Текст книги "Тайна зеленого осла"

Автор книги: Поль-Жак Бонзон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

ЛОТЕРЕЙНЫЙ БИЛЕТ

Когда мы ехали обратно, Патати на берегу уже не было. А жаль: мы очень хотели бы с ним поговорить, так как по некотором размышлении исчезновение зеленого осла казалось нам все более и более странным. Корже предложил проехаться по набережной и поискать клоуна там.

Цирковая братия почти в полном составе расселась в тени деревьев. Какая-то женщина чистила картошку на ужин; маленькая наездница играла с куклой. Хозяин, сидя на стуле и положив ноги на ящик, улыбался, читая газету. Патати здесь не было, но Сапожник разглядел его силуэт сквозь матерчатые стены цирка. Кажется, клоун ездил по арене… сидя на деревянном осле!

– Слава Богу, – с облегчением произнес Бифштекс. – Похоже, он нашел Патата и… свои деньги.

Чтобы не попасться на глаза хозяину, мы объехали цирк, и Сапожник осторожно приподнял край полотнища. Увы! Патати сидел не на своем осле, а на зебре примерно такого же размера. Видно, они с ослом были с одной карусели.

Заметив нас, клоун слез с зебры и, приложив палец к губам, подошел поближе.

Осторожно! Если хозяин вас увидит, крику не оберешься! Он только что вернулся из Тонона и привез мне эту зебру вместо Патата. Он даже приделал ей колесики. Я как раз готовлюсь к сегодняшнему представлению… Но вы-то что здесь делаете?

Нам надо кое-что уточнить… насчет этой кражи. Когда вы сможете поговорить с нами?

Клоун почесал лоб.

Не сейчас. Номер еще не совсем готов. Давайте вечером, после представления.

Мы будем ждать вас в "жестянке". И захватите спальный мешок, переночуете у нас. Там вам будет удобнее, чем в вашем сарае.

Договорились! До вечера.

Мади пора было возвращаться домой, а мы отправились в наш ангар. Небо покрылось тучами, но было тепло и тихо. Бифштекс принялся готовить ужин; печурка загудела и засвистела, как реактивный самолет. Поужинав, мы расположились у воды и стали смотреть на огоньки, зажигающиеся на швейцарском берегу озера. На набережной начиналось представление; даже до нашей "жестянки" долетали смех и аплодисменты.

– Странная это профессия – клоун, – вздохнул Гиль. – Патати только что обокрали, а ему приходится смеяться и веселить зевак.

Бедняга Патати! Аплодисменты, которыми его награждали, не только не радовали, но, наоборот, печалили нас.

Ночь уже опустилась над озером, когда мой верный Кафи, прислушавшись, вскочил и побежал навстречу нашему новому другу. Вконец измученный клоун опустился на одну из опор ангара и вытер вспотевший лоб. Оказывается, жонглируя апельсинами, он от волнения уронил один из них, а потом не сумел забросить апельсины в корзину. К тому же у зебры отвалилось одно колесо, и номер был испорчен.

– Но это не вы виноваты, – попытался успокоить его Стриженый. – Не вы же прибивали эти колеса.

Да и все равно вам устроили овацию; даже здесь было слышно.

Патати горько улыбнулся и спросил:

– Так что вы хотели узнать о краже? Все, что я знал, я вам уже рассказал. Поверьте, вора никогда не найдут. Вы только испортите из-за меня свои каникулы.

Тут Малыш Сапожник, торжественно выпрямившись, произнес:

Вы нас плохо знаете! У лионских ребят в голове не опилки, как у вашего Патата. К тому же мы очень хотим вернуть вам деньги. Итак: когда вы обнаружили пропажу?

Около половины седьмого утра.

Вы помните, когда поставили Патата в фургон?

Накануне, сразу после представления. После этого вы меня и встретили.

:– Значит, он исчез ночью, между полуночью и половиной седьмого утра?

– Совершенно верно.

И ночью вы не заходили в фургон?

Я ушел от вас, отправился к себе в сарай и сразу уснул.

В том фургоне никто не спит?

Никто. На самом деле это просто прицеп, который везет одна из машин. В нем хранят реквизит. Я сразу заметил, что в фургоне кто-то побывал: там был ужасный беспорядок.

