Текст книги "День их возвращения"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

У капитана было две каюты у мостика. Большая, служила жилой комнатой, офисом и всем остальным, что представлялось необходимым.

Муж капитана приветствовал посетителей у двери, затем вежливо попросил прощения и удалился. Он был у нее третьим, рассказала Джао Ивару. Она родилась на "Небесном Мире". Когда Меа была совсем молоденькой девушкой, ее, по существующим обычаям, выдали замуж за человека со "Знамени Красной Птицы". Он утонул, когда перевернулась его лодка. Флона несла много опасностей. Меа успешно использовала свое наследство в торговле, умножая богатство, пока на празднике флота второй офицер с "Зеленых Ворот" не встретил ее и не убедил переехать к нему. Он был вдовцом, значительно старше Меа; это был брак по расчету. Но таковыми были большинство браков в Куанг Шине. Их брак был удачным, эффективно сочетающий их таланты и кредитные счета, и случайно появилась на свет младшая сестра Джао. В конце концов, у него отказала мозговая артерия, и вместо того, чтобы влачить бесполезное существование, он попросил Легкую Чашу. Вскоре после этого умер капитан, и офицеры избрали Рихо Меа его преемницей. Недавно она пригласила Халеку Уана с "Желтого Дракона", чтобы он женился на ней. Он был приблизительно возраста Ивара.

Джао должно быть прочитала на лице Ивара отвращение, так как тихо сказала:

– Они счастливы вместе. Уан простой плотник, и она не может поднять его выше, а он не может унаследовать после нее ничего, кроме лунга – порции наследства совместных детей; а Меа уже не может рожать, и Уан знал об этом.

Ивар тогда подумал, что Джао защищает мать и сводного отца. Но шли дни, и Ивар пришел к убеждению, что Джао говорила правду. У речных людей свои собственные понятия об индивидуальности.

Начиная с того, что означает богатство? Тот, кто не был удовлетворен своей постоянной зарплатой, а имел личные сделки с Ти Шином, Береговым Народом, не мог получить для себя особых привилегий – на корабле просто не было лишнего места. Можно было сделать вклад в плавающую общину и это приносило выгоды престижа, но любой другой член команды мог получить то же самое за выдающуюся службу, или за необычное мастерство, или за талант.

Престиж могло принести продвижение по службе. Во всем остальном шансов для самоутверждения не было. Никто не мог по своей прихоти возвыситься над другими, и власти за этим строго следили, согласно их миролюбивым законам, переходящим из века в век.

В общем, Ивар знал не так уж и мало о Речном Народе, "Зеленых Воротах" и их капитане, когда впервые вступил в каюту капитана Рихо.

Солнечные лучи мягко шарили по главной комнате, проникая через окна правого борта. Они высветили на полке какой-то кристалл, осветили плоскую резьбу с изображением деревьев и каллиграфии над ней. Каюта была обставлена так, чтобы в ней чувствовался простор. В одном углу, изогнутым экраном, стоял письменный стол; необходимые приборы и оборудование связи. В другом углу стоял хорошо заполненный книжный шкаф. Ближе к середине тростникового коврика, который покрывал палубу, стояли обитая мягким материалом круглая скамеечка, низкий столик в центре и пара откидывающихся боковых сидений для удобства посетителей.

Капитан вышла вперед. Ивар начал изменять свое мнение о ней и ее муже. Рихо была среднего роста, полная и с чрезвычайно легкой походкой. Годы едва коснулись ее курносого лица с кожей цвета темной слоновой кости, за исключением морщинок вокруг глаз и рассыпанной седины в волосах. Рот расплылся в широкой улыбке. Одето на ней была обычная синяя туника и брюки, сандалии на босую ногу; татуировка вспышки огня на руке, которая виднелась из рукава, когда она подавала руку. Ладонь была теплая и мозолистая.

– Ахао, добро пожаловать, пассажир. – Голос ее был с хрипотцой. – Не окажете ли мне честь, заняв место и приняв прохладительное?

Она указала им на скамейку, а из внутренней комнаты вынесла поднос с чаем, кексом и дольками сырого ичтиоида. Корабль накренился от боковой волны – видимо проходили мимо острова, и Рихо, чуть не уронив ношу, крепко выругалась. Поймав вопросительный взгляд Эранната, она перевела ругательство. Ивар был слегка потрясен. Он думал, что только солдаты умеют так ругаться.

