Текст книги "Формула счастья"
Автор книги: Пола Хейтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)
5
Прием проходил в ресторане, расположенном на берегу Мичигана. Двухэтажная загородная вилла сверкала множествами окон, казавшихся особенно яркими на фоне темной воды и ночного неба.
– Похоже на космический корабль, готовый к запуску, – ухмыльнулся Тео Анджер, сворачивая на подъездную дорожку.
– Космический корабль из кедра и стекла, – уточнила Рената Бранч. Вокруг дома на деревьях сверкали сотни крошечных огней, мигающих от порывов ветра. – Но он красив, правда же?
Тео, минуя машины, запаркованные на стоянке, выбирал себе место.
– О да! – сказал он с кривой усмешкой, останавливаясь между «ламборджини» и «роллсом». – Самое оно для будничного праздника, подходящее местечко…
Рената расхохоталась, отстегивая ремень безопасности.
– Мне следовало, наверное, предупредить тебя. Здесь праздник в будний день означает лишь, что необязательно надевать смокинг.
– Вот и прекрасно. А то уж я подумал, что тебе придется принимать меня таким, какой я есть, и всему избранному обществу тоже.
Рената оглядела его, выбираясь из машины. Он был в слегка полинялых, обтягивающих джинсах, кожаных мокасинах и кремовой рубашке с расстегнутым воротом и закатанными рукавами. Свет фонарей окрашивал золотом и янтарем каштановые волосы. От него исходил легкий, дразнящий запах лимона и мыла и чисто вымытого тела, а все вместе рождало некий сексуальный дух, будоражащий воображение.
И как бы простецки Анджер не был одет, он наверняка окажется здесь тем, на кого будут заглядываться все женщины, мужчиной, которому будет завидовать остальные мужчины. Не только из-за его чисто мужской стати, но и из-за манеры держаться: чуть свысока, чуть надменно и насмешливо, будто сдерживая скрытую силу и некую тайну.
Что ж, пусть другие женщины по глупости пытаются ее отгадать. Она лично не собирается.
– Ну, теперь, когда ты меня всего осмотрела, как я? Сгожусь?
На миг Рената смутилась. Он наблюдал за ней потемневшими, непроницаемыми глазами. Точь-в-точь как тогда, когда целовал ее на съемках «Скакуна» перед всей съемочной группой.
Ей стоило немалого труда улыбнуться и небрежно пожать плечами.
– Разумеется. К тому же к полуночи тут будет такое столпотворение! Никто не будет в состоянии разглядеть, что на ком надето.
– В таком случае, – улыбнулся Тео, – я рад, что заранее успел рассмотреть тебя. Ты прекрасно выглядишь сегодня, Рена, просто восхитительно!
Комплимент слетел с его уст автоматически. Именно такие слова обычно и говорит мужчина при свидании с женщиной.
Впрочем, Анджер тут же пожалел о сказанном. Во-первых, никакое это не свидание! А во-вторых, красотка Бранч наверняка коллекционирует похвалы мужчин, как некоторые люди коллекционируют марки. Хотя она действительно выглядит превосходно, даже более чем! Голубое платье придает ее глазам цвет фиалок. А волосы – будто золото чистой пробы. Взгляд Тео остановился на ее губах – бледно-розовых, мягких, и он невольно подумал о том, как сладостны они на вкус, сладостны и опьяняюще терпки.
– Я имел в виду… – поспешно проговорил Тео, стараясь скрыть минутное замешательство. – Хочешь не хочешь, но надо знать, как принято одеваться на банкет в таком показушном городе.
Тео галантно поддерживал ее под локоть, когда они подходили к ступеням, ведущим к парадной двери.
– Да во что угодно. От величественного до смешного, и наоборот. – Она рассмеялась. – Иногда паролем оказывается: чем возмутительнее, тем лучше!
Перед ними неожиданно распахнулась дверь: выбежала молодая парочка.
На женщине был кожаный бюстгальтер, обтягивающие кожаные шортики и сапоги со шнуровкой на высоких и тонких каблуках.
Мужчина выглядел не менее экзотично. Золотые кольца сверкали в ушах, зеленоватые легкие брюки были заправлены в офицерские сапоги из кожи ящерицы, куртка на молниях…
– Вы отстали, – озорно сообщила женщина, – по крайней мере, на полдюжину бокалов шампанского. Придется всех догонять.
