Текст книги "Барнаби Гримс - 3. Легион Мертвецов (СИ)"
Автор книги: Пол Стюарт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
А потом, раздался лёгкий тук-тук в окно и я увидел за мутным стеклом Уилла Фармера. Я махнул ему заходить. Он толкнул окно и легко спрыгнул на пол.
Барнаби, где ты был? сразу спросил он. Я уже начал– Его взгляд упал на повязку и тень беспокойства пробежала по его лицу. Что случилось?
Падай в кресло, Уилл, сказал я, это долгая история. Я покачал головой. История, которую я всё ещё пытаюсь сам объять своим разумом. В некоторые её части довольно сложно поверить ...
Испытай меня, сказал он.
Так что я рассказал о странных событиях прошлой ночи. Уилл слушал внимательно, его глаза становились всё шире и шире, пока я описывал своё приключение в водах гавани и подводную битву с черно-чешуйчатой миногой. И когда я дошёл до инцидента на кладбище, он отпрыгнул назад так сильно, что я подумал, что он упадёт со стула.
Невероятно, выдохнул он.
Я знаю, Уилл, я знаю, сказал я. Профессор говорит, яд от укуса повлиял на моё сознание, заставил меня видеть всякие вещи.
Так Огненная челюсть ОРурк не восстал из могилы? спросил Уилл, тихим шёпотом.
Именно об это я всё время спрашиваю себя, ответил я. Всё было так реально, и ещё ... Я потряс головой. Сомнения продолжали ныть. Он не мог ожить, правда, Уилл? Мы оба видели, как его хоронили две недели назад. Я опустил глаза на сложенную у меня на коленях газету. А теперь я вижу это, согласно Дейли Кроникл, ОРурк был выкопан бандой грабителей могил и его труп продан на рассечения.
Рассечения? тихо повторил Уилл. Он нахмурился. В ночь воскресенья ты был на кладбище, верно?
Я кивнул.
Ну, это интересно, сказал он, потому что я заметил нечто странное в понедельник утром. Это произошло ранним утром.
Выкладывай, я подался вперёд, сидя в кресле.
У меня была посылка, которую надо было забрать на рассвете у Мистера Тиллинга, аптекаря, продолжал рассказывать Уилл. Была какая-то вспышка пневмонии от сырости в госпитале Сант Джуд и я должен был доставить срочный груз серы и пилюль морфия. Старый Мистер Тиллинг работал всю ночь, чтобы собрать их ... Как бы то ни было, в пол-четвёртого, когда я прибыл к госпиталю, была ещё непроглядная темень. И вот вижу я эту старую повозку, которую тянут два странных типа, а на ней прыгает вверх-вниз длинный деревянный ящик ...
Гроб? спросил я.
Того же размера, сказал Уилл, но не той же формы. Просто длинная коробка, на самом деле.
Я кивнул. И что они с ней делали?
Ну, в этом всё дело, сказал Уилл. Вместо того чтобы пройти через главный вход, они объехали здание сзади, где Бентам поджидал их.
Бентам? спросил я.
Дежурный морга, верхняя губа Уилла завернулась к носу. Выпученные глаза, кожа в бородавках. Ни одна из медсестёр не может выдержать его ... Он скользкий тип в лучшие времена, но он вел себя еще более скрытно, чем обычно, тем утром. Продолжал осматриваться, и я уверен, передавал деньги тем двум типам ... Уилл посмотрел на меня. Я не придал тогда этому большого значения, Барнаби, но там вполне могло быть тело.
Огненной челюсти ОРурка, например? спросил я его.
Я не знаю, сказал Уилл. Ящик был достаточно большим. И кроме того, они появились как раз в то утро, когда его тело пропало ...
Я кивнул, по спине моей пробежала дрожь. Так чему же я был свидетелем на Кладбище Аделаиды в лихорадочном бреду? Была ли это просто игра моего воображения, или нет? Я определённо надеялся, что была. Альтернатива, что Огненная челюсть ОРурк действительно вернулся к жизни, была слишком отвратительна, чтобы её рассматривать. Сегодня был вторник. Даже если тело было предназначено для незаконных операций, они не могли ещё с ним закончить.
