Текст книги "Плоть"

Автор книги: Портия Коста

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Вот, значит, как – решила подвергнуть меня пытке своей милой попкой, шалунья. С ума меня свести хочешь? – Он откинулся на спинку стула и переместил Беатрис так, чтобы она сидела у него на одном бедре; одной рукой при этом он обнимал ее за талию, а вторую положил ей на ногу. Пальцы его были такими же теплыми, как и утолщение у него в штанах.

– Я просто пыталась устроиться поудобнее, – резко ответила она, ощущая под ляжкой, как зверь у него между ног зашевелился.

– Чего не могу сказать о себе, дорогая. Вот уж нет.

Беатрис снова принялась ерзать, вознамерившись помучить Ритчи. Она ощутила пьянящий восторг при мысли о том, что обладает над ним властью.

– А мне казалось, что джентльмену нравится, когда женщина трется о него подобным образом.

– Джентльмену это и в самом деле нравится, – промурлыкал он, зарываясь лицом ей в волосы, – но только не тогда, моя сладкая, когда за этим не последует желанная разрядка.

Беатрис нахмурилась. О чем это он толкует? Он может взять ее прямо сейчас, если хочет. Теперь, когда деньги лежали у нее в кармане, Ритчи больше не обязан был ждать, вне зависимости от того, какие удобства сулило им более традиционное ложе – постель. Он мог в любое время сорвать цветок своего нового приобретения.

– Но… э-э-э… вы же можете получить эту разрядку, разве нет? – Кровь прилила ей к лицу, а также к другой части тела, находящейся в самом тесном соседстве с Ритчи. Разумеется, сама она тоже его хочет и не может дольше ждать. Теперь уже поздно было беспокоиться о том, чтобы сберечь девственность до замужества.

«Я падшая женщина, Ритчи, – мысленно обратилась к нему Беатрис. – Так давайте скорее покончим с этим. Мало радости считаться замаранной розой, если сама я при этом не получаю удовольствия от собственного падения!»

– Не сегодня, Беа. Не сегодня.

Беатрис недоверчиво заморгала и воззрилась на него. И что, ради всего святого, на этот раз задумал этот невозможный человек?

Она слегка отстранилась от него, чтобы всмотреться в выражение его лица в поисках ответа на свой вопрос. Но Ритчи бросил на нее один-единственный твердый взгляд и отвернулся, показывая, что решение его окончательно. «Ни о чем меня не спрашивай», – безмолвно говорил его напряженный холодный профиль, запрещающий ей проявлять настойчивость.

«Вы странный человек, Ритчи, – подумала Беатрис, – очень странный. Вы заплатили за меня поистине королевскую цену, а теперь не торопитесь насладиться приобретением».

Размышляя таким образом, она почувствовала в Ритчи еще одну перемену. Тело его расслабилось, напряжение ушло. Когда он снова повернулся к ней, на губах его играла улыбка, а в темных глазах плясали веселые чертики.

– Прежде всего, я заинтересован в том, чтобы ты, моя сладкая, получила разрядку, так почему бы тебе не просветить меня? – Его теплая рука взяла ее за подбородок, развернув лицом к себе и не позволяя отвести взгляд. – Я знаю, что ты ублажаешь себя. Не отрицай. Расскажи мне все.

Беатрис чувствовала, что лицо ее пульсирует, точно маяк. Каким бы странным это ни казалось, она испытывала большее смущение при мысли о том, что придется поведать Ритчи о своих эротических утехах, нежели при мысли, чтобы претворить их в жизнь. Как же ей сообщить ему о том, что она делает ночью? Но ведь и утаить это совершенно невозможно, не так ли? Не стоит забывать о деньгах… деньгах…

Она неохотно посмотрела ему в глаза и тут же подпала под чары их необычной синевы. Глаза его были насыщенного, прямо-таки чернильного цвета, но при этом очень живыми, с таящимся в глубине пламенем. От стоящей перед ней дилеммы во рту у нее пересохло, и она была вынуждена облизать губы, прежде чем продолжать. При виде этого Ритчи вздохнул. Его длинные ресницы – столь же черные, сколь светлыми являлись его волосы – затрепетали, а половой орган снова увеличился в размерах, будто она ласкала его.

