Текст книги "Жена чародея"

Автор книги: Пола Вольски

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Глава 7

Летом пришла пора Водных Игр и Фестиваля. Этот праздник, самый популярный в Ланти-Юме и наиболее характерный для этого города, длился пять дней, на протяжении которых каналы были переполнены всевозможными плавательными средствами, со всех сторон звучала музыка, молодые люди круглыми сутками плясали и пели на борту гигантской баржи, которая стояла на якоре посередине лагуны Парниса. И все эти пять дней проходили состязания, включая гонки на лодках, состязания пловцов и ныряльщиков, водную акробатику, подводную борьбу, командные заплывы, соревнования Людей-Цветов, смертельно опасные огненные дуэли на водах и многое другое.

Верран посетила игры в обществе Нида. Конечно, она предпочла бы прибыть сюда с мужем, но его никакими силами нельзя было вытащить на публичные состязания, в ходе которых зрелище людских толп со всей неизбежностью оскорбило бы его чувства. Кроме того, уже несколько недель Фал-Грижни занимался эзотерическим исследованием, цель и предназначение которого он категорически отказывался обсуждать, и в результате выходил из своей лаборатории только затем, чтобы поесть и поспать. Верран подозревала даже, что и эти нечастые его появления имеют место исключительно затем, чтобы угодить ей, потому что предоставленный самому себе Фал-Грижни мог длительное время обходиться без пищи и сна, черпая свежие силы исключительно в Познании.

Верран было интересно, чем же он все-таки так занят. Несколько раз она останавливалась у входа в лабораторию, так и не осмеливаясь постучаться. Но из-за двери до нее в этих случаях доносились странные голоса – явно нечеловеческого происхождения и на диво мелодичные. Возможно, это было напевом, а возможно, и на диво ритмизованным разговором. Голосов было несколько, не то четыре, не то пять, и басовитые тона самого Грижни резко отличались от них. Однажды Верран расхрабрилась настолько, что притворила дверь и заглянула в лабораторию, однако ее дерзость не принесла никаких результатов. Верран встретила чрезвычайно интенсивная и потому неестественная тьма, которую она уже успела – и даже слишком хорошо – запомнить. Она сталкивалась с точно такой же тьмой в дворцовых подземельях. Именно из этой тьмы и доносились до ее слуха мелодические голоса. Верран быстро вышла, закрыла за собой дверь и удалилась так и не спросив мужа о том, что все это значит. Так или иначе, таинственные обладатели мелодических голосов всецело завладели вниманием Фал-Грижни.

И вот Верран на пару с Нидом оказалась в толпе веселящихся и побуждающих веселиться друг дружку и постаралась извлечь из этого максимальное удовольствие. Она купила у уличного торговца чашки для Нида и для других мутантов, она просадила кучу денег, играя в зеленый восьмиугольник, она купила бумажный пакет жареных орешков, она понаблюдала за тем, как Нид сожрал все орешки и большую часть пакета, она довольно успешно поиграла на лодочном тотализаторе, она от души посмеялась над нелепыми ужимками клоунов, казавшихся в своих широких и просторных одеждах особенно неуклюжими на воде.

Уже сильно за полдень Верран с Нидом отправились на домбулисе на Солнечный плот – гигантское плавучее сооружение, расписанное самыми яркими красками. Именно отсюда толпы лантийцев следили за борьбой пузырей.

Борьба пузырей издавна слыла более чем безопасным занятием. Несколько соревнующихся вставали на легкие надувные плоты, именуемые пузырями, и принимались осыпать «вражеские» суденышки заостренными стержнями, чтобы проткнуть их, выпустить из них воздух и заставить тем самым противника прыгнуть в воду. Последнего, кто оставался на плоту к моменту окончания состязания, объявляли победителем. Так было раньше. Но в правление нынешнего герцога на смену безобидным стерженькам пришли остроконечные дротики и поражать ими начали не только плоты, но и тела соперников.

Нид сумел подыскать отличное место на самом краю плота, отсюда было прекрасно видно все состязание. Но Верран вскоре поняла, что это зрелище ей не нравится. Кое-кто из борцов вышел на турнир, вооружившись особенно острыми дротиками, и соревнование переросло в кровопролитие. Верран поспешила отвернуться. Уж лучше наблюдать за лицами зрителей. И вскоре она высмотрела в толпе знакомый профиль. Это был Бренн Уэйт-Базеф.

