Текст книги "Игры олигархов"

Автор книги: Райдо Витич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц)

– Нет… В смысле… – она все пыталась сесть, но ее как белье в запущенной центрифуге откидывало в кресло и размазывало по нему.

– Он не мой друг… Он… Подруги друг.

– Которой совсем не друг.

– Э-э-э…

– Посиди спокойно. С травмами нельзя шутить.

– У меня… я… нормально, – она чувствовала себя пьяной настолько, что пожалуй могла сравниться лишь с героем употребившим ящик водки. – Ты откуда?

– "Северный ветер принес", – голос угрюм и глух, до неузнаваемости.

– Какой?

– "Мери Попинс" в детстве читала?

– А ты откуда? – пропустила фразу, забыв ее, как только услышала. Леший глянул на нее и дал по газам. Машина пролетела на красный свет светофора, чудом не столкнувшись с маршруткой. Ярослава даже не заметила этого. Она перестала сопротивляться, закрыла глаза и попыталась успокоить бьющую в виски, разливающуюся волнами по телу боль.

Только чуть привыкла к ней, как кто-то потревожил, потащил куда-то.

Ярослава попыталась отмахнуться, и очнулась, глотнув влажного стылого воздуха, что ударил в лицо. Перед глазами прояснилось, но сообразить не получилось – Алекс увлек ее на свет горящих окон.

– Куда мы?

– К врачу. Тебя травмировали.

– Чего?

Леший промолчал – смысл ей что-то говорить? Ничего не соображает.

И все из-за какого-то молокососа! Сначала Хелен, потом Расмус, теперь какой-то Дима! А кто они такие?! По какому праву рушат его планы, лезут в его жизнь?! К его женщине!!

Леши открыл дверь в приемный покой и усадив девушку на кушетку у окна, грохнул по столу ресепшена.

– Алло!!

Из дверей слева вынырнула накрашенная девица вульгарной наружности:

– Что вы хотели?

– Помощь! У девушки травма головы!

– Травматология – другой корпус.

– Какая разница? Есть больной, есть врачи!

– Так, мужчина, вы чего шумите? – вышла еще одна потрепанная мадам еще более нелепой наружности, следом появился худощавый парень в форме охранника:

– Вам по-русски сказали – травматология другой корпус! Пройдите на выход! – указал дубинкой.

Здорово! Потрясающе! – взвело Алекса, не привыкшего к хамству и пренебрежению, не ожидавшего подобного отношения. Но разбираться сейчас он не видел смысла – нужно было помочь Ярославе.

Он молча подхватил девушку и вывел на улицу, пошагал к соседнему корпусу. Там сервис оказался еще "любопытнее" – никто попросту не открывал. Леший бил ногами дверь, чувствуя, что еще минута и, он ее взорвет, потом вызовет ребят и те уже сравняют всю больницу под поле для гольфа.

Но тут выглянул "божий одуванчик" в белом халате и проскрипел старческим голоском:

– Ну, чаво колотишь, чаво? А вота сейчас милицию вызову!

– Вызывай! Давай милицию, полицию, прокуратуру, адвокатуру, и министра здравоохранения не забудь!! – рявкнул неожиданно для себя.

И стих, удивившись – ничего себе – он умеет кричать? Злиться на каких-то неандертальцев? А не много чести?

– Послушайте, бабушка, нам нужен врач.

– Утром приходи.

– А ничего что помереть до утра можно?

– Ну, и чего? Я-то чего?

– У девушки тяжелая травма головы, ей нужна медицинская помощь!…

– Вота в травмапункт и ступай, – захлопнула дверь.

– Куда? – растерялся мужчина. Что это еще за зверь?

Ну и развели филиалов!

"Завтра же Баркину позвоню, скажу про бардак в его епархии!"

– А где этот травмпункт находится?!! – рыкнул в дверь, треснув по ней кулаком.

– По дорожке налево, тама крылечко вверх. Вот он и оно, – буркнула старуха и пошлепала прочь.

– Пррекррасно!

"Вот он драйв и адреналин! Завтра же посоветую Расмусу отправиться за приключениями и остротой ощущений в мед учреждение!"

Обнял Ярославу и пошел в указанном направлении.

Девушка чувствовала себя значительно лучше. Пока Леший пытался добиться помощи от людей, ее оказал свежий воздух и сам организм.

Боль локализовалась и притупилась, сознание прояснилось, дурнота отступила.

– Мне уже лучше, – заверила мужчину.

