Текст книги "Сон в руку "
Автор книги: Полина Дельвиг
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 26 страниц)
– Почему это я на грани инфаркта? – растерялся бородач.
– Да потому, что жрете все подряд! – Даша сделала над собой усилие и повернулась к Деланяну: – Вот возьмите, к примеру, нашего дорогого Артура, он не ест никого, у кого есть уши. Разве это не достойно подражания?
– Он их отрезает своим национальным кинжалом? – спросил Ример и демонстративно принялся намазывать хлеб медом. – Нечего сказать, гуманист...
Деланян, не отрывая глаз от тарелки, резал лист салата на мелкие кусочки. Даша почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Его молчание было красноречивее всех оправданий.
– Господи, да что это у вас за настроение такое с утра пораньше? поспешил вмешаться Полетаев. – Мое мнение: пусть каждый ест все, что ему нравится. А вы, Дарья Николаевна, слишком впечатлительны. Не надо было к этой Агнешке, древолечительнице, ходить. Этак вы заставите нас одной пыльцой питаться. Так нельзя. Что, собственно, вы имеете против меда?
– Против меда я ничего не имею. Я только утверждаю, что он должен быть свежим и чистым от посторонних примесей.
– Просто бабы – это стадный народ, – промямлил Ример с набитым ртом. Одной какая-нибудь глупость в голову взбредет, так по всему миру и начинают о ней талдычить. Римка в последнее время с этим медом мне всю плешь проела: "Давай обзванивай всех пчеловодов, пусть нам образцы шлют". А перед этим...
– Странно, – вдруг произнесла Чижикова. – Перед смертью Амалия тоже про мед говорила. Да как-то так нелепо сказала: "Зачем мне молодость? Только мед портить".
У Даши отвалилась челюсть.
– Что?! – прошептала она. – Кому она так сказала?
Завтракающие словно по команде повернули головы. Их явно удивил заданный вопрос. В ожидании ответа они смотрели на Чижикову. Тетка была заметно польщена всеобщим вниманием. Она поправила пучок жидких волос и сложила губки гусиной гузкой:
– Врать не буду, не знаю. Амалия разговаривала с кем-то по телефону. Я этот разговор хорошо запомнила потому, что она очень нервничала и все социалистическую власть вспоминала...
Даша подпрыгнула на месте, так что бокалы звякнули:
– Не может быть!
– Почему это не может? Вы же не присутствовали при разговоре!
– Да потому, что ваша невестка страдала амнезией! Мне пан Чижик рассказывал, что она даже имени своего не помнила...
Полетаев поспешил утихомирить соседку:
– Дарья Николаевна, умерьте свои эмоции, на нас люди внимание обращают. Вон молодой человек чуть не подавился.
За соседним столом действительно сидел приятной наружности юноша, с интересом прислушивающийся к их разговору. Чижикова подслеповато прищурилась:
– Знакомое лицо, наверное, какой-нибудь известный человек... – Она явно тянула время, купаясь в лучах всеобщего внимания.
– Да, тетя, наверное, это ваш тайный поклонник, – хмыкнул Ример. – Он только стесняется разницы в возрасте, а то бы давно пал к вашим ногам.
Даша шикнула на вдовца:
– Склапни! [Заткнись! (чеш.)] – И снова обратилась к Чижиковой: – Так что именно говорила ваша невестка?
– Амалия?.. Ну, она очень сердилась и все повторяла, что вряд ли ее собеседнице грозит судьба Илоны Трамповой. Что сейчас не те времена и вместо Голливуда она запросто может попасть в тюрьму.
– Кто такая Илона Трампова? – поинтересовался Ример.
– Чешская горнолыжница, которая вышла замуж за Дональда Трампа, богатейшего человека в Америке, – быстро пояснила Даша.
– А при чем здесь Голливуд?
– Когда они развелись, она написала об их отношениях книгу, а по ней потом сняли фильм.
– Да-да, – кивнула старая дева, – именно так.
– Но с кем говорила ваша невестка? – Даша смотрела на Чижикову почти умоляюще. – Вы можете хотя бы предположить? Имя она какое-нибудь называла?
– Да. Имя я слышала. – Чижикова победно вскинула голову и снова посмотрела на молодого человека напротив. – Знаете, мне кажется...
