Текст книги "Барнаби Гримс - 3. Легион Мертвецов (СИ)"
Автор книги: Пол Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
Если ты собираешь исполнить Съезд по Водостоку, проверь что на соединениях нет изморози, говорил я, когда мы приблизились к краю скатной крыши и заглянули вниз. Я показал. Вот как здесь, водосточная труба слишком холодная, чтобы ей можно было воспользоваться. Твои руки могут прилипнуть к металлу и тебе оторвёт кожу. Хотя, если изморозь тает, это означает, что внутри течёт горячая вода и подогревает трубу. Как вот здесь, я перешёл к соседней. Мы воспользуемся ей.
Уилл кивнул. Немного дальше, мы снова остановились. Я кивнул на крышу напротив.
Берегись чёрного льда, говорил я. Он почти невидим, но скользкий, как жирный угорь. По морозным утрам, когда собираешься выходить, лучше прихватить с собой песок или зерно в карманах. Тогда, продолжал я, засовывая руку в карман штанов, можешь бросить горсть перед собой, перед приземлением для лучшего сцепления.
Умно, поразился Уилл.
Думай наперёд, сказал я, и похлопал по шишке в середине моего браконьерского жилета. Всегда думай наперёд.
Уилл нахмурился. А что там? спросил он.
Сфагнум мох, усмехнулся я. Ты не единственный, у кого есть посылка в Сент Джуд.
Я хотел снова повидать милую медсестричку, и на этот раз у меня был подарок для неё.
Мы прибыли к госпиталю через десять минут. Место было ещё более людным, чем обычно, с холодами – в сочетании с увеличением угольного дыма который получался из-за того что люди стали больше топить печи – участились случаи бронхита, плеврита, пневмонии и прочих лёгочных заболеваний. Высокие сводчатые потолки оглушали эхом шумного дребезжащего кашля и громовых чиханий.
Я найду тебя позже, сказал я Уиллу, когда он направился к фармацевту, сжимая под мышкой груз Патентованных Леденцов от Кашля Тиллинга.
Я поднялся по лестнице на второй этаж и двинулся по коридору к маленькой комнатке, где Сестра Люси Партлеби бинтовала мне руку неделей ранее. Я постучал тихонько по матовой стеклянной панели двери и тут же открыл дверь, не дожидаясь ответа – и немедленно пожелал, чтобы не делал этого.
Простите меня, я вспыхнул, быстро прикрывая дверь.
Барнаби, позвали меня сзади, и я повернулся к улыбающейся мне Люси, чьи прекрасные зелёные глаза сверкали озорством. Она склонила голову на бок. Ты как-то бледноват.
Я ... я просто ...
Сочувствую, рассмеялась Люси. Старая Ма Сканлан со вскрытыми фурункулами не самое красивое зрелище в мире, она сморщила носик. Хочешь чтобы я посмотрела твою руку?
Я кивнул. Если не возражаешь, сказал я. И я принёс тебе это, добавил я, вытягивая комок мха из кармана.
Оо, цветы, сказала Люси. Не стоило.
Мы оба посмотрели на кучку влажной, синеватой зелени обвисшей у меня в руке, и рассмеялись.
Это– начал я.
Я знаю, что это, прервала она меня. Это мох твоего профессора. Она провела меня в соседнюю комнату и усадила на низкую кушетку. Так, сказала она бодро, не закатаешь свой рукав, Барнаби ...
Я сделал как было сказано. Люси поглядела мою руку, бровь выгнулась в удивлении.
Ты уверен, что это та рука, спросила она.
Левая, сказал я. Да.
Она удивлённо покачала головой. Но это невероятно, сказала она. Она зажила отлично.
Возможно тебе следует предложить моховые припарки для фурункулов Ма Сканлан, предложил я.
Она улыбнулась. Тебе ведь на самом деле не было никакой нужды возвращаться сюда сегодня, да? спросила она.
О, конечно была, возразил я энергично. Я здесь по причине огромной важности.
Да ну? удивилась она.
Да. Точно тебе говорю, сказал я, тянясь рукой в верхний карман своего жилета и вытягивая наружу два черно-золотых билета. У меня есть два билета на места в верхней лоджии в Алхамбра Мюзик Холл на завтрашний вечер. Флорри Бойд, Хайтаунский Соловей, великолепная ... добавил я.
