Текст книги "Евангелие от Люцифера"

Автор книги: Пол Кристофер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

ГЛАВА 13

– Я здесь уже две недели и не заметила ничего необычного, – сказала Финн Хилтсу в обеденный перерыв, когда они сидели вместе в столовой.

За последние две недели им едва ли довелось обменяться дюжиной слов. Хилтс почти все время находился в полетах, производя с малой высоты картографическую съемку окрестностей, а Финн фиксировала на бумаге казавшиеся бесчисленными осколки старинных гончарных изделий.

– Может быть, Адамсон действительно работает по-честному?

Хилтс скорчил гримасу.

– Мне нет нужды напоминать тебе о том, что случилось в Каире.

– Что, возможно, имело больше отношения к тебе, чем ко мне.

Хилтс вздохнул:

– На самом деле ты так не думаешь, правда?

– Но если я чем-то мешаю Адамсону, зачем ему понадобилось включать меня в состав экспедиции?

– Держи друзей поблизости, а врагов еще ближе, как говорил «крестный отец».

Финн рассмеялась:

– По-моему, на самом деле это цитата из «Искусства войны» – «Сунь-цзы», но мысль твоя мне понятна. Знать бы еще, как меня угораздило оказаться врагом Адамсона…

Хилтс слегка пригубил кофе.

– Я немало размышлял об этом. Единственное, что мне приходит на ум, – это Микки Червы.

– Мне бы не хотелось, чтобы ты так его называл.

– Прости… Мистер Валентайн. В общем, он единственное, что имеет смысл, единственная связь.

– Почему ты так думаешь?

– Он нашел тебе эту работу, ведь так?

– Мне бы хотелось думать, что моя квалификация тоже имела значение.

– Не обижайся, солнышко, но на свете полно технических иллюстраторов с куда большим опытом, чем у тебя. Начать с того, как ты вообще узнала об этой работе.

– От факультетского куратора.

– А он как о ней узнал?

– Он сказал, от одного своего друга.

– Проверь, что за друг такой. Ручаюсь, окажется, что это не кто иной, как Мик… твой мистер Валентайн.

– А зачем Майклу подвергать опасности мою жизнь?

– Говорил он тебе что-нибудь перед отъездом из Нью-Йорка?

– Я сослалась на него в резюме как на человека, который может меня рекомендовать. А потом позвонила ему, убедиться, что все в порядке.

– И что он сказал?

– Сказал, все в порядке. Похоже, что он уже знал об этой работе.

– И?

– Посоветовал быть начеку.

– Предостерег об опасности?

– Тогда мне так не показалось. Я подумала, что он имеет в виду обычные неприятности, подстерегающие путешественника за границей. Карманных воров и все такое.

– А теперь? – спросил Хилтс.

Финн задумалась. Хилтс стал снимать ложечкой с верха чашки маленькие клочья пенки.

– Теперь, пожалуй, я уже не так уверена. Может быть, это и было предостережение, но все равно это не дает ответа на мой вопрос. Зачем ему было сознательно посылать меня в опасное место? То есть если он вообще нашел для меня эту работу, как ты считаешь.

– Я тоже об этом размышлял. Мне кажется, поначалу твой друг и вправду думал, что оказывает тебе услугу, но что-то изменило его точку зрения.

– И что же?

– Может, он что-то узнал.

– Что это может быть?

– Вот что, – сказал Хилтс, понизив голос.

Он полез в карман своей поношенной, вытертой куртки и достал оттуда устройство чуть больше сотового телефона.

– Ну и что это такое? – спросила Финн, глядя на маленький электронный прибор.

– Навигатор.

– Знаешь, я не сильна в технических терминах, – заявила Финн. – Ты не мог бы пользоваться словами, понятными даже для убогого умишком искусствоведа?

– Прибор Джи-пи-эс, глобальной системы позиционирования.

– Понятнее не стало.

– Тебе не доводилось следить за перемещениями нашего высокочтимого вождя?

– Каддафи? Нет, я ведь не вхожу в ближний круг Диктатора.

– Ха-ха. Адамсона. А точнее, Адамсона и его приятелей Куна и Гиснави, наших коллег из музея и Департамента древностей.