Верран вспомнила их последнюю злосчастную встречу и подумала о том, стоит ли ей подойти к молодому человеку. Он ее вроде бы еще не заметил – так не лучше ли и ей самой скрыться от греха подальше? «Да нет, что за глупости, – подумала она. – Убегать от Бренна Уэйт-Базефа было бы сущим ребячеством». Она помахала рукой, привлекая к себе его внимание, потом намеренно посмотрела ему прямо в глаза. Бренн явно удивился, более того, ему стало не по себе. На мгновение он, казалось, заколебался, не обратиться ли в бегство самому. Верран с улыбкой подозвала его к себе. Молодой человек подошел к ней, однако на улыбку не ответил.

«Как молодо он выглядит, – удивленно подумала она. – Просто мальчик!»

И сердечно с ним поздоровалась.

– Добрый вечер, леди Грижни, – сухо ответил он.

Возникла неприятная пауза. Верран гадала, что бы такое сказать. Бренн был одет в черный плащ с двуглавым драконом, и это не укрылось от ее внимания.

– Значит, ты стал чародеем, Бренн! Мои поздравления. Я знаю, сколько это для тебя значит.

– Ваша милость чрезвычайно любезны.

– Значит, ты добился всего, чего хотел? Я хочу сказать, теперь ты входишь в орден Избранных.

– Я учусь, я экспериментирую, я надеюсь добиться большего.

– Значит, ты доволен жизнью?

– Мудрость приносит удовлетворение; по меньшей мере хочется на это надеяться. Но со стороны вашей милости очень любезно осведомиться об этом.

– А ты не можешь, Бренн, называть меня просто по имени? Мы с тобой в конце концов не впервые видим друг друга.

– Вот как? Но я впервые вижу леди Грижни, супругу магистра высшего Совета.

– Надеюсь, мы с тобой обойдемся без взаимных попреков.

– На твоем месте я бы тоже на это надеялся.

– Ты по-прежнему сердишься на меня. Но мы не должны становиться врагами. Тебе самому этого наверняка не хочется!

– Вот уж не думал, что мои желания имеют хоть какое-нибудь значение для вашей милости. – Бренн наконец дал волю своему темпераменту. Голос его стал громче, глаза гневно запылали. – Мне пришлось прийти к выводу о том, что мои желания не имеют для тебя никакого значения. И произошло это в от день, когда ты позволила продать себя в брак без любви, когда пошла замуж за старого развратника!

Нид предостерегающе зашипел, и Верран поспешила успокоить его. Но эта заминка дала ей возможность справиться с собственным раздражением. И когда она заговорила, голос ее прозвучал спокойно:

– Тебя неправильно осведомили, Бренн. Никто меня не продавал. Лорда Грижни нельзя назвать ни стариком, ни развратником. Он хороший человек, более того, он великий человек. И в моем браке не отсутствует любовь. Напротив, я счастлива.

– Счастлива, – презрительно оскалился Бренн. – И думаешь, я в это поверю? Ты не можешь быть счастлива с таким человеком, как Грижни! Самое большее, что тебе удастся, – это внушить себе, что ты счастлива. Но все твое так называемое счастье – самообман.

– А какая, строго говоря, разница? – спросила она с выдержкой, которая привела его в еще большую ярость.

– Разница в том, что он воспользовался Познанием, чтобы затуманить твой разум! Зная Грижни, я не сомневаюсь в том, что он поступил именно так.

– С меня довольно. Я не хочу слушать ничего в таком роде. Ты ничего не знаешь о нем. А теперь я уйду.

Она повернулась, собираясь уйти, но Бренн, удерживая, положил руку ей на плечо. Нид чудовищно зашипел, изготовившись нанести удар. Ей пришлось успокоить разгневанного мутанта.

– Подожди… Не уходи… Я прошу прощения… – Вид у него был и впрямь виноватый. – Я был слишком груб, но только потому, что переживаю за тебя.

Она моментально простила его.

