Текст книги "Каролинец"

Автор книги: Рафаэль Сабатини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

– Это я-то не имею?! – взревел баронет. – Да вы знаете, с кем говорите? Я – сэр Эндрю Кэри, отец мисс Кэри, которую вы назвали миссис Лэтимер. Так что, сэр, советую быть со мною предельно кратким и откровенным. Я не потерплю вранья.

– Сэр Эндрю! – ерепенился маленький человечек, – вранье не входит в мои привычки. Я попросил бы вас уважать мой сан!

– Будете вы отвечать, в конце концов? – рявкнул сэр Эндрю.

Но мистер Фэвершем уже справился с собой и презрительно скривился:

– Нет, сэр, не буду. Мне не нравятся ваши манеры, сэр. Они мне не нравятся чрезвычайно. Это манеры грубияна… Э-э… плантатора. Каковым, я полагаю, вы и являетесь. Прошу меня больше не задерживать. – Фэвершем пытался найти спасение в чувстве собственного достоинства и высокомерии, которое оправдывалось грубостью сэра Эндрю. Если бы он только знал, что никогда за всю свою жизнь ему не приходилось так рисковать головой, как рисковал он ею сейчас!

Сэр Эндрю весь затрясся от ярости, сгреб его в охапку и чуть было не вытряхнул из маленького джентльмена душу.

– Сэр, вы изволите шутить со мною?! Вы не уйдете отсюда, пока не ответите!

Пришла пора Мендвиллу вмешаться. Он был зловеще спокоен.

– Сэр Эндрю, есть ли в этом такая уж необходимость? Что может его преподобие добавить к тому, что он уже сказал? Практически он сознался в том, что обвенчал этим утром Миртль и Гарри Лэтимера. И если бы у меня была голова, а не кочан капусты, я догадался бы об этом и без него. Видит Бог, мне хватало материала для умозаключений.

Сэр Эндрю смотрел на священника безумными глазами, все еще не ослабляя свою страшную хватку, и тяжело дышал.

– Это правда? – прохрипел он. – Одно слово, сэр – это правда?!

В этот миг дверь отворилась, и на пороге появилась Миртль. Она заметила, как отец втолкнул капеллана в комнату, а затем Мендвилл закрыл за ними дверь. Ей сразу стало ясно, что случилось. И, как только она смогла выйти из танца, они с Томом Айзардом, пришедшим следом, поспешили вмешаться в эту дикую сцену.

Бледная, но очень спокойная, она держалась прямо и независимо. Она даже обрадовалась этой возможности прекратить обман.

– Что ты хочешь узнать, папа? – с этими словами она шагнула в комнату.

Том вошел за ней и снова запер дверь. Если разразится скандал, а Том был уверен, что скандал неминуем, то желательно обойтись без свидетелей.

Сэр Эндрю выпустил священника и повернулся к ней. Его мясистые щеки побагровели, а глаза налились кровью.

– Мне сказали, что ты сегодня утром вышла замуж! За… за Гарри Лэтимера! Но я… я не хочу верить этому, не хочу!

– Это абсолютная правда.

– Правда?! – Он сверлил ее взглядом, выпятив челюсть. – Правда! – Сэр Кэри тяжело осел на стул и оттолкнул капеллана, само присутствие которого его теперь оскорбляло.

Капитан Мендвилл хлопнул мистера Фэвершема по плечу и кивком указал ему на дверь. Радуясь возможности избежать неприятной сцены, виновником которой он себя считал, мистер Фэвершем поспешил ретироваться.

– Простите меня, мисс… миссис Лэтимер, – виновато ссутулившись, пробормотал он, – я был ужасно неосторожен.

– Может быть, это даже к лучшему, сэр, – ответила она и даже ободряюще ему улыбнулась.

– Вы можете отчасти загладить вину, – надменно бросил капитан. – Не проговоритесь больше никому о том, что здесь произошло – даже леди Кемпбелл. Этим вы поможете нам… свести ущерб к минимуму.

– Обещаю вам, сэр, можете на меня положиться.

– Буду весьма обязан. Ваш покорный слуга, сэр, – Мендвилл поклонился и распахнул перед капелланом дверь.

Миртль сделала несколько шагов в направлении отца, тот шевельнулся и снова уславился на нее налитыми кровью глазами.