Все замолчали. Потом Бифштекс спросил, где точно стоял Патата.

В глубине фургона, – ответил клоун. – Я накрывал его старым мешком, чтобы не повредить краску.

Значит, – заключил Сапожник, – вор знал, где стоит осел, но добрался до него не сразу?

Наверно, так все и было.

А дверь прицепа запирается? – поинтересовался Корже.

Там сломан замок. Чтобы дверь не болталась, в щель вставляют деревянный клинышек. У нашего хозяина много недостатков, но в излишней подозрительности его не обвинишь. Да и кто мог подумать…

Пришла очередь Бифштекса. Поразмыслив, он спросил, когда Патати в последний раз проверял свой тайник.

На следующий день после нашего приезда в Мейери, – ответил тот. – Сразу после представления. Я положил туда деньги, которые получил от хозяина.

Итак, – подытожил Корже, – вор знал ваши привычки. Он явно дожидался, пока в тайнике будет побольше денег. Вы никого не заметили в тот вечер рядом с фургоном?

Заметил. Когда я выходил из фургона, там был молодой акробат. Почему-то он еще не спал.

Мы спросили, что он думает об этом человеке.

– Я плохо его знаю, – отозвался Патати. – Мы не очень любим друг друга. В цирке он всего три месяца, с начала этого сезона. Его зовут Фредо; ему двадцать два или двадцать три года. Жандармы обыскали его фургон и нашли золотые часы; он сказал, что купил их на собственные средства. Корже покачал головой.

Не мог же он носить ваши деньги с собой… Вы случайно не записали номера банкнот?

А вы что, всегда их записываете? – поинтересовался клоун. Потом, с трудом улыбнувшись, добавил: – Честное слово, вы хуже полицейских. Устроили мне настоящий допрос!

В свою очередь, я спросил, не могли ли деньги выпасть из ноги Патата во время выступления.

– Это исключено, – заверил меня Патати. – Чтобы достать деньги, нужно было сначала отвинтить у осла голову. К тому же я всегда затыкал полую ногу бумажной пробкой.

Все снова замолчали. Но у Гиля на языке вертелся еще один вопрос. Он осторожно спросил, может ли клоун сказать, сколько там было денег.

– Две тысячи триста франков, – ответил Патати. – Все, что я заработал с начала лета… Там был еще лотерейный билет, который я купил на прошлой неделе в Тононе, но его можно не считать. Все равно мне никогда не везет!

Корже, однако, заинтересовался билетом и спросил клоуна, помнит ли он его номер.

– Не полностью, – сказал Патати. – Только последние четыре цифры: 1267. Их я помню точно.

Я купил билет в день рождения Лиди: ей исполнилось двенадцать лет. Это было шестого июля – отсюда цифры 6 и 7.

Корже и Гиль собирались задать еще несколько опросов, но Патати, уставший за день и к тому же

не принимающий наше расследование всерьез, сказал, что хочет спать. Я расчистил ему место в глубине ангара, рядом с Кафи, который пришел в восторг от такого соседства. Был уже почти час ночи. Мы задули свечу, и я сразу заснул.

Среди ночи я проснулся: мне показалось, что рядом кто-то разговаривает. Неужели уже утро? Я приподнялся; щель под дверью была темной. На светящемся циферблате моих часов было десять минут пятого. Наверно, мне все приснилось… Я снова закутался в мешок, – и тут голос раздался снова. Это клоун разговаривал во сне! Я наклонился к нему и прислушался; сначала его слова показались мне бессвязными, но затем я начал улавливать смысл:

– Милая Лиди, – говорил он, – нет… нет… я не виноват… Надежный тайник… я не виноват… Положить в банк?.. Нет, это не лучше… Милая Лиди… да, мой номер имеет успех… Я тебе обещаю… У нас будет домик в Провансе… я обещаю…

Он тяжело вздохнул, повернулся на бок и замолчал. Я тоже лег, но уснуть так и не смог. Меня мучила одна догадка… Утром, как только клоун вылез из своего мешка, я тут же накинулся на него:

Вы когда-нибудь разговариваете во сне? Патати был очень удивлен.

