Текст книги "Разбитый Адам (СИ)"
Автор книги: Рафаил Киров
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Широкий лоб, большие серо-зеленые глаза. В их радужной оболочке, кажется, отражаются, воздушные корни, растущие от зрачка. Эти глаза поглощают и растворяют в себе, через них прямо взирает ангел с небес. Или бес?
«Сестра была в Оргороде, сказала, что Фекла пала… скитается и зарабатывает блудом…» Следующее потрясение достигло ушей Агата спустя три недели после казни Давида. Керженских хлыстов так никуда и не направили. Но юношу беспокоит совсем другое.
«Клеветники!» – в сердцах крикнул он и чистые слезы первой любви брызнули из девственных глаз. Сперва он узнал, что Бог мертв. Потом умерла Любовь…
«Простись… Если она умерла, поцелуй её в холодный лоб. Простись или… нет, не может быть! Я воскресну, любовь жива, любовь воскресит нас! Фекла, Феклушка, я найду тебя, я помогу тебе, потерпи....»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Агат тянул с побегом несколько дней. Но желание вновь увидеть Феклу после того, что он о ней услышал, овладело его существом. Поэтому, когда он вышел в путь, то без остановки прошел все восемь часов пути до центра Оргорода и уснул где-то в подворотне.
-Здравствуйте, я могу здесь найти девушку по имени Фекла?
–Кусову, что ле? – наморщилась старая хлыстовка. – Госпожу? А-а, да, да, понимаю… – осклабилась старуха, – что-что? Ждет она тебя, голубок. Агат, да?
При входе Агата обдал сильный и густой запах мускатного ореха и разврата, не знакомый ему прежде.
–Ах, Здравствуй, мой милый друг! Я ждала тебя.
–Фекла! Я так боялся, что я опоздаю… ты услышала мои мысли?
Фекла улыбнулась и обволокла мальчика руками. Их лица никогда не соприкасались так близко.
–Что это значит? И что ты делаешь здесь? Неужели это… – рука Феклы змеей подбирается к паху девственника.– правда?..
–О чем ты? Ах, да, чуть не забыла! у меня кое-что для тебя есть. Уверена, ты оценишь.
Фекла вышла из комнаты на пару минут.
Агат осмотрелся в просторной полусумрачной комнате. Окна завешаны багровыми занавесками. Между оконными проемами мебель из красного дерева. Но больше всего обращает на себя внимание роскошное ложе, над которым висит картина с распятой Венерой Милосской, вокруг которой ведут хоровод хлысты, готовясь поджечь богиню сладострастия. Агат находится в блудилище.
–Смотри, хочешь? – она показала бутылку вина, кокетливо прижимая и без уловок заметную грудь.
Фекла грациозна, но не как античная богиня, а как плодовитая хлыстовская бабёнка с талией.
–Я сейчас не хочу замутнять свое сознание. – юноша нервно сглотнул.
–Глупенький! Этим напитком ты не сможешь помрачить разум!
«Я не видел Феклу всего лишь три недели, но мне кажется, что она прожила за это время несколько лет» подумал Агат.
–Испив это, ты лишь можешь очистить свое сознание и открыть его для тех скупых остатков Святого Духа, что еще носятся в нашем эфире вместе с хлопьями белого пепла.
–Неужели это…
–Это кровь Христа!
«Невозможно!» пронеслось в уме Агата.
–Но откуда?
–Позаимствовала у нашего Давидочки, во время театрального представления.
–Подожди, мы не можем просто так…
–Можем!
Фекла открыла пробку и стала медленно выливать освященную кровь на свою декольтированную грудь.
Страшное кощунство. Но Мертвый Бог не может отомстить.
–Нет, нет, постой! – не зная, как не допустить проливания крови Христовой на землю, Агат прильнул к Феклиной груди, пытаясь устами собрать освященное вино. Уж лучше в греховное, темное нутро, чем на прах земной.
Фекла засмеялась. Агат не заметил, как его язык уже слизывал вино с обнаженной груди растленной возлюбленной. Кровь мгновенно ударила ему в пах. В его душе срастились похоть и сакральное благолепие, душа и грех.
