Текст книги "Женская хитрость "

Автор книги: Пола Льюис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Нужно скорее принять ванну, пока не появилась Ниниан, подумал Фрэнк.

Но встать он не успел. Дверь распахнулась, и он услышал мужской голос, окликающий Джейн. Фрэнк понял, что это начало семейной драмы, которая может положить конец их отношениям. В дверях стоял недоумевающий, взволнованный, негодующий Мартин Ренкли.

10

Какой странный сон, подумала Джейн, еще погруженная в дрему. Никогда не слышала, чтобы отец так кричал.

– Что здесь происходит?!

Джейн открыла глаза и увидела разъяренного отца.

– Папа, успокойся, я сейчас все объясню...

– Я спрашиваю его, а не тебя! – Голос был ледяным, в иссиня-голубых глазах застыла ненависть.

– Папа...

– Не оправдывайся, Джейн. – Фрэнк говорил на удивление спокойно. – Сейчас это бесполезно.

– Я требую ответа, Беррингтон! Как ты осмелился дотронуться до моей дочери? Мерзавец! – бушевал Мартин Ренкли. – Я дал тебе кров, я дал тебе возможность восстановить силы и подлечиться, мне хотелось отблагодарить тебя! Ты был желанным гостем в моем доме! А ты... ты... грязный развратник, соблазнил мою дочь, мою единственную дочь в моем же собственном доме!

Джейн в испуге и недоумении переводила взгляд с одного на другого. Она не понимала, почему Фрэнк так спокойно выслушивает чудовищные оскорбления. Почему ее отец, хорошо воспитанный, сдержанный человек, превратился в безумца.

– Он не виноват, папа, клянусь тебе!

– Убирайся! – вопил Мартин, трясясь от злости. – Вон из моего дома, подонок!

– Папа, остановись... Ты будешь жалеть об этом!

– Молчать! Ты слишком глупа и наивна, чтобы понять, как ты низко пала: он использовал тебя, будто уличную девку!

Джейн оцепенела. Ни разу в жизни отец не говорил с ней в таком непристойном тоне, не смотрел на нее с таким брезгливым отвращением.

Фрэнк слегка пожал ее дрожащую руку. Мартин широко размахнулся и со всей силы влепил Фрэнку пощечину.

– Убери от нее свои грязные лапы, ублюдок!

Джейн замерла, не находя слов, не зная, что делать, потрясенная и возмущенная нереальностью, немыслимостью происходящего. И все же, несмотря на сумбур в мыслях, она понимала: Фрэнк ведет себя безукоризненно.

– Папа, как же ты жестоко ошибаешься, – едва слышно прошептала она.

– Не вмешивайся, блудница! С тобой разговор еще впереди! – И, повернувшись к Фрэнку, мистер Ренкли рявкнул: – Немедленно убирайся отсюда, Беррингтон, или я вышвырну тебя собственными руками!

Фрэнк спокойно вытер кровь, выступившую на разбитой губе, и в упор взглянул в ледяные, полные ненависти голубые глаза хозяина дома. Он сбросил одеяло, встал и быстро натянул джинсы. Мартин Ренкли с чувством гадливости наблюдал за ним. Невозмутимость и сдержанность гостя возбуждали в нем яростный гнев и в то же время вызывали в его душе чувство – нет, не уважения! – а собственной беспомощности и какой-то униженности.

– С каким наслаждением я оторвал бы тебе голову! – прошипел Мартин, глядя, как Фрэнк аккуратно застегивает молнию. – Но, к несчастью, я твой должник. Однако теперь мы квиты. Вон с моих глаз. Даю тебе десять минут на сборы. Замешкаешься – получишь пулю в лоб, насильник!

– Прекрати этот пошлый спектакль! – закричала Джейн. – Я взрослый и свободный человек. Ты не имеешь права обращаться со мной, как с несмышленым ребенком, или, хуже того, как с собственностью!

– Ты моя дочь и, пока живешь под моей крышей, будешь мне подчиняться!

– Не буду!

– Джейн, умоляю тебя, не надо! Ты делаешь только хуже, – предостерегающе сказал Фрэнк.

Джейн в недоумении замолчала: она не могла понять, почему гордый самолюбивый Фрэнк ни слова не говорит в свою защиту? Что таит это непонятное спокойствие?

Видя свою гордую дочь покорной и безвольной перед негодяем, Мартин Ренкли разбушевался с новой силой.

