Текст книги "Тур Хейердал. Биография. Книга II. Человек и мир"
Автор книги: Рагнар Квам-мл.
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
Для Тура поездка была далеко не только отпуском. Он встречался с руководителем министерства культуры и туризма и другими известными персонами. Вопрос о месте для строительства тростникового судна все еще не был решен. Было бы естественным строить его около моря. Но этого Тур не хотел. Он являлся не только ученым, но также мастером создавать шумиху вокруг своих экспедиций. И поскольку целью проекта было воссоздание древних времен, то и тростниковая лодка должна была создаваться в древней атмосфере. Он спросил египетские власти, нельзя ли строить лодку в песках около пирамиды Хеопса, самой древней и самой высокой пирамиды в Гизе.
Йон Линг был в то время министром иностранных дел Норвегии. Он занимал пост в правительстве четырех партий Пера Бортена как один из представителей правых. Линг, кроме того, являлся двоюродным братом Тура Хейердала. Еще в самом начале Тур обратился в министерство иностранных дел за письмом-обращением к властям Египта. Йон Линг подписал письмо к своему египетскому коллеге, где он просил оказать необходимую помощь известному норвежскому этнографу и ученому Туру Хейердалу.
То радушие, с которым египетские власти все время принимали Хейердала, указывало на то, что египетский министр иностранных дел отправил письмо по инстанциям. В канун Нового, 1969 года министр туризма удовлетворил желание Тура Хейердала. При условии что он не будет копать песок, он получил разрешение строить тростниковое судно перед пирамидой Хеопса {547} .
Двумя неделями ранее Тур Хейердал решил, как будет называться тростниковая лодка.
Она получит название «Ра» {548} .
Один мир
В начале 1969 года казалось, что в основном все готово. Папирус был на пути из Эфиопии, кораблестроители в готовности ждали в Чаде, а власти дали «Ра» разрешение вырастать из песков пустыни на фоне возвышающейся пирамиды. Но кто станет членами экипажа?
Тур хотел позвать старых друзей по «Кон-Тики» {549} . По-разному сложившаяся карьера заставила их разъехаться на все четыре стороны, но они поддерживали контакт. В последний раз они встречались 7 августа 1967 года, в день, когда двадцать лет назад плот насел на риф Раройа. Но вместе с тем, чтобы выяснить, сможет ли папирусное судно пересечь Атлантику, Тур Хейердал, все более интересовавшийся политикой, имел и другую цель. Как он рассказал старшему сыну, экипаж должен быть международным.
Чтобы показать, что возможность сотрудничества и взаимопонимания независимо от государственных границ существует в нашем все более беспокойном мире, он хотел объединить на «Ра» семь человек разной национальности, политических, этнических и религиозных взглядов. Идея стала результатом его растущего интереса к организации «Один мир».
Разрушения Первой мировой заставили людей выступать против новой войны. Созданная Лига Наций должна была трудиться на благо мира и за разоружение. Однако этот союз практически ничего не добился, и мысль объединить все народы мира в федерацию обрела свою форму. Страна за страной создавали организации с этой целью. Вторая мировая война еще больше укрепила эту мысль. В 1947 году эти организации собрались вместе в Швейцарии, чтобы начать глобальное движение за создание всемирного федерального правительства, основанного на международном праве.
Гражданин мира. Тур Хейердал активно способствовал сотрудничеству сквозь государственные границы и хотел иметь на «Ра» международный экипаж
В Норвегии движение получило название «Один мир», и в 50-е и 60-е годы эта организация имела определенное признание. Среди тех, кто к ней присоединился, был Тур Хейердал. Однако в ее рядах существовали некоторые разногласия. Международное федералистское движение надеялось на ООН как на инструмент достижения своей цели. Но результатов добиться не удалось, и критические голоса считали, что ООН не тот путь, по которому следует идти. В докладе на ежегодной встрече организации «Один мир» Тур Хейердал как раз подчеркнул, что именно ООН является лучшим средством для создания более сплоченного мира. Вместо того чтобы критиковать ООН за слабость, он взял слово, чтобы подчеркнуть могущество организации. Он хотел расширить ООН, которая могла бы координировать национальные интересы в области безопасности, не вмешиваясь во внутренние дела своих членов. Он хотел придать ООН военную силу, которая могла бы защищать одну нацию, если она подверглась нападению извне. Кроме того, он хотел создать международные силы полиции, участники которых отказались бы от своего исконного гражданства и стали бы вместо этого гражданами ООН с соответствующими паспортами {550} .