– Угу.

Вид девушки опровергал утверждение, к тому же Леший привык опираться на объективное мнение специалистов, хоть и сомневался, что в этой глухомани найдет оное. Толкнул дверь в травмпункт и чуть не умер от запаха, что ударил нос. Оглядел, морщась, помятого алкаша в крови на кушетке, бабульку с перемотанным и выставленным вверх в стиле "фак ю" пальцем и вздохнул. Усадил Ярославу и двинулся к стойке, за которой, склоняясь к лампе, восседало миловидное существо в белом:

– Девушка, нам нужна медицинская помощь.

– Ваш полис, – проворковала милашка.

– Кто? – не понял Алекс.

– Страховой полис, паспорт.

– А если нет?

Девушка пожала плечами, развела руками и снова уткнулась в какой-то журнальчик.

Лешинский понял, что строительство поля для гольфа на месте этой богодельни начнется сейчас.

– Нееет, так дело не пойдет. Ну-ка, красота писаная, соедини-ка меня быстренько с Геннадием Павловичем.

– С кем? – хлопнула метровыми накрашенными ресничками девица.

– С министром здравоохранения!

Медсестра прыснула:

– А с президентом России не надо?

Алекс постоял, тараня ее взглядом и засмеялся: нет, это нечто с чем-то! Вот он настоящая жизнь. Только вопрос, как обыватели еще не вымерли от нее?

Ярослава, видя состояние мужчины и чувствуя себя неловко за его неловкость, за беспокойство, что ему доставляет, подошла и, потянув за рукав, попросила:

– Пошли, а? У меня все хорошо, правда.

– Я рад, – заверил. – Но пока посиди, где сидела. Минуту, – сжал ее плечи руками и вышел на крыльцо. Набрал номер.

– Геннадий Павлович? Здравствуйте… Узнали? Прекрасно. Я вот тут стою около убогого заведения вашей епархии под цифрой пять и диву даюсь работе ваших подразделений… Меня это волнует меньше всего. Есть конституционные права граждан, по которым… В курсе, да? Травма. Угу. А вот занесло, люблю знаете ли, порой ночной пройтись дорогой рабочей молодежи… Представьте… Не надо мне на дом ваших пугал! Это не больница, это прозекторская!.. Да! Очень недоволен!

Отключил связь и, покачиваясь на носках, уставился на одиноко горящий фонарь, смиряя гнев. Минута, другая и лицо мужчины окрасила привычная спокойная улыбка. Он шагнул обратно, в чад больничных запахов.

Встал над Ярославой, по-хозяйски чуть наклонил ей голову, разглядывая шишку и кровь на теменной части, ближе к затылку.

– До свадьбы заживет, – отмахнулась она и вымучила улыбку. На бледном лице с синевой под глазами выглядела она щемяще жалко и вновь будила ярость. Алекс отвернулся и начал изучать постеры – рекламки клещевого энцефалита и наркомании. Редкостная туфта.

Успел прочесть только пару предложений, как раздался топот, распахнулись двери и, длинное взъерошенное чудо в колпаке до потолка вылетело в коридор. Бегло оглядев больных, уставилось на Алекса:

– Ээ? Вы к нам?

– Нет, к вашей теще, – скривился презрительно.

– Господин Лешинский?

– А вы?

– Эээ, Михайлов, Сергей Иванович, дежурный врач. Проходите, – простер руку в сторону открытой двери, с милейшей улыбкой и прогибом почти до пола.

У алкоголика, травмированной бабушки и Ярославы вытянулись лица.

Такого сервиса они сроду не видели.

В рекордные сроки обалдевшая Суздалева была осмотрена, облучена, обработана, описана и отпущена. Боли уже не было – наступил шок, только от обслуживания, комплиментов, заверений и улыбок, что свалились на нее не хуже удара Димы или запоздавший от травмы – она не поняла. Как в ступор ушла, переступив порог кабинета, так и в машину с ним села.

– Что это было? – спросила Алекса минут через десять, с удивлением ощупывая аккуратно обработанную ранку на голове. Мужчина пожал плечами, включив музыку.

– Теперь в больницу только с тобой, – заверила, приписав его связям заботу о пациентке – о себе.

– Нет. Теперь о больницах забудь вообще, – сказал, как отрезал и тут же на другую тему разговор перевел, не давая задать естественный вопрос и получить пояснения его заявлению. – Кто такой

Дима и почему он посмел тебя ударить?

