Текст книги "Мистер Уэст (ЛП)"

Автор книги: Р. Дж Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

29

Айви

Мой телефон звонит, когда я возвращаюсь домой с работы. Я сижу в машине с Гастоном, когда смотрю, кто звонит. Имя Аны мелькает на моем треснувшем экране.

– Привет тебе, – отвечаю я.

– Хорошие новости, детка, – весело говорит она. – Тебе больше не нужно платить половину арендной платы. Дерек нашел кого-то, кто возьмет на себя аренду, так что все готово, да?

Наконец-то, черт возьми.

Мои брови взлетают вверх.

– Ты шутишь.

– Не-а.

– О боже. – Я испытываю огромное чувство облегчения. – Это дерьмо становилось слишком дорогим для меня, Ана.

Она смеется.

– Ну, больше нет. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Действительно хорошо. – И чувствую любопытство. – Как ты узнала?

– Он позвонил мне минут десять назад, чтобы сообщить. Сказал, что не хотел связываться с тобой, потому что знает, что тебе нужно личное пространство.

Я замолкаю, удивленная этим. Значит, он действительно отпускает меня?

– Дерек уважает твои желания и не будет оспаривать развод, – добавляет Ана. – Он говорит, что с этого момента собирается работать над собой, но желает тебе всего наилучшего.

– Не уверена, что куплюсь на это, – с сомнением замечаю я. – Он говорит подобное, а потом ведет себя так, будто ничего не случилось…

– Он записался на реабилитацию, – перебивает Ана серьезным голосом. – Я не знаю, как ему это удалось, но он попал на хороший курс, и за все уже заплачено. На следующей неделе его даже не будет в городе.

Мне горько, и я удивлена своей реакцией. С одной стороны, я рада, что он меняется. С другой стороны, где был этот драйв, когда мы были вместе? Все, что я вижу, когда думаю о нем, – разъяренный алкоголик, который ломал мои вещи и изменял мне, в то время как я переживала худшую боль в своей жизни.

– Хорошо, – кисло говорю я. – Я никогда больше не хочу его видеть, Ана. Никогда в своей жизни мне так сильно не хотелось закрыть главу и никогда не оглядываться назад.

– Я понимаю, – говорит она сочувственно. – Чувствую, что мне не следовало тебе говорить.

– Нет, я рада, что ты это сделала. И счастлива, что он больше не будет со мной в одном городе. Мне все равно, что с ним будет с этого момента.

Знаю, что веду себя не очень вежливо, но он эмоционально обескровил меня. К тому времени, когда я осознала ущерб, было слишком поздно, и теперь я живу с этим камнем в груди, от которого не могу избавиться. Закрываю глаза и вижу Изабеллу. Открываю их и слышу, как сердце бьется у меня в ушах.

Я теряю самообладание, и руки Эйдана, поначалу успокаивающие, теперь вызывают чувства, которые ощущаются как ножи в моей груди.

Прошло две недели с тех пор, как он сказал мне, что любит меня. У меня нет никаких сомнений, что тот чувствует это ко мне, потому что я вижу это в его глазах, чувствую это в его прикосновениях. Эйдан вцепился в меня крепко-накрепко и не отпускает.

У меня все еще болит после вчерашнего. От его грубых ласк и страстных поцелуев. Я тоже влюбляюсь в него, я чувствую это, и это причиняет боль. Интересно, это должно быть так сильно больно?

Когда прихожу домой, я не ем еду, уже приготовленную в холодильнике. А достаю ингредиенты и готовлю сытную пасту с сыром и мясом. Я устала, но мне нужно это.

Эйдан присылает мне сообщения, но я пока не просматриваю их. Я в оцепенении, погруженная в свои мысли, пытаюсь осознать, что Дерек отправляется на реабилитацию.

– К черту его, – сердито шиплю я. – Да пошел он!

Все внезапно всплывает на поверхность.

Мне следовало уйти от него давным-давно.

Я качаю головой. Нет, нет, я обвиняю не того человека.

– К черту меня, – говорю я, чувствуя, как у меня слезятся глаза. – Мне следовало уйти много лет назад. Глупая и чертовски слабая Айви. Такая чертовски глупая.

Так много впустую потраченного времени. Кто знает, где бы я оказалась, если бы прислушалась к своему чутью раньше и ушла от него. Может быть, Изабеллы бы и не случилось, и тут я замираю, на глаза наворачиваются слезы. Было бы лучше? Если бы ее вообще не было? Разве не знание такой боли было бы для меня лучше?

