Текст книги "Элегии и малые поэмы"

Автор книги: Публий Овидий Назон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 35 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

Письмо второе
ФИЛЛИДА – ДЕМОФОНТУ

        Гость мой! Пеняет тебе Филлида-фракиянка горько:

        Минул обещанный срок – ты не вернулся ко мне.

        Был уговор: один только раз луна округлится,

        И у моих берегов вновь ты опустишь причал.

5     Но хоть четырежды круг замыкала луна и скрывалась,

        Вал ситонийский не мчит к нам из Актеи[82]82
  Актея – Аттика.


[Закрыть] корабль,

        Время сочти – хорошо мы, влюбленные, это умеем!

        Нет, не до срока к тебе жалоба наша придет.

        Медлила долго моя надежда: ведь если поверить

10   Больно – не верит любовь и не желает страдать.

        Часто себе я лгала, чтоб тебя оправдать, и твердила,

        Что уж порывистый Нот белый твой парус несет.

        Как проклинала за то, что тебя отпускать не желает,

        Я и Тесея, хоть он, верно, не ставил преград.

15   Страшно мне было порой: что, если волны седые

        Твой потопили корабль, раньше чем в Гебр[83]83
  Гебр – река во Фракии.


[Закрыть] он вошел?

        Часто, жестокий, богов о твоем я молила здоровье,

        Ладанный дым с алтарей вслед за молитвой летел;

        Часто, когда ни небес не тревожил ветер, ни моря,

20   Я повторяла себе: «Если здоров ты, придешь!»

        Верная все вспоминала любовь, что могло возвращенью

        Скорому вдруг помешать; много причин я нашла.

        Ты же все медлишь вдали, Филлиде тебя не вернули

        Боги, которыми ты клялся, и наша любовь.

25   Не было правды в твоих словах, не вернулся твой парус:

        Ветер унес паруса, ветер и клятвы унес.

        Что тебе сделала я? Безрассудно любила, и только!

        Этой виною тебе лишь угодить я могла.

        В том злодеянье мое, что тебя я, злодей, приютила,

30   Но в злодеянье таком нет ли заслуги моей?

        Где твои клятвы теперь и рука, пожимавшая руку?

        Где божества без числа – лживых свидетели клятв?

        Где Гименей, что связать нас на долгие должен был годы?

        Он мне порукою был будущей свадьбы с тобой!

35   Клялся морями ты мне, по которым тебе предстояло

        Снова – в который уж раз – плыть, уезжая от нас,

        Клялся мне дедом своим (если дед твой не вымышлен тоже),[84]84
  Дед Демофонта – Нептун, отец Тесея.


[Закрыть]

        Что укрощает в морях ветрами вздыбленный вал,

        Клялся Венерою, чье чересчур мне опасно оружье:

40   Стрелы – оружье любви, факел – оружье любви.

        Клялся Юноной благой, владычицей брачного ложа,

        Клялся и тайной святынь светоченосных богинь.[85]85
  Светоченосные богини – Церера и Прозерпина, чтившиеся в Элевсинских мистериях – тайном культе в Аттике.


[Закрыть]

        Если тебе отомстить из богов оскорбленных захочет

        Каждый, не хватит на все казни тебя одного.

45   Ум потеряв, я чинила суда, разбитые бурей,

        Чтобы надежный тебя в море корабль уносил,

        Весла тебе я дала, чтоб на них от меня ты умчался.

        Горе! Мое же копье сердце пронзает мое.

        Вкрадчивым верила я словам – у тебя их в избытке!

50   Верила предкам твоим – ведь от бессмертных твой род;

        Верила я слезам – неужели и слезы притворству

        Ты научил, чтоб они по приказанью текли?

        Верила я богам, – но зачем мне так много ручательств?

        Сотою долей меня мог ты легко соблазнить.

55   Каюсь не в том, что тебе и причал и приют я открыла, —

        Если бы дальше не шли благодеянья мои!

        Нет, – себе на позор, я не только в дом, но на ложе

        Гостя взяла и сама грудью прильнула к груди.