Поднимайся, Уилл, сказал я, вскакивая на ноги. Я не смогу успокоиться, пока не разберусь в этом так или иначе.
Госпиталь? спросил он.
Госпиталь.
Поскольку рука у меня продолжала болтаться на перевязи, вопрос о хайстекинге не стоял. Вместо крыш, Уилл и я двинулись понизу с прочими ползунами. Приближался вечер, и улицы были переполнены.
Мы пробрались через Лайнес – древние мощёные переулки с крошечными магазинчиками, что, каждый день высыпали на улицу со своими товарами. Проталкиваясь локтями мимо уличных торговцев, шумно зазывающих к своим лоткам и стойкам.
Я протиснулся мимо дородной вдовы с носом цвета портвейна и мясистыми руками похороненными глубоко в безвкусных кружевах салфеточек, которая яростно спорила о их цене. Согбенный рахитом садовник осматривал ряды лопат, выставленные снаружи Скобяных Изделий Гатфри у соседней двери. Дальше, два грязных ребёнка дразнили мелкого костлявого пса, перебрасывая друг другу яблоко в карамели, заставляя её подпрыгивать, прежде чем прятали сладость за спины – оставляя собаку скулить от разочарования ...
Когда мы добрались до угла Маршант Лайн и Круп Энд, прогорклый аромат Бойни Тиволи заклубился, вызывая слёзы на глазах резким привкусом от винной фабрики Селси, наполняющей воздух непередаваемым ароматом. Прикрыв носы, мы вышли на Марголис Стрит, где дымка бело-розовой пыли висела в воздухе. Подоконники, ступени, бордюры, карнизы; любая поверхность узкой улицы была покрыта толстым слоем пудры.
Четырьмя магазинами дальше, изогнутый знак над кованными воротами извещал готическими буквами, Алгернон Мортимер & Компани – Монументальные Каменщики. Я заглянул внутрь, пока мы проходили мимо.
Двое приземистых мужчин в комбинезонах стояли посреди двора, их тела были окутаны развивающейся каменной пылью, пока они пилили огромную плиту мрамора. Третий – с повязанным на голове красно-чёрным пятнистым платком – сидел на низком табурете справа от них, с зубилом и молотком в руке, скалывая камень на арочном надгробии. Он насвистывал что-то весёленькое и мелодичное, что перекрывало даже шум резаемого камня, бойкая мелодия вступала в противоречие со скорбной природой их работы.
Рядом с ними высился стек законченных надгробий, каждое ожидая своей надписи. Чёрные, белые, розовые и серые; некоторые весьма экстравагантные, другие скромнее. Тут были арки плит и угловатые прямоугольники. Одно было вырезано как свиток, другое в форме книги, чьи страницы застыли открытыми на середине, тогда как несколько куда более простых крестов были вырезаны из гранита и песчаника.
Но не надгробия заставили меня прервать шаг и смотреть открыв рот через ворота каменщиков. Нет, это был вид резных фигур, взгромоздившихся на них – каменные ангелы, широко расправившие крылья, сцепив ладони и опустив головы, их незрячие глаза пялились вниз. Я невольно вздрогнул, на мгновение, меня унесло обратно в ту ужасную ночь на Кладбище Аделаиды.
Я почувствовал как меня дёрнули за руку. Ты в порядке, Барнаби? спросил Уилл. Выглядишь, будто увидел -
Не вздумай произнести это, прервал я его. Пошли, Сант Джуд уже виден впереди.
Мы обогнули угол Бишопс Уолк, и он был там, высокий импозантный неоклассический фасад здания Госпиталя.
Тридцать лет назад, место было просто позором – не более чем лихорадочной ямой, из которой пациентам везло, если они могли выбраться живыми. Его доктора были худшим типом костоправов; сёстры пропитанные джином неряшливые женщины. Но всё изменилось в течении последней войны, когда новый тип медсестёр вышел из армейских госпиталей Востока. Эти ангелы милосердия реформировали ужасные условия, в которых томились раненые солдаты, и привнесли новые методы трезвой чистоты и дотошного порядка с собой, когда вернулись с войны. Теперь, Сент Джуд стал образцовым госпиталем, принося облегчение и утешение городским больным.
Людно, как обычно, прокомментировал Уилл, пока мы приближались к забитому входу.