Договорить она не успела, потому что раздался звон падающий посуды и возглас:
– Бога ради, простите! Простите, я не хотел... – Деланян, вскочив со стула, стряхивал с Прохазки остатки завтрака. – Не понимаю, как это могло случиться... Локтем задел... Официант! Принесите скорее влажные салфетки.
– Оставьте, – махнул рукой пан Ярослав. – Я сам виноват... Да пустяки, все равно в стирку отдавать. Пани Дагмар, вы, разумеется, позаботитесь?
Даша хотела было ответить, что, разумеется, она не позаботится, но вовремя вспомнила, что шеф здесь находится по ее милости, и потому лишь коротко кивнула:
– Конечно, отнесу. Не переживайте.
Полетаев посмотрел на часы:
– Дамы и господа, я предлагаю ненадолго прервать нашу увлекательную беседу.
– Но... – начала было Даша.
– Никаких "но", – покачал головой подполковник. – Теплоход отходит ровно через сорок три минуты. А нам еще надо добраться до пристани, это не менее двадцати минут быстрой ходьбы. Так что предлагаю закончить с трапезой и поспешить. Встречаемся через двадцать минут в холле. – Он перевел взгляд на разочарованную Дашу: – Убедительная просьба – не опаздывать. Если вы, конечно, хотите посетить замок Звиков. Это единственный теплоход сегодня.
Выйдя из-за стола, Даша все-таки попыталась подмазаться к Чижиковой, но та осадила ее одной фразой:
– Когда все вновь соберутся, тогда и доскажу.
3
– Черт бы побрал эту старую ведьму, – пробормотал Ример, поглядывая на часы, висевшие над стойкой администратора.
– Скоро вы там? – Даша, пробегавшая мимо, подтянула сползшую лямку рюкзака. – Мы на пароход опаздываем.
– А что я могу сделать? С тех пор как этот мышиный жеребчик волочится за моей теткой, она перед зеркалом по полдня проводит. Как будто это поможет...
Даша хихикнула:
– Так сходите за ней. Скажите, что, если им так хочется, пусть остаются здесь и устраивают себе медовый месяц. И им хорошо, и нам облегченье.
Ример сплюнул и потопал по лестнице.
– Дарья Николаевна, времени у нас в обрез, – из-за входной двери показалась голова Полетаева. – Пароход ждать не будет.
Та развела руками:
– А вы об этом нашей молодухе расскажите. Она опять пудрится.
– Так пусть остаются.
– Какой вы умный!.. Ну, что? – Это уже Римеру.
Николай спустился, присел на последнюю ступеньку, достал сигарету, прикурил. Даша с Полетаевым переглянулись:
– Вы не едите с нами?
– Думаю, что нет.
– А что случилось?
Ример глубоко затянулся, отправил струю дыма вверх и посмотрел на стоявших перед ним:
– Как говорится, "вы будете смеяться, но она тоже умерла".
Даша покачнулась, но подполковник вовремя поддержал ее.
– Вы уверены в этом? – На лице эфэсбэшника появилось производственное выражение.
– Не скажу, что каждый день попадается труп, но она очень на него похожа.
Полетаев подвел Дашу к креслу, осторожно усадил и, перепрыгивая через две ступеньки, помчался на второй этаж.
В холл заглянул Деланян:
– У вас здесь будто бермудский треугольник – все заходят и никто не выходит. Мы уже и такси не успеем вызвать, чтобы ехать к замку... – Тут он заметил выражение Дашиного лица: – Что-то случилось?
Даша открыла рот, но вместо ответа всхлипнула и громко разрыдалась.
– Надеюсь, никто не умер?
Даша зарыдала еще громче.
– О Господи... – пробормотал Деланян и присел рядом.
Послышались торопливые шаги. По лестнице сбежал Полетаев и направился к стойке администратора.
– Раз, – меланхолично принялся считать Ример, – два, три!
Со стороны стойки раздался короткий вскрик.
– Интересно, – произнес вдовец, пуская кольцо дыма, – почему женщинам и не очень умным людям требуется именно три секунды, чтобы до них наконец что-то дошло?
– Да замолчите вы! – проревел Деланян. – Идите лучше предупредите остальных.