Ярослава поморщилась и затосковала о сигарете.

– Неприятная тема? – покосился на нее мужчина.

– Больная, – признала. – Можно я покурю?

– Можно. Если расскажешь.

– Ой, – ощупала карманы и сообразила, что сигарет нет, следом пришло запоздалое воспоминание о пакете с продуктами. – Ееее, – сползла по креслу.

– Не понял?

– Да так, – вздохнула. – Сигарет нет, продуктам алес капут.

– Немецкий изучала?

– Угу, – только какое это имеет значение?

Леший открыл бардачок и кинул ей на колени пачку незнакомых пахучих сигарет, пьезозажигалку. Гламурные штучки, – оценила и то, и другое.

– Клиенты дарят?

Мужчина кивнул не глядя.

– Классно.

– Не увиливай, рассказывай, что за Дима и что у него с головой?

– Плохо ему.

– Поэтому он решил поделиться этим "плохо" с тобой.

– Ты не понимаешь.

– Но хочу понять.

– Зачем? Нет, правда, зачем тебе это, зачем со мной весь вечер провозился? Как ты вообще в моем дворе оказался? Случайно? Как-то очень много случайностей, что то и дело сталкивают нас.

– Фатум.

– Ты фаталист?

– Я реалист. Но речь идет о субъекте по имени Дима.

– Ай, – отмахнулась и вздохнула. – Он не самое худшее, – уставилась в окно, затянулась горьковатым дымом. – Понимаешь, мою подругу – его девушку, украли среди дня и увезли в Смоленск и там надругались. Теперь она не в себе, и он. Родителям кошмар. Вся жизнь под хвост из-за каких-то упырей.

– Так уж жизнь?

– А ты как думаешь? – повернулась к нему. – Насилие – самое страшное, его бояться как мужчины, так и женщины, но с женщинами проще, они слабее, поэтому чаще насилуют.

– Спорно.

– Серьезно?

– Допустим, случилось несчастье, но жизнь разве кончилась?

– Нет, но насилие ломает, оно как рубец на душе, как клеймо прокаженного – вроде не видно, но во взгляде, в речи, поведении проступает. Я не знаю, как будет жить Лариса, мне страшно за нее.

– А как бы жила ты?

– Я бы не жила, – спокойно ответила, глядя в окно. Алекс удивленно покосился на нее – решительно, девочка самое непредсказуемое создание из всех, с кем он сталкивался.

Он мог это объяснить – другие ценности, шкала приоритетов, голова забитая пустой романтикой и иллюзиями, шоры морали на глазах и аромат светлого будущего, что создается бодрыми рекламами и девизами. Только вздор все это. И на той плоскости, на которой жил

Лешинский это было известно, поэтому все было просто, ясно, предсказуемо, без всяких нравственных метаний и романтики. Грязно, но четко. А в грязи и фальши жить и остаться искренним и чистым – нонсенс.

Помести Ярославу на ступень выше, разбей очки иллюзий и пшик от ее светлых идеалов останется.

Наверное.

Леший поймал себя на мысли, что сомневается в этом.

– Один мой клиент сказал, что иерархия общества проста и банальна – есть рабы и хозяева. Все. Тут ничего не поделать, это факт – его можно принимать или отвергать, он останется неизменен.

– Согласна, – подумав, выдала Ярослава, вновь удивив мужчину.

– Почему согласна?

– Потому что это очевидно. Есть, например общественное мнение – и мы его рабы, а есть своя судьба, своя жизнь, и здесь мы хозяева.

– Ты интересная девочка, – протянул Леший помолчав.

– Обычная, – бросила равнодушно. Выкинула окурок в окно.

– Не скажи, – повернул к неону вывески супермаркета.

– Мы куда?

– Возвращать утерянное. И потом, я проголодался, а ресторанчики

– кафе отменяются, ввиду травмы, – сообщил доверительно. – Не погонишь? Чашку чая и дежурный бутерброд предложишь?

– Конечно, – согласилась беззаботно.

– Спасибо. Посидишь или со мной?

– Лучше посижу.

– Хорошо.

Вернулся он быстро и с двумя огромными пакетами. Сел и завел мотор.

Ярослава покосилась на провиант, потом на мужчину и рассмеялась:

– Поесть ты мастак.

– Грешен, – улыбнулся.

Минут через десять они были в квартире. Пока девушка разбирала провизию, Александр знакомился с ее убогим жильем. Заняло это пару минут. Он замер у стены, сложив руки на груди, и смотрел, как Слава раскладывает нарезку на тарелку, перекладывает конфеты в вазу.

