Текст книги "Сказки наяву (сборник СИ)"

Автор книги: Рада Сарева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Айрин со вздохом сползла вниз по шершавой стене.

Взглянула в его сторону.

Усталое, перепачканное запекшейся кровью лицо. Разодранный на левом боку костюм. Багровые струйки, ползущие вниз по черной «чешуе». Ранен.

– Значит, ты ответил на вызов? Но…зачем?

Он улыбнулся. Кровавая маска потрескалась, исказив черты лица. Беззаботно пожал плечами.

В глубине убежища диктор объявил время.

18.45

– Извини…

Зона U

Ты не бойся, Иван-царевич. Все Бабки-Ежки да Кощеи – лишь защита от «дурака». Кто не надо – не пройдет. Кто надо – переживет и посмеется. Только было бы надо, только была бы вера в мечту…

«Артемка забрался на спинку вытертого кресла, завернулся в одеяло. Кухня пропиталась насквозь запахом свежих огурцов и поджаренного лука с помидорами. Сентябрь в самом разгаре.

– Мам, ну мам, расскажи сказку!

И вот так уже пять лет с ним. Представляешь? Наверное, нет.

– Эх ты, мечтатель… Ну, садись, слушай. Какую сказку?

– Любимую! Про Зону U!

Зона U. Помнишь, наша с тобой мечта? Про свою школу, свое воспитание, про несение света и здравых мыслей по многим городам и весям страны. Ты только не забывай.

– Жил-был один Царь…и правил он большой страной. Большой, красивой…Там было много-много полноводных студеных рек, лугов заливных, покрытых цветами, лесов со зверями дикими, гор крутых. И людей. Самых разных – и темнокожих берсерков, и светловолосых крестьян, и рыжебородых моряков.

А еще было много мостов через эти самые реки – и пропасти. Потому что рельеф страны такой, после последнего землетрясения пару сотен лет назад раскололась какая-то там плита под землей, на которой наша страна и расположилась. Ужас был кромешный, говорят. Естественная чистка численности популяции вида. Но сейчас все хорошо. Все отстроили. И мосты в том числе – в качестве главных магистралей. И города, провинциальные до мозга костей, по-своему теплые, похожие на коллекцию стеклянных шаров в мешке модного теперь Санта Клауса – в каждом из таких шаров-городов что-то свое, исконно местное и уникальное.

– Но все тому царю чего-то не хватало. То щербинки на дорогах появляются, то трава недостаточно зеленая, то купцы слишком много денег зарабатывают. Не давали ему покоя эти мелочи. И вот однажды царь решился да и поехал за тридевять земель, в гости к своим товарищам, другим венценосным сынам дальних стран. Рассказал он им про свою беду и попросил совета – что делать, чтобы все было хорошо да без изъяна. Задумались другие Цари и Короли, долго совещались, много кружек чаю с плюшками заморскими выпили. Три дня и три ночи прошло, покуда договорились они да порешили, что Царю нашему надобно, чтобы все было хорошо, все-все-все в его стране сделать…

Артемка затаил дыхание. Глазенки зеленые блестят, руки из одеяла скоро сделают лоскутки – так напрягся.

– одинаковым. Да-да, одинаковым. А что? Зато справедливо. Правила жизни для всех – одни. Домострой – один. Форма домов и даже фасон одежды – один и тот же для всех. Чтобы никому обидно не было. Мудро? Мудро. Цари да Короли заморские зубом клялись, что все только лучше становится от таких перемен. Наш Царь, не откладывая в долгий ящик, махнул рукой, вернулся домой – и начал перемены. И все стало похоже в стране на кукольный домик, как у Наташи, твоей подружки. Заводы – в одной стороне, школы и университеты – в другой, цирки и театры – в третьей. Дома, где люди простые живут – в четвертой. Даже учебники в школах и меню в столовых стало по всей огромной стране одним и тем же. Вот так, день за днем, Царь приводил страну в тот самый порядок, который давно в его мечтах витал. Ни щербинок на дорогах, ни летописцев своенравных, факты искажающих. Все чинно-мирно. Потому что даже думать все начали одинаково.

