Текст книги "Список секс-желаний (ЛП)"

Автор книги: Прескотт Лэйн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Пробираясь обратно в свою спальню, я запираю за собой дверь и слышу, как выключается душ. Это еще лучше! Я не хочу промокнуть. Это было бы слишком очевидно. С сексом в душе придется подождать. Матео выходит из моей ванной, спиной ко мне, вытираясь. Боже, задница этого мужчины – настоящее произведение искусства, его мышцы напрягаются, когда он двигается.

– Две минуты, – говорю я. Он оборачивается, когда я стягиваю шорты. – У нас есть две минуты.

Если бы этот человек был пловцом, у него было бы невероятное время старта. Примерно за сотую долю секунды он прижимает меня к стене спальни. Поднимая мою ногу к своему бедру, он толкается в меня. Боже, это было слишком давно. Он дергает меня за волосы, открывая доступ к моей шее. Я никогда не узнаю, как ему удается целовать меня так нежно, одновременно трахая так сильно. Я подозреваю, что он, вероятно, один из тех людей, которые могут одновременно погладить себя по животу и стукнуть по голове.

Он отстраняется, пока почти не выходит из меня, затем сильно толкается назад. Внутрь и наружу, внутрь и наружу. Снова и снова. Я никогда не уверена, как далеко он зайдет, насколько сильно, насколько глубоко. Это сводит меня с ума, и он точно знает, что делает со мной. Как я близка к этому. И ему это нравится.

– О Боже! – я кричу, и его рот врезается в мой, заглушая поток ругательств, в то время как я кончаю быстро и жестко.

Добавьте Королеву Быстрого Секса в мое резюме.

Он следует прямо за мной, кончая, положив голову мне на плечо, и выдыхает:

– Прости, детка.

Ха, он что, шутит? Он подумал, что я не кончила? Райан всегда спрашивал меня, кончила ли я. Я ненавидела это. Это заставляло меня устно солгать. Было легче просто притвориться, чем солгать ему в лицо.

– Почему ты извиняешься?

– Ты кончила только один раз.

Я сдерживаю смех.

– Ну, я дала тебе всего две минуты.

Он поднимает голову.

– Думаю, у нас осталось тридцать секунд. У тебя есть что-то еще, что ты можешь мне дать, детка?

* * *

Мы немного превысили нашу двухминутную отметку, но это того стоило – по крайней мере, для меня. Высовывая голову из двери своей спальни, я убеждаюсь, что на «побережье» чисто, прежде чем жестом попросить Матео подождать минуту, прежде чем выйти. Улыбаясь и чувствуя себя отдохнувшей, я выхожу из своей спальни. Я не успеваю сделать и двух шагов, как тихий голос пугает меня.

– Ты собираешься выйти замуж за Матео? – спрашивает Коннор.

Мое сердце подпрыгивает к горлу. Слышал ли он нас? Поймет ли он вообще, что слышал? Ни за что.

– О чем ты говоришь, милый?

– Потому что, если ты выйдешь замуж за Матео, то, возможно, когда-нибудь у вас с ним будет ребенок.

Я выдыхаю – он нас не слышал.

Коннор продолжает:

– И мне нравится быть самым младшим. Я не хочу маленького братика или сестренку.

Как мама, я никогда не бываю полностью готова к тому, что скажут мои дети. Они никогда не предупреждают меня и не всегда поднимают тяжелые темы в удобное время. Это прекрасный пример. Я не знаю, что сказать.

Коннор переводит взгляд на Матео, выходящего из моей спальни в моем халате. Он замирает, увидев нас с Коннором. Дерьмо! Он слышал, что сказал Коннор? Лицо Матео мне ни о чем не говорит.

– Коннор,… – Я начинаю, но он быстро поворачивается и бежит к лестнице. Я смотрю на Матео. – Он просто...

– Спрашивал о младшей сестре или брате, – говорит Матео, глядя на мой живот. – Есть что-то, что я должен знать?

– Нет, ничего подобного, – говорю я, радуясь, что он, очевидно, не слышал часть о браке.

Я обнимаю его и кладу голову ему на грудь, вспоминая, что Матео однажды сказал Поппи, что ему не обязательно иметь собственных детей. Это правда? Сейчас не время обсуждать с ним этот вопрос.