Рихо сбросила сандалии, села, скрестив ноги, напротив гостей и открыла коробку сигар, стоявшую на столе.

– Хотите? – предложила она. Они оба отказались. – Не против, если я закурю?

Ивар был не против. Эраннат промолчал, хотя дрожь прошла по его перьям. Капитан Рихо засунула толстый черный цилиндр в зубы и прикурила от огня. Дым потянулся вверх.

– Надеюсь, вам удобно? – спросила она. – Сэр… Эраннат… если вы дадите мужу описание кровати для вас…

– Спасибо, позднее, – прервал Эраннат. – Приступим к делу?

– Прекрасно. Меня всегда учили, что иттрианцы попусту не тратят слов. Я впервые имею удовольствие встретиться с представителем вашей расы. Пожалуйста, извините мою кажущуюся грубость – вы находитесь в чужой стране, а мы здесь любопытны. Я бы не стала вмешиваться, но должна знать определенные вещи, например, куда вы направляетесь?

– Мы пока и сами точно не знаем. Как далеко вы идете?

– Прямо до Линна, в эту поездку. Близится Солстис, наш Сезон Возвращения.

– К счастью для нас, если при мне окажется достаточно наличных, чтобы оплатить такую длинную поездку за двоих. – Эраннат коснулся своего передника с карманами.

"У меня нет ничего, – подумал Ивар. – Фраина обчистила меня начисто, конечно, зная, что я должен покинуть Поезд. Только зачем она так скоро избавилась от меня?" – Он не обращал внимания на заключение сделки.

– …хорошо, – закончил Эраннат. – Если понадобится, мы поедем до конца рейса. Мы можем сойти и раньше.

Рихо Меа нахмурилась, закрывшись едкой синей завесой дыма.

– А почему бы это могло произойти? – потребовала она. – Вы понимаете, сэры, у меня один ко-

рабль, о котором я должна беспокоиться, а времена сейчас слишком даже интересные.

– Разве я не объяснил вчера достаточно полно, когда я попал на борт? Я ученый, изучающий вашу планету. Случилось так, что я присоединился к группе кочевников вскоре после того, как туда пришел Рольф Маринер – по причинам, о которых у него есть право не распространяться. Как часто случалось и раньше, на карнавале произошла драка. Драка могла привести к смерти Рольфа от рук кочевников или к его аресту бозевильцами. Я помог ему убежать.

– Да, примерно так вы и сказали, почти слово в слово.

– Я не имею намерения оскорбить вас, повторяя свой рассказ. Капитан. Разве люди не предпочитают избегать словесных излишеств?

– Вы немного ушли в сторону, сэр Эраннат, – сказала она с оттенком холодности. – Вы действительно недостаточно полно объяснили причины столь поспешного бегства. Мы могли принять вас на борт в силу крайней необходимости, так как, может быть, это действительно спасло ваши жизни. Однако, сегодня нет такой спешки. Пожалуйста, угощайтесь оба – я хочу показать своим гостеприимством наши добрые намерения. Я не в чем вас не обвиняю, но вы умны и понимаете, что я должна быть уверена в том, что мы не укрываем преступников. Дела эти очень чреваты, когда касаются оккупационных властей.

Она положила сигару в пепельницу, отломила кусочек кекса и отпила глоток чая. Ивар пошевелился, чтобы последовать ее примеру. Эраннат положил когти на кусок мяса и оторвал от него немного.

– Хорошо, – сказала женщина. – Не расскажете ли вы о себе, сэр Маринер?

Ивар провел почти весь день один, растянувшись на койке. Он не очень-то думал о том, что с ним произошло, и голова его не очень хорошо работала. Но, поскольку отмолчаться было невозможно, он пересказал свою историю, как собака, перемалывающая свою кость. Она выглядела так:

– Я не виноват ни в чем, Капитан, за исключением чувства омерзения, а я думаю, что это ненаказуемо, если импи не сделали его нелегальным с тех пор, как я уехал. Вы знаете, что кроме запрещения свободы слова, они снесли памятник Мак-Кормаку в Нова Рома. Мои родители… они, ну, не простили Империю, но продолжали говорить о компромиссе и о том, что мы, аэнеанцы, могли быть отчасти не правы, а я не мог стерпеть этого. Я ушел в пустынную местность, чтобы побыть одному – обычная история – и встретил там тинеранский Поезд. Почему бы не присоединиться к ним на время? – решил я. Это было бы для меня сменой обстановки, а у меня были способности, которые были им полезны. Вчера ночью, как мой друг рассказал вам, произошла бессмысленная драка. Я думаю сейчас, что ее спровоцировали тинеранцы, которых я считал… своими друзьями, с тем, чтобы присвоить себе деньги и ценное ру… ценную вещь, которые я оставил у них.