– Убирайся! Немедленно! Вместе со всем барахлом, с которым явился сюда. Лучше бы ты остался в пустыне – там твое место, грязное животное!

Джейн задохнулась от обиды, но Фрэнк даже бровью не повел. Он спокойно выдержал яростный взгляд человека, которому спас жизнь, и молча вышел. Джейн смотрела на когда-то обожаемого отца и не узнавала. Перед ней был другой человек. А может быть, и не другой – просто в критической ситуации проявилась его истинная сущность. Он ведь не только ее отец, он создатель «Ренкли корпорейшн», а мир бизнеса – жестокий мир. Просто она, его дочь, никогда об этом не задумывалась.

– Папа, прошу тебя...

Джейн снова пыталась заговорить с ним, и снова услышала окрик, резкий, будто удар хлыста:

– Ни слова!

– Но...

– Я сказал: ни слова! Сначала пусть этот тип уберется из моего дома!

– Я прошу только выслушать меня! – в отчаянии закричала Джейн.

– Замолчи! Иди к себе и... смой поскорее всю грязь. Чтобы меня не стошнило при твоем появлении. Увидимся через час. – С этими словами Мартин удалился.

Джейн вскочила с дивана, лихорадочно собрала разбросанное белье и босиком выбежала из библиотеки. Влетев в свою спальню, она быстро переоделась, но «смывать грязь» не стала – ей хотелось сохранить запах Фрэнка, память о прикосновении его рук, губ, их поцелуях...

Она стала спускаться по лестнице. Ей нужно найти Фрэнка, сказать ему еще раз, что она его любит, что не мыслит без него жизни и, как бы ни сложились обстоятельства...

И тут Джейн вновь услышала злой, надсадный голос отца:

– ...Теперь я тебе ничего не должен. И, если когда-либо вновь увижу тебя около моей дочери, пеняй на себя. Ты не раз пожалеешь, что не сдох в той поганой стране!

– Вы правы, сэр. Я воспользовался вашим гостеприимством, вашим пониманием чувства долга и наивностью вашей дочери.

Нет! Ты не должен относиться к себе с таким кощунственным самоуничижением! – хотелось закричать Джейн. А Фрэнк между тем продолжал:

– Я не оправдал вашего доверия, и у вас есть все основания ненавидеть меня. Но в одном вы ошибаетесь. Я не использовал вашу дочь.

Фрэнк перевел дыхание, и на миг Джейн показалось, что он интуитивно почувствовал ее незримое присутствие.

– Это был... самый честный поступок, который я совершил за свою трудную жизнь.

– Да как ты смеешь? – Голос Мартина звучал теперь на самых высоких нотах. – Разве ты пара моей дочери?

– Нет, не пара, и знаю это. Но ваша дочь... она в отличие от вас свободна от предрассудков. И ее, по-моему, не смущало, что рядом с ней бывший солдат.

– Ты не солдат, ты – подлец! – разносился по всему дому яростный вопль мистера Ренкли. – Она же еще ребенок! И ты бесчестно воспользовался ее неведением!

Джейн хотелось кричать, образумить их обоих, но она не могла сделать и шага.

– Ты хорошо разыграл роль героя. – Мартин взял себя в руки и теперь говорил со спокойным уничижительным злорадством. – И потому играючи соблазнил доверчивую девчонку, убедил ее, что она тебя любит. Еще бы, какая удача! Попользоваться чистой невинной девушкой и потом потихоньку улизнуть. Неужели ты думал, что я не раскрыл бы твои шашни? Я ведь не доверчивая сентиментальная девица, меня не одурачишь. Твои приятели были правы, называя тебя солдатом удачи. Что ж, теперь забудь о своей удачливости и убирайся ко всем чертям! Ты не получишь от меня ни гроша, даже если бы сто раз спас мою жизнь!

– Нет! – Джейн, как безумная, сбежала вниз. – Прекрати над ним издеваться! – закричала она на отца. – Все, что ты говоришь, – бесстыдная, наглая ложь!

– Возвращайся в свою комнату! – приказал Мартин.

– Я больше не малышка, которую можно отправить в детскую. Запомни это, папа!

– Я – твой отец! У меня на тебя все права!

– Нет! Я свободный человек, у тебя нет на меня прав!

Мартин сделал над собой усилие и улыбнулся.

– Детка, смешной мой бунтарь, иди к себе в комнату.