Прежде чем она успела мне что-либо ответить, дверь в хирургию распахнулась и матрона с неприступным видом ворвалась в комнату.
Быстрее, сестра, скомандовала она, одарив меня испепеляющим взглядом, когда заметила билеты в моей руке. Ваши социальные договоренности подождут. У нас кризис в приёмной.
Люси одарила меня извиняющейся улыбкой и поспешила за матроной, которая быстро хлопотала вниз по коридору, рекрутируя попадающихся по пути сестёр. Скоро полк ангелов милосердия в белых передниках маршировал за ней по лестнице на шум и злые крики поднимающиеся снизу.
Обуреваемый любопытством, я отправился следом за ними, и обнаружил приёмную Сент Джуд – обычно столь упорядоченную – в состоянии полнейшей неразберихи. При первом взгляде, это выглядело как если бы половина банд причалов Гатлинга была свалены тут, распластавшись в нестройных кучах на плитке пола или подпирали скамейки, поддерживаемые другой половиной.
Парни с Отстойника в потрёпанных соломенных шляпах и заляпанных кровью медвежьих шубах выкрикивали оскорбления через склоненные тела Феттер Лейн Скроггерс Крысоловам, которые возвращали комплименты. Травмированные Шипозубые Улыбаки потряхивали опухшими кулаками в сторону Сального Ганга, тогда как Столярные Лезвия образовали защитный круг вокруг своего лидера, который лежал в луже крови, вцепившись в голову.
Говорю тебе, весь ад обрушится на тебя, кричал Тумп МакКоннелл. Я подниму все Причалы. Тебе конец.
Через холл, новый лидер Отстойника, Ленни Демпстер – неуклюжий громила с синими тату и бритой головой – рявкнул в ответ. Я! В десятый раз говорю тебе, МакКоннелл, это гребаные грабители могил сделали это, а не мы. Ты вообще читаешь газеты? Он прищурился на босса Крысоловов. Я ж так думаю ты умеешь читать.
Тумп Макконнел потряс окровавленным кулаком. И кто же они, эти твои гробокопатели, а? Я заметил, что у твоего двоюродного брата дела вдруг пошли хорошо ...
Йех, ответил Флоб МакМанус, глава Мешка Муки, которого поддерживали на ногах несколько его дружков. Всегда готов влезть во всё, старина Луи, но я никогда не видел, чтобы он хоть что-нибудь делал, чтобы заработать денег.
Ты щас сказал, что мой кузен грабитель могил? потребовал Ленни Демпстер, его рука выдернула нож из-за ремня. Да? Ты назвал его гробокопателем?
Если крышка подходит к кастрюле, донёсся писклявый голос с переполненной скамьи.
Это был Безумный Мэддокс Мерфи из Феттер Лайн Скроггерс, второсортный лидер третьесортной банды, который сделает всё что может, чтобы вбить клин между большими парнями. Тумп, Флоб и Ленни не обратили на него внимания.
Заткнись, Мерфи! хором рявкнули они.
Внезапно, Тумп МакКоннелл потерял терпение. Он взмахнул своим окорокоподобным кулаком. Давай покончим с этим раз и навсегда прямо сейчас! прорычал он. Крысоловы против Отстойника – или я должен сказать, грязных низких расхитителей могил?
Пошли, парни, ответил Ленни Демпстер, собирая свой ганг. Отправим нового Императора в землю ...
Что это значит? Властный голос матроны прорезался словно нож через свиной жир. За ее спиной, ряды медсестёр бесстрастно взирали на хаос вокруг.
Мгновенно, члены банд повернулись в ее сторону. Матрона нависала над ними, стоя на ступенях лестницы, мерцающая лампа в ее руке бросала пляшущие тени на её вздымающуюся грудь и круглое лицо.
Тобиас МакКоннелл, прогремела она, это ты?
Лидер Крысоловов сглотнул и послушно разжал кулаки. Он огляделся вокруг. Как и все прочие.
Да, маам, признал он.
Я не для того сидела тут пол ночи, нянчась с тобой, пока ты орал тут как ребёнок, чтобы ты мог устраивать теперь бучу в моем госпитале, ее немигающий взгляд буравил его.
