Текст книги "Формула счастья"

Автор книги: Пола Хейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Он бросил взгляд на часы – скоро семь. Время бриться, принять душ, влить в себя кофейник кофе и…

Тео тяжело вздохнул. Сегодня он обязательно позвонит Бранч. Ей судьба «Трибуны» небезразлична – это точно, значит, они оба должны отбросить все личное.

Рената принимала душ, когда послышался отдаленный звонок телефона. Меньше всего она хотела сейчас с кем-нибудь разговаривать. Наверняка это Энн, опять пытается уговорить приехать в студию. Глупышка, хлопочет впустую. Хорошо еще я сумела ее убедить, чтобы помалкивала: мол, не знает ничего о Бранч и все, а сама, наверное, сгорает от любопытства и теряется в догадках. Представляю, как в «Трибуне» все озадачены – где это видано, чтоб Рена три дня не появлялась, да я приползала в студию полубольная, если нужно было, с горечью подумала Рената.

За эти дни она буквально извелась. Ходила из угла в угол как раненый зверь и чуть не выла. Демонстрировать характер и волю надо было сразу. Разве не умела она отваживать от себя мужчин? Еще как! Презрительный взгляд, язвительное замечание, а если необходимо – быстрый пинок по возможности по самому болезненному месту. Этого вполне достаточно, чтобы охладить пыл чересчур упорных донжуанов, попадавшихся на ее пути.

Так что же на сей раз пошло не так? Я награждала Анджера холодными взглядами, способными заморозить воду, говорила гадости, откровенно хамила, разве что не наградила пинком. Почему?..

Рената с отвращением глянула на себя в зеркало, потому что знала ответ. Вопреки всякой логике она таяла в его объятиях, позволяя зайти слишком далеко, так как никогда еще в жизни даже приблизительно не могла себе представить, сколь сладостно преддверие любви.

Любви? Рената еще раз повторила про себя это слово. Нет, любовь здесь ни при чем. Просто, оказывается, она довольно сексуальная особа, сексуальная женщина – вот уж чего в себе и не подозревала. Созрела, что ли?.. Плечи, грудь, живот, огненный пушок в паху, бедра… – ничего особенного.

Рената отвернулась от зеркала, яростно растерлась полотенцем. А у Анджера чутье… Не случайно же сказал «Ты хочешь меня». Нет! Не хочу! Даже знать не желаю! Пусть не обольщается!

Или он что себе думает? Если он хозяин «Трибуны», так я ему под ноги стелиться буду?

Бешено хлопнув дверью, Рената вышла из ванной, напялила на себя давно вылинявшие и потерявшие форму мешковатые джинсы и старый свитер с пузырями на локтях. То и другое давно пора выбросить, заодно и нелепую резинку, из-за которой секутся волосы.

Но самое глупое, чего она по здравом размышлении не могла себе простить, так это демонстрацию с неявкой на работу. Поздно будет биться головой об стенку, когда почтальон вручит конверт с уведомлением об увольнении. Если честно, будь она сама на месте Теодора Анджера, поступила бы именно так. Работа есть работа. Если ее любишь – фокусы оставь для мужа и семьи.

А может, мужем и семьей не обзавелась тоже из-за характера? Не слишком ли занеслась и возомнила о себе, голубушка?..

Распахнув дверцу холодильника и глянув на почти пустые полки, Рената вздохнула. Ничего. Денег совсем мало, и никакого впереди просвета…

Вновь зазвонил телефон. Она долго не снимала трубку, тупо прислушиваясь к гудкам. Наконец потуже затянула на затылке мокрые волосы, еще подождала, потом чуть подсобралась, чтобы по ее интонациям не было понятно, как она расклеилась, и отрывисто бросила:

– Да?

– Привет, Рената.

Этот голос она меньше всего хотела слышать, вернее меньше всего ожидала услышать. В шоке даже не сразу прореагировала.

– Говорит Анджер. Я рад, что застал тебя дома. Звоню уже второй раз. Ты что, приболела?

– Какое это имеет значение?