Интересно, буду ли я когда-нибудь открыта для большего количества детей? Я знала, что не хочу больше детей от Райана. Мы даже не рассматривали возможность четвертого. В моем возрасте окно для того, чтобы иметь детей, закрывается. Передумала бы я ради подходящего мужчины?

Он целует меня в макушку.

– Ты уверена, что тебе больше нечего мне рассказать?

Я качаю головой, смеясь.

– Уверена, но я понятия не имею, что делать с Коннором.

– Может быть, он возьмет взятку? – поддразнивает он.

– Сколько у тебя есть? – спрашивает Джейкоб, спускаясь по коридору и заходя в кабинет. – Потому что я мог бы сфотографировать тебя в этом халате и развесить это повсюду. Вероятно, это стало бы вирусным.

– Знаешь, думаю, ты мне нравился больше, когда ты просто хрюкал, – поддразниваю я, и Джейкоб смеется, прежде чем занять свое место перед телевизором. – Матео, я пойду проверю твою одежду.

Перекидывая одежду из стиральной машины в сушилку, я иду в кабинет, чтобы присоединиться к Матео и Джейкобу. Джейкоб сидит в кожаном кресле, а Матео – на диване. Они играют в какую-то ужасно неуместную, жестокую видеоигру, где объект, кажется, убивает другого человека самым жестоким из возможных способов – например, отрывает ему голову, засовывает ее в шею, а затем вытаскивает через грудь. Думаю, что, возможно, купила это для Джейкоба на Рождество в прошлом году.

Не поймите меня неправильно, я ненавижу все насилие в видеоиграх, но у всех друзей Джейкоба она есть. И он разговаривает со своими друзьями, играя с ними. Я не хочу, чтобы он не мог поговорить со своими друзьями. Я хочу, чтобы у него была социальная жизнь, и это то, что, похоже, делает большинство мальчиков-подростков. Тем не менее, я испытываю противоречивые чувства по этому поводу. Наверное, за эти годы я просто научилась выбирать свои битвы со своими детьми.

Джейкоб протягивает мне свой пульт.

– Мам, сыграй с Матео.

– Как мне играть? – Не успеваю я оглянуться, как игра уже началась. Матео, очевидно, знает, какие комбинации кнопок нажимать, чтобы сделать несколько крутых ходов и встречных атак. Без очков я даже не могу разглядеть буквы на кнопках, поэтому просто наугад начинаю нажимать на кнопки. Внезапно мой психопатический персонаж начинает левитировать и убивает другого парня электрическим током.

– Ого, мама! – смеясь, говорит Джейкоб. – Да ты просто псих! Она убила тебя, Матео!

Я оставлю ругательства без внимания, поскольку, полагаю, это был комплимент, и мы так хорошо проводим время. Матео сияет от гордости, смотрит на меня так, словно я только что получила Нобелевскую премию мира, наклоняется и целует меня в губы.

Это было коротко и с закрытым ртом, и я знаю, что это было спонтанно, но в комнате все равно воцаряется тишина. Мы с Матео одновременно осознаем, что произошло. Джейкоб был тем, кто справился с этим лучше всех. Я надеюсь, что мы просто все не испортили. Я не могу поверить, что это произошло – и вслед за неловкостью с Коннором.

Мы вместе поворачиваемся к Джейкобу и видим, что он выглядит совершенно ошеломленным, потому что никогда не видел, чтобы кто-то, кроме Райана, целовал меня, если он вообще помнит это несколько лет назад. Я смотрю на Матео, его глаза изучают, ни один из нас не знает, что сказать или сделать.

Джейкоб заполняет мертвую тишину, спрашивая:

– Ты любишь мою маму?

Прежде чем я успеваю испугаться, Матео отвечает:

– Очень.

Джейкоб переводит взгляд на меня, на моем лице отражается шок. Он одаривает меня той же озорной улыбкой, что и в детстве.

– Может быть, сейчас подходящее время попросить пятьдесят баксов? – спрашивает он.

Я смеюсь сквозь слезы, а Джейкоб встает и обнимает меня – по-настоящему обнимает, как не обнимал уже очень давно.

– Я люблю тебя, – шепчу я ему на ухо.

– Я тоже тебя люблю, – шепчет он в ответ, отстраняясь, а затем добавляет в типичном стиле подростка: – Что на обед? Я умираю с голоду.