А ты. Леонард Демпстер. Две сломанных ноги, верно? Ее брови сошлись вместе. Что бы сказала твоя бедная покойная матушка?
Не знаю, маам, пробормотал Ленни. Простите, маам.
Фоебус МакМанус! Мэддокс Мерфи. Лоуренс Паттерсон ... Одного за одним, она стыдила их всех. Дожила же я до того дня, когда вы вернётесь в Сент Джуд, место исцеления, и проявите такое позорное поведение!
Усмиренные словно побитые щенки, члены банд пялились на свои сапоги, их плечи опустились и головы повисли. Матрона скрестила руки на груди.
Мои сёстры перевяжут ваши раны и отправят более серьёзные случаи к нашим лекарям. Остальные из вас могут идти ... Сейчас же.
Сёстры, включая Люси Партлеби, взвились как пружины, эффективно оценивая травмы под взглядом матроны. Тем временем Тумп, Ленни и другие невредимые головорезы повалили из госпиталя, бормоча себе под нос. Это явно не было концом разборок.
Опустив глаза, я увидел, что я всё ещё сжимаю в руке два билета, и осмотрел приёмную в поисках Люси, которая ещё не ответила на мой вопрос. То, что я увидел, изгнало все мысли о романтическом вечере у меня из головы.
Через приёмную пробирался юный доктор, с деревянным стетоскопом в руке. На плечах его был накинут длинный чёрный плащ, отделанный мехом оцелота и на голове высилась шикарная шляпа с темно-красной лентой. Пока я следил за тем, как он шагает через толпу, слова Ады Гуссэйдж из кошмарного сна той ночи вернулись ко мне.
Он один из гробокопателей, держу пари на последний медный фартинг ...
Глава 10
Доктор торопливо шагал в сторону дверей, металлические набойки на каблуках его сапогов звякали о мрамор пола. Я последовал за ним на безопасном расстоянии. Выйдя за двери госпиталя, я увидел его у подножия лестницы, забирающегося в элегантную двуколёсную карету, что подогнал больничный денщик с парковки повозок.
Карета была запряжена прекрасной серой лошадью, и мой взгляд ловил богатство сбруи с латунными вставками на лбу, за ушами и на плечах, с пол-дюжины других развешанных по упряжи. Обычно, в те дни, латунные украшения на лошади служили просто украшением, но я знал тех, кто верил, что амулеты могут отвадить злой глаз.
Лужи рассеянного света, бросаемые двумя великолепными медными лампами на передней стенке кареты, растекались по мостовой. Доктор одарил денщика серебряной монетой и устроился в карете. Взяв поводья в руки, он слегка дёрнул ими. Лошадь заржала – два длинных туманных шлейфа вырвались из ноздрей – и, слегка накренив повозку, резво зарысила по узкой дорожке, вторя ударами копыт стуку колёс, унося карету дальше по улице меж обступивших её домов.
Я бросился в погоню, сбежав по ступеням Сент Джуд и вдоль тротуара, пока не заметил подходящую водосточную трубу, чтобы быстро подняться на крыши. К счастью, густой туман замедлил движение по улицам города, и, когда я втянул себя на крышу, крытую гофрированным железом, повозка доктора только добралась до перекрёстка в конце улицы. Две лампы сияли сквозь дымку тумана, как ореолы святых, указывая мне направление. Я выбрал путь вдоль длинного кирпичного парапета стены, затем взобрался наверх по скатной крыше, обнаружив кэб прямо под собой, приближающийся к следующему пересечению дорог.
Вокруг меня кружились липкие завитки ледяного тумана, жёлтого и сернистого, как варево ведьмы. Он скрадывал края зданий, размывая крыши и заслоняя дымовые трубы. Гася свет фонарей и звуки улиц. От него немели пальцы, жгло глаза и оставался явный металлический привкус на языке. Поскольку температура упала ниже ноля, мне стоило прислушаться к собственным советам, которые я давал Уиллу этим утром, пока прыгал в погоне за каретой, один глаз на коварные уступы и скаты, другой на два нечётких огонька далеко, далеко подо мной.