– Ты вероломная, лицемерная дрянь! – прорычал он срывающимся от боли и ярости голосом. – Подлое создание! Так провести нас! Так заморочить нам голову! Сказать, что порвала с этим негодяем Лэтимером, а тем временем исподтишка затевать черт знает что!

– Неправда, отец. Я не лицемерила. Когда я говорила тебе, что порвала с Гарри, я сказала правду.

– Правду?! После всего, что натворила, ты еще смеешь лгать мне в лицо!

– Сэр Эндрю! – остановил его Мендвилл, положив руку ему на плечо, – вы несправедливы. Истина не всегда такова, какой кажется на первый взгляд.

– Вы хотите меня уверить, что это венчание было вовсе не венчанием? Не будьте глупцом, Роберт. Мы имеем дело с фактом, а не со словами. – Кэри уперся кулаками в покрытый зеленым сукном стол. – Факты – упрямая вещь и не поддаются ложному истолкованию. Они говорят сами за себя.

– Отец, выслушай меня! – бесстрашно вступила в разговор Миртль. Она была очень бледна.

– Зачем мне тебя слушать? Что бы ты ни сказала, ничего уже не изменишь. Ты вышла замуж. Вышла за Гарри Лэтимера – за мятежника, убийцу, человека, который совсем недавно едва не угрожал моей жизни. И это моя дочь! Боже мой!

– он воздел руки к небесам, потом уронил их на колени и свесил подбородок на грудь.

Миртль торопливо рассказала ему обо всем. Как она обманулась, когда поверила, что ее любовь умерла. О том, как все изменилось, когда жизнь Гарри оказалась под угрозой. О своей попытке убедить его спасти свою жизнь и о его упрямстве.

– Тогда я поняла, что его нежелание уезжать тесно связано со мной и с моим к нему отношением. И вот, чтобы спасти его, пока еще не поздно, я дала ему единственное и несомненное доказательство моей верности и преданности.

При этих словах отец резко поднял голову и снова начал жечь ее взглядом.

– Твоей верности и преданности? Верности и преданности предателю, бунтовщику? А как быть с верностью и преданностью твоему королю?

Он выдвинул, как ему казалось, сокрушительный аргумент. Но она ответила, страдальчески улыбнувшись одними уголками губ:

– Что значит для меня король, в конце концов? Голая идея. Немногим больше, чем просто слово. А Гарри – это реальность. Человек, которого я люблю с детства. Что мне политические убеждения в сравнении с его жизнью? Откуда мне знать, что прав не он, а ты?

– Откуда тебе знать? – недоверчиво повторил сэр Эндрю. Такое кощунство ужаснуло его. – Откуда тебе знать…

– В самом деле, папа! Он же не единственный мятежник в Америке…

– Еще бы! – послышался голос Тома.

Никто не обратил на него внимания. Миртль продолжала:

– В Чарлстоне все лучшие, все талантливые люди давно объединились в оппозицию правительству короля. Неужели все они неправы? А те немногие, кто думает, как ты – неужели настолько правы, что Гарри вышвырнут и проклянут только за то, что он ставит долг перед страной выше личных интересов? Когда человек так поступает, это означает, по меньшей мере, что его убеждения искренни. Ты сам все время говоришь о долге и преданности королю. Ты внушал мне это, как «Отче наш». Но что ты сделал, чтобы помочь своему делу? Гарри предоставляет свои суда, тратит свои деньги и рискует жизнью ради идей, в которые он верит и которые ты презираешь. А потратил ты хоть один-единственный шиллинг на свое святое, но пошатнувшееся дело?

– Остановись! – вскричал он, задыхаясь.

Но Миртль неумолимо продолжала:

– Вчера я оказалась перед мучительной и горькой дилеммой. Я не знала, что думать, чему верить, пока мне не пришло в голову взвесить, чего стоят твои убеждения и убеждения Гарри – просто сравнить, что каждый из вас делает ради своих убеждений. И после этого сравнения, отец, во мне осталось только сожаление. Сердце мне разрывалось от горя, которое я должна была причинить тебе своим поступком. Но я должна была так поступить. И других сомнений у меня не осталось, как не осталось опасений за политические взгляды Гарри.