Я кивнул. Внешний дворик был переполнен бесчисленными повозками, запряжёнными лошадьми, теснящимися за место у полукруглых ступеней, и неубывающий поток людей входящих и выходящих из гигантских шипованных дверей. Некоторые были на костылях, другие на носилках и, когда мы поднимались по ступеням, я заметил, что ставлю диагнозы людям, мимо которых мы поднимались.
Ребёнок – с ободранным лицом и ногами в ссадинах – которого нёс его отец, должно быть жертва дорожного инцидента. Женщина с глубокой раной на руке, несчастная жертва бешеной собаки. Тогда как серокожий, со впалыми щеками старик, дико кашляющий в тряпочку всю в точках крови, лёжа на деревянных носилках, ясно чахоточный ...
В приёмной атмосфера менялась. Зал был светлым, тёплым и с едким запахом медикаментов, витающим в воздухе. Дымчатый аромат ламп, развешенных по стенам смешивался с безошибочно угадываемым запахом карболового мыла. Сёстры в хрустящих белых передниках распределяли беспорядочную массу пациентов в строгие ряды в большом сводчатом зале, направляя их в различные части госпиталя в зависимости от недуга.
Сломанные кости, сюда, рявкнула высокая сестра в очках в тонкой оправе, заметив мою перевязь и указывая в длинный коридор справа.
С ним всё в порядке, сестра, сказал Уилл, выступая вперёд. Он со мной. У нас доставка.
О, добрый день, Уилл, сестра улыбнулась. Не заметила тебя. Она возвела глаза к потолку. Сегодня просто хаос. Абсолютный хаос ... Нет, мадам, закричала она, бросаясь в погоне за дородной дамой, чьё лицо было покрыто гнойной сыпью. Я же вам уже говорила, серные ванны там ...
Мы оставили её заниматься пациентами. Уилл провёл меня через гигантский холл, пол был выстлан бледно-серой и зелёной мраморной плиткой в прекрасную мозаику изображающую Жезл Асклепия; зелёную змею, широко разинувшую рот и запутанную вокруг него.
Морг внизу, сказал Уилл, когда мы подошли к подножию лестницы на дальней стороне зала.
На стенах лестничного колодца были развешаны классические репродукции: порхающие крылатые младенцы, держащие виноград у уст сладострастных девиц; кентавры и сатиры, и группы людей в длинных халатах и с толстыми бородами. Один человек выделялся. Выше остальных, у него было перо в руке и топор в другой и, на макушке, маленькое пламя горело в центре его нимба. Уилл кивнул на него, пока мы спускались.
Сам Святой Джуд, сказал он.
По мере того, как мы спускались вниз, звуки гигантского улья приёмной угасали вдали. Пара сестёр в чистой белой униформе прошли нам навстречу, сжимая в руках лампы, и вскоре следом за ними появился доктор, с тем, что я принял за один из их новомодных деревянных стетоскопов, заправленный за край его шляпы. Мы продолжали спуск в мрачный сумрак огромного госпиталя.
Внизу, Уилл толкнул тёмную лакированную дверь, и мы шагнули в большие сводчатые покои с рядами деревянных эстакад, тянущимися и теряющимися в тени. Высоко над нашими головами простая люстра с четырьмя белыми свечами – три из них горели – свисала на цепи из центра свода.
Могу помочь? Низкий надломанный голос прокаркал за нашими спинами.
Повернувшись, я увидел короткого человека в грязном переднике и с чёрными прилизанными волосами. Подмигнув мне, Уилл выступил вперёд и выудил стеклянный флакон из кармана.
На самом деле, думаю, можете, произнёс он. Я ищу Доктора Фитцроя. У меня здесь лекарство, которое он просил ... продолжал Уилл.
Лекарство? удивлённо повторил человек. Ты что, не в курсе куда попал, сынок? Это морг. Он кивнул на прикрытые ряды подмостков. Несколько поздновато для лекарств, добавил он и закаркал с видимым удовольствием от собственной шутки.
О, право, как это глупо с моей стороны, сказал Уилл, наивным бодрым голоском. Полагаю, вы не ...? его слова повисли в воздухе.