На пересечении Гредли Стрит и Уитлоу Лайн, я произвёл прыжок, который обычно не доставил бы мне никаких проблем, но я просто не посмел учитывать коварные условия. Я быстро оценил альтернативы. Там был ступенчатый фронтон слева от меня, но это увело бы меня от дороги; была кирпичная справа, но было видно, что скобоподобные ступени утопленные в цементе предательски ржавые. Игнорируя оба обходных пути, я опустился на узкий выступ, прижавшись спиной и ладонями к стене, и попятился вдоль уступа, пока не добрался до конструкции строительных лесов, которые заметил с крыши.
Маневры с использованием строительных лесов назывались Дёрганья Висельника – там были Карабканья, Спуски, Раскачивания и Захват. Временами – когда попадались гнилые деревянные балки или когда строителям не удавалось правильно завязать узел на верёвке, крепящей сочленения лесов – зловещее название маневра оправдывало свою репутацию. Пэт Джонсон, тик-так парень с другой части города, разбился в прошлом месяце, упав с рухнувших под ним плохо возведённых строительных лесов.
Я осторожно ступил на верхние доски, пытаясь не скользить по изморози на её поверхности. Оттуда, было просто перекинуть одну из досок на крышу напротив. Я покачивался, балансируя на тонкой доске, пока не прибыл на другую сторону поздравляя себя, что изобрёл новый маневр.
Я назвал его Мост Висельника.
Я бросил взгляд вниз, убеждаясь, что огни повозки доктора всё ещё в поле зрения, карета сворачивала налево, на более широкую улицу. Я последовал за ними, держа шаг по крышам, пока карета и её таинственный обитатель путешествовали через туманный переплёт города, пока наконец не обнаружил, что нахожусь наверху знакомой жёсткой крыши склада чая Санила и не догадался, что мы на Бельведер Миле.
В следующее мгновение, моё сердце ухнуло вниз. Мы направлялись к Причалам Гатлинга!
Справа виднелся силуэт Дома Аделаиды, свет из окон комнат Ады Гуссэйдж неясно виднелся в густом тумане. Повозка остановилась у здания, и я увидел, как доктор спрыгнул из кареты на мостовую, кутаясь в плащ и привязывая свою прекрасную лошадь к фонарному столбу. Мне подумалось, наблюдает ли сейчас за ним Ада Гуссэйдж как и я.
Под прикрытием клубящегося жёлтого тумана, что обвивался вокруг меня словно похоронный саван, я спустился вниз и последовал за доктором. Он пересёк дорогу и прошёл через чугунную арку ворот на кладбище. Я поколебался, моё сердце колотилось так, что грозило разорвать мою грудную клетку.
Смогу ли я набраться смелости, чтобы в третий раз войти в это пугающее место? спрашивал я себя. У доктора была назначена здесь встреча с его сообщниками? гадал я, или он просто вернулся на сцену своего мерзкого преступления?
Был лишь один способ обрести уверенность. Тяжело сглотнув, я заставил себя шагнуть на кладбище в очередной раз.
Перебегая от тиса к тису, я прятался и от доктора и от любого кто мог проходить мимо. Где-то невдалеке, я слышал погребальные колокола Сант Анджела. Был полдень – хотя видно было не лучше чем в полночь. На дальней стороне кладбища, я подумал, что заметил доктора, и резко попятился – но вместо того, чтобы вернуться тропинкой, которой он пришёл, доктор протиснулся через щель в ограде, где не хватало одного из прутьев, затем начал спускаться спотыкаясь по скользкому крутому склону.
Я задержался на минуту, ожидая звуков которые скажут, что он закончил спуск, прежде чем отправиться за ним. Внизу склона, я огляделся, пытаясь разобрать в какую сторону он направился. Его шаги вели через жидкую грязь, затем исчезали в направлении огромного канализационного зева Отстойников.
Пригнув голову, я пересек верхнюю часть береговой линии.
Вода ушла, и я отчетливо различал силуэты грязежаворонков прочёсывающих полосу отлива. Охотники до драки и люди в длинных передниках шлялись по причалам, воспользовавшись туманом в поисках товаров без присмотра; и вдалеке виднелся мерцающий свет вредителя, пытающегося заманить проходящую баржу на илистую отмель. Впереди, согбенное тело доктора скорчилось рядом с канализационной трубой, его голова и плечи прятались в тени. Я присел за перевёрнутым ящиком.