Я заканчиваю готовить через час и оставляю все на плите. Затем бреду в свою спальню, а не в спальню Эйдана. Открываю свою гардеробную и захожу внутрь, натыкаясь ногами на бесчисленные сумки, которые я до сих пор не распаковала, потому что знала, знала, что могла найти.

Я падаю на колени и опустошаю их все. Одежда, косметика и глупое, бессмысленное девчачье дерьмо, о котором даже не помнила, что оно у меня было, разбросаны вокруг меня в огромном беспорядке. Я ищу кое-что. Воспоминание. Что-то, что, я знаю, сломает меня, если это увижу, но я должна знать, что оно там, должна знать, что это произошло.

Я дрожу и в панике втягиваю воздух, в ужасе от того, что Ана, возможно, все-таки не упаковала ее.

– Не отдавай ему ее, – отчаянно шепчу я. – Он, должно быть, выбросил ее.

Он не заслуживает этой коробки из-под обуви.

Я отползаю в другой угол шкафа, роюсь в других сумках, и тут происходит это. Мои пальцы натыкаются на что-то твердое. Я достаю знакомую синюю коробку из-под обуви, и мое сердце замирает в груди.

Я открываю его и смотрю на содержимое.

Мое сердце бьется медленно, но болезненно. Каждый удар ощущается как пуля боли.

Я достаю крошечную пижамку. Первое, что она когда-либо надевала. На ней узор, как на одежде заключенного, и спереди написано «Девять месяцев внутри», но она так и не дожила до девяти месяцев. Такая крошечная. Я подношу ее к носу и вдыхаю, пытаясь вспомнить ее запах. Пожалуйста, пахни как она. Слезы текут из глаз, когда я откладываю ее и продолжаю просматривать коробку. Я беру ее больничную бирку с ее именем и целую. Потому нахожу снимки УЗИ, и теперь я действительно не могу держать себя в руках.

Вот почему я предпочитала знакомое. Предпочитала то оцепенение, которое оно обеспечивало. Я предпочитала бежать от этой боли. Было легче принять то, что произошло. Изабелла родилась раньше срока, легкие были недостаточно развиты, и я каждый день винила себя за то, что не смогла выносить ее дольше. Пока не перестала винить себя и не стала игнорировать эти мысли. Я игнорировала боль и сосредоточилась на рутине жизни.

Потребовались месяцы, чтобы почувствовать оцепенение, и за это время Дерек плюнул на все и трахнул другую женщину. Не знаю. Но когда появилась эта боль, именно тогда мне нужно было бежать. Я собрала свои вещи, проигнорировала его мольбы и уехала к матери, где в итоге снова стала игнорировать свою боль.

Но игнорировать боль больше не помогает.

Быть с Эйданом Уэстом – все равно, что бередить глубокую рану, которую я пыталась залечить лейкопластырем. Все выходит на поверхность, сочится из меня.

– Айви?

Его голос прорывается сквозь тишину. Поднимаю взгляд. Эйдан стоит перед моей гардеробной, с беспокойством глядя на меня сверху вниз. Я даже не слышала, как он вернулся домой. И не знаю, как долго сижу здесь.

Когда я не отвечаю, он медленно подходит ко мне. Осматривает гардеробную, останавливаясь на снимках УЗИ в моей руке, а затем на коробке из-под обуви рядом со мной.

– Эй, – успокаивающе шепчет он, опускаясь на колени рядом со мной. Потом обнимает меня руками.

– Я в порядке, – начинаю говорить я.

– Это не так. Ты не в порядке, Айви. Скажи мне, что происходит.

Я не знаю, с чего начать.

Затем опускаю взгляд на коробку.

– Дерек уезжает.

Эйдан пристально смотрит на меня.

– Тебя это беспокоит?

– Нет, нет… Он зарегистрировался в центре реабилитации или что-то в этом роде и нашел кого-то, кто возьмет на себя аренду.

Эйдан не выглядит удивленным.

– Он уйдет, и тебе не придется беспокоиться о том, что тот вернется. Разве это не хорошо?

Теперь я смотрю на него с подозрением.

– Это твоих рук дело?

