Текст книги "Элегии и малые поэмы"
Автор книги: Публий Овидий Назон
Жанр:
Античная литература
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]
Если «Живи без любви!» мне бог какой-нибудь скажет,
О, я взмолюсь: до того женщина – сладкое зло.
Только пресыщусь, едва прекратится пылание страсти,
Вихрь куда-то опять бедную душу стремит.
5 Так, если конь понесет, стремглав помчит господина,
Пеной покрытой узде не удержать уж коня.
Так близ самой земли, у входа в надежную гавань,
Бури внезапный порыв в море уносит корабль.
Вот как я вечно гоним Купидона неверным дыханьем!
10 Снова знакомой стрелой целит румяный Амур.
Что же, стреляй! Я оружье сложил, я стою обнаженный.
В этих боях ты силён, не изменяет рука.
Как по приказу, в меня попадают без промаха стрелы. —
Стал я привычней для них, чем их привычный колчан.
15 Трижды несчастен тот, кто бездействия выдержать может
Целую ночь и сочтет лучшей наградою сон.
Глупый! Что же есть сон, как не смерти холодной подобье?
Волею неба вкушать долгий мы будем покой…
Лишь бы мне лгали уста подруги, обманщицы милой, —
20 Мне бы надежда и та радости много дала.
Ласково пусть болтает со мной, затевает и ссоры,
То утоляет мой пыл, то отвергает мольбы.
Марс переменчив, но в том виноват его пасынок резвый, —
Лишь по примеру его Марс обнажает свой меч.
25 Ветрен ты, мальчик, своих намного ты ветреней крыльев:
Радость нам дать и отнять – всё это прихоть твоя.
Если ты просьбе моей с божественной матерью внемлешь,
В сердце моем навсегда царство свое утверди.
Женщины пусть – легкомысленный сонм – признают владыку, —
30 Будешь ты в мире тогда ими и нами почтен.
X Помнится, ты, мой Грецин…[36]36
Грецин, Помпоний – друг юности Овидия, к которому обращено несколько писем с Понта (I, 6; II, 6; IV, 9).
[Закрыть] да, именно ты говорил мне,
Будто немыслимо двух одновременно любить.
Из-за тебя я в беде: безоружен был – и попался;
Стыдно сознаться – но двух одновременно люблю.
5 Обе они хороши, одеваются обе умело,
Кто же искусней из них, было бы трудно решить.
Эта красивее той… а та красивее этой.
Эта приятнее мне… нет, мне приятнее та…
Две меня треплют любви, как челн – два встречные ветра.
10 Мчусь то туда, то сюда, – надвое вечно разъят.
Стоит ли муки мои без конца умножать, Эрицина?[37]37
Эрицина – Венера, названная так в честь своего святилища на сицилийской горе Эрикс.
[Закрыть]
Женщины мало ль одной мне для сердечных забот?
Нужно ли звезд прибавлять и так полнозвездному небу
Или деревьям – листвы, морю глубокому – вод?
15 Лучше, однако, хоть так, чем хиреть без любви одиноко, —
Я пожелал бы врагу в строгости жить, без любви.
Я пожелал бы врагу одиноко лежать на постели.
Где не мешает ничто, где ты свободно простерт.
Нет, пусть ярость любви прерывает мой сон неподвижный!
20 Лишь бы не быть одному грузом кровати своей…
Пусть истощает мой пыл, запретов не зная, подруга, —
Если одна – хорошо; мало одной – так и две!
Члены изящны мои, однако нимало не слабы;
Пусть мой вес невелик, жилисто тело мое.
25 Крепости чреслам моим добавляет еще и желанье, —
В жизни своей никогда женщины я не подвел.
Часто в забавах любви всю ночь проводил, а наутро
Снова к труду был готов, телом все так же могуч.
Счастлив, кого сокрушат взаимные битвы Венеры!
30 Если б по воле богов мог я от них умереть!
Пусть бестрепетно грудь подставляет вражеским стрелам
Воин, – бессмертье себе он через смерть обретет.