Дежурный морга выразил неодобрение, покачав головой из стороны в сторону. Даже не знаю, пробормотал он. Вы тик-так парни! Лучше пойдем со мной, сынок. Я присмотрю за тобой.
Он взял Уилла под руку, и они исчезли за дверьми, оставив меня одного в морге. Я подошёл к прикрытым простынями стеллажам. Из под белых отрезов ткани торчали ноги, к большому пальцу каждой была аккуратно прикреплена бирка. Я глянул на первую.
Элиза Моррис, слова были написаны наклонными чёрными каллиграфическими буквами. Причина смерти: круп. И ниже, жирными заглавными: НА ПОГРЕБЕНИЕ.
Следующий труп, Томас Райдаут. Причина смерти: Сердечный приступ. НА ПОГРЕБЕНИЕ.
Я продолжил двигаться вдоль ряда. Удар по голове. Апоплексия. Лихорадка ... НА ПОГРЕБЕНИЕ, НА ПОГРЕБЕНИЕ, НА ПОГРЕБЕНИЕ ... Спустя восемь столов, я сделал паузу, моё сердце бешено колотилось в груди, когда я прочитал следующую метку:
Неизвестный инцидент. Причина смерти: Утопление. ДЛЯ ПРЕПАРИРОВАНИЯ.
Тело под простынёй было зримо больше прочих. Там где должна была скрываться голова, из под простыни выбивался вихор, в свете свечей, он казалось имел имбирный оттенок. Мои руки дрожали, когда я наклонился вперёд. Меня бросало то в жар то в холод. Я коснулся простыни. Как только я сделал это, то почувствовал легчайшее, но безошибочное, движение под тканью. Я застыл, заворожённый.
С мягким тумп, рука выскользнула из-под простыни и свалилась с края стола, пальцы были шишковатые и скрюченные. Дыхание вырывалось у меня из груди резкими короткими выдохами. Могло это быть тело Огненной челюсти ОРурка, вырытое гробокопателями?
Я собирался узнать это.
Передвинувшись к краю стола, я схватил простыню, и медленно приподнял её – и вскрикнул. Это был вовсе не Император Причалов, но несчастный старик лет на двадцать старше его, раздутый и крапчатый от вод гавани. Пьяница, вероятно, подумал я, который споткнулся на брусчатке доков в глухую ночь, и чьё тело так и не было востребовано. Дежурный вероятно имел договоренности с констеблями Гавани – которые выудили тело из воды – которые собирались получить несколько шиллингов от врачей наверх по лестнице.
Но это точно не работа грабителей могил.
По всем признакам, те имели дело со свежими трупами, на которых можно было сделать реальные деньги ... Я отвернулся и проверил остальные метки. Больше тел для препарирования не было, я направился к двери со странной смесью облегчения и разочарования.
Толкнув тёмную полированную дверь, я услышал писк и обнаружил, что столкнулся нос к носу с ослепительно красивой медсестрой.
Ты испугал меня! выдохнула она, наклоняясь, чтобы собрать горку чёрных бирок, свалившихся с её подноса и рассыпавшихся у её ног. От этого места у меня постоянно мурашки по коже, продолжала она, мило краснея, когда я наклонился помочь ей. Она взглянула на меня, и нахмурилась. Ты не Бентам! воскликнула она.
Боюсь, я потерялся, сказал я. Где-то неправильно повернул. Я пожал плечами, показывая на свою повязку.
Она улыбнулась, подбирая последние картонки и шагнула мимо меня, чтобы поставить поднос на стол дежурного рядом с дверью.
Быстро вернувшись обратно, она указала на мою руку.
Хочешь, чтобы я посмотрела руку? спросила она.
Если не возражаете, сказал я, улыбаясь в ответ. Мисс ...?
Меня зовут Люси, сказала она. Люси Партлеби.
Мы поднялись по ступенькам, бок о бок, я украдкой бросал взоры на её освещённое лампой лицо. У неё были каштановые волосы, стянутые узлом и увенчанные накрахмаленной белой шапочкой; молочная кожа, с веснушками у глаз и курносым носиком, и самые зелёные глаза, которые я только видел. Она провела меня вдоль длинного коридора в пустую хирургию, где усадила меня и начала разматывать мой бандаж.