Тео сразу уловил ершистость в ее тоне, но ответил довольно миролюбиво.

– Послушай, я понимаю, расстались мы не очень дружелюбно…

Рената хмыкнула.

– О'кей, черт побери, скверно мы расстались, – признался он.

– Скверно? У тебя талант на эвфемизмы.

– Тогда скажу прямо, чтобы не ходить вокруг да около. Ты уже позавтракала?

Такой неожиданный вопрос сбил Рену с толку.

– Еще нет.

– Тогда сделай нам обоим одолжение, о'кей? Я почти не спал, мой пустой желудок урчит, настроение ни к черту.

– Какая жалость! – сказала она, нащупав чуть ироническую, пожалуй, самую верную, спасающую положение интонацию.

– Коли нам не удаются вечера, возможно, поможет утренняя встреча?

– Боюсь, у меня нет аппетита.

– Ты посмотришь на меня и сразу разохотишься.

Они оба вернулись к тому словесному пинг-понгу, который помогал непринужденно и легко общаться.

– Я заеду за тобой через полчаса. Где заказать столик? В «Олд стар»?

– Рассчитываешь поразить девушку дорогой закуской? Да у нее кусок в горле застрянет. Она терпеть не может, смертельно ненавидит самодовольных пижонов. Надеюсь, девушка выразилась более чем прозрачно?..

Тео хохотнул.

– Как вода в стакане!

– Меня радует, что иногда мы с полуслова понимаем друг друга.

Сделав паузу, Тео откашлялся:

– Ты сейчас сидишь или стоишь? Лучше сядь, а то в обморок упадешь.

– Я не кисейная барышня.

– Послушай, Рена, забудь все мои намеки, подозрения, ну, ты знаешь, что я имею в виду… В «Трибуне» накопилось столько неотложных дел, что без хозяйки не разобраться. Ты прекрасно справлялась с этой ролью… у отца. Надеюсь, удостоишь чести и сына…

У Ренаты, действительно, чуть ноги не подкосились. Скажи же хоть что-нибудь, приказала она себе.

– Если ты в знак благодарности надеешься услышать стук моих коленок об пол, то напрасно.

– Мне достаточно узнать, что мои извинения приняты, благодарности я требовать не вправе. Прости меня, и все… Хотя бы ради того дела, в которое ты столько вложила.

Самую чуточку Тео лукавил. Он нуждался в Ренате Бранч не только как в человеке, знающем свое дело. В глубине души он хотел, чтобы они были постоянно рядом. Насмешливая, дерзкая, могущая вывести из равновесия взглядом или словом, она удивительным образом взнуздывала его. Давно он не чувствовал такого прилива жизненных сил, не чисто мужских, что само собой, а именно жизненных… Это для него самого явилось неожиданным открытием.

– Ты что молчишь?

– Думаю, где лучше всего позавтракать.

Тео просиял.

– Есть одно заведение в двух кварталах к северу от моего дома. Мимо не проедешь.

– Как оно называется?

– «Манана».

Когда Рената появилась там, Анджер уже ждал ее, прислонившись к своему «порше» и сложив руки на груди. Одетый в светлые брюки, синий блейзер и белоснежную рубашку, расстегнутую у горла, он выглядел как картинка из дорогого мужского журнала. В первую минуту Рената пожалела, что не переоделась и не подкрасилась. Рядом с ним не хотелось выглядеть чучелом гороховым, однако она заносчиво вскинула голову.

Плевать. Пусть не воображает, будто неотразим, хотя, если честно, любой женщине было бы лестно пройтись рука об руку с таким… Любой, но не ей. Она выбрала для себя линию поведения и уже не отступит.

– По-моему, «Манана» по-испански – завтра, – Анджер приветствовал Ренату довольно непринужденно.

– Это мексиканское кафе.

– Многообещающее название. Завтра всегда лучше, чем вчера.

Рената улыбнулась. Изволит шутить? Вот и прекрасно!

– Еда-то здесь, надеюсь, приличная? – Анджер крепко взял ее под руку и повел к столикам под оранжевым тентом. – Что порекомендуешь?