– Фактически, – сказал Эраннат, – он виноват в нападении на жителя Бозевиля. Хотя он не причинил ему вреда. Скорее он сам пострадал. Я сомневаюсь в том, что была отправлена какая-нибудь жалоба. Такие инциденты часто случаются на подобных праздниках, и все об этом знают. – Он помолчал: – Бы не знаете, почему это случается. Я знаю.

Встряхнувшись от своей апатии, Ивар посмотрел на иттрианина почти так же резко, как Рихо Меа. Иx взгляды по очереди встретились. Аэнеанцы первыми опустили глаза, а иттрианин, подумав немного, спокойно заговорил:

– Вероятно, я должен сохранить свое открытие для Секретных служб Владений. Однако это частично касается вас, аэнеанцев, так как вы посчитали бы это ударом в спину.

Капитан пожевала сигару перед тем, как ответить:

– Вы хотите сказать, что расскажете мне, если я позволю вам остаться на борту.

Эраннат даже не стал затруднять себя ответам.

– А почем я знаю… – Рихо запнулась. – Прошу извинить меня. Я хочу знать, какие свидетельства у вас есть в доказательство того, что бы вы там не собирались сказать.

– Никаких, – признал он. – Если вам дать намек, вы, люди, сможете подтвердить утверждение.

– Продолжайте.

– Если я скажу, вы повезете нас и не будете задавать никаких вопросов?

– Я буду судить по вашей истории. Эраннат изучал ее. Наконец, он сказал.

– Очень хорошо что в вас заговорила ваша смертельная гордость. – У него все еще учащенно билось сердце. – Дух тинеранской жизни определяет то существо, которое называют "удачей", и держат, по крайней мере, по одному в каждом фургоне. Мы называем его вонючкой.

– Ого, – прервал его Ивар, – откуда вы узнали?..

– Иттрианцы обнаружили этих трехглазых зверей на ряде планет. – Эраннат не скрывал в своем голосе желания убить, его перья встали дыбом.

– Но не у нас дома. Бог не устроил нам такой изощренной ловушки. Но на нескольких мирах, таких как этот, который мы, естественно, исследуем более тщательно, чем это обычно делает ваша раса – вонючки всегда ассоциируются с остатками ранней цивилизации, какие имеет и Аэнеас. Мы подозреваем, что они были распространены той цивилизацией то ли преднамеренно, то ли случайно, а может быть по собственному замыслу этих тварей. Некоторые из нас высказывают гипотезу о том, что трехглазые черти вызвали причину падения этой самой древней цивилизации.

– Подождите минуту, – запротестовал Ивар. – Но почему же мы, люди, никогда не слышали о них?

– Вы слышали, во всяком случае, на этой планете, – ответил Эраннат. – Вероятно и еще где-нибудь, изредка и случайно, заметки об этом хранятся в ваших архивах, потому что вы интересуетесь более крупными и более влажными планетами. А с нашей стороны, мы не имели особых причин вам рассказывать. Мы узнали, что вонючки появились на наших звездах раньше, до того как мы впервые встретились с землянами. Мы нашли средство их уничтожить. Они давно уже перестали быть проблемой во Владениях, и, несомненно, мало кто из иттриан в наши дни даже что-либо о них слышали.

Слишком много информации, слишком большая вселенная, пронеслось в голове Ивара.

– Кроме того, – продолжил Эраннат, – кажется, люди более восприимчивы к воздействию вонючек, чем иттриане. У нас по разному организован мозг, и вонючки с вашей нервной системой резонируют лучше.

– Резонируют? – недовольно заметила капитан.

– Нервная система вонючки имеет хорошо развитые телепатические свойства, – сказал Эраннат. – Не мыслей. Мы в действительности не знаем, какой у них уровень мыслительной деятельности. Но нам это и не нужно, в той степени, как это могло оказаться полезно для ученых. Когда мы установили у них эту способность, нашим преобладающим желанием было просто их уничтожить.