Что-то теплое, нежное было в этой картинке. Он стоял и просто смотрел на девушку ни о чем не думая, а чувствовал целый букет эмоций, ощущений. И хотелось лишь одного – стоять вот так и стоять, смотреть и смотреть.

Впрочем, нет, больше всего хотелось отобрать батон и чашки, выкинуть их в окно и стиснуть девушку в объятьях, поцеловать, проникнуть пальцами под кофточку, пройтись по атласу кожи вверх, к груди…

– Садись, чай вскипел.

– Чай? – улыбнулся.

– Ну, вода, – пожала плечами. – Набрал ты, между просим, на роту. Я тебе остатки в один пакет сложила, заберешь…

– Сейчас! – усмехнулся. – Спешу и падаю.

– А куда?

– В желудок, – с опаской сел на табурет, поерзал и оглядел маленькую кухонку – как можно здесь жить? Тут и лилипуты не развернутся. – Так что Дима?

– Что Дима? – не поняла.

– Мы не договорили – с чего он на тебя набросился? Кстати, в милицию не хочешь обратиться?

– Зачем? Да ну. Ушел ведь.

"Унесли".

– Но это неважно. Суть нападок в чем?

– Да ни в чем. Взбрело в голову, что я виновата.

– В чем?

– В том, что с Ларисой случилось.

– Не понял, – признался честно.

– Что непонятного? Человеку плохо, надо кого-нибудь обвинить, найти крайнего, а я была с Ларисой в тот день, я последняя кто ее видел, значит – крайняя, значит – виновата.

– В чем?

– В том, что с ней произошло! – он смеется или всерьез не понимает?

– С логикой нормально?

– Это не логика, это психология.

– Это не психология, это патология. Мальчик умом повредился.

– Если б только он, – вздохнула Ярослава.

– Массовый психоз?

– Да подруги… Марина тоже так считает, – начала в тяжелых раздумьях водить ложкой по столу. Отвратительная привычка, – нахмурился Леший, забрал ложку и кинул в раковину. Девушка губы поджала и по столу брякнула ладонью. – Они правы. Я понимала, что что-то произошло, но ничего не предприняла, мысль отогнала и дальше пошла. Веселилась спокойно.

"Бред психиатрии", – отмахнулся Леший: "суду все ясно. Расчет оказался верен – подруг у тебя больше не будет. Никого не будет – только я".

В этот момент позвонили в дверь. Девушка вздрогнула, испуганно уставившись на мужчину.

– Я открою, – заверил ее и пошел к дверям. Приоткрыл, придерживая и оглядел чудо кожпроизводства: грейдеры, кожаные брюки, косуха, бандана.

– "Ты супер детка", – выдал хмыкнув. Парень моргнул, попытался заглянуть за спину Алекса, но не преуспел и озадачился:

– Ты кто? – голос был глух, но тон не груб.

– Галлюцинация, – заверил. Парень еще на минуту выпал из реальности. Лешему это надоело и он закрыл дверь. Только шаг в сторону сделал – в дверь бухнули.

"Грейндеры апробируем", – понял мужчина, открыл дверь.

– Головой не пытался?

– Славку позови.

– Кого? – изобразил глухого.

– Ярославу.

– Думаю, не стоит.

– Ты ее батя, что ли? – сдвинул брови Григорий, и руку протянул. – Меня Гриша зовут, я ее парень.

Это было слишком для Лешего. Мало его приняли за старика, так еще поставили на одну планку с собой, намекая что по старости ему девушки не нужны, только сестры в доме престарелых. И кто? Какой-то плебей, ноль. "Ее парень"! У нее есть парень? У его женщины?!

– Ты уже ничей.

– Да не, мы всего лишь поссорились. Бывает.

– Алекс, кто там? – спросила девушка и попыталась выглянуть из-за спины, сообразив, что ничего опасного нет. – Ой, Гриша!

Леший уставился на нее, не скрывая раздражения. "Ой, Гриша!" – скажите, пожалуйста! Кому она радуется? Этому дикарю в полувоенных ботинках? Почему он "ой, Гриша" с радостью и придыханием, а он с легким удивлением сродным равнодушию "Алекс?"

– Привет! – разулыбалось кожаное чудо, оттерло мужчину плечом, проникая в квартиру. В этот момент Алексу очень хотелось треснуть дверью по его наглой физиономии – как сдержался загадка. И очень пожалел, что сдержался, когда увидел, как Ярослава расцвела и повисла на его шее, оказавшись в крепких объятьях парня.