В 1967 году Всемирная организация федералистов собралась на Всемирный конгресс в Осло. В это время Тур Хейердал взял на себя обязанности почетного вице-президента движения. Во время конгресса он сказал «Афтенпостен»: «Большинство считает, что рабочая программа организации „Один мир“ утопична, но в таком случае это утопия, которой мы не можем избежать». Он обосновал свое высказывание тем, что необходимость сотрудничества в мире никогда не была сильнее {551} .
Это были неспокойные времена. «Холодная война» и угроза атомного оружия пугали практически всех. Война во Вьетнаме была на первых полосах газет по всему миру. На Ближнем Востоке шестидневная война подбросила новых дров в постоянно тлеющий костер. На следующий, 1968 год, по всей Европе прокатились студенческие волнения, а в Париже толпы демонстрантов смогли почти свергнуть французского президента Шарля де Голля. После Пражской весны в том же году в Чехословакию вошли советские танки, чтобы остановить борьбу Александра Дубчека за более умеренный коммунизм. И в странах Третьего мира жизнь людей не стала лучше. Бедные оставались бедными, а богатые становились еще богаче.
Выступая за федерализм как основу мирового порядка, Тур Хейердал демонстрировал то самое разочарование современным управлением, которое владело им в студенческие годы и вело его «назад к природе». Это было то самое чувство безысходности, соединенное с желанием сделать что-то, чтобы привести людей к гармонии с собой, что заставило Хейердала принять более активное участие в политике.
Он стал почетным вице-президентом Международной ассоциации федералистов, потому что у него было имя. Но он хотел также подтвердить свое членство посредством активных действий. Составить международный экипаж тростникового судна, по его мнению, было отличным способом сделать это.
У него имелись имена двух-трех человек, согласившихся принять участие в плавании на «Ра». Одним из них был Абдулла из Чада. Но составление окончательного списка заставило себя подождать. Были другие, более срочные дела.
Теперь многие знали, чем занимался Тур Хейердал. Опасность, что новость о предстоящей экспедиции появится в той или иной газете, становилась явной. Тур проклинал себя за то, что он сам собрался управлять предоставлением информации. Он послал телеграмму Хеннингу Синдинг-Ларсену и попросил его приехать в Ниццу. Журналист тут же сел на самолет, и 20 января они встретились в городе на Французской Ривьере.
Хейердал вручил Синдинг-Ларсену хорошо подготовленный материал. Он содержал рисунки и фотографии. Предполагалось, что новость об этой экспедиции не появится в печати, пока Хейердал не даст на то явного сигнала. Но если что-то просочится в другие газеты, то «те сведения, что он дал сотруднику „Афтенпостен“, должны быть преданы гласности (немедленно), чтобы не возникло недопонимание в отношении цели экспедиции» {552} .
Встреча этих двух людей продолжалась три часа. Синдинг-Ларсен отправился обратно в Осло тем же вечером.
26 января Тур Хейердал поселился в отеле «Шератон» в Нью-Йорке. На следующий день он встретился с Норманом Казинсом, главой Всемирной ассоциации федералистов и личным другом Генерального секретаря ООН У Тана. Хейердал знал Казинса по Всемирному конгрессу в Осло, где они оба выступали хозяевами мероприятия. Тур рассказал о «Ра» и международном экипаже. Но ему не хватало главного. Чтобы действительно оживить сотрудничество между нациями мира, должен плыть «Ра» под флагом ООН. Казинс дал Хейердалу рекомендательное письмо Генеральному секретарю ООН и использовал свое влияние, насколько это было в его силах. 29 января Тур имел получасовую беседу с У Таном в его кабинете на самых верхних этажах здания ООН.
Генеральный секретарь с интересом выслушал план Хейердала и лично не имел ничего против того, чтобы «Ра» отправился в плавание под флагом ООН. Тем не менее он должен был спросить своих советников, не будут ли тут нарушены какие-либо формальности {553} .
Советники не возражали. Тур получил разрешение. В первый раз в истории организации судно отправится в плавание под флагом ООН.
27 января в «Хандельстиднинген» в Гётеборге просочилась новость о предстоящей экспедиции Хейердала. Газета получила информацию из одного источника в Египте. Через два дня «Афтенпостен» выпустила свой полноценный материал. «Семеро на папирусной лодке через Атлантику. Тур Хейердал отправляется в новую экспедицию» – стояло над пятью колонками в верхней части первой полосы.