Должна сказать, наложено совсем неплохо, прокомментировала она.
Это сделал мой друг, ответил я с гордостью. Профессор Пикертон-Барнс.
В целом отлично, сказала она. Её нос сморщился, когда последний виток моей повязки спал с руки. Хотя я не уверена насчёт этого, сказала она, тыкая в зелёную мазь, что скрывалась под бинтами.
Это сфагнум-мох припарка, сказал я ей. Профессор гарантирует его действие.
Люси рассмеялась. Ну, я не уверена, что сказала бы на это Старшая Сестра, но это кажется определённо работает. Она нахмурилась, её прекрасный носик сморщился. Какой отвратительный укус, Мистер Гримс. Как вы его получили?
Пожалуйста, зовите меня Барнаби, ответил я. Это долгая история. Вы уверены, что хотите услышать её?
Определённо, Мистер ... Люси Партлеби улыбнулась. Барнаби.
Глава 8
Уже стемнело, когда Уилл и я покинули здание больницы, фонарщики уже вышли на свой круг. Высокие, чугунные фонари горели, и главные дороги купались в их золотистом свете.
На Хай Маркет Стрит, Мартиндейлы – шикарный торговый центр одежды – недавно начал любопытную тенденцию, согласно которой они разместили образцы своей продукции в витринном окне магазина, которое держали постоянно освещённым. Другие последовали их примеру. Крюгер и Сайм, Джи.Ф. Тависток, Элспет де ла Тур; все теперь были залиты светом.
Немного дальше, шумный Театральный Район был похоже полон света, с шипящими газовыми лампами сияющими с богато украшенных фасадов зданий. Проходя мимо великолепных Петронелли Плейхаус и мюзикхоллов вроде Алхамбра и Молли Моллой, я остановился, чтобы рассмотреть серию рекламных плакатов и постеров – спрашивая себя на какое шоу захотелось бы пойти со мной Люси Партлеби ...
У Уилла было несколько ночных поручений от аптекаря, так что я пожелал ему доброй ночи и мы разошлись на углу Лэйсталл Стрит и Хог Хилл. Что до меня, я планировал отправиться спать пораньше и, если к утру рука почувствует себя лучше, проделать несколько простых упражнений на крышах на рассвете.
Я брёл по теперь куда менее освещённым улицам города к своим комнатам на Кэджет Ларк Лайн, где услышал веселый балаган голосов, доносившийся из Гусь и Горло, и внезапно почувствовал, что жутко голоден. Как только я шагнул через порог таверны, на меня накатила тёплая атмосфера веселья, окутав меня словно одеялом, и я почувствовал восхитительный запах свежеиспечённого бараньего пирога.
На самом деле вечер ещё только начался, и тусклая комната была заполнена едва наполовину. Тут было несколько торговцев, молодые и старые, которые заглянули сюда после работы, и трио цветочниц, которые встречались здесь регулярно, чтобы перемыть косточки знакомым и обсудить прочие социальные проблемы. Некоторые разговаривали, сидя за круглыми столиками по двое – по трое, другие стояли, а пара одиноко-пьющих подпирали барную стойку.
Низенький мужчина с аккуратной стрижкой – с плоской Солсбери шапкой на голове и закатанными рукавами – тихо наигрывал на побитом жизнью пианино в углу зала. Склонив голову на сторону, он выстукивал знакомую мелодию из мюзик-холла, но привнося в неё мягкие и нежные завитушки, будто развлекался сам, а не играл для завсегдатаев заведения. Чёрно-белый пёс лежал у его ног, и крепко спал.
Добрый вечер, Барнаби, сказала хозяйка, краснощёкая пухлая женщина, бывшая некогда главной герцогской горничной по юности лет. На ней была красная блуза с высоким воротом и запятнанный фартук, она стояла за стойкой, энергично полируя стакан тканью. Давненько не захаживал.
Был занят, Бетси, ответил я. Но я скучал по твоим отличным бараньим пирожкам ...
Как раз поспели, сказала она, с дополнительной подливкой пожирнее, как ты любишь!
Тебе понадобиться что-то, чтобы залить их внутрь, юный Гримс, раздался знакомый хриплый голос справа.
Я повернулся, там сидел Слепой Бейли, продавец газет, на высоком барном табурете в самом конце стойки. Он впился в меня своим единственным глазом.