Доктор рассматривал нечто похожее на ствол поваленного дерева, который приливы и отливы то хоронили, то снова проявляли из воды и ила. Но, присмотревшись сквозь мрак, я различил, что на самом деле это какая-то примитивная лодка или каноэ, выдолбленное из единого ствола. Доктор внимательно изучал его, от тупой кормы до грубо-вытесанного носа, который, на нижней стороне, производил предательски изъеденное впечатление, казалось рыхлость проникла глубоко в древесину.
Должен признать, желчь поднялась у меня к горлу при виде того, что я точно знал было укусами чешуйчатой миноги – той ужасной морской змеи, с которой я столкнулся в гавани. Наконец, доктор казалось был удовлетворён осмотром. Он распрямился и начал возвращаться по илистому берегу.
Предваряя его приближение, я метнулся прочь и перемахнул через перила кладбища. Я поспешил обратно, едва осмеливаясь бросить взгляд на могилы мимо которых проходил. В одном можно было быть уверенным, говорил я себе, приближаясь к воротам, едва различимым сквозь морозный туман: мне больше не предстояло погони за каретой по крышам города. Когда таинственный доктор вернётся к своему прекрасному двухколесному экипажу и дёрнет поводья, у него будет дополнительный пассажир.
Добравшись до экипажа, я поднырнул под карету и использовал ловкий фокус, который подцепил у уличных пострелов Хайтауна. Пасти булыжник он назывался, и включал в себя захват держателя оси колеса под повозкой, и уж уцепиться за нее насмерть. На некоторых мостовых в рытвинах в бедных районах это рецепт катастрофы, но на гладких улицах Хайтауна и Каретного Проезда это могло было весело, поверьте мне.
Схватив дуги пружин позади оси колеса, я упёрся ногами в железные скобы рамы кареты и постарался устроиться поудобнее. Некоторое время спустя, я почувствовал как повозка накренилась, когда ее обитатель начал забираться внутрь.
Экипаж прыгнул вперёд, завернув за угол Дома Аделаиды и мы помчались по Бельведер Миле. Я глянул вниз на ухабистую темно-серую поверхность уносящуюся подо мной прочь размытым движением. Я держался как мог крепче, как казарка на корпусе баржи и пытаясь определить каким путём мы следуем. Мы свернули налево, затем снова налево, затем направо ... и прежде чем я осознал это, я полностью потерял ориентировку. Раз мне показалось, что я поймал дуновение жарящихся на мангале каштанов, что предполагало, что мы въехали в Театральный Район. Немного позже, я подумал, что слышу огромный Боуман колокол, отбивающий час. Если я был прав, мы направлялись на север.
Несколько миль и кучу дёргающих за руки ям спустя, карета загремела о мощёный двор. Позади я услышал скрип тяжёлых ворот закрывшихся с грохотом и звяканье ключей, повернувшихся в нескольких замках. Доктор выбрался из кареты, и я увидел его заляпанные илом сапоги направившиеся через двор к чёрной передней двери.
Осторожно, я опустил ноги вниз и упал на землю. Звук тяжёлой задвижки приветствовал стук доктора, за которым я следил через спицы колес кареты, дом был великолепным городским домом, экранированным от улицы высокой стеной и внутренним двором впечатляющих размеров, с привлекающим взгляд огромным фонтаном.
Пока я следил за доктором из-за колеса, тот распахнул двери, и из дома выпрыгнули два громадных сторожевых пса, танхаузер блю, на вид. В два прыжка они достигли кареты, и их пускающие слюни челюсти оказались в паре дюймов от моего лица, пока я отгонял их своей тростью.
Вольтер! Вольфрам! Назад! разнёсся окрик, прежде чем рука протянулась под карету, стиснув мой ворот и вытащив вашего покорного слугу наружу.
Подняв взгляд, я обнаружил, что пялюсь в огромный ствол охотничьего ружья.
Думаю, у вас есть какое-то объяснение этому, холодно произнёс доктор.