        Как хотелось бы мне, чтоб канун этой ночи последним

60   Днем моим был, чтобы я, честь сохранив, умерла.

        Помня заслуги мои, надежды я не теряла:

        Что заслужили, на то вправе надеяться мы.

        Девушка верит всему; обмануть ее – подвиг нетрудный;

        Хоть за мою простоту ты бы меня пожалел!

65   Женщина я и люблю – потому и обман твой удался;

        Пусть же, молю я, венцом будет он славы твоей!

        Пусть изваянье твое стоит меж статуй Эгидов,[86]86
  Эгиды – потомки Эгея, земного отца Тесея.


[Закрыть]

        Близ изваянья отца, гордого перечнем дел,

        Чтобы любой, прочитав о быке с человеческим телом

70   Или о том, как смирен был и Прокруст и Скирон,

        Как он Фивы разбил, как прогнал двоевидных кентавров,

        Доблестью как превозмог черного бога порог,[87]87
  Перечисляются подвиги Тесея: умерщвление полубыка-получеловека Минотавра, разбойников Скирона и Прокруста, победа над кентаврами, затеявшими распрю на свадьбе друга Тесея Пирифоя, царя лапифов, и спуск вместе с последним в Аид.


[Закрыть] —

        Тут же прочел на твоем изваянии надпись такую:

        «Хитростью он победил ту, что любила его».

75   Множество дел совершил твой отец, – тебе же запало

        В душу одно лишь: как он критскую бросил жену.[88]88
  Критская жена – Ариадна.


[Закрыть]

        Сын восхищается тем, чего родитель стыдится;

        Лишь вероломство отца и унаследовал ты.

        Лучше достался ей муж (но я ей не завидую в этом),

80   И колесницу ее тигры в упряжке везут.

        А от меня и фракийские все женихи отступились.

        Только прослышав, что им пришлого я предпочла.

        Ропот идет: «Пусть она в Афины ученые едет,

        Фракией, мощной в бою, будет другой управлять».

85   Служит исход оправданьем делам. Пусть не знает успеха

        Тот, кто привык о делах лишь по успеху судить!

        Если Бистонскую гладь весло афинское вспенит,[89]89
  Бистонская гладь – Бистонский залив во Фракии.


[Закрыть]

        Скажут, что я принесла пользу себе и своим.

        Пользы я не принесла, тебе дворец мой не нужен,

90   Здесь ты не смоешь в волнах с тела усталого пот.

        Перед глазами стоит и сейчас уходящего облик,

        Вижу и гавань, и флот, в море готовый отплыть.

        Ты не стыдился тогда и обвить мне шею руками,

        И в поцелуе прижать губы надолго к губам,

95   Горькие слезы свои смешать с моими слезами,

        И горевать, что подул ветер попутный в корму,

        И, уходя, на прощанье сказать мне последнее слово:

        «Жди, Филлида, меня, жди Демофонта к себе».

        Ждать того, кто ушел, чтоб меня никогда уж не видеть?

100 Ждать парусов, хоть в мое море заказан им путь?

        Но не могу я не ждать! Так вернись хоть нескоро к влюбленной,

        Не нарушай своих клятв, даже нарушивши срок!

        Горе! К чему мольбы? Ведь тебя подле новой супруги

        Новая держит любовь – злое ко мне божество.

105 Ты и не помнишь меня. «Кто такая, – ты спросишь, – Филлида?»,

        Словно Филлиды вовек ты и не знал никакой. Кто она?

        Та, что в пору твоих бесконечных скитаний

        В дом свой пустила тебя, в гавань фракийскую – флот,

        Та, что тебе в нужде от своих богатств помогала,

110 И одаряла тебя, и одарила б еще,

        Что принесла тебе в дань и Ликурга[90]90
  Ликург – мифический фракийский царь.


[Закрыть] обширное царство,

        Править которым никак именем женским нельзя, —

        Край, где Родопы снега до лесистого тянутся Гема,[91]91
  Родопа, Тем – горные цепи во Фракии.


