Текст книги "Зази в метро"

Автор книги: Раймон Кено

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Слушай! – сказала Зази, которой уже изрядно надоело смеяться.– А ты примерный семьянин! Ну что, пошли?!

И она снова изо всех сил ущипнула его. Габриель подпрыгнул с возгласом: "Ой, больно!" Конечно, он мог влепить девчонке оплеуху, да еще такую, чтоб зубы посыпались, но как бы отнеслись к этому его поклонники? Нет, уж лучше навсегда он исчезнет из их поля зрения, а не останется в их памяти отвратительным, достойным всяческого порицания истязателем детей. Как только они попали в солидную пробку, Габриель в сопровождении Зази спокойно покинул автобус, несколько раз заговорщически подмигнув растерянным туристам,– таким хитроумным и нечестным способом он рассчитывал усыпить их бдительность. Что же до Федора Балановича, то ему было решительно все равно, что там делает Габриэлла. Он был озабочен лишь тем, чтобы препроводить свою паству в означенное место до того момента, как музейные работники отправятся кирять, ибо такая лакуна в программе была бы уже не восполнима, поскольку на следующий день туристы уезжали любоваться седыми камнями Гибралтара. Таков уж был их маршрут.

Хихикнув им вслед, Зази уже вошедшим в привычку жестом прихватила ноготками через ткань брюк небольшой кусочек Габриелевой плоти и произвела спиралеобразное движение снизу вверх.

– Черт подери! – заорал Габриель.– Ну не смешно это, неужели не понятно! Елки-палки!

– Дядюшка Габриель,– спокойно сказала Зази,– ты мне еще не сказал, гормосессуалист ты или нет, это – ва-первых. Ававтарых, откуда ты знаешь все эти чудные заграничные словечки, которые ты только что произнес? Атвичай!

– Хоть ты еще и маленькая, а уж знаешь, чего хочешь,– отметил Габриель слабеющим голосом.

– Атвичай же! – и она изо всех сил вмазала ему ногой по щиколотке.

Габриель запрыгал на одной ноге, изображая на своем лице страшные страдания:

– Ой-ей-ей-ей-ей,– простонал он.

– Атвичай! – повторила Зази. Слонявшаяся поблизости без всякого дела приличного вида дамочка подошла к девочке и сказала:

– Послушай, детка, ведь ему очень больно! Со взрослыми нельзя так грубо обращаться.

– А ну их в задницу, этих взрослых,– ответила Зази.– Я что ни спрошу он– не отвечает.

– Ну и что, что не отвечает? Надо избегать насилия в отношениях с людьми, деточка! Это совершенно недопустимо!

– В задницу это ваше "недопустимо"! Какое ваше дело!

– Какое мое дело? У меня вообще никаких дел нет, я свободна. Я – вдова.

– Послушайте, оставьте девочку в покое,– сказал уже успевший опуститься на скамейку Габриель.

– А вы весьма оригинально подходите к проблеме воспитания, как я посмотрю,– сказала дамочка.

– Пусть идет в задницу со своим воспитанием,– встряла Зази.

– Нет, вы только послушайте, что она говорит? Какая грубиянка! сказала дамочка с выражением сильного отвращения на лице.

– И вправду, шли бы вы в... Я сам знаю, как детей воспитывать.

– Ну и как же? – спросила дама, водружая место, в которое ее только что посылали, на скамейку, рядом с Габриеловым.

– Во-первых, нужно относиться к детям с пониманием...

Зази села с другой стороны и совсем легонько – ну совсем! – ущипнула Габриеля через тонкую ткань брюк:

– Ну а мне, мне ты ответишь? – спросила она жеманно.

– Нет. Все-таки утопить ее в Сене я не могу,– пробормотал Габриель, потирая ляжку.

– Отнеситесь с пониманием,– произнесла дама с самой что ни на есть очаровательной улыбкой. Зази наклонилась к ней и сказала:

– Может, хватит лезть к дядюшке? Он ведь женат!

– Мадемуазель, ваши гнусные намеки не уместны но отношению к женщине, состоящей во вдовстве.

– Смыться б куда-нибудь! – прошептал Габриель.

– Сначала ответь, потом смоешься,– сказала Зази.

Габриель воздел глаза к небу, изображая на лице своем полное безразличие к происходящему.

– По-моему, он не хочет,– констатировала овдовевшая особа.