Глава 11
Я , стараясь не делать резких движений, выпрямился, поднимаясь на ноги, цепляя на бок жилета свою трость-шпагу и поднимая руки над головой. Доктор, прикрываемый с флангов двумя пугающими танхаузерами, провел меня через двор и внутрь дома под стволом ружья. Оставив собак бродить по двору, он закрыл за нами громоздкую дверь и задвинул стопоры поперек неё, вверх, посредине и снизу.
Судя по твоему наряду, ты тик-так парень, произнёс доктор, его охотничье ружье по-прежнему смотрело на меня, а палец оставался на спусковом крючке. С чего это ты решил спрятаться под колесами моего Чесни?
Я просто пас булыжник, сэр, невинно начал я. Я никому не собирался причинить никакого вреда, сэр, честно.
Не вешай мне лапшу, сказал доктор ровно. Ты не сорванец из Хайтауна. Ты следил за мной. Кто ты? Ты замешан в этой эпидемии осквернения могил? Отвечай мне, мальчик!
Нет, сэр, запротестовал я горячо, несмотря на угрозу в его глазах и ружье направленное в мою грудь. Я следовал за вами потому, что мой друг сказал мне, что видел, как вы шатаетесь у Кладбища Аделаиды. Я подумал, вы можете быть гробокопателем ... Я набрал воздуха. Меня зовут Барнаби Гримс. И я тик-так парень. Я выудил визитку из жилета и передал ему. Профессор Пинкертон-Барнс из университета может поручиться за меня, сэр. Он скажет вам, что я не грабитель могил ...
Доктор опустил ружье и, со вздохом, оперся о столик в холле красного дерева. Сняв свою шляпу и плащ, он одарил меня печальной улыбкой, прежде чем вернуть мне мою карточку.
Знаете, Мистер Гримс, сказал он, я почти надеялся, что вы часть банды расхитителей могил. По крайней мере, это было бы более правдоподобным объяснением, чем альтернатива ...
Альтернатива? переспросил я.
Мертвецы восстают из могил, ответил доктор, вырывают себя из земли ...
Именно это я и видел! воскликнул я. На Кладбище Аделаиды!
Вы стали свидетелем этого? спросил он с потрясающей увлечённостью, глаза доктора задумчиво прищурились. Пойдёмте, Мистер Гримс, есть кое-кто, с кем вам нужно встретиться.
Доктор выглядел искренне обеспокоенным, и было нечто в его поспешной манере и загнанном взоре, что заставило меня поверить ему. Он махнул мне следовать за ним.
Мы пересекли широкий отделанный дубовыми панелями холл, пол был уложен в елочку лакированным деревянным паркетом, что поскрипывал под нашими ногами. Было холодно, и я видел облака пара, вырывающиеся с моим дыханием в сером свете, что падал под углом из маленьких окошек в крыше. Кроме столика из красного дерева, на котором доктор оставил свои шляпу и плащ, и акварели на стене рядом с ним, изображающей двор у дома, холл был пуст. Наши шаги эхом разлетались по лестничному колодцу и отражались от потолка.
На дальней стороне холла, доктор остановился у средней из трех дверей перед нами и вытянул ключ из кармана. Он вставил его в замок и повернул.
Заходите, Барнаби Гримс, сказал доктор, открывая дверь и сдвигаясь в сторону, пропуская меня вперёд. Он указал на пухлые кресла и диваны, расставленные у гудящего огня. Присаживайтесь.
По сравнению со строгим холлом, гостиная была пещерой сокровищ, роскошно оформленная вещами, что казалось пришли с Востока. Тут были толстые ворсистые ковры в роскошно красном, оранжевом и аквамариновом цветах по всему полу, а перед самым очагом лежала тигровая шкура, огромная пасть созданья распахнута в постоянном немом рычании. Шёлковые гобелены в рамах по стенам изображали сцены из джунглей, волнистая медная люстра свисала на цепи с центра потолка и сдвижной экран из четырех панелей стоял у камина, полка над которым была переполнена памятными вещицами; лучшего качества хрусталь, шкатулки из слоновой кости, серебряные подсвечники и курительная подставка для фимиама, вырезанная в форме черного слона, со сладковатым дымком вьющимся спиралью с седла обрамлённого кисточками на его спине.