– Я была слишком занята, зарисовывая обломки глиняных горшков тысячелетней давности, которые не представляют никакого интереса.

– А я целые дни напролет щелкал камерой с борта польского драндулета, что, наверное, столь же нудно, как зарисовывать старые ночные горшки, но зато имеет одно преимущество.

– Какое?

– Я нахожусь на высоте двенадцати тысяч футов. Само собой, многое вижу. Правда, главным образом песок.

– Ближе к делу.

– Вот уже примерно неделю Адамсон, Кун и Гиснави каждый день садятся в один из этих вездеходов-«хаммеров» и направляются в пустыню.

– А почему ты уверен, что это они? – спросила Финн.

Хилтс снова полез в карман и достал смятый клочок фотобумаги.

– Наряду с обычными пленочными камерами Адамсон использует бельгийскую штуковину, она называется «цифровая модулярная авиационная камера». Как и большинство аппаратов для воздушной съемки, она предназначена, чтобы вести съемку слегка наискосок… со стороны, чтобы дать тень и масштаб.

Он разгладил картинку на столе: она была не слишком четкой, но лица узнавались легко.

– Это Адамсон, Гиснави и тот немец, никаких сомнений. Я загрузил снимок в компьютер, усилил четкость и увеличил.

Финн посмотрела на картинку. Все трое были хорошо видны: Адамсон за рулем, Гиснави на сиденье рядом с ним и Кун, сидевший сзади. А в кузове лежало что-то завернутое в парусину.

Финн пожала плечами:

– Ну и что? Гиснави, Кун и Адамсон отправляются на поездку в пустыню, что тут такого?

Хилтс ткнул пальцем в навигационное устройство.

– Мне удалось засунуть навигатор позади запаски личного «хаммера» Адамсона, того самого, черно-желтого вроде гигантского шмеля. Благодаря чему я знаю, что они всякий раз ездили в одно и то же место.

– Куда?

– Это в ста восьми милях отсюда, почти прямо на запад. – Он нажал кнопку, и на устройстве высветились координаты. – Вот, чтобы быть точным – двадцать один градус, сорок две минуты и тридцать секунд северной широты и двадцать три градуса, тридцать две минуты, восемнадцать секунд восточной долготы.

– Что там находится?

– В том-то и дело, что ничего.

– Будь логичен, Хилтс. Там должно быть что-то, иначе они бы туда не ездили.

– Судя по картам, это край маленького плато. Марсианский пейзаж, только небо не красное. Скалы и песок.

Финн вздохнула:

– На Марсе есть атмосфера. Небо там на самом деле голубое.

– Простите, доктор Райан.

– Мне пришлось прослушать несколько курсов по точным наукам. В частности, курс астрофизики.

– Дело в том, что там действительно ничего нет. Я даже проверил, не находился ли там один из старых караванных путей. Нет. Песок и камни до самой границы с Алжиром.

– А дальше?

– А дальше алжирские камни и алжирский песок. Вместо ливийских.

– Ты меня достал. Тебе известно, что ты зануда?

– Да, есть у меня такой дар.

– Хорошо, а как ты полагаешь, зачем они туда ездят?

– Я думаю, они нашли там то, что на самом деле искали.

– А что они, по-твоему, искали?

– Есть только один способ это выяснить.

ГЛАВА 14

Они летели над бескрайней пустыней, держа курс на запад без какого-либо видимого ориентира. Кабина маленького самолета была тесной, тем паче что два задних пассажирских места были заменены громоздким съемочным оборудованием и дополнительным топливным баком. Это давало пилоту возможность дольше проводить воздушную съемку без возвращения на базу для дозаправки.

– Ты был прав, – сказала Финн, глядя в большое боковое окно, – решительно ничего. Я бы сказала, что камней больше, чем песка.

– Это скорее хамада, чем эрг.

– Тебе виднее, – рассмеялась Финн.

– Хамадой называется каменистая пустыня, а эрг – песчаная равнина с дюнами. В первую очередь это зависит от высоты над уровнем моря – чем выше, тем более каменистая почва. Но заметь, пустыня здесь была не всегда.