Во введении редакция сделала все, что смогла, чтобы разбудить интерес читателя. «Эта экспедиция во многом превосходит плавание на „Кон-Тики“. Если плот, по общему мнению, был ненадежным средством, то это судно, на котором он [Хейердал] сейчас собирается в путь, в глазах обывателя еще менее надежно». Газета «Афтенпостен» посвятила этому вопросу целую полосу. Читатель узнал, что Хейердал назвал судно «Ра» в честь египетского «бога Солнца Амона-Ра и потому, что имя Ра встречается в Полинезии».
Потребовалось не много времени, чтобы новость достигла редакций Нью-Йорка. Газеты, радио и телевидение, все хотели заполучить Хейердала, который «случайно» оказался в городе. Во время встречи с иностранными журналистами в международном пресс-центре он получил дополнительное освещение. Из Гамбурга пришел запрос из воскресной газеты «Бильд ам зонтаг», имевшей тираж 2,5 миллиона экземпляров. Редактор прочитал репортаж в «Афтенпостен» и попросил Хейердала о встрече как можно скорее {554} .
Шар попал в цель. Тур Хейердал не только научился передавать свои мысли посредством книг и докладов. Он постиг искусство ловить прессу на крючок.
Капитана «Кон-Тики» не забыли. Капитан «Кон-Тики» снова отправляется в плавание.
В своих прежних экспедициях Тур Хейердал научился быть хорошим руководителем. Те, кто плавал вместе с ним на плоту или участвовал в археологических раскопках, – все рассыпались в похвалах относительно того, как он обращался со своей командой. На «Кон-Тики» пятеро норвежцев и один швед образовали сплоченную группу людей одной культуры. На Галапагосах и острове Пасхи в экспедициях участвовал смешанный коллектив из норвежцев и американцев, но их объединяла археология. На «Ра» Хейердал решил пойти противоположным путем. Здесь за основу брались различия; именно в непохожести тех, кто собирался отправиться с ним, он хотел черпать энергию.
Заботясь о качестве экипажа, Тур требовал, чтобы каждый участник был специалистом в той области, которую ему поручат на борту. Подобрать членов экипажа по специальности нетрудно. Но знать заранее, поладят ли столь разные люди, было труднее. Тур боялся, что в пути возникнет экспедиционная лихорадка, как он это называл. Под «экспедиционной лихорадкой» он понимал психическое состояние, когда «даже самый мирный человек вдруг становится раздражителен, зол, совершенно выходит из себя», потому что после нескольких недель трений он уже не имеет сил видеть что-то хорошее в своих товарищах {555} . Однако у него не было времени ездить и проводить интервью с кандидатами. В этом жизненно важном деле он не смог сделать ничего более, кроме как понадеяться на то, что на «Ра» будет идиллия.
Лучшим средством против экспедиционной лихорадки, этой «коварной опасности», по мнению Тура, являлось чувство юмора. Поэтому участники экспедиции должны были им обладать и, в немалой степени, уметь посмеяться над собой.
С созданием международного экипажа он рисковал получить языковые проблемы. Поэтому все должны были владеть английским или другим языком, который понимал Тур {556} .
На обратном пути с острова Пасхи в 1956 году «Кристиан Бьелланд» зашел на Таити. Там Тур встретился с молодым американцем, который ходил в качестве штурмана на одном спортивном паруснике с Гавайев. Его звали Норман Бейкер, он научился штурманскому делу, когда служил на американском эсминце во время корейской войны. Отслужив два с половиной года, он оставил службу и занялся предпринимательством в Нью-Йорке. Во время визита в город в начале 1968 года один знакомый дал Туру номер телефона Нормана в случае, если ему однажды понадобятся люди для новой экспедиции. Тур позвонил Норману и попросил его пообедать вместе с ним.
Тур не признал Нормана по голосу, но узнал его сразу же, как они увиделись.
Должно быть, он сумасшедший, подумал Норман, когда позднее вечером покидал ресторан. Тур спросил, не хотел бы он стать членом экипажа тростникового судна {557} .
Норман вполне хотел бы, но что скажет жена? У них было трое маленьких детей и большой кредит за дом. «Он немного сумасшедший», – сказал он, когда передавал жене разговор с Хейердалом. «Нет, – ответила она. – Тур Хейердал не сумасшедший. Это ты будешь сумасшедшим, если не отправишься с ним. Смотри на это как на отпуск!»