Алчный пусть ищет богатств и пусть, в кораблекрушенье,
Влаги, изъезженной им, ртом своим лживым хлебнет!
35 Мне же да будет дано истощиться в волнениях страсти.
Пусть за любовным трудом смерть отпускную мне даст,
И со слезами пускай кто-нибудь на моем погребенье
Скажет: «Кончина твоя жизни достойна твоей!»
XIIIБремя утробы своей безрассудно исторгла Коринна
И, обессилев, лежит. С жизнью в ней борется смерть.
Втайне решилась она на опасное дело; я вправе
Гневаться… Только мой гнев меньше, чем страх за нее.
5 Все же она понесла – от меня, я так полагаю.
Впрочем, порой я готов верным возможное счесть…
Матерь Исида, чей край[38]38
…чей край… – Египет, города которого перечисляются далее.
[Закрыть] – плодородные пашни Канопа,
И Паретопий, и Фар с рощами пальм, и Мемфис.
Чьи те равнины, где Нил, по широкому руслу скатившись,
10 Целой седмицей ворот к морю выносит волну![39]39
Седмица ворот – семь устьев Нила.
[Закрыть]
Систром твоим заклинаю тебя и Анубиса ликом:
Вечно Осирис честной пусть твои таинства чтит,
Пусть не поспешно змея проползает вокруг приношений,
В шествии рядом с тобой Апис рогатый идет![40]40
Змея – атрибут Исиды, Апис – священный бык, считавшийся воплощением Осириса.
[Закрыть]
15 Взор свой сюда обрати, в одной двоих ты помилуй:
Жизнь госпоже возврати, мне же – она возвратит.
Часто в Исидины дни тебе она в храме служила,
Галлы-жрецы между тем кровью пятнали твой лавр.[41]41
Галлы – оскопленные жрецы малоазиатской богини Кибелы, которую в Риме смешивали с Исидой.
[Закрыть]
Ты ведь жалеешь всегда беременных женщин, которым
20 Груз потаенный напряг гибкость утративший стан.
Будь благосклонна, внемли, о Илифия, жарким моленьям![42]42
Илифия – богиня, помогающая при родах.
[Закрыть]
Верь мне, достойна она милостей щедрых твоих,
В белых одеждах я сам почту твой алтарь фимиамом,
Сам по обету дары к светлым стопам я сложу.
25 Надпись добавлю я к ним: «Назон – за спасенье Коринны».
О, поощри же, молю, надпись мою и дары!
Если же в страхе таком и советовать можно, – Коринна,
Больше подобных боев не затевай никогда!
XIVПодлинно ль женщинам впрок, что они не участвуют в битвах
И со щитом не идут в грубом солдатском строю,
Если себя без войны они собственным ранят оружьем,
Слепо берутся за меч, с жизнью враждуя своей?
5 Та, что пример подала выбрасывать нежный зародыш, —
Лучше погибла б она в битве с самою собой!
Если бы в древности так матерям поступать полюбилось,
Сгинул бы с этаким злом весь человеческий род!
Снова пришлось бы искать того, кто в мире пустынном
10 Стал бы каменья бросать, вновь зачиная людей.[43]43
…каменья бросать… – намек на миф о Девкалионе и Пирре.
[Закрыть]
Кто бы Приамову мощь сокрушил, когда бы Фетида,
Моря богиня, свой плод не захотела носить?
Если в тугом животе не оставила б Илия двойню,[44]44
Илия – весталка, зачавшая от Марса Ромула и Рема.
[Закрыть]
Кто бы тогда основал этот властительный Град?
15 Если б в утробе своей погубила Энея Венера,
То не пришлось бы земле в будущем Цезарей знать.
Так же погибла б и ты, хоть могла уродиться прекрасной,
Если б отважилась мать сделать, что сделала ты.
Сам я, кому умереть от любви предназначено, вовсе
20 Не родился бы на свет, не пожелай моя мать.
Можно ль незрелую гроздь срывать с лозы виноградной?
Можно ль жестокой рукой плод недоспелый снимать?
Свалятся сами, созрев. Рожденному дай развиваться.