– Мам, а такое бывает? – Артемка почесал нос, недоверчиво наморщил лоб. – У нас даже в школе никто форму не носит постоянно. А тут по всей стране.

– В жизни – не знаю. Я же тебе сказку рассказываю. Тут все бывает. Слушай дальше. Не все согласны были с таким решением Царя. Были люди, которым не хотелось быть, как все, серыми и одинаковыми. Скучно им было и несчастливо. И начали эти люди других подбивать, чтобы все собрались и показали царю, что неправильно так жить, не по-человечески. Царь прознал про это от своих слуг да и заставил противников своих и сторонников собраться всех на одном из красивейших мостов Страны, чтобы раз и навсегда решить этот вопрос. Царь он или не царь, в самом деле?

За окном медленно всплывали на небо светляки-звезды. Через форточку потянуло ночной прохладой. Артемка уже что-то чиркал на салфетке карандашом. Кажется, мост.

– И собрались все люди в тот день. Выбрал царь для встречи с народом Хрустальный мост через самую глубокую пропасть, которую Бездонной пастью прозвали. Подготовил речь убедительную, успокоил стражу, чтобы не обижали никого – даже дети пришли в тот день на мост, чтобы царя увидеть и свое мнение высказать. Какая там стража! Он же все-таки был Царь, заботился о своем народе…Только одного не учел он. Слишком уж много людей пришло на тот мост…

Слишком многие узнали о последствиях, которые вызовет такая унификация. Помнишь? Мы так и не попали туда. Стояли у входа на мост в первых рядах, злые, расстроенные. Мост закрыли. На время, ненадолго. Со всеми теми, кто там уже собрался. Испугались наши правители, что народ взбунтуется после речи Царя, а все сторонники станут противниками…

– Не выдержала жемчужина Страны. Может, кто-то слишком сильно топнул, может, кто-то случайно ударил один из тросов, на которых мост висел. Хрустальный мост вдруг звякнул и…разбился. На мелкие-мелкие кусочки. И провалились все, кто там был, в самую глубокую пропасть Страны. В ту самую Бездонную пасть, до дна которой не достает даже самая длинная веревка. Замерли все, кто был по разные берега моста…

Замерли. Затихли. Никто просто поверить не мог, что Мост, который так долго стоял, который столько хвалили за его жесткость и крепость, вдруг сломается. Никакой он был не Хрустальный, конечно. Оттого и не верилось. А у нас с тобой под ногами остались оборванные тросы и крепления и вывороченные куски металла. И пустота.

– Потемнело небо, померкло солнце, умолкли птицы. Великой скорбью и тишью накрыло всю Страну. Даже Царь забыл все слова и все законы, которые придумывал всю ночь перед этим часом. Раскололась земля наша на две части – и не было больше между ними дороги.

Артемка начал тихо всхлипывать. Он всегда плачет в этом месте. По привычке. Или просто потому, что рассказываю хорошо. Натурально. Прочувствованно, как говорил товарищ.

– И воцарилась Скорбь над этой Страной на многие-многие годы. Так и жили они – Западная Сторона и Восточная Сторона. На одной прижились порядки Царя, ставшего теперь Главным председателем – все стали одинаковыми. Как болванчики на фабрике игрушек. А на другой была Свободная Земля. И не знали люди, что там, на другой стороне – потому что даже птицы не могли перелететь через эту пропасть.

Все так. Царская часть страны всячески обрубала все попытки организовать экспедицию в Свободную Землю. Потому что боялись, что режим рухнет. Они насаждали свою демократию и прочие западные штучки. Весьма своеобразную, надо сказать. Демократия, как говаривал современник, возможна только при низком уровне образования. Когда не люди перед Царем, а бараны. Вот так и получилось. Гибрид сказок Рэя Брэдбери и Оруэлла, помноженный на незнание истории и терминологии. Они же правда верили, что в их Стороне…демократия.