–Нет, нет! – юноша отпрянул в отчаянии. – Этого не может быть!
Из глаз юноши брызнули девственные слезы. Он не смог сопротивляться Фекле, утапливающей его голову в липкой от сладкой крови Христовой, пышной груди. Слезы беспомощного юноши делают соски Феклы солеными и жесткими. Все более желанными. Так легко пожирает грех душу, заглатывает от ног – в пару рывков.
Все его лицо в густой крови Распятого. Его взгляд потерян и отчаян. Нет, Фекла уже не растленная девочка. Хладнокровный питон, сожравший плоды Древа Жизни и теперь глазами своими приковавший к себе, вот, чем она стала.
–Невинный мальчик! Теперь ты знаешь, что значит грех и как тесно он сращен с нашим сердцем. Это тебе не книжки читать, поклоны давать. Это грехопадение нашего существа! И для того, чтобы стать подобным Христу, это сердце, что до сих пор, я вижу, толкает твою тщедушную кровь в половой член, это сердце нужно вырвать с корнем!
Она встает на колени и нежно обнимает Агата, сироту, от роду не знающего никакой женской ласки. И развращенно продолжает говорить на уровне паха.
–Но так было при живом Христе. То есть 33 года с начала нашего летоисчисления. А теперь доказали и знают, что Бог мертв.
И для того, чтобы тебе креститься в его смерть… нужно покончить с собой.
Да-да, ты не ослышался. Именно покончить – самому, а не умереть в бессмысленной и постыдной дряхлой старости. Иначе ты не займешь Его место.
–Нет, нет, ты не можешь так… Какое место? Ты мучаешь меня!
–Ах, Агатенок, ты оказался таким трусом, букашкой! Мне даже стыдно за тебя. Но я помогу тебе. Не переживай. Смерть можно обмануть. Главное, не на шутку наслать ее на себя.
А пока, я вижу, ты устал. Я сделаю тебе хорошо. Видишь, как ты напряжен. Бедненький…
Бессильно-истомный звук вырвался из узкой груди мальчика.
–Положись на меня. Ведь мы любим друг друга… Любим же, да? Это и будет началом твоей смерти.
–Я искал тебя… искал тебя, чтобы воскреснуть.
–Для того, чтобы воскреснуть, нужно умереть. – сказала Фекла и целиком проглотила половой член юноши.
Когда Агат дошел до истечения, его ребра скрутило жестокое чувство опустошения, позора и немощи. Его лицо вытянулось в болезненно-рыдающей гримасе, но слез не было, а был лишь вкус желчи и тошноты во рту.
Фекла встала с ложа и стала одеваться.
–Теперь все кончено, уходи.
–Для чего? Для чего ты растлила мое сердце, мою к тебе любовь? Я же любил тебя и не мог сопротивляться… почему ты поступила так?
–Лжец! Ты мог мне отказать. Слабак!
–Не надо…
–Теперь ты знаешь, что ты Ничто. Тебе и убивать себя не надо, чтобы умереть. Ибо ты Ничто, а Ничто не сможет занять место Отца, как червь не может занять место человека!
Бледный, тщедушный Агат взирает взглядом неизлечимо больного человека. Он перестал понимать, что говорит Фекла и в голове его начали клубиться другие мысли: как она устроилась в этот блудный дом? Когда успела стать госпожой? И кто внушил ей эти дерзкие, жестокие идеи?
–Нет, это немыслимо! – воскликнул Агат, на секунду выйдя из оцепенения.
Фекла продолжает.
–Бог мог бы сказать: «Кто следует заповедям Моим, тот достоин Меня». Но нет ничего дотошней и омерзительней для Бога, чем выхолощенное благочестие морализаторства. Даже для Мертвого Бога! Бог никогда не желал видеть нас «моральными».
Бог хотел, чтобы мы стали достойны Его. И нет другого пути кроме как через грех. Потому что в противном случае «благочестие» – ничто. Оно не заслужено. Но только тогда тебе будет воздаяние и слава благочестивого, когда ты от греха откажешься, оторвешься, будучи к нему приращённым всем сердцем. Это и значит сораспяться и умереть для мира вместе со Христом. Мы родились, чтобы умереть. Совершенно умереть. Неужели ты никогда не думал об этом?