Стоит чуть-чуть потерпеть, если наградою – жизнь
25 Что же утробу язвить каким-то особым оружьем?
Как нерожденных детей ядом смертельным травить?
Все колхидянку винят, обагренную кровью младенцев;[45]45
Колхидянка – Медея.
[Закрыть]
Каждому Итиса жаль: мать погубила его.
Матери-звери они. Но у каждой был горестный повод:
30 Обе мстили мужьям, кровь проливая детей.
Вы же скажите, какой вас Терей иль Ясон побуждает
С дрожью, смущенной рукой тело свое поражать?
Сроду не делали так и в армянских логовах тигры;
Разве решится сгубить львица потомство свое?
35 Женщины ж этим грешат, хоть нежны, – и ждет их возмездье:
Часто убившая плод женщина гибнет сама, —
Гибнет, – когда же ее на костер несут, распустивши
Волосы, каждый в толпе громко кричит: «Поделом!»
Пусть же зной растворится снова в просторах эфира!
40 Пусть предсказанья мои станут лишь звуком пустым!
Боги благие, лишь раз без вреда согрешить ей дозвольте…
Но и довольно: потом пусть наказанье несет.
XVПалец укрась, перстенек, моей красавице милой.
Это подарок любви, в этом вся ценность его.
Будь ей приятен. О, пусть мой дар она с радостью примет,
Пусть на пальчик себе тотчас наденет его.
5 Так же ей будь подходящ, как она для меня подходяща.
Будь ей удобен, не жми тоненький пальчик ее.
Счастье тебе! Забавляться тобой госпожа моя будет, —
Сделав подарок, ему сам я завидовать стал…
Если б своим волшебством в тот перстень меня обратила
10 Дева Ээи иль ты, старец Карпафских пучин![46]46
Дева Ээи – Цирцея, превращавшая людей в животных; старец Карпафских пучин – Протей, обладавший даром превращения. Карпаф – остров в Средиземном море.
[Закрыть]
Стоило б мне пожелать коснуться грудей у любимой
Или под платье ее левой проникнуть рукой,
Я соскользнул бы с перста, хоть его и сжимал бы вплотную,
Чудом расширившись, к ней я бы на лоно упал.
15 Или печатью служа для писем ее потаенных, —
Чтобы с табличек не стал к камешку воск приставать, —
Я прижимался б сперва к губам красавицы влажным…
Только б на горе себе не припечатать письма!..
Если ж меня уложить захочет любимая в ларчик,
20 Я откажусь, я кольцом палец сожму потесней…
Пусть никогда, моя жизнь, для тебя я не стану обузой,
Пусть твой палец всегда с легкостью носит свой груз.
Ты, не снимая меня, купайся в воде подогретой,
Ведь не беда, коль струя под самоцвет попадет…
25 Голая будешь… И плоть у меня от желанья взыграет…
Будучи перстнем, я все ж дело закончу свое…
Что по-пустому мечтать?.. Ступай же, подарок мой скромный
Смысл его ясен: тебе верность я в дар приношу.
XVIIIТы, свою песню ведя, подошел уж к Ахиллову гневу
И облекаешь в доспех связанных клятвой мужей,
Я же, о Макр,[47]47
Макр, Помпей – второстепенный римский поэт-эпик, друг Овидия; его поэму о Трое Овидий упоминает в письмах с Понта (IV, 10).
[Закрыть] ленюсь под укромною сенью Венеры,
Крупные замыслы все нежный ломает Амур.
5 Сколько уж раз «Отойди, не мешай!» говорил я подруге,
Но на колени ко мне тотчас садится она!
Или «Мне стыдно…» скажу, – а милая чуть ли не в слезы.
«Горе мне! – шепчет, – моей стал ты стыдиться любви…
Шею мою обовьет и тысячью жарких лобзаний
10 Вдруг мне осыплет лицо, – я погибаю от них!
Я побежден, от боев отвлекает меня вдохновенье:
Битв домашних певец, подвиги славлю свои.
Скипетр я все же держал, как мог, и трагедия[48]48
Трагедия – очевидно, трагедия Овидия «Медея», не дошедшая до нас.