[Закрыть]

        Где из притоков берет воды священные Гебр;

115 Та, Демофонт, кому развязал ты девический пояс

        Лживой рукою, хоть нам горе сулила судьба:

        В брачный покой нас ввела Тисифона с томительным воем,

        Сыч одинокий пропел песню печальную нам,

        Рядом была Аллекто в ожерелье из змей ядовитых,

120 И погребальный пылал факел в руках у нее.

        Грустно брожу я одна меж кустов и утесов прибрежных

        Там, где простор берегов взгляду открыт широко.

        День ли землю мягчит, горят ли холодные звезды,

        Все смотрю я, какой ветер вздымает волну.

125 Парус увижу вдали – про себя загадаю сейчас же,

        Жду, ни жива ни мертва: то не мои ль божества?

        К морю навстречу волнам бегу до черты, за которой

        Бурные воды простер вечно подвижный простор.

        Парус все ближе – а я все больше силы теряю

130 И поникаю без чувств на руки верных рабынь.

        Место здесь есть, где широкой дугой изгибается берег,

        Где по обрывистым двум мысам утесы стоят.

        В волны, которые им омывают подножье, решилась

        Броситься я – и решусь, если продлится обман.

135 Пусть на глазах у тебя погребенья лишенное тело

        Выбросит на берег твой грозно шумящий прибой.

        Будь ты железа, кремня и себя самого даже тверже,

        Все-таки скажешь: «Не так плыть бы Филлиде за мной!»

        Выпить отраву не раз мне хотелось, не раз представлялась

140 Сладкой кровавая смерть от моего же клинка,

        Петлю хотелось надеть мне на шею, которую часто

        Я позволяла твоим лживым рукам обнимать.

        Рано утраченный стыд искуплю своевременной смертью, —

        Твердо решенье мое; средство недолго избрать.

145 Пусть такие стихи на моей напишут гробнице,

        Чтобы известен был всем смерти виновник моей:

        «Гость Демофонт погубил Филлиду, любившую гостя;

        Смерти причиною был он, а убийцей – она».

Письмо третье
БРИСЕИДА – АХИЛЛУ

        Пишет тебе Брисеида письмо, уведенная силой.

        Варварской трудно руке ваши чертить письмена.

        Видишь, слова расплылись? Сюда мои слезы упали,

        Но, когда нужно молить, слезы весомее слов.

5     Если я вправе тебя укорять, господина и мужа,

        Выслушай правый укор, о господин мой и муж.

        В том, что меня увели, едва захотел Агамемнон,

        Ты не виновен; но нет, в этом виновен и ты:

        Ибо, едва лишь меня Эврибат и Талфибий позвали,

10   Отдал Талфибию ты и Эврибату меня.

        Где же наша любовь, казалось, оба спросили

        Молча, друг другу в глаза с недоуменьем взглянув.

        Хоть бы ты так не спешил! И отсрочка мучений отрадна.

        Я же ушла – и тебя поцеловать не могла,

15   Волосы только рвала и слезы лила бесконечно:

        Все мне казалось, что вновь – горе! – берут меня в плен.

        Я порывалась не раз обмануть сторожей и вернуться,

        Но ведь поблизости враг, схватит он робкую вмиг.

        Дальше зайду в темноте – и к любой из невесток Приама

20   Пленницу в дар отведут – вот что пугало меня.

        Ты меня отдал затем, что не мог не отдать. Почему же

        Медлит твой гнев и меня ты не потребуешь вновь?

        Сколько ночей мы врозь провели! А ведь мне, уходившей,

        Менетиад прошептал: «Скоро вернешься, не плачь!»

25   Мало того, что меня ты не требуешь. Пылкий любовник,

        Сам добиваешься ты, чтоб не вернули меня.

        Сын Теламона к тебе и Аминтора сын приходили,

        Родственник кровный – един, друг и сподвижник – другой.

        Третий – при них Лаэртид; и меня они рады бы выдать.