Вопреки обыкновению, Ример спорить не стал и вышел на улицу. Возможно, сыграл роль тот фактор, что покойная все-таки была именно его теткой.
Деланян с Дашей молчали, но про себя каждый невольно принялся считать. Поэтому они почти не удивились, когда на счет "три" с улицы раздались крики и вслед за этим глухой топот.
– Где, где она?! – Виктор Семенович пронесся через холл, словно Тунгусский метеорит.
За ним с неожиданной для него проворностью бежал Прохазка, держа в обеих руках рюкзачки детей.
– Езус Кристос, Пресвятая Дева Мария...
Почти не отставая от бородача, семенил Гоша и завершала процессию Катя, с трудом удерживающая близнецов за шиворот. Мальчишки отбивались и хныкали:
– Мам, ну пусти!.. Дай на мертвую тетку посмотреть...
– Ее правда убили?
– А ну тихо! – неожиданно громко рявкнула Катя.
Мишка с Кешкой моментально притихли и уселись в кресла рядом с Дашей. Их насупленные лица красноречиво свидетельствовали о мировой несправедливости и жестокости взрослых.
– У нее что, инфаркт? – спросила Катя без особой надежды.
– Я на это очень надеюсь, – пробормотала Даша. – Иначе инфаркт будет у меня.
Стоявший неподалеку Ример мрачно пробормотал:
– Ну, если одним из симптомов инфаркта является пробитая голова...
– А там много крови?! – Мишкины глаза вспыхнули. – Мама! Пусти нас посмотреть!!!
Катя набросилась на Римера:
– Да замолчите же вы наконец, несносный человек! Вы... вы просто монстр какой-то! Жена покончила с собой, с тетей несчастный случай, а вы ведете себя, словно вурдалак...
Ример поднял водянистые глаза:
– Вот видите, у меня двойное горе, а вы на меня кричите. Не гуманно это. – Он подпер подбородок кулаком. – Кстати, даю голову Виктора Семеновича на отсечение, что тетя не оставила мне наследство...
Наверное, у преподавателя средней московской школы выдержка должна быть огромной, но Кате ее не хватило, она задрожала и, ни слова не говоря, выскочила на улицу.
Мишка с Кешкой тут же набросились на Дашу, словно стая оголодавших пираний:
– Рыжик, разреши нам мертвую тетку посмотреть!
– А правда, что мертвые по ночам приходят?
– Она превратится в привидение?
– Ну можно мы хоть чуточку посмотрим...
К счастью, подошел Полетаев. Дети по непонятной причине испытывали к нему чувство глубокого уважения и сразу же притихли. Хотя, возможно, они просто рассчитывали услышать "новости с фронта".
– Будем надеяться, что не все так плохо, – произнес подполковник, пряча мобильный телефон, по которому он только что с кем-то разговаривал.
– Она... жива? – У Даши затеплилась надежда.
Ример поднял голову и прищурился, словно ожидая от эфэсбэшника подвоха.
Полетаев махнул рукой:
– А ну-ка, детки, идите погуляйте. – Дождавшись, пока мальчишки с кислыми минами отойдут, Полетаев продолжил: – Пани Чижикова мертва настолько, насколько может быть мертв человек, у которого пробита височная кость...
Даша почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота:
– Так какого черта ты говоришь, что не все так плохо?
– Потому что еще остаются живые, – вкрадчиво ответил подполковник. – И сейчас надо думать именно о них. То есть о нас. Одно дело, когда человек споткнулся и разбил голову об угол комода, и совсем другое – преднамеренное убийство...
– Убийство! – воскликнула Даша громче, чем следовало, и тут же закрыла рот рукой. Но было поздно – близнецы услышали заветное слово.
– Убийство! – в восторге шептали они. – Вот клево! Представляешь, как нам повезло...
– Витька ни за что не поверит...
– Надо ее сфотографировать!
Ример мрачно постукивал пальцами по губам:
– Да кому надо было ее убивать? Разумеется, тетя споткнулась...
Полетаев смотрел на дважды скорбящего с нескрываемым подозрением:
– Кому надо было убивать? Вам, например. Жена не оставила денег, так почему бы не получить наследство с другой стороны...
– С чего бы она мне его оставляла! – разозлился Ример. – От нее и от живой мало проку было.