Я улыбнулся. Стакан выдержаного сидра, сказал я Бетси, и пинту эля Слепому.
Приятно слышать, юный Гримс, сказал он. Прими благодарность старого солдата. Он поёрзал на стуле. Смотрю, ты тоже поучаствовал в сражении, парень.
Он указал на мою перевязь. Я улыбнулся.
О, ничего такого, ответил я. Просто царапина ...
Это да, сказал Слепой. Всё так, юный Гримс, уверен. Но видал я царапины, которые становились ужасны там, на Востоке. Сочащиеся ядовитым гноем, пока ногу или руку не приходилось отрезать ... Он постучал костяшками по своей деревянной ноге. И я видел куда хуже, валяясь в вонючей кровати в адской яме, которую называли полковым госпиталем в Малабар Куш, пытаясь восстановиться ...
Бетси шлёпнула на стойку перед ним эль. Слепой с энтузиазмом принялся глушить его большими глотками, затем вытер рот тыльной стороной ладони.
О, сколько история я мог бы тебе рассказать, юный Гримс, произнёс он, глядя на свою полупустую посуду. Какие истории ... Он поднёс кружку к губам и осушил её одним глотком. Не помню, рассказывал ли я тебе о том, как я потерял целое состояние в драгоценных камнях, поднимая стакан воды?
Не думаю, ответил я, пока Бетси ставила передо мной стакан сидра и кусок бараньего пирога. Но хотел бы послушать.
Слепой взглянул на дно своей пустой высокой кружки.
Ещё эля Слепому, сказал я Бетси, забирая со стойки свой ужин и пересекая таверну к столику у огня.
Слепой Бейли последовал за мной; с кружкой эля в одной руке, и костылём в другой. Мы расселись напротив друг друга, в бликах оранжевого пламени, что играли на его побитом войной лице. Он поднял свою кружку, салютуя мне, прежде чем сделать очередной глоток.
Ну, это было как-то так, сказал он, окидываясь на спинку стула. Я тогда лежал в госпитале, мне только отрезали ногу – хотя кому пришло в голову, что эти грязные казармы можно было называть госпиталем, ума не приложу. Представь себе, окружающее по большей части проходило мимо меня, учитывая состояние в котором я находился, я то пробуждался в лихорадочном бреду, то погружался обратно в ночные кошмары, едва ли точно представляя в том или ином я состоянии ... Понимаешь меня, юный Гримс?
Думаю, да, ответил я тихо, делая глоток сидра.
Как бы то ни было, моя лихорадка наконец ослабела, и когда я стал воспринимать окружающее снова, я был поражён. Грязные бараки были вычищены. На моей кровати было застелено свежее бельё и мой бедный пень был закутан в бинты, что не использовались прежде. Вот почему, на какое-то мгновение, я решил, что умер и попал на небеса. Не удивительно. на самом деле, принимая что мы были окружены ангелами, одетыми в белое и с лампами в руках. Они выполняли каждую нашу потребность без жалоб или грубого слова. Ангелы милосердия и никакой ошибки тут быть не могло ...
Слепой снова прикончил свою кружку, и я заказал ему новую порцию эля. Я заметил как заблестели в свете камина слёзы, навернувшиеся в уголках его глаз.
Так вот, продолжил он рассказ, однажды ночью они принесли безнадёжного и положили его на койке рядом со мной – дни когда мы по четверо делили одну кровать бесследно канули в Лету ...
Безнадёжного? прошамкал я, набивая рот пирогом.
Так мы называли безнадёжные случаи, которые могли протянуть день или два в лучшем случае, пояснил он. Но это не был обычный безнадёжный, нет сэр. Это был никто иной как Полковой Знаменосец Сержант Стройан МакМуртах из 33его Боевого – самый подлый и злобный негодяй, когда либо одевавший алую форму. Он и трое его капралов были печально известны в гарнизоне вымогательствами, жестокостью и воровством. Хотя в те времена там, в Малабар Куш, верхушка закрывала глаза на такие вещи, особенно когда эти негодяи могли сражаться как львы, когда их призывали сделать это. И уж будь уверен, их призывали, особенно 33ию Боевой полк. Всегда в гуще событий – падение Дакноу, осада Ростопова и штурм Великого Редута, всё это провёл тридцать третий пехотный полк. Я до сих пор помню Сержанта МакМуртаха на валах Великого Редута, размахивающего полковым знаменем в пороховой дымке; крылатый Ангел Победы на небесном поле ...