30   Льстивые просьбы спеша к ценным прибавить дарам,

        Двадцать медных котлов предлагали тонкой работы,

        Семь треножников – все весом равны и красой,

        Золота дважды пять талантов тебе обещали,

        Дважды шесть скакунов, первых в ристаньях всегда,

35   Семь прекрасных рабынь (вот уж это лишний подарок!),

        Взятых на Лесбосе в плен из разоренных домов;

        Даже одну из троих дочерей Атрида сулили

        В жены тебе, – но жена, право, тебе не нужна.

        Значит, то, что отдать Агамемнону должен ты был бы,

40   Если б меня выкупал, – ты не желаешь принять?

        Я ли виновна, Ахилл, что меня ты дешево ценишь.

        Что отлетела твоя слишком уж быстро любовь?

        Будет ли злая судьба неотступно преследовать слабых?

        Ветер попутный опять парус наполнит ли мой?

45   Ты на глазах у меня разрушил стены Лирнесса,[92]92
  Лирнесс – родной город Брисеиды, союзный с Троей и разрушенный Ахиллом.


[Закрыть]

        А ведь на родине я не из последних была.

        Смертью погибли одной в одном рожденные доме

        Трое, и матерью им мать Брисеиды была;

        Муж мой, хоть был он могуч, на земле обагренной простерся,

50   И содрогалась его кровью залитая грудь.

        Ты мне всех заменил, ты один возместил все потери,

        Ты господином моим, мужем и братом мне был.

        Матери, девы морской, ты клялся божественной силой

        И говорил мне, что в плен взяли на счастье меня.

55   Да! Для того, чтоб отвергнутой быть, вернувшись с приданым,

        Чтобы принять не желал ты ни меня, ни богатств!

        Ходит слух, что заутра, едва покажется Эос,

        Ты тученосным ветрам вверишь холсты парусов.

        Чуть лишь пугливых ушей коснулась жестокая новость, —

60   Сразу дыханье и кровь остановились в груди.

        Если уедешь, меня на кого ты, жестокий, оставишь?

        Кто мне, покинутой, боль ласковым словом уймет?

        Пусть меня раньше земля, я молю, проглотит, разверзшись,

        Или слепящим огнем молния испепелит,

65   Чем без меня под веслом мирмидонским простор поседеет,

        Я же вслед кораблям с берега буду глядеть.

        Если угодно тебе к родным вернуться пенатам,

        Я для твоих кораблей груз нетяжелый, поверь!

        Не как за мужем жена, а как пленница за господином

70   Я поплыву за тобой: прясть ведь умею и я.

        В спальню вступит твою – ну и пусть! – жена молодая,

        Будет прекраснее всех женщин ахейских она,

        Будет достойна стать Юпитера внуку невесткой,

        Не постыдится родства с нею и старец Нерей,[93]93
  Нерей – морской старец, отец Фетиды, матери Ахилла.


[Закрыть]

75   Мы же, служанки твои, смиренно будем стараться.

        Чтобы из полных корзин шерсть убывала быстрей.

        Лишь бы мне не пришлось от нее натерпеться обиды:

        Как, я не знаю, но мне будет жена твоя мстить.

        Только бы ты не глядел равнодушно, как волосы рвут мне,

80   Не говорил бы, смеясь: «Нашей и эта была!»

        Нет, как хочешь гляди – лишь бы здесь ты меня не покинул!

        Этот больше всего мучит несчастную страх.

        Ждешь ты, упрямец, чего? Агамемнон кается горько,

        Вся лежит у твоих скорбная Греция ног, —

85   Гнев победи в душе у себя, ты, всегда побеждавший,

        Гектору долго ль еще силы данайцев громить?

        Меч возьми, Эакид, но раньше возьми Брисеиду!

        Марсом ведомый, гони в страхе бегущих врагов!

        Скорби причина твоей, пусть я же ей буду пределом,

90   Из-за меня начался – мною и кончится гнев.