– Мышьяк, – чуть скосив на него глаза, бросила она.

– Ну, это всегда успеется… Мы возьмем манго, яйца «а-ля ранчо» и два больших кофе.

Продиктовав официанту заказ, Тео снова обратился к Бранч:

– Шампанское мы можем выпить потом, чтобы отпраздновать.

– Вот как? Разве у нас есть повод для праздника?..

Тео сдержанно хмыкнул: наверное, она права. Я действительно глупец, что снова связываюсь с ней. Ее явно не заботит их встреча – это очевидно. Даже не удосужилась переодеться, кожа на лице блестит, никакой косметики, волосы нелепо стянуты на затылке резинкой… А обращается с ним, будто он заражен бубонной чумой.

Короче говоря, все в ней говорит о том, что она презирает его. Но не становится для него… менее желанной из-за мешковатых штанов и глухого свитера, скрывающего гибкое молодое тело. Что же до макияжа – он и вовсе ни к чему женщине с такими пронзительно синими глазами и нежно-розовыми губами.

Она не нуждается в каких-либо уловках, даже в духах. Ее собственный запах – чистый и свежий, будто источник в горах, водой которого жадно упиваешься…

– Сеньор? – Голос официанта спустил Тео с небес на землю. – Ваш заказ.

На столик плюхнулся поднос с пластмассовыми тарелками и такими же ножами и вилками.

Рената молча наблюдала, как Тео неуклюже пытается ими орудовать.

– Ммм… А жареные яйца, оказывается, очень вкусные. Совсем неплохо.

Анджер аппетитно поедал завтрак, не обращая внимания, что она ни к чему не притронулась. Нелепо сидеть сложа руки. Глупее не придумаешь, решила Рената и тоже принялась за еду.

Допив кофе, Тео промокнул губы бумажной салфеткой и вопросительно глянул на нее:

– Ты можешь делать сразу два дела?.. Тогда ешь и слушай. Я хочу отчитаться о проделанной работе.

Рената недоуменно вскинула брови.

– Прошедшие дни оказались – как бы это сказать – интересными.

– Надо же? Тебе повезло.

– Скорее их следовало бы назвать трудными. Но кое-что решить мне все-таки удалось.

– Что именно? – изумилась Бранч. – Неужели уломал Шварца?

– Представь себе – да! С нашим долгом он подождет.

Рената отметила про себя слова «с нашим долгом», и в душе ее потеплело.

– А что «Скакун»?

– Похоже, ты одна можешь подхлестнуть Чеса, иначе закопается.

– Так ему же осталось снять два-три прохода! – всплеснула она руками. – Он что, намерен заниматься этим еще месяц?

– Не знаю… Зато знаю, мы должны немедленно снять павильон десятого этажа.

Ее изумлению не было предела.

– Но это же опять деньги, Тео?!

– Причем немалые. Но лучше их вложить сейчас, чтобы не кусать локти потом.

Рената усмехнулась.

– У меня как раз есть сто долларов…

– На карманные расходы хватит, а уж на мультстанок вряд ли…

Анджер с наслаждением наблюдал, как меняется ее лицо. Как загораются надеждой глаза. Он ведь только что сказал ей о том, о чем Рена и мечтать не смела.

– Кстати, ты наверняка знаешь фирму, где его приобрести?

– Это не проблема.

– Я так и думал. С деньгами я что-нибудь придумаю, а ты заказывай… И решай наконец вопрос с Джоем Хедли. Я не знал, куда деваться от редакторши, требовавшей либо его, либо замену.

– Нет, только Хедли! Другого на месте ведущего я не представляю.

– Тебе лучше знать, – твердо сказал Анджер, заставляя себя не вспоминать укол ревности, который он почувствовал, увидев Ренату и Джоя на банкете.

– Он поломается-поломается, но согласится хотя бы попробовать свои силы в пилотном выпуске. А там посмотрим.

– Я не очень понимаю, что такое пилотный выпуск, да бог с ним, – махнул рукой Тео.

– Нечто вроде генеральной репетиции, фиксирующейся на пленке… Что еще?