– Джейн, не надо быть такой жестокой, – вмешался Фрэнк. – Он же твой отец.

– Нет, только не он! Этого человека я вижу впервые, и он приводит меня в ужас!

– Ты сказал все, что собирался сказать! – снова взвился Мартин. – А теперь убирайся, или я вызову полицию.

Фрэнк направился к двери, Джейн, не раздумывая, бросилась вслед за ним, однако отец подскочил к ней и больно схватил за руку. Джейн вырвалась и бросилась к Фрэнку, крепко обняв его за шею.

– Фрэнк, дорогой, не уходи, не покидай меня!

– Джейн, сейчас мне лучше уйти. Но когда-нибудь мы будем вместе, верь мне!

– Ничего не выйдет, неудачник! – Мартин подошел к телефону и набрал номер полиции.

– Нет, нет! Я не могу без тебя!

Джейн была на грани истерики, но Фрэнк, нежно разняв ее руки, закинул на плечо рюкзак.

– Прошу тебя, Джейн, не надо! – Он снова обнял ее. – Мне этого не вынести.

– Отойди от нее! – закричал Мартин и быстро-быстро заговорил в трубку.

Не обращая на него внимания, Фрэнк нежно гладил Джейн по голове, пытаясь ее успокоить.

– Он твой отец, дорогая. И ты его любишь. То, что ты чувствуешь к нему сейчас, пройдет, уверяю тебя.

– Никогда! – решительно заявила она, крепче прижимаясь к нему.

– Родная, я знаю, как вы близки. Мне не довелось испытать такого счастья, и потому я не хочу быть причиной вашего разрыва.

– Дело не в тебе, – простонала измученная Джейн. – Дело в нем.

– Это я во всем виноват! – воскликнул Фрэнк. – Если бы ночью я ушел от тебя, этого бы не случилось.

– Полиция уже в пути, – холодно сообщил Мартин. – И если ты думаешь, что тебя не арестуют за нарушение границ частных владений, то ты глубоко ошибаешься. А теперь – отойди от нее, оставь мою дочь в покое.

– Неужели вам ничуть не жаль ее, сэр? – возмутился Фрэнк. – Мы же разрываем ее на части.

– Она сама навлекла на себя этот позор!

Джейн едва держалась на ногах. Фрэнк заботливо подвел ее к лестнице и усадил на ступеньку.

– Дорогая, мне пора, – сказал он, опускаясь перед ней на колени. – Будет только хуже, если я останусь. Пусть все устоится и прояснится. Дай отцу время успокоиться.

Фрэнк встал с колен и посмотрел в глаза Мартину Ренкли.

– Не знаю, кто из нас больший мерзавец, – сдержанно сказал он, – я или... вы. – И вышел, громко хлопнув дверью.

Заплаканная Джейн лихорадочно вытаскивала из шкафа одежду и бросала ее на кровать, когда в комнату вошел отец.

– Что это ты делаешь? – Мартин Ренкли свирепо уставился на раскрытый чемодан.

Джейн кое-как свернула последнюю пару джинсов и бросила к остальной одежде.

– Я тебя спрашиваю! – Мартин с яростью захлопнул крышку наполовину пустого чемодана.

Джейн невозмутимо подняла ее, потом сняла с плечиков шелковый хитон и бережно прижала его к груди – в нем Фрэнк впервые ее увидел... Воспоминание об этой судьбоносной встрече придало силы.

– Я требую ответа!

– Да? – Она холодно взглянула на отца. – Я что-то не поняла – какого ответа? Все утро я пыталась с тобой объясниться, но это был разговор с глухим.

– Не смей грубить мне!

– Хорошо, не буду. – Джейн вдруг обуяла ярость. – А ты не боишься услышать мой ответ?

– Куда ты собралась?

– Это тебя уже не касается. Ты ясно сказал, что мое присутствие здесь нежелательно.

– Неправда! Я сказал это Беррингтону.

Она с горьким сожалением взглянула на отца:

– Ты так ничего и не понял. Между мной и Фрэнком нет разницы. Если здесь не рады ему, значит, не рады и мне.

Мартин стиснул зубы, пытаясь справиться с собой.

– Бог мой, что он с тобой сотворил! Ты превратилась в безвольное существо, полностью ему подчиненное!

– Моя любовь к Фрэнку – самое прекрасное в жизни. Он подарил мне счастье быть женщиной и познать любовь.

– Девочка моя, как можно быть такой доверчивой простушкой?