– А мне кажется, что испокон веку.

– Ей не более четырех, максимум пяти тысяч лет. Ты тут недавно упомянула «Английского пациента»… Помнишь Пещеру пловцов?

– Да, это пещера, которую нашел Алмаши.

– Она существует на самом деле. И они действительно плавают. Настоящая пещера находится в Египте, в месте под названием Вади-Сора. Пять тысяч лет назад здесь не было никакой пустыни, одни холмы, плато, реки и уйма животных. Вспомни все те фильмы про сафари, которые тебе доводилось видеть, и ты сможешь представить себе прошлое этого милого местечка.

– Трудно поверить.

– Не зря же толкуют о глобальном потеплении. Если проследить геологическую историю местности, то выяснится, что весь здешний песок взялся с атлантического побережья Марокко. Когда мы вернемся из нашего небольшого шпионского путешествия, я покажу тебе несколько поразительных инфракрасных спутниковых снимков. Ты увидишь засыпанные русла древних рек, огромных рек, некогда орошавших всю Северную Африку.

– Может быть, это имеет какое-то отношение к тому, за чем охотятся Адамсон и его дружки. Какое-то место вроде Пещеры пловцов.

– Сомневаюсь. Наш босс строит из себя археолога, а никак не палеонтолога, и я не думаю, чтобы брата Лаваля, нашего добродушного монаха из Иерусалима, особо интересовало пещерное искусство. – Хилтс покачал головой. – Нет, сдается мне, здесь может быть замешано нечто, связанное с войной.

– Какой войной?

– Второй мировой. Это могло бы объяснить участие Куна.

– Каким образом?

– В начале войны вся эта местность кишела немцами, англичанами и итальянцами, причем от итальянцев здесь было не протолкнуться и раньше. Педрацци, итальянец, о котором я тебе рассказывал, был хорошо известным археологом, но вполне мог быть и шпионом. В то время ими были почти все.

– Похоже, с тех пор мало что изменилось.

– Мы-то ведь с тобой не шпионим, а просто хотим удовлетворить свое любопытство.

– Ох, мне почему-то вспоминается, что случилось у одного любопытного с носом.

Появившаяся на горизонте темная полоса тем временем постепенно преображалась в безжизненное каменистое плато, растрескавшееся тысячью теснин и никуда не ведущих непроходимых каньонов. С помощью универсального разъема Хилтс подключил портативный навигатор к стационарному устройству того же назначения на приборной панели самолета и по мере приближения к плато стал маневрировать с похожим на бублик штурвалом маленького самолета, ориентируясь по цветному дисплею. Легкие движения позволяли ему придерживаться курса в соответствии с точными координатами.

– Почти на месте, – пробормотал он, слегка поворачивая направо. – Видишь что-нибудь?

– Пока нет.

– Снижаемся.

Хилтс тронул рычаг управления, и маленький самолет отреагировал почти сразу, скользнув вниз настолько плавно, что Финн показалось, будто они спускаются по невидимой проволоке. «Кем бы еще ни был этот Хилтс, – подумала Финн, – но летчик он настоящий».

Она посмотрела в боковое окно и вдруг почти прямо под ними увидела то, что требовалось.

– Там!

– Что?

– Следы. Я вижу следы шин.

Хилтс заложил круг, внимательно вглядываясь в окно со своей стороны, и спустя мгновение тоже приметил в пыли широкие следы.

– Ну что, последуем, как в сказке, за хлебными крошками, – пробормотал он и снова снизился, так что теперь самолет летел вдоль автомобильной колеи на высоте менее тысячи футов.

Почти идеально прямая двойная линия вела к горловине узкого каньона.

– Где мы сядем?

– Да где угодно. Чем хороша эта игрушка, так это минимальным разбегом при взлете и посадке. Давление в шинах низкое, и для полного гашения скорости нам хватит пятисот футов. Я постараюсь сесть как можно ближе к месту.

– А насколько точна эта штуковина – навигатор?

– Точность высока. Плюс-минус десять-пятнадцать ярдов в любом направлении.

Финн наблюдала за тем, как Хилтс сосредоточился на управлении самолетом: его пальцы оперировали рычагами управления чутко, как пальцы любовника, внимательный взгляд перебегал между быстро приближающейся поверхностью каменистой пустыни и приборной панелью. Это напоминало игру виртуоза на музыкальном инструменте. Словно подтверждая ассоциацию, Хилтс начал насвистывать себе под нос, и Финн узнала мелодию: это была тема из саундтрека к сериалу «Флинстоуны». Она улыбнулась, глядя, как он произвел несколько последних регулировок, компенсирующих давление бокового ветра, порыв которого заставил самолет перед самым приземлением слегка вздрогнуть. Колеса с приглушенным стуком коснулись поверхности, и самолет покатился по каменистой земле.

ГЛАВА 15

Машина быстро замедляла ход, а когда Хилтс убрал закрылки и развернул ее против ветра, остановилась. Еще две минуты двигатель работал вхолостую, после чего был выключен, хотя еще некоторое время пропеллер вращался по инерции. Наконец все стихло – лишь ветер обдувал фюзеляж, заставляя самолет слегка покачивать крыльями. Прямо перед ними, на расстоянии в половину футбольного поля, высился изломанный и растрескавшийся утес, справа, в тенях, просматривалась зазубрина каньона.

– Никогда бы не подумал, что там что-то есть, – сказал Хилтс.

– Может, там ничего и нет, – предположила Финн.

– Верно, – сказал Хилтс, – они выезжают отсюда каждый день со своими циновками исключительно ради медитации.

– Сдается мне, что некий мистер Хилтс – отъявленный циник.

– «Циник» – это то слово, которым глупец называет реалиста, – парировал Хилтс, освобождая от защелки большую, снабженную окном дверь кабины и сдвигая ее в сторону крыла.

Пригнувшись, он вылез в образовавшееся отверстие навстречу жаре. Финн сделала то же самое на своей стороне, потом обошла вокруг самолета и подошла к Хилтсу.

– Как думаешь, сколько времени в нашем распоряжении?

– Они никогда не уезжают раньше двух пополудни, а мы опережаем «хаммер» как минимум на час. Так что у нас самое меньшее полтора часа, прежде чем придется убраться.

– Хорошо бы еще знать, что нам искать.

– Следы «хаммера» ведут прямо в каньон.

– А как насчет наших следов? Они их заметят?

– Самолет весит меньше тонны. «Хаммер» в четыре раза больше. Посмотри на рытвины – они продавили поверхностную корку и оставили колею, которую, наверное, можно увидеть из космоса. Эти ребята пользуются далеко не самым безопасным для окружающей среды транспортным средством и побывали здесь с полдюжины раз. А наш след почти незаметен.

– Ты не просто циник, а самоуверенный циник.

– Да не дергайся ты; они в жизни не узнают, что мы здесь побывали.

Он нырнул под крыло и выбрался обратно с одной из старых камер «Никон» – из тех, которые брал с собой в Город мертвых, – и парой фляжек.

– Это на всякий случай, если мы все-таки что-нибудь найдем, – пояснил Хилтс, подойдя к ней и вручая ей одну из фляжек.

Девушка повесила ее на плечо, и они, держась автомобильной колеи, двинулись к горловине каньона.

– Тут не только «хаммер» побывал, – заметила Финн, уставившись вниз на плотно слежавшийся, усеянный камнями песок. – Есть и другие следы, правда, слабые.

– Пустыня вовсе не так пуста, как некоторые себе воображают, – отозвался Хилтс. – Даже до войны на всей этой территории люди толклись, как на центральном вокзале. Англичане, французы, археологи, разведчики нефтяных месторождений. Еще раньше здесь орудовали итальянцы… Грациани проложил сотни миль колючей проволоки, чтобы парализовать действия повстанцев-сенусси. Потом здешняя местность стала полем деятельности глубинного патруля.

– Какого?

– Группа глубинных пустынных рейдов, их еще называли «пустынными крысами». Это были маленькие отряды коммандос, которых забрасывали в пустыню, чтобы изматывать немцев и итальянцев.

– Я думала, что такое происходило только на севере.

