Текст книги "Высокий, Загадочный и Одинокий (ЛП)"

Автор книги: Р. Метьюсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Медисон может возненавидеть его за содеянное, и он не станет ее винить. Существует большая вероятность того, что она никогда больше с ним не заговорит снова. Это чертовски больно, но, по крайней мере, она будет в безопасности.

Жива и здорова. Единственное, что имеет значение. Она сможет жить дальше и найдет другого мужчину, станет счастливой и исполнит все свои заветные желания. Ему будет больно каждую секунду, но он смирится ради ее счастья.

Он слишком любил ее, чтобы этого не сделать. Однажды она поймет. Поймет, что он сделал это не только для нее, но и для их ребенка.

Она будет нужна их сыну, а он не мог себе даже представить лучшую мать, чем Медисон. Выбора нет, решил он; поднес свое запястье ко рту и вонзил клыки.

***

Мягкие губы коснулись губ Медисон. Она открыла глаза и улыбнулась. Ефраим стоял перед ней на коленях, полуголый и исцеленный. Неплохой способ пробуждения, подумала она. Он откинул голову и посмотрел в ее глаза. Он выглядел серьезным, слишком серьезным.

– Детка, что не так? – спросила Медисон, сев на диване.

– Ты знаешь, как сильно я тебя люблю? – нежно проговорил он.

– Да, – она провела пальцами по его щеке. – Я тоже тебя люблю, – наконец, вымолвила она те самые слова. Медисон ожидала, что Ефраим заключит ее в объятия и будет заниматься любовью до утра, но он лишь сухо кивнул.

– Ты ведь знаешь, что я никогда специально не причиню тебе вреда и не подвергну тебя опасности?

Он чувствовал вину за ее похищение, она должна была бы знать.

– Ефраим, все хорошо. Мы в порядке. – Она взяла его руку и прижала к своему животу. – Мы все в порядке.

Он нежно погладил ее еще пока плоский живот и произнес:

– Медисон, мне придется кое-что сделать с тобой. Мне нужно, чтобы ты поняла, я давно собирался это сделать. Я обязан был это совершить задолго до того, как случилось похищение. Если бы не тянул время, ты не пострадала бы. Понимаешь, о чем я говорю?

Она не понимала.

– Нет, ты о чем, Ефраим?

– Можешь возненавидеть меня после, хочу, чтобы ты знала, это нормально, главное, чтобы ты и наш сын были в порядке. Просто пойми это, пожалуйста, – он захлебывался словами.

– Сын?

Ее глаза наполнились слезами, она подарила ему свою самую нежную улыбку и наклонилась для поцелуя, но он отвернулся.

– Медисон, пожалуйста, не усложняй мое положение еще больше. Я и так попаду в ад после того, что сделаю.

До нее начало понемногу доходить в чем дело.

– Ты уходишь от меня? Думаешь, если останешься, Керолайн будет меня преследовать, поэтому хочешь уйти?

– Нет, детка, я никогда тебя не покину. Помимо всего прочего, если я от тебя уйду, то освобожу ей дорогу. Керолайн придет за тобой, у меня нет ни малейшего сомнения. Сейчас она одержима более, чем когда-либо.

Она накрыла его руку своей.

– Ну что ж, мы что-нибудь придумаем. Мы придумаем это вместе.

Ефраим встретил ее взгляд. Его потрясающие ярко-синие глаза потемнели до огненно-красного, к которому она привыкла во время их занятий любовью.

– Я уже придумал. Несколько месяцев назад. – Поцеловал ее в нос. – Помни, я люблю тебя, Медисон. Люблю тебя настолько, что готов рискнуть потерять тебя.

– Ефраим…

– Шшш, самое главное, чтобы ты и ребенок были в безопасности.

Медисон не заметила, как он левой рукой взял ее левую руку, и даже когда он предплечьем надавил на ее грудь.

Она забеспокоилась только, когда он прижал ее к спинке дивана, не давая двигаться.

– Ефраим, что ты делаешь? – потребовала она.

Выражение его лица было наполнено болью.

– Мне так жаль, детка. Я никогда не собирался делать это таким способом, но теперь у меня нет выбора. Прости.

Происходило что-то очень неправильное. Медисон попыталась шевельнуться, но он не уступил ей ни сантиметра.