– Я не простушка, – возразила она, отчетливо произнося каждое слово, – и не ребенок. Мне двадцать четыре года, и даже с точки зрения закона я считаюсь совершеннолетней, отвечающей за свои поступки.

– Я твой родной отец, Джейн. Я многое повидал в жизни и знаю, как сделать твою жизнь полноценной и счастливой.

– Да, ты мой родной отец, но совсем не тот, который меня вырастил. Он бы никогда не стал моим... врагом.

– Ты должна понять меня, девочка. Я обязан был это предвидеть, он ничуть не лучше, чем... – Внезапно Мартин замолчал и бросил на Джейн настороженный взгляд, как будто опасаясь, что сказал лишнее. – Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. – Голос его смягчился. – И всегда этого хотел.

– Мне очень жаль, папа, но ты потерял свою девочку. Может быть, я сама виновата в том, что упустила время и не воспротивилась твоей настойчивой опеке, уж слишком долго я оставалась под твоим крылом. Ты просто не заметил, как я выросла.

– Тебе кажется, что связь с этим проходимцем сделала тебя взрослой?

– Я люблю его, папа. И отдалась ему по своей воле. То, что я испытала с Фрэнком, было похоже на воскрешение из мертвых. Я стала по-настоящему счастливой, мир заиграл новыми, яркими, красками. Если ты не способен вместе со мной радоваться моему счастью, не в силах смириться с моим выбором, значит, мы должны расстаться.

Мартин Ренкли изменился в лице. Боль, ненависть к соблазнителю, любовь к дочери – все смешалось в его душе, но оскорбленная гордость, врожденная спесь победили, и он цинично осведомился:

– И как долго длилась эта возвышенная связь? Или ты прыгнула к нему в постель сразу, как только тебя поманили пальцем?

– Ты намерен и дальше унижать меня? Скажу тебе откровенно: я хотела Фрэнка так же сильно, как и он меня.

– Брось! Ты прыгнула к нему в постель, как...

Он остановился, но Джейн поняла, какое площадное слово чуть не сорвалось с уст ее респектабельного отца. Лучше бы отец ударил ее! Она вызывающе посмотрела ему в глаза и проникновенно сказала:

– Если ты когда-нибудь встретишь человека, который был моим отцом, передай ему, что я все еще его люблю. – И Джейн взяла чемодан.

– Ты никуда не уйдешь!

– Уж не хочешь ли ты запереть меня?

– Это не обязательно. Я заморожу все твои счета. Ты и шагу не сможешь ступить без денег.

– У меня есть сбережения.

Мартин Ренкли насмешливо улыбнулся.

– Едва ли ты сможешь жить без привычного комфорта. Да и твой благородный рыцарь тут же охладеет к тебе, узнав, что я лишил тебя части капитала. Обнищавшая любовница ему не нужна.

Такой низости Джейн не ожидала.

– Бог мой! Неужели ты, мой отец, думаешь, что я настолько непривлекательна как женщина, что вынуждена покупать любовь за деньги?

– Не передергивай, девочка. Я только сказал, что в этом сущность Беррингтона.

– Этот человек спас тебе жизнь! И чуть не погиб сам. Из-за тебя он томился в плену, терпел унижения и муки, прошел все круги ада... Все из-за тебя!

– Мою благодарность и уважение он уничтожил собственными руками, – холодно возразил Мартин.

– Полагаю, тебе хотелось бы видеть меня с каким-нибудь джентльменом вроде Джона, человеком нашего круга.

Джейн сделала упор на слове «нашего», но ее сарказм остался незамеченным.

– Что ж, Джон – прекрасный молодой человек, – сказал Мартин.

– К сожалению, твой избранник, этот плейбой, самый обыкновенный алкоголик. И к тому же непроходимо глуп.

– Не забудь, он из хорошей семьи...

– Твой сиятельный Джон подрался на прошлой неделе в каком-то притоне и оказался в полиции. Вряд ли такой образ жизни украсит репутацию «хорошей семьи» Ниверов. Фрэнк был прав. Когда он оказался у нас, то сразу решил, что в этом роскошном особняке живет избалованный, богатый, равнодушный сноб. Он подумал, что это я. Но он ошибся – этим снобом всегда был ты, просто я не догадывалась об этом.

Джейн говорила в пустоту – отца уже не было в комнате: он не выдержал откровений дочери и тихо удалился. Только теперь Джейн поняла, как смертельно устала. Она прилегла на кровать и незаметно уснула.