        Нашим мольбам уступить для себя не считай ты позором, —

        Сын Инея на бой вышел по просьбе жены.[94]94
  Сын Инея – Мелеагр, отказавшийся участвовать в войне после того, как убил своего дядю и был проклят матерью, но потом отогнавший врагов от города по просьбе жены.


[Закрыть]

        Я это слышала, ты это знаешь: оставшись без братьев,

        Сына надежды и жизнь гневная мать прокляла.

95   Шла война, а он покинул битвы, разгневан,

        Тверд и упорен, помочь родине он не хотел.

        Только жена упросила его, – не в пример мне, несчастной,

        Чьим легковесным словам чаши весов не склонить!

        Я не сержусь: не мне притязать на имя супруги,

100 Лишь как хозяин рабу, звал ты на ложе меня.

        Помню, из пленниц одна назвала меня госпожою;

        «В тягость, – ответила я, – имя такое рабе».

        Мужа прахом клянусь, в могилу наспех зарытым,

        Прахом, который всегда в помыслах свято я чту,

105 Душами братьев клянусь – для меня они стали богами,

        Пав за отчизну в бою, вместе с отчизною пав,

        И головою твоей, что с моею рядом лежала,

        И острием твоих стрел, ведомых близким моим, —

        Ложа ни разу со мной не делил властитель микенский!

110 Если я солгала – можешь покинуть меня.

        Если ж тебе я скажу: «Поклянись и ты, что ни разу

        Не насладился ни с кем!» – станешь ли все отрицать?

        Думают все, ты грустишь – а ты неразлучен с кифарой,

        Ночью подруга тебя нежит на теплой груди.

115 Скажешь, коль спросят тебя, почему ты сражаться не хочешь:

        «Битв не люблю, а люблю лиру, и ночь, и любовь;

        Ведь безопасней лежать, держа в объятьях подругу,

        И по фракийским струнам легкой рукою скользить.

        Чем поднимать и щит, и копье с наконечником острым

120 Или тяжелый шлем, кудри примяв, надевать».

        А ведь когда-то, Ахилл, безопасности мирных занятий

        Предпочитал ты войну, слава прельщала тебя.

        Или, быть может, лишь с тем, чтобы взять меня в плен, ты сражался?

        Может быть, пыл твой остыл с пеплом отчизны моей?

125 Нет, пусть лучше пронзит, – я молю, – пелионская пика,

        Пущена сильной рукой, Гектора храбрую грудь!

        Греки, меня отправьте послом – умолять господина!

        Ваши слова передам меж поцелуев ему.

        Больше сделаю я, чем Тевкра брат[95]95
  Тевкра брат – Аякс.


[Закрыть] или Феникс,

130 Больше, поверьте, чем сам красноречивый Улисс.

        Ведь не пустяк, если вновь обнимут знакомые руки,

        Если напомнит глазам милая грудь о себе.

        Будь ты зол и свиреп, как валы материнского моря, —

        Я тебя и без слов, только слезами сломлю.

135 Пусть до конца отпущенный срок проживет твой родитель,

        Пусть в сраженье пойдет сын под началом твоим, —

        Только вспомни, Ахилл, обо мне, о твоей Брисеиде,

        И промедленьем моей жгучей тревоги не дли!

        Если же ты пресытился мной, если больше не любишь,

140 Не заставляй без тебя жить, – прикажи умереть.

        Все оставь лишь, как есть, – и умру! Ведь и так я иссохла,

        Только надеждой одной держится в теле душа.

        Если надежды лишусь – отойду я к мужу и братьям;

        Не заставляй умереть женщину, славный герой!

145 Да и к чему заставлять? Вонзи клинок обнаженный, —

        Есть еще кровь у меня, чтобы из раны истечь.

        Меч твой, который пронзил бы, когда б допустила богиня,

        Грудь Агамемнона, – пусть в сердце вонзится мое!

        Нет, сохрани мне жизнь, ты сам ведь ее подарил мне;

150 Дай подруге теперь то, что ты пленнице дал!

        Если же рвешься губить, Нептуновы стены Пергама[96]96
  Нептуновы стены Пергама. – Стены Трои, построенные Нептуном и Аполлоном.