– Что же они тогда делают? – спросил Ивар, чувствуя легкую тошноту.

– Они нарушают само внутреннее я. Фактически, они получают эмоции и возвращают их назад, действуя как усилители. – На Эранната было страшно смотреть. Его сухие фразы резко вылетали и навевали глубокую тревогу. – Вероятно, тот разум, который вы называете Строителями, мог иметь более холодный темперамент, чем у вас или у нас. Или, вероятно, они деградировали от их воздействия, и умерли.

Я сказал, что резонанс с нами у этих тварей слабый. Тем не менее, мы нашли исследователей и колонистов, которые вели себя безобразно. Начиналось это с того, что у них появлялись плохие сны, потом приходило ужасное настроение с мыслями об убийствах, склонность к круглогодичной овуляции, к… Достаточно. Мы проследили причину и уничтожили ее.

Оказывается вы, люди, более уязвимы. Вам еще повезло, что вонючки предпочитают пустыни. Иначе, все аэнеанцы могли бы стать наркоманами.

Да, это наркомания. Они не понимают этого сами, они думают, что держат этих любимцев, просто следуя обычаю, но тинеранцы являются нацией наркоманов. Каждая эмоция, которую они испытывают, возвращается к ним усиленной, излученной и вновь уси-

пенной, до тех пределов, которые может выдержать организм. Вас не удивляет, что они поступают, как врожденные психопаты? Что они не прикасаются к наркотикам в своих караванах, но требуют наркотиков, когда находятся вне каравана, они не могут выжить, когда оторваны от Поезда надолго?

К этому они, должно быть, приспособились. Должен был произойти естественный отбор. Многие мыслят изобретательно, как та женщина, которая лишила вас собственности, Рольф Маринер. Не удивлюсь, если подобные ей рождаются на свет под воздействием яда. Вы должны поблагодарить ее за то, что она сделала так, что вас просто выбросили оттуда!

Ивар закрыл лицо руками.

– О, Боже, нет.

– Мне нужно чистое небо и возможность поохотиться, – проскрипел Эраннат. – Я вернусь завтра.

Он ушел. Ивар плакал на груди у Рихо Меа. Она обняла его, гладила волосы и бормотала:

– Вам будет лучше, бедняжка, мы постараемся помочь. Река течет, течет, течет… Здесь мир.

В конце концов, она оставила его лежащим на койке мужа, измученного от слез и готового уснуть. Сквозь окна пробивался золотисто-красный свет. Она переоделась в халат и пошла на переднюю палубу, чтобы присоединиться к капеллану и команде в пожелании солнцу доброй ночи.

Глава 13

Южнее Холодных Земель местность становилась круче и каменистей, а вершины Киммерианского хребта высились на горизонте как привидения. Там река текла слишком быстро для пастухов. Но перед этим она расширялась и заполняла долину, фактически превращаясь в озеро, которое называли «Зеленая чаша». Отсюда корабли отправлялись дальше на юг, оставляя своих животных на попечение нескольких членов экипажа, чтобы откормить их на водных растениях и моллюсках.

Приближаясь к этому месту, Ивар направлял свое каноэ так неуклюже, что вызвал дружелюбный смех своих молодых попутчиков. Они молниеносно носились по поверхности или, прыгнув в воду, вели своих длиннотелых перепончатоногих оделов, которые служили им вместо собак пастухов, а Ивар кувыркался еще более неуклюже, чем жирный с плавником и длинным носом чухо – водяные свинки, – которых они пасли.

Ивар ничего не имел против. Никто не может быть хорош во всем, а он совершенствовался с заслуживающей уважения скоростью.

Волны поблескивали под фиолетовым небом, журчали, бурлили, как живые, сливаясь с его мышцами, помогая вести каноэ вперед. Сейчас его реальностью, его средой было все это, а не горы, крутые утесы с их чахлой растительностью и холодным сухим воздухом. Здесь воздух был теплым и влажным. А впереди возвышались, как ярко окрашенный замок, "Зеленые Ворота". Вдалеке двигалось такое же судно, траулеры и баржи уже ожидали у Холодных Земель. Рядом, на воде, плескались чухо. Время от времени одел выполнял команду мальчика или девочки и спешил вернуть назад подопечного. Выпас на Флоне был идеальным поручением, о котором Ивар мог мечтать. Напряжение и настороженность держали человека в форме, тем не менее, позволяя ему войти в тот мир красоты и величавости, которым была река.