– Мы уж постараемся, – подмигнул подвыпившей парочке Тео.
– Теперь видишь, что я имела в виду. В этом городе многое сходит с рук!
Дружно рассмеявшись, Рената и Анджер вошли в зал. Здесь все кипело, как в муравейнике.
– Боже мой, да тут набилось сотни три! – воскликнул Анджер.
– Я тебя не слышу, – склонилась к Тео Рената.
Где тут услышать! Музыка гремела вовсю, от нее даже вибрировали стекла окон.
– Я сказал, – громко прокричал он в ухо Ренате, – что в жизни еще не видел столько народу сразу, разве лишь в метро в час пик!
Рената жестами показала, что не слышит, поднялась на цыпочки, чуть не касаясь губами его уха, пропела в такт звучащей музыке:
– На террасе поспокойнее, нам лучше пойти туда.
Тео озадаченно пожал плечами.
– Я думал, прием будет на открытом воздухе.
– Все правильно, просто еще рано. Нужно время, чтобы люди «отважились» поменять прохладу кондиционера на озерный воздух, кишащий москитами.
Сквозь толпу к ним пробился официант в белой куртке и указал на свой поднос, уставленный бокалами с шампанским и тостами с черной икрой.
– Будешь?
Рена кивнула, Тео взял два бокала, потом потянулся за икрой, но она тут же остановила его, отрицательно качая головой.
– Я не ем это, – попыталась Рена перекричать общий шум.
– Я не слышу тебя, – нагло соврал Тео и добился своего – Рената снова встала на мысочки и теперь почти касалась губами уха, ласково щекоча его своим дыханием.
Он расхохотался, услышав от Ренаты, что икра всего лишь пижонское название рыбьих яиц, почему-то считающихся деликатесом. Он хотел было в ответ сострить насчет яиц вообще и мужских в частности, но что-то остановило его. Почему-то он отчетливо понял: пошлость не вяжется с этой цветущей молодой женщиной, во всяком случае, она ее явно не одобрит.
Бранч не из тех, которые охотно хихикают, услышав от мужчины скабрезный намек или что-то в таком духе.
В этот момент музыка немного стихла и уже не напоминала взлет реактивного самолета, вполне возможно стало расслышать друг друга.
– Я чуть не оглох. А на спине, наверное, с десяток синяков от энергичных локтей.
– У меня тоже, – рассмеялась Рена. – В такой тесноте неудивительно.
Он понял это как призыв оградить ее, поэтому слегка отодвинул Бранч в сторону, заслонив от танцующих. Теперь их тела оказались прижатыми друг к другу. Тео чувствовал упругость ее груди, волнующий запах волос на макушке и этим упивался, дивясь самому себе.
Рената же, смотревшая на Тео снизу вверх, поражалась блаженной улыбке, залившей его лицо. Мягкой, веселой, как шампанское, которое они пили.
– Ты бывала здесь раньше?
– Нет. Заведение знаменитое, но в Чикаго таких много, а привычки людей с тугими кошельками редко отличаются индивидуальностью. Много музыки, выпивки, все на широкую ногу. Зимой – меха и драгоценности, летом – драгоценности без мехов!
Да она не просто хорошенькая женщина, а еще и существо, наделенное остроумием, с удовольствием подумал Анджер, ценивший в людях такое качество.
В зале, полном красивых, богатых дам, Рената Бранч, может быть, единственная, кто не бряцает драгоценными безделушками, да они ей и ни к чему, мужчины и так обращают на нее внимание. Тео видит, какие взгляды они бросают, какой огонек светится в мужских глазах…
– Бранч! Рена! – Через толпу к ним яростно пробивался молодой высокий парень с явно телегеничным, артистическим лицом.
– Джой, – с радостным удивлением отозвалась Рената, и в следующее мгновение они уже обнимали друг друга, обмениваясь поцелуями.