Лицо Слепого Бейли приобрело отсутствующее выражение, когда он уставился в потрескивающий огонь, и я заметил, что его эль остался нетронутым на столе перед ним.
Продолжай, подтолкнул я, заинтригованный.
Ну, мы даже верили, что МакМуртах и его капралы были почти непобедимы, так что я был более чем малость шокирован, увидев санитаров, везущих его на койку рядом со мной. Страшно ранен, зияющая дыра в груди и вместо левой руки обрубок с торчащей костью. Сёстры постарались забинтовать его раны и послали за гарнизонным хирургом, молоденьким доктором, который сменил вечно пьяного старика, который отнял мне ногу. Но было ясно, как божий день, что Сержанту не долго осталось в этом мире. Он должно быть чувствовал это сам, валяясь там в мерцающем свете ламп, он казалось хотел излить мне душу до того как встретиться с Создателем. Так что я сел рядом с ним, и сделал единственное, что я мог для него сделать. Я слушал ...
Собака у пианино проснулась и зарычала на что-то, видимое только ей. Человек в Солсбери шляпе перестал играть и наклонился, чтобы похлопать её по шее.
Оказалось, продолжил свой рассказ Слепой Бейли, замявшись чтобы сделать глоток из кружки, что он и его злобные капралы совершили на одно преступление больше, чем следовало. За все те годы в землях Востока, между осадами и восстаниями, МакМуртах и его приятели грабили дворцы, совершали налёты на храмы, похищая хорошеньких принцесс, требуя выкуп у мелких князей и дворян. Конечно, они предпринимали большие усилия, чтобы скрыть свои преступления и всегда отрицали все обвинения – которые, принимая во внимание их репутацию, сыпались на них довольно редко. Но теперь, когда он умирал, сержант во всём признался старому Слепому.
Они четверо, рассказал он мне, скопили целое состояние в драгоценных камнях и ценных предметах, которые спрятали в некой пещере в холмах. Но даже так, со всей их жадностью, они желали больше – так что они решили совершить набег на Храм Кал-Рамеш, богини пресловутой секты Кал-Хи ...
Я читал о них, перебил я его взволнованно, в Библиотеке Андерхилла. Это ведь они были наёмными убийцами?
О, и более того, юный Гримс, сказал Слепой, подавшись вперёд на своём стуле. Куда более того. До этого они поклонялись в своём храме богине-демону Кал-Рамеш, золотой статуе с шестью мечами в руках, ожерельем из инкрустированных драгоценными камнями человеческих черепов и единственным глазом в центре лба. Кал-Рамеш, Хранитель Душ, Богиня Смерти и Привратник Подземного Мира ... Конечно, для МакМуртаха и его банды, это был всего лишь ещё один мелкий грабёж, небольшая порция новых трофеев.
Он рассказал мне, умирая там на соседней койке, о том как они штурмовали храм с штыками и динамитными шашками, схватили статую и пробились к выходу, пока один из их числа удерживал Кал-Хи с помощью горной пушки, которую они позаимствовали у Терстенского Второго полка Конной артиллерии. Бежав без единой царапины, или так они считали тогда ...
Слепой остановился, и я подумал, что его кружка снова пуста, но когда я взглянул на стол, то увидел, что он едва притронулся к элю. Пианист начал наигрывать разудалую польку, что казалось странно диссонировала с мрачным рассказом Слепого Бейли.
Капрал Лансинг, "Безумный Джек" так его называли, был найден в полковых уборных, у него не было половины головы. Дробовик Томпсон был следующим – найден болтающимся на верёвке на манговом дереве. Пыльный Арнольд был обнаружен на следующее утром в узком переулке у базара, ржавый топор торчал из его черепа. В гарнизоне поднялась шумиха, верхушка носилась как жареные петухи, часовых разместили на каждом углу с приказом стрелять без предупреждения ...