В холл вошли несколько полицейских в черной униформе. Подполковник подошел к ним и принялся что-то объяснять. Один из полицейских достал рацию и отошел в сторону. Остальные продолжали слушать Полетаева, при этом внимательно рассматривая сбившихся в холле путешественников.
Самый жалкий вид был у Прохазки. Дрожащей пятерней он растирал левую сторону могучей груди и ежесекундно смахивал со лба капли пота огромным носовым платком. Виктор Семенович, белый, окаменевший, словно памятник самому себе, стоял у окна, оцепенело наблюдая за ласточками, весело щебечущими в саду. Катя с Гошей о чем-то тихо перешептывались, а Деланян, сидя на ступеньке, крутил в руках проволочную головоломку, отобранную у кого-то из близнецов. Дети же тискали фотоаппарат, с надеждой поглядывая на лестницу, ведущую вверх.
Наконец Полетаев закончил с докладом и вместе с полицейскими подошел к стойке администратора. Перепуганная женщина, оживленно жестикулируя, принялась что-то объяснять. Минут через десять, закончив беседу с администраторшей и полицейскими, подполковник вернулся к компании:
– В принципе к нам претензий нет. Но администрация гостиницы... как бы это выразиться помягче... В общем, они не будут возражать, если мы уедем немного раньше.
– Короче, коленом под зад, – констатировал Ример, известный борец с эвфемизмами, и, зевнув, добавил: – Да, блин, родственников все меньше, а проблем все больше...
– Радуйтесь хоть, что вас пока не задерживают, – холодно заметил Полетаев. Вдовец скривил губы:
– Да я здесь самый вне подозрений! Пока они были живы, мне хоть что-то перепадало. А теперь? Одни допросы, и ни копейки денег...
– Послушайте, вы можете думать о чем-нибудь, кроме денег? возмутилась Катя.
– Могу, – огрызнулся тот. – О сексе, например. Хотите говорить на эту тему?
Катя почернела.
– Я бы на вашем месте не был так спокоен, – осадил его Полетаев. Пока вы остаетесь одним из главных наследников вашей жены и тети. А может, даже единственным – если что-нибудь случится с паном Чижиком.
– Что с ним может случиться? – в свою очередь осклабился горе-наследник. – Он еще всех нас переживет. У гробовщиков, у них же иммунитет против смерти...
– Просим! [Пожалуйста! (чеш.).] – неожиданно для всех вдруг взмолился Прохазка. – Просим вас, кончать млувить о мертволах. – Он приложил руку к груди. – Я разумим, тяжкий день, я сопереживаю вам вшем, але про мене это дост депремуици. Я тады... здесь случайно... мыслил, же черствый... свежий вздух будет лучше для мое здоровья, но вы все время млувите о мертволах а так дале. Мыслим же, нужно скончить и вратиться дому [Пожалуйста, кончайте говорить о покойниках... Я понимаю: тяжелый день и сочувствую вам всем, но на меня это действует подавляюще. Я здесь... думал, что свежий... воздух... говорите о покойниках и так далее. Думаю, что необходимо с этим покончить и вернуться домой (чеш.).].
– Еще чего! – раздался возмущенный голос Гоши, который перед этим что-то бурно обсуждал со своим отцом. – Что значит: "вратиться дому"? Люди умирали и будут умирать, а представится ли нам возможность еще раз отдохнуть за границей – неизвестно.
Даша с Катей переглянулись. Заявление прозвучало совсем в духе Римера.
А вдовец словно понял, о чем они подумали, и поспешил поддержать Гошу:
– Я согласен. Может, кто-то и решит, что это неприлично, но я тоже не собираюсь возвращаться. До тех пор, пока существует надежда найти место, где моя жена спрятала все наши деньги, я буду в пути.
После того как пьяная Даша разболтала тайну, ему нечего было скрывать.
– Все ее деньги! – воскликнула Катя.
– Вам-то какая разница? – фыркнул безутешный вдовец.
– Я не понимать вас, – развел руками бородач. – Добже, мужете делать як хцете, але я вратимся дому. Пани Дагмар, мусите сэ мноу [Хорошо, как хотите, но я возвращаюсь домой. Пани Дагмар, вы едете со мной (чеш.).].