– Послушай, Джой, – защебетала Рената, что неприятно задело Анджера. – Ты не передумал? Наш уговор в силе, Джой? – повторила покрасневшая Рената и чуть отступила назад, но все еще осталась в объятиях красавца-незнакомца. – Хорошо, что мы сегодня встретились…
Рената не кривила душой. Уже несколько недель она уговаривала Джоя Хедли стать ведущим цикла «Прошу слова». Для этой роли, по ее мнению, он фигура самая подходящая. Красив, но не приторен. Умен, находчив, умеет разговорить собеседников и даже выпотрошить их, вывернуть наизнанку. Богатый опыт газетной журналистики, на которой Хедли сделал себе имя, позволил бы ему стать великолепным телевизионным ведущим. Но вот капризен, набивает себе цену и тянет резину, а еще и нагличает.
Когда однажды они обедали вместе, Рената пустила в ход все возможные аргументы, в ответ же получила довольно циничное предложение. Видно, он всерьез считал, что в ее карьере постель заняла не последнее место, раз отважился заявить такое.
– Дашь кое-что и получишь кое-что, милая…
Так прямо и сказал подлец. Это привело Рену в ярость, но не удивило. Она давно узнала, что мужчины не брезгуют поторговаться в таком духе, если видят, как в них заинтересованы в смысле деловых отношений. А Бранч была более чем заинтересована. Именно такой ведущий был нужен ей. Вот только какие ключи подобрать к нему? Не постель же в самом деле! Но на рожон не полезла. От пощечины отказалась сознательно. Верила, сумеет уговорить, убедить, дала время подумать, соблазняя тем, что новое ампула сделает Джоя Хедли не просто популярным, а знаменитым по-настоящему. Так что же он решил?
– Ты выглядишь восхитительно как всегда, Рена. Но где это ты пропадала? Я звонил в офис, но не застал.
– Джой. – Бранч бросила взгляд на Анджера. – Познакомься с Теодором Анджером…
Это новый хозяин «Трибуны»… Ты же знаешь, Билли недавно умер…
– Вот как? – пожал плечами Хедли. – А твое предложение остается в силе или как?
– Разве я недостаточно ясно с тобой говорила?..
– Понятно. – Хедли окинул взглядом Анджера. – Если Рената Бранч раскинула силки, птичка обязательно попадет в западню…
Рената заметила, как потемнело лицо Тео.
– Джой! Что ты такое говоришь? Можно подумать, речь не о деловых отношениях, а…
– Ладно, извини, не кипятись, надеюсь, мистер Анджер понимает шутки?
– Не всегда, – жестко ответил Тео. – Особенно если речь о деле, а я не в курсе.
– Разве? Тогда разреши мне подумать еще, дорогая. Жду твоего звонка.
Хедли картинно раскланялся и, помахав кому-то рукой, удалился, наградив на прощание Ренату поцелуем.
Она кисло улыбнулась.
– Вот подлец! – бросила Рената вслед Джою.
– Зачем же ты с ним якшаешься? – возмутился Тео. – Или жаль расстаться с поклонником? Держишь при ноге?
– Фу! Все вы одинаковы, Анджер. Он нужен не мне, а «Трибуне».
– Ага, значит, и мне, так полагать? – Усмешка искривила губы Тео.
– Нам нужен, если хочешь! Я потом объясню тебе, почему цепляюсь за Джоя.
– Я… понял, – напряженно ответил Тео, вложив в слова явный подтекст.
– Вспомни кое-что, Анджер. Не я пригласила тебя сюда, а ты меня. Так же как ты сам попросил меня вернуться в «Трибуну».
Тео сделал глубокий вдох. Да что со мной? Отношения с мужчинами – это ее личное дело.
– О'кей, я был не прав.
– Я могу работать на тебя, Тео, – бросила Бранч. – Но я не обязана терпеть твои оскорбления.
– Послушай, я ведь уже извинился. Давай забудем об этом. О'кей?
Музыка взорвалась вновь, и шум теперь был на руку Ренате: можно помолчать, иначе она не постеснялась бы и послала куда подальше этого надутого индюка, вообразившего о ней бог знает что.
Ей стало нестерпимо обидно, особенно потому, что рядом с ней был как раз тот тип мужчины, внешность которого приблизительно соответствовала ее идеалу. Не случайно же при всем их взаимном антагонизме она сразу зажигается от его поцелуев. Даже воспоминание о них приводит ее в трепет.
С этим еще можно совладать, решила про себя Рената. И она справится, чего бы ей это ни стоило.
– У тебя такой вид, будто ты пришла сюда не веселиться, а решать мировые проблемы, – услышала Бранч голос Тео, склонившегося к ее уху.