Кэри был раздавлен, морально разгромлен тяжелой артиллерией ее обвинений. Он видел себя в роли сурового обличителя, а превратился в обвиняемого. Ища поддержки, сэр Эндрю беспомощно взглянул на Мендвилла, но лицо капитана по-прежнему было бесстрастной маской.

– О, Боже мой! Он заколдовал ее!

Мендвилл промолчал. Он поедал глазами Миртль, которая вновь печально улыбнулась и покачала головой.

– Мы с Гарри не обсуждали этого. Все, о чем я тебе сейчас сказала – мои собственные мысли.

– А теперь, мадам, извольте выслушать мои, – желчно возразил отец. – Не знаю, что устроила ты самостоятельно, а в чем помогла тебе твоя подружка-мятежница Салли Айзард со своим братцем, который, кстати, может передать ей мое мнение о ней, но я благодарю Всевышнего, по промыслу которого мне вовремя стало обо всем известно.

– Вовремя? Что ты имеешь в виду?

– Вовремя, чтобы успеть принять меры. – Его уверенность крепла. Он теперь понял, как справиться с этими грешниками и вернуть все на круги своя.

– Вы забыли только об одном – о брачном законе колонии. Ты еще несовершеннолетняя, Миртль, и поэтому твой брак не может считаться действительным без моего согласия. – Он злорадно скривился и повторил зловеще: – А вы об этом забыли.

Внезапно, не успела она ответить, Мендвилла осенило, зачем для венчания был выбран британский шлюп.

– Нет, отец, – грустно сказала Миртль, – об этом мы не забыли. Законы колонии не действуют на английских кораблях. По законам Англии мой брак действителен, и нет на свете силы, которая могла бы расторгнуть его. На корабле мы находились на территории Англии.

Сэра Эндрю как будто поразил столбняк, он почти утратил способность соображать и лишь бормотал что-то невнятное. Через некоторое время он снова перешел на связную речь.

– А-а, так значит, все подстроила эта подлая девка, Салли Айзард! Самой тебе никогда бы не додуматься до такого. Паршивая дрянь!

Том шагнул вперед.

– Держите себя в руках, сэр Эндрю. Вы говорите о моей сестре.

– Вы… вы… – От бешенства баронет не находил слов.

Пришлось опять вмешаться Мендвиллу.

– Вы говорите о супруге губернатора, сэр Эндрю. Вас могут услышать…

– Проклятье! Я и хочу, чтоб меня услышали. Я намерен высказать ей в глаза все, что я о ней думаю, и пусть лорд Уильям вызовет меня за это на дуэль. Да он и сам-то просто надутый индюк, дешевая марионетка, послушная любым прихотям своей жены-мятежницы! Наместник короля! Прости, Господи. Они услышат правду…

– Сэр Эндрю! Сэр Эндрю! Ради Бога! – урезонивал его Мендвилл с некоторой даже властностью в голосе. Взяв баронета за плечи, он насильно усадил его в кресло.

– Оставьте нас вдвоем, прошу вас, – взмолилась Миртль.

Но этого Мендвилл сейчас меньше всего желал.

– Не теперь, Миртль, не теперь, – пробормотал он тихо. – На самом деле, лучше бы вам оставить его со мной. – Он приблизился к ней вплотную и еще понизил голос. – Я думаю, что смогу утихомирить его – заставлю посмотреть на вещи здраво. Идите и положитесь на меня, – он сжал ей руку и ощутил ответное пожатие. Мендвилл проводил Миртль к двери и подал знак Тому Айзарду, чтобы тот ее сопровождал.

– Положитесь на меня, – повторил он, когда она выходила, – я постараюсь помирить вас. Все будет хорошо, Миртль.

Она доверяла ему, чего нельзя сказать о Томе, но Том держал свои мысли при себе.

Оставшись наедине с баронетом, Мендвилл оживился, сбросив каменную маску.

– Сэр Эндрю, зло свершилось, и роптание на судьбу по такому поводу никому еще не помогало.

– Приберегите ваши пошлости для кого-нибудь другого, – скривился сэр Эндрю, – они здесь тоже не помогут.

– Любую крепость можно разрушить и сравнять с землей.

После этой фразы баронет резко вскинул голову, а капитан продолжал приглушенным голосом:

– Жены, сэр Эндрю, бывает, становятся вдовами. И если бы Миртль внезапно овдовела, едва обвенчавшись, зло превратилось бы просто в неприятный эпизод.