В ее голосе звучало нетерпение, родная стихия увлекала, и она сама не замечала, с каким азартом в нее погружается.

– Художник ошарашил меня какой-то хижиной. Будь добра, объясни… От него я толком ничего не добился.

Рената расхохоталась.

– Неудивительно. Он человек немногословный, но художник милостью божьей!.. Понимаешь, когда мы с ним обсуждали, как должна выглядеть студия субботнего ток-шоу Хедли с приглашенными собеседниками, то оба сразу отказались от стола с креслами по обе стороны. Обстановка должна быть необычной. Как будто человек – будь то общественный деятель, политик или простой работяга – оказался отрезанным, оторванным от привычного мира. Он остался где-то там, далеко, и судить о нем они теперь могут предельно правдиво и честно. Как обитатели планеты, почувствовавшие и красоту, и жестокость оставленной ими Земли… Планету чисто технически воссоздать невероятно сложно, хотя такая мысль была, а вот хижину наш художник, пожалуй, сумеет, тем более видел такую не так уж далеко от Чикаго.

– Так в чем же дело? Давно бы набросал эскизы, или я опять не совсем все понял? – перебил Анджер.

– Однажды я провела там уик-энд…

Тео нахмурился, потому что моментально представил себе уединенность обстановки и все прочее, когда мужчина и женщина наедине. Он ничего не мог поделать, червь ревности так и точил.

– Было это уже давно, – продолжала Рена. – Чтобы принять окончательное решение, надо побывать в хижине еще раз, иначе я не смогу толком ничего посоветовать насчет студийной декорации.

– Так съездим… – Анджер легонько похлопал Ренату по руке.

– С тобой?

У нее сразу заныло сердце.

– А почему бы и нет?

– Мы это уже проходили. И потерпели неудачу, хотя и не ездили столь далеко.

– Потому что зарулили не в ту сторону, – усмехнулся Тео. – Но больше такого не будет. Обещаю, что в наших отношениях…

– Я предпочитаю не иметь с тобой никаких отношений, кроме деловых, – опустив глаза, сухо ответила Рената.

– Потому что не отвечаешь за себя?

Неужто он прав, мелькнуло у нее в голове.

– Боишься оказаться в моей постели? – Тео явно ее подначивал, но она не поддалась.

– Мне гораздо больше нравится Тео Анджер, говорящий о делах. Цинизм тебе не идет.

– Вот прогресс! Я хоть чем-то нравлюсь такой женщине, как Рената Бранч. Во всяком случае, это шанс, что мы сработаемся. Для нашей «Трибуны» это сейчас самое важное.

7

Ситуация оказалась похожей на временное перемирие, когда обе стороны ведут себя цивилизованно, но осторожно.

Анджер предложил Ренате подвезти ее на работу, но она отказалась, ей надо было переодеться, прежде чем явиться на глаза сотрудникам. Прощаясь, они обменялись рукопожатием. Вполне просто и буднично.

И только взбежав по ступенькам на крыльцо дома, Ренате показалось, будто ладонь покалывает, словно через нее пропустили электрический ток. Пли Тео все-таки так действует на нее?..

Примерно то же самое подумал Анджер, когда взялся за руль своего «порше». Пробок и заторов на дороге не оказалось, и он довольно скоро добрался до студии.

Секретарши в приемной не было, и Тео сразу прошел в кабинет, где последние дни восседал за рабочим столом Бранч. Секунду он стоял, в раздумье оглядывая комнату, потом сбросил пиджак на спинку кресла и засучил рукава рубашки, поднатужившись передвинул стол к окну, высвобождая свободное пространство.

В справочнике нашел нужный телефон. Сначала было занято. Наконец дозвонился. На том конце провода выслушали его заказ, стоимость, время доставки. Обещали исполнить через полчаса, как он и просил.

Довольный, Тео плюхнулся в кресло и положил ноги на подоконник. Мышка-секретарша удивилась столь неожиданной перестановке мебели, но вмешиваться не отважилась. В конце концов – он здесь хозяин. Появится Бранч, пусть сама с ним разбирается.