– А ты разве думал развлечься? Ты же хотел познакомиться со Шварцем, как я помню?
– Считай, знакомство состоялось, – расхохотался Тео и совершенно неожиданно приподнял ее за талию, чтобы она смогла над головами танцующих увидеть происходящее за распахнутыми дверями соседнего зала. – Как тебе нравится шимпанзе во фраке?
– Я не понимаю, что он там делает.
– Как что? По-моему, раздает сувениры. Может, пойдем и тоже получим на память?
– Только если сувениры с автографами.
– Да, я сам распишусь, коли это доставит тебе удовольствие.
Шутливый тон обоих снял напряжение, к тому же возле них снова возник официант с шампанским и, чокнувшись, они выпили.
– Если не возражаешь, потанцуем. Все лучше, чем когда со всех сторон толкаются. Я устал держать оборону. Дюйма два квадратных в нашем распоряжении все-таки есть.
Она не успела сказать ни «да», ни «нет», как оказалась в кольце мужских рук. Они властно легли ей на талию, подхватили спину. Медленный, тягучий блюз. Ритмичное покачивание тел… Тео умело вел ее в танце, и Рената прикрыла веки, полностью погружаясь в завораживающую мелодию.
Шелк платья, слабый аромат духов, тень от ресниц на побледневшем лице. Тео чувствовал невероятную нежность, нечто почти забытое, словно был сейчас не зрелым мужчиной, а робким юнцом.
Что это такое, черт побери? Я же не пацан какой-нибудь. Да, Рената очаровательна. Нужно быть слепцом, чтобы не заметить этого, но зал полон привлекательных женщин. Мир полон ими! Ты же женился на одной из них. И разве обрел счастье и покой? Ты узнал ад ревности, подозрительность… А ведь твоя жена всего лишь любительница. Рената куда красивее и раз в десять изобретательнее, вспомни историю своего собственного отца. Ты размяк сейчас, наверное, не меньше, чем он. Проклятье!
Лицо Тео было непроницаемым, когда Рена наконец взглянула на него. Но она всем своим существом чувствовала его тело, особенно ту упругую выпуклость, что соприкасалась с ее телом. Она попробовала отстраниться, но Тео только сильнее прижался к ней.
– Ты всегда так танцуешь?
– Как? – лукаво улыбнулся Тео.
– Сам знаешь.
– По-моему, все мужчины и женщины, танцуя, проводят нечто вроде разведки. Если хочешь, примериваются друг к другу.
Рената вспыхнула.
– Я не люблю циников. Терпеть не могу, когда так говорят, слышишь?
– Если скажешь еще громче, не один я услышу, все остальные тоже.
– Мне плевать.
– Мне тем более. Меня тут никто не знает. И не делай вид, будто ты монашка, впервые испытавшая натиск…
Тео смолк, ошеломленный собственной грубостью, а также шоком и ужасом, написанными на лице Ренаты.
– Пошляк! – Она решительно высвободилась и ринулась сквозь толпу танцующих.
– Рената!
Она не слышала его или не хотела слышать. Ее рыжая головка мелькала среди моря других голов.
– Подожди!
Он ругал себя за дурость, злился, что обычная выдержка изменила ему. Да и пошляком Тео никогда не был, но его несло, будто с цепи сорвался.
Куда к черту она подевалась? – подумал Тео.
Выйдя в мощенное камнем патио, Анджер огляделся. Здесь не было толчеи. Люди стояли небольшими группами, беседовали и пили, расположившись живописными стайками вокруг легких белых столов, уставленных спиртным и закусками. А дальше, там, где ступеньки вели в темноту сада, мелькнуло знакомое голубое платье.
– Рената! – хрипло воскликнул Тео и побежал следом.
Настиг он ее уже у подножия лестницы, схватил за плечи и повернул к себе лицом.
– Отпусти!
– Послушай меня.
– Нет! – Она колотила кулаками по его груди. – Отпусти!
– Рена! Проклятье, выслушаешь ты меня наконец?
– Уже наслушалась! Не желаю больше.
Она прерывисто дышала и пыталась сопротивляться, а он прислонился спиной к широкому стволу эвкалипта и, обхватив ее за бедра, с силой прижал к своим чреслам.
– Мне не следовало говорить то, что я сказал. Посмотри же на меня! Я пытаюсь просить прощения!