– Да, если бы, если бы… – Сэр Эндрю задержал на нем пристальный взгляд. Хотя губы Мендвилла не дрогнули, ему почудилось, что в них таится ухмылка. – У вас есть что предложить? – спросил он наконец вполголоса.

Мендвилл ответил, делая паузу после каждого слова:

– Существует большая вероятность того, сэр Эндрю, что Миртль – уже вдова. Бедняжка Миртль! – притворно вздохнул он.

Сэр Эндрю издал нетерпеливое рычание.

– Вы можете выражаться яснее, дружище?

– Если она еще не вдова, то есть надежда, скоро овдовеет, и, что уж абсолютно точно, она никогда больше не увидит своего Лэтимера.

Мендвилл опять вздохнул и развел руками. Он предпочел бы повременить с сообщением этой новости сэру Эндрю, но не видел другой возможности избежать громкого скандала. Ибо в том, что сэр Эндрю, если его не унять. осуществит свою угрозу в адрес Салли Кемпбелл, сомневаться не приходилось. А там пойдут толки и пересуды – Мендвиллу они были ни к чему.

– Ввиду отказа Лэтимера покинуть пределы провинции у лорда Уильяма не остается иного выхода, кроме как привлечь его к ответу по суду. Но если сделать это открыто, в Чарлстоне, то поднимется бунт. С непредсказуемыми для королевского правительства последствиями. Поэтому лорд Уильям хотел тайно арестовать Лэтимера сегодня ночью, а утром отправить в Англию.

Останься у Мендвилла какие-то сомнения по поводу крутой перемены в отношении сэра Эндрю к своему приемному сыну, они, при виде злобной радости, охватившей баронета, рассеялись бы в ту же секунду.

– Так-так. Ну, и?.. – торопил сэр Эндрю, потирая руки.

– К этому часу все должно быть уже кончено. Если он не доставил чрезмерных хлопот, то останется в живых… пока его не повесят в Англии. – Мендвилл изобразил безграничное сожаление. – Я уже добился для него одной отсрочки для того, чтобы он мог скрыться без лишней спешки, я сделал для его спасения все, что в человеческих силах. Вряд ли лорд Уильям внял бы новой просьбе обойтись с Лэтимером помягче. И все же – из-за Миртль и из-за вас – я раскаивался, что не попытался опять его уговорить.

– Напрасно раскаивались, – пробурчал сэр Эндрю.

– Теперь я тоже это понимаю и рад, что от него отделаются.

– Воистину, все решает промысел Божий, – с воодушевлением сказал баронет.

– Да. Судьба не часто вмешивается так своевременно. Теперь вы понимаете, сэр Эндрю, что для волнений и беспокойства у вас нет особых причин. Не стоит навлекать на себя неприятности, браня леди Кемпбелл прилюдно.

– Ах, вот о чем вы печетесь… – Сэр Эндрю извлек свое грузное тело из кресла. – не могу вам ничего пообещать. Сейчас такие времена – великие времена – когда о подобных вещах надо кричать во всеуслышанье. Эта женщина опозорила королевский сан. Ее сегодняшнее поведение…

– Сэр Эндрю, не рубите сплеча! Взвесьте все спокойно! – Мендвилл тронул его за локоть и посмотрел прямо в глаза. – Не пристало джентльмену воевать с женщиной – вы только нанесете ущерб собственному достоинству. Кроме того, нельзя призвать ее светлость к ответу, не придавая огласке это… это приключение Миртль. Или вы желаете, чтобы всем стало известно, что ваша дочь забыла долг и честь, что она тайком выскочила замуж за негодяя и бунтовщика? Это погубит и ее репутацию, и вашу.

Выстрел был удачен и возымел немедленный эффект.

– Пожалуй, вы правы. Но что из этого следует?

– Учитывая то, что произойдет с Лэтимером, этого брака как бы и не существует, и нет необходимости придавать его огласке. Немногие имеющие к нему отношение связаны обещанием хранить все в секрете, а через пару дней и «Тамар», вероятно, покинет наши берега, чтобы никогда не вернуться – вместе с капитаном и капелланом. Зачем, спрашивается, вредить Миртль, открывая ее… ее…

– Ее позор, вы хотели сказать. Что ж, Роберт, вы правы, я благодарю вас за предупреждение и придержу свой язык.