Огромная картина маслом в позолоченной раме висела над камином. Это был портрет красивой женщины в белом одеянии, держащую лампу, склонясь над раненым солдатом ночью в больничной палате. Когда я присел на низкий кожаный шезлонг у ревущего огня, а доктор устроился на одном из двух кресел с высокими изогнутыми спинками, я вдруг понял, что в комнате есть кто-то третий.
Стоя спиной к нам, глядя через забранное решеткой высокое встроенное в нишу окно, сутулый пожилой джентльмен с ореолом тонких белых волос, что спадали прядями на его плечи.
Отец, позвал доктор, мягким успокаивающим голосом. Все как я подозревал. Я видел это своими собственными глазами – примитивное каноэ на отмели, открытое отливом, сразу за доками Ривехизе и Причалами Гатлинга.
Пожилой джентльмен издал глухой стон.
И более того, отец. Это Барнаби Гримс. Он тик-так парень, который уверяет, что видел воскрешение ...
Старик резко втянул в себя воздух. Когда он запустил пальцы в свои растрепанные волосы, я увидел, что его руки дрожали. Медленно он повернулся ко мне.
Это мой отец, Сэр Альфред де Вере, Мистер Гримс, и я Доктор Лоуренс де Вере, представил юный доктор. Теперь, возможно ты будешь так добр, рассказать нам свою историю.
Сэр Альфред отошел ко второму креслу с высокой изогнутой спинкой и опустился на него, его глубоко посаженные глаза впились в мои. Я неловко поерзал на своем месте и начал свой рассказ. Я описал своё столкновение с Тумпом МакКоннелом – отметив, как лицо молодого доктора нахмурилось при упоминании теперь уже знакомого имени – и рассказал, как я и мой друг Уилл Фармер были приглашены на похороны Императора Причалов. Затем я перешел к той части со своим случайным возвращением на кладбище, где я видел, как Огненная челюсть выбрался из могилы, отец и сын слушали завороженно.
Святы боже! воскликнул старик. Он подпрыгнул на ноги, глаза дикие, встряхивая костлявыми руками. Значит это правда, Лоуренс, мой худший кошмар сбывается!
Успокойся, отец, пожалуйста, произнёс юный доктор. Думай о своем сердце. Пожалуйста, сядь на место, пока я проверю твой пульс.
Доктор поспешил из комнаты, а его отец свалился обратно на кресло. Его лицо, даже в золотистом свете каминного огня, выглядело пепельно серым.
Я вмешался в вопросы за пределами человеческого понимания, пробормотал он. Сунулся в саму сущность жизни и смерти – и теперь я боюсь должен заплатить за последствия ...
Он замолчал. Я слышал шипение и треск угля в камине, и тяжеловесное тиканье часов где-то за моей спиной. Лицо старика сморщилось и дёрнулось при неких воспоминаниях.
Много лет назад, еще будучи молодым, я служил полковым хирургом в Малабар Куш. Де Вере известная фамилия, но в то время переживавшая трудные времена, и это все что мог позволить купить для меня мой отец – посредственные комиссионные в немодном полке. Но я не заморачивался. Я был юн, стремителен и полон высокомерия ...
По мере рассказа его голос слабел, и я обнаружил, что невольно подаюсь вперёд, наклоняясь со своего места, чтобы расслышать его слова.
Боевой пехотный 33ий полк, так нас называли, хотя худшего набора жуликов и негодяев вам бы пришлось потрудиться, чтобы найти по эту сторону северо-западной границы.
Моё сердце пропустило удар. Боевой 33ий? Это был полк, о котором рассказывал мне Слепой Бейли ...
Офицеры были не лучше, продолжал Сэр Альфред. Слишком заняты светской жизнью, чтобы заботиться о своих людях. Гарнизон был позором, а госпиталь хуже чем бараки. Но когда Сиенна прибыла со своими ангелами милосердия ...
Старик поднял глаза на портрет над камином, и глаза его заблестели от набежавших слез.
Вместе мы перестроили госпиталь и спасли сотни жизней и ... влюбились. Он вздохнул, и далёкий взгляд был полон тревоги. И затем, сказал он, я услышал рассказ старого солдата ...
Снаружи поднялся ветер. Было слышно, как шуршат деревья и сухие листья гоняет по земле. Ветер проникал в дымоход, мягко завывая и посылая копоть осыпаться в пламя внизу. Сэр Альфред продолжал говорить, а у меня волосы вставали дыбом, и несмотря на жар огня, ледяная дрожь пробегала у меня по спине.