– Никуда не денется!

И Зази сделала вид, что вот-вот опять его ущипнет. Не дожидаясь этого, дядюшка подпрыгнул на скамейке, чем доставил немалую радость обеим представительницам прекрасного пола. Старшая, с трудом справляясь с сотрясающим ее смехом, сформулировала следующий вопрос:

– А что он должен тебе сказать?

– Гормосессуалист он или нет.

– Он? – спросила дамочка (пауза).– Никаких сомнений быть не может.

– В чем, собственно? – спросил Габриель с угрозой в голосе.

– В том, что вы им являетесь. Дамочке это так понравилось, что она даже слегка захлебнулась от восторга.

– Да вы в своем уме! – сказал Габриель, легонько хлопнув ее по спине, отчего сумочка выпала у нее из рук.

– С вами невозможно разговаривать,– сказала вдова, подбирая с асфальта рассыпавшиеся предметы.

– Ты не учтив с дамой,– сказала Зази.

– Скрывать от ребенка то" что его интересует,– это не метод воспитания,– добавила вдова, садясь на прежнее место, рядом с Габриелем.

– Нужно относиться к детям с большим пониманием,– добавила Зази лицемерно. Габриель заскрипел зубами.

– Ну скажите же наконец, вы из этих или не из них?

– Нет, нет и еще раз нет! – твердо произнес Габриель.

– Они все так говорят,– отметила дамочка. Ответ Габриеля не показался ей убедительным.

– Вообще-то хотелось бы наконец понять, что это все-таки значит?

– Что именно?

– Ну, "гормосессуалист"?

– Ты что, не знаешь?

– Нет, ну я, конечно, догадываюсь. Но я хочу чтобы он мне сказал.

– А О чем ты догадываешься?

– Послушай, дядюшка, ну-ка вынь свой носовой платочек.

Глубоко вздохнув, Габриель повиновался. Вся улица заблагоухала.

– Теперь понятно? – многозначительно спросила Зази у вдовы, которая, в свою очередь, прошептала:

– "Тайный Агент" от Кристиана Фиора.

– Совершенно верно,– ответил Габриель, засовывая платок обратно в карман.– Мужские духи.

– Это правда,– сказала вдова и обратилась к Зази: – Ни о чем ты не догадываешься.

Страшно оскорбившись, Зази повернулась к Габриелю:

– Ну так, почему же тебя хмырь так обозвал?

– Какой хмырь? – оживилась вдова.

– Тебе же он тоже сказал, что ты клеишь клиентов на улице,– ответил Габриель Зази.

– Чем клеишь? – заинтересовалась вдова.

– Караул! – прокричал Габриель.

– Во всем надо знать меру, деточка,– сказала вдова с деланной снисходительностью.

– Ваши советы оставьте при себе. Зази опять ущипнула Габриеля.

– Дети – цветы жизни,– пробормотал Габриель, с достоинством принимая муку.

– Не понимаю,– сказала дамочка.– Если вы не любите детей, то зачем, спрашивается, вы беретесь их воспитывать?

– Этого так, в двух словах, не расскажешь,– ответил Габриель.

– Ну уж расскажите! – попросила дамочка.

– Спасибо, не надо,– запротестовала Зази.– Я и так все знаю.

– А я не знаю,– сказала вдова.

– Ну и что? Плевать. Так что? Ты будешь отвечать, дядюшка?

– Я тебе уже сказал: нет, нет и еще раз нет.

– А девочка знает, чего хочет,– сказала вдова, полагая, что сообщает что-то новое, доселе неизвестное.

– Упрямая как ослица,– с нежностью произнес Габриель.

Услышав это, вдова высказала следующее ничуть не менее разумное суждение:

– Создается впечатление, что вы не слишком хорошо знаете это дитя. Можно подумать, что каждая новая черта ее характера для вас новость.

Слово "черта" она произнесла как-то по-особенному, в кавычках.

– Шли бы вы в задницу с вашими чертами,– проворчала Зази.

– А вы тонкая штучка! Я действительно имею с ней дело только со вчерашнего дня,– сказал Габриель.

– Понимаю.

– Что она понимает? – злобно спросила Зази.

– Да она сама не знает,– сказал Габриель, пожимая плечами.

Оставив без внимания эту последнюю, скорее уничижительного свойства, реплику, вдова сказала:

– Это, наверное, ваша племянница?

