Текст книги "Вернись домой (СИ)"

Автор книги: Рая Рост

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Но они чутко прислушивались к моим желаниям. И даже малейший мой отказ слышали и воспринимали. Такого с человеческими мужчинами никогда не дождешься, барсы – это все-таки что-то невообразимое, от них легко можно терять голову. Но пока я была не готова, хотелось все обдумать, и лучше это сделать наедине с собою.

– Я могу остаться одна? – мне хотелось верить, что они галантные не только в моем воображении, но и в жизни.

– Конечно, Мари, – ответил совершенно расстроенный Алан.

– Я бы хотела принять ванну, – мне было стыдно на них смотреть, зная, чем мы только что занимались втроем. – И, если можно, чтобы меня никто не беспокоил.

– Ты поужинаешь с нами? – тут же спросил Денли.

– Да, – я замялась. – Только можно не в столовой, а, допустим, тут, на террасе?

Спальня, которую я уже считала своей, выходила в просторную гостиную, а из гостиной панорамные двери открывались на террасу. Там было много диванчиков и мягких кресел, и все это великолепие было уставлено цветами, которые я так еще и не рассмотрела.

– Конечно, – мягко ответил Денли.

Он обрадовался и, подойдя ко мне, нагнулся и нежно поцеловал, буквально на секунды задержав свои губы на моих.

Когда он вышел, Алан тоже попытался поцеловать, но мне было настолько стыдно целовать обоих по очереди, что я неосознанно опустила голову. Но темненький оказался не из робких, он поднял мой подбородок и впился жадным поцелуем.

– Ты такая сладкая, что я просто не могу удержаться, прости за своеволие, – он отпустил меня и, отойдя к двери, добавил. – До вечера, моя любимая.

Я опешила от таких слов, он же вряд ли меня любит, но как же приятно было это слышать, словно бальзам на мое исстрадавшееся сердце!

– Их двое! С ума сойти! – я уже шла в ванную, желая исполнить то, чем грозилась мужчинам, а именно плавать и наслаждаться теплой водой.

Глава 7

Денли Риарно, снежный барс

Стук в дверь меня отвлек от очередных мыслей о жене. Учитывая то, что она появилась из другого мира, где не было распространено многомужество, она не так остро отреагировала, как мы с братом предполагали. Так что у нас есть все шансы ей вдвоем понравиться.

– Входите, – в руках я все еще держал бумаги, которые вот уже несколько минут как пытался прочитать.

В кабинет вошел мой друг и поверенный Мирон Торвид, он сегодня наравне со всеми барсами замка крутился возле жены и пытался привлечь ее внимание.

– Денли, – он, не прося разрешения, уселся в удобное кресло, справедливо полагая, что я не буду возражать. – Никогда не думал, что отсутствие у тебя хвоста меня так сильно будет радовать.

– Я тоже рад тебя видеть в здравии, друг, – я привстал, и мы обменялись рукопожатиями, он даже пару раз хлопнул меня по плечу, явно не удержавшись. – Как обстоят дела в крае?

Я не видел смысла мусолить тему о моем недавнем состоянии и решил сразу перейти к новостям.

– Не поверишь, но молодой глава справился, – улыбнулся Мирон и, схватив какую-то папку со стола, подсунул ее мне ближе.

Я хоть и не намного по возрасту ушел от брата, но все, и даже мой друг, считали его чуть ли не ребенком. Может, сыграл роль его легкий характер, может, беззаботность, с которой он шел по жизни. Но вот приставка «молодой» звучала на устах у всех.

– Почему же, охотно верю, все же я учил его всему, – брата я любил и, наверное, оберегал, а потом именно он меня спас от самого себя. И кто в итоге неопытный юнец, тут еще нужно подумать.

Но, отогнав в очередной раз грустные мысли, принялся просматривать те документы, что мне подсунул друг.