Тур и Норман встретились через год, в тот же день, когда Тур посетил У Тана. Норман все еще не был до конца уверен. Морской опыт научил его высоко ценить безопасность. Как предприниматель, он мог представить себя на бревнах, но тростник?.. «Тростник ведь не толще пальца!» – сказал он, уставившись на человека, пересекшего Тихий океан на связке бревен.
Но способность Тура убеждать была велика. Он кратко рассказал Норману историю тростниковых судов. Он говорил о культурных параллелях между Египтом, с одной стороны, и Мексикой и Перу – с другой, он говорил о египетском боге Солнца, имя которого использовали и полинезийцы, – и как все это могло быть случайностью? Тур привел также аргумент своих противников, что такой культурной преемственности не могло быть, поскольку древние люди не имели судов. Но он и хочет узнать, были ли у них суда.
Норман внимательно слушал. Он видел фильм о «Кон-Тики» и узнавал эти доводы, поэтому и согласился на участие в экспедиции.
Они составили договор. Норман должен был взять на себя обязанности штурмана и радиста на борту. Он также становился своего рода заместителем начальника экспедиции. Если с Туром что-то случится, то Норману поручалось взять на себя обязанности капитана и руководителя экспедиции.
Штурман. Норману Бейкеру из США поручалось управление «Ра»
Как американец, тридцатидевятилетний Норман Бейкер представлял западный блок в многонациональном эксперименте Тура Хейердала. В Нормане текла еврейская кровь, и тем самым он добавил еще один кирпичик в то многообразие, которое Тур хотел создать на борту «Ра».
Поскольку западный блок получил свое представительство, Тур желал для поддержания равновесия получить кого-нибудь из восточного блока. Он хотел найти кого-нибудь из Советского Союза, кто мог бы одновременно выполнять обязанности судового врача. Получить выездную визу для русского в 60-е годы было, однако, нелегким делом. Поэтому Тур собирался посетить Москву, чтобы просить помощи у своих знакомых. Но после советского вторжения в Чехословакию в августе 1968 года он отказался от поездки, попросив о содействии норвежское министерство иностранных дел {558} .
В начале февраля Тур получил личное письмо от своего кузена из министерства. Он обсуждал этот вопрос с советским послом в Осло два раза. Но посол сомневался в том, чтобы направить русского участника в такую экспедицию «без того, чтобы у него было достаточно времени и возможностей пройти до отправления надлежащую подготовку как в физическом, так и в психологическом плане». Это был отказ на дипломатическом языке, и министр иностранных дел Йон Линг закончил письмо своему родственнику следующим образом: «Я думаю, что смогу помочь тебе найти замену, если обращение к русским не увенчается успехом» {559} .
Но Тур хотел именно русского. Его основная идея в том и состояла, что противники в «холодной войне» должны объединиться на «Ра». В 1962 году он получил золотую медаль от советской Академии наук за заслуги в исследованиях. В Осло сам Никита Хрущев шутил насчет того, что он хочет принять участие в следующей экспедиции. Книга о «Кон-Тики» вышла миллионным тиражом, и трудно было найти русского, который бы не знал, кто такой Тур Хейердал. И с таким багажом не будет возможности найти русского участника?
Он написал президенту Академии наук с просьбой о помощи. Хейердал был достаточно дерзок и отметил, что не примет кого угодно. Кандидат должен быть врачом, знать английский и иметь чувство юмора {560} . Это было сделано не только с целью предотвратить вспышку экспедиционной лихорадки. Тур написал так с целью оградить себя от того, чтобы Академия наук прислала ему холодного и фанатичного члена Коммунистической партии {561} .
Тур снискал милость в глазах аппаратчиков. После двух месяцев размышлений они выдали выездную визу Юрию Сенкевичу. Ему было тридцать два года, и он работал врачом в отряде космонавтов. Он также провел год на советской научной станции «Восток» на южном полярном континенте.
В первый раз в аэропорту Каира Тур встретил Юрия, когда он, последний пассажир, с сигаретами и водкой в руках, выбирался из самолета «Аэрофлота». В дороге он сильно нервничал из-за того, что не сможет казаться достаточно веселым, поэтому накачал себя водкой. Однако опасения оказались напрасными. Тур встретил человека с «веселой и притягательной улыбкой, сугубо штатского» {562} . Они смеялись всю дорогу по пути в гостиницу.