– Он уезжает? – Эйдан пожимает плечами. – Я перекинулся с ним парой слов, когда вытаскивал тебя оттуда.

– Что ты сказал?

Он выглядит усталым.

– Я высказал несколько угроз.

– Эйдан…

Он одаривает меня короткой улыбкой.

– Айви, я сказал ему отвалить. Сказал, что позабочусь о квартире, найду того, кто займет ее. Но сначала нужно было кое-что отремонтировать. Вот почему это заняло так много времени. Не было ни одной гребаной стены, которую бы он не пробил, дверь в ванную едва держалась, а ковер был уничтожен. Он… – Эйдан замолкает, теперь выглядя сердитым. – Дерек просто кусок гребаного дерьма, Айви. Я не жалею, что выгнал его.

– Ты отправил его в ту клинику реабилитации?

– Я дал ему денег в качестве стимула отвалить. То, что он отправился туда, – его собственная заслуга.

Мой рот в шоке приоткрывается.

– Сколько денег ты ему дал?

Эйдан отводит взгляд.

– Разве это важно? Суть в том, что он съебался сразу же, как только я выписал ему этот чек. Если ты питаешь слабость к этому члену, то время сделать его твердым.

– Не питаю, – возражаю я, качая головой. – Я не питаю нежности к Дереку, но… Но теряю самообладание, просто вспоминая все, Эйдан. Я… – Я прерывисто вздыхаю, быстро складываю все обратно в коробку из-под обуви и закрываю ее. – Я не в лучшем положении, ясно? Мне нужно просто посидеть здесь и подумать.

Теперь Эйдан смотрит на коробку из-под обуви.

– Ты собираешься рассказать мне о ней?

– Нет, – мой голос звучит тверже, чем я намеревалась. И быстро смягчаю его. – Нет, Эйдан, пожалуйста, не сейчас. Я не готова, хорошо?

Он изучает меня.

– Хорошо, детка, я понимаю.

***

Эйдан оставляет меня одну в шкафу в гардеробной, чтобы я могла собраться с мыслями. К тому времени, как выхожу, он накрывает на стол в столовой, ставя макароны, которые я приготовила. Его пиджак снят вместе с галстуком. Он расстегнул верхние пуговицы своей рубашки и скинул ботинки. И наливает мне бокал вина, когда я сажусь во главе стола.

Мужчина выглядит неуверенным в себе, когда садится рядом со мной, с беспокойством глядя на меня. Мне хочется накрыть его руку своей и успокоить, но я все еще не в себе, все еще перевариваю услышанное.

Мы едим в тишине. Я откусываю несколько кусочков, а он опустошает свою тарелку. Думаю, в стрессе Эйдан ест, в то время как я едва могу проглотить что-нибудь.

Наконец, он тихо вздыхает, выглядя побежденным.

– Поговори со мной, Айви. Мне нужно знать, что у тебя в голове.

Я гоняю по тарелке пасту.

– Я не знаю, Эйдан. Я едва осознаю свои эмоции.

Его взгляд наполняется беспокойством.

– Айви… – Он ерзает на стуле, сжимая и разжимая кулаки. – Я пытаюсь и не знаю, что мне делать, когда ты в таком состоянии. Веди меня, детка.

Я оглядываюсь на него, чувствуя, как что-то сжимается у меня в груди при виде потерянного выражения его лица.

– На этот раз, Эйдан, я не знаю, как это сделать, – слабо пытаюсь я.

– Я могу что-нибудь сделать, чтобы ты почувствовала себя лучше?

– Нет.

– Мы можем пойти прогуляться.

– Там действительно холодно. Думаю, скоро пойдет снег.

– Я возьму тебя с собой в путешествие в какое-нибудь теплое местечко. Тебе нравится Мексика?

Я просто бросаю на него бесстрастный взгляд.

– Нет, Эйдан… расслабься, хорошо?

Но он не расслабляется. Его плечи напряжены, когда тот наблюдает за мной.

– Ты думаешь о том, чтобы уйти от меня?

Я быстро качаю головой.

– Нет, нет, Эйдан, я не хочу этого делать.

Он должен чувствовать облегчение, но, похоже, это не так. И выглядит более напряженным.

– Ты любишь меня, Айви?

И он выглядит как маленький мальчик. Он смотрит на меня с грустью, пытаясь прочесть мои мысли. Я оглядываюсь назад, чувствуя, что задыхаюсь, потому что знаю, что недостаточно хорошо справляюсь с утешением его, но… в моей голове полный бардак, мое сердце хаотично бьется в груди, и мне больно.

