Текст книги "Формула счастья"

Автор книги: Пола Хейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

12

Фанни очень удивилась, когда на пороге дома увидела Тео рука об руку с молодой женщиной, чей сияющий лик никак не вязался с домашнего вида одеждой: простой свитерок, юбчонка… Но красивая, особенно волосы и лучистые глаза. А Тео просто на себя не похож, вернее, похож на себя – мальчишку, от которого только и жди сюрприза. И точно.

– Познакомься, Фанни. Прошу любить и жаловать – это моя жена. Ее зовут Рената Бранч.

Та смутилась, умоляюще тронула его за локоть, словно пытаясь остановить, однако напрасно.

– Приготовь нам, пожалуйста, настоящий домашний обед, пусть Рената знает, как ты вкусно это делаешь. Сама она не очень большая мастерица, как я понимаю.

– Послушай, разве ты пробовал мою стряпню? – шутливо возмутилась Рена. – Если захочу, пальчики оближешь.

Фанни ничего не понимала. Тео ведь женат, сам прислал свадебную фотографию, которую она хранит у себя на комоде. И как ей теперь себя вести? В какое ложное положение он ставит ее? Врать не приучена, и хитрить тоже, да и совесть не позволяет, а сказать сейчас правду – неизвестно, как Тео прореагирует. Оборвет, упрекнет, что вмешивается не в свои дела?..

Тео будто уловил мысли старой экономки, обнял за плечи, притянул к себе.

– Ради всего святого, Фанни, я говорю правду… Мы скоро поженимся, и тогда уж не обессудь, тебе придется позаботиться о настоящем свадебном угощении.

Фанни поджала губы.

– Ну, до этого, как я догадываюсь, еще далеко.

Намек был более чем прозрачен. Рената сразу зарделась, а Тео только рассмеялся.

– Или ты меня не знаешь, Фанни? Раз я решил, откладывать не в моем характере. Я достаточно намучился с Лиз, чтобы тянуть никому не нужную лямку. Богом клянусь, что еще никогда не был так счастлив, как сейчас. – Он подхватил Фанни, закружил по комнате. – Ты всегда была мне вместо матери, так благослови нас, пожелай долгой счастливой жизни. Поверь, мы оба это заслужили.

Слезы навернулись на глаза экономки. Ее любимец, Тео, переполненный чувствами до краев, сгреб обеих женщин в охапку, поочередно осыпая их поцелуями.

– Я благодарю судьбу за встречу с моей любимой. Благодарю Билли…

– Не понимаю, при чем тут мистер Анджер? – всхлипнула Фанни.

– Да, благодарю его! Это он углядел Ренату Бранч. Ты же знаешь, он был… жесткий как сухарь… Во всяком случае, она единственная, кому он доверился.

Фанни тяжело вздохнула.

– Он не всегда был таким, Тео. Он был совершенно другим, пока не похоронил вашу мать. Детьми вы не очень это понимали. Его душа высохла, и Билли ничего не мог с собой поделать, вас же по молодости мало что интересовало. Любое его слово вы воспринимали в штыки. Да, он вел себя властно и себялюбиво, но ты, если хочешь знать, весь в него, только со стороны себя не видишь.

– Билли Анджер властный? – грустно спросила Рената. – Вы оба заблуждаетесь. Он умел принимать решения, а это не одно и то же. И Фанни права, ты как две капли воды похож на него.

– А как же – мы все-таки родственники, – улыбнулся Тео. – Жаль, отец не дожил до сегодняшнего дня. Он, наверное, порадовался бы за нас с тобой, Рена?

– Думаю, да… Он иногда говорил, что мечтает погулять на моей свадьбе, если, конечно, не выберу себе в мужья шалопая.

– Это тебе уже не грозит. Ты сделала правильный выбор, дорогая. И я уж постараюсь тебя не разочаровать… Готовь праздничный обед, Фанни. Достань любимую мамину посуду, хрусталь, все, что полагается. Отметим этот день втроем.

– А ты не хочешь позвонить Филу и Майклу? – спросила экономка.

– Это все потом, когда вернусь.