– Да… да, я действительно ласкаю себя. Я знаю, что благовоспитанная молодая леди не должна поступать подобным образом, но я, очевидно, очень порочна. Порочна, да еще и чрезмерно чувственна. Именно поэтому я и оказалась в столь затруднительном положении.

Подавшись вперед, Ритчи чмокнул ее в кончик носа, почти с симпатией.

– Попрошу тебя запомнить, что это не затруднительное положение, а взаимовыгодное соглашение, сулящее большие преимущества для обеих сторон. Ну же, Беа, расскажи мне все. Я сгораю от нетерпения это услышать. – Рука его скользила вверх и вниз по ее бедру, сминая шелк, а потом поднялась выше и сжала грудь через ткань пеньюара. – Что же ты делаешь? Что побуждает тебя к этому?

Хороший вопрос.

– Я… я вообще-то не знаю. Должна признаться, что иногда, читая сентиментальный роман, я задаюсь вопросом: а что же бывает после всех этих поцелуев и свадьбы? А еще этот вопрос может возникнуть у меня в голове, когда я читаю о каком-нибудь нашумевшем скандале в газете. Чем же таким занимались эти люди, чтобы о них написали такую сенсационную заметку? Должно быть, это что-то удивительно чувственное и вызывающее привыкание, раз они не боятся даже позора и возможного разоблачения.

Это признание было чревато дальнейшими расспросами, которых Беатрис страшилась. Захочет ли Ритчи знать, зачем она согласилась позировать для тех эротических фотографий? То был вполне закономерный вопрос… но Беатрис испытывала гораздо меньше стыда от того, чем она занималась с Ритчи, нежели от признания, что ее обманул и использовал в своих целях человек, который к тому же оказался ужасным подлецом и лгуном.

Но Ритчи не стал об этом спрашивать. Он будто чувствовал ее затруднение, поэтому продолжал преследовать собственную цель.

– Значит, ты любишь, лежа в постели, размышлять о книгах и газетных статьях? – Он хрипло рассмеялся и, нежно, но крепко сжав грудь Беатрис, принялся ласкать сосок круговым движением пальца, заставляя ее задыхаться. – Как это необычно… Что-нибудь еще?

Беатрис было очень трудно сохранять трезвость рассудка, ощущая на груди дразнящее и непрекращающееся прикосновение его пальца. Ритчи едва шевелился, но все же оказывал на нее колоссальное воздействие. Беатрис еще больше, чем прежде, хотелось двигаться, тереться мягким местом о его бедра и член, как можно теснее прижимаясь к нему.

– Да… а еще есть… еще есть другие журналы определенного рода, они принадлежат Чарли… – Она уткнулась пунцово-красным лицом Ритчи в шею, но это ничуть ей не помогло. От запаха его пряного мужского лосьона после бритья она ощутила еще больший жар и возбуждение. – Временами мой брат бывает забывчивым и не убирает то, что следовало бы прятать… Я видела… э-э-э… журналы для джентльменов и еще альбомы… эротические картинки… – Она замолчала, вдруг ощутив непреодолимое желание разорвать на Ритчи рубашку и попробовать на вкус его кожу, такое ею овладело неистовство. – И они были гораздо грубее и развратнее тех, для которых позировала я сама, уж поверьте мне.

Итак, она все же затронула эту тему, невзирая на то что Ритчи обходил ее молчанием.

– Ах вот, значит, как, Беа. Ты являешься знатоком порнографии. – Ритчи крепче обнял ее, точно стараясь защитить. – Ну, не вижу в этом ничего дурного, я и сам такой же. Именно так я и узнал о тебе и решил, что просто обязан овладеть тобой.

«Это признание должно бы было ошеломить меня, – подумала она. – Почему же этого не происходит?»

В действительности Беатрис испытывала огромное облегчение, граничащее с признательностью. Она никогда не познакомилась бы с этим мужчиной, если бы не Юстас с его искусными и такими убедительными комплиментами, сладкими речами об истинном искусстве и коктейлями с шампанским и опием. Внезапно она почувствовала благодарность такому странному повороту судьбы и даже своему заклятому врагу.