Не успела Даша и рта раскрыть, как послышался тихий голос Деланяна:
– Должен вас огорчить, но пани Дагмар не мусит с вами. Лично мне это не представляется возможным.
– Что? – обернулся Прохазка в надежде, что его подвело не слишком хорошее знание русского языка. – Что вы имели меня сказать?
– Я имел вас сказать, что пани Быстрова от имени вашей фирмы заключила со мной договор, по которому я выплатил ей, а значит и вам, оговоренную сумму. И вы не можете без достаточно веских оснований разорвать контракт в одностороннем порядке. Если вы это сделаете, я подам в суд и, поверьте, разорю вас до трусов.
Лицо Прохазки стало a la кошер, то есть без единой кровинки.
– Что он говорит?
Полетаев поспешил на помощь несчастному толстяку и постарался перевести угрозу как можно деликатнее:
– Господин Деланян сказал, что госпожа Быстрова заключила от имени и по поручению вашей фирмы договор, и теперь вы как владелец фирмы обязаны следить за его исполнением и надлежащим соблюдением.
– Но я ничего ей не поручал! Она это сделала без моего согласия!
Деланян понял его вопль без всякого перевода:
– К сожалению, суд это вряд ли заинтересует. Детективное агентство берется за несложное поручение, назначая слишком высокую плату, а само даже не собирается его выполнять. Это может квалифицироваться как мошенничество. И судить будут именно вас.
На лице Прохазки появилось плаксивое выражение:
– Что же мне делать?
– Да ничего сверхъестественного. – Полетаев решил взять на себя роль миротворца. – Насколько я понял, господин Деланян не требует, чтобы вы непременно выполнили его поручение, но вы обязаны сделать все для того, чтобы его выполнить. Так что, боюсь, вам придется идти с нами.
– Свят, свят, свят... – застонал Прохазка. – Я знал, что это плохо кончится.
К ним подошел один из полицейских:
– Дамы и Панове, я попросил бы вас вернуться в свои номера и написать все, что вы знаете по поводу инцидента, произошедшего со слечной Чижиковой.
– Но мы ничего не знаем! – зашумели туристы.
– Не волнуйтесь, это формальность, но, увы, необходимая.
– Так что же, нам здесь до ночи сидеть?
– Мы хотели успеть на теплоход, у нас экскурсия...
– Вы все равно не сможете это сделать, – полицейский посмотрел на часы, – он уже отчалил.
– "От пристани отчалил теплоход..." – замурлыкал Ример и, вскинув рюкзак на плечо, зашагал вверх по лестнице.
Глава 32
1
Обхватив плечи руками, Даша шагала из одного угла комнаты в другой. Кузина каллиграфическим почерком выводила слова объяснительной записки.
– Я не буду писать о том инциденте.
– О каком именно? – Даша продолжала мотаться из стороны в сторону.
– Когда Деланян уронил на Прохазку свой завтрак, – как можно равнодушнее сказала Катя.
Замерев на полпути к окну, Даша обернулась:
– Почему? Ты полагаешь, это имеет какое-то отношение к смерти Чижиковой?
– Не знаю. – Кузина вновь склонилась над листом бумаги. – Не знаю, поэтому и не буду.
Даша подскочила к сестре и зашептала:
– Ты все прекрасно знаешь! Как только Чижикова хотела назвать имя того, с кем разговаривала Амалия, разговор был немедленно прерван. Это не случайность!
Катя попробовала возразить:
– Да, но она ясно дала понять, что ее невестка говорила с женщиной...
– Ну и что? – Даша повысила голос. – Лично я просто уверена, что Чижикову убил Артур. Вдруг это какая-то международная мафия, торгующая вечной жизнью?
Медленно отложив ручку, Катя откинулась на спинку кресла и взглянула сестре прямо в глаза:
– Что ты несешь?
– Яйца в сетке! Слушай, Амалия Чижикова говорила о меде, и жена Римера говорила о меде.
– Ну и что?
– А то! У Деланяна в книжке ведь тоже рецепт с медом. Значит, это он их убил. И тетку Чижикову тоже он. Чтобы замести следы.
– У тебя есть доказательства?
– Прямых пока нет. Но косвенных сколько угодно.
– Поделись.
– Начнем с того, что он хочет меня съесть.