[Закрыть]

        Много доставят врагов в жертву мечу твоему.

        Как бы ты ни решил – увести свой флот иль остаться, —

        Мне, как хозяин рабе, снова прийти прикажи.

Письмо четвертое
ФЕДРА – ИППОЛИТУ

        Сын амазонки, тебе критянка желает здоровья,

        К ней же самой без тебя не возвратится оно.

        Что бы письмо ни несло, прочитай: ущерба не будет,

        Даже, быть может, найдешь что-нибудь в нем по душе,

5     Письма немало тайн несут по морям и по суше,

        Враг прочитает всегда письма, что враг ему шлет.

        Трижды с тобой говорить я пыталась – трижды беззвучный

        Голос из горла не шел и отнимался язык.

        Стыд за любовью идет и, где можно, ее умеряет.

10   Стыд запрещает сказать – нудит любовь написать.

        То, к чему нудит любовь, презирать опасно, поверь мне,

        Власть простер Купидон и на всевластных богов.

        Это ведь он, когда я написать не решалась сначала,

        Мне повелел: «Напиши! Сдастся и этот гордец».

15   Пусть снизойдет он, меня сжигающий пламенем жадным,

        И по молитве моей сломит суровый твой дух!

        Брачные узы я рву не по склонности к низким порокам:

        Ведь безупречна моя слава, спроси хоть кого.

        Тем тяжелее любовь, чем позже приходит, – и сердце,

20   Сердце горит, и в груди тайная рана болит.

        Больно быкам молодым, в ярмо запряженным впервые,

        Из табуна приведен, конь не выносит узды;

        Так и любовная боль невтерпеж непривычному сердцу,

        И невподъем для души этот невиданный груз.

25   Ловок в пороке лишь тот, кто пороку научится юным,

        Горше любить, коль придет в поздние годы любовь.

        В жертву тебе принесу незапятнанной славы первины,

        И на обоих на нас равная будет вина.

        Ведь не пустяк – плоды срывать с необобранных веток,

30   Тонким ногтем срезать первые венчики роз.

        Если уж мне суждено запятнать небывалою скверной

        Свято хранимую мной в прежние дни чистоту,

        Лучше и быть не могло: достойно судьбы мое пламя,

        Там лишь измена дурна, где изменяешь с дурным.

35   Пусть хоть Юнона сама уступит мне брата-супруга,

        И Громовержцу тебя я предпочту, Ипполит!

        Ты не поверишь, но я занялась незнакомым искусством:

        Властно влечет меня в лес, зверя свирепого гнать,

        Первою стала теперь богиня с изогнутым луком

40   И для меня, – ведь во всем я подражаю тебе.

        Хочется мне и самой на бегущих в тенета оленей

        Быстрых натравливать псов в чащах нагорных лесов,

        Или с размаху метать от плеча трепещущий дротик,

        Или прилечь отдохнуть на луговую траву.

45   Править нравится мне подымающей пыль колесницей,

        Губы горячих коней пенной уздою терзать.

        Мчусь, как фиады в лесах, гонимые бешенством Вакха,

        Или как те, что в тимпан бьют под Идейским холмом,[97]97
  Фиада – вакханка. …те, что в тимпан бьют… – корибанты, жрецы, экстатического культа Кибелы, почитавшейся на троянской горе Иде.


[Закрыть]

        Или как та, на кого насылают божественный ужас

50   Фавны с рогами на лбу или дриады в лесу.

        Я обо всем узнаю от других, когда минет безумье,

        Но о любви только я знаю – и молча горю.

        Может быть, этой плачу я любовью семейному року:

        Дань Венера со всех предков взимала моих.

55   Бог в обличье быка, любил Европу Юпитер,

        Роду начало, увы, этот союз положил.

        Мать Пасифая быку отдалась обманно – и вышел

        Плод из утробы ее – бремя семьи и позор.

        Помощь сестры спасла вероломного сына Эгея:

60   Нитью он выведен был из переходов кривых.