Конечно, он был простым зрителем, приглашенным сюда потому, что этим подросткам он нравился. И все равно ему было хорошо.

Джао плыла на своем каноэ рядом с ним.

– Хорошо идет, – сказала она. – У тебя хорошо получается, Рольф.

Она покраснела, опустила глаза и робко добавила:

– Я думаю, что не смогла бы так хорошо освоиться в вашей пустыне. Но иногда я бы хотела попытаться.

– Когда-нибудь… я бы хотел взять тебя с собой, – ответил Ивар.

На дежурствах летом все обычно ходили голыми, чтобы в любое время быть готовыми прыгнуть в воду и плыть. У Ивара была для этого слишком нежная кожа, на нем была легкая блуза и брюки, которые сделал для него Эраннат. Он тоже, отвел взгляд. Девушка была слишком молода для тех мыслей, которые она могла бы возбудить… Кроме того, она была не его расы…

"Нет, лучше не обращать на это внимания, главное, что она мила и доверчива и…

О-о, проклятие, я не устыдился, подумав о том, что она женщина. Но думать – не значит делать. К тому же, раз я это понял, значит я контролирую себя, что служит показателем того, насколько я продвинулся вперед в возвращении к своему здравому смыслу!"

Веселость и целеустремленность на борту корабля, маленькие города, где они останавливались, чтобы взять или выгрузить груз и длинные зеленые дали между остановками; резкая мудрость Эранната, тонкая мудрость Янга Вейи, капеллана; прагматичная мудрость капитана Рихо Меа, дающего ему советы; дружелюбие ее мужа и других людей его возраста; и особенно то, как ее дочь следует за ним повсюду; и река, могучая, как время, дни и ночи, дни и ночи, чувство, подобное долгому пути, подобное предчувствию вечности, все это лечило его.

Фраина в его снах уже больше не танцевала. Ивар мог вызвать в памяти ее образ для проверки, и понимал, что реальность никогда не была такой прекрасной, какой казалась. И возникала жалость к кочевникам, и снова Ивар клялся оказать им помощь, когда будет в состоянии сделать это.

А когда это будет? Как? Он был вне закона. Когда Ивар очнулся от своей боли, он увидел, причем так ясно, как никогда ранее, каким пассивным он был все это время. Эраннат спас его и устроил сюда – почему? Что, кроме отдыха и удовольствия заставляло его идти в конец реки? А когда он достигнет его, куда дальше?

У него даже перехватило дыхание. Пора начинать действовать самому, вместо того, чтобы другие вели тебя и руководили тобой. Во-первых, нужны союзники.

Крик Джао вернул его к действительности. Она указывала на противоположный берег. Весло ее мелькало. Ивар поспешил вслед. Их спутники увидели тоже это, оставили одного пастуха и устремились за девушкой.

Плывущий объект лежал запутавшись в растениях. Запечатанный деревянный ящик с выпуклой крышкой, длиной примерно метра два. На черной эмблеме он различил золотистые символы Солнца, Пун и Реки.

– Ай-я, ай-я, ай-я, – пропела Джао. Постепенно к ней торжественно присоединились остальные. Не все понимая и не зная первоначального языка Куанг Ших, Ивар сообразил, что происходит что-то важное. Он отодвинулся в сторону.

Пастухи освободили ящик. Пловцы вытолкнули его на середину реки. Оделы по резкой команде отогнали чухо. Ящик поплыл на юг. Должно быть, на

борту "Зеленых Борот" его тоже увидели, потому что на мачте приспустили флаг.

– Что это было? – отважился спросить потом Ивар.

Джао отбросила со лба мокрый локон и с удивлением ответила:

– Разве ты не знал? Это был гроб.

– Да? Я… Подожди, прошу прощения, кажется, я действительно припоминаю…

– Все наши мертвые плывут вниз по реке мимо Юн Коу, минуя – Линн-до Тьен Ху, то что вы называете Морем Оркуса. Наш долг отправлять дальше любой гроб, который мы находим застрявшим.