– Один раз ты уже сделал это сегодня, помнишь? И я, как дурочка, простила. – Она старалась освободиться от железного захвата, но бесполезно. – Отпусти!
– Дьявольщина, Рена, я не знаю, почему веду себя так…
– Да потому, что ты наглый, бесчувственный сукин сын!
– Ладно, не отрицаю…
– И тупой, – сказала она, стараясь сдержать закипающие гневные слезы. – Слепой и глухой псих!
– Да. Признаю. Наверное, каждый мужчина похож на разъяренного зверя, если видит, что его добыча может достаться другому, – Тео легонько сдул с ее лба непокорную прядь волос. – У меня в голове помутилось, когда к тебе подвалил этот, ну этот… молодчик.
– Джой Хедли? – Рената едва не расхохоталась. – Да меня от него тошнит!
– Я что-то не заметил. Ты встретила его с распростертыми объятиями как закадычного дружка.
– Да! Он мне нужен, но совсем не для того, о чем ты думаешь.
– А я? – вскинул насмешливо брови Тео. – Как я понимаю, Тео Анджер тебе тоже кое для чего нужен? Так пожалуйста, не стесняйся!
– Ты – дурак, Анджер, вот ты кто! Жалкий, окаянный дурак, свалившийся мне на голову. – Голос Рены предательски дрогнул. В нем не было злобы, скорее горечь. – Я хочу домой. Отпусти.
– Нет уж!
– Тогда оставайся, веселись, а я возьму такси.
– Нет, – шепнул он и, развернув Ренату, прислонил ее спиной к дереву.
– Что ты хочешь сказать этим «нет»? Вечеринке конец, как и нашему уговору. Я не в рабыни к тебе нанялась и скорее соглашусь работать на самого дьявола, чем…
Он не дал ей договорить, закрыв рот поцелуем.
И опять все началось сначала. Она как будто сразу опьянела, земля поплыла под ногами, сладко заныло внизу живота. Невозможно противиться жадным, ищущим мужским губам, разжигающим в ней страсть, которую, целуясь с другими, она никогда не испытывала. Во всяком случае, всегда контролировала себя, а сейчас…
Рената сдавленно застонала и, приподнявшись на цыпочки, обвила его шею, зарылась пальцами в волосы на затылке. Они только с виду казались жесткими, а на самом деле – шелковистые, мягкие. И его язык так волнующе нежно погружается в глубину ее рта, ища кончик дрожащего языка. И когда они переводят дыхание, ей нестерпимо хочется, чтобы он вернулся назад и продолжил ласку, от которой все внутри ее тела трепещет.
– Тео…
– Рена…
Они оба едва выговорили это, обуреваемые нахлынувшими на них ощущениями, что сильнее воли и доводов рассудка. Оба будто обезумели.
Он еще сильнее прижал Рену спиной к дереву и, схватив за руку, потянул ее ладонь туда, где упруго вспухла под джинсами его плоть.
Он что-то говорит, или ей кажется, что говорит. Она не могла разобрать, не могла даже думать. Очевидно одно – они оба хотят друг друга, хотят жгуче, страстно…
Тео наклонился и поцеловал ее в ямочку у горла, спустился к округлости груди, к соску, вздувшемуся под материей платья, слегка придавил зубами, отчего ее словно током пронизало. Когда же Рената ощутила его руку, скользнувшую ей под юбку, то смогла лишь прошептать:
– Боже мой, Тео, не надо.
Пальцы его были прохладными, нежными. Они сначала ласкали ее ягодицы, потом переместились, забрались под трусики, пытаясь пробиться к пушистому холмику и дальше – вглубь ее потаенной женской плоти.
Она непроизвольно сжалась, стыдясь и одновременно испытывая потребность ощутить пальцы уже там, где так влажно и горячо. А Тео будто почувствовал это. Будто Рена подхлестнула его. Он неистово до боли жаждал погрузиться в бархатную глубину, заставить ее исторгать стоны, когда она потеряет контроль над собой, как сам он потерял сейчас, ощущая невероятной силы прилив вожделения. Но Тео не хотел, чтобы все вот так кончилось, когда он всего лишь пытается раскочегарить ее интимной лаской, да еще преодолевая сопротивление. Он хотел, чтобы она забилась под тяжестью его тела, приняла до отказа мужской член, способный обоих привести к пику оглушающего наслаждения.