– Госпожа Эмилья Стенховская и госпожа Юнона Терон подали заявки на ночь с твоим братом, – спокойно отчитывался Мирон.

А я резко вскинул голову, пытаясь понять, как узнали о браке и о том, что жена не подпускает к себе.

– Не волнуйся, эти заявки были сделаны, когда ты метил в горах все подряд.

Я опять фыркнул, не желая обговаривать свои проблемы, тем более теперь, когда они стали совершенно не актуальны.

– Никто пока не знает о вашем браке, барсы в замке надежные и держат рот на замке – ну, ты и сам это знаешь, – он, поднявшись, пошел к столику, где у меня стояли разные напитки, и привычным движением плеснул в два бокала чего покрепче. – Но вот вечно скрывать не получится, да и от глав соседей такое не утаишь.

– Я знаю, – принял я стакан от друга, и горячая жидкость обожгло мое горло, немного притупляя собственный пожар, от незакрепленного брака.

– У них сейчас очень неспокойно. За те полгода, что ты отсутствовал, – не стал друг подробнее напоминать о недавних моих приключениях, – в государстве нагов стало особенно жарко. Они потеряли главную самку, и теперь ее истинные вымирают один за другим.

– У них же есть дети и, если я не ошибаюсь, они все очень сильные маги.

– Да, ты правильно помнишь, но их детям уже больше лет, чем тебе, и их порог взросления уже давно прошел, мать рода и умерла от того, что сыновья стали увядать.

– И ты считаешь, что я должен именно сейчас раскрыть правду о своей девочке? – я даже вскочил от возмущения. Три взрослых, огромных нага, которые сгорают от тоски. И я должен им предоставить свою жену, чтобы они об нее терлись и проверяли свои связи? Да я лучше за хвост себя поймаю! – Нет, Мирон, я не намерен сейчас делиться с ними женою, – мне хотелось опрокинуть этот стол, кинуть об стену кресло, да хоть что-нибудь сделать!

– Денли, успокойся, прошу тебя, – он сидел в кресле и мрачно смотрел в свой бокал.

Когда-то и он был так же импульсивен и горяч – когда-то, когда у него был зверь. А теперь в его жизни ничего не осталось, кроме как помогать мне в управлении нашим краем.

– Я не говорю тебе, что ты что-то кому-то должен, – он отпил горьковатую жидкость и слегка поморщился. Шрам на левой щеке натянул кожу сильнее, и он с печалью потер щеку.

Когда-то ему это украшение подарила самочка из их барсов, она была втрое его старше. А он уже прошел порог взросления и боялся лишиться рассудка, превратившись в обезумевшего зверя. Вот и пошел к ней. Сперва она его использовала как раба, потом даже приняла как наложника, ну а когда зверь ушел, то Мирон тоже решил уйти. От злости она полоснула его трансформированными когтями, а у него уже не было зверя, чтобы защититься или излечиться. Какое-то время она его еще держала, но, устав от его безразличия ко всему, отпустила. А шрам так и остался живым доказательством его согласия жить без зверя.

– Ты просто послушай меня, а потом сам сделаешь выводы, – спокойно продолжил друг. – Я надеюсь, ты не забыл, из-за чего в нашем мире прекратили рождаться девочки, да и рождение мальчиков стало сродни чуду?

– Конечно помню, – буркнул я в ответ и уселся обратно в кресло, крутя перед собою стакан с горчичного цвета жидкостью.

Уже понимая, о чем хочет напомнить друг, я не стал его прерывать и дал выговориться – в конце концов, кто я такой, чтобы не выслушать боль своего друга?

– Мы убивали друг друга, мы истребляли друг друга, – Мирон, как обычно, погрузился в прошедшие времена, он участвовал в тех битвах, когда края сражались между собою. Он помнил ту кровь на своих руках и глубоко сожалел о ней. – Я тогда был очень молод и глуп и тоже, как и ты сейчас, считал, что мы не должны делиться. Как это так – чтобы барсы-девочки терлись о каких-то подколодных? Разве ж можно наших страстных кошечек отдавать холодным эльфам? Я все это хорошо помню, слишком хорошо, Денли. Так вот, не повторяй ошибки тех лет.