– Но за меня не надо переживать. Поверь мне…

– Я тревожусь за твою безопасность. Послушай, Верран. Ты единственная женщина, которую я когда-либо любил. И твое замужество ничего в этом не меняет. Я собираюсь хранить верность тебе всю жизнь.

– Но, Бренн, тебе всего двадцать один год…

– Это не имеет значения. Я на другую женщину даже не взгляну. – Она не поверила ему, но спорить на эту тему не имело никакого смысла. – Твое счастье и твоя безопасность – вот что меня волнует. А я знаю, что и то, и другое подвергается опасности, пока ты остаешься в доме у Грижни.

– Я тебя не понимаю.

– Ты не понимаешь другого. Ты не понимаешь того, что за человек на самом деле Фал-Грижни. У меня есть друзья среди Избранных – и весьма высокопоставленные друзья, – и они рассказали мне о твоем муже такое, что у тебя уши бы завяли, если бы ты только услышала!

– Значит, твои друзья – лжецы. Или невежды. Или и то, и другое сразу, – заорала она, дав наконец волю и собственному темпераменту. – Кто они такие?

– Я же говорю тебе, что они маги. То есть люди, знающие Грижни – и его поступки, и его характер!

– Знающие его лучше, чем собственная жена?

– Ах, да что там! Можно не сомневаться в том, что с тобою он добр. Ему хочется повернуться к тебе светлой стороной. Иначе юная девица не стала бы обожать стареющего самодура. Но скажи мне, Верран, а что тебе известно про Фал-Грижни доподлинно? Что тебе известно о его прошлом? О его злодеяниях, о его злоупотреблениях должностным положением в качестве магистра ордена Избранных? Знаешь ли ты что-нибудь о его властолюбии? О его безжалостности? Или, например, о его экспериментах? Или о том, как он извращает великую мощь, данную ему в рамках Познания? Вот скажи мне, над чем он работает прямо сейчас? Тебе известно хотя бы это?

Верран промолчала.

– Вот видишь! Он дал тебе узнать о себе весьма немногое – и по вполне понятной причине. Поэтому мне и приходится предостеречь тебя об опасности и посоветовать тебе порвать все узы, связующие тебя с Грижни, пока это еще возможно. Но запомни, Верран, его своеволие не навеки останется безнаказанным.

– О какой опасности ты меня предупреждаешь? И о каком своеволии говоришь? Все это чушь!

– Все это сущая правда. Фал-Грижни не удастся скрыть навсегда собственные преступления. Однажды ему придется предстать перед судом. И когда это произойдет, пусть хотя бы никто не скажет, будто ты, его жена, стала и его сообщницей!

– Я понимаю, что ты не лжец, значит, мне остается допустить, что тебя ввели в заблуждение. Но неужели ты сам не понимаешь, как смехотворно все это звучит? Ты рассказываешь мне какие-то жуткие истории про моего мужа, не предъявляя при этом ровным счетом никаких доказательств. Ты прислушиваешься к клевете, которую распространяют его враги, то есть те самые люди, имена которых ты не можешь или не хочешь назвать. Ты приходишь ко мне с напоенными ядом обвинениями и рассчитываешь, что я приму эти ничем не подкрепленные слова за правду. Ты очерняешь имя моего мужа и пытаешься расстроить наш брак. – Теперь она разъярилась уже по-настоящему. – Я ненавижу тебя за это, Бренн Уэйт-Баэеф, и говорю тебе в лицо: тебе должно быть стыдно!

– Ты не можешь разозлить меня, моя Верран, потому что я понимаю: ты не отвечаешь за собственные слова. Твоими устами говорит Фал-Грижни. – Она собралась было сказать в ответ что-то гневное, но он не дал ей перебить себя. – Но я спасу тебя! Спасу вопреки тебе самой! Нет, тебе не обязательно верить мне на слово. Уже весь город поднимается, почувствовав опасность, и я могу доказать это. Я должен тебе кое-что показать.

Он раскрыл кожаную сумку, которую носил на поясе, достал оттуда лист бумаги, развернул его и передал Верран.

Это была листовка большого формата. Первое, что бросилось в глаза Верран, была грубая и злая карикатура на Фал-Грижни: лицо его на этой карикатуре было по-волчьи злобно. У него над головой клубились крылатые, демонического вида создания. Под карикатурой был напечатан текст, и Верран прочитала его:

"ЛАНТИ-ЮМ СПАСЕН, А ЗАГОВОР РАСКРЫТ!