– О, Тео, – шептала она, – о, пожалуйста, пожалуйста…
Внезапно над ними вспыхнуло небо. Голубые, красные россыпи звезд заполнили темноту.
– Это фейерверк, Рена. Само небо благословляет нас. Пойдем к берегу…
Напряженное лицо Тео, озарявшееся яркими вспышками, вернуло ей самообладание.
– Там никого нет, а фейерверк скоро кончится…
Фейерверк и правда всегда кончается, горько усмехнулась про себя Рената, остается лишь горьковатый дымок и сожаление об ушедшем празднике.
– Нет. Будь я проклята, если пойду с тобой.
Она круто развернулась и направилась вдоль аллеи парка.
– Рена, детка…
– Убирайся!
Не грубость тона поразила его, а то отвращение, которое исказило ее черты. Лицо было злым и совсем некрасивым. Она – оборотень, подумал Тео. Или ведьма!
– Я отвезу тебя домой, – сухо произнес Тео.
Он благодарил бога за то, что они не зашли слишком далеко, тогда на душе было бы куда паскуднее. Нечего впутываться в историю, если собираешься заниматься серьезным делом, а не глупостями…
6
Когда на другой день Анджер пришел в офис «Трибуны», Бранч там не оказалось. Не появилась она и к обеду. Дуется, решил Тео, демонстрирует характер. Что ж, пускай. Он не позвонил ей, даже не поинтересовался, в чем дело, у Энн. Мышка-секретарша тоже недоумевала, хотя и благоразумно помалкивала.
Тео занялся документами. Мир цифр, ведомостей, отчетов, платежек был привычен, и он выкинул бы Бранч из головы, если бы его все время не теребили.
Явился усатый коротышка Чес, режиссер «Скакуна», заявивший, что не готов монтировать, пока не сняты оставшиеся несколько кадров проходов, и чуть в обморок не упал, услышав вопрос шефа, а нельзя ли без них обойтись? Пришлось махнуть рукой, иначе тот мучил бы своими доводами, сопровождаемыми отчаянной жестикуляцией, еще добрых сорок минут.
Потом вкатилась с дымящейся сигаретой во рту редакторша цикла «Прошу слова». У этой вообще было недержание. Слова сыпала как горох. Единственное, что отчетливо понял Анджер, она не может готовить пилотный выпуск, пока не определится с ведущим. Она требовала или немедленно вызвать Джоя Хедли, решив вопрос с ним окончательно, или остановиться на других кандидатурах, имена которых ни о чем ему не говорили.
Мрачный лохматый художник, возникший на пороге, ошарашил Анджера вопросом насчет какой-то хижины… И так продолжалось до самого вечера. На другой день – то же самое.
Сотрудники пытались решить десятки неведомых ему проблем. Круговерть телевидения раздражала его. Бурная деятельность выглядела не более чем суетой, отсутствием слаженности, хотя, по всей видимости, на самом деле все обстояло вовсе не так.
К исходу третьего дня Анджер чувствовал себя вконец измочаленным. К себе он вернулся поздно, в раздражении подумал, зря не снял номер в гостинице, а остался здесь. Дом выглядел мрачным, в давно непроветриваемых комнатах стоял какой-то спертый дух.
Он сразу включил в гостиной телевизор, чтобы не пропустить нью-йоркские биржевые новости, но здесь предпочитали сначала объявить котировки чикагской биржи.
Тео снял пиджак, распустил узел галстука и сел в кресло. На столе его ждал холодный ужин, заботливо приготовленный верной Фанни, ложившейся спать по заведенной привычке очень рано.
Отварное мясо, как всегда у Фанни, очень вкусное. Мягкое, душистое и салат отменный. Так и хрустят на зубах кудрявые по краям листья, сбрызнутые лимонным соком и оливковым маслом. И пиво кстати. Он предпочитает бутылочное, а не плебейское баночное.
Вытянув ноги, Тео с удовольствием расслабился.
Знакомая с детства гостиная, где, казалось, он знает все от и до, на этот раз удивила. В простенке между окнами висела отличная репродукция (в рамке под стеклом) знаменитой картины Ван Тога «Подсолнухи». Видно, отец повесил ее недавно. С чего бы вдруг?