– Я не повторяю, – не хуже нагов прошипел я. – Просто хочу немного подождать. В конце концов, я слишком долго искал ее, чтобы сейчас делить с другими народами. Тем более ты знаешь нагов, они очень страстные и умелые.

– Так ты делиться не хочешь или просто в себе сомневаешься?

Голубые глаза друга и его ярко-белые волосы, как и у меня, оставались насмешливым напоминанием о его бывшем звере. Гордый, сильный, не утративший себя, несмотря на такую непростую судьбу, он оставался добрым и понимающим барсом. А я, найдя свою самочку, уже сейчас хочу ее спрятать ото всех, как когда-то делали предки.

– Они умирают, Денли, неужели ты позволишь исчезнуть сильной крови, даже не попробовав дать им шанс?

Его глаза смотрели мне в душу, выискивая там то, что я и сам не всегда мог найти.

– Ну как ты себе это представляешь? – взлохматил я себе волосы, нервничая и пытаясь успокоиться. – Она из другого мира, все эти наши звери для нее вообще сказки. Рассказ о том, что кроме нас существуют еще и наги с эльфами и драконами, она восприняла как дитя за партой, широко открыв рот от изумления. А то, что у нее два мужа, она узнала только полчаса назад. Да я вообще не знаю, как о постели с ней поговорить, а ты предлагаешь еще и нагов туда засунуть!

– Я не предлагаю туда кого-то засовывать, – обиделся друг. – Мы все видели, какая она нежная и хрупкая, но мы практически все отреагировали на нее как на пару. Да даже я, без зверя, готов ковриком стелиться у ее ног, а когда услышал, как моя собственная грудная клетка завибрировала от тарахтения, я просто выпал в осадок. Я же чувствую, что зверя нет, так вот как такое возможно? Конечно, я не хочу, чтобы она уезжала из замка, но главам сообщить придется, потому как это будет справедливо.

– Нет.

– Денли, – устало продолжил Мирон. – Поставь им свои условия на основании того, что ты первый муж.

– Я не первый.

– Что? – искренне удивился друг.

– Алан обошел меня, – я даже улыбнулся опешившему Мирону.

– Молодой глава тебя опередил? – он не то хмурился, не то смеялся. – Вот проныра.

– Да, но он ко мне все равно прислушивается, что бы я ни решил по поводу жены, он согласится со мной.

– М-да уж, – он опять почесал щеку. Хоть всегда заверял, что шрам его не беспокоит, но все же правду, наверное, умалчивал. – Ну, тут ты прав, Алан в тебе души не чает. Ты знал, что, убив тебя, он собирался и сам не вернуться?

– Да, – печально посмотрел я на свои руки.

– Хорошо, что вы оба вернулись.

Какое-то время мы сидели молча, каждый осушая свой бокал.

– Если бы вы не вернулись, то всех барсов не стало бы уже через пару сотен лет, а может и раньше бы обезумели.

– Знаю, – подтвердил я.

Ну а что я еще мог ему сказать? Я до последнего старался себя контролировать, да что я только не делал, чтобы хоть как-то отодвинуть безумие. А теперь та же судьба ждет и нагов.

– Когда умрет последняя кровь императорских нагов, – вторил моим мыслям Мирон, – они все потеряют желание жить.

– Как и драконы.

– Как и драконы, – подтвердил мои слова друг.

У эльфов было все еще сложнее. Хотя порог взросления у них и позже, но они все равно вымирали, потому как у них вообще после войны не рождались дети.

– А разве род огненных драконов уже не оборвался? – почему-то мне не хотелось сейчас думать о плохом, у меня ведь такое счастье – жена, но ум все равно выдавал мысли, и я не мог их игнорировать.