– Пришел все-таки!

– Ага. Я погорячился тогда и вообще… – благоухал.

– Да ладно, забыли, – отодвинулась, наконец. – Знакомьтесь.

Это Григорий, мой парень, а это Алекс, мой друг.

Улыбка парня малость поблекла, зато засияла улыбка на лице мужчины.

– Друг?

– Друг. Чудесный человек! – заверила, не видя, как начинают суживаться зрачки Гриши, как вянет улыбка.

– Друг, значит. Давно объявился? – в голосе появился холодок.

– На днях познакомились.

Парень ногой захлопнул дверь, сердито разглядывая девушку, Алекс не считал нужным вмешиваться и занял позицию наблюдателя, прислонившись плечом к стене. Он был уверен – сейчас все разрешится само – кожаный малыш тому порука. Немая пантомима, разыгрывающаяся перед Лешим, уже была забавной, а обещала перерасти в занимательный спектакль о двоих для одного.

– Значит, пока меня не было, ты с каким-то хмырем романчик завела? Недолго же ты печалилась.

– Ты дурак, что ли? – потерялась от неожиданного наскока Ярослава.

– Нет, он идиот, – вставил комментарий Алекс.

– А ты помолчи, с тобой я потом поговорю, – заверил его парень.

– Мне начинать бояться? – улыбнуло мужчину.

– Перестаньте! – прикрикнула девушка. – Гриша сейчас же перестань стращать человека и говорить всякие гадости! Он мой друг.

Друг и ничего больше!

– Мужик?

– Да!

– Тебе сколько лет? – уставился на Лешего и оба поняли четко, что являются соперниками и что ни тот, ни другой уступать не собирается. Лобовая атака взглядами прошла незамеченной девушкой. – Тридцать пять? А ей двадцать. И вы дружите! Сказка.

– Уже быль, – заверил мужчина. Гришу развернуло к Ярославе:

– Ты дура, что ли?! – затряс перед ней ладонями. – Какие друзья на фиггг?! Ты на его рожу посмотри, на ней крупными буквами – я тебя хочу!

– По себе людей не судят!

– Да не бывает друзей между мужчинами и женщинами!! – постучал себе по голове Гриша. – Дура!

"Ай, да вьюношь. Молодца", – прищурился как сытый кот Алекс: "не глуп, не глуп". Он наслаждался зрелищем и яркостью эмоций, что украшали лица пары.

– Это ты так думаешь!

– Да это все знают! Мужчины не дружат с женщинами, они притворяются друзьями до поры до времени! Тактика такая!

– Сам ты "тактика"! – выкрикнула Слава и пошатнулась – голову обнесло.

С лица Александра сползла хитрая улыбка. Он подхватил девушку и отнес на диван, уложил и посмотрел на Гришу:

– Еще раз голос повысишь – выкину, – сказал тихо, но жестко.

Однако зря угрожал – парень и сам понял, что что-то не ладно, заметил ранку на голове Славы.

– Что с ней? – озаботился.

– Ты же ее парень, вот и скажи.

– Ничего страшного, ударилась, – сказала девушка.

– О бульдозер что ли? – присел перед ней на корточки Григорий.

– Об асфальт.

– Ее ударил некто Дима, – поведал к неудовольствию Ярославы

Александр.

– Это тот, что ли? Тааак, – поднялся. – Он где живет?

"Вопрос", – усмехнулся Леший.

– Сходи, поищи – хорошая мысль.

Парень понял, что мужчина его выставляет, и упер руки в бока, свысока разглядывая его:

– Дядя, тебе чего надо? Ты бы пошел сам, бабушку себе поискал.

– А ты пока "растишку" попьешь и памперсы поменяешь?

Слава села и резко развела руками:

– Все! Хватит! Уходите оба! Оставьте меня в покое!

– Значит этот тебе дороже? – с надменностью обиженного щенка спросил Гриша. Слава зажала уши:

– Уходите! Слышать вас не хочу, видеть!!

Гриша развернулся вместе с Алексом, две минуты на обувь и куртку и хлопнула дверь.

Девушка легла и закрыла глаза: Господи, как я устала. Господи, дай мне покоя.

Гриша остановился у подъезда, закурил и покосился на Александра:

– Поговорим?

Мужчина поднял воротник куртки, поежился и бросив:

– Вряд ли. Не о чем, – пошел к машине.