Глава XVII. Грокетова пристань

В столовой дома у бухты – единственной комнате с еще незачехленной мебелью и потому сохранившей жилой вид – сидел в одиночестве за ужином Гарри Лэтимер. Ему прислуживал Ганнибал, дюжий молодой мулат. Джулиус, дворецкий Лэтимера, вместе со слугой Джонсоном уже отправились в Санти Бродс готовить дом к приезду новобрачных. Они взяли с собой кормилицу Миртль Дайдо, которая утром провожала хозяйку к леди Уильям Кемпбелл.

Дорожная карета Лэтимера стояла наготове в конюшне, багаж был уложен; ровно в одиннадцать, как он приказал, лошадей запрягут, он тронется и остановится возле собора святого Михаила напротив Стэйт Хауса, чтобы ждать там Миртль.

Когда Лэтимер заканчивал ужин и время подошло к девяти, доложили о приходе полковника Гедсдена. Гедсден владел судном, которое с утренним отливом отплывало в Англию, и полковник шел отправлять письма; одно, от Генри Лоренса, адресовалось Джону Уилксу – известному поборнику свобод англичан, где бы те ни обитали. По пути Гедсден заглянул к Лэтимеру.

– По всей видимости, это безнадежное дело, – сокрушался он. – Но Уилкс хотя бы имеет возможность заставить парламент принять петиции, и он уже не раз доказал, что является другом Америки.

Все это, однако, было не столь уж важно. Гедсден предложил Лэтимеру свои услуги, если тому нужно тоже переправить какие-нибудь письма в Англию. Писем у Лэтимера не было, он поблагодарил полковника за любезность и настоял, чтобы тот выпил с ним рюмку портвейна.

Ганнибал по знаку хозяина придвинул стул, и Гедсден присел.

– Право, у меня нет и минуты – лодка давно у причала.

Ганнибал наполнил рюмки янтарно-красным вином. Портвейн Лэтимер получал прямо из Португалии, куда отправлял на собственных судах рис со своих плантаций. Полковник, слывший знатоком вин, посмотрел напиток на свет, покачивая рюмку перед пламенем свечи, потом отпробовал немного и похвалил.

– Вы не собираетесь на бал к Майлсу Брютону? – поинтересовался Лэтимер.

– Боже упаси! Что мне делать на балу в честь вице-короля? Он ведь немногим лучше самого Георга. Вот тори – другое дело – те соберутся в полном составе. За их погибель! – и он сделал большой глоток, вызвав своей горячностью смех Лэтимера. – Итак, вы нас все-таки покидаете. – Полковник шумно отдышался. – Пожалуй, это мудро. Но, ей-Богу, не хватает еще какого-нибудь римского, этакого патрицианского жеста, каким вы угрожали. Чтобы вырваться из этой косности, из бесконечного обоюдного выжидания…

– Полковник, оставьте нам хотя бы надежду. Как знать, может быть, мы еще дождемся мирной жизни.

– Не стройте иллюзий, – вынес Гедсден свой приговор. – Нас завораживает этот вечный самообман, а время уходит. Взять хоть это письмо Лоренса Джону Уилксу. – Он пренебрежительно пожал плечами. – Лоренс и пара сотен ему подобных на что-то надеются. Все они так называемые умеренные, то есть ни рыба, ни мясо. Наше отвратительное, неопределенное положение устраивает только слабаков. Лоренс, конечно, любит свою страну, он солидарен с нашими братьями-колонистами, дерущимися на Севере… Но он блюдет еще и свои интересы. Все эти зажиточные помещики таковы.

– Меня-то вы не можете в этом обвинить, – сказал Лэтимер.

– Знаю, дружище, знаю. Ну, за будущую встречу! – Он допил вино и поднялся.

– Когда-то она будет?

– Кто знает, может быть, скорее, чем вы думаете. Ведь если прогремят барабаны, то, по словам Молтри, вы обещали пойти служить под его начало. А барабаны могут забить очень скоро. – Гедсден протянул руку. – До свидания, Гарри, желаю удачи!