Нет… не думаю. Во всяком случае, мне об этом никто не говорил.

А сегодня ночью вы разговаривали!

Да что ты? Правда?

Вы говорили с дочкой. Вы успокаивали ее, уверяли, что еще не все потеряно и что у вас все-таки будет домик в Провансе.

Я говорил это?.. Вслух?

– Наверно, вы сказали что-то еще, но я спал и не все слышал.

– Не может быть!

Возможно, такое с вами и раньше случалось. Значит, вы могли во сне рассказать о своем тайнике! Вы когда-нибудь спали в фургоне?

Один раз, в начале сезона, в одном городке на реке Дроме. Я тогда не нашел себе другого ночлега.

– А кто еще ночевал в том фургоне?

Клоун задумался, потом вдруг нахмурился.

Ну конечно! На соседней койке спал Фредо… Да нет, вы ошибаетесь! Если бы Фредо уже два месяца знал о моем тайнике, он бы не стал ждать… Да и почему было не взять деньги сразу? Это было бы просто…

Правильно, – согласился Сапожник. – Но, может быть, вы тогда не сказали, в какой части осла находится тайник. И Фредо унес Патата целиком, чтобы спокойно разобрать его.

Возможно, – согласился клоун. – Но зачем было переворачивать вверх дном весь фургон? Он же знал, где стоит Патата.

У Гиля уже был готов ответ:

– Это же ясно! Он хотел замести следы, чтобы все думали, что деньги украл кто-то посторонний.

Только Стриженый не участвовал в разговоре. Уже несколько минут он молча сидел в стороне и яростно крутил в руках кисточку своего берета. Наконец он поднялся и подошел к нам.

– Вы слишком легко осудили этого Фредо! Не верится мне, что он стал бы выжидать два месяца, чтобы совершить кражу. По-моему, вор узнал о тайнике совсем недавно. – Он повернулся к Патати. – Тот сарай, где вы спали последние два дня… там вас тоже кто-нибудь мог услышать! Нельзя ли посмотреть на него?

Клоун заколебался. Как люди, которые храпят, Но отказываются это признавать, он не хотел верить, что разговаривает по ночам.

– Прошу вас, – настаивал Стриженый, – давайте сходим туда! Может, рядом есть дом, где кто-то живет… Пошли с нами, Бифштекс… и ты, Тиду, и Кафи захвати.

Клоун явно считал, что мы только зря тратим время, но все же нехотя пошел за нами. Выйдя на набережную, он указал на дорогу, которая, петляя, поднималась к главной улице Мейери. На полпути он свернул к небольшому сарайчику с приоткрытой дверью.

– Это здесь.

Стриженый толкнул тяжелые деревянные створки; лучи солнца осветили сравнительно чистое помещение; в котором были сложены ящики и садовые инструменты.

– Я спал в том углу, – сказал клоун. – Меня здесь никто не беспокоил.

Тем временем Кафи с интересом обнюхивал помещение, с трудом протискиваясь между ящиками. Потом он направился к каменной лестнице в глубине сарая.

– Куда ведет эта лестница? – спросил Корже.

Клоун пожал плечами. Он пришел сюда в поисках ночлега, и у него не было никакой необходимости обследовать местность… Я подошел к Кафи; лестница упиралась в закрытый люк. Я прислушался: сверху доносились приглушенные голоса – мужской и женский. Значит, на втором этаже кто-то живет!

– Видите, – сказал Стриженый клоуну, – какие здесь тонкие перекрытия? Кто-то мог услышать, как вы вошли, а потом, когда вы уснули, открыть люк и спуститься в сарай.

Кто же живет наверху? Кого бы об этом спросить?

– Папаша Тап-Тап, – тут же вспомнил Бифштекс. – Он всех тут знает. Пошли на набережную!

Папаши Тап-Тап а на берегу не было, но Стриженый почти сразу заметил на озере его парус. Тап-Тап как раз возвращался с рыбной ловли. Через несколько минут он уже вылезал на берег, как всегда ворча, что никогда еще у него не было такой неудачной рыбалки… но тем не менее весело улыбаясь. Наш старый приятель ненавидел цирк и всю цирковую братию не меньше, чем моторные лодки, но Патати был нашим другом, а значит, и его другом тоже. Узнав, что клоуна обокрали, рыбак искренне огорчился. Стриженый рассказал ему обо всех подробностях и добавил, что мы твердо решили найти вора. Услышав это, рыбак расхохотался.