Катя даже не улыбнулась:
– Ты хочешь об этом написать? Давай. Там, куда тебя упекут, Артур и впрямь тебя не достанет...
Даша вспыхнула:
– Как ты не понимаешь, само его появление подозрительно. Зачем богатому успешному молодому мужчине спонсировать вашу семью? Ему что, деньги девать некуда?
– Насколько я поняла, он делал это из-за тебя... – Катя пожала плечами, но, заметив, как побледнела ее кузина, поспешила пояснить: – Я имею в виду не твой цвет волос, а то, что Артур и вправду мог быть в тебя когда-то влюблен.
– Влюблен! – Даша горько расхохоталась. – Двадцать пять лет назад! Я даже не помню, как он тогда выглядел. – Произнеся эту фразу, она вдруг осеклась.
Катя вопросительно посмотрела на притихшую сестру:
– Что еще?
– Послушай, а я ведь действительно не помню, как он тогда выглядел. Я вообще не помню его в своей группе!
Катя побарабанила пальцами по полировке журнального столика:
– А многих ты помнишь в своей детсадовской группе?
– Ну, не многих, но... Наташа Варланкина, Дима Воронин... Света Гусева... еще кто-то был...
– Вот именно: кто-то! – Катя казалась рассерженной. – Если бы ты всех помнила, а его нет... Нет, это не доказательство.
– Да? – Даша вскочила. – А я вот сейчас добуду тебе такие доказательства, что закачаешься. – Быстрым шагом она покинула номер.
2
Как всегда, на подполковника Полетаева было любо-дорого смотреть, словно ни смертей, ни ураганов в этом мире не существовало. Выбритый и надушенный, он восседал в своем номере за обеденным столом в прелестном домашнем костюме – переливчато-синем стеганом халате, отороченном сиреневым атласом, и синего бархата мягких брюках. На кармашке красовался шитый золотом вензель: "С.П.".
Даша, проигнорировав тщательно созданную атмосферу вкушения пищи, обрушилась на эфэсбэшника со свойственным ей темпераментом:
– Палыч! Скажи честно – это ты нас от полиции отмазал?
– Какая все-таки неприятная у тебя манера выражаться. – Он снял с салфетки кольцо и развернул ее у себя на коленях. – Просто отвратительная.
– Простите, сэр. – Даша сморщила веснушчатый носик. – Небось в Прагу звонил, Томека просил, а?
Синие глаза смотрели на нее ласково, почти по-отечески:
– Вам, мадам, до этого нет абсолютно никакого дела. Ты, кстати, зачем пожаловала? Выразить мне благодарность?
Даша подняла глаза к потолку и задумалась:
– Честно говоря, у меня к тебе одна маленькая просьба, так, ерунда...
– Ерунда, говоришь? – Подполковник перестал излучать добро. – Не сомневаюсь. К сожалению, существует одно маленькое "но": у меня обед.
– Ну и что? – Она взяла стул и без приглашения подсела к столу. – Тоже мне, невидаль. Ты каждый день обедаешь...
Полетаев не дал ей развить мысль:
– Да, я обедаю каждый день и намерен поступать так и в дальнейшем. А еще я предполагаю насладиться едой в приятственном расположении духа. – Он строго посмотрел на нарушительницу пищевой цепочки. – Мы с вами, Дарья Николаевна, знакомы всего год, а я уже нуждаюсь в помощи гастроэнтеролога. Ваш темперамент пагубно влияете на мой желудочный тракт. Хотите присоединяйтесь, я с большим или меньшим удовольствием разделю с вами свою трапезу, но я категорически, – подполковник возвысил голос и постучал кончиком ножа по столу, – слышите, категорически запрещаю вам говорить об убийствах... Хотя нет, я запрещаю вам говорить обо всем. До конца обеда я запрещаю вам говорить о чем бы то ни было. Спасибо за понимание – и приятного аппетита.
С этими словами подполковник заправил накрахмаленную салфетку за воротник и придвинул к себе блюдо с закусками.
Даша демонстративно отодвинулась от стола и скрестила руки на груди. Почти десять минут она сидела молча, с трудом сдерживая недовольство. Но вскоре ей это надоело, и она принялась кидать многозначительные взгляды на часы. Трапезничающий подполковник делал вид, что его это не касается. Мало ли кто куда спешит! Он неспешно отправлял в рот очередной кусок.