– Что ж, все это, конечно, прекрасно, но мне сильно не поздоровилось, когда Чарли приобрел одну из этих карточек для своей коллекции. Уж не знаю, что его больше ужасало – осознание ли того, что его собственная сестра является обнаженной моделью, или того, что ему придется говорить об этом со мной и признаться, что он питает слабость к подобного рода картинкам.

– Для тебя все это, должно быть, было очень тяжело, Беа, – мягко произнес Ритчи. Теперь голос его звучал сочувственно, а не дразняще.

– Ну, не скажу, что то было самое приятное в моей жизни признание, но с подобными вещами нужно просто смириться.

Беатрис и Ритчи внезапно как будто окаменели в капле янтаря и забыли о своей чувственной игре в кошки-мышки.

– А что твой брат думает по поводу моего недостойного тебе предложения? Ты рассказала ему об этом? Возможно, я смогу как-нибудь по-другому объяснить, почему дал тебе столько денег, если ты, конечно, позволишь.

Беатрис взирала на него округлившимися от удивления глазами. Эдмунд Эллсворт Ритчи оказался самым странным человеком, и с каждой секундой она все прочнее утверждалась в этой мысли. Он представал то не знающим жалости развратником, стремящимся во что бы то ни стало шокировать ее и разрушить нормы общественного поведения, то тактичным и чувствительным человеком, стремящимся порадовать ее, точно настоящий джентльмен, всерьез ухаживающий за дамой.

– Я пока еще ничего ему не рассказала, но сделаю это сегодня. Сомневаюсь, что он придет в восторг, но он не настолько горд и глуп, чтобы не разглядеть в вашем предложении логического решения наших проблем. Бедняжка, однако, страшится, что полностью провалился в роли хозяина дома.

– Вообще-то так и есть, он провалился. Он проморгал тебя, моя дорогая, – сказал Ритчи. Тон его был торжественный, но глаза искрились озорством. – К счастью, у него есть сестра, которая гораздо умнее его самого и не боится использовать свои бесподобные качества. – Придя в изумление от собственного анализа, Ритчи подался вперед, чтобы поцеловать Беатрис, и сделал это до того, как она успела перевести дух и задуматься над двойственностью заявления об «использовании ценных качеств».

Не прошло и нескольких секунд, как от наслаждения Беатрис почти лишилась чувств. И это всего лишь от поцелуя. Ну как могли прикосновение губ к губам и пытливые движения языка этого мужчины привести к такому потрясающему эффекту? Ритчи делал все то же самое, что прежде Юстас, а до него дорогой Томми, но тем не менее ему, точно ангелу или самому Господу Богу, удалось обогатить Беатрис совершенно новым опытом.

Пока язык Ритчи танцевал у нее во рту, рука его не менее искусно сжимала ей то одну грудь, то другую легкими дразнящими движениями, будто приветствуя соски и желая им доброго утра. Когда с ритуалом знакомства было покончено, Ритчи целиком сосредоточил внимание на застежках пеньюара Беатрис и, быстро расстегнув их, уверенно скользнул пальцами к ряду перламутровых пуговиц на ее ночной сорочке.

Не глядя расстегнув и их тоже, он распахнул ее сорочку до самой талии. Почувствовав дуновение холодного воздуха на своей обнаженной коже, Беатрис застонала и вцепилась в жилет Ритчи, извиваясь всем телом от его манипуляций.

– О да… о да, – нашептывал он, безжалостным жестом все шире распахивая на девушке сорочку. – Ай-ай-ай, дорогая, у тебя соски затвердели. Так это неподобающе! – Его теплая ладонь нежно накрыла ей грудь. – Хотя, должен сказать, мне не на что жаловаться.

Несмотря на то что до этого Ритчи ласкал ее всего один раз, прикосновения его были такими знакомыми, будто он проделывал это тысячи раз, но бесконечно волнующими, как и в первый раз вчера ночью. Контакт обнаженной кожи с его ладонью оказал на Беатрис точно такое же воздействие, как и поцелуй, – она едва не лишилась чувств.