И со священным страхом добавила:

– Я слышала об одном провидце, который там сейчас ходит. Он призовет Старых Шен со звезд. И тогда наши мертвые восстанут из воды!

* * *

Татьяна Тэйн никогда не предполагала, что ей захочется побыть одной. У нее всегда находился целый ворох дел, которых надо сделать, почитать, посмотреть, послушать, о которых надо просто подумать.

Днем еще не было так плохо. Ее настоящая работа испокон проходила в уединении: исследования, медитация, исследование кусочек за кусочком семантической модели языка, на котором говорят вокруг горы Хомилкар на Дидо. Это даст возможность людям разговаривать с коренными жителями на более информативном уровне, чем позволяет пиджин. Она постоянно говорила то с компьютером, то по видео с человеком, под чьим руководством работала. Ее руководитель ушел на пенсию в свое поместье в Хераклее и был слишком стар, чтобы интересоваться политикой.

Так как она стала научным сотрудником, студенты относились к ней с уважением. Таким образом, она уединилась на некоторое время – когда страшно скучала по Ивару, была наполнена страхом за него… Но позже Татьяна осознала, что уединение стало входить у нее в привычку.

Она не имела никаких дел с подпольем. И даже не знала, кто из ее коллег по Университету входит в

это подполье. По большому счету, она – особенно после бесед с Комиссионером Десаи – не была уверена, а нужно ли Сопротивление Империи. Нет, она не могла допустить и мысли, что Аэнеас утратит свою независимость, что здесь всем и вся распоряжались Импи. И в то же время, то что говорил Десаи, тоже было разумно. И Ивар… Она любила его. И мысль, что Импи могут поймать его и казнить, если он будет продолжать бороться против них, угнетала ее.

И в один из дней, когда она терзалась в одиночестве своими сомнениями, к ней пришел профессор Стюарт из Университета.

Не совсем понимая цель его визита, Татьяна, тем не менее, не имела причин не впустить его. Она даже предложила ему чаю с бутербродами. Гость от предложения не отказался, но по всему было видно, что пришел он с вполне определенной целью. После того как были выполнены все формальности гостеприимства, Стюарту ничего не оставалось, как перейти к цели своего визита.

– Я, право, не знаю, как и с чего начать, уважаемая коллега, но положение дел таково, что уйти от этого разговора, как бы нам с вами не хотелось, не возможно.

– Почему бы вам тогда, – ответила Татьяна, гадая, с чем же пришел к ней этот человек, известный своими антиимперскими взглядами, – не изложить сразу проблемы, заставившие вас прийти ко мне.

– Поверьте, уважаемая, этот визит – не моя собственная инициатива. Я и мои друзья решили, что нельзя оставлять вас наедине с вашими проблемами. Бее знают, что Ивар Фридериксон вам не безразличен, а за ним сейчас охотятся все ищейки Импи на Аэнеасе. Поддержать вас – наш долг. Тем более, что Ивар Фридериксон, не просто наследник почтенной университетской семьи. Он еще и Первенец Илиона. А значит будущий первый человек Аэнеаса. Тот, кто может возглавить движение сопротивления Империи. Мы очень надеемся на него. И на вас тоже. И нам бы не хотелось, чтобы вы нас разочаровали. Я имею в виду то, что в последнее время вы стали встречаться с имперским наместником Десаи.

– Но это не я встречаюсь с Комиссионером Десаи, а он настаивает на встречах со мной. И, хотя он постоянно подчеркивает добровольность этих встреч с моей стороны, я не вижу, как бы я могла отказать ему…

– Разве это так сложно – сказать, что вы не желаете его видеть? – задал вопрос профессор Стюарт, закуривая сигарету. – Разве женщина вашего положения обязана встречаться с мужчиной, кем бы он ни был, если он ей неприятен. Десаи слывет достаточно чутким человеком и отказался бы от встреч с вами при малейшем намёке…

– Но Комиссионер ищет встреч не с понравившейся ему женщиной, и даже не с любимой девушкой Ивара Фридериксона (он, во всяком случае, так утверждает), а с ученым Татьяной Тэйн, хорошо знающей культуру Аэнеаса. Он, если верить его словам, просто хочет понять нас, чтобы не допустить ошибок даже отдаленно напоминающих действия Снелунда.