Пока не поднял правую руку, которую до того момента держал сбоку, и она поняла, что должно случиться что-то очень плохое. Кровь после укуса потоками лилась вниз по руке.

– Прости, – повторил он снова и поднес руку к ее рту.

– Нет, Ефраим, пожалуйста, нет! – закричала она, но он твердо держал руку. – Детка, пожалуйста, твоя кровь убивает людей! Пожалуйста, остановись! Ефраим, нет!

– С тобой все будет хорошо, клянусь, – тихо шептал он. Медисон начала от него отбиваться, пинаться и толкаться, но он был непоколебим, словно скала, и не поддавался под ее напором.

Она открыла рот, чтобы закричать в последний раз, и Ефраим, воспользовавшись моментом, прижал свое запястье к ее губам. Она попыталась закрыть рот, но его запястье оставалось на месте.

Сладко-соленая жидкость полилась ей в рот. Медисон закрыла глаза, стараясь не глотать. Ее нос был открыт, поэтому она могла свободно дышать.

Кровь соберется у нее во рту, а, когда он отодвинется, Медисон выплюнет ее и надает ему тумаков. Все что ей нужно сделать, это позволить крови заполнить ее рот, и с ней все будет в порядке, уговаривала она себя.

Она попыталась закричать, когда почувствовала, как его клыки вонзились в ее шею, заставляя кровь бежать вниз, пока она не начала задыхаться.

Слезы жгли ей глаза, а его рот крепче прижался к ее шее. Но кровь все еще текла ей в рот. Перед ней встал выбор: либо проглотить, либо задохнуться.

Ефраиму пришлось заставить себя действовать медленнее. Ее кровь была настолько вкусной, что доводила его до экстаза. Хотелось больше, требовалось больше, Ефраим с трудом смог расслабиться.

Если он будет пить слишком быстро, то истощит ее и ребенка. Нельзя торопиться, нужно, чтобы он дождался, пока его кровь смешается с ее, а затем она всегда будет в безопасности, даже от него.

Медисон почувствовала, что Ефраим убрал свои зубы задолго до того, как отвел свое запястье от ее рта. Он облизал губы и выглядел странно успокоившимся.

– Все в порядке, детка, еще чуть-чуть.

Она попыталась послать его подальше, но его запястье затыкало ей рот, вместо слов вырвалось лишь громкое бессвязное мычание.

– Шшш, все в порядке, детка, ты сможешь накричать на меня позже.

Снова мычание.

– Если тебе от этого станет легче, ты сможешь потом надрать мне задницу вдоль и поперек.

Странно, но от этих слов Медисон почувствовала себя лучше. Его ждут бооольшие проблемы за его своевольное поведение. Ефраим слегка ухмыльнулся:

– Судя по выражению твоего лица, идея тебе понравилась.

Он убрал запястье и стремительно прижался к ее губам.

Медисон ощутила собственную кровь на его языке, от чего у нее скрутило желудок, и тут же отпихнула Ефраима от себя.

– Почему? – невнятно проговорила она.

Боже, она так устала, разве не спала только что? Медисон посмотрела мимо него на часы. Да, спала, целых четыре часа, тогда почему вдруг так устала?

Сильные руки приподняли ее. Она открыла глаза. Когда успела их закрыть?

– Шшш, детка, ты теперь немного поспишь, а когда проснешься, все будет совсем по-другому. Ты будешь в безопасности, и это самое главное. – Ефраим поцеловал ее в лоб.

– Я так надеру тебе задницу, Ефраим, – пробормотала Медисон.

Он несчастно вздохнул:

– Знаю.

***

– Ефраим? – позвала его миссис Бакмен, когда он шел к лестнице.

– Да, Элеонор? – И остановился у подножия лестницы.

Элеонор вытерла руки кухонным полотенцем.

– Уже три дня, Ефраим, думаю, нам нужно отвезти Медисон в больницу.

– Я спрошу ее, когда она в следующий раз проснется, – солгал он.

– Забавно, но я поднималась к ней несколько раз за последние пару дней и, оказывалось, всегда приходила именно тогда, когда она засыпала.

– Думаю, эта лихорадка отнимает у нее все силы.

Она нахмурилась.

– Если Медисон настолько больна, возможно, не стоит Крису с ней сидеть. Он может тоже заразиться.