– Ты разве уезжаешь, Тео? – удивилась Фанни.

– Завтра утром улечу в Нью-Йорк, потом в Хуарес, где нас с Лиз разведут в течение суток, потом вернусь сюда, вот тогда и соберем здесь всех. А пока, Рената, пойдем, поможешь мне уложить кое-какие вещи.

В своей комнате Тео, однако, с недоумением поглядел на костюмы, висевшие рядком на вешалке, аккуратно сложенные рубашки и выстроившиеся под шкафом башмаки.

– Нет! Какого черта я их поташу? Чтобы везти потом обратно? Давай – ка я лучше покажу тебе дом.

– Но, Тео! – недоуменно воскликнула Рената.

– Никаких «но». – Он схватил ее за руку и потащил на кухню. – Сейчас возьмем ключи, и ты сама выберешь комнату, где мы будем ночевать. На этой узенькой кровати мы не уместимся.

– Послушай, Тео, может быть, тебе это покажется старомодным, но мне будет неловко перед Фанни.

– Глупости! – отрезал Тео. – Перед богом мы уже муж и жена, и нам нечего стыдиться, радость моя. Я не знаю, как переживу несколько дней нашей разлуки. – Тео осыпал ее поцелуями прямо на лестнице, ведущей вниз со второго этажа, пока они спускались к хлопочущей у плиты Фанни.

Потом они снова поднимались наверх, одну за другой открывали запертые двери. И дом оживал, наполняясь жизнью. Словно свет не ворвался в него из-за распахнутых штор и поднятых жалюзи, а принесен этими двумя людьми, опьяненными любовью.

На берегу озера, подступившего к самой усадьбе, они сидели тихо обнявшись. Садилось солнце, легкая рябь лежала на воде. Умиротворение и покой царили вокруг. Первым заговорил Тео.

– Это самое памятное мне место. Я когда-то часто приходил сюда, мечтал, строил планы на будущее.

– Сейчас о нем тоже необходимо подумать, – робко сказала Рената.

– Ты о чем? Мне все абсолютно ясно.

– Не лукавь, Тео. Ты сам себя обманываешь, не заглядывая в завтрашний день.

– Завтра я «брошу» тебя и улечу в Нью-Йорк.

– Я не о том.

– Так о чем?

– О нашей с тобой жизни… Моя целиком связана с Чикаго, студией, работой, без которой просто не могу существовать… Твоя же… с бизнесом за много миль отсюда…

Впервые за последнее время Тео понял, что совершенно забыл о своих нью-йоркских делах, партнерах по команде, которую возглавлял, привычном укладе жизни, наработанных связях.

– Ты почему молчишь? – озадаченно спросила она.

– Думаю.

– Так думай вслух, чтобы я была в курсе.

Некоторое время Тео молчал, пока не произнес:

– В Нью-Йорке полно телекомпаний, где можно найти применение твоему опыту и знаниям.

– А как же «Трибуна»?

– К черту «Трибуну»!

– Ты хочешь, чтобы я начинала на пустом месте и бросила дело, куда вложила столько сил и мозгов? – Она вспыхнула. – Предала собственные идеи, людей, которых заставила в них поверить и работать с полной отдачей?!

– А ты хочешь, чтобы так поступил я?

– Я этого не сказала. – Рената печально нахмурилась.

– Значит, у нас нет выбора?

– Значит, нет. – Рената отвернулась.

– Или один из нас должен чем-то поступиться… Разве не так?

– Не знаю… Не уверена.

– Тогда продам «Трибуну», и у тебя не будет выхода.

– Что ж, ты хозяин – продавай! Но учти, я вовсе не пешка, которую с легкостью можно передвигать по шахматной доске.

– Рена, детка, не мучай меня и себя. Поживем – увидим. Не надо решать все проблемы сразу… Идиотство… Нужно ли нам начинать со ссоры? Еще успеем. И вытри глаза, иначе Фанни бог знает о чем подумает… Смотри, какая красота. Сейчас вся вода станет нежно-розовой, как твои губы.

Он пальцем коснулся ее рта, потом нежно поцеловал. Ласково, как голову ребенка, погладил по волосам.