Да будет ведомо всему миру, что над городом Ланти-Юм нависла страшная опасность. Она выявлена и доказана, и доказательства настолько весомы и неопровержимы, что жуткий и кровоалчный черный колдун из ордена Избранных, лорд Террз Фал-Грижни вкупе с другими волшебниками и с ведьмой по имени Гереза Вей-Ненневей изобличен тем самым в заговоре против Общественного Блага. Колдуны живут в роскоши, которую вспоило человеческое несчастье, потому что серебро, принадлежащее простым людям, превращено в слитки и хранится в казне у лорда Грижни, обманным и колдовским путем завладевшего выплаченными нами налогами. Но и это украденное сокровище не умерило алчности предателей, которые злоумышляют теперь убить великого князя и всю его семью с тем, чтобы самим стать королями и принцами.

Далее стало известно, что Террз Фал-Грижни заключил союз с белыми демонами пещер с тем, чтобы они помогли ему при достижении его гнусных целей. Он же, со своей стороны, пообещал демонам впредь кормить их человеческими младенцами. Таким образом Фал-Грижни со своими приспешниками надеется расплатиться с демонами кровью жителей Ланти-Юма и утолить дьявольские аппетиты таинственных чудищ нашими детьми.

Будьте уверены в том, что так оно все и будет, если отважный народ Ланти-Юма с оружием в руках не обрушится на предателей. Примите это предостережение к сведению все, у кого есть мужество противостоять тирании и сверхъестественной жестокости.

Союз патриотов».

Верран стремительно прочитала этот текст.

– Где ты это взял?

– Последние день-два такими листовками обклеен весь город, – ответил Бренн.

– Весь город? Но кто их расклеил? Это же так подло! Это же такая ложь…

– Ложь? Ты уверена?

– Конечно уверена! Я знаю лорда Грижни! Все это – клевета!

Бренн сочувственно поглядел на Верран и промолчал.

– Но как хоть один здравомыслящий человек может поверить в такую мерзость? Белые демоны пещер – существа мифологические, и всем это прекрасно известно. Их же на самом деле не существует!

– Нет. Они есть.

– И что это еще за союз патриотов?

– Я думаю, он именно то, что утверждает его название.

– Но какие же они патриоты? Они грязные лжецы, и им нужно запретить распространять подобную клевету. Герцог должен найти их и бросить в темницу.

– Поверить в правду не так-то просто.

– Да какая же это правда! Впервые в жизни я радуюсь тому, что так мало людей умеет читать.

– Сведения распространяются и так и этак. Вот, Верран, посмотри!

Он указал на дальний конец баржи. Там группа горожан собралась вокруг человека, читающего точно такую же листовку вслух.

– Это надо немедленно прекратить! Пойду поговорю с этими людьми.

– Даже не вздумай, – остерег Бренн. – Если эти люди узнают, что ты жена Грижни, даже твой мутант тебя не спасет.

– А мне все равно! Хочу выслушать, что они мне скажут.

И не дожидаясь ответа, она устремилась в дальний конец баржи. Бренн и Нид последовали за нею. Они подошли как раз, когда чтение завершилось. На мгновение наступила тишина, а затем торговец рыбой с обветренным и умным лицом заметил:

– Чушь собачья!

Кое-кто из слушателей закивал, другие же засомневались, а третьи и вовсе рассердились. Один парень с голодными глазами полюбопытствовал:

– А с чего ты это взял?

– Здравый смысл. Во-первых, налоги нам все время повышают вовсе не Избранные. Если уж кого в этом и винить, то герцога и его фаворитов. Что же насчет младенцев для белых демонов, то это страшилка для маленьких детей и для больших идиотов. Так что сам выбирай, который ты.

– Никоторый, господин всезнайка! Но раз уж ты так умен, то объясни мне, откуда нам, простым людям, знать, что делает лорд Грижни, а чего не делает. Объясни, сам-то ты это откуда знаешь?

– По меньшей мере и герцог и аристократы – точно такие же люди, как мы с вами, – вмешался еще один спорщик. – И все это знают. Они не занимаются колдовством и не якшаются с демонами. А вот про Избранных такого не скажешь!