Глава 23

ОСЛОЖНЕНИЯ

Матео одевается, так что у меня есть несколько минут наедине. И мне это нужно. Выйдя на заднее крыльцо, я задаюсь вопросом, достаточно ли велик мой двор, чтобы вместить столько мыслей в моей голове прямо сейчас.

Райан был первым мальчиком, который когда-либо сказал, что любит меня. И он единственный мужчина, который когда-либо говорил мне эти слова – до сегодняшнего дня. Матео влюблен в меня? Интересно, когда он впервые это почувствовал? Что это значит для меня, детей?

Когда ты молод и используешь слово на букву «Л», все намного проще. Я думаю, что любовь в целом проще, когда мы молоды. Возможно, с возрастом мы так излишне усложняем любовь – и все остальное.

Я чувствую, как Матео подходит ко мне сзади, его руки на моих бедрах.

– На этой неделе я буду работать дома, – говорю я, не глядя на него, комментарий о любви висит над нами.

– Ты слишком много думаешь, – говорит он.

– Ты сказал моему сыну, что любишь меня.

Он разворачивает меня, заставляя посмотреть ему в глаза.

– И что ты об этом думаешь?

– Ну, я думаю, что...

– Нет, – говорит он, запечатлевая легкий поцелуй на моих губах. – Не думай. Почувствуй.

Я одарила его ухмылкой. Почему я всегда пытаюсь обработать, перечислить, классифицировать? Я королева организации, составления списков. Ради всего святого, я даже составила список сексуальных предпочтений – и сделала это, когда была пьяна! Не поймите меня неправильно, я обожаю этот список, и он сослужил мне хорошую службу – где бы, черт возьми, Матео его ни спрятал.

Что касается любви, Матео прав. Любовь – это не то, что ты решаешь или обдумываешь. Если я снова полюблю, это будет не потому, что я что-то обработала или составила список. Вы можете составить список из тысячи черт, которые вы хотели бы видеть в ком-то, и если вам когда-нибудь случится найти этого человека, вы можете на самом деле ничего не почувствовать. Это может иметь смысл на бумаге, но вашему сердцу может быть все равно.

Я знаю, что мне нужно больше чувств в моей жизни, но я не могу не доверять своей голове больше, чем своему сердцу. Мое сердце и раньше делало меня глупой. Мое планирование, мои списки и мой рациональный мозг никогда меня не подводили. Матео просит меня использовать сломанный орган. Как будто меня просят танцевать без ног. Как я могу доверять своему сердцу?

– Мам, в дверь звонят, – кричит Джейкоб, открывая заднюю дверь на террасу.

– Ну так открой, – саркастически говорю я. – Ты можешь подойти, чтобы сказать мне, что кто-то у двери, но ты не можешь подойти к входной двери и открыть ее?

Джейкоб пожимает плечами, и я направляюсь к двери, жестом показывая Матео, чтобы он дал мне минутку. Он кивает и направляется обратно в кабинет к Джейкобу. Снова раздается звонок в дверь, и я двигаюсь немного быстрее.

– Иду, – говорю я.

Наверное, это моя мама пришла посидеть с Коннором. Она выбрала подходящее время, так как нам с Матео, очевидно, нужно закончить наш разговор. Снова раздается звонок в дверь. Торопясь открыть, я распахиваю дверь. Это не моя мама.

– Райан?

– Ты оставила свои очки в машине на обратном пути, и я подумал, что они могут тебе понадобиться, – говорит он, протягивая их.

– Я искала их, – говорю я, выходя с ним на крыльцо и закрывая за собой дверь. – Тебе не нужно было привозить их сюда.

– Ты в порядке? – спрашивает он.

Я быстро киваю ему.

– Хорошо, да

– Нет, это не так.

Ну, конечно, он думает, что знает меня лучше. Пожав плечами, я говорю:

– Я в порядке.

– Поговори со мной, – просит он, на секунду касаясь моей руки. – Ты всегда говорила, что мы никогда по-настоящему не разговаривали.

– Мы в разводе. Сейчас не время для разговоров по душам.

– Думаю, нет, – говорит он, и я поворачиваюсь, чтобы вернуться внутрь. – К черту это, Эмерсон! – он хватает меня за талию, поворачивая к себе.