– Поговаривают, что красные еще летают, но их главный на исходе, скоро уснет навсегда.

– Я бы лучше им помог: они первыми меня пустили к себе, когда я уже потерял надежду, даже дали доступ к своим библиотекам, чтобы я мог найти хоть какую-нибудь информацию о привязке к зверю. Там живут действительно мудрые создания, они заслуживают помощи, но вот наги, да и эльфы… – до сих пор не хотелось вспоминать свое пребывание у них в краях.

Хоть и был принят закон о смешанных браках, вот уже более пятисот лет назад, но все равно это не помогло: рождались только мальчики и очень редко.

– Драконов уже не спасти, – грустно вклинился в мои мысли Мирон. – Без своего огненного молодая квадра не сможет достичь единения, а не став едиными, они не смогут заботиться о своем народе.

Побарабанив по столу пальцами, я в очередной раз попытался прогнать грустные мысли. В конце-то концов, у меня молодая жена, она просто прекрасна, безумно желанна, а я тут.

– Ладно, Мирон, я подумаю! – больше отмахнулся, чем сказал правду я.

Глава 8

Марина Шиляева

Выйдя из ванной, в спальне я обнаружила очередное платье. На этот раз оно было легкое, темно-голубое, накидывалось как халат и широким поясом завязывалось позади. Я действительно не собиралась сегодня уже куда-либо выходить, потому такой выбор оказался для меня очень даже удобным. Накинув балетки, я направилась в гостиную, где договорилась встретиться с мужьями.

Думая о котиках как о мужьях, я начинала про себя смеяться. Наверное, до конца не веря, в какую ситуацию я тут попала. Но все же сделав серьёзное лицо, я вышла на террасу, где меня уже ожидали. Они тут же поднялись, едва меня увидев, и с искренними улыбками сразу поспешили ко мне.

– Хорошо выглядишь, – Алан поцеловал мне пальчики, прижимая мою руку к себе. – Смогла отдохнуть?

– Да, спасибо, тут замечательно, – мне действительно все нравилось, и потому я ответила честно.

– Если что-то захочешь изменить в своих комнатах или еще где-нибудь что-либо поменять, ты только скажи, – Алан продолжал прокачивать красноречие.

Но я лишь улыбнулась, потому как менять действительно ничего не хотелось.

– А чьи это раньше комнаты были? – спросила я, когда меня усадили за небольшой стол и братья на пару принялись ухаживать за мной.

– Ничьи, – Алан увлеченно что-то выискивал в блюдах, чтобы в очередной раз положить мне на тарелку.

Такого изобилия я никогда не видела, и действительно захотелось все попробовать. Было много разной аппетитной еды, в основном всевозможное мясо. Но, не обнаружив, к сожалению, свой любимый салатик, я немного огорчилась.

– Мари, если тебе чего-то хочется, ты только скажи, – внимательный Денли заметил, как я что-то ищу глазами.

– А салатов у вас не бывает? – они недоуменно глянули на меня – все же это кошки, и они по большей части мясоеды. – Ну, это такие съедобные листики, их еще добавляют в самые разные сочетания продуктов, но чаще всего едят вместе с овощами.

– Я не знаю, но сейчас пошлю сообщение поварам.

Он действительно взмахнул пальцами, и несколько искр скрылись в пространстве.

– Ого! И как это работает?

– Все барсы обладают пространственной и материальной магией.

– О, – я искренне смотрела в глаза таким сказочным созданиям, и до боли захотелось опять увидеть своих пушистых котиков. Ну или, может, просто поверить, что меня не разыгрывают и все это не шутка. – А в котиков превращаться сложно?

Наверное, они заметили, с какой жадностью я смотрю на них, потому что весело расхохотались и, вытирая слезки, сообщили, что как только я доем, покажут мне моих котиков.

Салатики мне все же принесли, причем очень быстро и в таком ассортименте, что я в душе аж запрыгала от восторга. Тут было гораздо больше, чем я люблю. И такие вариации, что, думаю, жизни не хватит, чтобы все перепробовать.

За приятной беседой об этом мире и моем, потому как братья оказались тоже очень любопытны, мы провели просто незабываемый вечер. Солнце катилось к горизонту, а я, лежа на подушках все на той же веранде, наглаживала моих котиков. Они уже давно превратились в пушистых барсов и, разлегшись вокруг меня, мягко мурлыкали.

Наверное, меня это успокаивало и примиряло с действительностью. Хотела ли я вернуться домой – сейчас уже сомневалась, радовалась ли я, что оказалась тут, – еще не знала.

Рассказы о других народах меня приводили в восторг, эльфов я хоть как-то представляла, а вот драконов мечтала увидеть. В душе все ликовало от мысли полетать на них. Интересно, а они катают на себе седоков?

С нагами я еще не примирилась – конечно, было интересно, но вот змей с детства не любила, да и, что тут скрывать, побаивалась. Как-то к нам во двор заполз уже старенький уж, он был большим и скользким, братья тогда стали в него бросать камни, а я накрыла его полотном и отнесла к воде. Мне было тогда очень страшно, руки тряслись всю дорогу до реки, но по-другому поступить не могла.

А вот в террариуме, когда рассматривала толстых питонов – мне тогда еще запомнился один, с желтым хвостом, – меня накрыло осознание, что я не хотела бы с ними встретиться в жизни.

– Наги не змеи, – меня сегодня долго переубеждал Алан, – это разумные существа, очень магически одаренные. Просто вместо ног у них чешуйчатые пластины в виде хвоста. Зато в скорости им нет равных, они передвигаются бесшумно и могут прыгать не хуже кошек, да и по силе не уступают барсам.

Вот после этого я вообще предпочла бы с ними не знакомиться. Но братья признались, что не выйдет, потому как даже в их крае проживает уважаемая нагиня, и с ней познакомиться придется. У нее в мужьях много родовитых барсов, и рано или поздно они все равно посетят этот замок, потому как барсы долго не могут находиться без своего альфы.

Рассказы о женщинах, у которых не один муж и даже не два, а уйма, я вообще старалась не воспринимать. Потому как эта дикость до сих пор резала меня не хуже ножа. Конечно, своих котиков я уже не воспринимала по отдельности и, наверное, уже не смогу от кого-то из них отказаться, но вот принять это как норму было сложно.

– Почему загрустила? – Алан превратился обратно в человека и лежал в той же позе, в которой прибалдел котом.

Его голова лежала у меня на коленях, а руки обнимали… пусть будет за талию, а то по-другому было стыдно себе признаваться. Денли тоже резко превратился в человека и оказался сидящим сзади, чтобы мне было удобнее на него опираться, а свою голову он мне положил на плечо.

Казалось, что им не хватает ласки и вот таких простых прикосновений, они оба, как малые дети, просто млели, если я хоть немного проявляла теплоты.

– Я не грущу, – мысли никак не собирались в кучу.

На террасе становилось уже прохладно, но учитывая, что я была в тесной близости с очень горячими мужчинами, мне не было холодно. Однако сгущающиеся сумерки почему-то действительно навевали тоску. Это иногда со мной так бывает: чем ярче солнечный день, тем темнее кажется ночь.

– Просто не могу понять, зачем ваши мужчины соглашаются быть вторыми, третьими или двадцатыми мужьями, неужели им не хочется быть единственными?

Денли грустно усмехнулся и стал рассказывать ту правду, к которой я оказалась не готова.

– Конечно хотели бы, но наш мир устроен немного иначе, чем твой, – он нежно поцеловал меня за ушком, отчего мурашки тут же затанцевали по телу, словно пузырьки шампанского. – У нас очень много значит парность. Если пара не является истинной, то ты никогда ее не сможешь по-настоящему полюбить, она никогда не понесет от тебя, и зверь ее никогда не примет.

– Почему зверь не примет?

– Зверь живет инстинктами, у него свои правила и понятия. Он никогда не будет защищать то, что не считает своим.

– Вы чувствуете зверей как что-то инородное в себе? – тут я удивилась, ведь я думала, что мои котики все понимают, когда смотрят на меня своими глазками-блюдцами, а оказывается, у них инстинкты.

– Нет, мы с ними одно целое, мы рождаемся уже со зверем, и он у каждого внутри. Просто иногда его настроение влияет на наш разум. Если зверь беспокоится, мы нервничаем, злимся. Если зверь тоскует, мы не находим себе места.

– Если человек принимает неправильные решения, – добавил прибалдевший от моих прикосновений Алан, потому как я не перестала поглаживать его, когда он обернулся человеком, – то зверь может отвернуться.

– Как это? – тут я уже ничего не поняла.

– Исчезнуть, – было видно, как Алану тяжело такое говорить.

– Совсем?

– Мы отличаемся от людей в твоем понимании, – отвлек меня от погрустневшего брата Денли. – Если мы идем вопреки желаниям зверя, он уходит, оставляя нас.

– А вернуться он может? – мне стало важно это знать.

– Случаев, чтобы зверь вернулся, я не знаю.

– Так зачем идти вопреки, это же плохо, наверное, – потерять своего зверя?

– Очень плохо, – согласился Денли, опять меня целуя. – Но если к окончанию взросления не найти свою пару, то зверь дичает, и тут сложно судить, что хуже.

– А у других народов так же? – почему-то стало грустно за эти сказочные народы.

– У драконов зверь не уходит, он звереет. У нагов нет второй сущности, они тоскуют и просто уходят из жизни, – объяснил Алан. – А эльфы, тоскуя, могут выбрать два пути – смерть или же единение с природой, когда твоя сущность уже никогда не переродится, а останется магией этого мира.

– Поэтому, – Денли опять поцеловал, только на этот раз в шейку, осторожно рисуя узоры губами, – у нас, если ты находишь свою пару и у нее до тебя хоть сколько уже есть мужей, то не жалуешься, а благодаришь Богиню за щедрый дар.

– И что, все эти женщины, о которых вы мне рассказывали, истинные такой толпе мужчин? – я до сих пор не могла прийти в себя, когда мне рассказали, что у одной из эльфиек проживающей в Кении, более трехсот мужчин – конечно, там большинство наложники, но все же. Это до чего нужно быть страстной, чтобы никого не обидеть.

– Нет, конечно, – усмехнулся Алан и, приподнявшись на локтях, легко коснулся моих губ своими.

Это было так мимолетно и по-родному, что в душе у меня защемило от нежности. Я часто мечтала, чтобы меня вот так ласкали, нежили. Попытавшись вспомнить Олежку, я не могла понять, почему так сильно его любила. Ведь он не был нежным, внимательным, он всегда думал только о себе, а я все равно тянулась к нему. И, наверное, именно я проявляла ту нежность и дарила ту ласку, о которой сама мечтала. А тут в двойном размере и именно так, как я хотела.

Улыбнувшись своим мыслям, я в очередной раз прибалдела, потому как Денли, продолжая уже более настойчиво целовать мою шею, ключицы, еще и осторожно массировал мне спину, нажимая на какие-то точки, отчего я непроизвольно выгибалась и еле сдерживала ахи.

– Тогда зачем мужчины идут в такие гаремы? – я все же пыталась вернуть мужчин к разговорам, потому как было видно, что они настроены на более тесное общение.

– Потому что рядом с женщиной тепло, и оборотни не сходят с ума, а наги и эльфы не так сильно тоскуют, – объяснил Алан, уже тоже вовсю меня поглаживая и при этом смотря из-под ресниц своими невероятными серо-голубыми глазами, проверяя, насколько нравится мне то, что он делает.

– Но почему столько мужчин у одной? – меня все равно волновали их реалии или, может, это какие-то нездоровые традиции?

– У нас мало женщин, – оторвался от поцелуев Денли и, заглянув в мои глаза, грустно объяснил: – После войны, которая окончилась около семисот лет назад, девочки перестали рождаться, и у мужчин нет другого выбора, как соглашаться быть с неподходящими женщинами.

– Потому что без женщины звери сходят с ума? – подытожила я.

– Да, – выдохнул Денли.

– А рядом с неподходящей вы теряете зверя? – тут уже я поняла всю плачевность ситуации в этом мире.

Мне сегодня говорили, что у большинства барсов в замке нет зверя, и я не сразу поняла почему, а теперь стала понимать. И это меня совершенно не радовало. Ведь теперь ясны были все эти ухаживания и понятны спокойные глаза мужей. Они так привыкли, они по-другому свою жизнь не видят. Но я-то видела и другую жизнь, и вот эти гаремы меня совершенно не устраивали!

– А почему вы не примкнули к числу гаремных? – стало не просто грустно, а даже как-то мерзко, и мне захотелось уколоть их, чтобы и они почувствовали отвращение от такой перспективы.

– У нас в крови сила альф, сильная кровь, если бы мы лишились своих зверей, то и этой силы бы лишились, – Денли поджал губы и внимательно смотрел на меня.

– Мы нашли тебя, – Алан тут же стал передо мной на колени и, беря мое лицо в горячие ладони, принялся целовать. – Ты наш подарок Богини, ты наше счастье и надежда.

Он продолжал целовать и туманить мой разум. Я так давно не имела секса, что теперь просто готова была лезть на стенку. Олежка постоянно был занят – теперь, конечно, я поняла, с кем был занят, но я-то хранила верность. И вот теперь горю тут, не в силах оттолкнуть наглых кошаков.

Денли подхватил меня на руки и понес в спальню. Это чувство невесомости, когда тебя несут сильные руки и ты действительно можешь расслабиться, просто ни с чем не сравнимо. А когда, опустивши на прохладные простыни, начинают покрывать горячими поцелуями, то просто себя теряешь в этой жизни.

Кто меня целовал из моих котиков, я просто не успевала понять, они были везде – их губы, их руки. Когда я осталась без одежды, я тоже не заметила, но от их урчания заводилась еще сильнее.

Я помню, что стонала так, что, скорее всего, слышал весь замок. Но в тот момент мне было все равно, потому как, наполненная до предела, я уже не понимала ничего. Это было именно то, чего мне не хватало все это время.

Я всегда считала, что верность – это дар, и его нужно беречь. Я отдалась только тому, кого полюбила, но каждый раз недополучая ласку, нежность, заботу и любовь, обкрадывала сама себя. Мне подруги говорили, чтобы я попробовала еще кого-то, сравнила, не зацикливаясь на одном, но разве ж я когда-нибудь слушалась? Я упорно шла к своей цели – к замужеству, семье, детям.

А теперь рассыпалась на миллионы осколочков лишь оттого, что получила такую разрядку, о которой никогда бы не поверила, если бы сама все это не ощутила.

Но мои котики на этом не остановились, они продолжали меня целовать, покусывать и, приподнимая мою попу, сильнее и мощнее врываться, наверное, проверяя, кто громче заставит стонать.

 Они сами уже едва сдерживались, но упорно проталкивались до самого конца и лишь тогда успокаивались, вылизывая меня, обцеловывая и поглаживая. Как долго они менялись, как долго они любили меня и как долго я отдавалась, открываясь перед ними, я даже не могла потом вспомнить.

Лишь наутро, когда первые солнечные лучики заглянули к нам в спальню, они утихомирились и уснули. А я лежала все без сна, не в силах поверить, что такое бывает. Может, не так уж и неправы местные женщины, окружая себя такими мужчинами.