Юрий Сенкевич прибыл из страны, которая вознесла коммунизм до уровня государственной религии. Но с английским дело обстояло не так хорошо. И опыта мореплавания у Юрия не было.
Судовой врач. Юрий Сенкевич приехал из Советского Союза, где он, среди прочего, работал врачом в отряде космонавтов
Взять одного члена экипажа из Египта было бы, пожалуй, весьма неглупо в то время, когда власти предоставляли Туру престижное место для строительства «Ра». Но, хотя египтяне видели рекламную ценность в том, что Тур Хейердал бродил в песках около пирамид, никто из них не захотел принять участие в плавании на судне, о котором эксперты говорили, что оно потонет. Для Джорджа Суриала дело обстояло иначе. Кроме того что он получил во Франции диплом инженера, он был профессиональным аквалангистом и мастером дзюдо. О нем ходили слухи как о плейбое пляжей Красного моря и ночных клубов Каира.
Он чихал на приговор египетских экспертов по папирусу и смотрел на «Ра» как на проект своей мечты. Через одного знакомого он попал в строительную группу Тура у пирамид и вскоре обратил на себя внимание. Джордж следил за канатами и парусами, организовывал закупки продовольствия и выступал в качестве связного между экспедицией и учреждениями в городе и местными властями. Он был настоящим энтузиастом, человеком, способным распространять хорошее настроение на шести языках, короче говоря, этот парень пришелся Туру по сердцу.
В один из трудных, утомительных дней Тур подошел к нему и сказал: «Смотри, тебе надо немного отдохнуть, Джордж. Я не хочу, чтобы участники экспедиции доводили себя до изнеможения». Довольный Джордж подписал контракт за час {563} .
Двадцатидевятилетний Джордж Суриал также не имел опыта плавания на парусных судах. Зато он был аквалангистом. А Туру было нужно, чтобы кто-то смог инспектировать состояние корпуса папирусного судна под водой во время плавания в океане.
Ныряльщик. Джорджу Суриалу из Египта в качестве основной задачи поручалось инспектировать состояние подводной части корпуса «Ра»
Норман был иудеем. С Джорджем Суриалом Тур получил на борт араба-мусульманина.
Если окажется так, что тростниковое судно сможет пересечь Атлантику, тогда сам собой встанет вопрос: оказывалось ли культурное влияние из внутренних районов Средиземноморья на районы Мексики и Перу? Имея на борту египтянина, Тур хотел получить также одного представителя противоположного берега океана. Изначально в списке стоял мексиканский пловец-олимпиец Рамон Браво. Но прямо перед тем, как спортсмен должен был присоединиться к остальной команде «Ра», он попал на операционный стол с обострившейся болезнью. За неделю до отплытия его соотечественник, антрополог Сантьяго Хеновес, дал свое согласие.
Тур встретился с ним на одном конгрессе и рассказал о «Ра». Сантьяго настаивал на своем желании присоединиться к экспедиции. Но Тур вынужден был ответить, что место занято.
– Тогда поставь меня в список ожидания, – попросил он.
Когда Рамон заболел, появился Сантьяго.
Тур назначил его интендантом экспедиции. Он отвечал за упаковку и размещение провианта, который экспедиция должна была взять с собой.
Сантьяго Хеновесу исполнилось сорок шесть лет, и он не имел «абсолютно никакого опыта в мореплавании» {564} .
Интендант. Сантьяго Хеновес, антрополог из Мехико, должен был следить, чтобы провиант надежно упаковали
Чтобы на борту «Ра» были не только белые, Тур хотел предоставить место и цветному участнику, и «самыми черными неграми», каких он когда-либо видел, были Абдулла, Омар и Муса из Чада {565} . В Абдулле он видел, кроме того, не только участника. Он видел в нем человека, независимое поведение которого могло значительно помочь в создании рассказа о путешествии, не говоря уже о фильме, который он планировал снять обо всем этом приключении {566} .
Абдулла быстро ответил согласием, когда в свое время пришло известие от Тура, что он, Омар и Муса должны быть в Каире, где в середине февраля начнется строительство папирусного судна. Чтобы выехать из страны, они должны были получить письменное удостоверение, что они наняты на работу, а также личные авиабилеты. И поскольку ему нужно было съездить в Бол, чтобы забрать тех двоих, он попросил о более крупной сумме на покрытие расходов.