Секретарша чувствовала, что между Анджером и Бранч что-то не так, а вот что? Обычно столь откровенная Рената, похоже, замкнулась, даже не позвонит, не спросит о делах. Весь их седьмой этаж был в недоумении. Решив выпить чашечку кофе, секретарша отправилась в буфет, поэтому они с Бранч и разминулись.

На пороге своего кабинета Рената остановилась как вкопанная.

– Что это такое? – озадаченно спросила она Анджера.

Тот сразу снял ноги с подоконника, вскочил.

– Небольшая перемена декораций. Вот и все. Как тебе? По-моему, стало просторнее.

Лицо Бранч выглядело по-детски растерянным. Тео сразу отметил эту мягкую беспомощную улыбку, сделавшую Ренату, пожалуй, еще более женственной. Она была в легком костюме, чуть подкрашена, волосы золотистым ореолом светились под лучами солнца, падавшими из окна. Похоже на подсолнух, мелькнуло у него в голове, но Рената сбила его с мысли своим вопросом.

– Что случилось? Какая нужда заставила тебя заниматься моим кабинетом?

– Нашим кабинетом, – хитро сверкнул глазами Тео. – Немного тесновато, но в целом неплохо, а?

– Ты хочешь сказать, мы будем сидеть вместе?

– Ну, особого выбора у нас нет. На повестке дня, прежде всего, снять хороший павильон для рекламщиков, так что пока не до жиру. Ты, может быть, войдешь, а то стоишь на пороге и мешаешь…

Она действительно загораживала спиной вход, где уже грохотали грузчики в комбинезонах, волочившие письменный стол.

– Хотите, мистер, я поставлю на место?

– Нет, не нужно, я займусь этим сам, – улыбнулся Анджер и подписал счет-накладную, не забыв добавить чаевые.

Не обращая внимания на Ренату, Тео придвинул новый стол к стене, теперь они оба стояли друг против друга. На свой, только что привезенный, он тут же положил пиджак и кейс.

– Лишний стул, надеюсь, в «Трибуне» найдется?

– Тео! – Рената облизала пересохшие губы. – Мы не сможем работать в одном кабинете.

– Это еще почему?

– Ну…

Да потому что невозможно, вот почему. Как ей весь день – и каждый день – видеть непокорный каштановый вихор надо лбом, упрямую складку над переносицей, когда он чем-то озабочен, мощную шею, которой мешает галстук, слышать, как смеется… Как говорится, с глаз долой – из сердца вон.

– Здесь слишком тесно, – проронила она. – В приемной у Энн есть место. Как только она придет, я переберусь туда.

– Не глупи, Рената. Я вовсе не намерен вытеснять тебя. К тому же хозяйке «Трибуны» негоже торчать в приемной. А то, что два руководителя – финансовый и художественный – работают плечом к плечу, наглядный для коллектива пример солидарности. Разве нет? Послушай, я человек без особых претензий. Мне приходилось работать и в более стесненных условиях. – Тео обезоруживающе улыбнулся. – В танке, если тебе известно, вообще минимум пространства.

– В танке? – тупо переспросила она.

– Да, я провел в нем три года!

– Ты?..

– А почему, собственно, это тебя удивляет?

– Я… просто… не могу представить, чтобы кто-то мог тобой командовать.

Как же мало, в сущности, я знаю о Тео, подумала Рената. Скорее всего, и Билли знал о сыне далеко не все. Или не хотел? Или Тео сознательно не шел на контакт, стремясь к полной независимости?

– Билли никогда не упоминал, что ты служил в армии.

Тео пожал плечами.

– С братьями я переписывался, а с отцом мы с детства не были близки… Бог ему судья, хотя и мне тоже… Я виноват не меньше.

Тео отвернулся к окну, забарабанил пальцами по подоконнику, на секунду пожалев, что разоткровенничался. Тот паренек, каким я был, и мой долгий и трудный путь в зрелость не интересуют никого, кроме меня самого. Разве моя бывшая жена не дала мне это ясно понять? С чего же перед Бранч я весь наружу? Да и что она поймет?..