– Ну вот! – закричал он. – Вы в своем репертуаре. Опять нашли себе приключение!

Затем он стал серьезным и повернулся к Патати.

Ну и сколько же они украли?

Две тысячи триста франков!..

От такой суммы папаша Тап-Тап чуть в воду не свалился. Трубка выпала у него изо рта; к счастью, Кафи оказался рядом и поймал ее на лету.

Тысяча акул! – Рыбак всплеснул руками. – Неужели так много?.. Я могу вам чем-нибудь помочь?

Мы как раз хотели кое о чем вас спросить, – отозвался Стриженый. – Вы не знаете, кто живет во-он в том доме… там еще внизу сарай?

Папаша Тап-Тап нахмурился, почесывая небритый подбородок. Щетина скрипела под его ногтями.

– Там живет Бурже с женой и сыном. Он был сторожем на железнодорожном переезде, пока в прошлом году не вышел на пенсию. Его жена летом помогает отдыхающим по хозяйству. О сыне ничего хорошего сказать не могу… Не то чтобы плохой парень, просто ни на что не годный. Он все профессии перепробовал. Сейчас живет с родителями, не знаю уж, чем и занимается. Его тут зовут Диди. Такой высокий… – Рыбак замолчал и, схватив трубку, указал ею в другой конец набережной. – Смотрите! Вон он идет!

В тени деревьев шел высокий молодой человек с длинными, очень светлыми волосами. Он двигался не спеша, засунув руки в карманы, а метрах в пятидесяти от нас остановился у парапета и довольно долго смотрел на воду. Потом закурил и, подумав, направился к цирковым фургонам.

– Видите, – заметил папаша Тап-Тап, – ему явно делать нечего… Но зачем вам понадобилась эта семейка?

Патати начал объяснять рыбаку, что провел две ночи в сарае у дома Бурже, но вдруг замолчал. Из одного фургона вышел Фредо, тот самый молодой акробат, и направился к Диди.

– Кажется, они знакомы! – воскликнул Стриженый.

В самом деле, два молодых человека пожали друг другу руки, и Диди угостил Фредо сигаретой. Прогуливаясь и болтая, они направились к озеру и вскоре исчезли за дамбой.

– Черт меня подери! – в сердцах воскликнул клоун.

Кажется, он был очень удивлен – впрочем, так же как и мы. Дело начало проясняться… Значит, бездельник Диди, услышав ночью в сарае о тайнике Патати, рассказал все акробату, и вдвоем они решили обокрасть клоуна. Теперь было понятно, почему исчез зеленый осел. Сообщники унесли его в надежное место, чтобы спокойно осмотреть… Может быть, Патата все еще стоял в доме Диди!

Все было так очевидно, что папаша Тап-Тап от удивления снова выронил трубку.

– Тысяча миллионов акул!.. – Такого я от него не ожидал. Но как проверить, действительно ли они это сделали?

Я открыл было рот, чтобы ответить, но вдруг заметил, что к нам со всех ног бежит Сапожник, а за ним Корже и Гиль.

– Мы вас по всей деревне ищем! – запыхавшись, проговорил Корже.

Похоже, случилось нечто из ряда вон выходящее… Сапожник повернулся к клоуну и торопливо спросил:

Вы уверены, что номер вашего лотерейного билета кончался на 1267?

Уверен.

Смотрите! – Он вытащил газету, которая торчала из кармана его шорт, и добавил: – Мне пришла в голову одна идея. Я побежал в деревню и кое-что выяснил…

Он развернул газету и показал нам заголовок: "Национальная лотерея. Двенадцатый тираж. Выигрышные номера". Сапожник ткнул пальцем в середину колонки цифр.

– Смотрите: номер 21267 выиграл тридцать тысяч франков! Газета позавчерашняя, значит, тираж был три дня назад. Тридцать тысяч франков – это же целое состояние! У вас украли состояние!..