У смерти свои гении.
Фекла залезла на грудь обессилевшего мальчишки и принялась наносить ему равномерные удары по щекам то одной, то другой рукой.
–Я же, милый мальчик, стараюсь прелюбодействовать как можно больше, то есть совершать преступление против любви. Ты спросишь, зачем?
Пощечина.
–Чтобы как можно меньше людей могли держаться за остатки ветхого морализаторства и продолжать идеализировать, словно раскрашивая радужным гримом восковое лицо покойника.
Пощечина.
–И когда эти обломки вымоет окончательно шторм сладострастия, они останутся ни с чем и просто завянут, как цветы без орошения.
Не вздумай отвернуть ланиту!
Пощечина.
–Очнись, раб, червь! Наша земля-хлыстовка, – пощечина, – несколько веков ходит как без глаз в бездне разложения, яме, – град пощечин, – бого-о-став-лен-нос-ти!!! А-а-ах!..
Фекла сняла с мальчишки тяжелые бедра и встала на красивые, сильные ноги.
–Я же, Великая блудница, заставлю всех сполна ощутить горе, настигшее нас. Я заставлю каждого до дна выпить эту чашу. И только сильные смогут сделать это, а для них уже уготован жребий, вдохновляющий и дающий смысл гореть силой духа в Последнем веке – это Война! Священная война!
Ты еще не представляешь, какие судьбы уготованы нам Господом. Падение – тоже часть замысла и сознательно попускается Богом.
Мы пали, для того, чтобы стать сильней, излечившись. Разве без падения и греха мы бы познали сладость Распятия? Разве мы возгоревали бы по тому, что сладость эта растаяла с оттоком благодати? Нет, нам было бы все равно. И мы бы не имели смысла. Смысл безблагодатности не в свободе падения во грехе, а в Утрате и скорби величайшей, скорби безутешной.
Но для тебя у меня особый план. Ты умрешь для людей и Закона. Люди тебя осудят… например, за неуплату. Ведь денег у тебя нет, да?
–Есть около 10 монет.
–Ночь со мной стоит в десять раз больше! В тюрьме ты умрешь, как я и обещала тебе… Если не сгниет там твое тело до какой-нибудь счастливой амнистии, то уж точно душа твоя, такая слабая и хилая, умрет!
Фекла вышла, а уже через 6 минут вошли глашатаи порядка, ухмыляющиеся беспомощной наготе юноши, вымазанного в крови Искупителя.
–Ах, подождите! – сказала вдруг Фекла.
Она подошла к юноше с ножницами и отрезала один из его длинных локонов.
Распутье
В сыром, залитом бирюзово-зеленым светом каземате Агат утонул в рыхлой бессмысленности существования и превратился в… плесень. Нет, конечно, тело его бездыханное и матовое по-прежнему лежит на пропитанной холодным потом койке. Но внутренний человек в Агате захлебнулся водами небытия, и Агат превратился в плесень.
Вот он растет. Вот он протягивает свои прозрачные, серебристые ветви, делятся клетки его грибкового тела, покрывая собой все черные, потные стены каземата. Через час плесень покрыла все, и впитала в себя разлагающееся тело. Ей тесно, она срастворяется с летаргическим светом и просачивается в решетчатое окно по эфиру.
Теперь плодовитые клетки плесени несет ветер, сея их по всей земле, словно пепел, посыпая на голову усопшего. А в небе зияет Багровый глаз, высовывая кровавый язык, чтобы слизать Агата. Но уже растет Агат везде, из лесных чащ, из пустых городов тянет свои серебристые стебли к черно-кровавому небу, всецело покрывая лице Земли пушистым одеялом своего серо-зеленого плесневелого тела.
Все покрыл. Всему приговор, Агат внезапно открыл глаза. Его пот все еще покрывает стены каземата, и он понял, что всех заткнул за пояс. В это же мгновение он услышал голос Феклы.
«Мы с тобой теперь обручены – до конца, крепче, чем сталь».
Великая блудница посвятила своего жениха в свой Заговор и незримая нить плесени соединила их сердца.