– Именно,– ответил Габриель.

– А он – моя тетушка,– сострила Зази,– пола-гая, что шуточка ее достаточно нова, что, однако, сошло ей с рук, в виду ее юного возраста.

– Хелло! – прокричали какие-то люди, гурьбой вывалившиеся из такси.

Это были туристы. Наиболее ярые из них во главе с франкоговорящей дамой, придя в себя после исчезновения архигида, пустились за ним вдогонку. Они блуждали по лабиринту парижских улиц, пробивались сквозь бесконечные пробки и наконец, благодаря нечеловеческому, прямо-таки чертовскому везению, настигли его. На лицах их была превеликая радость, ибо души их не были омрачены злобой. В наивности своей они даже не подозревали, как вероломно и жестоко обошелся с ними Габриель. Они схватили его и с боевым криком: "Вперед! На Сент-Шапель" – потащили к машине, быстро затолкали внутрь и вдобавок все на пего навалились, чтобы он на сей раз не улетучился

и показал им наконец все прелести столь дорогого их сердцу памятника архитектуры. Зази они с собой прихватить не удосужились. Франкоговорящая дама с насмешкой во взоре лишь едва заметно подмигнула ей на прощанье, как раз в тот момент, когда машина трогалась с места, в то время как другая, не менее франкоговорящая дама, хоть и вдова, попрыгивая на месте, испускала короткие, но громкие возгласы. Граждане и гражданки, находившиеся в радиусе происшествия, решили сдать свои позиции и отойти в более защищенные от шума места.

– Если вы не перестанете так орать,– проворчала Зази,– то сейчас придет полицейский.

– Маленькое глупое создание,– сказала вдова,– именно для этого я и кричу. Помогите! Гида сперли! Гида сперли! Держите гидасперов!

Наконец-то, привлеченный стенаниями вдовы, появился полицейский.

– Случилось что-нибудь? – спросил он.

– Мы вас не звали,– сказала Зази.

– Но вы тут такой гвалт устроили,– сказал он.

– Отсюда только что похитили мужчину,– сказала вдова, едва переводя дыхание.– Красивого к тому же.

Глаза полицейского загорелись.

– Черт подери! – сказал он.

– Тетушку мою,– сказала Зази.

– Понятно. А он тебе кем приходится?

– Он-то и есть мой тетушка, дубарь,– возмутилась Зази. – А она – кто? Он показал на вдову.

– Она? Никто.

Полицмен замолчал, чтобы как-то усвоить информацию. Дама, вдохновленная зазискими словами, тут же разродилась смелым планом.

– Мы должны пуститься в погоню за гидасперами. Они направлялись в Сент-Шапель. Там-то мы его и освободим.

– Не ближний свет,– заметил жандарм, проявляя определенную узость взглядов.– Я – не чемпион по кроссу.

– Что ж, по-вашему, я должна взять такси, да еще и заплатить за него?

– Правильно,– отметила Зази, которая была прижимистой от природы.– А она не такая дура, как я думала.

– Благодарю вас,– сказала приятно польщенная вдова.

– Не за что,– ответила Зази.

– И все-таки это очень мило с вашей стороны,– настаивала вдова.

– Не стоит благодарности,– скромно ответила Зази.

– Вы еще долго будете обмениваться любезностями? – спросил полицейский.

– А вы не вмешивайтесь,– сказала вдова.

– Вот женщины! – воскликнул полицейский.– Как это не вмешивайтесь? Хотят, чтобы куда-то бежал на всех парах, а если мне при этом ни во что не вмешиваться, то я вообще ничего не понимаю. Совсем ничего.– Потом ностальгически добавил: – Слова утеряли прежний смысл.

И завздыхал, глядя на носки своих башмаков.

– Так дядюшку не вернешь,– сказала Зази.– Потом скажут, что это я хотела сбежать, и это будет неправда.

– Не волнуйтесь, дитя мое,– сказала вдова,– я буду свидетельствовать в вашу пользу и скажу, что вы проявили добрую волю и ни в чем не виноваты.

– Когда человек невиновен,– сказал полицейский,– он в свидетелях не нуждается.

– Вот мерзавец! – воскликнула Зази.– Знаю я эти штучки. Все они одинаковые!

– Неужели ш вы действительно так хорошо их знаете, бедное мое дитя?