И тут он вспомнил старую любительскую фотографию из семейного альбома, всегда валявшегося в комоде. Он вскочил, выдвинул один за другим ящик. Альбома не было, наверное, Фанни куда-нибудь припрятала. Но Тео с поразительной ясностью представил фотографию: молодые, улыбающиеся отец и мать среди моря цветущих подсолнухов… Тогда еще не снимали в цвете, черно-белый кадр запечатлел лишь настроение…
Тео задумчиво глянул на пылающие на стене подсолнухи, но тут пошли нью-йоркские котировки, и он отвлекся.
Его прогноз оправдался. Акции «Компании судовых моторов» стоило придерживать, завтра утром он созвонится со своими, чтобы дать дальнейшие инструкции, хотя команда и сама не промах. Лучше бы, конечно, быть теперь там, но он, похоже, крепко увяз здесь. Черт бы побрал отца с его «Трибуной» и Ренату Бранч. Вот стерва! Знает ведь, каково ему приходится.
Тео разделся, растянулся на кровати в своей детской комнате-пенале, завел будильник и погасил настольную лампу. Попытался заснуть. Сон не шел, он попробовал считать: раз, два, три, четыре, – говорят, успокаивает, но ничего не вышло. На цифре 79 сбился.
Табличка с номером 79 висела на дверях отдела рекламы, куда он сегодня заглянул. Думал, увидит пару сотрудников за письменными столами, работающих над договорами, ради чего и зашел, обнаружил же комнату, забитую людьми в клоунских костюмах, и невероятное количество сваленных на полках вдоль стен вещей: от мыла, зубной пасты до модных маек, испещренных рисунками и надписями. В центре, где на штативе стояла кинокамера, было ослепительно ярко под светом софитов. Здесь командовал Боб Уолш.
Увидев Анджера, тот объявил перерыв. Клоуны, вспотевшие от духоты, с удовольствием выкатились за дверь, софиты погасли.
– Я вас слушаю, – почтительно обратился Боб к Анджеру.
Тео хмыкнул, нахмурился.
– В таких условиях снимать рекламу, по-моему, бессмысленно. Не проще ли «Трибуне» покупать уже готовую?
– Проще, но обойдется впятеро дороже. Я уже предупреждал Бранч, что необходимо снять большой павильон. Мне удалось сколотить команду способных ребят, и мы могли бы делать забавные и запоминающиеся ролики. Но работать здесь – кошмар. Я не умею халтурить, люблю свое дело, знаю секреты рекламного производства, рассчитывал развернуться как следует, а вынужден пробавляться поделками, как начинающий. Вы поймете…
– Я понятливый, – бросил Анджер, оборвав эмоциональную речь Уолша. – Так что вам необходимо в первую очередь?
– Павильон! Сейчас один такой сдается на десятом этаже у компании «TV-луч». Если провороним…
– Что еще? Только принципиально важное, пожалуйста.
– Мультстанок… Ну, такое приспособление для производства мультипликации. Без него мы как без рук…
– Я подумаю, – ответил тогда Анджер.
Сейчас, ворочаясь в постели, Тео пожалел о своем обещании.
За павильон, куда его проводила мышка-секретарша, заломили чересчур много. Но если здесь еще можно сторговаться, то где доставать этот проклятый станок?
Завтра он засадит Энн за телефон – пусть ищет, хотя Бранч, наверняка знает, если спросить.
Спросить? – Наверное, все же придется. Наверное, вообще будет правильно, если он сделает вид, будто ничего не произошло между ними. Хочешь не хочешь, но надо, чтобы она вернулась.
Собственно, к этому решению подтолкнул его Шварц, когда они сегодня познакомились. Банкир оказался веселым, общительным пятидесятилетним бодрячком. Сожалел, что на банкете они с Анджером не встретились, выразил искреннее сочувствие по случаю смерти Билли и, чуть потянув, согласился отсрочить выплату кредита, занятого «Трибуной» под довольно скромные проценты.
Он был только с виду эдаким простаком. На самом же деле прекрасно понимал, что Тео занимается «Трибуной» вынужденно, не то что его покойный друг, поэтому, когда Тео спросил совета Шварца насчет того, к кому в Чикаго он сможет обратиться за инвестициями, необходимыми позарез, тот высказался без обиняков:
– Никто не вложит деньги в корабль без капитана, мистер Анджер… Ваш отец был хорошим капитаном и очень правильно выбрал себе рулевого.