Но это ничем не помогло. МакМуртах рассказал мне, как они планировали выковырять драгоценности из статуи, и переплавить её, чтобы прибавить это всё к своему кладу. Но когда Безумный Джек и Дробовик были убиты, Арнольд и он передумали. Они изъяли статую из секретной пещеры и поставили на рыночной площади в глухую ночь, надеясь умиротворить Кал-Хи. И это могло бы сработать, если бы не одна вещь ...
И что же это? спросил я.
Глаз богини, тёмный алмаз, видящий через портал из этого мира в следующий, пропал. В панике, МакМуртах сказал, что ни он ни Капрал Арнольд не заметили этого, но вот Кал-Хи ... Статуя пропала той ночью с рыночной площади, и вернулась в храм в горах – но не прежде чем Арнольд получил топор в голову. МакМуртах пробился из того переулка и ввалился в караульные полка, прежде чем рухнул. И теперь он был безнадёжен.
Когда рассвет начал переходить в день, он проклял день, когда придумал план как ограбить Храм Кал-Рамеш. Затем, цвет спал с его лица, он говорил о состоянии в драгоценных камнях и золоте, что лежит спрятанное в пещере в горах.
"Ты терпеливо слушал мою грустную историю, Рядовой Бейли," прошептал он, "и я отплачу тебе за твою доброту, рассказав тебе как добраться к сокровищам добытым преступным путём ..." Его голос сломался, и я повернулся, чтобы взять стакан воды, стоявший у моей кровати, чтобы предложить умирающему. Когда я вернулся, Сержант МакМуртах из 33го Боевого Полка был мёртв.
Слепой поднял свою кружку в салюте и осушил её прежде чем драматично треснуть ей о стол перед собой.
Вот такая история, юный Гримс, как я лишился состояния, подняв стакан воды, сказал он. И с тех пор я не прикасался ни к одной капле этой дряни!
Глава 9
В следующие несколько дней, я впрягся в работу, поднимаясь рано и возвращаясь в комнаты поздно ночью, пытаясь наверстать те два дня, что я пропустил. И больше того, из-за сильной метели, дополнительная работа образовалась, когда мои клиенты посылали меня к торговцу углём, кровельщикам и печникам.
К счастью, рука моя чувствовала себя неплохо, и я вернулся на крыши, что позволило мне доставлять посылки вовремя по всему городу – повсюду, на самом деле, за исключением Причалов Гатлинга, где банды снова вцепились друг другу в глотки из-за исчезновения тела Огненной челюсти ОРурка, и невинные прохожие могли невольно попасть им под руку. Жареный Угорь и Омары Ма Сорли на Пекин Стрит был разрушен в недавней стычке. Затем еще пара складов – один с бренди; другой смолы – сгорели дотла. Ланьярд Инн, потрепанный публичный дом в гавани, был закрыт после небольшой перепалки вылившейся в уличную потасовку, в результате приведшей к двум дюжинам арестов.
Каждый день я проходил мимо Слепого Бейли на углу, выкрикивавшего новый сенсационный заголовок. Парни с Отстойника Побили Такелажников в Доспехах в Войне ОГНЕННОЙ ЧЕЛЮСТИ! Тумп МакКоннелл меряется силами с Бандой Мешка Муки! Свежие грабежи могил подливают топлива а войну Огненной челюсти! Читайте всё об этом!
Никто, казалось, не был в безопасности. С тщательно подстриженных садов Вестмидского Кладбища в богатом Мэйвейл до Кладбища на Бойлер Роад в Чипсайде, история была одной и той же. Могилы разрыты, трупы пропали. И каждый раз, как это случалось, рана нанесённая исчезновением тела Императора разбереждалась ещё больше, и у набережной проблемы вспыхивали с новой силой. Что до меня, я держался подальше от Причалов, и особенно от Кладбища Аделаиды, где пережил ужасную галлюцинацию, ибо теперь я был убеждён, что это была она.
Тем временем, погода продолжала быть очень холодной. Скользкая наледь и немеющие пальцы рук и ног делали хайстекинг опасным занятием, так что на следующее утро я решил дать Уиллу Фармеру пару полезных зимних советов на его пути к Сант Джуд. Мы окунулись в замерзший туман в шесть тридцать. День только начал прорываться.
