, но обнаружил, что любое написанное им слово напоминает о Сасс. Небо свидетель, он постоянно беспокоился и, пока не узнает правды, ничто из написанного им не стоит и ломаного гроша.

И он начал звонить – и звонить – чаще всего попадая на автоответчик. Когда же к телефону подходила Лизабет, он выслушивал разные причины, почему Сасс не может с ним говорить. Лизабет держалась вежливо. С пониманием. Часто передавала Шону приветы от Сасс. Но чем больше он настаивал, тем более непреклонной она становилась: Сасс не может с ним поговорить.

В конце концов, Шон заподозрил неладное. В голосе Лизабет слышалось что-то такое, похожее на гнев, и это не давало ему покоя, начинало невероятно тревожить.

И вот Шон Коллиер отложил в сторону перо и прервал полет творческой фантазии. Он не мог писать, когда на душе так скверно. И он снова принялся звонить. Позвонил помощнику режиссера, первым сообщившему о несчастье у Сасс. Позвонил секретарше Курта, и та ответила, что мистер Ивенс уехал на съемки. И наконец позвонил Келли Картер, журналистке, так любезно проводившей его в дом Сасс в ту ночь, когда он передал ей права на отцовскую книгу. И она сообщила ему все, что он жаждал узнать.

Курт ушел. Сасс не показывается. Работа над «Женщиной в конце тропы» остановлена. Фильм безнадежен. Вокруг Сасс все затихло и остановилось – и это обеспокоило Шона больше всего.

И вот он остановился на обочине дороги, построенной специально для Сасс, ведущей к белому дворцу, который она называет своим домом. Солнце грело его своими лучами, лицо щекотал ласковый ветерок. Шону захотелось, чтобы сейчас рядом с ним стояла Сасс. Что ж, если ему удастся до нее добраться, то скоро так и будет.

Оставив грузовик на площадке, Шон направился к воротам, мыслями и душой находясь уже там, в этом безмолвном доме. У них с Сасс так уже бывало и раньше, он направлял ей мысленное послание, а она отвечала. И если с ней все в порядке, если она может, то непременно отзовется. Но никакого ответа он не получил. Ни звука, ни сладкого томления души, ничего, способного пробудить в нем надежду.

Его брови нахмурились, а уголки рта опустились. Внезапно он ощутил свое тело: его силу, высоту и мощь. А еще ему показалось, что он последний человек, оставшийся на этой зеленой-зеленой земле и страдающий от одиночества.

Тяжело вздохнув, он нажал на кнопку звонка. Щурясь от солнца, он загородил глаза ладонью и увидел объектив телекамеры, направленный на дорогу. Она не работала, красный огонек не горел, а линза запылилась. Он нажал на звонок еще раз и еще. Прижав палец в последний раз, он обратил внимание на ржавчину, покрывшую ворота, на зарастающую травой дорожку. И тогда исполнился еще большей решимости войти, теперь его уже ничто не могло остановить.

– Смотри, Сасс, пришли все твои журналы. Я только что проглядела почту. Сегодня мы получили все. В «Голливуд Репортер» пишут о Курте. Я думала, что тебе будет любопытно взглянуть.

Лизабет подвинула стул поближе к Сасс. Она была счастлива, что в этом великолепном доме они остались вдвоем. Конечно, лучше всего, чтобы и Сасс радовалась такой жизни, но это со временем придет. А пока что Лизабет будет радоваться в одиночку.

– Сасс, я принесла тебе и письма. Не так много, как полгода назад, но это понятно. Люди всегда пишут реже, чем хотелось бы. Смотри, какая милая открытка от девочки из Индианы. Она сама нарисовала картинку. А вот еще одно письмо от того мужчины, предлагавшего тебе выйти за него замуж. Не сдается, вот ведь какой упрямый, а?

Лизабет суетилась, кудахтала, раскладывая почту аккуратными стопками, к которым Сасс и не собиралась прикасаться. Но это Лизабет не беспокоило. Она прочтет их вслух вечером, перед сном. Прикатит кресло в дом, то самое кресло, с которого Сасс не поднимается с тех пор, как ушел Курт, а Ричард сообщил свои ужасные известия. Она искупает Сасс, помассирует ей ноги и оденет во фланелевый халат. И после этого прочтет письма. Вот так день и закончится.

Ведь в конце концов Сасс больше и нечего делать. Работать над фильмом она не может, раз не встает на ноги. Впрочем, когда-нибудь она сможет писать или заниматься режиссурой, но прежде ей придется смириться с тем фактом, что дни ее славы миновали. Еще раз поправив стопку писем, Лизабет встала и коснулась волос Сасс.

– Ну, думаю, что тебе больше ничего не нужно. Может, причесать тебя? Волосы уже отросли. Вьются немного сильнее, чем раньше, но это ничего. На мой взгляд, тебе это к лицу. – Сасс встряхнула шевелюрой, не отдавая себе отчет, что пытается сбросить с головы руку, дотронувшуюся до нее с такой фамильярностью. – Ну ладно. Пойду в дом и приготовлю ленч. Такой приятный день, мы можем покушать прямо здесь, а потом ты немного поспишь. Хорошо? Сделать салат? Или сандвич? Пойду погляжу, что у нас там осталось.