Проснулась она с первыми проблесками зари, чувствуя себя разбитой, как после тяжелой болезни. Но воспоминания о Фрэнке вновь вернули ее к жизни.

Где он? Куда уехал? Она знала, что Фрэнк собирался уехать. Но куда? Возможно, дядя Уильям посвящен в таинственные планы, нужно поговорить с ним. Джейн привела себя в порядок и направилась к лестнице. Около библиотеки она встретила Ниниан, и по ее расстроенному лицу поняла, что отец все рассказал преданной экономке.

– Ты, конечно, уже знаешь, что я впала в немилость?

– Детка, ваш разрыв разбивает мне сердце: вы оба мне дороги.

– Отец разбил и мое сердце. Я не узнаю его, Ниниан. Можно понять его гнев, но не жестокость и глумление над собственной дочерью и ее чувствами.

Из библиотеки послышался голос Мартина Ренкли, и Ниниан испуганно вскрикнула.

– Я хочу поговорить с тобой, Джейн. Немедленно. Ниниан, оставь нас одних.

Джейн почувствовала, как насторожилась добрая женщина, готовая, если понадобится, защищать «свою девочку» от кого угодно.

– Иди, Ниниан. Не волнуйся, со мной ничего не случится. – И Джейн открыла дверь библиотеки.

– Не сомневаюсь, что ты более не намерена считаться со мной, – сразу перешел в наступление Мартин Ренкли.

– Так же как и ты со мной, – спокойно парировала Джейн.

– Неправда. Это Беррингтон вселил в тебя дух неповиновения. Раньше я был для тебя авторитетом.

– Теперь многое изменилось. Прежде ты просил, а не приказывал!

– А если бы я попросил тебя порвать с Беррингтоном?

– Это невозможно! Ты мой отец, и я люблю тебя. По крайней мере, того отца, которого я помню, а не бездушного самодура-собственника, которого узнала вчера. Пойми раз и навсегда. Я люблю его, папа. Никогда раньше мне и в голову не приходило, что я смогу так полюбить. Я боялась, что во мне нет чего-то самого главного для женщины: обаяния, чувственности, темперамента. Но встреча с Фрэнком рассеяла все сомнения. Я поняла себя, папа.

Щемящее душу выражение жалости на миг появилось в глазах пожилого человека, который вырастил Джейн.

– Ты никогда не говорила мне об этом, девочка.

– И не сказала бы, если б не встретила Фрэнка. Как и всякая девушка, я создала себе идеальный образ возлюбленного: мужественного, умного, преданного, доброго... Наверное, требования были завышены, но на меньшее я бы не согласилась, а потому боялась остаться одна.

– Ты открываешь мне глаза, Джейн.

– Фрэнк пробудил во мне то ощущение полноты жизни, которое придает смысл всему на свете. Которое соединяло тебя с моей матерью.

Легкая тень пробежала по лицу Мартина, его глаза стали непроницаемыми. Джейн поняла, что вторглась в запретную область, где навсегда поселились мучительные воспоминания о матери, и почувствовала неловкость. Ей захотелось сказать отцу что-то доброе, может быть, попробовать еще раз достучаться до его сердца. Но он, протянув какой-то листок, сухо произнес:

– Ты не оставляешь мне выбора, Джейн.

Джейн взяла клочок бумаги, прочитала номер телефона и с надеждой взглянула на отца.

– Позвони ему, – сказал он.

– Фрэнку? Ты хочешь, чтобы я позвонила ему?

– Да. Позвони ему в ближайшее время и скажи, что хочешь его видеть.

Джейн в нерешительности смотрела на отца, судорожно размышляя: почему он это делает? здесь что-то не так.

– Папа, ты уверен, что хочешь этого?

– Делай то, что я сказал, – холодно и бесстрастно произнес отец.

11

– Ну и погодка! – не вытерпел промокший до нитки Фрэнк, когда они после долгого изматывающего пути прибыли наконец к месту сбора.

– Мы к этому привыкли, старина. Скоро вообще начнутся затяжные дожди, и поэтому каждый старается поскорее найти убежище. Включая твоего Рамиро.

Так что же, рискованное путешествие по выжженной саванне оказалось напрасным?

– А ты разве не знал, что в пору дождей Рамиро недосягаем?

Жозе промолчал.