«Мы с тобой избраны, братец мой, любовник. Дух Багрового гиганта на наши головы повесил терновые венцы. Теперь мы с тобой завязаны руками и ногами. Нас избрали на главные роли в трагедии Апокалипсиса».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Утренние сумерки. На небе застыли далекие звезды, ожидая всепоглощающее сияние Багрового гиганта.
Беглецы подошли к черте города.
Кириаку не хватило скитаний в тайге. В сердце столицы он не хотел и поэтому отправился прочь, на Юго-Восток, в надежде, что летаргический импульс Мертвого Бога откроет ему, как раствориться в тотальной смерти Абсолюта.
Николай уверенно продолжил углубляться в Новую Москву юродствовать.
Фекла же, как только добралась до Оргорода неделей раньше, бросилась в омут безрассудного разврата. Она стремилась очиститься от того, что сама называла «моральной кожей». Так, сбрасывая старую кожу, поднималась новая змея мудрости, в ней родилась совершенно новая личность, все больше понимающая подсказки внутреннего голоса: кто и зачем ее призвал, не сердобольно рыдающую девочку, а Феклу-блудницу.
Посвящение не обошлось без некоторых осложнений и вскоре Фекла попала в местную больницу с венерической болезнью, успев поднять в городе небольшой шумок.
В палату, в которой кроме Феклы лежали еще шесть больных хлыстовок дважды приходило какое-то очень важное лицо с мздователями. Господин носил маску. Ни одна хлыстовка не помнит ни слова, сказанного между Феклой и господином. Некоторые сомневались, что вообще кто-то приходил.
Это говорит о том, что во время свиданий действовало мощное психоэнергетическое поле и медиумы Окна были не заурядные.
После странных встреч в общей палате Фекла, молодая девушка, обреченная до конца своих дней сидеть на морфиновой игле оргородского сутенера, неожиданно вырвалась из когтей предначертания и принялась развертывать свою грешную жизнь, словно по накатанной.
В стенах дома буддийских хлыстов, выгнанных за неуплату, Фекла открывает роскошное блудилище и начинает прибыльный бизнес, становясь настоящей госпожой, среди обыкновенных хлыстовских проституток – Великой блудницей.
Блудилище Феклы не позиционируется, как элитарное заведение для либеральных князей, но отличается от других блудных домов своим роскошным убранством и картинами «высокой культуры», чьи сюжеты вращаются вокруг темы жизни и смерти Христа и Его пророков. Перед совокуплением читаются молитвы скорби, возжигаются свечи для Духа Святаго, а за особенно внушительную плату предлагается «Кровь Распятого». Напиток, вероятно, бутафория.
Но откуда у бесславной девушки столь влиятельные связи? Кто стоит за спиной девушки и преследует пропагандистские задачи в культуре блудного дома? Кто знает, не является ли тайный визитер Феклы в то же время и отцом «ублюдочка»?
Пророк
За полтора года до предшествующих событий…
2655 год 16 марта.
В памяти вновь и вновь всплывает страшный взрыв, сотрясающий космическое безмолвие. Прошло пол года с того проклятого сентября, а в глазах так и стоит эта картина: сияющая кровь медленно растекается в невесомости космического мрака. Солнце-Исток, Солнце-Бог – только неуклюжая, неповоротливая Жертва, тленный гигант, грузно висящий в небе.
Но Цивилизация лишь приподняла покрывало майи и дала дорогу «вскрывающему покров»[2].
Солнце умерло еще раньше, когда в нем истлел всякий смысл существования. Утрата стала жизненным наполнением светила и обрекла все живое, питающееся солнечной энергией, на постылое, скучное существование. Но Цивилизация готова сделать шаг к новому небу, к Новому Адаму. И медленной агонии этого тленного шара никто не потерпит!
Пресыщенное тошнотой, сердце звезды еще держится за Утрату. Кровавое сияние делает лучи света жесткими и холодными. Свет обезличивается. Кровь запекается. Но мы идем к новому небу! К Новому Адаму!
Космос, затопленный вязким небытием, резонирует от предсмертного хрипа. В чопорной багровизне, в колыбели смерти – так засыпает Красное Солнце.