Полуисповедь Анджера поразила Ренату скрытой болью и непохожей на него искренностью.

– Я знаю, Билли был человеком с непростым характером. Но я росла вообще сиротой… Не приведи господи кому бы то ни было пережить приюты и казенное воспитание. А Билли… отнесся ко мне… как бы поточнее выразиться… по-отечески… От него я получила первый в своей жизни подарок, сделавший меня счастливой…

– Рената, послушай, ты… ничего не обязана объяснять.

– Я знаю. Но мне кажется, мы лучше сработаемся, если внесем ясность. – Бранч неуверенно улыбнулась. – Ты ведь сразу дал мне понять, что именно думаешь о женщине, ставшей правой рукой Билли. «Доброжелатели» у меня появились, как только я заняла в «Трибуне» высокий пост. Так что ты меня ничуть не удивил.

– Может, не будем об этом? – хмуро спросил Тео.

– Отчего же. Уж выслушай, наберись терпения. Твой отец и бывший хозяин канала «Трибуна» дружили. Его звали Грэм Диллон.

– Знаю.

– Я у него довольно долго работала. В разное время на разных должностях. И, конечно, не сразу, постепенно стала понимать, что телевидение идет семимильными шагами, а мы работаем по старинке. Сначала помалкивала, элементарно боялась оказаться за дверью, потом осмелела. Многие на нашем этаже помнят, как мы сражались – по всему коридору было слышно. И однажды при этом присутствовал твой отец. Я и не подозревала, что Билли Анджер собирается купить «Трибуну», думала, зашел к старому приятелю, а у него экспансивная сотрудница со своими новыми проектами. Грэм подавал мне знаки, чтобы я отцепилась, но я ни в какую.

Тео усмехнулся.

– Ты такая!

– А когда хозяином «Трибуны» стал твой отец, он пригласил меня на обед, чтобы обсудить дела канала. Я думала, скажет мне, что уволена… Знаешь. Новая метла по-новому метет… Но…

– Он дал тебе главную после себя должность.

– Смею уверить, не за красивую мордашку, – с вызовом бросила Бранч, не сдержавшись. – Да, я соблазнила его, каюсь, но не тем, о чем ты думаешь. Телевидением! Вернее перспективой, если поставим дело как надо. К сожалению, за четыре месяца мы не так много успели…

– Ну, это я понял сразу, как только познакомился с финансовым положением. Оно не делает чести ни старику Билли, ни тебе. И если я увижу, что «Трибуна» не способна всплыть, я распрощаюсь с ней, хотя сейчас старательно пытаюсь удержать ее на плаву. Я не уверен, что наберусь терпения надолго. Я, прежде всего, деловой человек, Рената!

– Я тоже! – гордо вскинула голову та.

Причем так забавно, что Анджер невольно рассмеялся.

– Тогда мы – два сапога пара, пришпоривающая своего единственного в конюшне «Скакуна», поскольку все остальное пока, как говорится, вилами на воде писано…

Эта шутка окончательно разрядила обстановку.

– Ну что ж, – Рената с облегчением вздохнула. – Хорошо, что мы внесли в наши отношения ясность. Но учти, я не собираюсь больше никогда оправдываться перед тобой.

– Тебе и не придется.

Бранч порывисто встала.

– Хорошо. Первым делом займусь Джоем Хедли. Я знаю, на что он сразу клюнет. Предложу ему продолжить беседу с мэром Чикаго… Он здорово клевал его на страницах своей газеты. Представляю, как они сцепятся на глазах изумленных телезрителей. Это будет почище бокса! Мэр в моем списке далеко не первый, но не суть важно. Джою в данном случае не нужно даже готовиться… Другой вопрос с декорациями для пилотного выпуска. Придется посмотреть хижину в ближайшие дни, иначе художник ничего не успеет. Сегодня какой день?

– С утра была пятница.

– Ах, черт, – с досадой поморщилась Рена. – Я, как назло, оставила машину «Трибуны», ну, наш «ягуар», в ремонте.

– Я сам заеду за тобой в субботу – и вперед! Позаботься взять с собой что-нибудь из еды. Я ужасно прожорливый.

– По тебе не скажешь, – фыркнула Рената.

– Вот увидишь. Каков будет маршрут?

– Через Кальюмет-Сити на юго-восток. Кальюмет немного похож на ваш Ок-Парк.

– А ты разве бывала у Билла дома? – снова насторожился Тео.

– Господи! Неужели все снова?

– Прости.

– Я брала интервью у твоего отца задолго до того, как… В общем… на заре туманной юности. Волосы по тогдашней моде носила врастопырку, – Бранч забавно вскинула над головой пальцы, – и была похожа…

– Я знаю, на что ты была похожа… – Анджер с трудом взял себя в руки.

С абсолютной ясностью он вспомнил вангоговские подсолнухи в отцовской гостиной и старую фотографию из семейного альбома.

– Так скажи! – в голосе Ренаты прозвучало нечто ребячье, капризное.

– А вот не скажу. Можешь сколько угодно канючить – не скажу…

Следующим ранним утром Анджер еще издали заметил Ренату, поджидавшую его у бровки тротуара. Как может женщина выглядеть каждый раз еще эффектнее, тотчас подумал он, или это белый цвет так идет ей? По-спортивному подтянутая, в белых джинсах, мужской белой рубашке и теннисных туфлях, Рената действительно смотрелась великолепно. Он притормозил, она закинула дорожную сумку на заднее сиденье, затем уселась с ним рядом.

– Привет.

– Я не опоздал? На заправке скопилась куча машин.

– В самый раз, – улыбнулась Рената.

– Тогда вперед!

Он нажал на газ, и «порше» с легкостью птицы понесся вдоль улицы.

– Я хочу побыстрее вырваться на оперативный простор. Сегодня же уик-энд.

– Ну, чикагцы народ обстоятельный. Пока соберут детей, пожитки, набьют провизией багажник, – чуть сморщив носик, перечисляла Рената, – мы будем уже далеко.

– Ты хорошо помнишь место, куда едем?

Он, конечно, имел в виду дорогу к хижине, но Ренате на секунду показалось, что в голосе его прозвучал скрытый намек… или упрек? Вид, правда, у него безмятежный. Покосившись на Тео, Рената убедилась в этом. Просто я чувствую себя несколько неловко, вот и померещилось, подумала она.

– Думаю, да, помню. Я провела там чудесный уик-энд, было очень здорово.

– Почему бы тебе не посмотреть карту? Выбери-ка нам другой выезд из города. Я, похоже, ошибся насчет того, что здесь сутолоки поменьше.

Рената не заметила особого скопления машин, но согласно кивнула.

– Сейчас посмотрю.

Краем глаза Тео наблюдал, как Рена раскладывает на коленях карту. Золотистые волосы падают ей на лицо, по-детски оттопырив нижнюю губу, она сдувает прядь, чтобы не мешала. Это почему-то растрогало Тео. От невыносимой нежности сжалось горло.

Да что со мной сегодня? С момента пробуждения у него постоянно менялось настроение. Он то насвистывал, предвкушая день, который проведет вдвоем с Ренатой, то откровенно злился, какого черта он так радуется, если повезет женщину в то место, о котором та хранит воспоминания, вполне возможно, интимного свойства.

Какого черта я вообще напросился на эту поездку?

Тео сердито пялился на бегущую впереди дорогу. С кем и где она бывала до нашей встречи – ее дело! Да и после тоже! Я не имею никаких прав на нее. И не хочу иметь! А менее всего хочу опять вляпаться. Я уже это проходил. Лиз поначалу казалась мне сущим ангелом, а подарила ад.

Рената подняла глаза от карты, и Тео тут же проглотил горькую усмешку.

– Второй поворот налево.

– Я уже не успеваю перестроиться, придется ехать прежним маршрутом. В конце концов, пять минут раньше, пять позже, – не имеет значения.

Дальше по улицам города они ехали молча. Движение усилилось, и Тео пришлось сосредоточиться. Только когда замелькали окраины, Тео заговорил снова.

