Текст книги "Венера Прайм 5"

Автор книги: Пол Прюсс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Машина Лима справится, – признал Блейк.

– Были какие-нибудь сложности?

– Лим пытался обмануть меня…

Форстер нахмурился.

– … а я попросил его стать нашим агентом.

– Что? Что ты сделал? – Одна из кустистых бровей Форстера взлетела вверх.

Блейк улыбнулся, последнюю фразу он произнес специально, чтобы отомстить Форстеру за его недооценку трудностей, спустить его с небес на землю:

– Мы немного поиграли в торг. Он играл по правилам, поэтому я решил довериться ему, чтобы он помог нам найти и «Изделие Б», как вы изволили это величать. У него уникальные связи в общине. Моя проблема в том, что, хотя я могу везде пройти, но никто не знает, кто я. Вот почему мне потребовалось так много времени на поиски «Машины А».

– Прости, если я был излишне уверен в успехе. – Форстер наконец-то понял разочарование написанное на лице своего молодого коллеги. – На тебя лег тяжелый груз. Но уже скоро можно будет обнародовать наши лица и тебе станет легче.

– Вряд ли это можно будет сделать до самого дня старта, – сказал Блэйк, криво улыбаясь. – По словам моих информаторов на Ганимед прибывает на «Гелиосе» сам сэр Рэндольф Мэйс, под именем – Арнольд Тойнби.

Веселое выражение лица Форстера сменилось мрачным:

– О Боже.

V

После нескольких недель в космосе, огромный пассажирский лайнер «Гелиос», работающий на термоядерном топливе, с пылающими иллюминаторами и стеклянными галереями для прогулок, мягчайшим толчком выводил себя на парковочную орбиту вокруг Ганимеда.

А во вращающемся, для создания искусственной силы тяжести, салоне – праздник: пассажиры болтают друг с другом, пьют из высоких бокалов золотое шампанское, некоторые пьяно танцуют под музыку корабельного оркестра. Рэндольф Мэйс, находившийся на лайнере, был убежден в том, что никто не узнал его и даже не догадывается о его присутствии. Он путешествовал инкогнито, чтобы ничто не мешало ему за всем наблюдать.

И слушать. Изгиб пола салона, предназначенный для создания искусственной силы тяжести для удобства пассажиров – комфортной половины земного тяготения, также создавал хороший, квази-параболический отражатель звуковых волн. Люди, стоявшие друг против друга в цилиндрической комнате (вверх ногами по отношению друг к другу) могли слышать разговоры друг друга с совершенной ясностью.

Рэндольф Мэйс запрокинул голову и посмотрел вверх на потрясающую молодую женщину, Марианну Митчелл, которая на мгновение осталась одна прямо над его головой. В нескольких метрах от нее находился молодой человек, Билл Хокинс. И по его поведению было видно, что он собирается с духом, намереваясь подойти к ней.

Она, несомненно, была самой красивой женщиной на корабле – стройная, темноволосая, зеленоглазая, с полными губами, блестящими от яркой красной помады. Со своей стороны, Хокинс тоже был довольно привлекателен, высокий и широкоплечий, с густыми светлыми волосами, гладко зачесанными назад, но ему не хватало уверенности. За все время рейса ему удалось лишь несколько раз поговорить с Марианной. Он покидал «Гелиос» на Ганимеде и сейчас нужно было решаться на попытку серьезного разговора, другого времени у него не будет.

На большом плоском экране показывался проплывающий внизу  космопорт Ганимеда. Марианна рассматривала миниатюрные диспетчерские вышки, герметичные склады, мачты и тарелки связи, сферические топливные баки, порталы для шаттлов, курсирующих между поверхностью и межпланетными кораблями на орбите, – весь тот беспорядок, присущий любому  космопорту. На Кейли или Фарсайде Луны картина была практически такой же.

Она печально вздохнула. – Похоже на Нью-Джерси.

– Прошу прощения? – Билл Хокинс взял бутылку шампанского и два бокала у проходившего мимо официанта и, отделившись от группы завсегдатаев вечеринок, наконец направился к ней.

– Разговариваю сама с собой, – сказала Марианна.

– Не могу поверить, что мне так повезло, что ты стоишь одна.