– Крис всего лишь беспокоится о ней. Он все равно торчит в офисе, поэтому с ним все будет в порядке.

Не стоило ей рассказывать, что Крис каждый час кормит Медисон кровью через трубочку, помогая ей пройти трансформацию или, что будучи Защитником, обладал врожденной силой и сможет утихомирить ее, если она проснется в то время как Ефраим охотится на Керолайн.

А тут удачи пока не было. Единственное что он знал, она все еще была где-то рядом.

Миссис Бакмен сложила руки на груди и посмотрела на него своим суровым взглядом, давая ему понять о своем недовольстве.

– Кстати, когда конкретно ты собираешься сделать из моей внучки честную женщину? Мне не нравится, что вы двое делите кровать. По крайней мере, когда у тебя была отдельная комната, я могла отрицать очевидное, но сейчас ты вынуждаешь меня принимать меры.

– Вам полегчает, если я признаюсь, что решил попросить Медисон стать моей женой четыре месяца назад, и единственное, что меня останавливало – это ее иррациональный страх, внушенный ей вашей дочерью Эммой?

Элеонор пригладила бровь.

– Я боялась, что дело обстоит примерно так.

– Я очень сильно ее люблю, у меня уже есть кольцо наготове. В тот самый миг, когда она скажет "да", я потащу ее к мировому судье, прежде чем она успеет передумать, – пообещал Ефраим.

– Нет, так дело не пойдет, – сурово заявила миссис Бакмен. Ефраим никогда не брал в расчет, что она не одобрит быструю свадьбу. – У меня есть друг, он мировой судья. Ты притащишь его сюда, а я организую быструю свадьбу с помощью детей. Она вряд ли сбежит, если я буду охранять дверь.

Он усмехнулся:

– Скорее всего нет.

Она кивнула:

– Ладно, тебе лучше подняться, прежде чем твой друг сляжет.

– Друг?

– Да, молодой человек, который помог тебе добраться до дома неделей раньше, после автомобильной аварии.

Так Медисон объяснила раны Ефраима, когда Элеонор наткнулась на них в четыре часа утра.

– Хорошо. Мне нужно с ним поговорить. Спасибо, Элеонор.

– Скажи Крису, что ему лучше доставить свою маленькую задницу сюда через час и посадить ее за стол или десерта не будет.

– Обязательно. – Он уже поднялся наверх и направлялся в их комнату. Единственное, чего ему сейчас не хватало, так это Защитника, вмешивающегося в его дела. Совет был в курсе и обещал закрыть глаза на маленький инцидент с обращением Медисон.

Они не одобряли превращения людей. Ефраим поклялся всем, чем только мог, несколько месяцев назад, что больше никого не обратит. Он способен обратить в Стража всего одного человека.

После этого его кровь не будет такой сильной, и любой, кого он обратит после этого случая, станет всего лишь чуточку более сильным вампиром. Армия могучих вампиров – это настоящий кошмар для совета.

Сейчас члены совета пребывали в экстазе от известия, что у него родится ребенок. Они хотели ввести будущую мать в свои ряды, чтобы иметь влияние на ребенка как можно раньше. Как оказалось, это был четвертый ребенок-Страж, которого они приняли. Три мальчика в Ирландии уже находились под их защитой.

Их родители являлись Защитниками. После странного несчастного случая во время атаки вампира беременная женщина-Защитник превратилась в Стража.

Такого еще никогда не случалось в истории вампиров. Защитник всегда умирал после попытки обратиться, но зародыш в ее чреве каким-то образом отфильтровал ее кровь и изменил ее.

Вот откуда он узнал, как ему обратить Медисон. Та женщина годы спустя обратила своего мужа, когда он умирал. Она не была уверена в том, как это делается, но воспользовалась последним шансом.

Все действие – самое обычное обращение в вампира с тем лишь исключением, что длится дольше, и приходится кормиться друг от друга одновременно. Самое главное – он должен был попробовать свою кровь из крови Медисон.

– Держи ее! – услышал он из коридора крик Эрика.

– Спятил? Сам держи ее! – рявкнул Крис в ответ.

– Черт! – пробормотал Ефраим, распахивая дверь и вбегая в комнату.