Буквально танцуя, Лизабет взбежала по ступенькам, пересекла широкую веранду и нырнула в застекленные двери, открывавшиеся еще совсем недавно перед всякими знаменитостями. Она совершенно не скучала без шумных сборищ и была почти уверена, что и Сасс тоже не вспоминает о них – тем более, что она никогда не говорила ей об этом.

В доме стояли прохлада и сумрак, несмотря на то, что солнце светило через большие, от пола до потолка, окна. Лизабет шла так, словно все здесь принадлежало ей – поправляла одно, переставляла другое. На кухне Мари – единственная, кто у них остался из прислуги – держала трубку телефона и уже протянула руку к кнопке, отпирающей ворота, чтобы впустить гостя.

– Мари! – От крика Лизабет молодая женщина едва не выронила телефон. – Что ты делаешь? Мы не ждем никаких посетителей.

Мари прижала руки к сердцу и замерла, боясь, что мисс Лизабет уволит и ее, как всех остальных.

– Это друг мисс Сасс. Пришел ее навестить. Я подумала, что она обрадуется его приходу.

– Кто это? – резко спросила Лизабет, подходя ближе и протягивая руку к трубке.

– Мистер Шон, мисс Лизабет. Такой приятный мужчина. Он жил у нас и работал над фильмом мисс Сасс. Я подумала, что ей пойдет на пользу его появление, правда?

Мари пристально поглядела на Лизабет, и той показалось, что взгляд прислуги слишком внимателен. Если бы всем управляла она, то уволила бы и Мари, чтобы им с Сасс вообще никто не мешал. Но одна помощница все-таки была нужна. И нет смысла увольнять ее без крайней на то нужды. Лизабет улыбнулась, понимая, что ее беспокойство не имеет под собой почвы. С такой ситуацией справиться нетрудно. И нечего устраивать сцены.

– Пожалуй, Мари, я поговорю с мистером Коллиером, прежде чем ты его впустишь. Передай ему, что я через минуту спущусь вниз.

Мари хотела было напомнить, что из вежливости стоило бы, по крайней мере, впустить гостя в ворота, но Лизабет уже ушла, ничего больше не сказав. Пожав плечами, Мари передала то, что было велено, и снова отправилась домывать плиту. В конце концов, не ее это дело. И все же ей жалко мисс Сасс. Весь день сидит. Ждет. Наверно, своей смерти.

Лизабет совершенно забыла про Мари, закрыв за собой входную дверь. Она торопливо спустилась с широкого крыльца и направилась по дороге, ведущей к воротам. Проклятый ирландец. Она-то думала, что отделалась от него. Как глупо с его стороны являться сюда. Он тут совсем не нужен. Ей предстоит неприятный разговор.

Ноги Лизабет шли быстро, но мысли летели еще быстрей, и она совсем уже раскалилась от ярости, когда увидела Шона Коллиера, небрежно прислонившегося к решетке ворот. Она остановилась, глядя на него и пытаясь успокоиться. Какой у него самодовольный вид! Кто его сюда звал? Он и представления не имеет, что пережила она – да и Сасс, конечно, – за последние месяцы. А теперь заявился и думает, что его примут с распростертыми объятиями. Ну, мистер Коллиер, в следующий раз подумаешь прежде, чем приходить.

Расправив плечи и одернув на коренастой фигуре кардиган, Лизабет взяла себя в руки. Гнев лишь подогреет его интерес, и он не отвяжется. Она медленно направилась к нему, глядя прямо перед собой, а он отошел от ворот и шагнул ей навстречу.

– Мистер Коллиер? – Лизабет попыталась улыбнуться, но улыбка тут же увяла, когда Шон взглянул на нее своими черными глазами. Насколько проницательнее этот человек по сравнению с Куртом Ивенсом. Ей лучше держаться начеку.

Лизабет замедлила шаг и остановилась в паре ярдов от него. Он вцепился пальцами в завитки железа, словно был Самсоном и без труда мог обрушить колонны храма.

– Я крайне удивлена вашему приезду. Чем могу служить?

– Я бы сказал, что многим, Лизабет. Для начала, например, открыть эти ворота. Я приехал повидаться с Сасс, раз она неважно себя чувствует в эти дни.

Лизабет вздрогнула. Голос этого человека, такой низкий и мягкий, чья плавность становилась почти музыкой из-за ирландского акцента, пожалуй, самое опасное. Лизабет ни за что не должна позволить, чтобы этот голос шептал Сасс всякие там слова. Ведь в итоге он ничего не принесет ей, кроме разочарования, как и все другие мужчины.

– Откуда вы это взяли? – спросила Лизабет.

Шон кивнул в сторону большого, белого дома.