Даша начала злиться. Она заподозрила, что Полетаев все рассчитал заранее и весь этот спектакль, включая скатерть, салфетку и его дурацкий домашний костюм, устроен с одной-единственной целью – вывести ее из себя. Но, к счастью, все в этом бренном мире имеет свой конец. И самый длительный обед тоже. Полетаев с сожалением сложил приборы на пустой тарелке.
Незваная гостья мысленно возблагодарила Всевышнего.
– Рада видеть вас наконец сытым. Десерт будет?
– Увы, не додумался. Надеюсь, вы дадите мне хотя бы десять минут на переваривание...
– Да ты что, Палыч! – не выдержала Даша. – За десять минут можно слона переварить, не то что паршивый кусок свинины.
– Это была не свинина, – оскорбился подполковник.
– Мне наплевать, чей труп ты ел. Скажи, будешь мне помогать или нет?
При слове "труп" Полетаева передернуло, он раздраженно швырнул на стол салфетку.
– Опять еда не в прок... Ладно, говори, что тебе надобно.
– Мне надобно... тьфу! Мне нужен список всех, с кем я ходила в детский сад.
Рука Полетаева застыла в воздухе:
– Как?
– Я хочу знать имена, фамилии, клички всех, с кем я ходила в садик, по слогам произнесла Даша. – Неужели для вашего ведомства это так сложно?
– Клички детсадовцев тридцатилетней давности? – Подполковник выглядел озадаченным. – Да нет. В общем нет. Но зачем...
– Почему это тридцатилетней? – в свою очередь напряглась Даша. – Мне всего тридцать. Я выгляжу на тридцать пять?
– Когда ты злишься, то выглядишь на все тридцать десять. Так зачем тебе это понадобилось?
– Пока не могу сказать. – Даша старалась быть максимально вежливой. Просто надо, и все.
– Ах вот как! – подполковник отлично понимал, что является хозяином положения. – В таком случае – извини.
– Палыч...
– Не могу, это слишком дорогая прихоть.
– Палыч...
Полетаев выглядел неумолимым.
– Мы существуем на деньги налогоплательщиков, и я сомневаюсь, что они согласятся оплачивать твою сентиментальность. Тем более что ты-то российским налогоплательщиком как раз и не являешься...
– О'кей. – Даша подняла руки вверх. Она устала от бесконечных препирательств. – Так и быть, скажу. Артур утверждает, что у нас с ним был один горшок на двоих, но я почему-то этого не помню.
– Ага! – Полетаев мгновенно преобразился. Он уже не походил на откушавшего барина, которому досаждают мухи. – Ты хочешь сказать, что за давностью лет к твоему горшку может примазаться любой желающий?
Даша с секунду переваривала формулировку, но, не найдя в ней существенных противоречий, кивнула:
– Йес. Ведь наша детсадовская дружба была единственной причиной, по которой мы приняли Артура как родного. И даже взяли с собой в поход.
– Ну, положим, ты польстилась на его деньги. – Полетаев, как всегда, не собирался деликатничать.
– Да как ты смеешь!
– Но ты же взяла у него деньги?
Даша терзала уголок скатерти:
– Если ты о том, что Артур платит по договору, то это оплата услуг нашего агентства. Лично я с этого вообще ничего не имею. Кроме зарплаты, конечно. – Она сверкнула глазами. – И за эти гроши я не только рискую своей жизнью, но еще стираю, готовлю и убираю!
– Я все понял, – подполковник остановил ее движением руки, – судьба Золушки по сравнению с твоей просто голливудский сон. Ладно, пиши адрес или номер своих яслей, к вечеру... Что еще?
Вместо радости на Дашином лице читалась растерянность.
– Я не помню...
– Чего не помнишь? Номера или адреса?
– Да ни того ни другого. Давно же было.
– Эх, память девичья! – Подполковник снисходительно улыбнулся. Ничего страшного. Пиши адрес, где ты проживала в то время. Вряд ли тебя возили на другой конец Москвы. Садик должен находиться где-то рядом.
Однако Даша не разделяла его оптимизма:
– Там вокруг много садиков было. Только маленьких, в подъездах домов. Район-то старый, военный, там чуть ли не в каждом доме был садик. – И принялась стенать: – О Боже, ну почему я такая бестолковая!