– Со студией на десятом этаже я вчера все-таки договорился. Мы сторговались.

– Молодец! – восторженно ахнула Рената. – Наши рекламщики будут просто счастливы! Вот увидишь, как они развернутся. Там такие талантливые ребята собрались.

– А как прошли твои переговоры с Хедли? Надеюсь, тоже успешно?

Рената вздохнула.

– К сожалению, не совсем. В редакции нам ужасно мешали. Ты же знаешь, какое в газетах столпотворение.

Тео рассмеялся.

– Примерно как на телевидении, как я понимаю… Так он согласился?.. Или боится бросить свою газетную конюшню и променять шило на мыло?

– Ему и хочется и колется… Я уж льстила ему, льстила, чуть не по шерстке гладила.

Тео нахмурился. От одной мысли, что Рената подольщалась к этому самодовольному типу, ему стало противно.

– Послушай, я могу сам потолковать с Хедли, если хочешь.

– Думаю, тебе не удастся уговорить его. А я смогу и уговорю!

– Ладно, ну его к чертям, не будем говорить о нем сегодня. Скажи-ка мне лучше, сколько миль осталось до съезда с автострады и какая меня впереди ждет дорога?

– Еще довольно далеко. Ты сам увидишь предгорья. Когда поедем в гору, тебе придется сбавить газ.

– Боишься, свернем себе шеи? Не бойся, – озорно сказал Тео. – Я же танкист все-таки. А в детстве, между прочим, научился водить машину раньше братьев.

– Разве у тебя есть братья? – удивилась Рената, вспомнив, что и о них Билли никогда не упоминал тоже.

– Средний и младший. Фил и Майкл.

– Представляю, как ты ими командовал.

Тео, довольный, фыркнул.

– Они и сейчас меня слушаются. Фил – адвокат, Майкл – геолог-нефтяник. Отличные ребята. Правда, мы живем в разных концах Америки, но это не мешает нам любить друг друга.

– Завидую, – грустно сказала Рената. – Я, сколько себя помню, всегда была одна-одинешенька.

Она редко кому рассказывала о своей жизни. Слишком больная для нее тема. А вот с ним почему-то не боится быть откровенной. Вероятно, потому, что Тео деликатно помалкивает.

– Я ничего не знаю про своего отца, о чем я тебе уже, кажется, говорила… Что касается матери… У нее, наверное, были серьезные проблемы, если она сдала меня в младенческий приют.

Тео подумал, она сейчас заплачет. Ободряя, похлопал по руке, сжавшейся в кулачок с побелевшими от напряжения костяшками.

– Не надо. Все это было так давно… А когда я подросла, то оказалась такой невзрачной и нескладной, что никто не захотел удочерить меня.

– Ты? – Он сильнее сжал ей руку. – Нескладная?

– Поверь, – нервно рассмеялась Рената. – Я была тонконогой как жеребенок и такой же нескладной… К тому же дерзкой, непослушной, отчаянной… какие еще есть в педагогике термины, характеризующие неуправляемую личность?

Философским тоном Анджер заметил:

– Педагоги и воспитатели – плохие психологи. И чаще всего именно они ошибаются.

– Во мне они, пожалуй, не ошиблись, – усмехнулась Рената. – Я была такой. Будь я размазней, разве сама, без всякой помощи, выбилась бы в люди? Да никогда! Однажды я сбежала, устроилась нянькой, копила деньги, училась… Все было хорошо, хотя я никогда не чувствовала себя счастливой…

Пальцы Тео переплелись с ее пальцами.

– Жаль, я не встретил тебя тогда, когда тоже сбежал, – хрипло произнес он. – Я бы постарался хоть чем-нибудь скрасить твою жизнь.

Эти слова тронули ее до глубины души. Она уже чувствовала себя счастливой оттого, что нашла в его душе отклик – такой непосредственный, горячий, искренний. Подруги – одно, и совсем другое, когда это говорит мужчина, и ты ему веришь. А она поверила. Только бы не обмануться и не раскаяться потом…