"Харлей" и "ауди" разъехались в разных направлениях одновременно.

Глава 8

Видимо Господь услышал ее молитву, потому что больше никто ее не тревожил до утра, а утром лишь будильник. В институте тоже обошлось без налетов Марины, косых взглядов девочек. И Димы не было видно на горизонте.

Славе казалось, что жизнь входит в нормальную колею и головную боль, что мучила ее весь день, воспринимала как плату за это.

Вечером позвонила родителям Ларисы, понимая что проведать ее сегодня не сможет, и, узнав, что подруга начала реагировать, говорить, есть, порадовалась и впервые за много дней спокойно заснула, выспалась.

Пролетел вторник, среда хоть и заволокла небо тучами и лила без устали дождем, окончательно успокоила. Головной боли больше не было, с подругами наладились отношения, Лариса начала ходить и не замкнулась, когда ее пришли проведать всей толпой. Только вот все спрашивала: "где Дима". Девочки пожимали плечами, а Ярослава молчала. Не могла же она сказать ей, что видела его и он ее пытался убить, а потом видно испугался, что девушка напишет заявление в милицию и затаится, спрятался где -нибудь. Если вдуматься, выходило, что она опять виновата перед Ларисой и опять видела Диму последней, а это Суздалевой категорически не нравилось. Опять возвращало ее в те жуткие дни, что казалось, уже пережиты. И сейчас, когда все плохое тяжело, но верно начало отходить на задний план, не хотелось ни воспоминаний о нем, ни возвращения.

Леший бродил по залам, часами стоял у окна и смотрел, как кусты роз заливает дождь.

Он тосковал и пытался сжиться с новым для него чувством и состоянием, и то звал его, то гнал, то смаковал.

– Александр Адамович? – протиснулся в его кабинет Штольц, нарушив его единение с собой.

– Что?

– Четверг. Перцова нервничает.

– И что? – развернулся к мужчине. – Кто она такая? Почему я должен слушать вздор о какой-то бабе? Думать, отчего она нервничает?

Да мне плевать на нее и ее нервы! И на то, как день недели сказывается на них!!

– Понял, – отпрянул Штольц и испарился за дверью, а Алекс осел в кресло, сообразив, что срывается как какая-то шавка. И хохотнул – из-за кого? Из-за какой-то студенточки!

"Прикол", – как говорят в ее среде.

– Вас господин Расмусов, – просунулась в дверь рука с телефоном.

– Соедини, – бросил и взял трубку со стола.

– Здравствуй, Леший. Я тут в паре минут езды от тебя. Забегу на огонек?

– Зачем спрашиваешь? Приезжай.

Переключил на Штольца:

– Адам, зайдите.

Полминуты не прошло – мужчина уже стоял перед ним:

– Запись приготовьте. Копию.

– Понял.

Мужчина вышел, Алекс взял нужную папочку из стола и неспеша двинулся в гостиную.

Расмус уже бродил по зале и мял сигариллу в пальцах, когда появился Леший.

– Пару сэтов в теннис? – улыбнулся.

– Нет, уволь, – выдавил ответную улыбку.

– Пообедаешь?

– В другой раз.

– Что так? – сел на диванчик Леший. Игорь постоял и сел напротив, широко улыбнулся:

– Аппетит ни к черту. Загадки с утра загадывают такие, что голова кругом.

– Да? А по части ребусов ты не мастак.

– Нет, не мастак… Поможешь?

– Ты мой друг, – развел руками.

– Друг, – внимательно посмотрел на него Расмусов. – Но загадку ты мне загадал.

– Да?

– Девочку перекупил.

– Да?

– А помниться говорил, что клуб не для тебя.

– Сейчас скажу тоже самое.

– Тогда в чем проблема?

– У меня?

Игорь вздохнул. Подумал, подкурил сигариллу и покосился на Алекса:

– Допустим девочку ты у меня перекупил… хотя я первый ее заказал. Но почему мне теперь и в членстве отказано твоими молитвами?

– Так уж и моими?

– Твоими, твоими.

– Хорошо, – рассмеялся. – Я решил, что цивилизованному человеку не место в клубе Хелен.

– Ты решил?

– Да.

– И освободил меня?

– Да.

Глаз Игоря сузились:

– Вообще-то я большой мальчик и привык решать сам.

– Но мы же друзья. А долг друга помогать другу.

– И ты мне помог.

– Я тебя спас.