        Рода закону и я теперь подчинилась последней,

        В том, что Миносу я дочь, не усомнится никто.

        Воля рока и в том, что единым пленились мы обе

        Домом: одна из сестер – сыном, другая – отцом.

65   Дважды наш дом победив, двойной трофей водрузите:

        Взял меня в плен Тесеид, взял Ариадну Тесей.

        Лучше бы в пору, когда в Элевсин я Церерин вступала,[98]98
  Элевсин в Аттике – центр мистериального культа Цереры; как место первой встречи Ипполита и Федры его называет Еврипид.


[Закрыть]

        Не отпускала меня Кносского царства земля!

        Был ты и прежде мне мил, но в тот день показался милее,

70   Глубже в тело впилось острое жало любви.

        В белой одежде ты шел, увенчавши кудри цветами,

        Смуглые щеки твои рдели стыдливым огнем.

        Пусть называют лицо твое злым, называют угрюмым, —

        Мужество в нем я нашла, а не угрюмую злость.

75   Прочь от Федры, юнцы, что нарядами женщин затмили:

        Вреден мужской красоте тщательный слишком уход.

        Как и суровость тебе, и волос беспорядок пристали,

        И на прекрасном лице – легкие пыли следы!

        Ты уздою коню непокорную шею сгибаешь —

80   Ноги наездника мне легкой милы кривизной;

        Ты могучей рукой посылаешь гибкую пику —

        Глаз не могу оторвать от напряженной руки;

        Ты кизиловый дрот с наконечником держишь широким, —

        Что б ты ни делал, на все Федре отрадно глядеть.

85   Только суровость свою оставь на склонах лесистых,

        Из-за нее без вины я умирать не должна!

        Много ли радости в том, чтобы, делу Дианы предавшись,

        Все у Венеры отнять, что причитается ей?

        Длительно только то, что с отдыхом мы чередуем:

90   Он лишь один возвратит силы усталым телам.

        Лук (и оружьем твоей подражать ты должен Диане)

        Станет податлив и слаб, если всегда напряжен.[99]99
  Лук хранили обычно со спущенной тетивой, натягивая ее лишь перед охотой или перед боем.


[Закрыть]

        Славен в лесах был Кефал,[100]100
  Кефал получил в подарок от Авроры бьющий без промаха дрот.


[Закрыть] от его удара немало

        Падало диких зверей, кровью пятнавших траву.

95   Но приходила к нему от дряхлого мужа Аврора,

        И позволял он себя мудрой богине любить.

        Ложем служили не раз Венере и сыну Кинира

        Травы многих лугов между тенистых дубов,

        Сын Инея влюблен в меналийскую был Аталанту,[101]101
  Сын Инея – Мелеагр, полюбивший Аталанту во время охоты на чудовищного вепря и отдавший ей трофеи этой охоты – шкуру и голову зверя.


[Закрыть]

100 И остается у ней шкура залогом любви.

        Пусть причислят и нас ко множеству этому люди.

        Лес твой пустынен и дик, если Венеры в нем нет.

        Я за тобою сама пойду, меня не пугают

        Вепря клыкастый оскал и тайники между скал.

105 Двух заливов прибой штурмует берег Истмийский,

        Слышит полоска земли ропот обоих морей;

        Здесь я с тобой буду жить в Трезене, Питфеевом царстве,[102]102
  Трезен – город в Арголиде, неподалеку от Истмийского перешейка; царем Трезена был Питфей, дед Тесея по матери.


[Закрыть] —

        Он уж теперь мне милей Крита, отчизны моей.

        Сын Нептуна теперь далеко и вернется нескоро:

110 К нам Пирифоя страна не отпускает его.

        Что отрицать? Нам обоим Тесей предпочел Пирифоя

        И на него променял он и тебя и меня.

        Да и не этим одним твой отец нас обоих обидел,

        В более важных вещах нас он с тобой оскорблял.