– Да, – шепчу я, чувствуя, как мои глаза наполняются слезами. – Да, я люблю тебя, Эйдан. Я знаю, что люблю.

И снова он не чувствует облегчения. Просто смотрит на меня – в меня – потерянный и сбитый с толку.

Когда мы заканчиваем, Эйдан собирает тарелки и расхаживает по комнате. Он оставляет их на кухне, возвращается, смотрит в окно, потом на меня, а потом снова начинает расхаживать.

***

Эйдан изо всех сил старается использовать то, что, как он знает, работает, чтобы успокоить меня.

Он трахает меня.

И не останавливается.

Он изливает в меня свою душу. Дает знать о своих страхах, а потом прячется от них, вымещая это на моем теле.

Его внимание тоже больше не сосредоточено на моем теле. Когда тот берет меня, он оказывается надо мной, мои ноги раздвинуты для него. Эйдан трахает меня, наблюдая за моим лицом, будто это все, что ему нужно увидеть, чтобы добиться своего. Он нежно целует меня, занимается со мной любовью, шепчет мое имя, как молитву.

– Давай, – говорит он мне, наблюдая, как я оказываюсь близко. – Я хочу, чтобы ты посмотрела на меня, Айви, хочу увидеть это в твоих глазах, детка.

Эйдан хочет увидеть это, повторяет он, и ему не нужно ничего объяснять. Ему хочется видеть мою любовь, мою преданность нам; хочется видеть меня голой и обнаженной, мою обнаженную перед ним душу.

Это не работает, и в его глазах разрастается боль, которая поражает меня до глубины души. Я кончаю и нежно глажу его по лицу, безмолвно извиняясь.

Он не смотрит на меня в ответ.

***

Со мной что-то очень не так. Проходят дни, и нависшая над нами тьма превращается в грозовую тучу. Это становится все труднее игнорировать, все труднее дышать. Я плохо себя чувствую.

Я слышу, как он разговаривает с кем-то по ночам. Его голос звучит тихо, но печально. Иногда в его голосе звучит отчаяние. Однажды я слышу, как он называет ее по имени.

Рут.

Эйдан разговаривает со своей бабушкой. Он ищет какого-то заверения, которого не получает от меня. Я ворочаюсь с боку на бок и чувствую, что все испортила, потому что это мое глупое гребаное сердце не хочет открываться.

Я несправедлива, да? Мне следовало подождать. В конце концов, он был прав, сопротивляясь мне. Оказывается, моя мать с самого начала знала, о чем говорила.

Она беспокоилась обо мне, и я пыталась доказать, что та неправа, но теперь я просто хочу убежать. Убежать обратно к ней, потому что она была права. Все болит, и я подавлена и не знаю, как это исправить.

Я слишком много плачу, слишком часто замыкаюсь в себе, причиняю боль и отталкиваю его и всех остальных.

Я не знаю, как сделать его счастливым.

***

Эйдан

Рут: Если она хочет уединения, ты должен уважать это. Если ей нужно время, чтобы прийти в себя, ты должен дать его ей. И должен быть готов отпустить ее, даже если ненадолго.

Я качаю головой в ответ на сообщение Рут. Это не то, что мне хочется услышать. Каждая клеточка моей души сопротивляется мысли о том, что мне придется отпустить Айви.

Этого не случится.

Но чем больше я в последнее время нахожусь рядом с Айви, тем большую ощущаю дистанцию, которую она выдерживает. Я не могу достучаться до нее, и это сводит меня с ума. Это произошло так внезапно, спровоцированное Дереком, или, может быть, это медленно накапливалось, и в конце концов прорвалось.

В результате я снова становлюсь мудаком в офисе, потому что это все, что я знаю. Это прикрытие, которое мне нравится поддерживать, чтобы отгородиться от всех, держать всех вне досягаемости.

Я почти отсутствую, мои мысли блуждают, и я не могу не думать о ней каждую минуту каждого гребаного дня, и чем больше рассуждаю сам с собой, тем больше понимаю, что Рут права.

И это сводит меня с ума.

Рут: Эйдан, помнишь я говорила тебе это однажды, цитату, которую прочитала, и думаю, она найдет отклик во второй раз, мой дорогой мальчик.