Глава 25

– Я убью его! – прокричала Медисон. Она стояла возле письменного стола, держа в руках лампу. Ее глаза светились красным, а изо рта торчали длинные белые клыки. Никогда прежде Медисон не казалась Ефраиму более красивой.

– Перестань бросаться вещами! – рявкнул Эрик. Это привлекло внимание Ефраима. Он огляделся вокруг и увидел, что на полу лежали осколки стекла вместе с рамками от фотографий, книги, диски, фильмы и его одежда. Она повытаскивала его одежду из шкафа.

Плохой знак.

В его сторону полетела ваза. Ефраим выставил руку и с легкостью ее поймал. Затем поставил ее на стол и сделал шаг вперед. Эрик и Крис загораживали дорогу к дверям.

Крис блокировал выход через ванную, а Эрик стоял у двери, через которую он только что вошел. Они, вероятно, надеялись, что Медисон не поймет, что может выпрыгнуть из окна и не пораниться, лучше не говорить ей об этом сейчас.

– Смотри, что ты со мной сделал! – завопила Медисон.

– А что? Ты отлично выглядишь. Помесь вампира и сексуальной супермодели, – вставил Крис.

Она зарычала на него. Проклятье, она его заводила, но сейчас было не самое лучшее время для этого. Ему нужно заставить Ефраима младшего успокоиться.

Медисон мгновенно повернулась в его сторону и сощурилась:

– Ты надо мной издеваешься? Это тебя заводит? – она махнула в его сторону с выражением отвращения на лице.

Эрик усмехнулся у него за спиной. Ефраим забыл, что она может почувствовать любое гормональное изменение в его теле.

– Я всего лишь сказал, что ты шикарно выглядишь, – небрежно сообщил Крис.

Она раздраженно закричала.

– Не помогает, Крис, – заметил Эрик.

– Он сказал тебе, что со мной сотворил? Ты это видишь? Этот ублюдок виноват! Смотри!

Крис закатил глаза:

– Да, мы уже выяснили, что он сделал с тобой. Нет нужды указывать на очевидное.

Медисон схватила боксеры Ефраима и бросила их в Криса, который успел уклониться.

– Проклятье, Медисон! – выпалил Крис, сдергивая у себя с головы трусы с Микки Маусом.

– Детка, я знаю, что ты расстроена. Я тебя не виню. Может, мы сядем и поговорим? – Ефраим сделал шаг в ее сторону, стараясь успокоить.

Остальные боксеры полетели в его направлении.

– Поговорим? Теперь ты хочешь поговорить? Почему ты не сделал этого прежде, чем сотворил со мной такое? Ненавижу тебя! Ненавижу!

– Говорил тебе, что она рассердится, – указал Крис.

– Какой ты догадливый, – иронично заметил Ефраим.

– А я говорил.

Медисон так резко повернулась в сторону Криса, что мальчишка вжался в стену позади себя от одного ее взгляда.

– Ты знал, что он собирается со мной сделать? И ничего не предпринял, чтобы его остановить?

– Нет, конечно, нет! – насупился он. – Ну, я только предполагал, что он обратит тебя когда-нибудь, но клянусь, что он не говорил мне, иначе я бы тебе сказал, клянусь. Медисон, ты же знаешь, как я о тебе забочусь. Ефраим сказал мне уже после, когда попросил помочь заботиться о тебе и кормить тебя кровью, пока он гоняется за…

– Ты кормил меня кровью? – пронзительно закричала она.

– Ээ, да? – Крис нервно облизал губы.

– О, Боже! Становится все хуже и хуже!

– Теперь это твоя еда. Думал, ты в курсе, – сказал Крис.

Она бросила в мальчишку носки.

– Крис, может, сейчас не время для помощи, – намекнул Ефраим.

– Почему она сердится на меня? Ты тот, кто ее обратил! – отрезал он.

– Я ненавижу тебя, Ефраим! – закричала Медисон.

– Да, я понял.

Он сел на край кровати и обхватил голову руками.

– Ты должен был меня спросить!

– Почему ты не спросил ее? Я имею ввиду, тебе пришлось ее обратить, но думаю, все прошло бы намного легче для всех заинтересованных, если бы ты спросил разрешения, – указал Эрик.

– Я запаниковал. Не мыслил ясно, когда делал это. Я был так напуган… Я… Я мог думать только о том, чтобы она и ребенок были в безопасности.