– И скоро стали те, кто остался на Западной половине, забывать про тех, кто остался с другой стороны пропасти. Не тем были заняты их умы. Все должно было быть одинаковым – даже мечты и мысли. А те, кто остался на Востоке, вдали от Царя, не могли поверить, что в их Стране, такой безоблачной и красивой, может погибнуть враз столько людей. Не могли поверить, что никогда больше не встретят своих друзей и близких, оставшихся на другой Половине. И начали они придумывать способ восстановить мост…Много лет трудились они над созданием чудо-прибора, который поможет им преодолеть пропасть. И…придумали.

– Да!! Большой изумрудный излучатель! – Артемка заулыбался, выполз из-под одеяла, скатился на шершавый скрипучий пол. – И стали ходить люди с одной стороны в гости к другой по лучам света, по воздуху, как по земле! Так же, мам? Так?

– Да, Артемка. Много радости было, когда пришли вдруг гости с другой стороны на Запад. Соединились семьи, наконец, встретились старые друзья, закатили пир на весь мир. Даже Царь и тот был рад – на Востоке остался у него сын. А тут – вернулся. Тот город, в котором придумали Излучатель, назвали Зоной U. Зоной Удачи. Ну, все…беги спать.

На кухне под абажуром лампы парили мотыльки. На плите остывал чайник. Ребенок, довольный, схватил кружку, кусочек сахара и убежал в свою комнату. Артемка, наш с тобой сын, семилетний мальчуган.

Он не знает, как двадцать лет назад рухнул тот самый чертов мост, унеся с собой добрую половину его будущих родственников. И моих друзей и коллег. Он не знает – и не узнает никогда, насколько расчетливым и черствым оказался тот самый Царь и как боялись экспедиторов с другой стороны, где в силу вступили законы общечеловеческие, вселенские. Он не знает, как сбивали наши самолеты и аэропланы, когда мы пытались приземлиться на том, другом краю. Он не знает, как глушили все радиосигналы с нашей стороны. Он не знает, как мы выжили в той самой Свободной стороне. Никто вообще не знает, что такое Свободная сторона. Наша Зона U.

Самая простая схема захвата мира – через детей. Рынок детского образования не иссякнет никогда. Ну а детское сознание гораздо четче отличает истину от лжи. И, с другой стороны, в него можно записать любые установки и ценности. Знают это все. Используют по-разному. Нет, мы не стали создавать частные школы, как мечтали с тобой тогда. Мы просто оказались запертыми на Восточной стороне, где были расположены практически все детские и подростковые лагеря страны. Мост рухнул летом. Все лагеря были забиты до отказа. Там отдыхали и росли дети элиты, дети простых рабочих.

Просто дети. Которых мы воспитали.

Мы научились выживать – и жить. Группа аспирантов, волонтеров, студентов и прочих молодых людей в самом расцвете сил, которые наводняют детские лагеря летом в качестве штата и бесплатной рабочей силы.

Мы мечтали вернуться домой. Но вернуться в свой дом оказалось не так легко. Так у нас появились Диверсанты. Легко работать, когда приходит вся твоя команда. А ты попробуй справься, когда ты один. Вся выстроенная система – адекватная в рамках наших ценностей – была тщательно подобранным инструментом для изменения ситуации. Меняли сперва сердце, потом голову. После – отправляли кружным ходом «забугор». Среди тех, кто был заперт на Востоке, оказались скауты. Навигаторы. Разведчики. Благодаря им и выжили. А заодно – нашли переход на другую сторону. Дальше – очень просто. Наши воспитанники возвращались в семью. И…распространяли «заразу», как говорили власти. Заставляли думать, мечтать, строить планы, двигаться по собственному желанию, в конце концов. Незаметно.

Они просто задавали нужные вопросы.