[Закрыть] все же
Двигалась, с этим трудом справиться я бы сумел.
15 Плащ мой Амур осмеял, и цветные котурны, и скипетр:
Рано его я схватил и недостойной рукой!
В сторону был уведен своенравной красавицы волей
И о котурнах забыл: правил триумф свой Амур.
Делаю то, что могу: обучаю науке любовной
20 (Горе! Я сам удручен преподаваньем своим!),
Иль сочиняю, как шлет Пенелопа известье Улиссу,[49]49
Иль сочиняю… – Имеются в виду «Героиды».
[Закрыть]
Иль как у моря, одна, слезы, Филлида, ты льешь. —
Всё, что Парис, Макарей и Ясон, благодарности чуждый,
Будут читать, Ипполит и Ипполитов отец;
25 Все, что, выхватив меч, сказала бы в горе Дидона
Или же Лесбоса дочь, лиры Эолии друг.
Скоро же ты, мой Сабин,[50]50
Сабин – поэт, подражатель Овидия. Написал «ответы» мифических героев на послания героинь Овидия, а также «календарную поэму» по образцу «Фастов».
[Закрыть] объехал весь мир и вернулся,
Из отдаленных краев письма-ответы привез!
Значит, Улисса печать Пенелопой опознана верной,
30 Мачеха Федра прочла, что написал Ипполит;
Благочестивый Эней прекрасной ответил Элиссе:
Есть и к Филлиде письмо… если Филлида жива!
До Ипсипилы дошли Ясона печальные строки;
Милая Фебу, во храм лиру, лесбийка, отдай!..
35 Все же в стихах и твоих, о Макр, воспеватель сражений,
Голос порой подает золотокудрый Амур:
Там и Парис, и жена, что неверностью славу снискала,
И Лаодамия, смерть мужу принявшая вслед…
Знаю тебя хорошо: ты любовь воспеваешь охотней,
40 Нежели брани, ты в мой перебираешься стан!
XIXЕсли жену сторожить ты, дурень, считаешь излишним,
Хоть для меня сторожи, чтобы я жарче пылал!
Вкуса в дозволенном нет, запрет возбуждает острее;
Может лишь грубый любить то, что дозволит другой.
5 Мы ведь любовники, нам и надежды и страхи желанны,
Пусть иногда и отказ подогревает наш пыл.
Что мне удача в любви, коль заране успех обеспечен?
Я не люблю ничего, что не сулило бы мук.
Этот мне свойственный вкус лукавой подмечен Коринной, —
10 Хитрая, знает она, чем меня лучше поймать.
Ах, притворялась не раз, на боль головную ссылалась!
Как же я медлил тогда, как не хотел уходить…
Ах, сколько раз обвиняла меня, и невинный виновник
Нехотя вид принимал, будто и впрямь виноват.
15 Так, меня обманув и раздув негорячее пламя,
Снова готова была страстным ответить мольбам.
Сколько и нежностей мне, и ласковых слов расточала!
А целовала меня – боги! – о, сколько и как!
Так же и ты, которая взор мой пленила недавно,
Чаще со мною лукавь, чаще отказывай мне,
20 Чаще меня заставляй лежать у тебя на пороге.
Холод подолгу терпеть ночью у двери твоей.
Так лишь крепнет любовь, в упражнении долгом мужает,
Вот чего требую я, вот чем питается страсть.
25 Скучно становится мне от любви беспрепятственной, пресной:
Точно не в меру поел сладкого – вот и мутит.
Если б Данаю отец не запрятал в железную башню,
От Громовержца она вряд ли бы плод принесла,
Зорко Юнона блюла телицу рогатую – Ио, —
30 И Громовержцу вдвойне Ио милее была.
Тот, кто любит владеть доступным, пусть обрывает
Листья с деревьев, пускай черпает воду из рек.
Только обманом держать любовника женщина может…
Сколько советов, увы, против себя я даю!
35 Не возражает иной, а мне попустительство тошно:
Ищут меня – я бегу, а убегают – гонюсь.