Она трепетала, будто пущенная галопом кобыла. Ритчи полностью распахнул на ней ночную сорочку и принялся ласкать ее тело, простирая над ним свою власть на правах хозяина, ведь он заплатил за него немалые деньги. Будь на месте Беатрис девушка лучше знакомая с правилами приличия, она сжала бы зубы, не в силах терпеть подобное обращение. Беатрис же, напротив, наслаждалась каждой секундой. Возбужденно ерзая у Ритчи на коленях, она подалась вперед, впечатывая груди в изгиб его ладони.

– Ах, моя сладкая, сладкая Беа, – промурлыкал он, выдыхая слова прямо ей в рот, – ты такая податливая, сгорающая от желания. Я восхищаюсь женщиной, которая откровенна в своих желаниях. – Язык его пронзил ей рот, и этот жест можно было истолковать безошибочно – то была имитация проникновения мужской плоти в лоно женщины. Беатрис этого еще не познала, но в ней заговорили инстинкты, передающиеся из поколения в поколение. От прикосновения сильного языка Ритчи она ощутила пульсацию между ног. – Никогда не скрывай от меня то, что чувствуешь, дорогая. Мне не нужно притворство. Я заплатил за то, чтобы всегда слышать правду.

Еще одно напоминание о деньгах. Но это не оттолкнуло Беатрис.

«Какая же я все-таки прогрессивная, – подумала она, внутренне улыбаясь. Толкнув его язык собственным языком, она услышала одобрительный стон Ритчи. – Еще совсем недавно я отчаянно пыталась обмануть себя, убедить, что согласилась на добропорядочные отношения с пылким, но уважаемым кавалером. Теперь же… что ж… правда оказалась еще более восхитительной».

Язык Ритчи был безжалостен, он вступил в схватку с языком Беатрис, толкая его и порабощая ее рот, точно исследователь, оказавшийся в неизведанной земле и спешащий объявить территорию собственностью Империи. Целуя Беатрис, он не переставал одной рукой уверенно ласкать ее груди, сжимая и поглаживая, порабощая и отпуская, снова и снова. Вторая рука крепко обнимала девушку за талию.

Несколько мгновений спустя она поняла, почему он удерживал ее. Кончиками большого и указательного пальцев он легонько ущипнул сосок, заставляя ее негромко вскрикнуть от удовольствия.

Ах, это было пикантно. И немного болезненно. Однако Беатрис почувствовала пульсацию у себя между ног, а также затопляющую лоно волну жаркой влаги. Когда Ритчи снова ущипнул ее, плоть ее взыграла от этих восхитительных ощущений, и Беатрис так сильно дернула его за жилет, что, готова была поклясться, слышала звук разрываемого шва.

– Тебе это нравится, не так ли? – Губы его заскользили по ее лицу и замер на шее, уткнувшись в ямочку за ухом. Он принялся лизать чувствительную кожу, продолжая снова терзать сосок Беатрис.

Беатрис чувствовала, что в любое мгновение может воспламениться, взорваться от переполняющей ее дикой энергии, восторга и удивления. Сидеть неподвижно она была просто не в состоянии. Ноги ее двигались сами по себе, бедра смыкались и размыкались в попытке совладать с восхитительной сильной пульсацией внутри ее лона.

Испытывая желание самой начать ласкать себя между ног, Беатрис молилась лишь о том, чтобы Ритчи не стал снова сжимать ее сосок, потому что не была уверена, что ей удастся вынести еще хоть немного этой сладкой пытки. Она беззвучно молила его остановиться… и одновременно продолжать еще и еще, потому что, если он этого не сделает, она в ту же минуту упадет замертво – в этом у нее не было ни малейших сомнений.

– Тебе это нравится? – твердым, настойчивым голосом поинтересовался Ритчи. Возможно, он лишь притворялся жестоким, но Беатрис не была в этом до конца уверена. Как бы то ни было, его действия возбуждали ее все больше и больше. Горящими точно в огне пальцами она вцепилась в подол своей ночной сорочки, испытывая необоримое желание ласкать свое лоно или член Ритчи. – Отвечай мне.

– Да, да, мне нравится! – Она сглотнула, чувствуя, что задыхается в сладком водовороте, стремясь ухватить глоток свежего воздуха, увидеть лучик света снизошедшего на нее откровения. То пробуждалась ее чувственность. – Не знаю почему, но мне очень это нравится.