– Эээй, что ты имеешь ввиду, говоря, что знал, он обратит меня в вампира? Почему ты так считал?

Эрик провел рукой по волосам и сел на стул около двери.

– Ты беременна его ребенком.

– И?

– Итак, если у тебя в утробе Страж, и, как я предполагаю, так оно и есть, потому что он не пытался принудить тебя к аборту, у тебя больше нет выбора. Ребенок у тебя в утробе, и он защищен. Ты теперь не можешь сделать аборт.

– Я не хочу делать аборт! Это мой ребенок, я не причиню ему вреда!

– Наш, – ровно произнес Ефраим. – Ребенок не будет человеком. Собираешься спорить? – спросил он расслабленным тоном, в то время как внутри сердце сжималось от страха.

– Конечно, я буду любить своего ребенка. Мне все равно, кто он.

– Тебе не было бы все равно, будь он истинным вампиром. В таком случае не было бы выбора. Здесь стояла бы сотня Стражей, удерживающих тебя, пока мы извлекали бы ребенка, – сухо сообщил Эрик.

Медисон положила руку на живот.

– Вы бы забрали моего ребенка? Ефраим не позволил бы.

– Да, не позволил бы. Если бы это был монстр, я бы сделал это сам. У истинного вампира другая защита в отличие от Стража. – Он посмотрел на нее снизу-вверх. – Не волнуйся, наш сын – Страж. Никто его не тронет.

– Хорошо, – медленно вымолвила она. – Ребенок – Страж, все счастливы, так почему ты сделал это со мной?

– Не учитывая того, что Керолайн и все вампиры, которых она может собрать под своим началом сейчас думают, как на тебя напасть и похитить? – Она с трудом сглотнула. – Ты никогда не смогла бы пережить роды. Мне пришлось обратить тебя, чтобы спасти.

– Если ты знал… – Покраснев, она метнула взгляд на Криса и Эрика. – Почему ты, ну, ты знаешь, – она сделал ударение на последних двух словах, – если был шанс, что я забеременею?

Он сложил руки перед собой.

– Потому что я люблю тебя, и мне нужна была причина, чтобы удержать тебя навечно.

– Нет, тебе был нужен ребенок. Ты использовал меня.

– Детка, если бы все обстояло так, мне бы не пришлось тебя обращать. Я просто дождался бы родов и распрощался с тобой.

– А вот это уже грубо, – прокомментировал Крис.

– Но это правда, – процедил Ефраим сквозь зубы.

– Я хочу, чтобы ты убрался отсюда. Я не хочу больше никогда тебя видеть!

Ефраим встал и подошел к ней:

– Детка, просто выслушай…

Медисон ударила его, но не так, как бьют девчонки, а так, что профессиональный боксер позавидовал бы. Ефраим пролетел через всю комнату и врезался в стену.

– Ни хрена себе, – завопил Крис.

Ефраим с трудом поднялся, но снова упал на пол и сплюнул кровь.

– Думаю, стоило этого ожидать.

– Обещаю кое-что и похуже, если ты не уйдешь прямо сейчас. – Медисон скрестила руки на груди, с трудом удержавшись, чтобы не станцевать победный танец или подбежать к нему, чтобы убедиться, что с ним все в порядке.

Она все еще так сильно его любила, но то, что он с ней сделал, причиняло огромную боль. Его поступок сродни настоящему предательству.

– С этого момента я буду спать в кабинете, но никуда не уйду. – Ефраим поднялся на ноги с помощью Эрика.

– Прекрасно, тогда уйду я. У меня более чем достаточно денег, чтобы снять квартиру.

Ефраим покачал головой, пытаясь избавиться от звона в ушах:

– Нет, ты остаешься здесь. Здесь ты защищена.

– Я думала, ты превратил меня в вампира, чтобы защитить. Так и знала, что ты говнюк!

– Теперь они не смогут тебя убить, Медисон, но они все еще могут причинить тебе вред. Ты сможешь защитить себя сама, но как только станет заметна твоя беременность, тогда и начнется настоящая борьба, – объяснил Эрик. – Если ты будешь тяжело ранена, то твое тело уничтожит ребенка, чтобы спасти тебя.

– О, а не могу я переехать в дом Защитников и жить там в безопасности, пока не появится ребенок?