Я знаю цитату, о которой она говорит, и мысленно проклинаю ее за то, что она заговорила об этом. Черт возьми, Рут.

Рут: Исцеление не означает, что повреждения никогда не существовало. Это означает, что ущерб больше не контролирует нашу жизнь.

Рут: Если ей нужно время, чтобы исцелиться, ты должен подчиниться.

30

Айви

Мы ужинаем вне дома, и сегодня вечером между нами все в порядке. Эйдан в хорошем настроении, а я просто счастлива уйти с работы и отдохнуть в шикарном ресторане с самым красивым мужчиной на Земле.

Мы можем говорить о чем угодно. Нам действительно хорошо вместе, думаю я, когда он улыбается мне после того, как официантка приняла наши заказы. Она продолжает странно смотреть на меня, но я не спрашиваю, что застряло у нее в заднице. Может быть, та пытается понять, как, черт возьми, я заполучила этого мужчину, а может и о чем-то другом.

– Алекс наконец-то связался со мной этим утром, – внезапно говорит Эйдан, выглядя очень довольным таким развитием событий. – Он хотел узнать, как у меня дела.

Я еще не встречалась ни с Алексом, ни с Рут, если уж на то пошло, но Рут в Торонто, она стара и немощна, так что это понятно. Алекс, с другой стороны, – перекати-поле. Эйдан никак не может поймать его в одном месте.

Я хочу спросить его, почему Алекс вдруг обратился к нему. Кажется, это действительно неожиданно. Но вместо этого просто улыбаюсь.

– Это здорово, Эйдан. Вы хорошо с ним поболтали?

Эйдан кивает.

– Я рассказал ему о тебе.

– Что именно ты сказал?

– Все как обычно. Ты чертовски сексуальна, у тебя огромная задница и рот, который может заглотить что угодно…

– Эйдан, – игриво ругаю я.

Он смеется.

– Нет, нет, я сказал, что ты замечательная. – Более серьезным голосом он добавляет: – Ты снова вдохнула в меня жизнь, Айви. Ты – мой эндшпиль.

Я нервно сглатываю.

– Ты пока не можешь этого знать.

– Нет, я знаю это, – серьезно говорит он. – Я уверен в этом. Быть с тобой заставило меня захотеть чего-то… чего я не подозревал, что хочу.

– Например, что?

Он не теряется.

– Все, детка. Дом, белый заборчик… – он замолкает, глядя на мою левую руку. – Все.

Он говорит о браке.

Отвечаю ему не сразу. Я нахожусь в процессе расставания, еще даже не развелась, и этот мужчина хочет однажды жениться на мне. Мне действительно жаль его, что ему пришлось найти такую сложную женщину, что ему приходится ждать развода, и даже после у меня нет желания вступать в брак.

Не в течение очень долгого времени.

Я чувствую, что не заслуживаю его. Мне хочется открыться ему, отдать ему последние частички своего существа, но я просто… я просто не готова. И каждый день испытываю больше трудностей, чем днем ранее.

Официантка возвращается с нашей едой. Она ставит передо мной тарелку, задержавшись на мгновение. Затем наклоняется ко мне и говорит:

– Просто чтобы ты знала, ты намного красивее, чем на фото в интернете.

Я в замешательстве поднимаю на нее взгляд.

– Что?

– Спасибо, – многозначительно перебивает Эйдан, пытаясь отмахнуться от нее одним пугающим взглядом.

Когда официантка уходит, глядя на меня с сияющей улыбкой, я бросаю взгляд на Эйдана.

– Мои фотографии в интернете?

Эйдан пожимает плечами.

– Иногда люди фотографируют меня. Они любопытны.

– Я была на них?

Он кивает.

– Да.

– Хочу ли я знать, как выгляжу на этих фотографиях?

– Ты прекрасно выглядишь, не волнуйся.

Теперь я приподнимаю бровь.

– Ты видел их?

Он улыбается.

– Я узнал о них только сегодня утром после моего телефонного разговора с Алексом.

Теперь я начинаю понимать.

– Он видел их.

– Да.

О, боже.

Не знаю, что сказать, кроме того, что это было в некотором роде ожидаемо, так что я не удивлена. Просто не думала, что это произойдет на самом деле. Я ожидала, что Ана будет первой, кто сообщит мне об этом, потому что она разбирается в этом дерьме, но, возможно, та нарочно не сделала этого.

– Ты расстроена? – спрашивает он.

– Нет, – отвечаю я. – Вовсе нет. Пусть фотографируют и болтают. Мне все равно.

У меня действительно нет никого желания смотреть на них.

Он выглядит успокоенным.

– Хорошо.

Закончив ужинать, мы укутываемся и отправляется прогуляться по центру Оттавы, проходя мимо Парламентского холма, который светится в ночи. Мы молчим, каждый из нас погружен в свои мысли. Эта неделя была долгой, тяжелой и очень эмоциональной. Так даже не должно было быть. Прямо сейчас должна была бы жизнь «долго и счастливо», но вместо этого я в полном дерьме.

Я замедляю шаг и смотрю на него снизу вверх, чувствуя панику.

– Я волнуюсь, что отталкиваю тебя, – выпаливаю я, с трудом сглатывая. – Я недостаточно быстро открываюсь тебе. И несправедлива.

Он останавливается и смотрит на меня.

– Я же сказал тебе, что я здесь, что я жду.

– Я знаю это, но не знаю, как долго тебе придется ждать, Эйдан.

Он хмурится, выглядя расстроенным.

– Это то, о чем я беспокоился, Айви, о том, что все происходит слишком быстро…

– Я не жалею о том, что мы сделали, – быстро говорю я, прерывая его. – Я люблю нас, Эйдан. Правда. Я люблю нас так сильно. Проблема не в этом.

– А в чем проблема?

Я подыскиваю нужные слова.

– Мне больно. И я не знаю, как это остановить.

– Мы можем направить тебя на терапию…

– Я не хочу ни с кем говорить о том, что я чувствую.

– Как же тогда кто-нибудь сможет помочь тебе? Ты плохо справляешься сама.

– Я не знаю, – возражаю я. – Я никогда не была одна, Эйдан. Мне никогда не приходилось справляться со своими чувствами. Все это время меня окружали отвлекающие факторы…

– Я отвлекаю? – возражает он.

Я хмурюсь. И все неправильно говорю.

– Не бери в голову, Эйдан.

– Почему?

– Потому что.

– Дай угадаю, об этом ты тоже не хочешь говорить. – Когда я не отвечаю, он подходит ближе, опуская голову на один уровень со мной. – Айви, это будет чертовски больно, но в какой-то момент ты должна рассказать о своих чувствах. Тебе необязательно разговаривать со мной, но ты не можешь продолжать прятать это в…

– Ты говорил мне, что знаешь, на что это похоже, – прерываю его, расстроенная. – Если бы это было так, ты бы знал, что я не могу просто волшебным образом прийти в себя настолько, чтобы говорить о своем дерьмовом браке или потере дочери…

– Это не то, что я сказал…

– Я просто не готова, Эйдан.

Он прищуривается.

– Не готова говорить или не готова к нам?

У меня подскакивает кровяное давление.

– Я больше ничего не знаю!

С таким же успехом я могла бы дать ему пощечину, судя по тому, каким потрясенным он выглядит. Эйдан смотрит на меня широко раскрытыми глазами, безмолвный и обиженный. Затем проводит рукой по волосам и глубоко выдыхает. Я не знаю, что ему сказать. Я выпалила это, хотя даже не собиралась. И не осмеливалась признаться в этом самой себе, вот как много я скрывала от самой себя. Теперь все открыто, и грозовая туча над нами потрескивает.

– Хорошо, – наконец, шепчет он, кивая сам себе. Мужчина не смотрит мне в глаза. – Хорошо, Айви.

– Эйдан…

Он смотрит вниз, на тротуар, и ждет.

Я облизываю губы.

– Я не хочу разрушать нас. Я хочу, чтобы это сработало. Хочу.

– Но?

– Но мне нужно…

– Время, – заканчивает он за меня, теперь глядя мне в глаза. Боже, ему больно. – Тебе нужно время. Время, которое я изначально предлагал тебе с самого начала. Время, потому что хотел, чтобы ты подумала, прежде чем увязнуть в этом, Айви, это то, чего я не хотел, чтобы случилось. Но я открылся тебе, детка, и отдал тебе все, что было во мне.

Я киваю, чувствуя себя ужасно.