– Ну, вот уже я и не одна.

Он видел, что ее веселость была неискренней. «О чем с ним говорить? Ну обменяемся жизненными историями и что дальше?». Беседа явно не не клеилась.

– Надо же. Мне что – уйти?

– Ну почему же. И прежде чем ты предложишь, – сказала она, глядя на шампанское, – отвечаю, что буду рада попробовать.

Хокинс налил (настоящий продукт из Франции, отличный «Roederer Brut») и протянул ей бокал.

– Твое здоровье, – сказала она и отпила половину бокала.

Потягивая свой, Хокинс вопросительно поднял бровь:

– Тебе не нравится вид из окна?

– Мы с таким же успехом могли любоваться на Ньюаркский шаттлпорт.

– Не могу согласиться. По мне так это просто изумительное зрелище. Самая большая луна в Солнечной системе. Площадь поверхности больше, чем у Африки.

– Я ожидала чего-нибудь более экзотического. – Все так говорили.

Хокинс улыбнулся:

– Не надо спешить с выводами, вероятно все само интересное внутри.

Действительно, у Ганимеда была романтическая репутация. Не потому, что из всех крупных поселений Солнечной системы он был самым удаленным от Земли. Не из-за странных пейзажей его древней, перезамерзшей коры. Не из-за захватывающих видов на Юпитер и его спутники. Ганимед был экзотикой из-за того, что с ним сделали люди.

– Когда они нас отпустят? – спросила Марианна, глотнув еще шампанского.

– Формальности всегда занимают несколько часов. Думаю, к утру мы будем внизу.

– Ну вот утра еще ждать. Тьфу.

Хокинс откашлялся:

– Ганимед может поначалу немного сбить с толку. Я, как уже освоившийся, с удовольствием покажу вам окрестности.

– Спасибо, Билл. – Она одарила его взглядом из-под тяжелых век. – Но не нужно. Меня встречают.

На его лице, должно быть, отразилось большее разочарование, чем он предполагал, потому что Марианна почти извинялась:

– Я ничего о нем не знаю, кроме того что моя мать очень хочет произвести впечатление на его мать.

Марианна, двадцати двух лет от роду, впервые покинула поверхность Земли всего шесть недель назад. Как и большинство ее попутчиков, детей толстосумов, она совершала традиционное кругосветное путешествие по Солнечной системе. Это сомнительное удовольствие занимало почти год. Короткие остановки – Ганимед, база Сан-Пабло в Главном Поясе астероидов, Марсианская станция, Лабиринт-Сити и достопримечательности Марса, Порт-Геспер, но большую часть времени путешествия занимало перемещение между этими пунктами в космосе.

Большинство из пассажиров лайнера были новоиспеченными выпускниками университетов и профессиональных школ, взявшими годичный отпуск, чтобы приобрести тонкий слой космополитического лака, прежде чем начать жизнь межпланетного банкира или биржевого брокера, или арт-дилера, или богатого бездельника.

Марианна же, еще не нашла своего призвания. Любая специальность, которую она бралась изучать, становилась ей неинтересной уже к концу семестра. Она перепробовала их множество: юриспруденция, медицина, история искусства, языки древние и современные – все быстро ей надоедало. Семестр за семестром она начинала с пятерок и заканчивала полным провалом.

Ее мать, обладавшая, казалось бы, неисчерпаемым состоянием, но начинавшая отчаиваться в своем чаде, в конце концов убедила Марианну взять отпуск и посмотреть Мир. Возможно, где-нибудь в Европе, Индонезии, Южной Америке или среди планет, спутников и космических станций что-нибудь заинтересует ее дочь дольше, чем на месяц.

Марианна до этого полета провела год после своего двадцать первого дня рождения, скитаясь по Земле, приобретая одежду, сувениры и интеллектуально модных знакомых.

Марианна легко загоралась какой-нибудь идеей и также быстро остывала к ней. Ей не хватало дисциплины, но она была одарена беспокойным умом и быстро подхватывала последние модные теории, среди которых идеи сэра Рэндольфа Мэйса занимали видное место.

– У этого парня есть имя? – спросил Хокинс.

– Блейк Редфилд.

 Хокинс улыбнулся с облегчением, потому что знал, – у Редфилда была подруга, известная Эллен Трой:

– Блейк! Так это здорово, он же участник экспедиции профессора Форстера. Как и я.

– Что ж, могу вас обоих только поздравить. Так ты что, действительно работаешь на профессора Форстера? Ты мне этого раньше не говорил. – Глаза Марианны  загорелись, от скуки не осталось и следа:

– Но, по-моему, ты не похож на заговорщика, о которых недавно говорил сэр Рэндольф Мэйс.

– Заговорщик? О… только не это.

– Что?

– Неужели ты из тех, кто принимает Рэндольфа Мейса всерьез?

– Несколько миллионов людей принимают его всерьез. Включая некоторых очень умных. – Ее глаза обиженно расширились.

– Высшая духовная сущность, которая является обладателем сокровенного Знания, является Создателем и Опорой вселенной —правильно ли я его цитирую? – поинтересовался Билл.

– Ну … – Марианна замялась. – Зачем же Форстер собирается на Амальтею, если он в это не верит? – Требовательно спросила она.

– Это чисто исследовательская работа. И ничего больше. – Хокинс, защитил кандидатскую диссертацию  по ксеноархеологии в Лондонском университете и подобные глупости его удивляли. – Ведь, Форстер получил грант и разрешение на экспедицию задолго до того, как Амальтея попала в новости. Что же касается этого дела о заговоре…  Хокинс замялся, не зная, как закончить по-деликатнее.

Марианна не знала, стоит ли обижаться. Собственного мнения у нее не было, она поддалась чужому, такому привлекательному. Она храбро сопротивлялась:

– Значит, ты считаешь, что «Свободного Духа» не существует? Что инопланетяне никогда не посещали солнечную систему?

– Ну, я же не полный дурак, не так ли? Едва ли шесть человек могут читать на языке Культуры X, я и Форстер в их числе, и мы не имеем ничего общего с Мэйсом и его теориями.

Тогда Марианна сдалась и допила остатки шампанского. Она молча изучала пустой фужер и хмурила брови.

Паника охватила Билла:

– Бог мой, я опять за свое, опять начал читать лекцию. Я всегда…

– Не волнуйся, все в порядке, – просто сказала она. – Тебе не следует пытаться быть тем, кем ты не являешься, а нужно просто быть самим собой.

– Послушай, Марианна… Если ты не возражаешь, давай мы вместе с тобой и Редфилдом поболтаем? Я имею в виду об Амальтее и Культуре Х … или о чем захочешь.

– Конечно. Спасибо, – сказала она с открытой и совершенно очаровательной улыбкой. – Мне бы этого хотелось… В бутылке еще что-нибудь осталось? – Она помахала перед ним фужером.

Наблюдая за ними, Рэндольф Мэйс заметил, что Хокинс, вскоре исчерпал все, что мог сказать, и когда бутылка опустела, неловко удалился, предложив продолжить разговор с ней позже. Марианна задумчиво смотрела ему вслед, но не пыталась остановить.

Мейс тихонько хмыкнул, подслушанный разговор был весьма кстати.

VI

Подо льдом «Безбрежного Океана» время текло незаметно. Утро незаметно сменилось днем. Люк Лим, стараясь выполнить заказ Блейка, пропустил завтрак, а затем и ленч. Деньги, обещанные ему за эту покупку, были нужны ему позарез, но в животе уже урчало. И слава Богу, дело кажется двигалось к завершению. Перед его глазами обнаженная азиатка на настенном календаре стояла на коленях, наклонившись вперед с невинной улыбкой на накрашенных красным губах, и держала в руке чистый белый цветок лотоса, на золотом сердечке которого горели дата и время.

Услышав звуковой сигнал сработавшего аппарата, Лим отвел взгляд от календаря. Перекормленный блондин, потное лицо и бегающие глазки которого не вызывали большого доверия, схватил выплюнутую аппаратом бумагу, взглянул на нее, хмыкнул и передал Люку.

– Приятно иметь с вами дело, фон Фриш. – Люк встал и направился к двери.

– Интересно, чьи деньги и для кого покупка? – прозвучало ему вслед ворчание толстяка.

– К чему такие лишние вопросы?

– Но кто же в нашей маленькой деревне поверит, что «Лим и сыновья» нуждаются в подводной лодке только для того, чтобы выполнить муниципальный контракт на обслуживание водохранилища?

Лим вернулся к столу и вытащил из кармана, явно заготовленную заранее бумагу:

– Чтобы поверить во что-то, нужно об этом узнать, не так ли? Давай сделаем так, чтобы этого не случилось. Это дополнительный, подписанный договор. Два процента от суммы сделки. Выплачу через месяц, если в коридорах не будет разговоров  о продаже европейской субмарины.

– Твоя щедрость бесподобна, – сказал толстяк, скрывая удивление. – Будь уверен, все будет в лучшем виде.

Люк мотнул головой в сторону камеры видео-наблюдения под потолком:

– Сотри запись.

– Да она не работает.

Люк, недоверчиво улыбаясь, хмыкнул и вышел.

Толстяк выждал для гарантии, некоторое время (а вдруг вернется), переписал запись с камеры видео-наблюдения на флэшку и очистил память камеры. Он знал, кому можно продать эту информацию. Дополнительный договор будет соблюден – в коридорах никто ничего не узнает. А деньги никогда не бывают лишними. Риск, что Лим узнает об этом, минимальный. Толстяк включил защиту телефона от прослушивания и набрал номер.

– Это межпланетный отель «Ганимед». Чем мы можем вам помочь? – ответил робот-оператор.

– Комнату сэра Рэндольфа Мейса.

– Соединяю.

Двухдневный карантин закончился. Марианна Митчелл и Билл Хокинс оказались прижатыми друг к другу в углу переполненного пассажирами лифта, спускающегося в самое сердце «Безбрежного Океана». Последние тридцать метров медленного спуска прошли в стеклянной трубе, проходящей через ось центрального купола города, в котором никогда не видели Солнца. И Марианна, разинув рот, уставилась на поразительную массу людей на полу далеко внизу.

В каждой из четырех стен были огромные, богато украшенные золотом, ворота. Толпа входила и выходила через них. И стены, и купол были выполнены «под камень» и находились в пещере вырезанной во льду. Когда кабина лифта опустилась ниже, стала видна огромная, замысловатая, богато расписанная мандала[11]11
   Мандала.


[Закрыть] в тибетском стиле, покрывавшая внутреннюю поверхность купола.

– Из-за толпы не видно пола, – сказал Хокинс, – но если бы вы могли, то увидели бы огромную Шри-Янтру[12]12
  Шри-Янтра.


[Закрыть], выложенную плиткой.

– Что это?

– Средство для медитации. Внешний квадрат, внутренний Лотос, переплетающиеся треугольники в центре. Символ эволюции и просветления, символ мира, символ Шивы, символ богини-прародительницы…

– Перестань, у меня голова идет кругом.

– …символ, которым довольны и буддисты, и индусы. – Договорил Билл. – Кстати, эта шахта лифта должна представлять Лингам в йони[13]13
   Лингам и йони – мужской и женский половые органы – символизируют божественность, которая принимает форму фаллоса, проникающего в… Лингам – это практически единственная вещь, которая объединяет все индуистские храмы.


[Закрыть].

– Лингам?

– Еще один объект медитации. – Он смущенно кашлянул. – Но, мне почему-то кажется, что если все эти люди и медитируют, то только в магазинах. Если потеряешься, направляйся к восточным воротам – вон к тем.

Хокинс едва успел вымолвить эти слова, как двери открылись и они оба очутились в толпе.

Марианна крепко держала Билла за руку, радуясь, что он знает, куда идет. Она никогда бы не нашла кафе, в котором ее должен был ждать Блейк Редфилд, без Хокинса.

Найдя нужное течение в людском потоке, молодые люди нырнули через восточные ворота в узкий проход, который вскоре раздвоился, а затем снова нужно было выбирать куда сворачивать. Это был сущий муравейник извилистых туннелей и проходов, забитых людьми. Улицы закручивались спиралями то вверх, то вниз, пересекались друг с другом, соединялись неожиданными и, казалось бы, случайными проулками. Марианна была просто подавлена такой массой народу и все  желтые и коричневые лица.

После двадцати минут мучений они нашли нужные им «Проливы».

Внутри кафе была такая же теснота, как и в  переулке. Воздух был насыщен сложными ароматами – острыми специями, горячим мясом, пареным рисом и другими, не поддающимися определению запахами. Блейк Редфилд сидел с кем-то за столиком на четверых рядом с огромным, размером со стену, аквариумом.

– Вы Марианна? Очень приятно.  – Блейк  поднялся  на ноги и представил их друг другу. – Люк Лим, Марианна, э-э… Митчелл, Билл Хокинс. Спасибо, что помог Марианне, Билл. Ну, что же вы, садитесь.

То, как Люк Лим беспардонно разглядывал Марианну, очень не понравилось Биллу. Они с Лимом мгновенно почувствовали взаимную неприязнь.

– Послушай. – Обратился Блейк к Биллу. – Тебя ждет номер в межпланетный отеле. Можешь сидеть в нем, или в баре, или бродить по городу, но не думай найти кого-нибудь из наших в нашем так называемом офисе. Форстер, когда будет нужно, тебя сам найдет.

Блейк даже не взглянул на Марианну за все время разговора.

– А мне нужно спешить. Мы уже поели. Обо мне не беспокойтесь, у нас Люком дела. Нам нужно обеспечить доставку, э-э, первого предмета.

– Чего, чего?

– «Изделия А». – Услужливо уточнил Лим. – Мне заплачено, чтобы я так это называл. По крайней мере, на людях.

– А также проконтролировать доставку второго. – Закончил фразу Блейк.

– «Изделия Б». – Пояснил с умным видом Лим.

– К чему вся эта чертова секретность? – Удивился Хокинс.

– Приказ Форстера, – сказал Блейк. – И я считаю его правильным. Многие влиятельные силы хотят нам помешать и мы вынуждены действовать конфиденциально, скрываться. А  в таком наряде я чертовски похож на неоновую вывеску. Но в моем обычном наряде, в котором я разгуливал последнее время, ни вы мисс Митчелл, ни Билл меня просто бы не узнали.

Марианна глянула на него: красивый, веснушчатый, рыжеволосый, американец, богато одетый – действительно белая ворона в этом обществе.

– В настоящее время наибольшую опасность для нас представляет сэр Рэндольф Мэйс. – Продолжал объяснять Блейк. – Кстати он прибыл с вами вместе на «Гелиосе». Вот – все пассажиры два дня находились в карантине, а он в номере межпланетного отеля. У Мэйса есть связи, осведомители, друзья в самых разных местах. Он знает таможенников, управляющих гостиницами, метрдотелей и все такое, у него есть деньги и он хорошо платит. Он чертовски хороший репортер-расследователь. И мы имеем несчастье быть целью его охоты в данный момент.

Блейк встал, и беря со стола счет за обед, обратился к Биллу:

– Извини, но тебе придется позаботиться о Марианне на Ганимеде, я надеюсь ты не…

На щеках Марианны появились два ярко-красных пятна:

– Что за ерунда? Я в состоянии сама о себе позаботиться.

– Марианна, – горячо сказал Хокинс, – я буду просто счастлив находиться в твоем обществе и даже у твоих ног.

– Ну вот и славно. Извини, Марианна, правда, но труба зовет. – И Блейк с Лимом направились к выходу. Последний не смог удержаться и бросил на Марианну последний раздевающий взгляд через плечо.

Хокинс смотрел им вслед:

– Поразительно! – Он казался искренне удивленным. – До сегодняшнего дня я и представить себе не мог, что Редфилд будет вести себя иначе, чем самым образцовым образом. Возможно, дела у него идут не очень хорошо – Форстер, кажется, вселил в него страх Божий.

– Да, он был конечно в самом деле очень таинственным. – Согласилась Марианна.

– Как в каком-нибудь дешевом шпионском романе. – Билл все не мог успокоиться. – Когда на самом деле нет никакой тайны. Профессор просто планирует тщательное исследование Амальтеи. Я знаю, что он рассчитывал приобрести «Ледяного Крота» – горную машину, здесь на Ганимеде. Это, должно быть, Пункт А, или «Изделие А», ну прямо как дети. Знаешь, давай все-таки что-нибудь поедим.

Пока он изучал меню, Марианна сделав вид, что ей это тоже интересно, придвинулась к Хокинсу и позволила своему теплому бедру коснуться его бедра.

Если бы кто-нибудь сказал Марианне, что она может когда-нибудь увлечься интеллектуалом, она была бы шокирована. Ей всегда нравился другой тип мужчин. Но, Билл Хокинс был таким большим, сильным и симпатичным…

VII

Весь день, после встречи с Блейком Редфилдом и его странным местным другом, Хокинс и Марианна бродили по туннелям экзотического города, не обремененные маршрутом. Они посетили наиболее известные туристические достопримечательности – прогулялись по многолюдным ледяным садам, прокатились на сампане по дымящимся холодным каналам, вдоль которых выстроились туристические магазины. Хокинс рассказывал о мирах и о себе. О своем раннем желании стать полноценным ксеноархеологом, о поездках на Венеру и Марс, о своих занятиях под руководством профессора Форстера. История культуры X – практически белое пятно, сказал он ей. Одни ученые думают, что существа, которые написали найденные таблички, посетили Землю в Бронзовом веке, в то время как другие – что это случилось по крайней мере за миллиард лет до этого.

Язык культуры X является гораздо более трудным, чем представляется непрофессионалу в наши дни компьютерного перевода. Ибо компьютер переводит по правилам, которые в него запрограммированы, разные правила, основанные на разных предположениях, дают разные значения, и поэтому получаются совершенно разные тексты. Насколько программа Форстера приблизилась к языку культуры X, и особенно к его звукам, все это является предметом продолжающегося обсуждения.

– И что, Форстер принимает участие в этих обсуждениях? – Проницательно спросила Марианна.

Хокинс  улыбнулся:

– Нет, конечно. Он считает дело закрытым.

Наступил вечер. Каким-то чудом они оба остановились в одном и том же роскошном отеле. Марианна не давала Хокинсу закончить разговор ни к ужину, ни даже после.

– Пойдем со мной наверх, – сказала она, когда они поставили пустые кофейные чашки.

– Ну, конечно, я тебя провожу до…

– Да заткнись ты, Билл. Просто скажи «да» или «нет». – Она лукаво улыбнулась. – Я предпочитаю «да».

– Ну, конечно. – Он покраснел. – То есть. Да.

Комнаты отеля были маленькими, но роскошными, с грудами мягких хлопчатобумажных ковров, покрывавших тростниковые полы, с ширмами из сандалового дерева. Теплый желтый свет, приглушенный, проникал сквозь мириады отверстий в резьбе, словно узорчатые звезды. В тонкой сетке света, без одежды, с длинными, гладкими и мускулистыми конечностями, с блестящей темнотой, струящейся по волосам, сияющей в глазах и трогающей таинственные места ее тела, Марианна была так прекрасна, что Билл Хокинс на какое-то время потерял дар речи.

Но много позже она снова начала задавать вопросы.

Ночь прошла в приступах взаимного допроса…

Неожиданное появление Мейса в межпланетном отеле «Ганимед» породило  множество пересудов, но все быстро поняли, что он прибыл на «Гелиосе», где путешествовал скорее всего инкогнито и в гриме. Новость распространилась по всему сообществу моментально.

Подходившим к нему за автографами  он, отвечая на вопросы, объяснял, что целью его прибытия является расследование деятельности профессора Дж.К.Р. Форстера на Амальтее. При этом он просил сообщать ему любую информацию о профессоре и его людях.  Мэйс сделал пару попыток связаться с экспедицией Форстера, которая устроила официальную штаб-квартиру в индийском квартале города, но на его телефонные звонки, всегда отвечал только офисный робот. Как Мейс узнал от своих знакомых из межпланетной прессы, Форстера и его людей никто не видел с момента их прибытия. Большинство репортеров пришли к выводу, что Форстера вообще нет на Ганимеде. Возможно, он находится на какой-нибудь другой луне, например на Европе. Возможно, он уже на Амальтее.

Мейс это не обескуражило. Он знал, что люди располагающие информацией, ему обязательно позвонят…

– Сэр Рэндольф Мэйс? Это миссис Вонг, владелица кафе «Проливы». Если вы подойдете, я вам расскажу о интересной беседе людей профессора Форстера, состоявшейся в моем кофе…

– Миссис Вонг? – Мэйс смотрел на женщину в зеленом шелковом платье с высоким воротником.

Та раздавила наполовину выкуренную, испачканную губной помадой сигарету, в толстой стеклянной пепельнице на стойке. – Курение было редкой привычкой в искусственной среде Ганимеда, практически запрещенной, но миссис Вонг была полновластной хозяйкой в этих четырех стенах.

– Сэр! Для меня большая честь познакомиться с Вами, сэр Рэндольф Мэйс. Проходите, садитесь. Я прикажу принести чай. За чаем поговорим. Вы какой сорт предпочитаете?

– Дарджилинг.[14]14
   Дарджилинг – Индийский элитный чай. Его иногда называют «чайным шампанским».


[Закрыть]

 В полуденный час в кафе было пусто, если не считать девушки, угрюмо мывшей пол. Миссис Вонг сказала что-то по-китайски девушке и подвела Мэйса к столу у стены, рядом с огромным, аквариумом. Он и самая уродливая рыба, которую он когда-либо видел, уставились друг на друга.

Миссис Вонг зажгла еще одну сигарету, зажала ее между пальцами с дюймовыми ногтями, покрытыми красным лаком и откинувшись на спинку стула сказала:

– Они сидели прямо за этим столом, Редфилд, я знаю, что он работает на профессора, и Лим. Разговаривали по-кантонски.

– Кто этот Лим?

– Строительная компания «Лим и сыновья». Судя по их словам, Лим продал мистеру Редфилду их старого ледяного крота.

– Ледяной крот?

– Машина для проходки туннелей, специально разработанная для этих мест, где лед очень холодный, а гравитация очень низкая. Они говорили, что профессор  покупает еще что-то, какое-то «Изделие Б». Потом пришли еще двое гостей. – Миссис Вонг убрала пальцем табачную крошку с кончика языка. – Мистер Хокинс, он, кажется, тоже работает у профессора, и молодая девушка по имени Марианна. Мистер Редфилд был не в настроении. Совсем не хотел разговаривать. Через несколько минут он ушел вместе с Лимом. Затем…

Она говорила еще долго и пространно, по-видимому, набивая себе цену, но вскоре Мэйс понял, что получил от нее все, что она знала. Когда он покинул кафе, на столе у него за спиной осталась стопка потрепанных, старомодных бумажных долларов северного континента – купюрами в сотни и тысячи долларов, происхождение которых невозможно было отследить.

…Мейс не успел закрыть за собой дверь своей комнаты в отеле, как раздался телефонный звонок.

– Рэндольф Мэйс слушает.

– Сэр, звонит мистер фон Фриш из «Торгово-промышленной инженерной компании». Соединить его с вами?

– Соединяйте.

Голос в трубке был искажен шифратором, экран оставался темным:

– Наконец-то мы встретились, сэр Рэндольф.

– В нашем случае это довольно сильно сказано, Фриш… прошу прощения, мистер фон Фриш.

– Знаете. Мир суров сэр Рэндольф. Лучше перестраховаться.

– Какое у вас ко мне дело.

– Недавно я продал человеку, который планирует экспедицию на Амальтею  довольно интересное имущество. Если это вас интересует, то мы должны встретиться.

– Ладно. Где и когда?

Договорившись о встрече, Мейс откинулся на спинку кровати и положил свои большие ноги на покрывало. Сцепив длинные пальцы за головой, он уставился в потолок и стал обдумывать свой следующий шаг. Хокинс и Марианна живут в этом же отеле. Что ж нужно вплотную заняться сладкой парочкой. Это может очень пригодиться.

На следующий день Мейс повидался с фон Фришем, узнал от того о покупке Форстером подводной лодки, стал еще на несколько тысяч долларов беднее и остаток дня провел в холле отеля, подписывая книги, салфетки и даже тут же оторванные кусочки нижнего белья, пока поток желающих получить автограф не иссяк. Все это время он следил за баром отеля, ему было нужно встретить Хокинса и Марианну, и желательно, чтобы они были вместе. Но только на следующий день к вечеру его желание исполнилось. Молодые люди вошли в бар, сели и заказали коктейли. Мейс выждал десять минут и быстро подошел:

– Доктор Уильям Хокинс? – Какая встреча, надеюсь вы представите мне свою спутницу.

Ожидаемый эффект неожиданного узнавания, неловкого вскакивания, замешательства, сумбурного «знакомьтесь, это мисс Митчелл э-э Марианна…», фальшивого «я рад вас…», широко распахнутые восхищенные глаза девушки: «для меня большая честь…».

Когда обстановка слегка успокоилась, Марианна, в предвкушении чего-то необычного, поинтересовалась:

– Билл сказал, что вы здесь, потому что подозреваете профессора Форстера в участии в заговоре, чтобы расследовать все обстоятельства экспедиции на Амальтею. Это так?

– Совершенно верно.

– Но Билл говорит, что ничего не предстоит, кроме археологических изысканий.

– Возможно, профессор не все рассказал Биллу, – предположил Мейс. – И боюсь, что мои взгляды на этот счет не совсем точно были изложены. Я обвиняю профессора Форстера не в участии в заговоре, а только в том, что он знает больше, чем говорит публике. Откровенно говоря, я подозреваю, что он открыл тайну, которую «свободный дух» ревностно охранял в течение многих веков.

– «Свободный Дух»! – Воскликнул Хокинс. – Вы это серьезно? Что может сказать какое-то многовековое суеверие о небесном теле, которое было неизвестно до самого конца девятнадцатого века?

 – Прежде чем я отвечу на этот вопрос, давай подумаем, почему подземные храмы культа «свободного духа» имеют на своих потолках изображение южного созвездия, ведь когда были построены самые ранние из них, никто в северном полушарии не знал конфигурации южного неба? И какие такие секреты пытались сохранить эти два астронома на Луне, когда пытались уничтожить радиотелескопы?

– Что пришельцы из созвездия Южный Крест, и они возвращаются, – глубокомысленно предположила Марианна.

– Ну, Марианна, – простонал Хокинс.

– Очень разумная гипотеза, – продолжил Мейс, – одна из нескольких. Уверяю всех, что никаких секретов не останется, когда я узнаю, что скрывает профессор.

– Нельзя открыть секрет, которого не существует.

– Доктор Хокинс, вы такой… прямолинейный человек. Можете ли вы предложить простое объяснение тому, что профессор Форстер приобрел маленького «Ледяного Крота», и европейскую подводную лодку – инструменты, использование которых лежит далеко за пределами заявленных целей исследования.

– А откуда вы… Впрочем пожалуйста. С тех пор, как профессором Форстером была подана заявка на экспедицию, были получены новые данные об Амальтее, геология ее недр…

– …может быть понята с помощью обычных сейсмографических методов, – перебил Мейс. – Нет, доктор Хокинс, профессору Форстеру нужно нечто большее, чем просто изучение поверхности Амальтеи или ее внутренностей. Он ищет что-то… что-то подо льдом.

– Ну конечно, – рассмеялся Хокинс. – Погребенную цивилизацию древних астронавтов с созвездия Южный Крест, не так ли? Весьма изобретательно, сэр Рэндольф. Возможно, вам следует снимать фантастическо-приключенческие фильмы, а не документальные.

Этот смех был большой ошибкой Билла. – Он обидно высмеял кумира Марианны, принизил значимость звезды.

Рэндольф Мэйс был доволен, эта встреча дала ему даже больше, чем он рассчитывал. Во-первых подтвердились ранее полученные сведения, а во-вторых появились перспективы довольно привлекательные – Марианна, моложе его более чем на два десятка лет. Билл был конечно достаточно смышленым и красивым молодым человеком, но очень самоуверенным и, как это часто бывает с такими людьми, очень застенчивым. Он был уязвим и справиться с ним удалось в ходе дальнейшего длительного употребления чая и коктейлей.

В конце концов Хокинс, чтобы не растерять окончательно чувство собственного достоинства, вежливо распрощался и ушел, сославшись на назначенную встречу.