И был вечер, и настало багровое утро.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
В Евразии, самый долгий и раздольный праздник – карнавал. Он происходит каждой весной, начинаясь в марте и продолжаясь до мая.
Но в 2655 году карнавал не такой, как все прежние. Во всей истории человечества еще никогда так явно не было видно, что жизнь не только каждого отдельного индивида, но и человечества в целом имеет конец.
Круговорот жизни как будто бы нисколько не поколебался. Страх, дрожь и отчаяние, вызванные аномалией в небе, ушли вглубь, коллективное тело обреченно улыбается, разливается в пьянстве и традиционных зрелищах.
Главные города мифической страны встали на голову: в период карнавала первые становятся последними. Вонючие, глупые и заразные «неприкасаемые», низшая каста становится кастой господ. Многочисленные хлысты кощунствуют над своими «христами», «магометами» и «богородицами». Для этого придуманы сотни издевательских игр и розыгрышей. Но и сами «будды», «заратустры» и другие главы хлыстовских общин не прочь окунуться в уничижительное рабство.
Хлысты не успели осознать трагичность произошедшего. Никто не объяснил бесхитростным и наивным божиим людям, что Распятое Ядерное Солнце – не вернется в прежнее девственное состояние, что это Конец всего живого.
Хлысты не распознали, что кровоточит не небо – обливается кровью их собственное сердце. В хлыстовских утробах растет кровавый коловрат и лишь по инерции они плывут в своей старой сомнамбулической жизни, не зная, что уже идет к ним Тот, Кто обвалит огненную лавину их сердец в сторону Алтаря Бессмертия. Идет Тот, Кто запустит колесо солнцеворота и словно пилой разрежет и Землю, и Цивилизацию на две половины, на бесконечные «до» и «после».
В столицу Евразии – Новую Москву на Площадь Откровения приехала выставка Борова-торговца и пробудет здесь до конца праздника.
Евразия безнадежно пропитана радиацией и религией. И, как следствие, полна уродов и юродивых прорицателей. Так что аккуратный теленок с двумя головами здесь кажется просто банальным.
Нет, божий люд периферии интересуют искаженные, разорванные образы, наполненные паранормальными силами, дышащие воздухом мира иного.
Быстро минуя скучные клетки с пораженными радиацией телятами, кроликами и псами, способными заинтересовать разве что маленьких оборванцев, попадаем в палатки с прокаженными.
Прокаженные – это классика уродств всех времен и народов. На периферии эта болезнь также популярна в виду своего сложного воздействия, напоминающего неизбежную Божию кару. Отделенные барьерами, в сумрачных клетках сидят разорванные лики. И некуда им спрятаться, разве что друг за друга.
В следующей палатке находятся «бесы». Так зовут людей, чья бесовская одержимость полностью подчинила себе сознание этих людей. От этого одержимые даже внешне походят на бесов, которые сонмами живут в их телах.
Не стоит недооценивать силу мысли. В Средневековье вера некоторых людей была так сильна, что на руках их открывались стигматы. Настолько глубоко было их духовное уподобление Христу и его страданиям.
Зато в наши дни[3], благодаря радиоактивному и психологическому воздействию у некоторых одержимых даже вырастают хвосты, представляющие из себя уродливый полупрозрачный кожный отросток с просвечивающимися кровеносными сосудами. Такой хвост чаще всего разорван или откушен другими одержимыми. Через всю жизнь бесовские люди проносят сосущую боль в хвосте (если он есть) и до конца мучаются постоянным шизофреническим неврозом из-за бесовских разборок внутри собственной головы.
Саморазрушение, которому подвергаются жертвы бесов и других узурпаторов внутреннего мира, оказывает на хлыстов жесткий эффект. Зато на выходе из «бесовского загона» хлыстов ждет шабаш экстрасенсов с широким спектром техник предсказания и работы с проклятиями.
Успешно пройдя профилактику порчи и подготовленный к козням судьбы, хлыст отправляется со своими духовными родственниками в пивную – топить в себе Распухающее Солнце.
Выходя из пивной (надеемся, вы оценили по достоинству сладкую евразийскую бражку) в западной части Площади Откровения можно увидеть столп, на нем горит человек, словно свеча, светом летаргического Спасения.