Нам понадобилось десять лет, чтобы эта система воспитания стала работать идеально. И чтобы наши воспитанники заняли часть руководящих постов на той, другой стороне. Наши Диверсанты. Еще пять лет – чтобы были приняты и утверждены те законы, которые развязывали руки людям, в ком просыпалась инициатива и желание действовать. Сверху нам давали зеленый свет власти, снизу все ширилась сетка «зараженных» идеей движения и свободы. А когда соотношение и тех, и других стало критическим – прошло «Пробуждение». Люди как будто проснулись от долгого сна. Начали строить планы, начали делать то, что хотелось им, шить одежду, какая нравилась им, читать книги, интересоваться другими странами.

И выбирать власть, которая нравилась бы им. Все просто, как ты и говорил. Только нужно было подождать.

Вот так. А мост мы, кстати, восстановили три года назад. Не излучателем, конечно, но похоже с виду. Стекло, сталь, цветные диоды – он теперь напоминает радугу, повисшую в воздухе. Наш дом стоит на тот самом обрыве. Из окон видна пропасть и мост. И огни Западной стороны. Красиво. И Артемке нравится.

Жаль, что ты этого не увидишь. Хотя бы просто помни.»

Монитор мигнул, сворачивая окно с письмом. Шредер не нужен, когда вся переписка стала электронной. Да и вообще, мало что нужно, когда ты сидишь на самом верху горной гряды в келье, а вокруг только снег, свет, тонна электроники и тишина.

Передо мной – сверхмощный компьютер и сенсорный экран в полстены с картой мира. За стенкой – команда лучших аналитиков, которые облегчают координацию действий наших Диверсантов по всей стране. Когда выбирали название должности, решили не менять. Дабы напоминало о прошлом, пока мы будем разбираться с ситуацией внешней, со странами-хищниками и странами-партнерами, про которые все забыли, копаясь в своем уютном мирке.

Мне нельзя уходить из этой комнаты. Такая вот добровольная ссылка. Провода не дотягиваются. Переходник мы еще не придумали. Пять лет назад мы так решили на том сборе после Пробуждения. Что система воспитания Зоны U должна транслироваться на всю страну минимум. А чтобы идея сохранилась в идеальном виде и без искажений – должен быть постоянный доступ к первоисточнику. К тому, в чьем мозгу и сердце живет эта самая идея. Так что мой разум подрабатывает в качестве процессора для управления всей страной, без больничных, отпусков и выходных. В прямом смысле.

Где-то там, за горной грядой, моя объединенная наконец-то страна. Со светящимся мостом, скаутами и проснувшимися от спячки людьми. И любимая женщина с сыном, которая иногда пишет мне письма. Другое не позволяют местные врачи – мол, разволнуюсь, распереживаюсь – все контакты и спайки полетят, провода не выдержат. Возможно, так и будет в конце концов. Придет мой сын, выросший на наших сказках, все понимающий и уже просчитавший дальнейшие ходы – и освободит отца из компьютерного плена. Потому что идея должна жить и расти вместе с миром, а не пребывать в замороженном состоянии. Ну а пока – письмо удалено. Внутреннее спокойствие восстановлено. Продолжаем мыслить на благо мира.

Когда на весах изменение всего мира и твое тихое личное счастье, мало кто осмелится сказать, сделал ли ты правильный выбор.

Крепость Ретип. Пророчество

– Когда алая нежная роза процветет диким шиповником, когда дети отвергнут своих родителей, когда червивым сердцем откроется яблоко раздора – тогда придет время собирать камни и строить новую крепость. Крепость Ретип…

Отшельник задумчиво постучал сломанным ногтем по обшарпанному столу таверны, допил. Морщась, кружку старого эля и поднялся.

– да все это бред, как всегда, ребята! Очередной шарлатанишка пытается своими сказками выбить из нас золотые монеты! Ухо даю на отсечение. Сейчас он скажет, что знает. Где можно найти эту крепость и спасти свою шкуру! Ну-ка, старик, скажи, где твоя крепость? Где…эй! Ты куда?