Я пытаюсь высвободиться, но он притягивает меня ближе, наши бедра прижимаются друг к другу.

– Райан, отпусти меня.

– Никогда больше, – говорит он, его взгляд смягчается, и я внезапно перестаю сопротивляться, даже перестаю дышать. – Я совершил огромную ошибку, когда ушел. Я все еще люблю тебя, и думаю, что ты все еще любишь меня.

– Ты развелся со мной, – говорю я.

– Я пытался разлюбить тебя. Клянусь, я так и делал, но я все еще верю в нас.

– Райан, ты же не это имеешь в виду, – говорю я. – Это была эмоциональная неделя с Авой и игрой в семью на пляже с детьми.

Он одаривает меня той улыбкой с ямочками на щеках, которая привлекла меня много лет назад.

– Ты меня не слышишь. Я хочу, чтобы ты вернулась. Я сделаю все, что угодно.

Срань господня! Откуда это берется? Я знаю, что ему нужно было время, чтобы подумать, и совместное пребывание, возможно, все перепутало, но это совершенно другое. Он не просто бродит вокруг да около. Он абсолютно серьезен. Почему именно сейчас? После всего этого времени? Это, должно быть, реакция на нашу неделю с детьми. Или, может быть, это просто потому, что он ревнует к Матео. В любом случае, я закрыла эту дверь.

– Разве ты ни с кем не встречаешься? – я спрашиваю.

– С этим давно покончено, – говорит Райан. – Есть только одна женщина, которую я хочу.

– Я больше не твоя.

– Потому что ты переспала с ним? – тихо спрашивает он, и слез в моих глазах достаточно для ответа. – Мне все равно.

Кто этот человек?

– Но один поцелуй, и ты...

– Я знаю. Я был таким глупым, гордым. Мне жаль, детка. Мне так жаль. Пожалуйста, вернись ко мне. – Райан берет меня за руку. – Я обещаю, что на этот раз сделаю тебя счастливой. Мы можем провести консультацию у семейного психолога, если ты хочешь, все, что ты считаешь нужным. Между нами еще не все кончено. Я думаю, что мы обязаны сделать это ради самих себя, чтобы попытаться еще раз. Черт возьми, мы в долгу перед нашими детьми.

– Мне нужно зайти внутрь, – говорю я, поворачиваясь к двери.

Райан хватает меня за талию. На этот раз он серьезно настроен не отпускать меня.

– Дети были так счастливы на этой неделе. Ты не можешь этого отрицать. Мы можем дать им это снова. Подумай об этом.

– Эмерсон, – голос Матео пугает меня.

Я вырываюсь из рук Райана, но он хватает меня за руку.

– Какого черта он здесь делает? С моими детьми?

– Думаю, тебе нужно уйти, чувак, – спокойно говорит Матео, хотя я чувствую, как его гнев вибрирует, как афтершок от землетрясения.

Я не припомню, чтобы когда-нибудь раньше видела Райана таким. Его глаза говорят, что ему грустно, но жесткость его позы указывает только на одну эмоцию – злость. Я чувствую, как он упирается пятками. На этот раз Райан не собирается уходить.

– Мы бы снова были вместе, если бы не он, – заявляет Райан, – и что бы, черт возьми, вы двое ни делали с этим чертовым секс-списком.

Я закатываю глаза.

– Это не имеет никакого отношения к списку.

– Тогда это имеет прямое отношение к нему, – говорит Райан.

– Райан, прошло много времени, – вздыхаю я.

– Скажи мне, что это неправда, – говорит он, его голос немного дрожит.

Глубокие карие глаза Матео устремляются на меня, явно задаваясь вопросом, есть ли хоть доля правды в том, что говорит Райан. Я не могу думать, что это совсем неправда. До появления Матео у меня все еще была слабость к Райану. Мы даже снова переспали вместе. Я все еще любила его каким-то странным образом. Наверное, так будет всегда.

– Скажи мне, что наши дети не хотели бы, чтобы мы снова были вместе, если бы его не было, – продолжает Райан, и его глаза немного наполняются слезами.

Я закрываю глаза, вспоминая наших детей на прошлой неделе на пляже, каждый из них был счастлив и доволен. Я уже много лет не видела, чтобы они все так выглядели в течение такого долгого времени. Неделя, проведенная с их мамой и папой вместе, сделала это.