– Вам не кажется, коллега, что вы уже защищаете его, а стало быть, и Империю. Это опасный путь противопоставления себя своему народу, – со скрытой угрозой в голосе произнес Стюарт.

– Я вовсе не защищаю Империю; тем более Десаи совершенно не типичен для имперского чиновника, какими мы их знали во времена Снелунда. Впрочем, мне не было бы никакого дела до Комиссионера и других Импи, если бы, как вы верно сказали, все их ищейки на Аэнеасе не охотились за Иваром. А благодаря Десаи я знаю, что они не только не поймали его, но и не знают, где его искать. А если верить ему, то Десаи не очень-то и стремится поймать Ивара. Потому что тогда надо будет принимать к нему какое-то решение, а это, по его словам, может вызвать ненужное обострение. Кроме того, в разговорах с Комиссионером я черпаю много другой информации, которая могла бы быть полезной нам, в нашей борьбе с Импи. К сожалению, я не знаю, кому бы я могла все это рассказать. Сама я ни в каких организациях такого рода не состою, и кто в них входит не знаю. Я практически ни с кем не встречаюсь, и ко мне никто не ходит. И то, что вы сами пришли ко мне, это просто счастье.

– Я не стал бы так интерпретировать мой визит, – возразил гость. – Как я уже сказал, нам важен Ивар Фридериксон. Вот почему я здесь. Хотя… уберечь вас, это тоже важный вопрос.

Семена, посеянные Хугом Мак-Кормаком, дали всходы не только среди землевладельцев, но и в нашей среде. Вы знаете, как у нас относятся к тем, кто пошел на службу в имперский аппарат или ведет активную торговлю с Импи. Ведь вы и сами неодобрительно отзывались о таких и не стремились к общению с ними.

Среди тех, кто готов к активной борьбе за свободу Аэнеаса, как это сделал Фридериксон, существует мнение, что таких надо наказывать. Вплоть до казни, в качестве примера. Но это больше среди землевладельцев и горожан. Наши коллеги в Университете скорее склонны к моральному воздействию.

С другой стороны, когда вы после истории на Вилдфоссе и исчезновения Ивара Фридериксона перестали общаться с друзьями, это все поняли. Но когда вы стали принимать у себя наместника Империи, ваши друзья и коллеги отнеслись к этому с недоумением, если не сказать с подозрением. Поэтому они находили отговорки для себя, чтобы отложить возобновление тесных связей с вами.

– С другой стороны, – он медленно выпустил струю дыма, – вы, говоря открыто, позволяете, чтобы вас использовали враги. Вы можете думать, что используете слова Десаи, чего бы они там не стоили, в качестве информации. Но тот простой факт, что вы будете принимать его, культурно с ним разговаривать, означает, что вы лишены полного доверия. А это приводит к тому, что вас избегают те, кто его имеет. Перестаньте, вы не знаете, сколько уже таких. Их много. И число их растет изо дня в день.

Он наклонился вперед.

– Когда я анализировал, как обстоят дела, я должен был прийти и увидеть вас, Татьяна. У меня такое чувство, что Десаи уже наполовину убедил вас попытаться вынудить Фридериксона к сдаче, если вы сможете встретиться. Но, вы не должны этого делать. Ну, по крайней мере, держитесь подальше от импи.

И добавил:

– Освободительное движение находится в такой точке, где мы можем начать давать примеры наказания коллаборационистов. Я знаю, что вы сознательно никогда бы не стали такой. Не позволяйте этому негодяю Десаи заманить вас в ловушку.

– Но, – сказала Татьяна, заикаясь от изумления, – но что вы намерены делать? На что вы можете надеяться? А Ивар – ведь он только молодой человек, который увлекся… беглец, полностью бессильный, если… если, он вообще жив…

– Он жив, – сказал ей Стюарт. – Я не знаю, где и как или что он делает, но он жив. Идет слух и очень широко… слишком широко, чтобы за ним не стояла правда. – Голос его окреп. – Бы тоже слышали. Бы должны были слышать. Знаки, символы, предвидения… Не обращайте внимания на его слабого отца. Ивар – по праву лидер свободного Аэнеаса. Когда Строители вернутся… А они это сделают. А вы являетесь его невестой, которая принесет ему сына, которого Строители сделают больше, чем человеком.

В его глазах светилась неистребимая вера. Но Татьяне почему-то стало страшно.