Эрик увидел, как Ефраим весь затрясся от гнева, глаза стали совершенно красными, а клыки выступили. На земле не найдется ни одного Защитника, который бы по доброй воле встал между Стражем и его беременной парой.

– Нет, никто не защитит тебя лучше, чем отец твоего ребенка. Тебе придется мне поверить, – Эрик сделал шаг в сторону двери. – Если я тебе понадоблюсь, зови, – сказал он Крису.

– Без проблем.

– Рад слышать, что Ефраим тебя тренирует. Я волновался, что ты беспомощен. Теперь все понятно. – С этим Эрик ушел.

– Пап, она ела час назад, в холодильнике кровь еще осталась, а я пошел в тренажерный зал, поработаю с ножами до обеда.

– Хорошо, постарайся вовремя успеть на обед, твоя бабушка вышла на тропу войны, – сумел выдавить Ефраим, сдерживая ярость.

– Без проблем. – Крис посмотрел на Медисон, выглядевшую злой и готовой к драке. – Медисон, мне действительно жаль, что ты расстроена, но рад, что теперь с тобой все в порядке. Я очень волновался за тебя. – Она холодно ему кивнула, и он ушел.

Два рассерженных Стража смотрели друг на друга. Ни один не шевелился. Ни один не проронил ни слова. Оба слишком взбешенные, чтобы сделать первый шаг, и лишь мерили друг друга яростными взглядами.

В конце концов заговорил Ефраим:

– Знаешь, ты все еще можешь есть еду. Ребенку понадобится и человеческая еда, и человеческая кровь. Это должно помочь от токсикоза и приведет в норму гормональный баланс.

От удивления ее брови поползли вверх.

– Неужели? Я думала, ты не мог усваивать еду.

– Я и не могу, а ты можешь, пока беременна. Потом нашему сыну понадобится и то, и другое, пока он не обратится или же он будет заперт в слабом теле вплоть до трансформации.

Медисон кивнула, слушая его:

– Знаешь, я все равно тебя ненавижу.

Ефраим повернулся, чтобы уйти.

– Я знаю. Поверь мне, знаю.

***

– Дурак, – пробормотала Медисон в подушку.

– Я слышал, – прошептал Ефраим в другой комнате.

– Знаю, – ответила она раздраженно. – Болван.

Он застонал:

– Ты когда-нибудь утихомиришься, чтобы я мог хоть немного поспать?

– Зануда.

– Я так понимаю, это значит "нет".

Медисон ворочалась на постели, пытаясь занять удобную позу. Прекрасно, он даже сна ее лишил. Без него она не могла заснуть.

Ей нужно его теплое тело рядом. Она повернулась на бок и обняла его подушку, надеясь, что это станет сносной заменой и позволит ей уснуть. Не помогло.

– Не спится? – тихо поинтересовался Ефраим.

– Заткнись, ненавижу тебя.

– Ну конечно, и именно поэтому продолжаешь мне об этом говорить, – сухо произнес он.

– Придурок.

Медисон услышала, как Ефраим пошевелился на диване. Ему было также неудобно, как и ей. Она улыбнулась. Хорошо. Если она не уснет, то он тоже.

– Ты пойдешь завтра на работу? – вдруг спросил он.

– Да, осталась всего неделя до каникул. Нет причин прогуливать. А мои дела тебя больше не касаются.

– Просто постарайся не кусаться, – насмехался он.

Зарычав, Медисон села на кровати, схватила его подушку, желая, чтобы это был он, и запустила ее через всю комнату.

– Тупица!

– Знаешь, что я думаю? – спросил Ефраим.

– Что? – рявкнула она.

– Я думаю, что ты все еще меня любишь.

– Ха!

– Согласен, ты сердишься, но ты все еще меня любишь, и знаешь, что еще?

– Держу пари, ты мне сейчас скажешь.

– Ты меня хочешь.

– Ха!

– Держу пари, твое тело хочет меня прямо сейчас. Оно нуждается во мне. Подумай об этом, Медисон. Ты знаешь, что это правда. Я тренировал твое тело, чтобы оно могло принимать меня четыре – пять раз в день. Я не был в тебе неделю. Ты отчаянно тоскуешь по мне.

– Ой, кто-то очень высокого мнения о себе. Могу тебя заверить, что секс с тобой это последнее, о чем я думаю. – Так и было, пока он не упомянул об этом. Теперь она об этом думала. Проклятье!

– Ты меня хочешь, признайся, Медисон.

– Ха! Думаю, это ты меня хочешь!

– О, ты себе и представить не можешь, как сильно я хочу тебя сейчас, – прорычал он. – Я хочу войти в комнату и сдернуть с тебя покрывало, а потом стянуть с тебя трусики клыками. Хочу вколачиваться в тебя языком снова и снова, также как трахаю тебя, и не прекращу двигаться, пока ты не выжмешь меня до суха.

Что Медисон должна была на это сказать? Ефраим говорил настолько страстно, что дрожь прошлась по всему ее телу. Она так сильно его хотела, что ей пришлось сжать ноги, надеясь успокоить тянущую боль.

Ефраим резко усмехнулся:

– Теперь я знаю, что ты меня хочешь.

Медисон повернулась и зарылась лицом в подушку.

– Придурок!

Глава 26

Держа маленькие щипчики наготове, Медисон смотрела в зеркало, но щипать было нечего. Совсем нечего.

Она выщипывала брови три недели назад, и сейчас у нее должны бы вырасти, как у дикаря, но нет, они выглядели так же, как и в то утро, когда ее похитили.

Она бросила щипчики на маленькую, но дорогую кучку бесполезной косметики, которая, оказывается, теперь ей не нужна. Кожа выглядела здоровой и светящейся.

Медисон не могла найти ничего, что нужно было бы подправить или затонировать. Проклятье, подумала она, достала розовую бритву и бросила ее в кучу.

После принудительного обращения в вампира она решила больше не бриться, надеясь, что это оттолкнет Ефраима, и он перестанет поглядывать на нее с ухмылкой каждый раз, когда они оказывались в одной комнате.

Обычно уходило всего несколько дней, чтобы отрастить приличную щетину, но ее перевоплощение привело к тому, что ей вообще не нужно бриться. Ей не давала покоя мысль, неужели ее тело застыло в одной форме, словно после смерти, и никогда не изменится.

Медисон перестала так думать неделю спустя, когда поняла, что ее волосы продолжают расти. Такое ощущение, что тело само выбрало, что изменить, а что нет.

Когда она решила спросить об этом Ефраима, в один из немногих раз, когда заговорила с ним за прошедшие две недели, негодяй осмелился оценивающе пробежаться взглядом по ее телу.

Все это не имело смысла, потому что он все еще брился. Она это знала, поскольку несколько раз брила его сама. Согласно мистеру, Бесцеремонность тело должно поддерживать себя в условно идеальном состоянии.

Волосы на голове и лице являлись атрибутами красоты. Самым страшным оружием Стражей была способность очаровать свою жертву. Поэтому тело и содержало себя соответственно.

Не то, чтобы она жаловалась, у нее появился свободный час в день, но все же. Ей это совсем не нравилось. Ее жизнь изменилась навсегда, потому что она влюбилась не в того мужчину.

Единственное хорошее, что получилось из всего этого – ребенок у нее в животе.

Медисон никогда не думала, что захочет собственного ребенка после того, как вырастила Джил и Джошуа. У Джошуа еще восемь лет впереди до того, когда он станет самостоятельным.

Она всегда считала, что как только это время придет, то сможет свободно жить своей жизнью и делать, что захочет. Оказалось, что теперь к ее временному отрезку добавилось еще десять лет. Хотя в сложившейся ситуации это не имело значения.

Благодаря этому своевольному ублюдку у нее была вечность, чтобы жить своей жизнью. Медисон тяжело вздохнула, без сомнения, после первого столетия ей станет скучно, и она погрязнет в мире мыльных опер и леденцов, точнее леденцов, наполненных кровью. Придурок.

По крайней мере, сейчас лето, и у нее есть два месяца каникул. Медисон заполнила свои дни солнечными ваннами, купанием и прогулками.

О, и, конечно же, ей приходилось прятаться, чтобы выпить несколько пинт крови. Она быстро осознала, что чем больше выпьет, тем лучше у нее самоконтроль.

Первый день стал настоящим адом – она с трудом сидела в классе, полном подвижных детей. Каждый ребенок распространял особый аромат, от которого во рту появлялась слюна.