– Папа? – удивляется Ава, поднимаясь по дорожке к дому, ее глаза мечутся между нами троими.

– Иди в дом к своим братьям, – говорю я ей.

– Что происходит?

– Сейчас же, Ава! – я огрызаюсь.

Она смотрит на боль на лице своего отца.

– Папа, ты в порядке?

– Я в порядке, милая. Все в порядке, – говорит Райан, протягивая ладонь и сжимая ее руку. Его взгляд останавливается на мне. – Я собираюсь отвести ее в дом на минутку.

Райан и Ава исчезают, и я поворачиваюсь лицом к Матео.

– Он только что появился.

– Похоже, он думает, что ты передумаешь.

– Нет, ну, я не знаю. Я имею в виду, он просто попросил меня подумать об этом.

– Не играй с моим сердцем, Эмерсон, – говорит он. – Что-то случилось между вами двумя на пляже?

– Нет, конечно, нет. Я бы так с тобой не поступила.

Он не отвечает. Похоже, ему больно. Я стою всего в нескольких дюймах от мужчины, но кажется, что он гораздо дальше. Клин, который только что вбил Райан, очень велик. Возможно, это то, чего он хотел, хотя он казался совершенно искренним. Это не игра. Я чувствую, как мое тело начинает дрожать, прежде чем я понимаю, что плачу.

– Ты должен мне поверить, – говорю я.

– Я верю тебе, – говорит он, протягивая ко мне руку. – Поговори со мной.

– Что ты хочешь, чтобы я сказала? – я спрашиваю.

– Скажи мне, что ты чувствуешь.

– Есть что-то, когда ты видишь своих детей счастливыми, – говорю я сквозь слезы. – Нет ничего лучше, чем это. Особенно видеть Коннора таким, каким он был, это было что-то особенное. Как я могу отказать им в этом?

– Я хочу тебя, Эмерсон. Я буду бороться за тебя. Ты это знаешь.

– Я знаю, – говорю я. – Мне нужно подумать.

– Райан знает, как добраться до тебя. Он знает, что опоздал, поэтому пытается обвинить тебя, использовать детей, чтобы дать ему еще один шанс.

– Я не уверена, что он это делает, – говорю я и смотрю вдаль, думая о Райане, о том, что я знаю его десятилетиями, и что, несмотря на все его недостатки, он не настолько жесток. Его чувства реальны. – Мне нужно подумать, – снова говорю я.

– Он думал о детях, когда уходил от тебя?

Прежде чем я успеваю ответить, Райан открывает входную дверь, и я обнаруживаю, что стою посреди этих двух мужчин, пара голубых и карих глаз смотрят на меня, мое сердце кричит, моя голова кричит, но мой рот безмолвен. Один мужчина – мое прошлое, просящее второго шанса, а другой – мое настоящее, надеющееся на будущее. И они не могут быть более разными: от того, как они выглядят – один, сильный и загорелый; другой, мягче и светлее с этими ямочками – до того, как они любят меня – один, как будто я весь его мир, а другой больше любит всю нашу историю, через призму совместных лет.

Я вдруг понимаю, что обязательно причиню кому-то из них боль. Боль от осознания этого невыносима. Как это случилось так быстро?

– Мне нужно, чтобы вы оба ушли, – тихо говорю я.

Они открывают рты, чтобы возразить, но я поднимаю руку. Райан быстро закрывает рот, но Матео так просто не заставишь замолчать.

– Я ни за что не оставлю тебя в таком состоянии, – говорит он.

Я осторожно тянусь к его руке, и он переплетает свои пальцы с моими, тепло его руки ведет меня вниз по ступенькам крыльца в уединение.

– Прости, – шепчу я.

– Я люблю тебя, – говорит он, его голос мягкий, но твердый. – Я не просто бросаюсь этими словами, Эмерсон.

– Я знаю, – говорю я. – И если бы это касалось только меня, все было бы по-другому.

– Значит, Райан был прав? Если бы не я, ты бы дала ему еще один шанс?

Я не вижу смысла отвечать на этот вопрос. Мы оба уже знаем ответ.

– Пожалуйста, не делай этого.