Патати неуверенно смотрел на него. Наконец он возразил:

– Но я не помню первую цифру. Откуда вы знаете, что именно мой билет выиграл?

– Сейчас увидите, – сказал Сапожник.

Он перевернул страницу, нашел раздел местных новостей и прочел вслух маленькую заметку:

"Тонон. Мы рады сообщить нашим читателям, что билет Национальной лотереи, на который выпал один из самых больших призов, был продан в нашем городе, в табачном магазине "Ла Сиветт", расположенном на главной улице города. Мы не знаем, кто стал счастливым обладателем выигрыша; возможно, этот человек предпочтет сохранить свое имя в тайне".

Клоун побледнел.

– Тонон!.. "Ла Сиветт"! Да, именно там я и купил этот билет.

Он был так потрясен, что ему пришлось прислониться к парапету, чтобы не упасть.

– Тридцать тысяч франков!.. Значит, у меня украли целое состояние…

ТАБАЧНАЯ ЛАВКА

Вскоре к нам присоединилась Мади, и обсуждение разгорелось с новой силой. Последние новости нас буквально ошеломили. Во-первых, Диди и Фредо были, оказывается, знакомы; во-вторых, лотерейный билет, спрятанный внутри Патата, выиграл огромную сумму!

Корже снова подступил с вопросами к клоуну.

Итак, результаты тиража появились утром, около восьми часов… а осел пропал вечером того же дня. Не правда ли, странное совпадение? Мы ошибались, считая, что вору нужны были ваши деньги. Он пошел на преступление ради выигрышного билета.

Но как он узнал номер? – возразил клоун. – Когда я покупал билет, в лавке никого не было. Я сразу же положил его в бумажник, а тем же вечером спрятал в тайник… Может, вы подозреваете продавщицу?

Нет, конечно. Но когда вы спали в сарае, вы могли произнести вслух последние четыре цифры. Диди запомнил их, а на следующий день прочел в газете, что билет оказался счастливым.

И еще, – подхватил Сапожник, – Диди услышал, что билет спрятан в вашем зеленом осле. Но ему не удалось бы вытащить осла в одиночку, поэтому он договорился с Фредо, и они совершили это преступление вместе.

Нет, – покачал головой клоун. – По-моему, это маловероятно. Предположим, я действительно разговариваю во сне. Но чтобы я произнес эти цифры, которые к тому же плохо помню, а Диди ровно в этот момент проснулся и услышал мой голос сквозь перекрытия… Не слишком ли большое совпадение?

Конечно, – признал Сапожник, – это не единственный вариант. Но Диди и Фредо сообщники – это мы знаем точно.

Почему же точно? – возразил ему уверенный голос. – У нас же нет никаких доказательств.

Это была Мади. Все повернулись к ней.

– Дело в том, – объяснила она, – что пока мы уверены только в одном: зеленый ослик исчез. Мы предположили, что кто-то унес его, чтобы вскрыть тайник… А может, на то были другие причины?

Какие же?

Не знаю. Но мы можем пойти по ложном пути.

Послушай, Мади, – снисходительно улыбнулся Гиль, – тебе часто приходят в голову хорошие мысли, но сейчас ты не права. Патата исчез, потому что в нем были деньги. Это очевидно. В любом случае, раз уж у нас есть одна версия, мы должны разработать ее до конца.

Точно! – согласился Малыш Сапожник и добавил: – Для начала хорошо бы обыскать дом Ди-ди. Вдруг осел там?

Было бы неплохо, – согласился Корже. – Но в этом доме живут. Если нас поймают, дело кончится плохо… Да и потом, Диди и этот акробат – не дураки. Вытащив деньги, они наверняка избавились от Патата. Скорей стоит прочесать деревню и ее окрестности.

Послушайте, – вмешался Гиль, – даже если мы его найдем, чем это нам поможет?

Как это чем? – возмутился Бифштекс. – А отпечатки пальцев? Я читал в одном детективе, что в четырех случаях из десяти именно они выдают вора.

Правильно, – согласился Сапожник и вскочил. – Пошли искать Патата! – Он взглянул на часы. – Еще только пол-одиннадцатого. Деревня не такая уж большая; мы успеем осмотреть ее до обеда.