– Солнышко ты мое…

За столом Рената сидела немного притихшая, Тео же – наоборот: ел с аппетитом, расхваливал кушанья, с удовольствием подливал женщинам вино и шутил насчет того, что малолюдное свадебное пиршество плохо только одним – некому кричать «горько».

Фанни этот пробел восполнила. Подняла свой хрустальный бокал и прослезившись сказала:

– Будьте счастливы. Горько!..

Тео отнес Ренату на руках в большую спальню для гостей, приготовленную им экономкой. Огромная старинная кровать была застлана крахмальными простынями, подушки взбиты, одеяло тщательно расправлено.

Рена сразу утонула в этом мягком, торжественном великолепии, моментально вспомнив их хижину, дождь за распахнутой дверью, ощущение полного уединения… Здесь все было по-другому, только руки любимого, осторожно раздевавшие ее, – те же. Обидно стало за то, что снова одета неподобающе: будничное белье, домашняя юбчонка – ведь выбежала к Тео на улицу, когда тот утром позвонил, прямо в чем была…

Но каждое его прикосновение будило в ней предвкушение блаженства. Пусть сейчас, хотя бы только в эти мгновения, ничто их не разъединяет. Она гнала от себя мысли о будущем с теми проблемами, которые могут стать для них обоих неразрешимыми.

Тео же не мог думать ни о чем, кроме прекрасного молодого женского тела, шелковой нежности кожи, источавшей дурманящий голову аромат… Кроме этих глаз, полураскрытых губ… Все внутри него таяло от неизбывной нежности. Он покрывал ее поцелуями, ласкал, едва касаясь кончиками пальцев, упивался ею.

А она будто погружалась в сладостное небытие.

– Как божественна твоя кожа, твой запах, твоя грудь, – шептал Тео.

И слова эти волновали не меньше поцелуев, которыми тот метил каждый уголок распростертого перед ним тела. А когда он зажал набухший розовый сосок между большим и указательным пальцами и мягко, поддразнивающе сдавил, молния прострелила Ренату до самого паха, заставив изогнуться дугой. О небо! Ей едва удалось сдержаться, чтобы не застонать.

Глаза Тео радостно вспыхнули. Его рука гладила впадинку, сбегавшую вниз от пупка, погружалась в пушистый треугольник волос.

– Не заставляй меня умирать от желания, – едва пролепетала Рената, ощущая зов жаждущей плоти, поднимавшийся в ней, задыхаясь и томясь от жара, постепенно охватывавшего ее.

Она замерла. Трепетная игра с ее плотью, дрожащей от вожделения, доводила Ренату до безумия, вызывая восторг.

– Моя волшебница, – бормотал Тео, притягивая всю ее к себе. Грудь к груди, живот к животу. Их дыхание смешалось, тела слились во взаимном нетерпении. Он навалился всей тяжестью и одним неудержимым движением вошел в нее. Обхватил руками ягодицы, помогая ей приноровиться к медленному ритму, с каким все глубже проникал в бархатную женскую плоть.

Судорожно вдыхая воздух, Рената подхватывала ритмичную равномерность его посылов, стонала и вздрагивала, вздымалась и опускалась, идя навстречу все возраставшей страсти. Руками и ногами она обвила Тео, не давая тому уходить далеко…

Их было уже не разнять, они слились в одно целое. Неизъяснимое упоение охватило Ренату, когда мощные движения мужского тела ввергли ее в водоворот невообразимых чувств и ощущений. Она забилась в ослепительном восторге, который продолжался и продолжался, пока не завершился одновременным оглушительным экстазом: буря смешалась с бурей, дрожь исступления со стонами…

Пожиравшее их пламя постепенно угасло. Его сменили изнеможение, умиротворение, опустошенность.

– Тебе хорошо? – нежно целуя ее взмокший висок, тихо произнес наконец Тео.

– Не надо спрашивать. Молчи…

– Глупышка. Мужчине лестно услышать, что он доставил удовольствие…

Рената тихонько засмеялась.

– То же самое можно сказать и о женщине.