– И что тебе хочется сделать?

Извиваться. Касаться себя. Прижаться к Ритчи. Сделать все это и еще многое, очень многое.

Но в горле у нее пересохло, слова не шли с языка, и она могла лишь беспокойно ерзать у него на коленях, дергая одежду на себе и на нем, в то время как стимулирующее пощипывание ее сосков все продолжалось.

– Скажи мне, Беатрис. Я добьюсь от тебя ответа.

Он ущипнул ее сильнее, почти с дьявольским усердием.

– Ах! О боже!

Находись она в спокойном состоянии, непременно бы признала, что в действительности боль была совсем незначительной, но потрясение, которое она при этом испытывала, заставляло ее лоно волноваться, точно водную гладь от дуновения летнего ветерка. Достигла ли она оргазма? Она не могла бы сказать наверняка, потому что ласкающий массаж Ритчи оказывал на нее странное воздействие.

– Я… я хочу касаться себя, – выдохнула она. – Не просто касаться, а с силой тереть себя между ног… как я делаю, лежа в одиночестве в своей постели.

– Хорошо, Беа, очень хорошо. – Ритчи безжалостно продолжал свою сладкую пытку. Беатрис стала выгибаться быстрее, напрягая мышцы, задействовать которые она прежде боялась. – Это же оказывает на тебя более сильное воздействие, чем когда ты смотришь на те фотографии и картинки в журналах?

– Разумеется, да, глупый! – вскричала она, доведенная до безумия желанием испытать еще больше, больше, больше.

Ритчи громко рассмеялся и принялся покрывать поцелуями ее шею, хриплым прерывистым голосом шепча ее имя.

– Ты настоящее сокровище, Беатрис Уэверли, чистый восторг. Я понял это сразу, как только увидел твой снимок.

– А стоило мне увидеть тебя в бальном зале вчера вечером, как я тут же поняла, что ты окажешься опасным беспринципным сластолюбцем.

– Точно подмечено, Беа. Очень точно. – Ритчи прикусил кожу на ее шее, затем мочку уха, посасывая ее и ни на секунду не переставая терзать сосок.

Беатрис почти раскачивалась у него на коленях, лоно ее пришло в волнение и испытывало терзающую боль. Она жаждала освобождения, просто обязана была его получить!

– Если ты хочешь кончить, моя милая, то нужно и самой немного постараться.

Внезапно – шокирующе – Ритчи оставил в покое грудь Беатрис и откинулся на спинку стула, увлекая за собой и девушку, так как все еще обнимал ее за талию. Беатрис чувствовала, как пылает ее лицо. Ей очень хотелось опустить голову и посмотреть на себя, но она не осмеливалась. Соски ее по ощущениям напоминали маленькие камешки, болезненно затвердевшие и наверняка вишнево-красные после терзаний Ритчи.

– Все в твоих руках, Беа, – прошептал он. Язык его снова пришел в движение и стал щекотать ее ухо, дразня мочку и проникая внутрь, точно имитируя половой акт. – Если хочешь достичь оргазма, то раздвинь ноги пошире и начинай ласкать свой клитор.

Оргазм? Клитор? Какими же возбуждающими показались ей эти слова, произнесенные вслух.

Беатрис застонала против своей воли. Об оргазмах и клиторах она лишь читала, но теперь, слушая, как эти слова нашептывает ей вкрадчивый хриплый голос Ритчи, она представляла, что и в самом деле занимается любовью.

Она очень хотела вознестись на вершину блаженства. Об этом молило ее тело. Все же Беатрис колебалась. Это действо находилось под запретом, оно было сугубо личным и еще более интимным, чем касания Ритчи ее тела. Она представила, как он наблюдает за работой ее пальцев, блестящими глазами с жадностью впитывая каждое мельчайшее движение и промедление. Зажмурившись, она отвернулась от него. Сердце ее при этом оглушительно колотилось в груди.

– Я… я не уверена, что смогу… пожалуйста, не заставляй меня.

– Но ты принадлежишь мне, Беатрис. Ты должна делать то, что я скажу.