– Главное, не нервничай. – Встав у Даши за спиной, Полетаев положил руки ей на плечи. – Ничего страшного не произошло, я тебе помогу вспомнить. Закрой глаза, расслабься.
Даша моментально напряглась. Подполковник улыбнулся и принялся делать массирующие движения.
– Все хорошо, все спокойно, – вкрадчивым голосом начал он свой сеанс. – Тебе пять лет. Ты прелестное кудрявое создание, еще не умеешь разговаривать...
– Это в пять-то лет? – возмутилась Даша и попыталась обернуться.
Но эфэсбэшник удержал ее голову затылком к себе:
– Раннее утро. Ты просыпаешься, мама кормит тебя кашей...
– Я ненавидела кашу.
– Хорошо, она кормит тебя тем, что больше всего любишь, вы одеваетесь и выходите на улицу. Представила?
Даша пожала плечами:
– Более или менее.
– Вы выходите из подъезда... Куда вы поворачиваете – направо, налево?
– Обратно домой. – Даша чуть дернула плечом. – Мама, как всегда, забыла мешок с одеждой и гостинцами.
Полетаев вздохнул.
– Н-да... Наследственность. Но не отвлекайся. Вы вернулись, забрали мешок... Кстати, почему мешок? У вас не было сумки?
– Детям для садика шили такой специальный мешок, – пояснила Даша, чтобы легче было в шкафчик повесить.
– Ладно, пусть будет мешок. Вы его забрали, выходите на улицу и?..
– ...И возвращаемся обратно. Мама не помнит, выключила ли она газ и утюг.
Полетаев закрыл глаза и беззвучно досчитал до десяти.
– Послушай, твоя мама хоть раз тебя доводила до садика?
– Конечно! – Даша рассердилась. – Она же не дурочка.
Лицо подполковника выражало сомнение.
– Хорошо. Тогда давай с того места, как вы уже идете. Прекрасное раннее утро. Светит солнышко, у тебя новые сандалики...
– Знаешь, Палыч, – Даша все-таки обернулась, – я всегда не могла понять, почему родители покупают мне именно сандалии. Я так хотела туфли! До сих пор их помню: небесно-голубые, с большими белыми пряжками... А родители говорили, что они натрут ногу и вообще такая обувь мне на один день...
Полетаев тяжело вздохнул и вернулся к столу:
– Дашка, от тебя повеситься можно. Ты можешь вспомнить, как долго вы шли, проходили ли автобусную остановку или молочный магазин? Может, какое-нибудь необычное дерево или детская площадка... Пригодится любая мелочь.
– Знаешь, – Даша подперла голову рукой, – если бы я там оказалась, то сразу бы вспомнила, а так... У меня пространственное воображение плохо развито.
– Все ясно. – Полетаев достал из сумки переносной компьютер.
Даша заинтересовалась:
– Что ты собираешься делать?
– Что, что... Свяжусь с ребятами, попрошу, чтобы они с камерой обошли район вокруг твоего бывшего дома. Как только увидишь что-то знакомое, сразу скажешь. – Всем своим видом подполковник демонстрировал вынужденное подчинение судьбе.
– Прости, я не совсем поняла, что ты сейчас хочешь сделать.
Разматывая провода, Полетаев терпеливо пояснил:
– Я сейчас через спутник свяжусь с Москвой и попрошу прочесать район, где ты жила. А ты будешь сидеть здесь и следить за принимаемой картинкой. Как только узнаешь, сообщишь.
На веснушчатом лице вспыхнул восторг:
– Правда?
Подполковник снисходительно усмехнулся:
– Если бы вместо того, чтобы заниматься поиском сокровищ и прочей ерундой, ты хоть иногда читала научно-популярные журналы, то знала бы, как далеко шагнул технический прогресс. Конечно, это стоит денег, зато какая экономия времени!
Даша моментально скуксилась, как всегда, когда подполковник пытался ее уесть:
– Ой-ой-ой – какие мы продвинутые! На это денег налогоплательщиков, конечно, не жалко. Вы, часом, в морской бой с Пентагоном по спутниковой связи не играете?
Ей показалось или Полетаев действительно смутился: