Текст книги "Венера Прайм 5"

Автор книги: Пол Прюсс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

XI

Огромный купол возвышался над полосатой ледяной равниной порта; большие изогнутые окна из черного стекла открывали панорамный вид. Через одно из них Рэндольф Мэйс лениво наблюдал за багги, несущимся по льду.

Мэйс стоял чуть в стороне от толпы журналистов, собравшихся, чтобы взять интервью у инспектора Эллен Трой и профессора Дж. Форстера.  Его новая ассистентка, вытянув шею, уставилась на плотно закрытую дверь, откуда они должны были появиться.

– Разве мы не должны быть ближе? – Беспокоилась Марианна. – Они же будут здесь с минуты на минуту. Отсюда плохо видно.

– Позиция у нас хорошая – видно замечательно. Не суетись. – Отрезал Мейс, положив конец дискуссии. Говорил он своему воротнику, там был вколот микрофон, а слышала его Марианна с помощью шарика в ее ухе. К его удивлению, Марианна оказалась далеко не бесполезной; более того, она показала себя весьма искусной в организации поездок и встреч. И вообще была неплохим секретарем. Она даже не отказалась нести его багаж.

Профессор Форстер вошел через дверь первым, за ним последовали остальные члены его команды. Последней на помост поднялась инспектор Эллен Трой, одетая в голубую форму Комитета Космического Контроля.

– Доброе утро, леди и джентльмены, – начал Форстер. – Я хотел бы начать с …

Раздавшиеся крики не дали ему говорить:

– Почему ты избегаешь прессы, Форстер?

– Что ты прячешь?

– Трой! Инспектор Трой! Разве это не правда…

– Трой! …

…ты была заперта в психушке в течение последних двенадцати месяцев?

– …пыталась убить Говарда Фалькона и сорвать экспедицию Кон-Тики?

Форстер закрыл рот с почти слышимым щелчком, вздернул подбородок и свирепо посмотрел из-под рыжеватых бровей, ожидая, когда вопрошающие устанут. Наконец в какофонии наступило затишье.

– Я зачитаю краткое заявление, – сказал он, прочищая горло и рыча. – Вопросы потом.

Вновь раздались крики, но большинство репортеров, поняв, что Форстер будет продолжать игнорировать их, пока ему не дадут возможность прочитать подготовленное заявление, повернулись к своим товарищам и шикнули на них.

– Спасибо, – сказал Форстер в угрюмой и выжидательной тишине. – Позвольте представить вам участников экспедиции на Амальтею. Командир нашего корабля – пилот Джозефа Уолш, инженер Ангус Мак-Нил, наш штурман Энтони Гроувз. Помогать мне в наземных операциях будут доктор Уильям Хокинс и мистер Блейк Редфилд. Инспектор Эллен Трой представляет Комитет Космического Контроля.

– Держу пари, она представляет гораздо более могучую организацию, – прошептал Мейс.

– Наша миссия двоякая, – продолжал Форстер. – Мы хотим уточнить геологическое строение этого спутника. В частности, мы надеемся понять некоторые постоянные аномалии Амальтеи. Дело в том, что Амальтея всегда излучала больше энергии, чем получала. Вот мы и хотим узнать, откуда берется это дополнительное тепло.

Этот вопрос стал более актуальным с тех пор, как Амальтея стала геологически активной. Теперь он излучает гораздо больше энергии, чем поглощает. Какой тепловой двигатель приводит в движение ледяные гейзеры? И наконец, конечно, мы надеемся выяснить, какая связь может существовать между недавними событиями на Амальтее и существами, называемыми медузами, которые живут в облаках Юпитера. – Он свирепо оглядел аудиторию нарочито скучающих репортеров. – Задавайте свои вопросы.

– Трой! Где ты провела последний год? – Раздался самый громкий крик. – Это правда, что в сумасшедшем доме?

Она взглянула на Форстера, и тот кивнул – мол отвечай.

– Я участвовала в расследовании, суть которого пока должна оставаться конфиденциальной.

– Да ладно тебе, – простонал мужчина, – это не…

– А как же инопланетяне, Форстер? Разве ты не собираешься на Амальтею, чтобы найти культуру Икс?

– Вы с Трой разговариваете с этими инопланетянами, не так ли?

– Ты утверждаешь, что экспедиция носит научный характер, но сэр Рэндольф Мэйс утверждает, что ты – часть заговора «свободного духа». Кто прав?

Ухмылка Форстера была дикой:

– Вы уверены, что правильно цитируете сэра Рэндольфа? Почему бы не спросить его? Он вон там, сзади.

Вся стая повернулась и уставилась на Мэйса, который пробормотал: «что же это такое?» – продолжая наводить фотокамеру на странное зрелище:

– Будь готова, дорогая, – обратился он к Марианне, – нам придется преподнести наш маленький сюрприз раньше, чем я рассчитывал.

– Что скажете, сэр Рэндольф? – обратилась к нему женщина-репортер. – Вам кажется, что Форстер – один из них?

Рэндольф держал камеру в стороне, все еще направляя ее на газетчиков, наслаждаясь их возмущенным вниманием, и на команду «Майкла Вентриса на возвышении позади них:

– Я никогда не говорил, что ты участвуешь в заговоре, профессор, – весело воскликнул он, хищно улыбаясь, демонстрируя свои белые зубы. – Тем не менее ты знаешь нечто, известное «свободному духу» и неизвестное всем остальным. Скажи нам истинную причину, по которой ты едешь на Амальтею. Скажи нам, почему берешь «Ледяного Крота». Расскажите нам, почему берешь подводную лодку. Ледяной крот! Подводная лодка! К чему все это, Форстер?

– Что касается так называемого «свободного духа», сэр Рэндольф, то я понятия не имею, что это такое, – ухмылка Форстера была такой же свирепой, как у Мэйса, они могли бы быть парой враждующих бабуинов, спорящих о лидерстве в стае. – Но что касается Амальтеи, то, похоже, у тебя что-то с ушами и ты не слышал того, что я только что сказал. – Амальтея выбрасывает свое вещество в космос через огромные струи водяного пара. Следовательно, эта луна должна состоять в основном из воды, часть из которой твердая – для чего ледяной крот является полезным исследовательским инструментом, а часть из нее жидкая, вот почему подводная лодка.

Джозефа Уолш наклонилась вперед, похлопала Форстера по плечу, Форстер помолчал, послушал что ему шепчет пилот, затем обратился к собравшимся:

–Мне сообщили, что уже начался предполетный отсчет времени, – сказал он с радостной злобой. – К сожалению, пресс-конференция закончена. Спасибо за внимание.

Под яростные крики расстроенных газетчиков, в окружении охранников космопорта, защищающих отступление, экипаж Форстера покинул зал. Никто, кроме Спарты и самого Форстера, не сказал ни слова собравшимся журналистам. Тысячи вопросов остались без ответа.

Мэйс сорвал с себя коммуникатор:

– Он издевается надо мной.

Затем помолчав, немного подумав, обратился к своей помощнице:

– История на этом не заканчивается, но чтобы она продолжилась, потребуется немного… смелости. Марианна, ты готова рискнуть?

Глаза Марианны  сияли преданностью и безрассудством.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
«МАНТА»,
«ЛУННЫЙ КРУИЗ», И «СТАРЫЙ КРОТ».

 XII

Все, свободные от вахты, собрались в кают-компании «Майкла Вентриса» перед обзорными экранами. Юпитер заполнил все небо, катясь над головой с невероятной скоростью, пока корабль плавно согласовывал орбиты со своей яркой, быстро движущейся целью – Амальтеей.

То, что раньше виделось глыбой темной скалы длиной в 270 километров, испещренной несколькими снежными пятнами, теперь стало коротким эллипсоидом из сверкающего льда, его длинная ось была направлена прямо на крутящиеся оранжевые и желтые облака Юпитера. Сотни шлейфов пара усеивали поверхность льда, – небесная долина гейзеров.

Джозефа Уолш направила «Вентрис» в ту область космоса, где Амальтея защищала корабль от смертельной радиации Юпитера. Здесь, чуть больше года назад, находился «Гаруда», пока Говард Фалькон спускался в облака на аппарате «Кон-Тики».

Джо Уолш подвела корабль так близко к поверхности, что Юпитер исчез с обзорных экранов, опустившись за близкий, резко изогнутый горизонт Амальтеи, а из главного люка было рукой подать до кромки тумана, окутывающего поверхность внизу.

После того, как корабль перестал двигаться, наблюдатели в кают-компании заметили на обзорных экранах какие-то, четко видимые сооружения –  слишком равномерно расположенные, чтобы быть объектами случайного образовавшимися.

В кают-компании собрался весь экипаж, кроме Уолш и Спарты, оставшейся на Ганимеде.  До чего же самодовольный вид был у профессора Форстера, когда собравшиеся засыпали его вопросами. – «Профессор, вы уже знали об этом?».

– Скажем так, для меня это не такая большая неожиданность, как для вас. Космическому Совету удалось сохранить в тайне большую часть своих снимков. Лишь один из них каким-то образом попал в руки Мэйса, но на том мало что было видно. А эти узоры, которые мы видим, вообще четко проявились лишь месяц назад. Мы первые, кому удалось рассмотреть их поближе. У кого-нибудь есть идеи насчет того, на что мы смотрим?

Это были какие-то сооружения на несколько метров возвышающиеся над поверхностью.

– Может быть Фалькон разбудил медуз, и они направили радиовзрыв прямо на Амальтею, а это приемники этого сигнала, радиоантенны? – Высказал предположение Блейк.

– Неужели это правда? – Резко спросил Хокинс. – Майс утверждал это, но Космический Совет не подтвердил.

– Это правда, Билл, – сказал Форстер. – Я покажу тебе свой анализ этого сигнала. Думаю, ты придешь к тому же выводу о его значении, что и я.

– К какому именно?

– Сообщение переводится – «они прибыли». Я думаю, что медузы объявили о прибытии гостей в облака Юпитера.

– Медузы!  Запротестовал Хокинс. – Они ведь не разумны, не так ли? Разве они не простые животные?

– Ну во-первых, это неизвестно, а во-вторых, даже если это так, то ведь можно например научить попугая разным фокусам, которые он будет выполнять, получив определенный сигнал.

– Радиоантенны? – Включился в разговор Ангус Мак-Нил, – с точки зрения инженера, судя по их виду, так оно и есть. Решетчатые антенны медуз и эти похоже работают на одинаковых длинах радиоволн. Интересно, почему их раньше никто не замечал?

– Еще год назад – до извержения гейзеров – Амальтея была покрыта красновато-черной пылью, – сказал Форстер, – цвета углеродистого тела, богатого органикой, и, идеально подходящего, чтобы скрыть эти искусственные сооружения, а они находились полностью во льду, это сейчас он растаял.

– Значит, вы думаете, что они были намеренно замаскированы? – скептически спросил Тони Гроувз.

– Не знаю, – просто ответил Форстер. – Я полагаю, что слой грязи мог накапливаться в течение миллионов лет от случайных столкновений с метеоритами.

–  Если идея состоит в том, чтобы предупредить какое-то… присутствие на Амальтее о том, что гости прибыли на Юпитер. – Выразил сомнение Блейк. – Зачем прятать антенны, наоборот, пусть гости увидят все это и высаживаются на Амальтее, не побывав на Юпитере?

– Если только это присутствие, как ты его называешь, не хотело быть обнаруженным случайно, – сказал Форстер.

– Что это значит, как вас понять? – Недоумевал Хокинс.

– Еще год назад никто не знал, что в атмосфере Юпитера обитают медузы, – сказал ему Форстер, – несмотря на то, что за столетия туда было запущенно более трехсот роботов-зондов. Поэтому можно предположить, что «присутствие» не хочет разговаривать с роботами или с  дрессированными попугаями. Возможно, оно не хочет разговаривать и с существами, которые случайно бы наткнулись на эти знаки искусственного происхождения на поверхности Амальтеи. Возможно, это «присутствие» хочет говорить только с тем, кто точно знает, что он ищет.

– Например, с тем, кто нашел и расшифровал марсианскую табличку. – Язвительно предположил Хокинс.

Форстер лукаво улыбнулся:

– Марсианскую табличку или ее эквивалент.

– По словам сэра Рэндольфа-кровавого-Мэйса, «свободный дух» утверждает, что сохранил с древности такой эквивалент. – Хокинс едва не выплюнул эти слова. – Они называют это «Знанием».

– Я не принадлежу к свободному духу, Билл, и я не в сговоре с ними, – тихо сказал Форстер. – Что бы там ни утверждал Мейс.

Последовавшее неловкое молчание нарушил Блейк:

– Теперь наша очередь допрашивать вас, профессор. Что мы там ищем?

– Хороший вопрос. – Форстер помолчал, дергая себя за выбившуюся прядь в густой брови. – Ответить на него – суть нашей задачи. У меня есть свои представления, но на самом деле я ничего не знаю наверняка. Не больше, чем любой из вас, – добавил он, кивнув Биллу Хокинсу.

«Майкл Вентрис» производил облет Амальтеи. Его сверхпроводящий радиационной щит отклонял потоки заряженных частиц, обеспечивая нормальные условия для экипажа, тратя при этом большое количество энергии. Нашлось шесть гигантских радиоантенн, по одной на каждом полюсе длинной оси и четыре равномерно расположенных вокруг экватора. Такое расположение обеспечивало надежную связь с Юпитером в любое время суток.

Когда они благополучно припарковались в радиационной тени, Тони Гроувз, который отвечал за исследование, аккуратно подвел итоги: «друзья, в этой так называемой луне нет абсолютно ничего естественного».

Двенадцать часов спустя исследовательская группа – Блейк, Ангус Мак-Нил и Билл Хокинс покинула шлюз и выплыла в тень Амальтеи. Мак-Нил был назначен старшим. За тридцать лет космических путешествий он сталкивался и справлялся со множеством чрезвычайных ситуаций.

На поверхности они обнаружили под ногами пену чистого и тонкого водяного льда, его структура напоминала тальк. Гравитация Амальтеи была настолько микроскопической, что о ходьбе не могло быть и речи: все они были привязаны друг к другу, как альпинисты, и неслись по равнине при помощи своих ранцевых маневровых систем.

Из белого тумана перед ними вырисовывалось нечто, черное и паучье, покрытое сосульками, причудливо разбросанными во все стороны.

Бесспорно, это был искусственный объект – вполне возможно, радиоантенна, что казалось вполне вероятным, – но в деталях он был невыразимо чужероден. Огромная круглая установка представляла собой неглубокую чашеобразную решетку более километра в поперечнике, параболоид с центральной мачтой, заканчивающейся в центре.

Целый час они ползали, все рассматривая, пытаясь отколоть хотя бы кусочек, но материал напоминал неразрушимо прочный черный пластик, – ни винтов, ни болтов, ни заклепок.

Ангус Мак-Нил указал на то, что если это антенна, то ее форма явно не предназначена для дальней космической связи, слишком она плоская. – И подумайте о том, – продолжил он, – что движет этими гейзерами, откуда берется эта энергия.

– Может быть, источник энергии вовсе не на Амальтее, – сказал Блейк.

– Что ты имеешь в виду, Блейк? – Раздался в шлемах голос профессора Форстера.

– Еще год назад Амальтея считалась твердым телом. Если жесткость была искусственной, а сигнал медузы каким-то образом отключил эту штуковину, то теперь Амальтея чувствует приливные силы Юпитера и гейзеры, это результат их действия. Если Амальтея действительно состоит в основном из воды, то расширения и сжатия, когда она вращается вокруг Юпитера, достаточно, чтобы она начала кипеть…

 …Позже на орбите, Блейк, оставив остальных спорить о том, как и с кем связываются антенны, направился в тесную, но хорошо оборудованную лабораторию корабля.

Ему все-таки удалось с помощью лазерного резака и ионной ловушки добыть несколько молекул чужеродного материала. Спектрометрия ему не очень помогла: никаких экзотических элементов не обнаружилось. Что бы ни придавало этой структуре необычайную прочность и долговечность, это, несомненно, было связано с ее кристаллической структурой, но от нее остался лишь молекулярный хаос, когда Блейк взорвал ее своим лазером.

Он сдался и занялся изучением образцов льда, которые они собрали. Они были более… наводящими на размышления. Он вглядывался в показания приборов, мрачно качая головой, когда заметил, что Форстер наблюдает за ним из проема люка:

– Привет. Пришли посмотреть, как я вспоминаю институтский курс химии.

– Ну и как успехи? – Брови Форстера нахмурились.

 – Успехи? Какие успехи – сплошь неудачи. Попытка определить возраст льда по этим кернам, которые мы взяли сегодня, оказалась безуспешной.

– А в чем проблема?

– Получаются сумасшедшие результаты. В кернах показания, отличаются друг от друга на несколько порядков. Может быть, я учился по неправильным учебникам, может быть, они были переведены с эскимосского или финно-угорского или еще с какого-нибудь.

– Почему бы не поверить приборам? Один образец старый, другой молодой.

– Речь идет не о старых и молодых, сэр, а о молодых и очень молодых. Большинство образцов датируют этот лед миллиардом лет. Сравните это со льдом с Ганимеда, Каллисто или Европы, который составляет солидные четыре-пять миллиардов лет.

Голос Форстера звучал грубо, но в нем слышалась улыбка:

– Это значит, что Амальтея не была частью системы Юпитера. Возможно, ее поймали позже.

– Тогда это значит, что Амальтея не была частью Солнечной системы. – Блейк хмыкнул. – Прислушайтесь, я говорю словами Рэндольфа-Крикуна-Мэйса.

– А самый молодой образец?

– Где-то между тысячью и десятью тысячами лет, сэр.

– Да, возраст, – сказал Форстер, уже открыто улыбаясь, – и откуда этот образец?

– Прямо под инопланетной антенной.

– Возможно, это будет интересное место для начала поисков. – Форстер тихо вздохнул. – Жаль, что Трой с нами нет. Может быть, у ее культа нашлось бы что сказать по этому поводу.

– Ей бы не понравилось, если бы вы назвали «свободный дух» ее культом, профессор.

– Тогда «саламандра», или как вы там себя называете. Профессор Надь пытался просветить меня, но, боюсь, мне так и не удалось разобраться.

– Кроме того, «Знание» едва ли является полным. Там Амальтея не упоминается, насколько мне известно, – сказал Блейк, стараясь уйти от темы тайных обществ.

– Но, как-то так получается, что Трой всегда знает больше, чем это так называемое «Знание», может быть и в нашем случае это так. Поэтому жаль, что ее нет. Что она делает там, на Ганимеде?

– Простите, я знаю об этом не больше, чем вы.

– Хм, Ну… жаль. Что еще ты можешь показать мне, мой мальчик? – Форстер повернулся к лабораторному столу и постучал пальцем по маленькому плоскому экрану лазерного спектрометра.

В ходе дальнейшего, углубленного анализа полученных результатов они сошлись во мнении, что лед похож на замерзшую в вакууме морскую воду.

XIII

«Майкл Вентрис» осуществил мягкую посадку на Амальтею. Его три ноги погрузились глубоко в пенистую поверхность. В отсеке оборудования, освещенный  рабочими лампами, «Ледяной Крот» был уже освобожден почти от всех креплений. Блейк и Форстер забрались в его кабину и пристегнулись. Рыжеволосый профессор заметно нервничал, вероятно он вспомнил о своей почти катастрофической экспедиции на Венеру.

– Ну, старина, как ты себя чувствуешь, – бормотал Блейк, – проводя тщательную предстартовую подготовку.

– У нас что очень «старый» крот, да? – раздался по связи хриплый и веселый голос Джозефы Уолш.

– У этого «Старого Крота» силенок еще достаточно, – доложил Блейк, – проверка закончена, готов к старту.

Через несколько мгновений Уолш дала разрешение:

– У меня все в порядке, можете продолжать.

Блейк опустил прозрачный купол над их головами и запечатал его.

– Подтверждаю, атмосферное давление в норме, никаких заметных утечек.

На случай внезапной разгерметизации они были в мягких скафандрах, с  открытыми лицевыми щитками шлемов.

– Тогда я вас больше не задерживаю, —сказала Уолш.

Двери отсека разошлись, послышался вой двигателя электрокрана. Крота очень медленно подняли из трюма и вынесли за пределы корабля. Наверху звезды, внизу белый туман, на горизонте красноватое сияние, невидимого за горизонтом Юпитера.

Вой прекратился. Послышался щелчок, и последний магнитный захват перестал держать. Затем раздался еще один щелчок – сработали пружины и мягко оттолкнули машину от корабля. Почти, но не совсем невесомая, массивная машина начала медленно падать носом вниз. Расчет был такой, чтобы очутиться рядом с антенной, потому что здесь пробы льда показывали возраст гораздо более молодой, чем в остальных местах Амальтеи.

Падение было долгим. Блейк и Форстер почувствовали легкий удар от столкновения с тонким льдом, снаружи внезапно появились сугробы. «Крот» зарылся в них почти по кабину.

Вверху позади них, едва видимые сквозь морозное окно, мерцали две белые фигуры, похожие на дородных ангелов, плывущих по черному небу – Хокинс и Гроувз, контролирующие правильность разматывания электрических кабелей, питающих «крота» от вспомогательных силовых установок «Вентриса».

– О'кей, можешь двигаться, – раздался по связи веселый голос Хокинса. Это был его второй выход в космическое пространство в скафандре и он чувствовал себя в нем настоящим спортсменом вакуума.

– Все в порядке, – подтвердила из рубки корабля Уолш.

– Поехали, – напряженным голосом скомандовал Форстер.

Блейк двинул рычаги вперед. Внизу, вращающиеся в противоположные стороны шарошки принялись за работу. Облако ледяных кристаллов окутало «крота». Первые десять-двенадцать метров были пройдены быстро. Затем раздался визг – алмазно-титановые лезвия врезались в старый, твердый лед. «Крот» направлялся прямо в сердце Амальтеи. Силовые кабели и кабели безопасности заскользили по льду к дыре и далее внутрь за «кротом».

Большой экран в центре пульта давал Блейку и Форстеру четкое трехмерное изображение того, где они находились и куда направлялись. Теперь, когда стало известно, что Амальтея состоит почти полностью изо льда, ответ на вопрос, почему она так быстро тает, откуда берется энергия для образования гейзеров,  был только один. Ни какими естественными причинами объяснить это было нельзя. Внутри находится источник тепла и заработал он год назад.

Крот пробивался сквозь лед, который за ним плавился, превращался в пар и устремлялся вверх по гладко вырезанной шахте. На экране была видна четкая граница льда и воды, которая становилась все ближе.

Та же картина была наверху, на полетной палубе «Вентриса», на большом экране.

Через плечо Джозефы Уолш Тони Гроувз зачарованно наблюдал, как спускается крот, подходя к опасной, как ему казалось, черте. Вот вот это произойдет:

– Осторожнее, осторожнее, – непроизвольно вырвался у него напряженный шепот.

Уолш сделала вид, что согласна с ним:

– Навигатор призывает к осторожности, – передала она по связи.

Гроувз покраснел:

– Нет, я не хотел… мы не должны…

– Что с тобой, Тони?

– Такая глупость… глядя на экран, я на мгновение испугался… что, когда они пробьют лед, они могут упасть.

– Это не опасно, – она протянула руку и повернула изображение на 120 градусов. – Иногда это полезное напоминание, когда верх и низ не слишком важны.

– Ты смеешься надо мной, Джо, – слегка обиделся Гроувз.

Но мгновение спустя он воскликнул «О!» – на экране ледяной крот наконец-то проколол кожу Амальтеи.

К сожалению, живой картинки не было: создатели «крота» не сочли нужным оснастить видео-камерой машину, которая была предназначена для  работы в твердом льду.

– Блейк. Профессор. Вы что-нибудь видите? Расскажите нам, что вы видите – просила Уолш.

– Мы в воде, – голос профессора звучал весьма взволнованно. – Роятся вокруг нас. Жизнь. Вода полна этих…

Хокинс и Мак-Нил, парящие неподалеку на поверхности, услышали донесения «крота» в своих скафандрах. Жизнь! – У Хокинса это сообщение разом выбило из головы все его мысли о Марианне Митчелл и Рэндольфе Мэйсе.