– Ах, милочка, не будем об этом,– жеманно сказала Зази.– Представьте себе: моя мама раскроила топором черепушку моему папе, так что кому-кому, а мне уж пришлось иметь дело с полицией, дорогуша.

– Вот это да! – сказал полицейский.

– Легавые – это еще что. вот судьи! Вот они...

– Все они – сволочи,– без предвзятости сказал полицейский.

– И полицейские, и судьи, вот они у меня где (жест),– сказала Зази.

Вдова посмотрела на нее с восхищением.

– Ну а я у тебя где? – спросил полицейский.

Зази внимательно посмотрела на него:

– По-моему, я вас уже где-то видела.

– Сомневаюсь,– сказал легавмен.

– А почему, собственно? Почему я не могла уже где-то видеть?

– Вот именно,– вмешалась вдова.– Девочка правам

– Благодарю вас, мадам,– ответила Зази.

– Не за что.

– Как это не за что? Наоборот.

– Они издеваются надо мной...– пробормотал! полицейский.

– Что вы стоите? Давайте действуйте! Делайте же что-нибудь!

– Я точно его где-то видела,– сказала Зази. Внезапно вдова перенесла свое восхищение на полицейского.

– Ну, давайте продемонстрируйте, на что вы способны,– сказала она, сопровождая эти слова вулканически-зажигательным подмигиванием.– Такой красивый полицейский, как вы, должен многое уметь. В рамках законности, разумеется.

– Да он тюфяк! – сказала Зази.

– Нет же! – запротестовала вдова.– Ему нужна поддержка, понимание.

И она снова обратила на него влажный, термогенерирующий взгляд.

– Подождите! – воскликнул внезапно пришедший в движение полицейский.Сейчас что-то будет! Вы увидите, на что способен Хватьзазад.

– Его зовут Хватьзазад! – воскликнула Зази с восторгом.

– А вот я...– сказала вдова, слегка покраснев.– А вот я – вдова Авот'я. Фамилия как фамилия,– добавила она.

Х

Поскольку фуникулеры и метроллейбусы бастовали, по улицам города циркулировало большее, чем обычно, количество транспортных средств. Тем временем обочины были забиты усталыми, измотанными спешеходами и спешеходками, пытающимися поймать машину. Все они в душе рассчитывали на то, что у владельцев средств передвижения, из-за сложной обстановки на улицах города, появится непривычное для них желание помочь ближнему.

Хватьзазад тоже встал у края тротуара, вынул из кармана свисток и извлек из него несколько душераздирающих звуков.

Но машины, не останавливаясь, проезжали мимо. Велосипедисты радостно и беззаботно ехали навстречу своей судьбе. Представители семейства двухколесных с мотором, увеличивая децибелы, уносились прочь. Но ведь и не к ним, собственно, были обращены свистки Хватьзазада.

Внезапно улица опустела. Наверное, где-то опять образовалась большая пробка, которая напрочь закупорила транспортную артерию города. Затем показался одинокий самый что ни на есть обычный автомобиль с закрытым верхом. Хватьзазад засвиристел. На этот раз машина затормозила.

– В чем дело? – вызывающе выпалил шофер приближающемуся Хватьзазаду.– Я ни в чем не виноват. Я-то уж знаю правила дорожного движения. Меня никто никогда не оштрафовывал. Документ при мне. Так в чем же дело? Лучшеп вы позаботились о том, чтоп метро ходило, вместо того, чтоп портить жизнь честным гражданам. И вы еще чем-то недовольны? Ну, знаете ли!!!

Иуйехал.

– Молодец, Хватьзазад! – крикнула ему Зази с тротуара, без тени насмешки в голосе.

– Не надо так его унижать,– сказала вдова Авот'я.– А то он совсем растеряется.

– Я-то сразу поняла, что он тюфяк.

– Неужели вы не видите, какой он красавец?

– Только что вы восторгались моим дядюшкой,– строго сказала Зази.– Вам что, все равно кто – лишь бы в штанах?

Режущая ухо визгливая трель вновь привлекла их внимание к героическим усилиям Хватьзазада. Нужно признать, что результаты были ничтожны. Затор где-то прорвало, и вязкий, густой поток машин вновь медленно заструился по мостовой мимо полицейского. Его маленький свисток, казалось, ни на кого не производил никакого впечатления. Потом поток снова поредел: наверное, в точке Х снова произошла закупорка.