– Большинство Избранных тоже нормальные люди. А магистр Фал-Грижни – сын Эрты. Это установленный факт!

Это заявил некий рабочий – заявил низким голосом и с абсолютной уверенностью в собственной правоте.

Верран с трудом удерживалась от того, чтобы вмешаться.

– У Избранных нет причин злоумышлять против герцога и против простого народа.

– А разве сыну Эрты нужны какие-нибудь причины? Он руководствуется врожденной злобой.

– Но нет никаких доказательств.

– А союз патриотов утверждает, что есть.

– И где же они тогда?

– И что такое этот союз патриотов?

– Отважные люди, вот они кто такие.

– Мне ничего не известно ни про какие заговоры, – вступил в спор новый голос. – Но я знаю, что дела в городе идут для простого народа все хуже и хуже, налоги растут, а еда с каждым днем дорожает. И герцог, и аристократы, и Избранные – они все воруют. Мы голодны, а у них морды лопаются от жира. И если заговор существует, то они все в нем участвуют, они все заодно.

Эти слова вызвали прилив злобы и возмущения.

– Так оно и дальше будет, если мы не постоим за себя!

– Но как нам постоять за себя? И против кого?

– Против наших врагов!

– Против сборщиков налогов!

– Против жадных купцов!

– Против герцогской гвардии!

– Против зажравшихся аристократов!

– Против Фал-Грижни – он сын Эрты!

– Против Фал-Грижни — он предводитель демонов!

– Подождите… – Верран была не в силах более сдерживаться. – Послушайте…

Но никто, кроме Бренна, не услышал ее; спор продолжился.

– Вот видишь, Верран? Видишь, как люди относятся к Грижни? И на то у них имеются основания. Пойдем, тебе не безопасно оставаться здесь. Если хочешь, я провожу тебя до дому. Но ты бы поступила мудрей, если бы не вернулась в дом Грижни. Уж лучше отправляйся к отцу. А еще лучше поедем ко мне – и превратим наши жизни в те, какими они были задуманы с самого начала.

– Задуманы с самого начала? – Ей было больше не сдержать ни гнева, ни страха. – Послушай-ка меня, Бренн. Если я и думала, что хорошо к тебе отношусь, то наша нынешняя встреча развеяла эту иллюзию раз и навсегда. Я счастлива в браке с лордом Грижни, а ты…

– Он околдовал тебя, – воскликнул Бренн. – Тебя необходимо спасти!

– И я буду счастлива, если ты больше никогда не попадешься мне на глаза! Пойдем, Нид.

Верран резко развернулась и пошла прочь, предоставив Бренну проводить ее растерянным взглядом. И вскоре наемный домбулис понес ее по водам канала ко дворцу Грижни. Листовку она, скомкав, по-прежнему держала в руке. На листовку попадали брызги, типографская краска расплывалась, но текст все еще можно было прочитать – и она перечитывала его вновь и вновь. И с каждым новым прочтением ее гнев усиливался.

– Бренн – глупец, – шипела она сквозь стиснутые зубы. – Подлый, легковерный, безответственный идиот! – Нид выражал свое согласие шипением, а лодочник удивленно поглядывал через плечо на странную парочку. – Вечно он нападает на все, чего не может понять, – мрачно продолжала она, но тут же, запнувшись, вспомнила слова Бренна: а что тебе, собственно говоря, известно про Фал-Грижни? – Достаточно мне известно, – сказала она Ниду. – Достаточно известно, чтобы понять, что все, написанное в этой листовке, – грязная клевета. Лорд Грижни не злодей, просто он не похож на обыкновенного смертного. Враги боятся его и завидуют его успехам. Было бы лучше, если бы он сблизился с людьми и позволил им как следует узнать себя. Но он никогда так не поступит. Скажет, что не испытывает ни малейшего желания. Как тебе кажется, Нид, не вредит ли он себе таким поведением?

Нид прошипел нечто успокоительное. Он не понял ее слов, но тревога, звучащая у нее в голосе, от него не укрылась.

А лодочник тщетно напрягал слух. Ему ничего не удалось разобрать из того, что нашептывала пышноволосая девушка своему диковинному спутнику в сером.