Ей потребовалось собрать все свои силы, чтобы не перепрыгнуть через стол и не вкусить букет. Глупый Ефраим. Он не побоялся появиться во время перерыва с пятью пакетами крови. Глупый, заботливый придурок.

Он постоянно делал что-то подобное. Плавали ли они в бассейне, куда она никогда его не приглашала, дети-предатели делали это за нее, он всегда приносил два прохладительных напитка. Один, большой, с соком, водой и содовой, для нее и детей, а другой, поменьше и закрытый, был наполнен кровью из пакета. Потом отвлекал детей, чтобы она могла пойти попить. И всегда ждал, пока она поест, никогда не ел сам, не убедившись, что она попила столько, сколько хотела.

По вечерам он напевал в кабинете колыбельную, пока она не засыпала. Был внимателен и нежен, когда дело касалось ее комфорта, заботился о ней.

В остальных случаях Ефраим, казалось, старался избегать ее также часто, как и она его. Это раздражало. Предполагалось, что она на него сердится, и никак иначе.

Ведь это ее обратили против воли, заставили вести жизнь кровопийцы, пусть кровопийцы с по-настоящему чистыми порами, но все-таки кровопийцы.

Дверь в ванную со стороны кабинета открылась, и зашел Ефраим, голый, как обычно. Медисон стояла к нему спиной и делала вид, будто его здесь нет, что являлось для них нормальной практикой.

Ее глаза, словно сами по себе, следили за ним, взгляд опустился на его бедра. Рот наполнился слюной, как и каждый раз, когда она видела его голым и в состоянии полной эрекции, и уже начала думать, что он делал это специально.

Медисон схватилась руками за край столика, пытаясь заставить себя думать о щенках и котятах, играющих с клубком пряжи, о чем угодно, лишь бы не о сексе. Да, Ефраим ее возбуждал, но это не значит, что ему нужно об этом знать.

Проходя мимо нее, Ефраим усмехнулся. Проклятье! Мужчина раздражал до чертиков! Через неделю эта самодовольная улыбка сойдет с его лица, и он сдастся.

А пока, несомненно, шло противостояние двух упрямцев. Ни один не говорил с другим чаще, чем требовалось, и, казалось, что они делали все от себя зависящее, чтобы раздразнить и зацепить друг друга.

Как же ее это бесило. Игра есть игра, и она собиралась выиграть. Медисон ненавидела проигрывать, поэтому начнет действовать так, как и любая нормальная женщина – мухлевать.

Через неделю Ефраим будет стоять перед ней на коленях и умолять о прощении. Он уже извинился, и где-то там в подсознании она понимала и даже была благодарна за то, что он совершил для нее и их сына, но его методам все же нет оправдания.

Ефраим по-настоящему напугал ее той ночью. Все можно было сделать по-другому, и именно это причиняло боль. Во время обращения она испытывала только страх и горькое одиночество.

Медисон его любила. Черт, она обожала его, но он должен понять, что не может поступать с ней подобным образом. С ней нельзя обращаться, как с ребенком.

Ефраим ее обидел. Он был тем, кому она доверяла больше, чем кому-либо, единственный мужчина, которому она когда-либо доверяла, и он обратил ее, даже не спросив. Она простит его, но только на своих условиях.

Ефраим возился у унитаза, когда Медисон привела в действие первую часть своего плана. Ее любимый придерживался определенного режима дня, который никогда не нарушал: просыпался, выпивал две пинты крови, облегчался и принимал душ, прежде чем делать что-либо еще. Ничто не могло встать между ним и душем.

На прошлой неделе в городе отключили воду, чтобы починить главную магистраль, так он засел в ванной на четыре часа в ожидании, когда включат воду.

Казалось, это была его слабость, то есть одна из его слабостей. С робкой улыбкой Медисон сняла футболку, пижамные штаны и шагнула в душ.

Она включила воду и улыбнулась. Ефраим обалдеет и взбесится. Медисон уже предвкушала дальнейшее.

– Передать мыло? – спросил Ефраим позади нее.

Вскрикнув, она подпрыгнула. Как он это делал? Благодаря ему у нее был суперчувствительный слух, но у него все равно получалось незаметно подкрадываться к ней. После того, как она перестанет на него сердиться, и он будет достаточно наказан, то попросит показать ей, как он это делает.