Вдали показалась опять самая что ни на есть обычная машина с закрытым верхом. Хватьзазад засвиристел. Машина остановилась.

– В чем дело? – вызывающе выпалил шофер приближающемуся Хватьзазаду.– Я ни в чем не виноват, У меня есть права, между прочим. Меня никто никогда не оштрафовывал. Так в чем же дело? Лучшеп вы позаботились, чтоп метро ходило, вместо того, чтоп портить жизнь честным гражданам. И вы еще чем-то недовольны? В таком случае, шли бы вы кудап подальше, туда, где эти, как их, раки ночуют.

Хватьзазад был шокирован. Но машина ужеуйе-хала.

– Молодец, Хватьзазад! – закричала Зази. Ее восторг достиг апогея, в зените которого она пребывала с превеликим удовольствием.

– А он мне все больше и больше нравится,-произнесла вполголоса вдова Авот'я.

– Совсем рехнулась,– сказала Зази на той же громкости.

Раздосадованный Хватьзазад уже начал сомневаться во всемогуществе полицейской формы и свистка. Он. с силой тряс вышеуказанный предмет с целью вытряхнуть из него все напущенные туда слюни, когда вдруг рядом с ним, без всяких усилий с его стороны, сама, собой остановилась самая что ни на есть обычная машина... Из кузова высунулась голова и произнесла, следующие вселяющие надежду слова:

– Извините, господин полицейский, вы не укажете самый короткий путь к Сент-Шапель – истинной жемчужине готического искусства?

– Разумеется, укажу,– машинально ответил Хватьзазад.– Сначала повернете налево, потом направо и, когда доедете до площади скромных размеров, поезжайте по третьей улице направо, потом повернете во второй переулок налево, потом чуть-чуть направо, три раза налево и наконец прямо метров пятьдесят пять. Разумеется, там несколько раз будет одностороннее движение, так что на легкую жизнь не рассчитывайте.

– Так я никогда не доеду,– сказал водитель.– А ведь только ради этого я приехал из Сен-Монт-рона.

– Не расстраивайтесь,– сказал Хватьзазад.– Я могу поехать с вами и показать вам дорогу.

– Но вы, наверное, и без того очень заняты.

– Зря вы так думаете. Я свободен, как птица. Не будете ли вы столь бесконечно любезны, не захватите ли вы еще и этих двоих (жест)?

– Мне все равно, пожалуйста. Лишь бы успеть до закрытия.

– Черт возьми! – сказала стоявшая на тротуаре вдова Авот'я.– Кажется, ему удалось реквизировать какую-то машинальность.

– Еще чуть-чуть, и я заплачу от восхищения,– непредвзято отметила Зази.

Хватьзазад подбежал к ним рысцой и прямо в лоб, по-солдатски, выпалил:

– Давайте пошевеливайтесь! Он нас отвезет.

– Пошли,– сказала вдова Авот'я.– Вперед! За гидасперами!

– Черт! Я совсем про них забыл,– сказал Хватьзазад.

– Может, водителю об этом лучше вообще не рассказывать? – дипломатично заметила вдова.

– Так что, он отвезет нас к нужной нам часовне? – спросила Зази.

Хватьзазад и вдова Авот'я схватили Зази за руки, каждый со своей стороны, ринулись к той самой что ни на есть обычной машине с закрытым верхом и запихнули ее внутрь.

– Терпеть не могу, когда со мной так обращаются,– прорычала Зази в бешенстве.

– А девочку-то вы, похоже, похитили,– пошутил сенмонтронец.

– Это только так кажется,– сказал Хватьзазад, садясь рядом с ним.– Надо ехать, а то не успеете до закрытия.

Машина тронулась. Дабы облегчить машине продвижение вперед, Хватьзазад все время высовывался из окна и иступленно свистел в свисток. Следует признать, что занятие это было не совсем бесполезно. Провинциал был в восторге.

– Теперь налево! – скомандовал Хватьзазад. Зази надулась.

– Что же ты так? Недовольна, что опять увидишься с дядюшкой? лицемерно спросила вдова Авот'я.

– А пошел он в задницу,– сказала Зази.

– Надо же,– сказал водитель.– Это дочка Жанны Сиськиврось. А я ее в мужской одежде и не признал.

– Вы что, ее знаете? – равнодушно спросила вдова Авот'я.

– Еще бы! – сказал водитель. Он на секундочку обернулся, чтобы довести опознание до конца, но и этой секунды было достаточно, чтобы врезаться во впереди идущую машину.

– Тьфу ты, черт! – чертыхнулся Хватьзазад.

– И вправду она,– сказал сенмонтронец.

– А я вас не знаю,– сказала Зази.

– Что?! Машину водить разучились?! – закричал стукнутый, выходя из машины, чтобы сквозьзубно обменяться рядом оскорблений со стукнувшим.– А! Понятно... Провинциал!.. Вместо того чтоб засорять парижские улицы, катились бы вы лучше подобру-поздорову к своим каровасвиньягусякурам.

– Но, мсье! – сказала вдова Авот'я.– Вы нас задерживаете! Нечего нас воспитывать! У нас спецзадание! Мы должны освободить спертого гида!

– Что, что? – переспросил сенмонтронец.– Я в эти игры не играю. Я приехал в Париж не для того, чтоб играть с огнем.

– Ну так что? – обратился стукнутый к Хвать-зазаду.– Чего вы ждете? Почему акт не составляете?

– Не беспокойтесь,– сказал Хватьзазад.– Я все заактовал. Заактовал. Можете мне поверить.

И он, как заправский полицейский, начал что-то чиркать в старом замасленном блокноте.

– У вас права есть?

Хватьзазад сделал вид, что изучает их.

– А дипломатический паспорт? (Раздраженное отрицание.)

– Ладно, все,– сказала Зазадина.– Можете катиться.

Стукнутый в задумчивости сел в машину и продолжил свой путь. Сенмонтронец же не сдвинулся с места.

– Ну, так чего же вы ждете? – спросила вдова Авот'я.

Сзади оголтело сигналили машины.

– Я же сказал, что с огнем не играю. Так недолго и шальную пулю подцепить.

– В моей деревне,– сказала Зази,– народец посмелее.

– Про тебя-то все давно известно! – сказал сенмонтронец.– Ты и на пустом месте такую свару устроишь.

– Вот скотина! – сказала Зази.– Почему обязательно надо мне испортить репутацию?

Машины сзади сигналили все громче и громче, временами их гул напоминал громовые раскаты.

– Ну, поехали же! – заорал Хватьзазад.

– Мне еще жизнь дорога,– прямолинейно ответил сенмонтронец.

– Да не беспокойтесь вы! – как всегда дипломатично сказала вдова Авот"я.– Вы ничем не рискуете. Это всего лишь шутка.

Сенмонтронец обернулся, чтобы получше рассмотреть авторшу этих слов. Что ж, внешность дамочки внушала доверие.

– Честное слово? – спросил он.

– Разумеется.

– Это не какое-нибудь политическое дело с разными там неприятными последствиями?

– Да нет же! Это просто шутка, уверяю вас.

– Ну хорошо. Тогда поехали,– сказал все же не совсем успокоенный водитель.

– Раз уж вы сказали, что меня знаете,– сказала Зази,– может, вы ненароком и маму мою видели? Она ведь тоже в Париже.

Не успели они проехать и несколько аршинов, как часы на соседней церкви, построенной, кстати говоря, в неоклассическом спиле, пробили четыре раза.

– Все кончено! – сказал сенмонтронец. Он снова затормозил, что вызвало сзади новую волну звуковых сигналов.

– Спешить больше некуда,– добавил он.– Сейчас закроют.

– Тем более надо торопиться! – как всегда стратегически выдержанно заметила вдова Авот'я.– А то мы рискуем не найти нашего спертого гида.

– А мне-то что? – сказал водитель. Но сзади доносились такие резкие звуки, что ему все же пришлось вновь отправиться в путь: машину буквально несли вперед колебания воздушной массы, вызванные совокупным раздражением затормозивших водителей.

– Послушайте,– сказал Хватьзазад,– не надо сердиться. Мы почти приехали. Потом вы сможете сказать своим односельчанам, что хоть в Сент-Шапель и не были, зато подъезжали совсем близко. А если останетесь здесь...

– Ведь умеет же говорить, когда хочет,– беспристрастно отметила Зази, имея в виду речь легавмена.

– А он мне все больше и больше нравится,– пробормотала вдова Авот'я так тихо, что ее никто не услышал.

– А маму? – снова спросила Зази у сенмонт-ронца.– Раз вы говорите, что меня знаете, может, вы и ее видели?

– Черт! – сказал сенмонтронец.– Не везет же мне! Столько машин кругом, и почему вы сели именно в мою?!

– Мы не нарошно,– сказал Хватьзазад.– Вот я, например, когда попадаю в незнакомый город, мне тоже иногда приходится спрашивать, как куда проехать,

– Да, но не в Сент-же-Шапель? – сказал сенмонтронец.

– Это уж точно,– сказал Хватьзазад, гиперболически заключив в этом эллипсисе порочный круг параболы.

– Хорошо,– сказал сенмонтронец.– Поехали.

– Вперед! За гидасперами! – закричала вдова Авот'я.

И Хватьзазад, высунув голову из кузова, засвисти разгоняя стадо машин. Но больших скоростей тем менее развить не удалось.

– Это все не то! – сказала Зази.– Я люблю только метро.

– А я в метро никогда не езжу,– ответила вдова

– Вот пижонка! – сказала Зази.

– Ну, пока деньги есть...

– Вы только что совсем не были готовы раскошелиться на такси.

– Потому что прекрасно можно было обойтись и без этого. Ведь едем же.

– Едем! – сказал Хватьзазад, поворачиваясь к пассажиркам в поисках удобрения.

– Да! Да! – воскликнула в экстазе Авот'я.

– Ничего хорошего,– сказала Зази.– Когда мы приедем, от дядюшки давно уже и след простынет.

– Быстрее я не могу,– сказал сенмонтронец, перестраиваясь для парковки.– Ах! Еслип у нас в Сен-Монтроне было метро! – воскликнул он.– Как это было бы здорово.

– Совсем сбрендил! – сказала Зази.– Терпеть не могу, когда такую чушь мелют. Как будто в нашем захолустье когда-нибудь будет метро!

– Когда-нибудь и это будет,– сказал водитель.– Провести метро повсеместно – это и есть прогресс. И это будет очень здорово. Метро и вертолеты – вот будущее городского транспорта. Садишься в метро, едешь в Марсель, а возвращаешься на вертолете.

– А почему не наоборот? – спросила вдова Авот'я, чья зарождающаяся любовная страсть еще не совсем замутнила источники врожденного картезианства.

– Почему не наоборот? – анафорически переспросил водитель.– Нельзя. Из-за скорости ветра.

И он обернулся, чтобы посмотреть, какое впечатление произвела его исключительная находчивость на собеседниц, что повлекло за собой наезд носа его машины на автобус, запаркованный во втором ряду. Машина была у цели. Действительно откуда ни возьмись появился Федор Баланович.

Обращаясь к сенмонтронцу, он сказал:

– Вы что? Водить разучились? А! Понятно!.. Провинциал!.. Вместо того чтобы засорять улицы Парижа, катились вы бы лучше подобру-поздорову к своим каровосвиньягусякурам.

– Так это же Федор Баланович! – воскликнула Зази.– Скажите, вы случайно дядюшку не видели?

– Вперед! За дядюшкой! – заорала вдова, извлекаясь из водительской кабины.

– Подождите! Подождите! Не думайте, что вы так легко отделались! сказал Федор Баланович.– Посмотрите-ка, что вы наделали! Не спешите! Вы мне испортили средство производства.

– Вы стояли во втором ряду,– сказал сенмонтронец.– Это не принято.

– Перестаньте спорить,– сказал Хватьзазад, выходя, в свою очередь, из машины.– Щамыразберемся.

– Так нельзя,– сказал Федор Баланович.– Вы ехали в его машине. Вы необъективны.

– Тогда разбирайтесь сами,– сказал обеспокоенный Хватьзазад, кидаясь вслед за успевшей уже исчезнуть вместе с девчонкой вдовой Авот'ей.

XI

Сидя на террасе кафе "Двух дворцов" и опустошая пятый стакан гранатового сиропа, Габриель разглагольствовал перед собравшимися. Аудитория вслушивалась в его слова с огромным вниманием, ибо франкоговорящие в ней практически отсутствовали.

– Почему...– вопрошал он,– почему бы нам не радоваться жизни, когда достаточно любого пустяка, чтобы нас ее лишить? Из пустяка она рождается, благодаря пустякам теплится, пустяки ее подтачивают, из-за пустяков она обрывается. Если бы это было не так, кто бы стал мириться с ударами судьбы, с унижениями, которыми усеян путь к блестящей карьере, с грабительскими замашками бакалейщиков, с расценками мясников, с разбавленным молоком, с нервозностью родителей, гневливостью преподавателей, грубостью сержантов, с паскудством властьимущих и нытьем онойнеимущих, с безмолвием бесконечных пространств, вонючим отваром из-под цветной капусты или с неподвижностью деревянных лошадок на карусели? Кто б стал все это терпеть, если б не было известно, что вредоносное размножение некоторых крошечных (жест) клеточек нашего организма или же случайная траектория пули, выпущенной по воле совсем не знакомого вам безответственного безумца, может неожиданно положить конец всем этим неприятностям, растворив их в вечной небесной голубизне? Вот я, сидящий здесь пред вами, частенько подумывал об этом, когда, одетый в балетную пачку, показывал ублюдкам вроде вас свои от природы, надо признать, весьма волосатые, но профессионально выщипанные ляжки. Могу добавить, что, если возникнет желание, вы сможете увидеть мой номер сегодня же вечером.

– Урра! – заорали доверчивые туристы.

– Послушай, дядюшка, а ты пользуешься у них все большим и большим успехом.

– Ах, вот ты где! – спокойно отозвался Габриель.– Видишь, я все еще жив и к тому же процветаю.

– Ты показал им Сент-Шапель?

– Им повезло. Мы приехали как раз к закрытию. Только и успели, что пробежаться мимо витражей. Огромные (жест) такие витражи. Они (жест) в восторге. Правда ведь, my гретхен lady? '

Польщенная туристка восторженно закивала.

– Урра! – заорали все остальные.

–Держите гидасперов! – добавила появившаяся вдова Авот'я. За ней по пятам шел Хватьзазад.

Легавмен подошел к Габриелю и, вежливо поклонившись, справился о его здоровье. Не вдаваясь в подробности, Габриель сообщил, что у него все в порядке. Тогда собеседник продолжил допрос, переходя к проблеме свободы личности. Габриель заверил его, что его свобода ничем не ограничена, и это, более того, его абсолютно устраивает. Разумеется, он не стал отрицать, что в какой-то момент было безусловное посягательство на его наиболее неотъемлемые права, но впоследствии, свыкшись со своим новым положением, он до такой степени сумел повлиять на происходящее, что его похитители стали его рабами, и в ближайшее время он сможет распоряжаться их свободной волей по своему полному усмотрению. В заключение он сказал, что ненавидит, когда полиция сует свой нос в его дела, и, поскольку его почти затошнило от отвращения к подобного рода вмешательству, он вынул из кармана шелковый носовой платок цвета сирени (не белой, разумеется), пропитанный одеколоном "Тайный Агент" фирмы Кристиан Фиор, и вытер им нос.

Задохнувшись в пахучем облаке, Хватьзазад извинился, попрощался с Габриелем, вытянувшись по стойке смирно, развернулся на сто восемьдесят градусов по всем правилам военного этикета, отошел от него и исчез в толпе в сопровождении семенившей за ним по пятам вдовы Авот'и.

– А здорово ты его на место поставил,– сказала Зази, усаживаясь рядом с Габриелем.-Мне, пожалуйста, клубнично-шоколадного мороженого.

– Кажется, я эту рожу уже где-то видел,– сказал Габриель.

– Теперь, когда эта лягавщина отвалила,– сказала Зази,– ты, может, наконец ответишь на мой вопрос? Ты гормосессуалист, да или нет?

– Клянусь, что нет.

' Моя {англ.) гретхен (нем.) леди (англ.).

И в подтверждение Габриель протянул руку вперед и сплюнул, чем несколько шокировал собравшихся вокруг туристов. Он хотел было посвятить их в этот древний галльский обычай, но Зази пресекла его дидактические устремления, спросив, почему, в таком случае, хмырь обвинил его в том, что он таковым является.

– Опять за свое! – простонал Габриель. Не вполне вникшие в суть дела туристы следили за происходящим теперь уже без тени улыбки, не испытывая ничего, кроме раздражения: они тихо переговаривались на своем родном наречии. Некоторые предлагали попросту утопить девчонку в Сене, другие завернуть в плед и сдать в камеру хранения на любом вокзале, обложив предварительно ватой для звукоизоляции. Если же никто не согласится расстаться со своим одеялом, то вполне можно использовать для этих целей чемодан, если, конечно, хорошенько утрамбовать содержимое.