– Эмерсон, мне нужно, чтобы ты сказала мне, что делать. Мой инстинкт – бороться за тебя, надрать ему задницу и заявить, что ты моя. Я не из тех, кто сдается.

– Часть меня хочет, чтобы ты сделал именно это. Но есть еще мои дети, так что... – говорю я, мой голос прерывается. – Я не знаю.

– Я не хочу причинить тебе боль. Я не способен сделать ничего, что могло бы навредить тебе или детям, – говорит он. – Я чувствую, что у меня связаны руки.

– Если бы ты мог просто дать мне немного времени подумать, – говорю я, ненавидя себя за то, что разбиваю ему сердце. Кроме того, я чувствую себя лицемеркой, вспоминая, как мне было больно, когда Райан попросил «время» несколько месяцев назад. Тогда это казалось такой ложью. Я уверена, что теперь Матео это кажется тоже пустым звуком.

Он смотрит мне прямо в глаза.

– Время не было в твоем списке, – шепчет он. – Я надеюсь, что это не последнее, что я тебе даю.

Не говоря больше ни слова, он идет к своей машине и уезжает. Я не могу смотреть, как другой мужчина бросает меня, хотя я и сама просила его об этом. Я поворачиваюсь обратно к своему дому, где меня ждет Райан, наконец-то готовый предложить ту жизнь, о которой я когда-то мечтала больше всего на свете.

Глава 24

МУЖСКОЙ СЭНДВИЧ

Я отправила Райана домой после ухода Матео. Я надеюсь, что Матео это понимает. Может быть, мне следует написать ему и сказать это. Но я этого не делаю. Я не могу. Я должна разобраться в этом, прежде чем снова поговорю с кем-нибудь из них. Бросившись в постель, я смотрю на свой телефон на тумбочке. Каждый раз, когда он жужжит, мое сердце подскакивает к горлу.

Но каждый раз это просто моя мама, удивляющаяся, почему я отменила ее вечер с детьми, спрашивающая, все ли в порядке. Я даю ей краткие, невнятные ответы, которые только порождают новые вопросы. Гудки продолжают поступать, и в конце концов я перестаю ей отвечать. У меня нет на это ни времени, ни сил.

В груди у меня что-то сжимается. Я чувствую себя так, словно пытаюсь влезть в джинсы после того, как их постирали и высушили. Честно говоря, я почти никогда не стираю свои джинсы. Я знаю, это звучит отвратительно, но это потому, что они слишком тесные после. Вы когда-нибудь замечали, как ваша любимая пара удобных джинсов внезапно ощущается, что они больше не подходят вам после того, как их почистили?

Думаю, именно так я отношусь к Райану. Он всегда был таким удобным, таким надежным. Возможно, пройдет немного времени, и он снова начнет чувствовать себя хорошо. Или, может быть, это всегда будет работа, чтобы попытаться сделать нас подходящими друг другу. В любом случае, он был прав: если бы Матео не было в кадре, я уверена, что дала бы ему еще один шанс. Дети были бы так счастливы, если бы мы снова были вместе. Но сможем ли мы с Райаном снова быть вместе?

Люди подобны головоломкам. У каждого человека есть определенные грани, некоторые более острые, чем другие, и некоторые части подходят друг другу, а некоторые просто не подходят. Некоторые из них, безусловно, легче понять, чем другие. И точно так же, как головоломку, вы можете разбить их за секунду, но на то, чтобы собрать их вместе, уходит гораздо больше времени.

Когда я была подростком, я помню, как собирала пазл с изображением моей любимой группы бойз-бэнда, а затем положила сверху немного резинового цемента, чтобы попытаться сохранить это. Какое-то время она держалась вместе, но в конце концов начала трескаться. Что бы я ни делала, я не могла удержать все части на месте. Однажды я очень сильно закрыла дверь своей спальни, и все это разлетелось вдребезги.

Так же, как мы с Райаном, я не смогла удержать нас вместе. Одно неверное движение, и все развалилось. Неужели любовь должна быть такой хрупкой?

Райан попросил меня подумать о том, чтобы дать ему еще один шанс. Когда я думаю об этом, это действительно имеет смысл. Мы – хорошая команда. Мы в долгу перед детьми. Но когда я думаю об этом, есть только боль и грусть. Ты не можешь заставить кого-то почувствовать твою любовь. Этот человек либо чувствует это, либо нет. Райан сказал бы, что любит меня, но последние несколько лет моего брака я не чувствовала этого в своем сердце. Я не уверена, была ли проблема с ним или со мной. В любом случае, это не сработало. И нет никаких оснований думать, что это изменится.