Завсегдатаи таверны «Три топора» лениво потягивали свое паршивенькое пиво. Наблюдая за своим забиякой, Мартином. Ему не так давно нагадала цыганка, что помрет он от руки старца-отшельника. И теперь этот балбес только и делал, что травил почтенных людей, заходивших на постой в этот богами забытый край. Вот и теперь он, с красной рожей да тельчьими пьяными глазками, плевался в сторону неброско одетого отшельника. Тот рассказывал хозяину про дальние страны, про диковины, которые в пути встретил. Ну и про пророчество упомянул, что из глубины страны их принес, от мудрецов лесных. А теперь, дослушав пьяный бред Мартина, попросту встал, набросил потрепанный серый плащ и вышел во двор. Молча, ни слова не говоря местному «герою».

– нет, ну вы видели, каков наглец? Даже не извинился, черт старый! Я их насквозь вижу. Шарлатанов этих!

Хозяин таверны, качая лысой головой, подлил тому в кружку еще пива и молча кивнул вышибале – мол, забирай его потом. Здоровый детина, у которого уже давно чесались кулаки на наглого балбеса, довольно ухмыльнулся и кошачьей походкой двинулся к Мартину…

– нет, ну скажи, кум Гурим, ну не чушь ли – крепость Ретин…Ритан…Тирип…или как ее там… яблоко раздора…вот ведь сказки детские! И ведь надеялся, что мы, почтенные люди, поверим! Прохиндей такой!

Кум Гарин, увидев нехорошую улыбочку вышибалы, быстро-быстро закивал и, бурча что-то под нос, выскочил на улицу. Остальные зеваки мигом протрезвели и разбежались по стеночкам, приготовившись к новому представлению. Вышибала тем временем сел на табурет позади Мартина, ласково наглаживая сжатый кулак.

– а ты чего тут лыбишься, служка? Не пора ли тебе на кухню, парень, посуду помыть за почтенными господами?

Мартин самодовольно выпрямился после этих слов.

– да-да, за почтенными господами! А ну, пошел вон! А то хозяина позову! Вот тебе розгами-то попадет!

Вышибала перестал улыбаться. Самые нервные зрители, ойкнув, выскочили за дверь. Злить этого парня не стоило…

– И чего ты еще тут стоишь, я не понял? Еще и смотришь так дерзко! Да я сейчас…ой!

Громила, осторожно отставив от себя табурет, выпрямился, размял пальцы и, хищно улыбаясь, схватил забияку могучей пятерней за маленькие волосатые ушки, приподняв над полом.

– Плохо обижать старцев, кум Мартин. Плохо…

Мартин пробкой вылетел за дверь таверны, держась за распухшее ухо и вопя. Что будет жаловаться. К удовольствию всех, следом за ним вылетела его сумка. Приземлившись аккурат тому в темечко. Непристойные вопли тут же стихли. Вышибала же, зевнув, вернулся на свое место в углу, довольный собой и задремал.

***

Унылый дождик упрямо стирал линию горизонта вот уже третью неделю. Разношерстные жилые дома слепыми окнами смотрели в серое небо. Строители день за днем копали старые дороги, красили стены в дикие цвета и то и дело меняли местами заградительные ленты. Горожане привычно ругались, плевались и бежали дальше, как муравьи, в поисках работы, денег, сплетен и своего мелкого суетного счастья. Не поднимая головы, не снимая дешевой мишуры и масок. Пошлость и суета, бедность и вычурность, глупость и мелочность – вот каким предстал родной городок перед Ташей после недолгой поездки к тетке в бывшую столицу Арникии, Авксом. Перед глазами восторженной девушки все еще стояли мощенные лабиринты улочек, старый и новый Табр – пристанище торговцев и художников, Замковая площадь, подземные паровозы – Ортем, как их называли. Как же там все было красиво и ново. Да и люди не такие совсем, как здесь, в захолустье. Хотя и негодяев там тоже хватает. Например, таких, как вот этот хмырь с похотливыми глазками, который уже полчаса неотрывно следит за ней. С этим надо что-то делать – серое пасмурное небо постепенно начало чернеть. Скоро совсем стемнеет, а напади он на нее – не отбиться. А до дому, как назло, далеко. И не ждет никто – ни сестренка младшая, чертенок в юбке, ни родители, на работе пропадающие. Даже собака с кошкой – и то не ждут.