Я посмотрел на Кафи. Он ведь прирожденный следопыт! А если акробат прикасался к ослику, то дело упрощается… Я спросил Патати, нельзя ли позаимствовать на время что-нибудь из одежды Фредо, чтобы Кафи смог ее понюхать.

– Я попробую что-нибудь найти, – пообещал клоун. – Ждите меня на набережной.

Всей компанией мы последовали за ним и встали на некотором отдалении от цирка. Патати ушел и вскоре вернулся, неся что-то в кармане.

Веревочная сандалия подойдет? Можешь оставить ее себе, Тиду.

А Фредо не станет ее искать?

Она валялась на полу среди реквизита. Он решит, что потерял ее. Фредо вообще жуткий неряха.

Отдав нам сандалию, Патати отправился в цирк, пообещав, что будет внимательно наблюдать за юным акробатом, а Корже занялся распределением ролей.

Для более эффективных поисков необходимо было разбиться на группы. Решили, что Корже и Бифштекс обследуют главную улицу и железную дорогу, а также лесок и подножие горы. Мади и Стриженый должны были заняться северной частью Мейери, в направлении Сен-Жингольфа, а Гиль с Сапожником – южной, в направлении Эвиана. Что же касается меня, то мне оставалось лишь следовать за Кафи.

Понюхав веревочную сандалию, мой верный друг сразу понял, чего от него хотят. Едва дождавшись, пока я надену ему ошейник (в такие моменты я всегда держал его на поводке), он завилял хвостом и потянул меня/К цирку.

– Нет, нет, Кафи, не сюда. Я понимаю, что владелец сандалии там, но сегодня мы ищем не его.

Я повел пса в ту сторону, куда два часа назад ушли Диди и Фредо. На озере их уже не было, однако Кафи сразу определил, на каком камне они сидели. Оттуда он потянул меня к самой воде, потом свернул на тропинку, которая привела нас к маленькой улочке, идущей параллельно озеру. Наконец мы очутились на Широкой улице, пересекавшей деревню. Кафи постоял немного перед табачной лавкой и бакалеей, как бы сообщая мне, что Фредо туда заходил. Затем, мы прошлись вдоль мола и остановились около того самого сарая, где ночевал Патати; значит, акробат побывал и здесь. В течение всей прогулки Каф "порывался свернуть на набережную; каждый раз, когда я его удерживал, он удивленно смотрел на меня, словно спрашивая: "Почему ты меня не пускаешь? Я же точно знаю, что он там".

Кафи – очень умный пес, но он не мог понять, что в тот момент Фредо мне не был нужен…

Короче говоря, попетляв полтора часа по деревне, мы так ничего и не нашли. В ангаре нас с нетерпением ждали друзья, которые также ничего не обнаружили.

– Ну мы и идиоты! Только зря потеряли время! – заявил Корже. – Как можно избавиться от улики в деревне вроде Мейери? Только бросить ее в озеро.

Итак, все наши поиски были напрасны. Но через некоторое время, когда мы обедали, сидя у воды, Гилю пришла в голову еще одна мысль. От волнения он чуть не подавился куском картошки.

Придумал! – закричал он. – Мы же можем помешать вору воспользоваться билетом. Надо немедленно поговорить с продавщицей в той табачной лавке в Тононе. Если этот мерзавец еще не был там, то можно предупредить полицию… Они возьмут его прямо в лавке, когда он попытается получить деньги.

Гениально! – воскликнул Стриженый. – Даже если вор уже заходил, продавщица наверняка запомнила человека, который выиграл такую сумму, и сможет его описать. На этот раз мы на верном пути!

Надежда придала нам сил. Стриженый даже подбросил в воздух свой берет, который… мягко спланировал на озеро, и наш друг потратил немало сил, чтобы достать его оттуда. Но мы не могли терять ни минуты! Проглотив остатки обеда, все занялись накачкой шин. Конечно, совсем не обязательно было ехать в Тонон вшестером, но нам не сиделось на месте. Стриженый нацарапал записку для Мади на случай, если она придет в наше отсутствие:

Мы поехали в Тонон. Вечером жди новостей.