– Может, мне стоит показать ему эту листовку, – сказала Верран. – Хотя эта ложь, конечно раздосадует его. Так что, может, лучше спрятать ее и ничего ему не рассказывать. Но если ее расклеили по всему городу, то она и сама рано или поздно попадется ему на глаза. Нет, Нид, мне надо поговорить с ним. И как можно скорее.

Домбулис остановился у причала дворца Грижни. Верран стремительно бросилась внутрь, Нид заковылял следом. Какое-то время, пока она, ища мужа, металась из одной комнаты в другую, мутант следовал за нею повсюду, но затем она его отослала. Не найдя мужа, Верран с неохотой отправилась к нему в лабораторию. Обычно она старалась не тревожить Террза во время работы, но сегодня обстоятельства ее обязывали.

Она прижалась ухом к двери, ведущей в лабораторию, прислушалась. Услышала голоса – те самые мелодические и явно нечеловеческого происхождения голоса, которые так ее раздражали. Сделав глубокий вдох, Верран открыла дверь. Перед ней был Фал-Грижни, окруженный белыми демонами пещер.

Их было четверо – высокие, бледные, несколько расплывчатые создания. Внешне они походили на людей, хотя людьми конечно же не были. Их огромные ослепительно яркие глаза были явно не человеческими. И тела у них, как с отвращением обнаружила Верран, светились. Сияние было слабым – но здесь, в плохо освещенном помещении, его нельзя было не заметить.

Верран невольно вскрикнула. Это восклицание привлекло внимание демонов – и откликнулись они на него загадочно. Их огромные глаза уставились на нее, а голоса слились в исполненном странной гармонией звуке.

Фал-Грижни быстро вышел из глубины лаборатории и встал перед женой, заслоняя от ее взора демонов.

– В чем дело, мадам?

– Я… я сожалею, что помешала вашим трудам, – пробормотала Верран. – Но мне нужно поговорить с вами. Это очень важно.

Грижни пристально посмотрел на нее, затем кивнул и вышел из лаборатории, плотно закрыв за собою дверь.

– Что это за создания? – шепнула Верран.

– Их не надо бояться. Но вы взволнованы. Что стряслось?

– Вот. – Она отдала ему листовку. – Я получила ее сегодня днем от Бренна Уэйт-Базефа. Он говорит, что такими листовками оклеен весь город.

Грижни со своей всегдашней невозмутимостью пробежал текст глазами, полюбовался собственной карикатурой, а затем заметил:

– Никакого сходства.

– Вы о рисунке? Или о тексте?

– И о том, и о другом.

– Но это же клевета, не так ли?

– Сведения, изложенные здесь, неверны. Вас еще что-нибудь напугало?

– Поначалу нет, – неохотно призналась она. – Я указала Бренну, что все это ложь, особенно в той части, где речь идет о белых демонах пещер. «Это миф»,— сказала я. А Бренн сказал, что они существуют на самом деле.

– В каком-то смысле он прав.

– Теперь я и сама верю. Эти ваши… – Она указала на закрытую дверь в лабораторию. – Все правильно. У нас в доме находятся белые демоны. А если все в листовке – ложь и клевета, то почему они здесь находятся? – Муж ничего не ответил на это, и она добавила: – Лорд, я вам доверяю. Но не угодно ли вам объясниться?

– Я вижу по вашему лицу, что вы боитесь задеть меня. Но успокойтесь! Ваше любопытство не лишено оснований, и я отношусь к нему вполне одобрительно. Будьте уверены в том, что я не собираюсь покушаться на жизнь герцога и членов его семьи. Он бездарный правитель, и его устранение было бы в интересах государства, но я не пойду на убийство, чтобы добиться такого устранения, да и трон его я занимать не собираюсь. Что же касается так называемых белых демонов, то это на редкость безобидные существа в тех случаях и до тех пор, пока им ничто не угрожает. Четверо таких существ сейчас гостят у меня, но их никак нельзя назвать демоническими.

– Но кто же они, милорд?

– Это вардрулы, аборигены пещер Далиона. Они умны, скромны и боязливы – одним словом, они гораздо симпатичнее людей, с которыми состоят в близком родстве.