Специалист по папирусу. Абдулла Джибрин из Чада участвовал в строительстве «Ра», он стал ответственным за ремонт в случае повреждений
Строго говоря, Тур ничего не знал об Абдулле, кроме того, что он был плотником, ходил в белой рубахе и говорил по-французски. Но у него не оставалось выбора. Если Абдулла не привезет Омара и Мусу, то ему придется ехать за ними самому, а на это у него не хватало времени. Поэтому Тур сделал все, о чем просил Абдулла.
Тур был уверен, что он хорошо разбирается в людях. Он редко ошибался. И хотя он не успел толком познакомиться с Абдуллой, но чувствовал, что может доверять ему. Поэтому он был шокирован, получив от Ивонн телеграмму: «Абдулла арестован. Кораблестроители по-прежнему в Боле. Позвони немедленно» {567} .
Из тюрьмы Абдулле удалось переслать письмо в Колла-Микьери. Он сухо констатировал, что не смог забрать Омара и Мусу, поскольку его арестовали. Он пообещал написать через месяц.
Через месяц?
Уже прошло немало дней февраля, и папирус с Таны прибыл на место. Тур бросился на самолет в Форт-Лами, столицу Чада, где он нашел Абдуллу, обвиняемого в работорговле. Благодаря определенной сумме из денег, полученных от Тура, ему удалось откупиться от тюрьмы. Но он был ограничен в свободе передвижений, не мог покинуть город и тем более страну.
Они встретились в гостиничном номере Тура. Абдулла танцевал от радости. И тут прояснилась вся история. Когда он получил деньги от Тура, то сразу же отправился в Бол за Омаром и Мусой. Там ему сказали, что они на рыбалке. На озере у Бола много островов, и Абдулла потратил несколько дней, прежде чем нашел их. Он с радостью поведал им, что наконец они отправятся в Каир, к Туру Хейердалу, чтобы строить кадай.Но, прежде чем они смогли отправиться, Абдулла должен был заплатить долг этих двух братьев. У инспектора полиции возникли подозрения, и он обвинил Абдуллу в попытке продать Омара и Мусу в Египет. Его арестовали и взяли под стражу в Форт-Лами.
Дело кончилось тем, что Туру самому пришлось ехать в Бол, чтобы забрать Омара и Мусу, и после недельных скитаний по пустыне и борьбы с бюрократией ему удалось оформить выездные документы. Только тогда все они могли сесть на самолет в Хартум и оттуда дальше в Каир.
Когда дело приняло худший оборот и Тур чувствовал себя побежденным этой пародийной бюрократией, он обреченно писал Ивонн: «Черные на самом деле научились у белых тому, как сделать жизнь невыносимой и простейшие вещи почти неразрешимыми» {568} .
С Абдуллой Джибрином в списке экипажа получила место и Черная Африка. Абдулла был также мусульманином. Он мог управлять лодками на озере Чад, но ни разу не видел моря.
Только 11 марта строительство «Ра» началось всерьез. Беспочвенное обвинение в работорговле задержало проект, по меньшей мере, на две недели. Но едва начали вязать тростник, как не замедлило себя ждать новое разочарование.
Тур давно понял значимость запечатления своих экспедиций на кинопленку. Чтобы подготовить фильм об экспедиции на «Ра», он заранее связался со своим другом из Рима, кинематографистом Бруно Вайлати. Бруно снял документальные фильмы о Свальбарде, и, когда Тур представил ему свои планы путешествия на тростниковом судне, он занимался редактированием фильма об итальянском фешенебельном пароходе «Андреа Дориа», который в 1956 году затонул у берегов Массачусетса после столкновения со шведским пассажирским судном «Стокгольм». Дело приняло широкую огласку, в том числе и на родине Бруно, проводились даже сравнения с «Титаником» и его катастрофой сорок четыре года назад. Остатки «Андреа Дориа» лежали на глубине 60–70 метров, и, чтобы запечатлеть их, Бруно Вайлати, любитель подводного плавания, был на глубине со своей камерой.
Когда Тур рассказал о тростниковой лодке, Бруно тут же ухватился за это известие. Он хотел снимать и хотел участвовать в экспедиции. Вместе они составили содержание будущего фильма. Один из проектов получил рабочее название «Амон-Ра», другой – «Нефертити» по имени знаменитой египетской царицы.