Вся процессия, с Сапожником во главе (он уже мог рулить обеими руками), выехала на шоссе. Нам предстояло проехать девятнадцать километров; приближалась гроза, было очень душно. По лбу у меня градом катил пот. Верный Кафи бежал за моим велосипедом, высунув язык так далеко, что казалось – он сейчас выпадет у него изо рта. Но мы думали только о том, как обрадуется Патати, когда узнает, что сможет получить свои деньги!

В четыре часа мы въехали в Тонон. Небо все плотнее затягивалось тучами, и гуляющие спешили вернуться домой. В этом маленьком городке народу было не меньше, чем в Лионе в шесть часов вечера, когда рабочие и служащие возвращаются домой. На главной улице – впрочем, довольно узкой – образовался настоящий затор. Я заметил вдалеке красную вывеску табачной лавки. Опасаясь дождя, владелица "Ла Сиветт", полная женщина с румяным лицом, поспешно опускала жалюзи.

Не стоит входить всем вместе, – сказал Корже. – Она просто выставит нас из лавки.

Чур, я иду, – быстро проговорил Сапожник. – Я хочу услышать, что она скажет.

Я тоже! – подхватил Бифштекс.

В результате мы ввалились внутрь всей компанией. Магазин был совсем маленький; у прилавка стоял всего один клиент, который явно торопился поскорее вернуться домой.

– Слушаю вас, – сказала продавщица, когда он отошел.

В ответственные моменты вперед всегда выступает Сапожник, самый решительный из нас.

– Простите, мадам, мы хотели узнать, приходил ли владелец билета Национальной лотереи номер 21267?

Удивленная продавщица подозрительно посмотрела на нас.

А вам до этого какое дело?

Я сейчас все объясню, – поспешно ответил Сапожник. – Этот билет купил у вас наш друг, примерно неделю назад. Но его обокрали, и мы думали…

Что вы думали?

Мы думали, что если за деньгами еще никто не приходил, то вы могли бы… вернее, полиция могла бы…

Что?! Полиция – в моей лавке? Вы понимаете, что говорите?

Подождите, мадам, – умоляюще сказал Стриженый. – Нам только надо знать, приходил ли кто-нибудь за деньгами, больше ничего. Этот билет купил один клоун из бродячего цирка. Он небогат; у него украли этот билет и все сбережения. Мы очень хотим найти вора!

Продавщица не ответила. Она смотрела на стенды с открытками, стоявшие на улице под начинающимся дождем.

– Давайте мы поможем! – одновременно воскликнули Гиль и Корже. – Куда их поставить?

Обрадованная продавщица попросила внести два тяжелых стенда внутрь и убрать их в подсобку. Теперь она смотрела на нас куда менее сурово.

Значит, – переспросила она, вернувшись за прилавок, – билет украли? Увы! Милые ребята, мне ^аль вашего друга, но я ничем не могу ему помочь.

Вы хотите сказать, что деньги уже забрали?

Нет, сюда никто не приходил… Но не забывайте, что билеты Национальной лотереи – на предъявителя.

На предъявителя? – переспросил Сапожник. – что это значит?

Что билет принадлежит тому, кто держит его в руке.

– Но когда вор придет и захочет взять деньги, вы же потребуете у него документы?

– Я вам говорю, что это билеты на предъявителя. Вы ведь не будете спрашивать документы у человека, который захочет, например, разменять пятьсот франков.

Но Сапожник не сдавался.

– Но билет краденый! Нельзя же позволить вору так просто скрыться. Когда он придет к вам, вы могли бы незаметно сообщить в полицию и задержать его до прихода жандармов…

А вы заявили о краже?

Да, в жандармерию Сен-Жингольфа.

Вряд ли это поможет. Преступник наверняка не так глуп, чтобы прийти за деньгами именно ко мне.

Но он купил этот билет у вас…

Деньги по лотерейным билетам можно получить где угодно. Простите меня, но я ничем не могу

вам помочь.

Наша отчаянная надежда сменилась глубоким разочарованием. Оставалось только поблагодарить продавщицу, купив у нее открытку, и удалиться. Дождь лил как из ведра. Мы долго стояли под навесом магазина, потом, понадеявшись, что гроза скоро кончится, тронулись в путь. По дороге в Мейери мы промокли насквозь.