Рулевой, конечно, Бранч, ясно и без намека.
Но в этот момент впервые Тео задумался над тем, почему отец остановился именно на ее кандидатуре. Человек суровый, отнюдь не сентиментальный, он вряд ли прельстился бы одной лишь внешностью молодой женщины. И наверняка не хотел стать посмешищем, увивающимся за юбкой… Со многими пожилыми мужчинами такое бывает, но Билли?..
Тео впервые засомневался в том, что раньше казалось ему совершенно очевидным… Он уже не был уверен ни в чем… Менее же всего в том, каким путем достигла Рената своего высокого поста. Эта проблема почему-то отступила, потеряла остроту.
Зато со всей очевидностью он открыл нечто в себе самом: от одного прикосновения к Ренате в нем, как в четырнадцатилетнем подростке, вспыхивает огонь. Даже сейчас, когда думает о ней в связи с делами «Трибуны», он чувствует отдаленное дыхание этого огня.
– Проклятье! – Тео взбил подушку и приказал себе спать.
На часах было два. Заснул он только к трем.
Разбудил его телефонный звонок. Аппарат стоял на тумбочке, но пришлось сначала зажечь свет, хотя из-за распахнутого окна в комнату уже проникал рассвет и тянуло утренней прохладой.
– Алло, – хрипло сказал он.
– Это ты, Тео? – На другом конце провода прозвучал бодрый голос Фила.
– А кто же еще, черт побери?
– Прости, Тео, если разбудил. Я не учел разницу во времени между Чикаго и Лос-Анджелесом.
– Мог бы и учесть, братишка, – огрызнулся Тео. – Что – много работы или отсыпаешься после какой-нибудь вечеринки?
– Я понимаю, ты предлагаешь утреннюю разминку. Но мне не до шуток.
– Что, так плохи дела? – озадаченно спросил старшего брата Фил.
– В общем, дела не очень, а у тебя?
– Помнишь, я однажды в Нью-Йорке побывал у тебя на бирже.
– Ну, и?
Тео распахнул пошире окно. Потянулся, вдохнул свежий воздух. Вид отсюда открывался прекрасный. В детстве они с братьями часто как раз в это время отправлялись на рыбалку.
– Так что на бирже, Фил? Я не помню, чтобы ты пробовал играть.
Фил сначала долго хохотал, только потом произнес:
– Я и не пробовал. Мне достаточно оказалось совета старшего брата, доки в таких вещах… Ты сказал – главное, не начать игру, а знать, когда ее прекратить.
– Не морочь голову, говори прямо, зачем звонишь, – притворно рассердился Тео. – Что-нибудь не так?
– Это связано с опекой… – Фил вздохнул и не очень решительно продолжил: – Моя подопечная оказалась не ребенком, а вполне взрослой девушкой.
Тео сразу смекнул, в чем дело.
– И она тебя охмурила?
Фил издал нечто похожее на смешок, Тео же, наоборот, стал абсолютно серьезным.
– Как какая-нибудь неприятность, так в ней обязательно замешана женщина! – Он вздохнул, потер переносицу и снова опустился на кровать. – Окажи себе услугу, парень, не валяй дурака. Или адвокат Фил Анджер мало провел бракоразводных процессов? Они тебя ничему не научили?.. Так воспользуйся моим советом, как вовремя прекратить игру.
– Я уж думал об этом.
– Думать тут не надо. Правило универсальное – не зарываться! Надеюсь, этого еще не случилось?
– Нет.
– Тогда делай ноги и беги без оглядки. Если бы не проклятое телевидение, я сам прилетел бы в Лос-Анджелес, чтобы привести тебя в чувство.
– Знаешь, Тео, она существо хорошенькое и забавное…
– Я догадался, – уже рявкнул Тео. – Тем лучше для тебя, Фил. Быстрее найдешь ей приличного опекуна, если обратишься в опекунский совет, а не будешь заниматься самодеятельностью. Ты меня понял?..
Он положил трубку. Братья всегда слушались его, признавая в нем не только старшего, но и самого умного из них. Знал бы Фил, в какой переплет угодил Тео! Сегодня во всяком случае день опять будет нелегким.