115 Брату голову он размозжил узловатой дубиной

        И на съеденье зверям бросил в пустыне сестру.[103]103
  Брат – Минотавр, сестра – Ариадна.


[Закрыть]

        Храбростью всех превзошла воительниц секироносных

        Та, что тебя родила, – сына достойная мать.

        Спросишь ты, где же она? От меча Тесея погибла,[104]104
  От меча Тесея погибла… – По одной из версий мифа, Антиопа, брошенная Тесеем, напала на его дом во время его свадьбы с Федрой и была им убита.


[Закрыть] —

120 Жизнь уберечь ей не мог скрытый под сердцем залог.

        В дом он не принял ее, не светил им свадебный факел,

        Чтоб не наследовал ты, сын незаконный, отцу.

        Братьев тебе он со мною родил, – но рождением братьев

        Ты обязан ему, только ему, а не мне.

125 Нет, мой прекрасный, ничем повредить я тебе не хотела, —

        Лучше бы разорвалось чрево мое от потуг!

        Чти по заслугам теперь отцу постылое ложе,

        Ложе, которое он всеми делами отверг!

        Скажут: мачеха лечь в объятья пасынка хочет;

130 Пусть не смущают тебе душу пустые слова!

        Благочестивый страх был хорош в Сатурновы веки,

        Нынче он устарел, скоро умрет он совсем.

        Благочестивым лишь то, что приятно нам, сделал Юпитер,

        И при супруге-сестре стало дозволено все.

135 Узы родства меж людьми лишь тогда неразрывны бывают,

        Если Венера к ним звенья добавит свои.

        Да и таить нетрудно любовь: люби без помехи!

        Ведь под покровом родства скрыта любая вина.

        Если увидят, как мы обнимемся, – нас же похвалят,

140 Скажут, что пасынок мне, мачехе, дорог как сын.

        Мужа сурового дверь тебе отпирать не придется,

        Красться в потемках ко мне, чтоб сторожей обмануть,

        Общий был у нас дом – и будет по-прежнему общим,

        Буду тебя целовать, как целовала, – при всех.

145 Ты не рискуешь со мной ничем: если даже увидят

        Нас в постели вдвоем – люди похвалят тебя.

        Только не медли, прошу, и союз заключи поскорее,

        Пусть не терзает тебя так, как меня, Купидон.

        Видишь, я не стыжусь до слезной унизиться просьбы.

150 Где ты, гордая речь? Где ты, надменность моя?

        Твердо решила я страсть побороть и всесильной не сдаться, —

        Твердых решений, увы, не допускает любовь.

        Сломлена я и колени твои обнимаю рукою

        Царской; пристойно иль нет – дело какое любви?

155 Я не стыжусь: мой стыд убежал, как воин из строя,

        Ты пожалей же меня, нрав свой суровый смягчи.

        Что мне с того, что отец мой – Минос, над морями царящий

        Что многомощной рукой молнии мечет мой дед,

        Что остриями лучей чело венчает мой предок,[105]105
  Мой предок – бог солнца, отец Пасифаи.


[Закрыть]

160 Жаркий день в небеса мча на пурпурной оси?

        Знатность сдается любви; пожалей хоть род мой высокий,

        Если меня не щадишь, предков моих пощади!

        Крит, наследье мое, Юпитера остров священный,

        Я под державу твою, мой Ипполит, отдаю.

165 Дикую душу смири! Быка соблазнила когда-то

        Мать. Так неужто же ты будешь свирепей быка?

        Ради Венеры, всю мощь на меня обратившей, помилуй!

        Пусть не отвергнет тебя та, кого будешь любить,

        Пусть помогает тебе богиня резвая в дебрях,

170 Пусть в добычу тебе дичь посылают леса,

        Пусть не враждуют с тобой сатиры и горные паны

        И под ударом копья падает грузный кабан,

        Пусть хоть всех, говорят, молодых ненавидишь ты женщин,

        Нимфы влагу пошлют, жажду сухую унять, —

175 Только слова мольбы, над которыми слезы лила я,

        Ты прочитай и представь бедную Федру в слезах.