Тот рядовой присутствовал при смерти наихудшего злобного негодяя 33го полка, чьи тёмные дела уже подняли восстание в горах и привели к тому, что шесть других полков были посланы чтобы уничтожить ассасинов Кал-хи и разрушить их храм. Сержант Знаменосец МакМуртах, он и три его унтер-офицера припрятали целое состояние в холмах, но он умер прежде, чем смог открыть тайну их местоположения, унеся секрет с собой в могилу ...
Сэр Альфред остановился на мгновение, припоминая подробности истории – той же самой, что Слепой рассказал мне казалось так много лет назад в Гусе и Горле. Бейли закончил на стакане воды, но Сэр Альфред явно намерен был продолжать.
Судьба, Мистер Гримс. Судьба, прохрипел старик, пропадать зря в мрачной пустыне, когда такой как я мог сделать с этим сокровищем столь многое. Я знал, что надо что-то предпринять, но что?
Он махнул рукой с узловатыми суставами на артефакты, которыми была увешана гостиная.
Я всегда был своего рода коллекционером,
Продолжил рассказ Сэр Альфред, даже в те далёкие дни, вот как я оказался последним, кто получил меч богини демона Кал-Рамеш. В отместку за смерть сержанта и трех капралов, высшее командование наконец начало действовать. Они послали весь полк на штурм храма-оплота Кал-Хи, что они и проделали должным образом. Золотая статуя была поражена пушечным снарядом и разорвана на куски. Бомбардир взял единственный оставшийся фрагмент, руку, сжимающую золотой меч, и продал его мне за три шиллинга. Три шиллинга! Это было самое лучшее вложение, которое я когда-либо делал.
Понимаете, Мистер Гримс, согласно учению Кал-Хи, шесть мечей богини обладают экстраординарными способностями, каждый какой-то своей. Скорость, невидимость, сила, маскировка, пророчество и ... жизнь.
Жизнь? уточнил я.
Жизнь. Шестой меч – тот, что я так удачно приобрел у ничего не подозревающего солдата – возвращал членов секты к жизни. Или так говорили их истории. Невероятно, я знаю, Мистер Гримс. И все же и вы и я оба знаем, что такие вещи несомненно возможны, разве нет?
Я тяжело сглотнул.
Глухой ночью, я взял меч на военное кладбище за небольшим пыльным гарнизонным городком, где мы размещались, и стоял там у простого надгробия убитого сержанта и его капралов, а потом всадил его в землю могилы, и в следующую и в следующую и в следующую, и ... ничего не произошло. Сначала. Затем, пока я торчал там, сжимая золотую рукоять меча, я услышал это. Царапанье и шуршанье. Тихое сначала, затем всё громче и громче, пока ... сначала один, затем остальные, один за другим не вырвались из земли.
Меня всего передёрнуло при воспоминании о Огненной челюсти ОРурке всплывшем в моей голове.
Только тогда, к своему ужасу, я понял, что не только прошло четыре недели с их похорон, но и причины их смерти – топор, верёвка, кол – не были удалены с их тел. Теперь в этом не было никакого смысла. отодвигая в сторону свое отвращение, я велел им подняться на ноги. Они сделали как им было сказано, их подчинение вызвало у меня дрожь волнения.
"Отведите меня к своим сокровищам," сказал я им.
Без тени сомнения, не сказав ни слова, они выстроились в ряд, затем волоча ноги, двинулись вперёд. С лампой в руке, я поспешил за ними. Мы шли больше часа по каменистым бесплотным ландшафтам Малабар Куш, оставляя спящий гарнизон позади, месяц сиял устрашающе, когда мы наконец прибыли к клиновидному холму. Не останавливаясь, они поднялись до середины холма по крутому склону, прежде чем замереть на узком выступе.
Там, молча, они принялись за роли которые исполняли должно быть пока были живы. Томпсон расчистил место; Лансинг и Арнольд шагнули вперёд чтобы сдвинуть огромную плиту сланца, открыв узкий ход в пещеру. Сержант МакМуртах вошёл первым. Я сразу за ним, поднимая лампу выше.