Слова Матео эхом отдаются в моей голове. Не думай. Почувствуй. Когда он сказал мне, что любит меня, я почувствовала это глубоко в своем сердце. И дело не только в словах, дело в том, как он смотрит на меня, прикасается ко мне, заботится обо мне. Как будто этот человек был создан, чтобы любить меня. Он точно знает, как это сделать. Мой желудок сжимается, зная, что я так и не сказала ему этих слов в ответ. Люблю ли я Матео? Я говорила это только одному человеку. Но я знаю ответ. Каждая частичка моего тела знает ответ.

Но достаточно ли любви?

Разве это не извечный вопрос?

Все мамы чувствуют разрыв – разрываются между своей работой дома и вне дома, между своими обязанностями жены и матери, между пребыванием в зале заседаний и в классе в качестве домашней мамы. В сутках просто не хватает часов, чтобы быть мамой, женой, дочерью, другом, сестрой, начальником, работником и волонтером. Обычно происходит так, что мы ставим себя, свои чувства и желания последними в списке. Мы отказываемся от сна, физических упражнений, питания, новой одежды, стрижек, дружбы – от всего во имя того, чтобы быть «хорошей» мамой и женой. Давление и чувство вины непреодолимы.

И теперь, ни с того ни с сего, у меня появился шанс дать моим детям именно то, чего они хотят, – их папу и меня снова вместе. Разве я не должна сделать это для них? Какой матерью я была бы, если бы не сделала этого? Этот вопрос преследует меня всю ночь, и к полудню следующего дня я наелась углеводов, съела все, что было в доме, взяла больничный на работу и изобразила слишком много улыбок для детей. И у меня ничего не осталось.

Идя к себе на задний двор, я сажусь на ступеньки заднего крыльца. Солнечные лучи Саванны ощущаются на моей коже как маленькие угольки, обеспечивая тепло, но мало утешения для всего того, что горит у меня внутри. Я продолжаю мучиться: сделать моих детей счастливыми? Сделать себя счастливой? Я слышу, как позади меня открывается дверь, зная, что это один из моих детей, но я даже не могу заставить себя обернуться, желая на мгновение просто побыть женщиной, быть Эмерсон, а не мамой.

Я слышу голос Джейкоба.

– Бабушка звонит по телефону, – бормочет Джейкоб позади меня.

– Скажи ей, что я позвоню ей позже.

– Это я позвонил ей, – говорит он, заставляя меня повернуть к нему голову. Он протягивает мне телефон. – Для тебя.

– Мне не хочется разговаривать, – говорю я и отворачиваюсь. – Извинись за беспокойство и скажи, что я позвоню ей позже.

Я слышу, как он говорит несколько слов моей маме, прежде чем раздается щелчок телефона. Потом он говорит мне:

– Я просто подумал, что тебе могла бы пригодиться твоя собственная мама.

Все тает – мое сердце, мой гнев, моя печаль. Я поворачиваюсь к нему и протягиваю руку, и он плюхается рядом со мной, обнимая меня за плечи.

– Как ты стал таким умным? – я спрашиваю.

Он слегка пожимает плечами.

– Даже мамам нужны мамы.

– Я в порядке, Джейкоб. Тебе не нужно беспокоиться обо мне

– Мне нравится Матео, – говорит он с твердостью в голосе, по которой я задаюсь вопросом, скучала ли я раньше.

– Мне тоже. Он хороший человек. Что тебе в нем понравилось?

– Ты много улыбалась, когда он был здесь, – говорит он. – Мне нравилось видеть, как ты улыбаешься.

Мои руки прикрывают рот в странной смеси радости и грусти. Грустно, что, возможно, мои дети не видели, как я улыбаюсь и смеюсь достаточно последние несколько лет, и счастлива, что это так много значит для моего сына.

– Я люблю тебя, Джейкоб, – говорю я и обнимаю его за шею, прижимая крепко, сильно, так долго, как только могу, не желая отпускать, пока не произойдет неизбежное.

Он начинает вырываться, пытаясь убежать из тюрьмы моих материнских объятий, стонет:

– Мам, ладно, хватит.