– Ааа!… От чего?

– От неприятностей.

– Или от приятностей?

Алексу надоело – настроение паршивое и терпение на нулях.

– Скажи, ты всерьез думаешь, что Хелен тебя не подставит? Что мадам с темным прошлым и очень сомнительной репутацией достойное тебя общество?

– У нее очень серьезные связи. Другие не считают зазорным ее общество.

– Ты – другие?

– Я сам по себе. И попрошу тебя позвонить ей и отменить свое распоряжение, уж не знаю, как ты это устроил, но по-мне выкинул ты форменное свинство.

– Поссориться хочешь?

– Нет, – развел руки. – Но ты выходит – да.

– Ах, Расмус, Расмус, не веришь ты в дружбу. Что ж, я сделаю, как ты хочешь. Пожалуйста, светись, подставляйся, только ко мне не приходи, когда тебя накроют.

– Интересно кто? – насторожился.

– Сам как думаешь? Дело-то нешуточное. Но если тебе нравиться подобный драйв… Кстати, меня тут видно в связи с геопатагенной обстановкой занесло в одно заведение. Адреналина, я тебе доложу, в две минуты столько выработалось, что ни один клуб тебе и за сутки не даст.

– Это что за заведение?

– Больница.

– А? – мужчину перекосило от удивления и недоверия.

– Да.

– Ну, я не настолько гурман, как ты.

– Я понял. Тебе больше нравятся подставы и шантаж, нравится, когда тебя нагибают. Ты не хозяин, Расмус, ты раб.

– Обидеть хочешь?

– Зачем? Констатирую. А скажи мне, наивный мой друг, ты действительно считаешь мадам Перцову, оную же Хелен, голубкой воплоти, ангелом, исполняющим твои желания безвозмездно.

Игорь задумчиво смотрел на Алекса.

– Ты недоверчив по натуре.

– Наверное, поэтому действительно хозяин. Видишь ли, хозяйское чутье не дает мне вляпываться во всякие сомнительные удовольствия, тем более, якшаться с холопами. А еще у меня есть дурная привычка стоять на защите своих интересов… интересов своих друзей, как в твоем случае.

– Н-да?… – мужчина соображал, высчитывал, складывал, что к чему и ничего не выходило. – Нет. Хелен не выгодно подставлять своих клиентов.

– Ах, Расмус, кому ты поверил? Проститутке? Они надежны не больше, чем чулок бабушки для хранения капитала. Ты явно поддался на очарование предложенной ею сказки. О, подобные ей большие мастера по данной части, так споют, что заслушаешься. Другое дело, что после этой песни с тобой будет?

Игорь потер подбородок, пытаясь понять, к чему клонит Алекс.

– Что-то я не понимаю.

– Между тем, все предельно ясно.

Мужчина взял пульт и, перемотав немного, нажал play. На экране появилась пикантная сцена с тремя "героями" и одной "героиней". Себя

Расмус узнал без труда и получил минутный шок, заодно сложил, что не складывалось.

– Хватит? – спросил Леший и отключил запись.

Игорь с минуту молчал, бледный и подавленный и выдал:

– Проститутка. Да я же ее в порошок сотру, уничтожу.

– Вряд ли. Пока она нужна тем, кто стоит за ней, ничего ты с ней не сделаешь. Другой вопрос – когда бы выстрелила эта запись в твою сторону?

– Ой, пропасть!… Дурак!

– Согласен.

– Как тебе удалось забрать это?

– Ты мой друг.

– Да-аа, а ведь ты сразу насторожился. Ну, и чутье у тебя Леший.

Виват. Но эта… Ну, сучка.

– Элементарно, просто, дешево. Недешево потом это выкупать.

Игорь застонал, потер лоб:

– Больше я туда ни ногой.

– Да-а. А мог и меня подставить, может, кого уже вот так подставил, принес на блюдечке мадам и ее защитникам.

Игорь закачал головой: кошмар.

– Я твой должник, Леший.

– Перестань. Зачем еще нужны друзья?

– Да-аа.

– Кстати, как там заводик в Якутске? Я слышал вы с Протоповичем договорились?

Расмус обалдело уставился на него.

– А я просил его придержать для меня, – Леший нагнал грусти в голос и печали в глаза.

Расмусов понял, что ему предлагают оплатить услугу и, вздохнул, понимая, что плата невысока, неприятности с Протоповичем полная ерунда, по сравнению с теми неприятностями, что ждали бы его из-за этой пленки.