– Я слышал, что она все время находится дома. Мне об этом сообщили люди, с которым я познакомился во время работы над сценарием. И они говорят, что Сасс не видится ни с кем после несчастного случая. Но точно никто мне не смог ничего сказать. И я подозреваю, что, возможно, дела у Сасс хуже, чем все думают.

Лизабет покачала головой, как бы давая понять, что не в ответе за всякую чепуху, какую болтают люди.

– Не стоит обращать внимания, – ответила Лизабет, и в ее голосе послышались грубые и холодные нотки. – В Голливуде всегда полно сплетен. Люди болтают то, в чем сами не разбираются. И друзья тут не такие, как на том острове, откуда вы приехали. Тут не деревня, где все люди сбегаются к флагу в случае беды.

– Вероятно, вы опустили флаг, мисс, вот никто и не знает, куда бежать, – возразил Шон.

Лизабет и прежде ему не нравилась, но он никогда еще не испытывал к ней такой неприязни, как теперь. Он явственно видел, что перед ним лживая и опасная особа. И Шон решил вести себя осторожно.

– Уверяю вас, я делаю для Сасс все, что в моих силах.

– Тогда дайте мне с ней повидаться, Лизабет, – парировал Шон. – Дружеское лицо – это то, что сейчас нужно Сасс, да и вам не мешает немного передохнуть самой после всех трудов. Как я понимаю, Курт больше здесь не бывает? И, судя по всему, прислуги здесь тоже почти не осталось. Я не сомневаюсь, что Сасс будет рада меня видеть.

– Я не знаю, сможет ли она вас принять. – Лизабет потирала руки, словно замерзла, а глаза ее смотрели куда угодно, но только не в лицо Шону. – Мистер Коллиер, вы должны понять, что здоровье Сасс очень хрупкое. И расстраивать ее сейчас…

– Вы считаете, что она расстроится, увидев меня? – Шон говорил теперь громче и с заметным раздражением.

– Нет, не вас именно. – Лизабет пошла на попятную. Этот человек слишком быстро реагирует. – Я считаю, что ее может расстроить все необычное.

– Клянусь Девой, я думаю, что сейчас для Сасс все необычно. В последний раз, когда я ее видел, это была майская королева. Клянусь всеми святыми, мисс Лизабет, сейчас она едва ли способна танцевать. И, возможно, сейчас ждет друга, который отвлек бы ее от мрачных мыслей.

– Я ее друг, мистер Коллиер, – твердо сказала Лизабет. – Я уже долгие годы ее друг и помощница. И я знаю, что для нее хорошо, а что плохо. И состояние Сасс я оцениваю сердцем и здравым умом. А сейчас, будьте так любезны, дайте ваш номер телефона, и когда она немного окрепнет, я вам позвоню. И вы тогда поговорите.

– Кажется, я уже достаточно ждал, – напомнил он, и его глаза потемнели еще больше. Лизабет еще крепче стиснула руки; вся ее энергия уходила сейчас на то, чтобы сдерживать свой гнев и страх.

– Тогда простите, но я вынуждена быть с вами откровенной. Вы здесь не нужны, мистер Коллиер. Вы один из тех, кто несет ответственность за случившееся с Сасс. – Шон отпустил решетку ворот и с вежливой насмешкой выслушивал слова Лизабет. Его надменность привела Лизабет в ярость, и она возвысила голос, переходя на крик. – О да, это так! Не пытайтесь это отрицать. Эта книга. Сасс сошла от нее с ума. Она потеряла сон и аппетит, только о ней и думала. Я была счастлива, когда вы ей сначала отказали. Но потом вы появились вновь, вынырнули из ниоткуда и отдали ей вещь, которую нельзя было давать.

– Лизабет, она хотела получить эту книгу, чтобы стать больше, чем была. Она заботилась о своем сердце, – ответил Шон без малейших раздумий.

– Вы отдали ее, не задумываясь, чем это для нее грозит.

– Вы сошли с ума! Когда произошло несчастье, меня и близко не было, – воскликнул Шон, пораженный упорством этой особы.

– Но вы передали ей права на книгу. И именно из-за этого она и оказалась на том утесе. Вы так же виновны в ее травмах, как если бы сами толкнули ее вниз.

Лизабет вскипела, невольно подошла ближе и схватилась за решетку ворот, чтобы унять свой гнев. Больше сказать ей было нечего. Впервые в жизни Лизабет захотелось сбежать. Но возможность была упущена. Шон бросился к решетке, его большие руки накрыли ее пальцы, так что у нее не осталось выбора, как стоять лицом к нему, ощущать на себе его гнев, вдыхать его запах. От него пахло лесами, из которых он приехал, и его родным зеленым островом. Он него пахло силой и волей, и Лизабет всей душой желала, чтобы он оказался подальше от нее, от этого дома и Сасс, которую он обожает. Однако хватка Шона оказалась жесткой, она вдавила ее тонкие пальцы в холодную железную решетку. Его губы оказались совсем близко от нее, и она отвернула лицо. Выхода не было. Она вынуждена слушать, став пленницей.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю