Текст книги "Гибель великого города"

Автор книги: Рангея Рагхав

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

Однако при некотором сходстве эти произведения, на наш взгляд, коренным образом отличаются друг от друга в идейно-художественном отношении: природа конфликта у Булвера – любовно-интимная, в романе Рагхава – остро-социальная. Объединившись с городской беднотой, рабы в романе Рагхава ведут борьбу за свободу против власти тирана, в то время как в романе Булвера они жертвуют собой ради счастья и спасения своих хозяев. У индийского писателя – непримиримая классовая борьба, у английского романиста – идиллические отношения раба и господина.

«Гибель великого города» так же, как и романы «Приятный сон» и «Бесстрашный полководец», принадлежащие перу известного прогрессивного индийского писателя Рахула Санкритьяяны, роман «Дивья» Яшпала и некоторые другие произведения открывают новое направление в развитии жанра индийского исторического романа. Для этого направления, сложившегося в индийской литературе в начале сороковых годов, характерны попытки воссоздать картины жизни древней Индии; причем, писатель, как правило, обращается к тем страницам древней истории своей страны, которые еще не прочитаны учеными.

Поэтому материалом таких произведений обычно являются данные археологических раскопок, хроники, а иногда – легенды и мифы. В отличие от романтических произведений, идеализирующих прошлое, каким, например, является роман «Последние дни Помпеи», произведениям индийских прогрессивных писателей этого жанра свойственно стремление научно осмыслить историю, вникнуть в суть конкретных социально-экономических условий существования индийского общества описываемого ими периода.

Конечно, нельзя требовать от писателя глубокого научного анализа социально-экономических условий развития общества той эпохи, которую он изобразил в своем произведении, будь это даже такой писатель, как Р. Рагхав – большой знаток и исследователь истории своей родины. Кроме того, как мы уже говорили, об эпохе Мохенджо-Даро, по сути дела, нет никаких достоверных данных, да и при изучении истории Индии, подчеркивает С. А. Данге, «наибольшие трудности для исторического анализа представляет эпоха первобытного коммунизма, его крушения и последующего появления частной собственности, классов и классовой борьбы, возникновение семьи и государства, переход к рабовладельческому строю».

Историки разных стран зачастую по-разному трактуют проблему возникновении и развития рабовладельческой социально-экономической формации в дровней Индии, однако ни у кого из них, как правило, не возникает сомнения в существовании этой формации. У читателя же романа «Гибель великого города» может создаться впечатление, что рабство не являлось закономерной ступенью в развитии древнеиндийского общества, а было занесено в Индию из Египта – страны классического рабства; что еще в доклассовом обществе Мохенджо-Даро стал великим процветающим городом – республикой с развитой государственной властью, разделением общества на купцов, ремесленников, кростьян и т. д.

Автор уделяет много внимания сложным взаимоотношениям между персонажами романа и скупо говорит о причинах, которые привели к смене первобытно-общинного строя рабовладельческим.

К недостаткам романа можно отнести также запутанность интриги, искусственность ряда ситуаций, несколько резонерский характер высказываний героев. Так, например, диспут по вопросам теологии, по замыслу автора, должен раскрыть, по видимому, одну из сторон общественной мысли той эпохи. Однако он воспринимается как скучные схоластические националистические рассуждения о превосходстве религиозных верований жителей Мохенджо-Даро над религиями соседних государств: Египта, Шумера и т. д.

Роман кончается описанием гибели великого города в результате землетрясения, вызвавшего наводнение Инда. Стихийное бедствие воспринимается как возмездие или злой рок, покаравший людей, которые попрали законы человечности. Такая развязка романа кажется несколько искусственной и надуманной и в то же время в какой-то степени символической: все силы природы обрушиваются на Мохенджо-Даро в тот момент, когда торжествует тиран, потопивший в крови восстание народа.

Индийские литературоведы иногда также сравнивают «Гибель великого города» с романом Флобера «Саламбо». Мы не имеем здесь возможности подробно останавливаться на вопросе о том, насколько обоснованны эти параллели, насколько трагическая любовь Саламбо и Мато близка к судьбе Виллибхиттура и Нилуфар. Заметим лишь, что, подобно тому как выдающемуся французскому писателю, несмотря на экзотичность сюжета, удалось создать яркую реалистическую картину далекого прошлого истории Карфагена, таким же образом и Р. Рагхаву, несмотря на отдельные недостатки, удалось нарисовать в своем произведении впечатляющую драматическую картину последних дней мертвого города.

Веками мчатся вперед бурлящие воды Инда, глухие и бесчувственные к людскому горю. Много видели они, о многом могли бы поведать. Что знают они о трагедии, постигшей великий город? Насколько фантазия Р. Рагхава близка к истине? Будем надеяться, что недалек тот день, когда наука до конца раскроет неразгаданную тайну Мохенджо-Даро.

Е. Челышев

Глава первая

– Заря! О великий господин! Заря! – закричал с мачты чернобородый матрос.

– Поднять паруса! Живей, шевелись!

Корабль ожил. Команда дружно взялась за канаты.

Рассвет ласково уложил в пучок темные локоны ночи и трепетной рукой украсил их драгоценным цветком – сияющей голубоватым светом Шукрой[1]1
  Шукра – древнеиндийское название Венеры. (Здесь и далее примечания переводчика.)


[Закрыть]. Океан проснулся, легкая утренняя зыбь прошлась по воде.

Корабль богатого купца Манибáндха закачался на синих волнах. Со всех сторон его окружали большие и малые суда, нагруженные дорогими товарами.

Ветер наполнил золотистые паруса, и снова караван плавно заскользил по бескрайнему простору океана. В свете пробуждающегося дня можно было разглядеть рослые мускулистые фигуры негров-гребцов, купленных Манибандхом в далеком Египте. Радуясь восходу солнца, гребцы вновь затянули свою бесконечную песню. Ее подхватил ветер, и она летела над волнами, дрожа и замирая в холодном безоблачном небе.

Корабли плыли в знаменитый город Мохéнджо-Дарó, гордый своим могуществом и богатством. Величественно раскинулся он на берегах полноводного Инда и, казалось, самому небу бросал дерзкий вызов и презрительно улыбался, уверенный в своем превосходстве над всем сущим. В этот город и возвращался теперь после долгих странствий по свету разбогатевший Манибандх. Сердце его переполняли радость и гордость.

Резная грудь корабля, изображавшая неведомого зверя, легко рассекала волны, рождая по бортам белую кипящую пену. Манибандх взглянул на небо. Сквозь утреннюю дымку уже пробивались первые солнечные лучи. Дневное светило готовилось сесть в золотую колесницу, чтобы начать свой бег по небосводу.

Драгоценные ожерелья, спускающиеся на широкую грудь купца, при каждом дыхании позвякивали. Густые черные волосы волной ниспадали на плечи. Обожженная солнцем кожа отливала бронзой. Взгляд владельца каравана был властным и беспощадным, как удар кинжала.

Вдали на горизонте чуть обозначилась тонкая полоска. Матрос восторженно крикнул с мачты:

– Земля, господин! Смотрите – земля!

Наблюдавшие за ним египетские рабыни звонко и заливисто рассмеялись. Он ответил им широкой улыбкой, открывшей в густой черной бороде ряд белых, как пена, зубов.

Песня гребцов зазвучала громче, вскоре ей стало вторить далекое эхо – верный признак земли.

Манибандх очнулся от раздумья и посмотрел вокруг. Красавица египтянка Нилуфар открывала свой ларец с украшениями. Две девушки принялись убирать ей волосы, а она с наивной радостью любовалась ослепительными переливами алмаза. Отражение сверкающих камней играло в глубине ее огромных черных глаз. Какой-то странный восторг озарял лицо Нилуфар. Манибандх в душе усмехнулся ее волнению.

Им овладели воспоминания. Вот уже много дней корабли благополучно следуют своим путем. Что это, как не милосердие великого бога? Как жалки люди перед лицом стихии! И сейчас еще песня, плывущая над караваном, так одиноко и отчужденно звучит между равнодушным небом и зловещей равниной океана…

Манибандх оглядел длинную вереницу судов. Вот они, несметные сокровища! Устоит ли перед ними хоть одна красавица Мохенджо-Даро? А ведь был день, когда он пустился в путь простым матросом рыбачьего суденышка. Никому в мире не было дела до бедняка, никто не удостаивал его даже взглядом. Теперь же… и грозные валы океана смирились перед ним, и кажется, что сам великий Инд приветствует его рокотом волн. А там, вдалеке, где встречаются небо и земля, где в ясном холодном просторе никого не терзают ни дым тщеславия, ни огонь отчаянии, Кшитиджа[2]2
  Кшитиджа – древнеиндийское название Марса.


[Закрыть] гостеприимно разостлала перед ним по воде алую дорожку. Манибандху чудилось, что с берега доносятся приветственные удары барабанов и литавр.

Да, он знал почести! Сначала в Эламе, куда он прибыл после трех лет странствий, уже богачом. Льстивые эламские жрецы, воздевая к небу руки, громко восхваляли купца, когда он в колеснице, запряженной онаграми в раззолоченной сбруе, проезжал по главной улице или появлялся в паланкине, который несли на плечах быстроногие рабы…

Далеко позади осталась теперь долина Нила с ее оживлением и гамом… Для владыки Египта рабы возвели пирамиду, и завершение ее постройки было ознаменовано пышным праздником. В тот день сам великий фараон, поднявшись с трона, приветствовал купца Манибандха. Небо и земля гудели от громовой музыки, а величественный дворец повелителя Египта и площадь государственного совета сотрясались от мерной поступи войск, проходивших церемониальным маршем. Божественный владыка изумился богатству индийского купца, застывшая маска безразличия дрогнула на его лице.

Беспредельно могущество фараона: по его единому знаку замирают в страхе и почтении север и юг, восток и запад; одного взгляда его довольно, чтобы покатились в пыль тысячи отрубленных голов. И вот теперь тот, в чьей недвижной улыбке чудится величие пирамид, чья несокрушимая сила и незыблемая царственность кажутся непостижимыми, подобно тайне бесконечного переселения душ – этот человек снизошел до просьбы к нему, недавнему нищему лодочнику, бродяге-попрошайке! Владыка просил у Манибандха для мумии своей покойной матери чудесный голубой кристалл – от блеска его больно глазам, и таинственно светится он в темноте. Великий царь Египта, чье слово было законом, а молчание самой ужасной карой, молвил тогда благосклонно: «Манибандх, мы довольны вами!..»

Воспоминания взволновали купца. Вдруг он услышал нежный перезвон струн. Накинув на себя легкую фату, Нилуфар, полулежа на ковре, негромко пела, подыгрывая себе на лютне.

А в небе златотелый красавец уже стремительно догонял облаченную в пурпур деву-зарю.

Манибандх подошел к Нилуфар и сел рядом. Струны замолкли.

– Что ты со мной сделала, Индивар?

Песня египтянки оказалась сильнее мыслей о богатстве и славе, только что владевших Манибандхом. Нилуфар, услыхав свое имя в переводе на язык господина, улыбнулась.

– Нилуфар, где же твоя песня? Или ты думаешь, что шум моря и свист ветра приятней для слуха?

Египтянка засмеялась.

– О господин, Нилуфар ваша рабыня! Прикажите, и она опять запоет…

Манибандх был уязвлен. Разве Нилуфар не любит его? Неужели и ей знакома лишь одна власть – власть богатства и грубой силы? Нужны ли ему все эти сокровища, если женщина не в силах его полюбить?! Печально смотрел он на египтянку. Правда есть правда, думал он, Нилуфар всего лишь рабыня. Он уплатил за нее деньги. Но эта рабыня сумела покорить его сердце… Манибандх порывисто привлек к себе Нилуфар.

– Я люблю тебя, красавица! Отныне ты – единовластная госпожа души моей!

Нилуфар поднялась с ковра и протянула к нему руки.

– Встаньте, мой повелитель!.

Манибандх не верил себе. Так легко поддается он сейчас заведомому обману! Даже в дни отчаянной нищеты этот человек не чувствовал себя столь беспомощным…

Поднявшись, он сказал:

– Нилуфар, любовь моя!

Египтянка пристально смотрела на него.

– Нилуфар! – продолжал в беспокойстве Манибандх. – Все ближе и ближе родной берег, и все тревожней у меня на сердце… Никто нас там не знает… Никто не захочет нам поверить! Мы сами не сможем никому довериться! Что ждет нас, красавица? Что творится со мной? Почему я сегодня так взволнован?

– Вы, господни мой? – поразилась Нилуфар.

Манибандх напряженно всматривался в далекий берег, будто жаждал увидеть что-то.

– А твое сердце спокойно, Нилуфар?

– О чем вы говорите, повелитель? Ведь Нилуфар сойдет с корабля не рабыней, а супругой высокочтимого Манибандха!

В голосе египтянки слышалась нескрываемая гордость. В душе недавней рабыни бушевали нерастраченные силы молодости, бились долго подавляемые желания и надежды, подобно тому как клокочет и бурлит при впадении в море могучий Нил, принесший с собой отголоски кипучей жизни берегов. Припадая к ногам повелителя и мужа, Нилуфар словно говорила ему: «Ты мой супруг, и все, чем я обладаю, безраздельно твое».

Манибандх остро почувствовал, какое страстное желание подняться, возвыситься, забыть прошлое владеет этой женщиной. «Я боюсь встречи со своей родиной, – думал он, – ей ненавистен Египет. Меня знали здесь нищим бродягой, она же родилась там рабыней, и каждый мог купить ее на рынке…»

– Нилуфар! Жена моя! – обратился он к ней. – Ты завладела моим сердцем. Ты одна знаешь, что в нем!

Египтянка улыбнулась;

– Мой повелитель! Чтобы изучить сердце человека, надо познать его в минуты гнева. Наверное, даже фараон говорит, что любит свою жену.

Манибандх жестко усмехнулся.

– Нет, Нилуфар! Фараону нужна просто красивая женщина. Ведь ваш великий владыка – частица бога. Даже переселившись в мрачный каменный саркофаг, он сохранит превосходство над простыми смертными, оставшимися в живых. Но кто знает, каких жестоких мук стóит ему этот обман?..

– О супруг мой! – испуганно вскрикнула Нилуфар. – Вы не ведаете, что говорите! Озирис[3]3
  Озирис – верховное божество у древних египтян.


[Закрыть] накажет вас за такие слова!

Египтянка припала к ногам Манибандха и взмолилась:

– Откажитесь от своих слов, господин! Если услышит великий бог…

И она заплакала от страха. Манибандху тоже стало не по себе. А египтянка, опустившись на колени и молитвенно сложив руки, взывала к небу:

«Телом, душой и словом мы согрешили, о могучий Озирис! Мы наказания достойны, но пощади нас, владыка! Нечестивые слова невольно вырвались из уст наших, да рассеют мрак наших душ лучи яркого солнца, владыка!

Прости нас великодушно, о могущественный Озирис! Сохрани и помилуй нас на земле и за гробом, владыка! От твоего державного бега по поднебесью в страхе трепещут созвездья! Ты поведешь гневно бровью – и в небе загрохочут молнии, владыка! Ты улыбнешься – и забурлит половодьем великая Ха-Пи, орошая плодоносящую землю, о Озирис!

Тебе мы приносим поклоны, о великий Озирис!»

Опустив голову, Манибандх вслушивался в слова молитвы. Наконец Нилуфар поднялась с колен.

С новой силой зазвучала песня гребцов:

«Эй, волны! Взгляните – это корабли Манибандха, нашего господина, они доверху полны бессчетным его достоянием. Грозные валы океана усмирили свой гнев и были к нам благосклонны. О волны, одевающие берега пеной, придите и омойте с любовью стопы нашего властелина!

В ладьях этих плывут красавицы из далекого Египта, Элама и Шумера, о ветер! Сами боги возгораются страстью, глядя на их прелестные лики! Приди, о ветер, и овей своим дыханием их нежные тела!»

Подошла с поклоном черная рабыня, вооруженная мечом. Купец сурово взглянул на нее:

– Что тебе?

– Многочтимый Амен-Ра прибыл со своего корабли для встречи с вами, господин…

– Окажите почет гостю!

Рабыня отправилась исполнить приказ.

Манибандх спросил:

– О чем ты думаешь, Нилуфар?

– О том, господин, что ранней весной воды великой Ха-Пи прозрачны и чисты, как слезы, потом они голубеют, как небо, а во время дождей становятся красными, как кровь… Супруг мой! Ты возмутил мою душу! Чем ближе берег, тем сильнее я чувствую, как на меня надвигается черная тень неизвестности…

– Боишься? Я вижу, ты не веришь в себя?

В ответ недавняя рабыня положила руки на плечи Манибандха. Взгляд ее молил о сочувствии…

Амен-Ра уже шел по палубе. Манибандх направился ему навстречу.

– Низкий поклон вам, высокочтимый купец! – проговорил старый Амен-Ра. – Да хранит вас сын неба и тверди!

На лице его промелькнула заученная улыбка. Он спрятал ее так же проворно, как укротитель змей одним ловким движением бросает в корзину выползшего гада.

– Привет вам, Амен-Ра! – весело ответил Манибандх. – Кажется, сбываются наши сны?

Оба рассмеялись. Амен-Ра сказал:

– Это уже не сон, высокочтимый купец! Чем короче наш путь, по океану, тем ярче расцветает радость в сердце Амен-Ра. Я вспоминаю сейчас, как мы на верблюдах отправились в путь… Кто бы тогда предсказал, что наше путешествие будет столь успешным?

– Все в милости великой богини Махамаи, почтенный Амен-Ра! Как и в Египте, в Мохенджо-Даро вы встретите гостей с берегов Тигра, Евфрата и Гельменда[4]4
  Гельменд – река на территории современного Ирана.


[Закрыть]. Вы увидите страну, богатую золотом, алмазами и всякими другими дарами природы.

Чтобы орошать свои поля, мы провели каналы из великого Инда. Вы увидите наши дома – стены мы штукатурим и окрашиваем разноцветными смолами. Вы не отведете глаз от наших красавиц – они носят одежды из шерсти и украшения из слоновой кости и самоцветов, они умеют петь и искусны в живописи…

И тогда вы забудете о мертвых пустынях Египта. Ведь нет там обильных дождей, какими славится наша земля.

Вы придете отдохнуть на священный берег Карсаравини и поймете тогда, как прекрасно безмолвие древних могил наших предков.

А знаете ли вы, что на праздник в честь бога Ахираджа в наш город стекаются толпы паломников? О Амен-Ра, Амен-Ра…

– Мой высокочтимый друг, вы сокровище среди людей! – воскликнул Амен-Ра, протягивая руки к Манибандху.

И они снова засмеялись.

– Амен-Ра никогда не склонял головы перед простыми смертными, – продолжал египтянин. – Но теперь я вижу перед собой поистине великого человека!

Громче зазвучала песня матросов. Радуясь земле, гребцы пели:

«О океан! Спасибо тебе за твою доброту! О ветер! Ты не был суров к нам, и мы благодарны тебе! Будь же всегда нашим хранителем!

Дома нас ждут верные жены и малые дети. О светлое небо, ты не желаешь погибели людям, и мы падаем ниц пред тобой!

Многократно рождается человек, но лишь однажды он предстанет перед великим судом. Будь милостив, сын Озириса! О властитель неба и земли, всемогущий владыка вселенной, господин надземных и подземных миров, – это корабль почтеннейшего Манибандха! Мы – рабы его, защити нас…»

Быстро надвигался берег. Взору открылась благодатная зеленеющая долина Инда. По приказанию Манибандха, матрос взобрался на мачту и громко возвестил, что пристань близко. В знак уважения к владельцу каравана все люди на кораблях должны были покрыть нагие тела одеждами.

Поднялась суета. Воины, купцы, женщины – все спешили принарядиться и убрать себя драгоценностями. Только черные рабы и рабыни оставались безучастными. И лишь один из них, негр-исполин Апáп, обернул бедра куском шерстяной материи и надел на запястье модный браслет. Громко смеясь, он подхватил на руки маленькую светлокожую рабыню и, несмотря на ее протестующие крики, закружил ее в воздухе и бережно опустил на палубу. Девушка осыпала его бранью. Все засмеялись. Улыбались и рабыни, – им по душе была эта привязанность двух столь разных по цвету кожи людей. Еще вчера Нилуфар и Хэка были равны. Теперь Нилуфар оружием своей красоты покорила Манибандха, а Хэка сложила стрелы своих чар перед обаянием черного великана. В гневе Апап напоминал дикого зверя, однако с любимой был кроток, как ягненок. Маленькая Хэка очень любила своего гиганта, но сейчас она рассердилась на него и, надув губы, отошла к своей новой госпоже.

Нилуфар тоже смеялась над выходкой Апапа.

– Этот Апап настоящий дьявол мрака! – сказала Хэка.

– Но, Хэка, – ласково возразила Нилуфар, – зато подумай, как сияет в этом мраке свет любви!

Девушка зарделась.

– Полно, Хэка, – сказала Нилуфар. – Разве не ты со слезами уверяла меня, что не можешь жить без Апапа?! Неужели напрасно просила я господина не разлучать вас?

Хэка припала к ногам Нилуфар.

– О госпожа!

Щеки Нилуфар залил багрянец смущения. Да, отныне она госпожа! Отныне она не вправе любить этих несчастных людей. Будь на ее месте женщина высокого происхождения, она сейчас не снизошла бы даже до улыбки. Но ведь Нилуфар выросла вместе с Хэкой!

Когда они однажды пришли вместе к звездочету, тот, посмотрев на ладонь Нилуфар, сказал: «Быть тебе госпожой!» Хэке он объявил: «А ты станешь женой зверя!» Как ликовала тогда Нилуфар, и сколько горьких слез пролила Хэка! И вот сегодня Хэка-рабыня счастлива и беззаботна со своим зверем, а Нилуфар – жена господина – походит на небо, с которого не льет дождь, но и не сходят тучи.

Сердце ее дрогнуло. Ласково взяв подругу за руку, она сказала:

– Хэка! Для тебя я и сейчас та же Нилуфар!

Обе вдруг поняли, как печален смысл этих слов. Невольно вспомнился им день, когда хозяин счел их взрослыми и повел продавать на рынок. Обнаженные, они стояли в одном ряду с другими рабынями, а Манибандх обходил их кругом, рассматривая зубы и похлопывая по бокам, как домашний скот. Он купил обеих подруг. Однажды ночью, исполнив желание господина, Хэка вышла из его покоев. Тогда же была призвана к Манибандху Нилуфар, и он не отослал ее, а сделал женой. Нилуфар упросила супруга купить для Хэки негра Апапа. Манибандх, небрежно швырнув монету, приобрел еще одного раба. Но ведь в любую минуту господин может так же без раздумья продать любого из них и тем подрубить под корень едва принявшееся древо любви! Да и сама Нилуфар – верит ли она в незыблемость своего счастья?

Нилуфар вздрогнула при этой мысли. Стиснув руку подруги, она сказала:

– Я всегда помню, Хэка, что была рабыней, и остаюсь ею сейчас!

– О госпожа! – шептала растроганная Хэка.

Берег был уже рядом. На кораблях начали увязывать товары в тюки. Хэка ушла. Нилуфар беспокойно расхаживала по палубе. Солнце играло на бахроме ее легкой юбки. Драгоценный пояс переливался золотыми и красными отсветами.

Наплывал шум и гам многолюдной гавани. У длинных причалов виднелись десятки кораблей и лодок. Толпа рабов, смеясь и переговариваясь, с любопытством разглядывала прибывающий караван. Солнце уже припекало, но ветерок с моря нес прохладу, сладко освежающую тело. Люди на кораблях столпились у бортов, спеша скорей ступить на землю. Кончен долгий путь, открывается новая глава жизни!

Апап спрыгнул в воду. Несколько рабов помогли ему привязать первое судно к причалу. За ним пристали другие корабли. Рабы принялись разгружать товары.

Манибандх подошел к жене:

– Нилуфар!

Она потянулась к нему. Ей показалось, что Манибандх хочет сказать что-то очень важное. Крепко прижавшись к супругу и заглядывая ему в глаза, она прошептала:

– Да, мой повелитель…

Манибандх был взволнован. Губы его дрожали.

– Вот мы и в великом городо! Идем же… – произнес он негромко.

И вдруг он помрачнел. Нилуфар ничего не понимала. Этот человек богат, силен, свободен, – и в его сердце нет радости!

Купец снова заговорил:

– Нилуфар! Манибандх всегда почитал богатство превыше всего на свете. Но сегодня сердце подсказывает ему, что деньги и слава – это еще не все… И его свобода кажется ему сегодня тяжкими оковами…

Нилуфар усмехнулась про себя. Ее супруг обладал всем, чего желал, и потому все теперь утратило для него цену. А рядом – несчастные существа, у которых отнято даже право называться людьми. И он чувствует себя сейчас ничем не лучше их! Ей стало жаль мужа.

– Манибандх!

– Говори, Нилуфар, говори! Напомни еще раз, что есть на свете доброе сердце, всегда готовое увидеть в этом комке плоти страдающую душу…

«Кто порабощает других, сам становится рабом своих пороков», – подумала Нилуфар. Положив голову на плечо мужа, она тихо сказала:

– Ты ведь любишь меня, Манибандх? Ты помнишь свои слова?

Он прервал ее:

– Деви![5]5
  Деви – госпожа (древнеинд.).


[Закрыть] Сегодня я не хочу тебе лгать. До того как отправиться в Египет, я был на родине…

Манибандх замер на полуслове. До него донесся громкий голос из толпы:

– Это корабли знаменитого купца Манибандха! Он только что прибыл с берегов далекой Ха-Пи. Посмотрите, корабли битком набиты товарами. Говорят, самые богатые египетские купцы, глядя на огромный караван из тысячи верблюдов, кусали себе пальцы от зависти…

Вот что говорят о нем люди! А он… не смог скрыть своих чувств от женщины! Неужели он так слаб духом? Человек благородного происхождения сумел бы держать себя в руках… Манибандху стало стыдно.

Глаза Нилуфар все еще были обращены к супругу. Она ждала.

Манибандх закончил:

– …Я был на родине всеми уважаем.

Нилуфар все так же пристально смотрела ему в лицо. Купец торжественно произнес:

– Манибандх на берегу Инда говорит красавице с далекой Ха-Пи – добро пожаловать!

Нилуфар с достоинством стала спускаться по ступенькам трапа. Оглянувшись, она увидела Хэку, которая несла следом ларец с драгоценностями. Впереди львиной поступью шел Манибандх.