И снова в его голосе послышалось твердое, но волнительное превосходство. Беатрис задрожала всем телом, желая повиноваться. Она хотела этого очень сильно, но все еще не решалась пробиться через невидимый барьер и начать ублажать себя на глазах у Ритчи.

– Я не ожидала, что мы начнем прямо сегодня утром, Ритчи.

Повисла долгая пауза. Станет ли он настаивать на своим? Беатрис почти жаждала этого.

– Ты не трусиха и не притворная скромница, Беа. Нам обоим это известно, не так ли? – Он снова поцеловал ее в шею, очень нежно. – Ты молодая женщина, в чьих венах течет горячая кровь. Мне кажется, что ты можешь делать что заблагорассудится и когда заблагорассудится. Если это, конечно, доставляет тебе удовольствие. – Он нежно потерся губами о ее кожу чуть пониже уха, точно птичка колибри, пролетая, задела ее крылом. – А то, что доставляет удовольствие тебе, доставляет удовольствие и мне тоже. Всегда помни об этом.

– Это действительно так? – содрогаясь, спросила Беатрис. Поцелуй Ритчи был очень нежным, но и бесконечно волнующим. Он по-своему возбуждал ее, как и стимулирование сосков.

– Да, это так, – подтвердил Ритчи, продолжая целовать ее, будто бы это помогало ему думать.

– Значит, до меня ты ублажал сотни женщин ради того лишь, чтобы получить ответное наслаждение?

Ритчи рассмеялся, обдавая шею Беатрис волной своего жаркого дыхания.

– Ну, не так их было и много… уж поверь мне. Совершенно точно, что меньше того количества, чем приписывают мне сплетники.

Беатрис изогнулась, поворачиваясь к нему так, чтобы смотреть в лицо. В голосе его звучала странная, почти печальная интонация. Он пожал плечами, будто избавляясь от демонов прошлого, и улыбнулся ей алчной, как у пирата, улыбкой.

– Ну же, Беа, пощади меня. – Протянув руку, он откинул у нее со лба длинную прядь рыжих волос. – Просто покажи мне, как ты ублажаешь себя, ну хоть немножко. Тебе вовсе не обязательно достигать оргазма. Тут я тебе помогу, если сама стесняешься. Продемонстрируй мне хоть отрывок пьесы.

Ритчи подергал ее за подол сорочки, чтобы побудить к действию.

Прикусив губу, Беатрис посмотрела вниз, на изгибы грудей. Тот сосок, который ласкал Ритчи, в самом деле выделялся, будто спелая вишня, в то время как другой был розоватым, как нежный цветок.

Ей ведь не составит труда немного поласкать себя, не так ли? Одному Богу известно, как сильно лоно ее жаждало прикосновений. Какая в самом деле разница, будет ли то рука Ритчи или ее собственная?

В действительности разница весьма ощутима, но Беатрис решила пока не вдаваться в подробности. Отпустив ладонь Ритчи, она схватилась за край своей хлопковой сорочки и стала поднимать его вверх.

Глава 9

Игры ниже пояса

– Прекрасно… прекрасно, – бормотал Ритчи.

Бедра Беатрис Уэверли в действительности оказались такими же изысканными и стройными, как на его самых жарких фотографиях, а кожа гладкой, точно сливки. Когда, поднимая вверх подол своей ночной сорочки, она заколебалась, все еще не показывая ему того, что так жаждал увидеть, он подумал, что ему почти достаточно просто смотреть на нее.

Почти.

Все еще пребывая в сомнениях, Беатрис напряглась всем телом и задвигалась у него на коленях, безжалостно терзая ягодицами и без того напряженный половой орган.

– Тише, тебе не о чем волноваться. Ты же знаешь, что можешь это сделать. – Ритчи принялся водить вверх и вниз по ее безукоризненной ноге, наслаждаясь от прикосновения к коже и воображая, как под ней неистово пульсирует по жилам кровь, а нервные окончания посылают клеткам сигналы возбуждения. Лаская, Ритчи подбирался все ближе и ближе к заветному холмику у нее между ног.

Прошлой ночью Беатрис была восхитительна, она чутко реагировала на его прикосновения, и он знал, что и сейчас она очень скоро станет задыхаться от желания. Однако она не спешила полностью обнажиться перед ним, явно нервничая.