– Тогда почему притащил сюда «сумасшедшего американца», Фрэнка Беррингтона?

– Мне показалось, ты рвался сюда, – сказал Жозе, и светлая улыбка озарила его честное открытое лицо, утомленное бесконечной и бессмысленной войной. – А мы в долгу перед тобой. Если бы не ты, мы бы тогда ни за что не нашли штаб Рамиро.

Фрэнк услышал приближающийся шум вертолета и вздохнул с облегчением: он понял, как боится снова застрять в этой поросшей пожелтевшим кустарником равнине.

– Ты смелый парень, если рискнул вернуться туда, где не так давно повстречался со смертью, – заметил Жозе, когда они забирались в долгожданный вертолет.

– Я думал, ты хочешь заполучить Рамиро не меньше, чем я.

– Так и есть, но я говорю не о Рамиро.

Жозе отдал пилоту команду на взлет, и разговор возобновился.

– Не о Рамиро? – удивился Фрэнк.

– Я говорю сейчас о безрассудном человеке, который заменил одну навязчивую идею другой. Но решение одной проблемы ничего не изменит, пока не решишь другую, главную.

– Тебе не откажешь в проницательности, – усмехнулся Фрэнк.

Значит, Жозе помнил, как застал Фрэнка разглядывающим при свете костра фотографию, похищенную из библиотеки в доме Ренкли еще перед роковым столкновением с отцом Джейн.

«Она очень красива...» – только и сказал тогда Жозе, наблюдая, как его друг бережно прячет снимок в бумажник.

Гул вертолета избавил Фрэнка от щекотливого разговора, и он погрузился в собственные мысли. Он заранее знал, что их вылет бесполезен. Жозе старался отговорить его от этой затеи, убеждал, что у них мало шансов найти Рамиро, забившегося куда-то в ожидании тропических ливней. Но Фрэнк настоял на своем. Почти месяц он пытался жить так, будто ничего не случилось, и в какой-то день понял: необходимо отвлечься, или он сойдет с ума. Лучше уж ночные кошмары. Может быть, они навсегда сотрут из его памяти образ Джейн.

Когда они вернулись в столицу, Фрэнк сказал Жозе:

– Сообщи, когда наладится погода. Я пробуду в столице около двух суток.

– Не беспокойся, друг, – ответил Жозе. – Ничто не помешает мне исполнить просьбу Фрэнка Беррингтона. Но сейчас это не твоя битва.

– Рамиро сделал это моей битвой, когда приковал меня к столбу и приказал своим приспешникам бить меня кнутом.

– Ты многое выстрадал, но я уверен: тебя ждет вознаграждение. – В голосе Жозе было что-то пророческое. Больше он ничего не сказал, круто сменив тему: – Слушай, была в моей деревне одна женщина, Франсиска. Я сильно любил ее, мы должны были пожениться. Франсиску убили еще в начале войны. И вот теперь я один...

Жозе остановился, и Фрэнк поймал его пристальный, печальный взгляд. Что ему сказать? – подумал Фрэнк. Он вообще не понимал, почему его замкнутый сдержанный друг вдруг разоткровенничался и смотрел на него с такой печалью.

– Ладно, когда наладится погода, я обязательно дам тебе знать. Но если ты не придешь в назначенное место, я пойму.

– Я приду, – заверил его Фрэнк.

Фрэнка еще долго преследовало воспоминание о странном взгляде Жозе Орланду. Возможно, это было предостережение: не потеряй свою любовь, как потерял ее я.

Войдя в комнату, Фрэнк разделся, повесил на крючок кожаную куртку и устало опустился в кресло. Он вспомнил радость, которая на мгновение всколыхнулась в нем, когда он прошел таможенный контроль: а вдруг среди встречающих он увидит золотистую головку и янтарные глаза Джейн? Но чуда не произошло.

Фрэнк смотрел в окно, откуда лились потоки солнечного света: густая листва белого эвкалипта никак не затеняла его.

Интересно, знает ли Уильям о моем романе с его любимой племянницей? Скорее всего, знает, однако относится ко мне по-прежнему. Значит, Мартин не посвятил его во все подробности семейной драмы? Но почему? Видимо, за этим кроется какая-то тайна или... коварный умысел, решил Фрэнк.