Хилтс наклонился и пальцами раскопал маленькую горку камней, из-под которой, как оказалось, торчал краешек старой консервной банки. Когда Финн взяла находку в руки, она увидела все еще различимую маркировку.

– «Солонина», – прочитала она.

– За некоторое время до того, как сюда заявился Адамсон, здесь побывали англичане. Скорее всего, вояки.

– Почему именно здесь?

– Мы находимся поблизости от трех границ: Судана, Египта и того региона, что раньше назывался Французской Экваториальной Африкой. Было время, когда такое место, особенно если рядом находилась вода, могло иметь стратегическое значение. – Он покачал головой. – Что ни говори, а время меняет все самым причудливым образом. Взять хотя бы побережье Нормандии: сейчас это всего лишь полоса пляжей, а шестьдесят лет назад там решалась судьба мира.

– Судя по всему, здесь ничего не решается, – заметила Финн.

– Почем знать, – отозвался Хилтс.

Они продолжили путь вперед и наконец добрались до входа в каньон. Ширина расщелины составляла не более пятидесяти футов, причем одна скала выступала чуть больше, чем другая, затеняя проход и делая его в некоторых ракурсах практически незаметным. Финн с Хилтсом двинулись дальше в теснину, по обе стороны которой, порождая клаустрофобию, вздымались отвесные каменные стены. Проход был узок, всего на несколько футов шире колеи «хаммера».

– Они не были первыми, кто проник сюда, – сказал Хилтс и кивнул в сторону других, более слабых следов. – Кто-то знал об этом месте задолго до их визита.

Футов через сто каньон неожиданно сделал резкий поворот направо, расширился, а потом снова сузился. Глядя на стены из песчаника, Финн заметила явные выбоины в тех местах, где о них задевал бампер тяжелой машины. Каньон снова изогнулся, на сей раз налево, а еще через сто ярдов ущелье превратилось в маленькую, окруженную отвесными скалами долину. Хилтс с Финн остановились, ошеломленные представшей перед ними картиной.

– Господи, что же тут произошло? – прошептала Финн, прикрывая глаза ладонью.

Вся лощина представляла собой поле смерти. Хилтс поднял свой «Никон», снял колпачок с объектива и начал снимать.

Прямо перед тем местом, где они стояли, находился остов какого-то военного автомобиля, на огромных шинах, если судить по ободу колес. Сами шины исчезли, резина попросту рассыпалась в прах. Расчет боевой машины состоял из трех человек: водителя, пулеметчика, сидевшего рядом с ним, и стрелка из установленного сзади тяжелого противотанкового ружья, – и останки всех троих сохранились в автомобиле. Мумифицированное тело водителя было отброшено назад на сиденье, на ухмыляющемся черепе еще сохранились пергаментные клочья кожи и несколько прядей волос. Глазницы за прошедшие годы забились песком и засохшей грязью. Пулеметчик представлял собой сморщившийся на потрескавшемся кожаном сиденье рядом с водителем мешок костей: оба скелета не распались лишь потому, что кости удерживались вместе лохмотьями мундиров. На безголовом позвоночнике криво сидела полусферическая каска. Третий член экипажа, возможно, прожил немного дольше, чем его товарищи: труп пребывал в скрюченном положении, и обтянутые иссохшей кожей палки, в которые превратились его руки, до сих пор обхватывали истлевшую грудную клетку, словно он, пребывая в вечности, пытался отгородиться от всепроникающего холода смерти.

Хилтс шагнул вперед и пробежался рукой по борту машины. Металл изрешетили дюжины пуль, причем отверстия были столь велики, что легко можно было засунуть в любое мизинец. Пулемет сорок пятого или чуть меньшего калибра продырявил грузовик, как консервную банку, которую используют в качестве мишени на тренировках.

– Итальянцы, – сказал фотограф, наклонившись и изучив выцветший опознавательный знак воинской части позади автомобиля. – Сто третья автомобильная разведывательная рота. Такие машины у них назывались «Сахариане». Во многих отношениях это был первый автомобиль, специально приспособленный для пустыни.

Он поднялся.

– Кто их расстрелял? – поинтересовалась Финн.