Лэтимер проводил полковника до дверей и после его ухода постоял с минуту, глядя на звезды, показавшиеся на меркнущем небе. Потом не торопясь вернулся в столовую и принялся ждать. Приблизительно через час, успев прочитать еженедельный правительственный «Бюллетень», он собрался порыться в библиотеке – до назначенного часа оставалось еще много, – когда Ганнибал принес записку, только что доставленную посыльным.

Лэтимер сломал печать, развернул бумагу и пробежал торопливо нацарапанные карандашом строчки: «Пожалуйста, приходите ко мне как можно скорее. Есть чрезвычайно важные новости. Дело очень срочное» – и подпись отчетливыми крупными буквами: «Генри Лоренс».

Он постоял в раздумье.

– Ты говоришь, посыльный уже ушел?

– Да, – ответил Ганнибал.

Лэтимеру показалось довольно странным, что при такой срочности Лоренс, вместо того, чтобы посылать за ним, не пришел к нему сам. Но, возможно, там, у Лоренса, кто-то еще. Как бы то ни было, лучше пойти.

– Подай шляпу, Ганнибал.

Ганнибал вышел, Лэтимер, положив трубку, последовал за ним. В холле мулат протянул ему не только шляпу, но и перчатки, и шпагу. Лэтимер принял шляпу и движением руки отказался от остального, но, вспомнив предостережение Тома, который советовал ему не выходить из дому невооруженным, вдруг передумал. Небольшую шпагу он пристегнул к поясу, а пояс надел под расшитый серебром черный камзол.

– Прикажи кучеру ехать за мной к мистеру Лоренсу и ждать меня там. Я не вернусь. Ты поезжай с ним и захвати вещи, которые могут понадобиться. Скажи Фэншоу, что я уехал.

Фэншоу был управляющим Лэтимера; он со своей женой оставался присматривать за чарлстонским домом.

За воротами Лэтимер повернул направо и быстро пошел вдоль набережной к Губернаторскому мосту. Приливная волна шумела под мостом, соединявшим берега неширокого, но длинного залива. Не видно было ни души, но казалось, будто от воды доносятся странные перекликающиеся голоса, и дрожали во мраке огни, указывающие расположение кораблей на рейде.

Лэтимер миновал бастион Кривена, так никого и не встретив. Но когда он поравнялся с проулком Рогга, из узкого неосвещенного прохода внезапно выступил кто-то и окликнул его по имени.

– Мистер Лэтимер?

– Да. Кто там? – остановился Лэтимер, не успев сообразить, как это странно – в темноте, через широкую улицу его узнал человек, сам казавшийся не более, чем черным силуэтом.

Он сразу осознал свою оплошность и все понял. Сзади вдруг послышались быстро приближающиеся шаги, и Лэтимер догадался, что за ним следили от самого дома. В то же мгновение, словно его ответ на оклик незнакомца послужил сигналом, четыре или пять фигур выделились из темного провала проулка Рогга и двинулись через Бэй-стрит прямо к нему.

Лэтимер не стал ждать и побежал вдоль куртин. Он был ловок, вынослив и легок на ногу. Лэтимер несся прочь, и ноги его едва касались земли. Он мчался к дому Лоренса, который стоял не далее, чем в двухстах ярдах. За Лэтимером, постепенно отдаляясь, громыхали тяжелые башмаки преследователей, которых подгоняли чьими-то проклятия, выкрикиваемые с ирландским акцентом. Лэтимер засмеялся на бегу, считая эту гонку выигранной, хотя он не покрыл еще и половины расстояния до дома Лоренса.

Он поравнялся с темным пустынным зданием таможни и бастионом слева от нее, и тут ему стало не до смеха. Два человека выросли перед ним будто из-под земли, и Лэтимер, прежде, чем сумел остановиться или свернуть, с разбегу врезался в них.

– Держи его! – закричал один из них, но осекся и хрипло запыхтел: пленника оказалось не так-то просто удержать. Лэтимер яростно извивался в их руках. Нападавшие вытащили его на середину улицы, но тут, когда им показалось, что они его одолели, Лэтимер изо всех сил ударил одного из нападавших коленом. Тот дернулся и согнулся пополам. Лэтимер развернулся и освободившейся правой рукой нанес второму противнику удар в переносицу, от чего тот споткнулся и растянулся на земле.