Джейн была ослепительно хороша. Элегантное шелковое платье бронзового цвета удивительно шло к ее медово-золотистым волосам и придавало янтарным глазам почти нестерпимый блеск. Она бросилась в объятия Фрэнка и притихла. И все сомнения, которые терзали его душу, пока он ждал Джейн в парке, где она назначила свидание, мгновенно улетучились.

– Джейн, милая, как ты? С тобой ничего не случилось?

– Я... – Она запнулась, уткнувшись разгоряченным лицом в его толстый свитер.

– Он... твой отец успокоился?

Джейн не ответила, но Фрэнк продолжал все так же взволнованно:

– Как же я беспокоился! Если бы ты не позвонила, я бы просто залез ночью в твой дом.

– О, Фрэнк! – прошептала она, обнимая его еще сильнее.

– Отец знает, где ты?

Джейн заметалась в его объятиях.

– Но хотя бы знает, что ты мне звонила?

Она по-прежнему молчала. И все его сомнения, которые было рассеялись, всколыхнулись с новой силой. Фрэнк мягко отстранил Джейн от себя и внимательно посмотрел ей в глаза, надеясь прочитать в них ответ.

– С тобой все в порядке? Скажи же хоть что-нибудь!

– Я... да. Все хорошо.

– Джейн! – Он опять привлек ее к себе.

– Молчи! Только молчи. Ни слова! Просто обними меня. Прошу тебя.

Он прижал ее к себе с такой силой, словно боялся, что она исчезнет из его объятий. Джейн тоже обняла его, он уловил в ее объятии непонятное отчаяние и внутренне похолодел. Потом взгляд ее резко изменился, и она отстранилась.

– Джейн, что с тобой? – Фрэнк попытался снова обнять ее.

– Нет! – Она сделала шаг в сторону. – Не прикасайся ко мне. – Фрэнк услышал ее нервный неестественный смех. – Я должна тебе сказать кое-что очень важное.

Фрэнк похолодел, почувствовав надвигающуюся беду.

– Ты хочешь сказать, что мы больше не увидимся?

– Я совершила непоправимую ошибку.

Она произнесла эти слова почти механически, как заученную фразу.

Фрэнк окаменел, ее слова с трудом пробивались в его сознание.

– Мой отец был прав, – продолжала Джейн. – У меня есть... определенное положение в обществе. И оно обязывает.

– Что же этот человек сделал с тобой? – наконец выдавил из себя Фрэнк.

– Он открыл мне глаза. Я поняла, что у нас нет и не может быть будущего. Никогда!

– И ты поверила?

– В моей жизни нет места для такого человека, как ты. – Она говорила спокойным ровным голосом, не поднимая глаз. – Мы должны разойтись.

– Для такого человека, как я? – переспросил Фрэнк.

Да, он сам никогда не считал, что они ровня, но Джейн!.. Джейн, лишенная сословных предрассудков. Неужели это стало для нее преградой? Мысли Фрэнка лихорадочно метались, пытаясь разобраться в том, что слышали его уши.

– Как он сумел околдовать тебя? Ему, наверное, помогал сам дьявол? – вскипел Фрэнк.

В глазах Джейн на мгновение проступило отчаяние, но ее лицо тут же превратилось в маску.

– Потусторонние силы тут ни при чем. Я просто увидела правду, жестокую правду жизни.

– Я не верю в это. Как могла ты, открытая, честная, не способная к вероломству, пасть так низко? Джейн, что происходит, что тебя заставило предать нашу любовь?

– Я не считаю, что осознать свою ошибку означает «низко пасть», – бесстрастно парировала она. – Прощай, Фрэнк! И запомни: я не предательница.

Джейн резко повернулась и бросилась к выходу из парка, но Фрэнк схватил ее за руку и повернул лицом к себе:

– Вот так, бросив наспех: «Прощай, Фрэнк», – ты и уйдешь из моей жизни?

– Это ты уйдешь из моей жизни, – высокомерно ответила Джейн, – и не вернешься никогда!

Но Фрэнк по-прежнему не верил своим ушам. Он знал сильный характер этой женщины: что бы ни делал с ней отец, он не смог бы сломить ее волю.

– Скажи мне правду, что произошло? Он угрожал тебе?

– Это не имеет значения. Все кончено, Фрэнк. Забудь обо мне и постарайся устроить свою жизнь. Прощай!

Фрэнк напился до чертиков. Впервые за долгое время. Он даже не помнил, где и с кем пил. Похмелье было тяжелым: голова разламывалась, руки-ноги не поднять. Подходящая причина, чтобы тебя уволили, усмехнувшись, подумал он.