– Они, – ответил Хилтс, указывая туда, где на расстоянии примерно в сто ярдов находились остатки военного лагеря – два грузовика, машина поменьше вроде джипа, остовы нескольких небольших палаток, расставленных полукольцом вокруг ямы для костра, брошенные консервные банки и длинный окоп. Джип выглядел так, будто пострадал от прямого попадания из большого противотанкового ружья. Грузовики сохранились лучше: шины, разумеется, рассыпались, но маскировочная краска местами еще уцелела.

Добравшись до автомобилей и призрачных остатков бивуака, Хилтс снова начал фотографировать, сосредоточившись на номерных и опознавательных знаках машин и старом снаряжении, разбросанном по лагерю.

– Красные и черные полоски с белым скорпионом, гвардейский отряд глубинных патрулей. Что же до грузовика, то это британский «шевроле».

– Откуда ты все это знаешь?

– В детстве построил уйму моделей военных автомобилей. А еще был сериал под названием «Крысиный патруль»: сняли его давно, но повторный показ я видел. В главной роли там был Кристофер Джордж, может быть, ты его помнишь.

– Да бог с ним, – отозвалась Финн, озирая место стоянки. – Тут нет больше тел. А должны бы быть.

Хилтс повернулся и оглянулся на итальянскую боевую машину. Он сразу догадался, что пули, которые поразили экипаж из трех человек, скорее всего, прилетели не из этого лагеря. Во-первых, и грузовики, и подбитый джип были не так расположены, а во-вторых, пулеметы на английских машинах были слишком тяжелыми: большой «виккерс» и «браунинг» наряду с крупнокалиберным противотанковым ружьем, установленным на втором грузовике. Потом он поднял глаза на окружающие скальные стены и все понял.

– Засада, – заключил Хилтс, пнув носком сапога ржавую канистру из-под бензина с фирменным знаком компании «Шелл». – Они услышали, как приближаются итальянцы, взобрались на скалы, дождались их и накрыли огнем сверху.

Финн прошла через лагерь, то и дело нагибаясь и рассматривая проржавелый элемент снаряжения или еще какой-нибудь старый артефакт.

– Два грузовика и джип. Сколько тут могло быть людей?

– Точно сказать трудно, но три двухместные палатки рассчитаны на шестерых. Некомплект. Может быть, эта группа ранее понесла потери.

– Шестеро против троих, и они не победили?

– А кто сказал, что они потерпели поражение?

– Но ведь их грузовики так здесь и остались. Почему они не уехали? Может быть, из-за отсутствия топлива и воды?

Хилтс покачал головой:

– Это были смышленые ребята. У них повсюду имелись резервные топливные склады, и они никогда не расходовали бензин так, что не могли добраться до одного из них или до ближайшей базы. Опять же, радиаторы всех грузовиков имели конденсаторы, так что проблема не в воде.

– Что-то тут случилось, спору нет, – промолвила Финн, медленно поворачиваясь вокруг себя. – Это интересная маленькая загадка, но сомнительно, чтобы Адамсон притащился сюда ради нее. Как думаешь?

– Весьма сомнительно, – согласился Хилтс.

– Продолжим осмотр, – предложила Финн. – Но нам лучше не увлекаться и быть настороже.

Девушка взглянула на часы – они пробыли здесь уже полчаса.

Хилтс осмотрел остовы палаток, взобрался на грузовик и, спрыгнув с него, присоединился к Финн, которая исследовала узкий, неглубокий окоп, проходивший позади обращенного к горловине долины заграждения из мешков с песком.

– Нашла что-нибудь?

– Консервные банки – еще солонина, сгущенка. Полевая печь, сделанная из десятигаллонного бака, и вот это.

Она передала спутнику вылинявший, некогда черный берет с прикрепленной спереди исцарапанной песком кокардой.

– Скорпион в круге, – кивнул Хилтс. – Эмблема глубинного патруля и их девиз «Non vi sed arte» – «Не силой, но искусством».

Он протянул руку и помог ей выбраться из окопа.

– А чего ради итальянцы вообще полезли в каньон? Как они его нашли? – спросила Финн, когда они шли по лагерю, продолжая осмотр.

– Полагаю, так же как и мы. По следам, оставленным колесами грузовиков глубинного патруля.

– Ладно, а как сюда попали англичане?

– Может быть, искали места для лагеря?

– Или, может быть, тоже шли по чьим-то следам?

– Этого мы никогда не узнаем, – сказал Хилтс и остановился, внезапно увидев впереди, на уступе, обломки самолета. – Какого чер…

Старый биплан выглядел так, словно пытался совершить посадку, потерял управление, не смог остановиться и врезался в скалу. Капот двигателя смялся в гармошку, пропеллер искорежило, нижнее крыло сорвало. От верхнего крыла уцелела половина да несколько распорок. От шасси не осталось и следа, ткань, покрывавшая фюзеляж, под воздействием времени превратилась в лохмотья. Никаких эмблем, гербов или опознавательных знаков на виду не было.

– Может быть, это и хотели найти англичане, – сказала Финн, уставясь на разрушенный самолет.

Открытая дверца позволяла заглянуть в кабину. Ветровое стекло потрескалось, но не было разбито.

– Может, именно за этим охотился и Адамсон.

Хилтс стал взбираться к самолету, цепляясь руками за крошащийся песчаник.

– Что же могло заинтересовать Адамсона в старом самолете?

– Да то, что Лючио Педрацци был летчиком. Он одним из первых начал использовать авиацию в археологии. И летал как раз на такой машине – «Уэйко Ю-Ай-Си».

– Звучит по-американски.

– Это американская модель, в свое время популярная во всем мире. Такой самолет был у Уильяма Рэндольфа Херста, прототипа героя фильма «Гражданин Кейн».

Наконец они добрались до обломков, и Хилтс, держась за одну из уцелевших распорок крыльев, заглянул в кабину. Финн последовала его примеру. Там было два сиденья, кожа на которых давно сгнила, открыв взору ржавые пружины, рукоять управления и два бакелитовых штурвала для первого и второго пилотов. Расширенная задняя секция служила грузовым отсеком. Он был пуст, не считая странной, кубической формы сварной конструкции из алюминия, в центре которой помечалось нечто, напоминавшее упрощенную модель гироскопа. У основания куба находился металлический рукав, который вел вниз, в фюзеляж.

– Крепеж камеры? – спросила Финн.

Хилтс кивнул.

– «Бэджли» или, может, «Ка-пять». Но камеры нет.

– Адамсон.

– Возможно.

– А может быть, Педрацци искал наш коптский монастырь?

– Может, и что-то еще.

– А когда именно пропал Педрацци? – спросила Финн, внимательно всматриваясь в пустую кабину.

– В тысяча девятьсот тридцать восьмом году.

– Во время песчаной бури?

Хилтс кивнул:

– Так гласит официальная версия.

– А он был один?

– Не совсем. То есть совсем нет. Собственно говоря, с ним был один француз. Человек по имени Пьер Дево.

– Кто такой?

– Археолог. Монах, как Лаваль. Он отправился туда, чтобы помогать Педрацци переводить арамейские надписи.

– Из Библейской школы? В Иерусалиме?

– Я точно не знаю, – ответил Хилтс. – Может быть.

Неожиданно Финн вспомнила об Артуре Симпсоне, человеке, пробравшемся в ее гостиничный номер. Человеке, который знал ее отца-археолога. Человеке, который был английским шпионом. Похоже, люди трех поколений копаются в одном и том же прошлом.

– Не случайное совпадение, как по-твоему?

– Спустя шестьдесят лет? – Фотограф скривился. Маловероятно. – Потом он нахмурился. – К чему ты клонишь?

– Сама не знаю, но вот ведь что удивительно – тут нет мертвых тел. Никаких признаков Педрацци или того француза. Точно так же, как и английских солдат. Странно.

– Ну, в этом никакой фантастики нет. Они либо ушли отсюда и умерли в пустыне, либо до сих пор здесь.

– Где?

Хилтс огляделся по сторонам и, словно в подтверждение своих мыслей, кивнул.

– Что? – спросила Финн.