– Эти чудища состоят в родстве с нами?

– Конечно. А разве вы не заметили сильного внешнего сходства?

– Скорее они напоминают карикатуры на нас. Именно сходство и делает их такими страшными.

– Они ничуть не страшны, мадам. Строго говоря, мы, люди, в сравнении с ними во многих смыслах проигрываем. У вардрулов отсутствует наша смелость, но и наша жестокость тоже. Страх заставляет их не покидать своих подземелий, однако я настолько сдружился с ними, что целая делегация осмелилась посетить город под мои личные гарантии. Но я также гарантировал им тайну этого визита и надеюсь на ваше сотрудничество в этом отношении.

– Но кто-то их все равно уже увидел, – заметила Верран. – В союзе патриотов, кто бы в этот союз ни входил, наверняка хотя бы мельком увидел эти… этих вардрулов, ошибочно приняв их за демонов, как поначалу и я сама, и эти люди предположили самое худшее. Если бы вам удалось связаться с людьми из этого союза и убедить их в том, что они ошибаются, тогда, возможно, они прекратили бы распространять про вас грязные слухи…

Фал-Грижни криво усмехнулся.

– Вы так наивны, мадам. Никакого союза патриотов не существует. Публикацию этой листовки, которая вас так расстроила, организовали мои враги. Они воспринимают мой нынешний конфликт с герцогом как удобную возможность со мной расправиться. Они уже дали мне понять свои намерения.

– Значит, вы в опасности?

– Возможно. Только они в еще большей опасности, – сухо ответил лорд Грижни.

– Так, может быть, вардрулам лучше исчезнуть? Если их увидят, люди решат, что в листовке написана правда, не так ли?

– Вардрулы исчезнут, когда им заблагорассудится. Они мои гости, и их пребывание у меня в доме для меня большая честь. Я не думаю, что им что-нибудь угрожает. Но я не уверен, что могу сказать то же самое про вас. Предстоящий конфликт может оказаться неприятным. И тот факт, что вы являетесь моей женой, может стать для вас источником опасности. Возможно, вам будет лучше на какое-то время удалиться в одно из моих поместий.

Верран почувствовала, что лицо у нее запылало так, словно ей только что отвесили пощечину.

– Оставить свой дом? Оставить вас? Я этого не сделаю.

– Как ваш муж и повелитель я несу за вас полную ответственность. – Голос Грижни звучал ровно, но безжалостно. – И рассчитываю на то, что мои решения относительно вашей судьбы будут приниматься вами без возражений.

– Но я не хочу никуда уезжать, Террз! Я ваша жена, и мое место здесь.

– Ваше место там, куда я вас отправлю.

– Но я не хочу уезжать!

Ее голос сорвался. Слезы брызнули из глаз. Она зарыдала.

Фал-Грижни воспринял это с явным неудовольствием.

– Плакать нет смысла. Возьмите себя в руки мадам. – Его голос несколько смягчился. – Поймите, что я действую в ваших интересах…

– Вы ничего не понимаете, – всхлипывая, ответила Верран. – Иначе вы никогда не отослали бы меня. Да еще в такое время.

– Мы сможем обсудить это, если вы прекратите плакать. Мадам, я прошу вас успокоиться. Но она и не думала успокаиваться.

– Мне в любом случае было бы важно остаться с вами. Но сейчас это особенно важно! Сейчас, когда я жду ребенка.

Ей хотелось бы сообщить ему эту новость при иных обстоятельствах, но сложившаяся ситуация требовала немедленного признания.

– Вы ждете ребенка! – удивленно воскликнул он. – Вы уверены? – Верран кивнула. – И какой же срок?

– Мне кажется, шесть недель.

Грижни был не из тех, кто выдает собственные чувства, однако сейчас он широко улыбнулся, и глаза его радостно вспыхнули. Просто удивительно, насколько молодым человеком показался он ей в эту минуту.

– Я благодарю вас, мадам. Я чрезвычайно рад.

– Вы действительно рады, милорд?

– Я… – Он запнулся, подыскивая подходящее слово. – Я счастлив.

Глаза Верран все еще были влажны от слез. Грижни притянул ее к себе и поцеловал, как ей того и хотелось. И речи о том, чтобы отослать ее, больше не было.