Ты же, который в своей красавице слишком уверен,
Лучше, как спустится ночь, вход на замок запирай.
Да разузнай наконец, кто в дверь то и дело стучится
40 Тайно, собаки с чего брешут в ночной тишине?
Что за таблички тишком проворная носит служанка,
И почему госпожа часто ночует одна?
Пусть до мозга костей тебя пробирает тревога, —
Дай же мне повод хоть раз ловкость свою проявить.
45 Тот пусть лучше песок на пустынном ворует прибрежье,
Кто в неразумье своем любит жену дурака.
Предупреждаю тебя: коль верить слепо супруге
Не перестанешь, моей быть перестанет она.
Много всего я терпел, надеялся я, что сумею,
50 Как ты ее ни храни, все же тебя обойти.
Ты же, бесстрастный, готов терпеть нестерпимое мужу:
Все дозволяешь – и вот я уж любить не могу.
Так уж, несчастному, мне никогда и не ведать запрета?
Ночью уже никогда мести грозящей не ждать?
55 Страха не знать? Не вздыхать сквозь сон, ни о чем не волнуясь?
Повода мне не подашь смерти твоей пожелать?
Что мне в супруге таком? На что мне податливый сводник?
Нравом порочным своим губишь ты счастье мое.
Ты бы другого нашел, кому терпеливые любы…
60 Если соперником звать хочешь меня – запрещай!
Книга третья
IДревний высится лес, топора не знававший от века.
Веришь невольно, что он тайный приют божества.
Ключ священный в лесу и пещера с сосульками пемзы,
И отовсюду звучат нежные жалобы птиц.
5 Там, когда я бродил в тени под листвою древесной
В думах, куда же теперь Муза направит мой труд.
Вижу Элегию вдруг: узлом – благовонные кудри.
Только одна у нее будто короче нога:
Дивной красы, с оживленным лицом, в одежде тончайшей, —
10 Даже уродство ноги лишь украшало ее.
Властная вдруг подошла и Трагедия шагом широким,
Грозно свисали на лоб волосы; плащ до земли.
Левой рукою она помавала скипетром царским,
Стройные голени ей сжали котурнов ремни.
15 Первой сказала она: «Когда же любить перестанешь
Ты, к увещаньям моим не преклоняющий слух?
О похожденьях твоих на пьяных болтают пирушках,
В людных толкуют местах, на перекрестке любом,
Пальцем частенько в толпе на поэта указывать стали:
20 «Вот он тот, кого сжег страстью жестокий Амур!»
Не замечаешь ты сам, что становишься притчею Рима…
Как же не стыдно тебе все про себя разглашать?
Петь о важнейшем пора, вдохновляться вакхическим тирсом,[51]51
…вдохновляться вакхическим тирсом… – Намек на первоначальную связь трагедии с культом Вакха.
[Закрыть] —
Время довольно терять, труд начинай покрупней!
25 Ты унижаешь свой дар. Поспевай деянья героев!
Скажешь ты: нынешний труд больше подходит тебе —
Хватит забавных стихов, что успел ты сложить для девчонок;
Были напевы твои с юностью ранней в ладу.
Славу доставить теперь ты обязан трагедии римской,
30 И вдохновенье твое выполнит волю мою!»
Так она кончила речь в своих театральных котурнах
И покачала главой, в пышном уборе кудрей.
И, на нее покосясь, улыбнулась Элегия, вижу, —
Мирт держала она, помнится, в правой руке.
35 «Что порицаешь меня, Трагедия гордая, речью
Важной? – сказала. – Ужель важной не можешь не быть?
Не погнушалась и ты неравным стихом выражаться.
Ты, состязаясь со мной, мой применила размер?
Нет, величавых стихов со своими равнять я не смею,
40 Твой затмевает дворец скромные сени мои.
Ветрена я, и мил мне Амур, он ветреник тоже,
Избранный мною предмет – по дарованьям моим.
Бога игривого мать без меня грубовата была бы,
Я родилась, чтобы ей верною спутницей быть.
45 Все-таки я кое в чем и сильнее тебя: я такое
Переношу, от чего хмурятся брови твои.