– Педрацци отправился в путь со старого итальянского аэродрома в Аль-Куфре. Согласно отчетам, он и Дево намеревались завершить осмотр какого-то скального формирования на границе с Французской Экваториальной Африкой. Погода, как сообщается, была ясной и солнечной – идеальной для исследовательских полетов. Однако пару часов спустя, по считающимся достоверными сведениям, внезапно разразилась страшная песчаная буря.

– К чему ты клонишь?

– Посмотри, – сказал он и указал вниз, на дно долины. – Что ты видишь?

– Ничего.

– Посмотри повнимательнее.

Она пригляделась, прищурилась – и увидела-таки другие, отличающиеся от остальных следы. Две длинные линии, разделенные шестью или семью футами, с еще более узкой линией, проходившей между ними. Следы уходили к дальнему концу бесплодной долины. И снова Финн прикрыла глаза от палящего солнца. Поднялся знойный ветер, и воздух тут же наполнился крупнозернистым песком, который стал забиваться в нос и волосы.

– У этого «уэйко» шасси с тремя колесами, точь-в-точь как у «вильги», на которой мы прилетели. Он оставляет такой же след.

– Не понимаю. Как самолет мог оставить следы на дне каньона, если он разбился наверху?

– Очень просто – те следы остались от предыдущего визита. Педрацци побывал здесь раньше.

– Выходит, это не был обычный обзорный полет.

– Выходит, так, а поскольку они не сообщили, куда и зачем летят, получается, что хотели сохранить в тайне какую-то свою здешнюю находку.

– Но здесь ничего нет.

– Должно быть. Педрацци, исчезнувшие солдаты, разбившиеся самолеты – уже слишком много для одного безвестного ущелья посреди пустыни. А тут еще и Адамсон с приятелями.

– Ладно. Нам-то, по-твоему, что надо искать?

– Я бы сказал, пещеру, – ответил Хилтс, подняв глаза на каменистые стены, – но в этом тоже нет смысла. – Он помолчал. – Если только…

– Если только – что?

– Здесь повсюду песчаник. Пещеры обычно образуются в известняке в результате воздействия воды. Воды тут нет уже давным-давно.

– И что в связи с этим приходит тебе в голову?

– Кумран.

– Свитки Мертвого моря? – Финн задумалась. – Они были написаны ессеями или кем-то в этом роде.

– Ессеями или коптами, для нас это не имеет особого значения. Главное в другом – Кумранские пещеры использовались специально, чтобы скрыть эти свитки от людей, которые хотели уничтожить их, и пещеры были искусственными норами, выдолбленными в камне. Когда люди, спрятавшие эти рукописи, покинули Кумран, они замуровали пещеры и замаскировали входы, засыпав их каменными обломками.

– Ты хочешь сказать, что здесь использовался тот способ?

– Педрацци здесь что-то нашел, и эти солдаты находятся где-то рядом. Бьюсь об заклад.

– Что нам искать? – спросила Финн.

– Выступ, навес, что-то такое, что может показаться не совсем естественным по форме – слишком ровным, может быть, подозрительно правильной формы… что-то в этом роде.

– Не слишком определенно.

– Пока это лучшее, что пришло мне в голову.

Они приступили к поискам, и именно Финн обнаружила нечто, соответствовавшее названным Хилтсом признакам. На полпути вверх по дальнему боковому склону каньона находился выступ более темного песчаника, а прямо под ним нечто, казавшееся вертикальной линией тени – слишком ровной, чтобы оказаться простой игрой природы. Взобравшись по склону, они в конечном счете добрались до почти невидимого уступа, шириной всего в два фута, находившегося перед узкой щелью, представлявшей собой давным-давно заложенный кирпичом и засыпанный песком вход в пещеру. Правда, возможно, в результате давней сейсмической активности часть глинобитной кирпичной кладки обвалилась, открыв маленький проем, который, впрочем, в результате песчаных бурь или местных обрушений оказался основательно засыпанным.

Вспотевшие, тяжело дыша, Финн и Хилтс нагнулись перед отверстием в скале и всмотрелись внутрь.

– Ничего не разглядеть, – разочарованно сказал Хилтс.

– Давай залезем туда, – живо предложила Финн.

Хилтс положил руку на ее запястье, останавливая.