Все давно сбились со счету, когда блаженный Столпник принял свою форму подвижничества. Но святой не спускался на бренную землю не меньше декады.
Столпник открыл ясные глаза и увидел, как через главные ворота вглубь площади прорезается группа христианских схимников.
–Знаменосцы. Я ждал их…– проговорил Симеон так, что мог его слышать только замеревший Дух усопшего Бога.
На изможденных постом руках два схимника несут суровый лик Христа в тяжелой деревянной раме, словно портрет давно почившего, но великого своими заслугами коммунистического вождя. Третий схимник водрузил на себя крест с нарисованным на нем распятием с изобилием алых красок, словно Христос кощунственно изобличается распятым в геенне огненной. Но это символ сего дня – Закат Звезды. Впереди знаменосцев худой, невротически энергичный старец. Черные рясы исписаны эзотерическими знаками. На раскольническом лице пронзительный взгляд.
–Настало время! Покайтесь! Выходите на суд! – призывает раскольник, зарываясь в толпу.
Оказавшись где-то в середине площади, схимник развел руками, оглядывая хлыстов.
Взгляд его упал на группу панков. Этот вид субкультуры неожиданно расцвел с невиданной силой в Конце времен, крепко переплетаясь со всевозможными духовными практиками. Двигателем панка всегда было хлыстовское радение.
Молодые люди сочувственно смотрят на схимника. Они передают друг другу бутылку горького бренди, показывая, что пьют за его здоровье. Для разбавления они используют освященную колу, которую производят в южной Летумбердии.
Из девственной плевы неба снова засочилась яркая кровь. За лавкой со свежим мясом причитает жирная старуха, скованная ужасом, источаемым из Алого Солнца Грехопадения.
«Не спрятаться, не уйти, не спастись от этой проклятой небесной крови» думает баба.
–Слушайте! Слушайте все! Вы должны узнать, что произошло! Вы должны знать. Настало время! Грядет Суд – мы будем судить!
Призыв
-Вы уже знаете, что время настало! – взгляд прорезает рыхлую толпу хлыстов и «неприкасаемых». – Посмотрите на небо!
Схимник указал на распухшую звезду и проговорил какие-то странные слова, похожие на заклинания. Ты можешь быть, кем угодно, но, если ты говоришь о Боге, ты должен уметь внушать.
–Это, – затряс он иссушенным пальцем, – наш смертный приговор. Неужели вы еще этого не поняли? Солнце убито, Солнце распято, как Бог!
Толпа, одетая в праздничное тряпье, замолкла.
–Братья и сестры, не судите меня, но тут нужно несколько научных слов.
Так называемая «цивилизация», где люди живут развратом и бредят технологическим прогрессом, окончательно обезумела и запустила все запасы ядерного оружия в светило… Произошел страшный взрыв. Мы все видели его почти полгода назад, но, думаю, никто не забыл это страшное зрелище! Ядерный огонь сжег водород и теперь Солнце – задыхается...
В карнавальной толпе послышались смешки и подтрунивания. Хлысты догадались, что перед ними астроном либо карнавальный колдун.
–Погодите, в конце самое смешное, братья! – на лице схимника резко отобразилась ядовитая улыбка. – Внутреннее давление Солнца возрастает. И теперь оно начинает возрастать в размерах...
В толпе кивки, удивленные восклицания, хлыстовское благоговение.
–Но проклятые экуменисты не сказали вам, к чему это!
В некоторых хлыстах мгновенно прорезался инстинкт страха.
–Не хули господ!
–Не хули!
–Я глаголю вам истину! Солнце распухает, жар будет расти. Иссохнут реки и озера… Наконец, силы Солнца иссякнут, и оно не выдержит давления агонии. Его разорвет! Понятно? Взрыв в тысячи раз больший, чем то, что мы уже видели в небе! Взрыв Багрового гиганта поглотил Землю! В нем сгорим мы все! Это смерть, наша смерть в огне! Только самое страшное не это...
–А что?
–Схимник, что страшней?
–Открой нам!
С лица схимника не сходит колючая улыбочка. Он упивается растерянностью невежественной толпы.