«Как это в самом деле странно, – подумал Ритчи. – Ты же позировала голой для фотоснимков, которые получили распространение среди сотен похотливых мужчин, а теперь не желаешь показать мне свою обнаженную киску в приватной обстановке. Ты для меня загадка, Беатрис Уэверли, самая настоящая тайна».

Тут в голову ему снова закралось удивительное подозрение о том, что она невинна, невзирая на готовность снять одежду перед фотокамерой.

Эта вероятность глубоко потрясла Ритчи. Он-то считал, что все ее игры с наступлением и отступлением всего лишь уловки женщины, желающей раззадорить потенциального любовника вкусом охоты. Возможно, у нее не было очень уж много любовников… но, по крайней мере, несколько все же было.

Теперь же Ритчи не был в этом так уверен.

Он взял за правило никогда больше не сближаться с женщиной, которая сама точно не знает, чего хочет. Его немногие тщательно выбранные любовницы все являлись степенными замужними дамами или опытными куртизанками высшего света.

И вот с кем он теперь оказался. С Беатрис Уэверли. Женщиной, обладающей лицом и телом богини любви с картин прерафаэлитов, но при этом ерзающей у него на коленях, точно деревенская девственница, впервые оказавшаяся в объятиях мальчишки-пахаря.

– Разве ты не хочешь показать мне свою киску, Беа? – Палец его скользнул выше, под край замершей на середине пути ночной сорочки. – Рано или поздно я все равно ее увижу, ты же знаешь. – Легкая ткань примялась, и Ритчи был готов поклясться, что почти почувствовал прикосновение мягких волос к подушечке своего пальца. – Если она выглядит так же восхитительно, какой она была на ощупь прошлой ночью, я буду вознагражден.

– Что ж, хорошо. Прошу прощения, что заставила ждать. Какая халатность с моей стороны – так скоро обсчитать вас, мистер Ритчи. – Голос ее был едким, но с ноткой нервозности, которая лишь усугубляла его сомнения.

Совсем было собравшийся спросить, не хочет ли она прекратить, Ритчи громко застонал. Беатрис каким-то непостижимым образом удалось заключить его член в болезненно-приятный плен своих бедер и ягодиц. Его орудие пыток само находилось на волоске от экстатического взрыва.

Что, если она заставит его кончить прямо в одежду, всего лишь оттого, что сидит на нем? Ритчи задрожал от подобной извращенной перспективы, балансируя на грани оргазма.

Беатрис-распутница, прекрасная распутница. И он заставит ее ласкать себя, или в противном случае вожделение разорвет его на кусочки.

– Ну вот, теперь ты доволен? – вскричала она, последним рывком поднимая свою длинную сорочку. Лицо и грудь у нее были красны, точно садовый пеон.

– Нет, Беа, не совсем, – выдохнул Ритчи, почти доведенный до пика наслаждения, переполняемый всем сразу: ее гневным заявлением, ощущением ее ягодиц на своих бедрах и желанным зрелищем кустика лобковых волос.

Рыжего цвета. Темно-малинового. С сотнями красивейших богатых оттенков осени.

Волосы внизу живота Беатрис оказались такого же яркого насыщенного и блестящего оттенка, что и ослепительная струящаяся масса волос на голове. Слабая попытка фотографа вручную подкрасить на эротических снимках вьющийся холмик волос между ног оказалась всего лишь бледной имитацией реального цвета.

– Каким восхитительным сокровищем ты обладаешь, моя сладкая! – выдохнул Ритчи, отдавая себе отчет, что подобные слова более подходят неоперившемуся юнцу, никогда прежде не знавшему женщин.

Но Беатрис поразила его и вывела из равновесия.

– Рада, что тебе нравится, – отозвалась она. – Сожалею, что моя растительность гораздо более буйная, чем ты привык видеть у дам. Если бы я заранее знала о твоем визите, то привела бы все в порядок.

Мгновение спустя оба они залились громким необъяснимым смехом.