Он расцвел.

– Ты не возомнишь о себе, если я скажу, что никогда еще не испытывал ничего подобного? Я не знал, как, оказывается, это бывает, когда к человеку приходит настоящая любовь. Спасибо тебе, мое счастье, моя жизнь… Подремли, я буду сторожить твой сон.

– Я не хочу спать, – ответила Рената, чуть смутившись. – Я не могу спать, когда ты рядом.

Он трепетно поцеловал ей краешек губ.

– Ты чудо! Когда я вернусь, мы купим тебе самое лучшее подвенечное платье, и ты будешь самой прекрасной из невест. И пусть все завидуют, видя, как мы, счастливые, рука об руку идем к алтарю.

– Думаешь, нам обязательно венчаться?

Тео недоуменно вскинул бровь.

– А как же!

– Мне казалось, второй раз ты не захочешь пройти ту же процедуру…

– Хочешь верь, хочешь – нет, – Тео как-то по-детски заморгал, – я начисто забыл, что было тогда… Но я хочу, чтобы ты запомнила наш день. Разве каждая женщина не мечтает о нем? Признавайся, разве ты не воображала себе свадебное белое платье?

– Розовое…

– Как украшаешь волосы вуалью.

– Цветами.

– Надеваешь лаковые туфельки.

– Атласные…

Оба фыркнули.

– А какие мы выберем кольца?

– Мне – простое обручальное, а вот тебе… тебе… – Тео хитро улыбнулся. – Это пока мой секрет.

– Ну, скажи, скажи, – ребячливо тормошила его Рената, целуя ему щеки, лоб, губы, соски, спрятавшиеся в завитках волос на груди, чем моментально привела Тео в неистовое возбуждение.

Перекатываясь по широкой постели, сплетаясь руками и ногами, они ласкали, поддразнивали, мучили один другого, пока наконец не слились вновь.

– О-о-о… – стонала в истоме Рената.

И он вторил ей. Время остановило свой бег. Ничто в мире не существовало для них. Лишь тела, дарившие друг другу ослепительные вспышки, рожденные страстью.

Утром Рената провожала Тео в аэропорт. Они ехали вдоль набережной Мичигана. Солнце сверкало на воде, в тысячах стекол проплывавших мимо небоскребов, золотило листву деревьев Центрального парка. Было еще довольно рано. Город казался словно умытым. Дышалось свободно, легко.

– Знаешь, это, наверное, звучит нелепо, но я никогда не бывал ни в здешней обсерватории, ни в океанариуме, ни в консерватории.

Рената дружелюбно потрепала его по затылку.

– Не обижайся, я всегда говорю, что люди, занятые финансовым бизнесом, несколько… ущербны.

– Ничего! В семье и одного человека, занимающегося творческими проблемами, вполне достаточно, – фыркнул Тео. – Хотя не буду возражать, если приобщишь на чуть-чуть…

– Уж будь уверен, я тебя растормошу, – лукаво улыбнулась Рената.

Тео с хитрецой в глазах покосился на нее.

– Ты уже этого добилась, милочка.

– Фу! Ты все о том же… Я жалею, что ночью дала себе волю.

Тео резко затормозил, остановившись прямо посреди улицы, сгреб Ренату в объятия.

– А я не жалею ни о чем. И никогда не буду жалеть, пока жив.

Редкие утренние прохожие, выгуливавшие своих собак, смотрели, понятливо кивая, с улыбкой на молодую пару, забывшую обо всем на свете.

Эпилог

Рената Бранч скоро стала знаменитостью Чикаго. Она сама вела передачу «Прошу слова». Остроумно, едко, смело. Долго, правда, не отваживалась, пока Анджер не уговорил. Но он верил в нее, поэтому у нее все и получилось.

Тео перешел на чикагскую биржу. И если Бранч узнавали на улицах и в магазинах – Анджер стал не менее знаменит в здешних деловых кругах.

В их большом доме в Ок-Парке идет ремонт, живут они пока в небольшой пристройке, что на самом берегу озера Мичиган. Посреди клумбы Анджер вместо роз сажает подсолнухи.