Но сейчас он снова стал серьезен.
–Самое страшное в том, что если погибнем мы, погибнет Образ Божий. А за это нас не простит никто! Никто! Мы будем прокляты в вечности небытия! Мы будем гнить б-е-с-к-о-н-е-ч-н-о, ибо нет больше боженьки, что примет к себе в объятья и не станет мира, где мы могли бы лечь в землю. Мы будем прокляты самим своим существом, мы станем изгоями мироздания и участь для нас уготована – хуже, чем адские огни. Ведь там, по ту сторону – нас будет истязать Ничто, а плети пустоты самые цепкие и безжалостные...
Толпа заволновалась, хлыстам некуда деться. Некуда бежать от Солнца, не скрыться от пророка. Раскольник пробил их психологическую защиту и скрутил их души клешнями ужаса и паники. Женщины в толпе стали стадно подвывать. Одной проститутке, продающей своё поруганное тело ежедневно в самых грязных актах совокупления со старыми, больными и уродами стало больно расставаться со своим телом. Скорбь разлилась в толпе хлыстов.
–Свиньи! Доколе можно сосать молоко из материнской груди?! Эта грудь разорвется в огне. И тогда мы потеряем свои души, мы застрянем между этим и потусторонним мирами в яме смерти и вечного тления.
Но выход есть! Я знаю путь спасения!
Мы – последние люди последнего века! И мы обречены. Они сожгли наше Солнце, распяли его, как когда-то нашего Бога! Теперь и нас, детей Божьих они хотят распять прямо на трупе Отца и думают, что это сойдет им с рук! Не будет!
Они считают, что можно просто убить и умыть руки! Никак! Спрятать свои подлые технические игрушки, оставив в нашей спине нож. Не бывать! Я говорю, Мздование – вот путь. Мздование – вот возмездие.
«Мздование» как заклинание вырвалось это слово у десятков хлыстов.
–Все то, чего достигло прогрессивное человечество, принадлежит нам, потому что мы сохранили нечто более ценное, чем все достижения прогресса вместе взятые – человеческий образ
Мы должны получить возмездие за ядерный террор наших слабых гуманистичных предков. Они ответят нам за самое страшное экологическое преступление в истории человечества!.. – схимник осекся и странно улыбнулся.– Оп-па-а..., это я прям что-то прогрессивненько. Не будет!
Многие слышали из вас, что там… – схимник указал на Запад, – в Центре раскрыли секрет вечной жизни. Так вот, говорю я вам, это правда!
Ропот в толпе.
–Я, Илия, видел их. У них бледные лица. Они слабы и безвольны. Прячутся в бренных удовольствиях своего мирка. И даже самовоспроизведение подменили технологией выращивания эмбрионов. Они радуются вечной жизни. Но лица многих из них уже поразила Тошнота!
Мы пойдем войной! Мы растопчем их города! Да будет Наместник над их городами. Вот, что такое Мздование! Божьи люди получат бессмертие, которого они достойны больше, чем прогрессисты.
После Мздования мы станем полновластными хозяевами и начнем новую эру человечества, сохранив Образ Божий. История человечества не должна продолжаться в отрыве от Него. Или так, или Ничто!
Что вы стоите? Почему не зовете своих братьев и сестер мздовать Цивилизацию? Знаете ли вы, как сладко лить кровь за Творца? Как возбуждает дух, когда она смешивается с кровью предателей-безбожников, прожигая ее благодатью и растворяя в себе?
О, излюбленные дети Божии, Духовное Царство ждет! Мы объединимся в единый монолит силы и отныне у нас одно отечество, один путь, одна цель – Третий Рим, Царство Божие в космосе. Оно уже здесь, внутри вас и на этой земле. Только откройте ваши сердца и уверуйте: Третий Рим – неисповедимый путь Господа и возмездие его!
Я спешил предупредить вас. Некоторые из них идут сюда, чтобы искушать вас служить им. Когда их воздушные корабли будут дрейфовать в небытии, им будут нужны рабы человеческие, в которых сохранилось Божие начало и Божий Образ.