* * *

Дни приходят и уходят, а от Матео или Райана ни весточки. Я попросила время, и, черт возьми, я его получила. Будьте осторожны, то, чего вы желаете, приобрело совершенно новый смысл.

Я продолжаю говорить в офисе, что я больна, пытаясь объяснить, почему я ни черта не делаю. Они, наверное, думают, что я умираю в этот момент. Но я слишком парализована анализом, чтобы что-то предпринять, и не могу рисковать, столкнувшись лицом к лицу с Матео.

Я не из тех, кто делится многим, находясь в самом разгаре чего-то. Мне всегда было легче поделиться старой историей, чем той, которую я переживаю сейчас. Вы когда-нибудь замечали это? Я стараюсь напускать на себя храбрый вид и действовать решительно. Вот почему я не связалась ни с Лейлой, ни с Поппи, ни с моей мамой, почему я ни с кем не связалась.

Но Поппи и Лейла ведут себя точно так же. Мы все знаем это друг о друге, поэтому, когда прошло много времени с тех пор, как мы виделись или разговаривали друг с другом, мы понимаем, что что-то может быть не так. Учитывая все обстоятельства, моя драма, по сути, только началась, поэтому я удивлена, когда смотрю в глазок и вижу, как Лейла колотит в мою дверь, держа Грир на бедре.

Я открываю дверь и обнаруживаю преступника, стоящего прямо за ней. Мамины глаза отправляют меня в своего рода тайм-аут для взрослых. Моя голова повисает, плечи опускаются, и мной овладевает тишина. Как будто мне снова десять лет. Я уверена, она расстроена, что я так и не перезвонила ей после телефонного трюка Джейкоба несколько дней назад.

Прежде чем я успеваю вымолвить хоть слово, мамина рука взлетает вверх.

– Мы поговорим позже, – заявляет она.

– Мы нужны Поппи, – говорит Лейла.

– Что происходит?

Из-за каких-то кустов передо мной выскакивает Поппи.

– Девичник!

– Что? – я кричу и заключаю ее в объятия. – Ты выходишь замуж?

– Завтра! – говорит она, тяжело дыша от волнения.

Мои глаза вылезают из орбит.

– Завтра?

– Чертовски верно! – визжит она. – Итак, сегодня вечером мы веселимся!

– Хорошо! – говорю я, полная счастья за свою подругу, но в то же время так много вопросов – например, как это произошло так быстро, где свадьба, как, черт возьми, ей удалось организовать церемонию за несколько дней?

– Сегодня вечером я присмотрю за своими внуками, – говорит моя мама, щекоча пухлый живот Грир. – И за тобой.

Лейла улыбается и подталкивает меня к моей комнате.

– Иди собирай сумку. Мы забронировали номер в отеле. И не забудь взять с собой черное платье.

– Черное?

– Я объясню позже, – говорит Поппи.

Тысяча оправданий, чтобы не идти, взрываются у меня в голове, начиная от глупостей вроде стирки, заканчивая тем фактом, что я должна быть больна для всех (официальное оправдание для работы) и не должна ходить на вечеринки, и заканчивая суровой правдой, что я не хочу обсуждать Матео или Райана. Но они так счастливы, так кайфуют. И я бы ни за что на свете не упустила это.

Я стою в своей комнате, не в силах начать собирать вещи. Я полностью заморожена и знаю, что останусь такой, пока не разберусь со всем этим с Райаном и Матео.

– Мам, – зовет Ава позади меня. Я оборачиваюсь и вижу, что она протягивает мне спортивную сумку Веры Брэдли. – Подумала, что ты, возможно, захочешь одолжить это.

– Спасибо, детка, – говорю я, слегка обнимая ее.

Ее ноги слегка шаркают.

– Помнишь, как ты позволила мне решать самой насчет Джастина? – я киваю, открывая ящик стола. – Я знала, что ты не хотела, чтобы я была с ним, но ты собиралась позволить мне принять собственное решение, помнишь?

– Да.

– Ты ведь так до сих пор считаешь? Ты бы позволила мне увидеть его снова?

Я слегка скрежещу зубами, прежде чем повернуть голову к ней. Если она прямо сейчас сбросит на меня бомбу с Джастином, я сойду с ума.