Таша тряхнула головой, нахмурившись, и прибавила шаг, петляя в толпе. Вечно недовольные сморщенные старухи, недалекая молодежь, смеющаяся над пустяками, серые уставшие взрослые, бранящиеся последними словами дети. Вот вам и Квежи, ее родной городок. Конечно, он не так плох. И жить здесь можно. Если не видеть огромных столичных городов.

Базарчик кончился. Девушка оглянулась в поисках своего преследователя.

– Вроде бы отстал…

До дома оставалось идти еще полчаса, огибая школы, магазинчики и дороги. Хотя можно было и сократить путь, пройдя дворами и перепрыгнув через пару заборов. Девичьей примерностью Таша никогда не отличалась, вместо кукол в детстве играя в войну с дворовыми мальчуганами.

Мрачные замшелые стены домов недобро щурились под тусклым светом фонарей. То тут, то там вспыхивали огоньки цигарок – это молодежь выползала из своих нор, готовясь танцевать ночь напролет под старые пластинки. Взрывы гогочущего смеха, брань, пьяные песни – Таша брезгливо поморщилась, выходя из арки чужого двора. Теперь осталось перелезть каменный забор – и она дома. В памяти вновь вспыхнул Авксом с его яркими ночными огнями и красивой музыкой.

Сладкие воспоминания вдруг вздрогнули и рассеялись. Перед девушкой стоял тот самый хмырь, что плелся за ней по базарчику. И теперь он выглядел совсем не дружелюбно. Таша начала пятиться назад, лихорадочно вспоминая, где и как можно убежать из этого каменного мешка. На забор она явно не успеет забраться.

Хмырь, похабно улыбаясь, растопырил руки и медленно пошел к ней. Двор за спиной опустел – недалеко отсюда был клуб, откуда уже неслась музыка. Одна и та же год за годом.

Ножа с собой у нее не было, как назло. Только легкая льняная сумка и мягкие мокасины. Значит, защищаться придется в буквальном смысле руками и зубами. Девушка собрала свои рыжие волосы в хвост и резко шагнула в сторону. В темень чужого двора.

Ее преследователь пару раз моргнул от неожиданности и ринулся следом, ругаясь на чем свет стоит.

Таша выглянула сквозь годами нестриженные заросли шиповника под окнами. Мужчина рыскал по двору, кидаясь к каждому кусту.

«Интересно, что ему от меня понадобилось? Так упорно искать…» она аккуратно затянула сумку покрепче на плече и двинулась к арке. Если ей повезет – она успеет забраться незамеченной на забор. А там уже родные места. нЕ менее заросшие.

Хмырь злился все больше. Он уже обшарил полдвора – и нигде ее не нашел. Ругнувшись, он вдруг замер и…упал на землю. Девушка замерла от неожиданности – неужели приступ? Злодей-злодеем, но оставить так на земле…

С земли донесся довольный смешок и…. мужчина вдруг резко поднялся и рванулся в ее сторону.

«Как он…черт!»

Выбегая пулей из кустов, Таша корила себя за беспечность. Да, за густой зеленью в темноте не видно рыжих волос и зеленого платья, но белые мокасины в темноте видны очень хорошо! Их он и заметил!

До конца забора оставалось совсем чуть-чуть. Жесткая трава выскальзывала из рук, камни крошились под ногами. Еще немного…

– попалась!

Хмырь уцепился за край платья.

– не дождешься!