Помимо самого плавания, история папирусных судов и цель экспедиции должны были составить значительную часть фильма. Для Бруно было важно передать драматизм посредством таких сцен, как тростниковая лодка во время шторма. Для Тура теперь, как и раньше, было важнее подчеркнуть научное содержание. Кроме того, он представлял себе сцену, где он берет интервью у знаменитых ученых об их взглядах на распространение культур через Атлантику. После этого, считал он, они не смогли бы впоследствии сказать, что их никто не слушал {569} .
Сотрудничество с Бруно продолжалось довольно успешно, и Тур был счастлив, что такая важная должность, как оператор на «Ра», уже занята. Но впоследствии оказалось, что у Бруно было слишком много других обязательств, чтобы посвятить себя подготовительным работам. Кроме того, он все больше и больше сомневался в безопасности пребывания на борту «Ра».
Однако в первую очередь он боялся не того, что папирусное судно утонет. Его волновало время.
Парусник, собиравшийся пересечь Атлантику, должен был остерегаться попасть в Карибское море в сезон ураганов. Правило большого пальца гласит, что опасность попасть в сильный шторм вероятнее всего с июня по ноябрь. Поэтому обычно плавания начинают осенью, чтобы прибыть на Карибы, когда сезон ураганов уже закончился. Либо надо было начинать путешествие пораньше, чтобы успеть достичь Карибов, пока шторма еще не начались.
Полет на Луну. Когда «Ра» отправилась в Атлантический океан, американцы готовились высадить первого человека на Луну с помощью «Аполлона-11»
Тур долго сомневался, какую стратегию выбрать. Он обсудил этот вопрос в письме к Туру-младшему, который помимо морской биологии изучал океанографию. «Если я пересеку океан летом и буду наслаждаться отличной погодой по всей Атлантике, тогда мне придется иметь в виду, что есть вероятность попасть в ураган на другом конце пути? Или мне нужно пересечь океан зимой и идти всю дорогу при плохой погоде, но зато тогда я не попаду в ураган в конечной точке?» {570}
Никто не знал, как быстро пойдет «Ра», но Тур рассчитывал, что все путешествие займет два-три месяца. Чтобы уж точно избежать встречи с ураганом, ему нужно было бы тогда отправляться в середине апреля. Этого ему не успеть. Поэтому Бруно строго предупреждал его и считал, что нужно отложить отправление до октября {571} .
Тур спросил Нормана Бейкера, что он думает по этому поводу. Штурман «Ра» тщательно изучал так называемые пилотные карты. Это такие карты, которые месяц за месяцем показывают направление ветра и течений в океане. Он не увидел никаких значительных препятствий, чтобы не отправиться в путь в мае, хотя он не скрывал, что старт в начале апреля дает лучшие шансы избежать встречи с ураганом. Но откладывать экспедицию до октября он считал бессмысленным.
Принимая во внимание финансовое положение экспедиции, было также важно отправиться в путь как можно скорее. Хейердал вложил в экспедицию 250 тысяч долларов {572} , или около 13 миллионов норвежских крон в пересчете на курс 2007 года, из собственных средств, и деньги закончились. Кроме того, в последний момент ему пришлось подписать некоторые долговые обязательства. Если он будет ждать слишком долго, чтобы поднять паруса, то он рискует навлечь на себя гнев кредиторов, и единственным местом, где он мог чувствовать себя более или менее уверенно, было море. Выбирая между вероятным ураганом и возможным кредитором, он выбрал ураган {573} .
Чтобы избежать пропитывания бальзовых бревен слишком большим количеством воды, прежде чем отправиться на «Кон-Тики», Тур не захотел провести ходовые испытания плота. С тем же обоснованием он не планировал и пробного плавания на «Ра» {574} . Если он хотел уложиться в график, то у него на это и времени не оставалось.
Такое решение, конечно, не пришлось по сердцу Бруно. Он считал, что нельзя отправляться в море, не убедившись хотя бы, что судно способно плавать. Он полагал, что Тур должен испытать судно, мачты, паруса и весла по обширной программе, и предложил найти собственную компетентную команду для выполнения этого задания. Он считал, что после окончания испытаний нужно будет построить новое судно с учетом всех тех многочисленных ошибок и недостатков, которые, как он был уверен, обнаружатся в ходе испытаний. Кроме того, по его мнению, принимая во внимание крутые волны Атлантики, необходимо было построить судно меньшего размера. Он предложил длину в 10 метров, а не 15, как хотел Тур {575} .