Лэтимер был свободен и невредим, не считая содранной на кулаке кожи. Но подоспели преследователи и уже окружали его. Снова пускаться в бегство было уже слишком поздно. Тогда, осаждаемый со всех сторон, он прислонился спиной к стене таможни, выхватил шпагу и проткнул бедро ближайшему из них.

Взвыв от боли, человек отшатнулся. Молниеносно нанесенная рана и блеснувшее в темноте оружие заставили его товарищей остановиться. Но тут подбежал последний запыхавшийся преследователь, и его, видно, труднее было запугать, чем остальных.

– Ах, мерзавцы! – раздался голос обладателя ирландского выговора. – Сколько вас нужно, чтобы взять одного?

– Он вооружен, майор, – сказал один из мерзавцев.

– Вооружен, говорите? Отойдите и стойте здесь, болваны! Ни на что вы не годитесь.

Послышался звук вынимаемого из ножен клинка, грозная фигура двинулась на Лэтимера, и в следующее мгновение он вступил в бой с энергичным и умелым фехтовальщиком.

Поединок шел почти наугад – глаза различали немногое. Но кое-что все-таки было видно, и это давало Лэтимеру некоторое преимущество. Свет, хотя и очень слабый, светил в спину соперника, тогда как Лэтимер практически сливался со стеной.

В какой-то миг он испугался, что в него выстрелят из пистолета, но когда этого не случилось, понял, что они намерены обделать все тихо. Это прибавило ему духу, и он продолжал драться, стараясь ни на секунду не терять чувство противника.

Пока Лэтимер дрался, он все гадал, кто бы это мог быть. Кто-то назвал предводителя майором, и властная речь ирландца подтверждала, что он офицер. Лэтимер сумел даже различить поблескивающие золотом манжеты, петлицы и белые штаны.

Неужели они выполняют приказ лорда Уильяма? Это казалось невероятным. Но если это не так, то какой британский офицер осмелился бы на такое? Все эти вопросы промелькнули в мозгу Лэтимера, и в следующее мгновение он отогнал их прочь. Первым делом необходимо свести счеты с этим майором. С выяснением личности и всем прочим можно повременить.

И уже через несколько секунд Лэтимер справился с этой своевременно поставленной задачей.

Понимая, что из-за света он в невыгодном положении, майор торопился скорей покончить с Лэтимером. Сделав полдюжины ударов наугад, успешно отбитых шпагой Лэтимера, майор отскочил, произвел ложный выпад и нанес новый удар. Но в тот же момент Лэтимер уклонился в сторону, выставив вперед шпагу, и достал ею майора. Шпага майора, не встретив сопротивления, ударила в стену, перегнулась пополам и сломалась, а ирландец по инерции наткнулся животом на шпагу Лэтимера, и та вошла в него до самого эфеса. Белая маска с черными провалами глазниц и разинутым ртом оказалась в футе от лица Лэтимера.

Первым чувством Лэтимера было удивление, и сразу вслед за этим его охватило отвращение. Его передернуло, и он непроизвольно оттолкнул от себя корпус майора с такой силой, что выпустил рукоять своей шпаги. Майор вместе со шпагой, торчащей из него, опрокинулся на камни мостовой, начал корчиться и натужно стонать.

Лэтимера затошнило, он привалился к стене. Раздались возбужденные крики и брань, и он вдруг понял, что опасность не только не исчезла, она возросла

– ведь он сейчас безоружен! Он прыгнул вперед, за шпагой, но один из головорезов подставил ногу, и Лэтимер свалился ничком. В спину ему немедленно уперлось чье-то колено, и его обхватили две пары рук. Пока они его держали, другие молодцы заломили ему руки за спину и связали их у запястий кожаным ремешком.

Лэтимер поднял голову и закричал что было мочи, призывая на помощь. В следующий миг на лицо ему был намотан шарф, причем так туго, что он едва не задохнулся. Затем те двое быстро связали ему лодыжки, перевернули на спину и оставили лежать на земле, а сами отошли к другим, опустившимся на колени вокруг поверженного главаря.

Один из раненных Лэтимером уже пришел в себя и тоже присоединился к этой группе, другой, хотя и поднялся на ноги, держась за стену таможни, был еще слаб и не вполне очухался.

Лэтимер был обездвижен и нем, но не лишен способности слышать доносившиеся злые голоса.