– Это очень притягательное зрелище, – наконец молвил Ритчи, напуская на себя серьезный вид и привлекая Беатрис к себе. Целуя ее в щеку, он одновременно запустил руку в ее неукрощенное сокровище. Лобковые волосы на ощупь оказались такими же мягкими, какими он запомнил их вчера, шелковистыми, но не лишенными упругости. Он не мог дождаться, когда раздвинет складки и погрузится в неисследованные глубины ее лона. Пальцами или языком, значения не имело, но он просто обязан туда проникнуть.

Но прежде он должен убедить ее приласкать саму себя.

– Я жду, Беа, – промурлыкал он ей в висок.

Она тяжело задышала, и он одновременно и увидел, и почувствовал, как она кусает губы. Он слегка сжал ее, затем, отыскав ее руку, мягко, но настойчиво поместил ее ей между ног. Как Ритчи и надеялся, Беатрис при этом подняла бедра, а не отстранилась.

– Что ж, моя прекрасная Беа, вот мы и снова играем в игры ниже пояса. – Переплетя свои пальцы с ее, он прижал ее средний палец к бугорку мягких волос, погружая глубже, прямо во влажную пещерку, где скрывался жаждущий ласки клитор.

Беатрис застонала и напряглась всем телом, взбрыкнув ногами от столь интимного прикосновения.

– Ритчи… ох… – задыхаясь, простонала она, когда он надавил на ее палец. Палец проскальзывал и перекатывался, настолько влажной оказалось ее лоно.

– Давай же, Беа! Получи наслаждение!

Она покусывала губы, затем принялась водить по ним языком. Наконец пальцы ее сжались и принялись за работу. Ритчи слегка отстранился, не убирая, однако, ладони, спокойно лежащей поверх ее руки.

Комнату наполнили едва различимые хлюпающие звуки, сопутствующие прерывистому дыханию и стонам Беатрис. Каждое движение ее раскачивающихся ягодиц терзало член Ритчи самым изысканным образом.

– Тебе же это нравится, не так ли? – хриплым голосом спросил он, чувствуя порхание ее пальцев в, без сомнения, давно разученном и многократно отрепетированном танце. Теперь она совершала круговые движения, рыча от усилия, будто тигрица, и этот зловещий звук шокировал слух Ритчи.

Боже всемогущий, доводилось ли ему когда-либо прежде быть с женщиной столь же чувствительной? Возможно, Беатрис и проигрывала в артистизме и замысловатости, но это с лихвой компенсировалось ее волнующим животным энтузиазмом.

Ее нервная система и ее сладкая киска были словно специально созданы для любовных утех.

Ритчи это точно знал. И сама Беатрис знала. Слушая ее затрудненное дыхание и стоны, он до краев заполнился желанием увидеть апофеоз ее наслаждения. От необходимости самому получить оргазм у него едва глаза не вылезали из орбит.

– Ну же, Беа, кончай… сделай это… кончай.

Она запрокинула голову, протестующе заворчав, и зарылась лицом ему в плечо. Даже сейчас она бросала ему вызов.

– Сделай это для меня, Беа, – повторил Ритчи, сжимая ей руку. – Сделай это, или, клянусь, ты сведешь меня с ума. Я нахожусь на грани и готов излиться себе в штаны, когда увижу, что ты достигла пика.

– Неужели? – На ее прекрасном лице с розовыми щечками появилось коварное выражение, а глаза сделались расчетливыми.

– Да, в том не может быть сомнений. И тебе это понравится, не так ли? Осознать, что ты возбудила меня настолько, что я излился прямо в кальсоны, восславляя тебя.

На губах Беатрис медленно расцвела улыбка, она откинулась в руках Ритчи и стала с повышенным усердием ласкать себя.

Опьяненная поцелуями Ритчи и его грубыми откровенными словами, Беатрис уже через несколько мгновений вознеслась на вершину блаженства. Она ощущала под собой твердый член Ритчи, который представлялся ей самостоятельным живым организмом, и радость от осознания, что она обладает над ним властью, пьянила, точно вино.

Она извивалась и играла не только пальцами, но и ягодицами, а потом закричала от наслаждения, почувствовав внутри себя ослепительную-белую вспышку удовлетворения, разорвавшуюся снопом искр. Блаженная нега накатывала на нее волна за волной, порабощая ее лоно и распространяясь по всему телу до кончиков пальцев ног и кончиков волос на голове.