Таша уцепилась за край забора, подтянулась и пнула ногой по кладке. Каменные крошки полетели мужчине в глаза. Тот ругнулся сквозь зубы, отпустив платье. Девушка белкой соскользнула со стены и бегом добралась до родных дверей.

«Кажется, повезло…»

– ага, повезло. Кто ж спорит?

Девушка резко обернулась – за спиной никого. Только тени медленно качались в такт подвесному фонарю. Заросший кленами двор был тих. Никого.

– да ты не бойся. Он сюда не пройдет, я уж постарался.

Немного зловещий смех откуда-то из-за плеча. Сто к одному – там тоже никого не окажется. А голос… молодой мальчишеский голос. Чуть насмешливый. Ничего особенного. Может, кто из соседей потешается? Видел, как она через забор прыгала и неслась к дому?

– Эй, кто ты? Покажись!

Опять смех. Уже сверху, с карниза. Это уже начинало раздражать…

– а ну, спускайся! Что за моду взяли – так шутить! Если видел, что я убегала, мог и помочь! А не дразнить сейчас!

– а я и помог. И никого я не дразню. – Голос прозвучал даже несколько обиженно. – Но раз девушка просит…

Над головой Таши в кроне старого, наполовину сгоревшего от удара молнии клена, что-то зашуршало, заскрипело. И мешком рухнуло в клумбу. Собственно, мешок это и оказался. Холщовый, с тысячами маленьких рожиц и бубенчиков. Как будто клоунский…

За спиной послышалось фырканье.

– Да-да, клоунский. Именно так. Позвольте представиться, миледи…

Таша обернулась и…закрыла рот рукой. В желтоватом пятне пляшущего света стоял…

– Джокер.

Выбеленное краской лицо. Широкая рисованная улыбка – будто разрезанный острым ножом рот. Темные, почти черные глаза. Выбивающиеся из-под шутовского колпака рыжие, чуть вьющиеся волосы. Будто пришелец из кошмара…

Красное, с черно-серебряной окантовкой трико. Обтянутые гольфами крепкие ноги в остроносых алых туфлях. Как у восточных правителей. Только вот не золотым шнуром они обшиты, а черным с серебром. Широкий черный ремень на поясе…и кинжал в чехле. Откровенно, напоказ висящий кинжал. И кажется…

Назвавшийся Джокером, пожав плечами, проследил направление ее взгляда.

– ну да, он в крови немного. Ведь тебе же нужна была помощь?

Ночной ветер лениво шевелил ржавый фонарь. На небе желтым пятном висела полная луна. Двор медленно, но верно погружался в свой темный сон. Взгляд наткнулся на неровную кромку забора. Сбитые за много лет детскими ногами кирпичи кладки рассыпались в нескольких местах. Жесткая трава пробивалась то тут, то там… Таша посмотрела на свои руки. Каменная рыжая пыль покрывала ладони. Как будто…

– кровь…

Слово вырвалось само по себе. Она в ужасе посмотрела на стоящего рядом.

– Ты…ты убил его??? Он же тебе ничего не сделал! Кто тебе позволил отнимать чужую жизнь??

Джокер фыркнул, усмехнувшись.

– ты прямо как ребенок. Он ведь шел тебя убить, – он порылся в кармане, достал какой-то серый сверток. – Посмотри, если мне не веришь.

Сверток оказался на удивление легким. Таша аккуратно развернула ветхую тряпицу. Внутри лежало маленькое, с ладошку, черное стальное перо и записка.

– Квежи, 24–65. твой адрес. Не так ли? Не думай, что он шел по доброте душевной передать тебе эту вещицу.

Джокер подошел к девушке, протянул руку. Бледные тонкие пальцы и испещренная линиями ладонь. Не как у обычных людей. Будто бы ребенок чиркал карандашом по бумаге, рисуя какой-то свой лабиринт.

Перо пропало в его бездонных, казалось бы, карманах. А глупая записка вспыхнула синеватым огоньком и сгорела.