Ибо они отказались и от Бога и от образа его святого. Но от своей гнилой воли портить и совращать избавиться не могут. Они взяли от мира все низкое и тленное, а теперь хотят бежать от Правосудия! Но им нужно что-то отрицать, чтобы существовать.
Эй, безбожник! Правду я говорю? – Илия указал на гостей из Центра.
Свита посланников Цивилизации состоит из трех человек. Все в ярких пурпурных мантиях, какие периферийный люд от роду не видал.
Один из посланников включил что-то вроде энергетического приемника и Илия увидел, как испуганные лица хлыстов мгновенно разгладились и успокоились.
«Черт, все напрасно!» подумал Илия.
–Что сказать, старец? Кажется, ты нас разоблачил! – посланники издевательски засмеялись.
–Жители Евразии! Разрешите обратиться к вам! Думаю, «пророков» вы и так слышите достаточно часто. Послушайте меня! Я не пророк, не святой и не бог. Но я – бессмертен. Кто из вас не хотел бы быть, как я?
Пожилое лицо Илии ожесточилось. Хлысты слушают также жадно.
–Открою вам тайну. – продолжает посланник. – Бессмертие есть, но оно ничего не стоит. Все, что вы должны сделать, отвернуться от мрака раболепия и пойти к свету прогресса.
Посланник источает тонкий запах мускатного ореха. На лице располагающая к себе улыбка. Его пурпурная мантия сияет изяществом, безнаказанностью и изобилием, без труда подкупающим дешевую душу хлыста. Пока один посланник говорит, другой показывает на лазерном экране-проекции роскошные изображения обустройства центральной жизни, а третий раздает подарки: плитки шоколада и бутылки со сладким алкоголем разного цвета. В самый раз для карнавала.
–Когда в мир приходили великие учителя, они говорили: «Отвернись от себя и ты увидишь свет!» Потому что они приносили вам весть. Теперь и мы, граждане Центра, принесли вам весть, вам, пленникам той идеи, семьи, секты, в которой и для которой вы когда-то родились. Но я открою вам тайну. Вы никому не принадлежите, кроме как себе. Бессмертие есть, но оно ничего не стоит. За него не нужно платить ни искуплением, ни страданием, ни воскурением фимиама, никакой банальщины. Бессмертие просто нужно принять, как дар прогрессивного человечества.
–Но зачем вы сожгли наше Солнце? – наивно спросил хлыст.
–Это и наше Солнце, друг мой. – участливо ответил гуманист. – Это действительно сделали мы. Поймите, мы взорвали Солнце не для того, чтобы уничтожить вас! Это символический акт, который нужен для того, чтобы все человечество – и Цивилизация, и периферия снова объединились и вместе сделали шаг на новую ступень эволюции – в Утилитрониум, в виртуальную реальность.
–Не верьте им! Вы нужны Цивилизации лишь для растления! Не верьте им! – кричит Илия.
–Ну что вы, что вы, старый человек. Нравы Цивилизации гораздо гуманнее, чем вы думаете. Абсолютная свобода каждого индивидуума – вот главный приоритет нашей внутренней политики.
–Абсолютная свобода ваша – паучья, вампирская. Вам же кровь надо чью-то сосать, вы боитесь, что от малокровия завернетесь в космосе…
Но посланец не слушает.
–Тот, кто желает избавиться от страха и стать, наконец, свободным, пусть сейчас же собирается в путь. Вам лишь нужно получить несколько бумажек в нашем посольстве. Там же вы получите билеты на самолеты, которые переправят вас в райскую жизнь без начала и конца. Потому что если где-то и есть рай, то его построил человек на континенте Северной Америки.
Вдруг из толпы выбежал мальчишка, черный от грязи.
–Посланник, а как же это – ничего не стоит? Я бы хотел отправиться с тобой. Но я знаю, что все чего-то стоит. И добро бесценно, тогда как грех бесплатен – бес платит. Добро ли ты предлагаешь?
–Милый мальчик! – он опустился к нему на колени и приобнял. – Но ведь ты должен знать, что почти все пророки вашей… духовной земли приходили, чтобы дарить. Никто не заслуживал ни даров их проповеди, ни того, что с этой проповедью для людей открывалось.