– Мне жаль, Эйдан. Я не пытаюсь оставить тебя…

– Нет, но это своего рода обида, которая прямо сейчас глубоко ранит, – перебивает он, выглядя измученным. – Я впустил тебя, и это было не для того, чтобы ты могла развернуться и уйти, оставив меня томиться в темноте. Если бы я знал, я бы сдержался, Айви. Я бы защитил себя.

Я не отвечаю, потому что он прав.

Это полностью моя вина.

– Ты хочешь оставить меня? – печально спрашиваю я. – Потому что я пойму, если ты сделаешь это.

Затем он смотрит на меня так, словно это немыслимо.

– Я не говорил этого.

– Думаю, ты заслуживаешь большего, чем я…

– Достаточно.

– Тогда какова альтернатива?

– Я подожду, – незамедлительно отвечает он. – Я, блядь, подожду, ладно? Вот альтернатива, Айви.

Эта альтернатива – дерьмо.

– Значит, ты ждешь, – с сомнением повторяю я, – ты ждешь, страдая от боли, пока я, что? Живу с тобой и делю твою постель…

– Я не знаю ответ, ясно? – Он выглядит раздраженным. – Я просто знаю, что ты нужна мне в моей жизни.

– Даже если я эмоционально недоступна для тебя?

Он не отвечает, но боль снова вернулась в полную силу.

Чем дольше мы стоим здесь, тем холоднее становится. Я скрещиваю руки на груди, дрожа, но Эйдан в полном порядке. Он слишком погружен в свои мысли, чтобы чувствовать, как с каждым часом температура падает.

Наконец, он говорит:

– Я не знал, что ждал тебя всю свою жизнь, Айви, но оглядываясь назад, вижу это. Я вижу себя на протяжении многих лет разрушительным, мерзким, грязным пьяницей, который отталкивал всех людей. Я сделал себе тату, нанес эту хрень на кожу, чтобы проснуться от чернил и попытаться понять себя с самого начала. Я думаю… Думаю, что в то время, как я отталкивал каждого из этих людей, я втайне ждал того, кто даст отпор.

Он печально вздыхает, пристально глядя на меня.

– Я ждал, когда ты придешь, и теперь, когда я могу назвать тебя своей, я должен смотреть, как ты уходишь? Ты это хочешь мне сказать?

Я подхожу ближе, и он внимательно наблюдает за происходящим, теперь выглядя настороженным.

– Я бы не ушла навсегда.

Похоже, он мне не верит.

Я снова вздрагиваю, когда порыв холодного ветра проносится сквозь нас. Он хмурится, замечая мой дискомфорт.

– Пойдем домой, Айви.

***

Дорога домой проходит напряженно и тихо. Когда мы добираемся до квартиры, Эйдан исчезает в своем кабинете, а я принимаю душ. Потом лежу в постели, но не могу уснуть. Интересно, что он делает, о чем думает, что чувствует. Мне чертовски стыдно за то, что я сказала.

Это не работает.

Мне не следовало говорить ему, чтобы он отпустил меня. Теперь я несу ответственность за его боль.

Я все испортила, но мое тело сопротивляется по какой-то причине, и я должна прислушаться.

Эйдан заходит в комнату далеко за полночь и быстро принимает душ. Потом ложится в постель рядом со мной. Мои глаза открыты. Я подозреваю, что и у него тоже.

Я подозреваю, что мы оба тонем в тишине.

***

Эйдан

С этим ничего нельзя поделать. Я могу трахать ее весь день напролет, копаться в ее душе, умоляя ее открыться мне, и это будет бесполезно.

Я могу попытаться поговорить с ней, покопаться в ее слоях, но она не дает мне зайти слишком далеко. Айви упряма и сломлена, и она не отличает верх от низа.

Ей нужно время.

Время забыть о своей боли, двигаться дальше после той главы, которую она закрыла за собой, но… Я беспокоюсь, что за это время она, возможно, больше не будет тосковать по нам.

Потому что время может исцелять, но оно также может быть и врагом.

Только когда ты любишь что-то так чертовски сильно, что не можешь без этого жить, проявляется паника, а за ней следует паранойя, нанося свой удар незаметно, шаг за шагом.

Я чувствую, как эта тьма сгущается внутри меня, борясь за то, чтобы взять вверх, защитить меня от разбитого сердца. Она все еще существует, все еще процветает за счет моих слабостей.

Ублюдочная тьма любит смотреть как я падаю.