Дни проходили за днями, где-то в подсознании не засыпала мыслишка, что вдруг позвонит Джейн или даже придет и расскажет правду. Но все ожидания были тщетны.

Так миновал месяц. Периодически Фрэнк приходил в кабинет к Уильяму и грозил, что, если его не уволят, он бросится с двенадцатого этажа. Но Фрэнк лукавил: участь безработного пугала его больше, чем прыжок с двенадцатого этажа.

– Ну и какие у тебя планы на будущее? – спросил как-то Уильям со своим неподражаемым спокойствием.

– Найти Рамиро. – Фрэнк знал, что это единственный способ хоть на время унять тоску по Джейн Ренкли.

– Месть? – помолчав, спросил Уильям.

– Мне нужна полная информация о полковнике Рамиро.

Уильям задумчиво постукивал карандашом по блокноту, внимательно разглядывая Фрэнка, как будто видел его впервые.

– Ну что ж, ты выстрадал это. Напиши заявление об увольнении, я подпишу его. Не хочу, чтобы в случае чего имя фирмы склоняли на всех углах досужие писаки. Однако ставлю тебе условие. Будешь действовать под руководством Жозе Орланду, и, если вам повезет, вы сдадите Рамиро местным властям. Никакого кровопролития, никакого самосуда.

Фрэнк без колебаний согласился. Этот мерзавец заслужил смерть от его руки, но если Уильяму требуется правосудие – будь по его.

Фрэнк сидел в своем офисе, тщетно пытаясь сосредоточиться на текущих делах, но мысли о Джейн не отступали. Как ни крути, ни верти – нужно бежать отсюда, где все напоминает о ней. И бежать как можно скорее.

Фрэнк выдвинул ящик стола, вытащил чистый лист бумаги и уставился на него, раздумывая, как объяснить причины ухода. Может, сослаться на личные мотивы? Он усмехнулся. А какие же еще? Только личные.

Он откинулся в кресле и потер уставшие глаза.

А что, если бросить всю эту дурацкую игру в недомолвки? Прийти и прямо сказать высокомерному Уильяму: послушайте, генерал, пока я жил в доме вашего брата и лечился за его счет, я поразвлекся с его дочкой, вашей любимой непорочной племянницей.

– Фрэнк! – В приоткрытой двери показалась круглое личико молоденькой блондинки.

– Да, Лори?

– Вас хочет видеть мистер Ренкли.

Странно. Уильям всегда обходился без церемоний – просто входил и говорил, что ему нужно, даже никогда не стучал. И вдруг такие формальности...

– Фрэнк, вы меня слышите?

Лори смотрела на него как-то странно, и Фрэнк понял, что девушка ждет уже несколько секунд. Ну, Беррингтон, теперь держись!

– Пусть войдет.

Фрэнк прислушался к звуку приближающихся шагов. Что ж, он переживет и этот разговор. Если он пережил предательство Джейн, то теперь ему ничего не страшно. Даже презрение одного из тех немногих мужчин, которых он уважал.

Дверь открылась, и Фрэнк обомлел: перед ним стоял Мартин Ренкли.

12

Фрэнк так растерялся, что даже не предложил визитеру присесть. И лишь когда тот спросил разрешения, молча указал ему на кресло.

– Так это правда? Ты недавно вернулся?

Фрэнк только сейчас вспомнил, что его офис принадлежит компании Мартина, и тот, естественно, в курсе всех дел.

– Как видите, мистер Ренкли.

– Значит, она не у тебя?..

Фрэнк онемел.

– Что?

Он внимательно вгляделся в отца Джейн: потухший взгляд, поникшие плечи, невыразительный голос, не имеющий ничего общего с обычным повелительным тоном Мартина Ренкли.

– Она оставила мне прощальное письмо. Я был почти уверен, что Джейн ушла...

Он не закончил фразы, а Фрэнк сделал вид, что не заметил этого.

– Ушла?

– Нет... сбежала.

Обычно сбегают подростки, а ей двадцать четыре года, хотя вы и относились к ней как к ребенку, с холодной злостью подумал Фрэнк. Этот сломленный постаревший человек вызывал в нем брезгливую жалость.

– Вам известно, где она? – требовательно спросил он.

– Понятия не имею, я решил...

– Вы решили, что она со мной? Напрасно. Она же ясно дала понять, что не хочет иметь со мной ничего общего.