Приемлемая цена. Действительно по-дружески.

Игорь развел руки, качнув головой:

– Забирай. Когда тебе удобно?

– Если ты не против?

– Что ты? Как я могу отказать другу?

– Да. Великая вещь дружба, – сунул ему в руки папочку. – Только мы друг другу и поможем.

Расмусов глянул на него, полистал документы, плохо соображая, что к чему в них. Подписал и протянул Лешинскому:

– Нюансы завтра?

– Да, я пошлю к тебе Щеглова – он все утрясет.

– Да… Я могу забрать запись?

– Конечно.

– Тогда я… пойду?

– Может, пообедаешь?

– Нет, благодарю, – отрезал, поднимаясь. – Накормил ты меня уже – переварить бы.

Расмус ушел. Леший посидел, довольно улыбаясь, полистал подписанные бумаги и, чувствуя значительный подъем настроения, решил съездить в город. Пора сдвинуться с мертвой точки и в отношении с

Ярославой.

Он минут пятнадцать стоял на ветру у машины, выглядывая девушку, а она его даже не заметила. Выпорхнула с подругами и полетела к остановке. Пришлось окрикнуть, помахать рукой, нацепив дежурную улыбу.

Суздалева напрочь забыла о Лешинском, а уж увидеть его возле института, вовсе не мечтала. Притормозила, соображая, что он здесь делает и как с ним себя вести. Подходить не хотелось, но с другой стороны – зачем бегать. Он дядька взрослый, с ним и надо по-взрослому. Правда, ой, как это сложно.

– Славка, ты пользуешься успехом, – заметила Света, с улыбочкой оглядев мужчину.

– Не красавец, но импозантен, – оценила Инна.

– Да он старик, – вставила свою ремарку Марина.

– Самый сок! Лишь бы не женатый, – поправила волосы Инна, не спуская глаз с Лешего.

– А мне что, замуж за него идти?

– Почему нет?

– Он просто друг…

– Ой, ой, ой…

– И я бы от такого друга не отказалась…

– Где нарыла экземплярчик? – спросила Марина.

– Сам нарылся.

– Познакомь, – попросила Замятина.

– Потом как -нибудь, – и махнув девочкам на прощание пошла к

Алексу. Встала у машины рядом, лицом к институту, как и он.

– Здравствуй.

– Здравствуй.

– Не рада видеть?

– Ну, почему?

Алекс усмехнулся: сначала он, как пугало стоит здесь, ждет пока она выйдет из своего треклятого института, потом, пока наговориться с подругами. И все зачем? Чтоб услышать суховатое и равнодушное

"здравствуй". И тут же вспомнилось "ой, Гриша!".

Леший насупился на мгновение и вновь придал лицу выражения мягкой доброжелательности:

– Поедим куда-нибудь?

– Не хочется.

– Тогда домой?

– Транспорт ходит.

Они помолчали.

– Ну, я пойду? Приятно было повидаться.

Леший оглядел ее с ног до головы: все? Где она вычитала эти фальшивые фразы вежливости?

– Обижаешься?

– Нет, что ты.

– Тогда что так холодна?

Ярослава плечами пожала: а чего он хотел? Чтоб на шею кинулась, прыгала от радости? С какого счастья?

– С Гришей помирились?

Девушка невольно вздохнула и качнула головой: нет.

– Может в кафе, пообедаем?

Ярослава поморщилась:

– Не хочется, прости, – постояла, сумку поправила на плече, решая для себя и, спросила. – Извини, зачем ты вообще приехал?

Алекс усмехнулся: с каждой минутой все лучше и лучше.

– Сама как думаешь?

– Не знаю.

И опять пауза, тягостная, унылая. Ярославе бы уйти, просто послав его в даль светлую, да не красиво – взрослый, очень хороший человек.

Ей столько помог. Может поэтому его общество ее и тяготит? Пока друг был – одно, но как только Гриша мысль о далеких планах Алекса озвучил, все стало совсем другим.

– Если б не приехал – не вспомнила?

Девушка отвернулась, начала водить пальчиком по крылу "ауди".

– Гриша прав, да?

Леший покосился на нее и решил не лгать:

– Да. Это плохо?

– Нет. Я и сама понимать начала.

– Тогда в чем дело? Я свободен, ты свободна. Ты мне нравишься, я тебе… – и смолк, поймав ее недоуменный и огорошенный взгляд.

Значит, не нравится? Он? Ей? А что она понимает? Кто она?…