Дверь, которую ты не откроешь тяжелым котурном,
Я открываю легко резвой своей болтовней.
Не научила ли я и Коринну обманывать стража.
50 И на измену склонять верность надежных замков,
Тайно с постели вставать, развязав поясок у сорочки,
И в полуночной тиши шагом неслышным ступать?
Мало ли я на жестоких дверях повисала табличкой,
Не побоясь, что меня каждый прохожий прочтет!
55 Помню и то, как не раз, за пазухой прячась рабыни,
Я дожидалась, когда ж сторож свирепый уйдет?
Варварка тут же, разбив, в воду швырнула меня.
Нерпой взрастила в тебе я счастливое семя таланта.
60 Это мой дар… А его требует нынче – она!»
Кончили. Я же сказал: «Заклинаю вас вами самими
Слух беспристрастно склонить к полным смиренья словам.
Та мне во славу сулит котурн высокий и скипетр —
С уст уж готов у меня звук величавый слететь…
65 Эта же – нашей любви обещает бессмертье… Останься ж
И продолжай прибавлять краткие к длинным стихам!
Лишь ненадолго певцу, Трагедия, даруй отсрочку:
Труд над тобой – на века, ей мимолетный милей…»
И согласилась она… Торопитесь, любовные песни!
70 Есть еще время – а там труд величавее ждет.
IVСторожа, строгий супруг, к молодой ты приставил подруге.
Полно! Себя соблюдать женщине надо самой.
Коль не от страха жена безупречна, то впрямь безупречна,
А под запретом она, хоть не грешит, а грешна…
5 Тела блюдешь чистоту, а душа все равно любодейка…
Женщину не устеречь против желанья ее.
Женскую душу сберечь никакие не смогут затворы:
Кажется, всё на замке, – а соблазнитель проник!
Меньше грешат, коль можно грешить; дозволенье измены
10 Тупит само по себе тайной мечты остроту.
Верь мне, супруг: перестань порок поощрять запрещеньем, —
Лучше поборешь его, если уступишь ему.
Видел я как-то коня: он узде не хотел подчиниться
И, закусив удила, молнии несся быстрей, —
15 Но покорился и встал, ощутив, что на трепаной гриве
Мягкие вожжи лежат, что ослабела узда.
Все, что запретно, влечет; того, что не велено, жаждем.
Стоит врачу запретить, просит напиться больной…
Сто было глаз на челе у Аргуса, сто на затылке, —
20 Все же Амур – и лишь он – часто его проводил.
В прочный спальный покой из железа и камня Данаю
Девой невинной ввели, – матерью стала и там.
А Пенелопа, хотя никакой не имелось охраны,
Все же осталась чиста средь молодых женихов.
25 Больше хотим мы того, что другой бережет. Привлекает
Вора охрана сама. Редкий доступному рад.
К женщине часто влечет не краса, а пристрастье супруга:
Что-то в ней, видимо, есть, что привязало его…
Честной не будь взаперти, – изменяя, ты будешь милее.
30 Слаще волненья любви, чем обладанье красой.
Пусть возмущаются, – нам запретное слаще блаженство,
Та лишь нам сердце пленит, кто пролепечет: «Боюсь!»
Кстати, держать под замком недозволено женщин свободных
Так устрашают одних иноплеменных рабынь.
35 Ежели вправе сказать ее сторож: моя, мол, заслуга… —
Так за невинность ее надо раба похвалить!
Подлинно тот простоват, кто измен не выносит подруги,
И недостаточно он с нравами Рима знаком.
Ведь при начале его – незаконные Марсовы дети:
40 Илией Ромул рожден, тою же Илией – Рем.
Да и при чем красота, если ты целомудрия ищешь?
Качествам этим, поверь, не совместиться никак.
Если умен ты, к жене снисходителен будь и не хмурься,
К ней применять перестань грозного мужа права.
45 Жениных лучшей друзей приветствуй (их будет немало!) —
Труд не велик, но тебя вознаградит он вполне.
Ты молодежных пиров постоянным участником станешь,
Дома, не делая трат, много накопишь добра.