– Тяжело он ранен? – спросил один из тех, кто вязал Лэтимера и только что подошел.

– Ранен?! – прорычал кто-то в ответ. – Дьявол! Он убит! Ему насквозь проткнуло все кишки. – Посыпались злобные проклятья и страшная брань.

Все загалдели разом, пока один, сделавшийся старшим, не рявкнул на них:

– Черт бы вас всех побрал, нельзя торчать здесь и ждать, пока нас схватят. Поднимайте его и несите к лодке. И тащите туда же этого проклятого пса!

Двое снова подошли к Лэтимеру и подняли его. Двое других пыхтели над майором. Тот, кто теперь командовал, пересек улицу в направлении бастиона, но вдруг остановился.

– Куда нам идти-то? – спросил он.

– Прямо, конечно. К пристани, на которой высаживались.

– Ты уверен, что лодка ждет именно там?

– Где ж еще, Тим?

– Дьявол! – выругался Тим. – Откуда я знаю, что майор приказал лодочнику? Может, лодка должна подойти куда-нибудь в другое место. – Они остановились, обсуждая эту проблему. Было ясно, что, лишившись окриков майора, они попали в затруднительное положение.

– Господи, вот проклятье на наши головы! – вскричал один. – Даже если мы найдем лодку, мы не знаем, куда его везти.

– Его надо доставить на корабль, отплывающий в Англию, – важно сказал Тим.

– На какой? Там прорва кораблей, и все готовы к отплытию.

– Швырнуть его в море, и дело с концом, черти бы его взяли! – прорычал другой.

– Да подождите вы! – увещевал их Тим. – Вам что, мало неприятностей? Когда узнают, что случилось с майором, как мы докажем, что не сами убили его? Уж кэп за нас возьмется, дай только вернуться в форт. А-а, вот что! Возьмем эту свинью с собой, и пусть Дэйвнент сам с ним разбирается. Пошли. – И он зашагал вниз по улице.

– А лодка-то где, дурья твоя башка? – крикнули ему вслед.

– Мы пойдем туда, где высадились, а кого-нибудь поглазастее пошлем поискать вдоль берега.

Все с тяжелыми ношами поплелись за ним. Не встретив по пути ни души, они миновали дом Лоренса и, пройдя еще с сотню ярдов, вышли к Грокетовой пристани. Ветер усилился; разгулявшиеся волны захлестывали пирс. Свернули на причал, радуясь, что городские улицы наконец-то позади. Впереди шел старший, за ним двое, тащившие Лэтимера, а сзади те, что волокли майора.

– Вон она! – закричал Тим. – Смотрите, что я говорил!

Они увидели смутные очертания лодки у причала в дальнем конце пирса и фигуры одного или двух гребцов, еле различимые в свете фонаря, стоящего на дне лодки. Ветер доносил приглушенные голоса.

Они поспешили туда. На корме стоял человек и что-то говорил сидящим. Он замолчал, заметив приближающуюся странную процессию.

– Эй вы там, черт подери! – заорал один из тех, что тащили Лэтимера, – Помогите!

Они швырнули Лэтимера в лодку, как мешок; трое или четверо из команды подхватили его и уложили между банками.

– Подтяните лодку поближе, – распорядился Тим, – майор ранен. Отнесите его на корму. Ну, поживее там!

Человек, стоявший на корме, переступил вперед и поднял фонарь.

– Кого это черт послал? – спросил он, освещая лица.

Свет поднятого фонаря выхватил из темноты сине-красный мундир с золотыми эполетами полковника армии Провинциального конгресса.

– Тысяча чертей! – До Тима дошло, какой они допустили промах, и он стремглав пустился наутек. Ему вслед, будто по пятам за ними гнался сам сатана, помчались остальные, в панике бросив тело майора.

– Что за дьявольщина?.. – начал было человек в форме, но тут же спохватился и гаркнул своим людям: – Чего вы ждете? Быстро за ними!

В ту же секунду шестеро негров выскочили из лодки, но новый окрик хозяина их остановил. Полковние осветил фонарем человека, кулем лежащего у его ног и снял шарф с лица пленника.

– Лэтимер?! – воскликнул он.

И Лэтимер, связанный и беспомощно скрючившийся на дне лодки, закашлялся до слез и рассмеялся ему в ответ.